Они приходят на кладбище позже всех. Занзасу плевать на шепотки гостей, на странные взгляды братьев, на плачущую женщину, которая была матерью его брата. Она выглядит куда старше своих лет, почти как старик, поседевшая раньше времени. Занзас подходит к гробу с другой стороны.
Занзас не заглядывает в гроб. Даже если он не сильно любил Энрико, это всё ещё его брат, даже если не родной. Он чувствует, как по венам начинает подниматься обжигающая волна злости: на старика, на телохранителей брата, на братьев,
на себя самого. И Занзас не знает, что с этим делать.
Скуало знает всегда. Это пугает, и тянет, потому что рядом с ним нет вспышек ярости. Скуало ледяной, он хладнокровно помогает оттащить Эмбер от гроба. И говорит ей, чуть более тёплым тоном.
— Я соболезную, — и отходит. Занзасу чудится в этой фразе понимание, а никак не бесполезная жалость. Это необычно, но Занзасу хочется кричать, потому что он сам понимает это — погибни кто из
его, он бы превратился в комок всепожирающей ярости. И угли этой ярости потом кто-нибудь раздавил носком ботинка и пошёл бы дальше.
Потому что гореть бесконечно может только огонь, который кто-то поддерживает.
Эмбер, мать его брата, — догоревшие угли былой ярости. И Тимотео просто раздавил её, как и всё остальное. Занзас встречается глазами с Массимо, который смотрит на него из-за поволоки собственных неприятных мыслей. Он встречается глазами с Федерико, который отводит глаза, смотрит на свою невесту и молчит.
— Пойдём, — легонько тянет его за рукав Скуало. — От тебя опять как от печки. На кого ты злишься?
Занзас вдыхает. Это вопрос имеет только два ответа: на других или на себя, оба неверные, потому что Занзас никогда не может решить. Занзас выдыхает. И выбирает третий ответ.
— Я не знаю, акула. — Скуало хмыкает, они идут куда-то в глубь кладбища, — Куда мы идём?
— Это правильный ответ, — отвечает Скуало, игнорируя вторую часть фразы. Рядок могил навевает на Занзаса растерянность. Читать имена он даже не пытается: здесь похоронен каждый, кто был в списке наследования. Каждый, кто был доном.
Скуало останавливается резко и Занзас чуть в него не врезается.
— Познакомься, — вдруг произносит Скуало. — Элиджио Скайрини, Второй. На тебя похож, — и указывает на надгробие. Занзас делает нехитрые вычисления в уме и удивляется: двадцать четыре года.
— У всех боссов Вонголы одинаково трагическая судьба, — улыбается Скуало. Достаёт откуда-то одинокую, слегка помятую розовую гвоздику, и кладёт её на могилу.
— Ты пытаешься отговорить меня становится Десятым, мусорр, — прорыкивает Занзас. Ярость тут же вспыхивает в глубине.
— Чтобы стать Десятым тебе придётся вернуться во времени, — тихо отвечает Скуало. И указывает на соседнюю могилу. Занзас поворачивается, хотя бы чтобы сломать это чёртово надгробие, но натыкается взглядом на надпись «Вторая Вонгола». — Я не на стороне Вонголы, чёртов босс. Я на стороне Варии и на твоей в первую очередь. Просто…
Скуало потирает глаза, будто пытается не заплакать.
— Я ещё не в могиле, чёртова акула…
— Я в курсе, — улыбается Скуало. — Но знаешь, когда будешь организовывать восстание, подумай и о Варии. Без Неба, — он запинается, — Без
тебя Вария подохнет.
— Ты отлично справлялся, — рычит Занзас. — Когда ещё не был моим Дождём.
— Кто сказал, что я имею в виду организацию? — Занзаса снова окатывает ледяной водой, как тогда, на приёме. Только теперь это не чужое пламя. Голоса приглашённых на похороны звенят где-то вдалеке.
— Пойми, Занзас, — наконец произносит Скуало. — Место Босса Вонголы — самое кровавое место на свете. И оно было таким задолго до Девятого. И задолго до Второго, которого обвиняют в излишней жестокости.
