Небесный дом

Тсуна старалась не побеспокоить маму. Каждый раз, когда она пыталась рассказать хоть кому-то, в горле застревал комок, и Тсуна начинала задыхаться. Это было бесполезно. Тсуна спустилась на кухню за водой, потому что горло всё ещё горело. За столом кто-то сидел. Ей хватило одного взгляда, чтобы узнать его. В темноте глаза брата слегка светились. — Аки! Отото! — прошептала Тсуна и рванула вперёд. Акихико поднял голову и улыбнулся. Он приобнял Тсуну, но отстранился через пару секунд. — Привет. — Ками-сама, почему ты не предупредил? Мы бы подождали, что-нибудь приготовили! — воскликнула Тсуна. — Пригласили бы Акико-сан! Ты хочешь есть? — Нет, — помотал головой брат, а затем уставился на неё странным взглядом. В темноте его волосы казались рыжее, чем обычно. Тсуна замерла. — А где Хаято? Я думала он поселится у нас… — пробормотала она. — Он решил пожить в отеле, — ответил Акихико. — Не захотел причинять неудобств, — Тсуна сделала пару шагов назад. Хаято, как и Кимико, как и она сама, были для Акихико всем. Семьёй. Он бы точно уговорил его. — Умная девчонка, — скривился Акихико, заметив её движения. Комната поплыла, прямо как замок, но лицо брата, ледяное и скривившееся, осталось неизменным. — Так хорошо знаешь своих братьев, я поражён. Руки и ноги Тсуны будто заледенели, не давая сдвинуться с места. Руки вдруг дёрнуло вверх, как верёвкой. Вокруг всё стало серым — бесконечная безразличная комната. — Впрочем, она была такой же. Интересно, на чём я тогда прокололся? Неправильно ответил на вопрос «Помнишь ту девушку из последнего дела? Латона, вроде.»? И что же Джи должен был ответить? — задал риторический вопрос Деймон Спейд. Тсуну коробило от голоса брата. Тот подошёл к ней поближе, схватил за подбородок. — Впрочем, это дела далёкого прошлого, — прошептал он. — Я покажу тебе, что с тобой будет, если не согласишься, дрянная девчонка! — он резко ударил Тсуну ладонью по щеке. Перед ними появился Кёя. С закрытыми глазами он будто спал стоя, слегка хмурился. — Хочешь знать, что ему сейчас снится? — спросил голос брата сзади, прямо в ухо. — Намимори горит в фиолетовом пламени, две девочки и две женщины бегут от него, с испугом на лицах. Перед его ногами лежит его же отец… — Тсуна вздрогнула, воображение нарисовало это в таких подробностях, что захотелось плакать. Она зашептала что-то невнятное, непонятное даже ей самой. — Ты даже не представляешь, как интересно наблюдать за тем, как настолько сильные люди ломаются под гнётом собственных страхов… О, ты даже не представляешь как я хотел сделать то же с Алауди…— промурлыкал Деймон Спейд. — Но без него было не добиться расположения моей дорогой Елены*. — И поверь, твой брат не проснётся, пока я этого не захочу. — он сделал паузу. Затем Деймон отошёл от неё, приблизившись к Кёе. — Пожалуй, стоит добавить кое-что в его кошмар. И в твой… Акихико достал из кармана пачку карт. Тсуна вздрогнула, когда он провёл длинными пальцами по горлу Кёи. Два образа: родной и ненавистный, переплетались, создавая химеру. Она не могла назвать Деймона Спейда человеком. Потом он отдёрнул руку, будто обжегшись. — Сопротивляется… — усмехнулся Деймон Спейд. — Прямо как ты. Хочешь посмотреть, что может с человеком сделать простая карта? — шёпот перешёл в крик, бесконечное «нет!» на повторе. Тсуна замотала головой, попыталась отвернуться, но тело не слушалось. — Король пик, моя дорогая, заставит все его страхи расти, словно бамбук. Символично, правда? — Он провёл ребром карты по горлу Кёи, оставляя едва заметную царапину. Раздался треск, бамбуковые ветки вырвались из-под ног Деймона, обхватывая всё тело Кёи и прорастая, прорастая, прорастая сквозь руки, ноги и тело. Кажется, она сорвала голос. Это ведь всё нереально, да? Просто галлюцинации, просто Туман, решивший сломать ей психику из-за того, что она похожа на его погибшую любовь. Отличное оправдание, уважаемый, уберитесь из её снов! Пожалуйста… Тсуна проснулась от встревоженного голоса мамы, говорящей, что Кёя в больнице. Не сон, не галлюцинация. Реальность.

