Лазарет в Варии был целиком и полностью оккупирован женщинами. Солнца вообще в большинстве девушки. Но так как мафия крайне патриархальна, даже после Даниэлы, совершившей прорыв, это большинство обычно остаётся на вторых ролях. Главный врач в любой мафиозной больнице — почти всегда мужчина.
Вария в этом смысле крайне толерантна. Умеешь убивать? Готова латать наших бойцов в любое время дня и ночи? Ищешь и продаёшь информацию почти как Маммон? И хочешь работать в Варии при этом? Отлично, вот документы на подпись, комната там, работать начнёшь прямо сейчас!
В общем, рос Луссурия в цветнике, среди коллег погибшей матушки. Рос, учил алфавит по названиям лекарств, вместе с отделом исследования ставил опыты, вместе с ними же получал нагоняй за испорченные реактивы от тётушки Эдды. Весело рос. Немного травмоопасно, но крайне весело.
Таких как он вообще мало. Детей в Варии заводят либо самые безбашенные, либо самые глупые. Умереть ведь можно в любой момент. Матушка, гордо относившаяся к первым, погибла, когда ему было три. Не то подорвалась, не то утонула, Луссурии особо не рассказывали.
Другие дети, даже из Варии, Луссурию не любят. То ли за громкий голос с командными нотками, на который медики только хмыкают, то ли за цветастую одежду, перетягивающую внимание с других медиков в серых одеждах, то ли за полное попрание правил приличия. Луссурия сияет, люди отворачиваются.
Луссурии, по сути-то, всё равно. В свои шестнадцать он отлично осознаёт, что в будущем возглавит медиков. Не «Офицер», но глава отряда. Не чтобы потеснить своих
дядь, тёть, коллег, а чтобы на Варию больше не сыпались оскорбления и издёвки.
Офицеры в Варии появятся только тогда, когда появится Небо.
Небо не появляется, зато появляется Дождь.
Луссурии на парня даже больно смотреть — такой неприкрыто поломанной психики он ещё никогда не видел. И ведь он младше его года на три! Но Дождь улыбается, а чужое пламя обещает дом в центре бури, в глубине водоворотов. Луссурия может буквально потрогать чужую связь с Небом, потому что ему это
позволяют.
Луссурия встречается взглядом со Вторым Императором мечей и понимает — ничего не будет прежним.
***
Занзас сжимает зубы, чтобы не закричать. Вот уж чему его научила Вонгола, так это держать себя. Изо рта вырывается только сдавленный рык и очередная шлюха отскакивает от него в ужасе. Кажется, она подумала, что он злится на неё.
Он смотрит на другой конец зала, где
отец старик разговаривает с каким-то не менее старым боссом. Ярость подступает к горлу, горит и разрывает лёгкие. А потом кто-то окунает его в ледяную воду, и от неожиданности Занзас оступается. Его руку тут же обхватывают чьи-то ладони, чужой голос шипит на ухо.
— От тебя пламенем фонит так, что бокалы лопаются, — Занзас скалится и смотрит незнакомцу в лицо. Лицо скалится в ответ, обнажая острые зубы. — Давай-ка я тебя выведу, — бурчит себе под нос этот парень. — Подерёмся, пар выпустишь…
Занзас хочет возразить, но глаза парня светятся таким упрямством, что он вытягивает из себя только:
— Ну пошли, мусор.
***
Если бы на месте Занзаса был кто-то другой, то назвал бы своего противника ёбнутым, поехавшим или ещё каким-нибудь словом обозначающим крайнюю степень отбитости. Но Занзас это Занзас, поэтому человек, хватающийся за ствол пистолета и отводящий в сторону, для него отличный противник.
Занзас сплёвывает кровь, на челюсти будет синяк. Парень напротив отряхивается, шипит, когда задевает опалённое бедро. Но он поднимается, протягивает Занзасу руку. Занзас руку игнорирует, встаёт сам, но противник только хмыкает.
— Так чего ты так злился-то? — спрашивает парень, когда они вместе сваливают из сада, теперь больше напоминающего руины от бомбёжки. Это, кажется, последняя лавочка во всём парке, покорёженная и в копоти.
— Не твоё дело, мусор, — бросает Занзас, но на лавку рядом с беловолосым садится. Тот закатывает глаза, а затем протягивает руку.
— Скуало, — называется он. — Если это из-за дэдди-ишус*, то не парься. — Занзас сдерживает порыв зарядить Скуало в живот ещё разок. — Джотто в своё время спал со всем, что двигалось, — продолжает Скуало, — А у Второго пятеро детей было. Где-нибудь да отметились.
— Занзас, — ярость, вызванная неосторожным высказыванием, оказывается залитой водой. — Прекрати использовать на мне пламя, акула.
— Если я не буду использовать пламя, ты меня сожжёшь, — хмыкает этот… Занзасу кажется, что они не уживутся, даже при том, что возможность создать связь есть.
Через два месяца Скуало притаскивает ему кольца Варии, все, кроме одного. Кольцо, которым матушка дорожила, кажется, больше него, идеально подходит в набор. Занзас кидает в Скуало кольцом Дождя, ни разу не жалея.