***

В школу, разумеется, никто из Хибари-Савад с того самого дня не ходил. Кимико сидела рядом с постелью брата, обхватывала его белые, будто бескровные, руки своими, не менее белыми и плакала. Кимико не плакала с пяти лет. Мама поджимала губы, носилась в больницу каждые три часа — дольше не могла, им и так сделали поблажку, чтобы дети могли остаться вместе. Акико-сан несколько раз пыталась вывести Кёю из комы, неважно способностью или пламенем. Ничего не помогало. Каа-сан и то-сан продолжали разрываться между работой и больницей. Тсуна через силу улыбалась маме, улыбалась врачам, улыбалась Акико-сан, весь первый день улыбалась. А когда она отключилась от усталости, всё продолжилось. Теперь она была в чьей-то комнате, обставленной дорогой старинной мебелью. «Наверно ещё одна комната в особняке Вонголы, стены всё те же» — равнодушно отметила она про себя. — Это твоя комната. Точнее, такой она была до того пожара, который ты устроила, — раздался голос. Тсуна обернулась — теперь он надел облик Кёи. Только осознание, что она абсолютно бессильна, позволило ей не накинуться на химеру. — Пока ты была в Вонголе, ты никому не позволяла заходить сюда… Располагайся, моя дорогая! Он распался лепестками роз. Тсуна наступила на них, растёрла подошвой неподходящих туфель и только потом подбежала к железной двери. Та была заперта, что ожидаемо. Тсуна отпустила ручку и рванула к окну. Стекло было мутноватым, но очень прочным на вид. Бесполезно? Тсуна огляделась. Здесь, видимо, у него не было причины её контролировать. Комната явно была предназначена больше для работы, чем для отдыха: диванчик с обивкой из чёрной кожи был слишком мал, чтобы на нём можно было лежать. Даже мама бы поместилась с трудом. Зато шкафы с книгами, с сотнями книг и папок, а также рабочий стол — всё это было добротное, из какого-то дорогого дерева. Тсуна без интереса пооткрывала книжные шкафы: они были забиты книгами на непонятных языках с верху донизу, никаких спрятанных механизмов. Тсуна достала одну из них — в коричневой обложке, потоньше, и пролистала. Это, похоже, был чей-то дневник: страницы были заполнены записями на странном языке, рукописными. Тсуна пригляделась к одной из страниц: среди сплошного текста попадались написанные с большой буквы слова. Имена? Она попыталась было прочитать, но не смогла — буквы сильно отличались. Единственное имя, которое она узнала было «Алауди», почему-то никак не изменённое.** «Ο Alaudi δεν εμπιστεύεται τον Τζιότο, αν και δεν μπορώ να καταλάβω γιατί.» Тсуна закрыла книжечку, а потом и шкафы — если она ничего не могла прочитать, то зачем пытаться? Она подошла к столу, пооткрывала ящички. В них были бумаги с большими печатями, кучи подписей покрывали низы документов. На некоторых было большими буквами написано «Вонгола». Но в целом — ничего интересного. Тсуна перевела взгляд на стол. Там был идеальный порядок, а личных вещей, которые сказали бы хоть что-то о владелице комнаты, — не было. Только старая фотография в тяжёлой широкой рамке. Тсуна подтащила её ближе к краю стола, чтобы рассмотреть. На фотографии были изображены трое, два парня и девушка. Края фотографии были затемнены, да и сама она была в коричнево-бежевых тонах, но людей было видно чётко. Светловолосая девушка сидела на стуле посередине, улыбалась. То же платье… Видимо это — несчастная «любовь» химеры. Слева от неё уже знакомый Джи, только менее напряжённый и со странной татуировкой-шрамом на лице. Он тоже улыбался, они все улыбались. Слева высокий парень с короткими тёмными волосами, в рубашке и плаще, обвязанном вокруг пояса. Тсуна пощупала рамку — слишком уж тяжёлой та казалась. После непродолжительного ощупывания рамка разъехалась, позволяя достать фотографию и маленький дамский пистолет. Тсуна вначале схватила пистолет, проверяя количество пуль: ровно шесть. Пистолет точно надо было оставлять себе. Тсуна похлопала себя по одежде. Если пистолет и одежда — хозяйки комнаты, то их можно использовать и в комплекте… И правда, у юбки был потайной карман — достать оттуда пистолет можно было быстро, но он не выпадал. Зачем кому-то прятать в платье пистолет Тсуна вполне могла понять. С таким возлюбленным, как Деймон Спейд, ожидать надо было чего угодно. Отлично, теперь надо вернуть на место фотографию… Внизу, в той части, что раньше была под рамкой, было написано чётким почерком: «Ambros***, Latona, Vir» Амброс, Латона и Вир. «Скорее всего имена», — отстранённо подумала Тсуна и вернула фотографию на её законное место. Рамка защёлкнулась, только теперь без пистолета внутри. Тсуна снова подошла к окну. Через дверь точно не пробиться — она железная, а вот через окно… Тсуна подхватила всё ту же злосчастную рамку и со всей силы швырнула в окно. Несмотря на кажущуюся прочность, оно разлетелось на кусочки, фотография полетела на землю. Тсуна запрыгнула на подоконник, стараясь не задеть осколки. Внизу были какие-то кусты, которым была уготована судьба дров — Тсуна собиралась тормозить пламенем. Она переступила стекло и полетела вниз. Земля будто выгнулась в её сторону, и Тсуна плюхнулась всё в ту же воду-не воду, только теперь она не успела задержать дыхание. Мир перевернулся, закрутился водоворотом и она оказалась всё в той же бесконечной серой комнате. Руки опять дёрнуло. — Не ожидал, что ты выберешься так быстро… — промурлыкал Деймон Спейд. — Но ты, оказывается, интереснее, чем была с первого взгляда, — он приблизил своё лицо, дыша ей в губы. Его дыхание пахло кладбищем и трупами настолько сильно, что Тсуна непроизвольно скривилась. — Так что? Ты скажешь мне да? — выдохнул он. Тсуна дёрнулась и это показывало её мнение куда лучше слов. — Какая жалость… А ведь у нас сегодня особая гостья. Деймон отошёл, позволяя сёстрам беспрепятственно смотреть друг на друга. Кимико не спала, в отличие от брата, её губы шевелились, будто что-то говоря. Но до Тсуны не долетало ни звука, словно его кто-то выключил. — Не волнуйся, она ничего не запомнит, — улыбнулась химера, перетекая в образ Кёи. — Зачем нам лишние свидетели? — и он опять достал колоду карт. Теперь порезы располагались на животе. Тсуна проснулась и в ушах у неё звенели надрывные крики сестры. Рядом с кроватью Кёи появилась ещё одна. ______________________________________________ * — Елена в каноне и эта Елена — совершенно разные женщины, просто тёски. И то, для Елены о которой в этот момент идёт речь это не настоящее имя, а псевдоним. ** — Тсуна учит итальянский, но не учит греческий. А это именно греческий. Фраза силами Яндекс.Переводчика переводится как: «Алауди не доверяет Джотто, хотя я не могу понять почему.» Джотто тоже можно написать понятным Giotto, но это рукописный текст. *** — Амброс — сокращение от Амбросио/Амброджио, что значит «бессмертный». Имя имеет греческое происхождение. И оно прекрасно сокращается до «Джи».