Когда они уходят, Скуало походя проводит мечом по камню. Дата смерти оказывается перечёркнута. На могиле Джотто кто-то оставил оригинальный букет из базилика.
***
— Привет, — произносит непонятная тень. Шестьдесят девятый дёргается, но чувствует, что его держит что-то. Паника подступает к горлу, Туман рвётся помочь хозяину. Боже, лишь бы не опять лаборатории! А тень будто замечает это. — Не бойся! Я не наврежу! — судорожно выпаливает неизвестный.
У шестьдесят девятого двоится в глазах, но он замечает забавный хохолок и невероятно синие глаза. Чем-то похож на то, что он видел в осколке зеркала… Чужой Туман мягкий, слегка отливает фиолетовым, и совсем не хочет навредить. И правда. Сознание отключается.
— Сакера! — вскрикивает Мукуро, зовя Скалл из другой комнаты — Он очнулся!
— Уверен? — спрашивает она, когда доходит до палаты. Мукуро слишком интересно, что это за мальчик, вот он и сидит. Даже любимые книжки притащил. У Сакеры, в отличие от него, есть ещё и другие дела. — Что-то я не вижу.
— Я его пламенем успокоил, — сбивается Мукуро. — Случайно. Просто он показался испуганным.
— Хорошо, — вздыхает Сакера. Это действительно хорошо, что Мукуро был рядом. Просто чудесно, ведь совпадение их пламени больше семидесяти процентов. — Пойдём. Мне на миссии нужен опытный Туман, — она поднимает упавший журнал, проверяет показатели и увеличивает количество снотворного. Мальчику нужно поспать.
Мукуро вскакивает, уносится за снаряжением. Сакера хмыкает. Он не самый опытный Туман, зато самый сильный из всех в её семье. А сейчас нужно, чтобы была возможность телепортироваться в безопасное место быстро. Кто знает, что они там найдут.
— Не волнуйся, ребёнок, — говорит она бессознательному мальчику. — Мы найдём о тебе информацию. А когда вернёмся, Мукуро почитает тебе Шекспира. Давно мы читальных вечеров не устраивали…
Сакера выходит и прикрывает дверь.
***
Никто не знал, откуда в Варии появился Леви-а-Тан. Он просто был. И раз Скуало, разбиравшийся с кадрами, не задавал ему вопросов, значит всё было нормально. Вайпер, правда, сомневались в том, что кольцо Варии налезет на его пальцы.
Кольцо Варии самому Вайперу отдавал Занзас, фигура куда менее странная, чем их босс по бумагам. Они, кажется, разделили сферы влияния: Занзас был в основном занят документами и драками, а Скуало — людьми. Ну и драками тоже.
— Как будешь работать, мусор? — только и спросил Занзас.
— Как будете платить, так и буду работать, — ответили Вайпер. Тир платил достаточно, чтобы работать хорошо. Как оказалось позже — Занзас платил так, чтобы работать отлично. Вария выходила на самообеспечение, чего за время пребывания в ней Вайпер ещё не случалось.
Они не знали, кто надоумил Занзаса создать легальный бизнес. Но пока это приносило выгоду Вайпер — они не задавали ненужных вопросов. Девятый на движения приёмного (боже, секрет! Полишинеля) сына не обращал внимания: своих проблем хватало. А общество могло быть удивительно слепым.
— Будем, жадный мусор, — Занзас протянул им кольцо. Вайпер не были связаны с Небом Занзаса, но были Офицером. Это было даже немного смешно.
Офицерский состав подбирался странный: Солнце, перетягивающее на себя внимание, что обычно присуще Грозам; Ураган, который предпочитал прикрывать спину, а не стоять на острие атаки; Дождь, который был скорее похож на Ураган своей неостановимой энергией; Гроза, использующий пламя не для укрепления, а как электричество.
(не сказать, что от Леви-а-Тана не страдали розетки)
И Небо.
Вайпер не хотели лезть в это всё, но влезли. И теперь из центра бури, водоворота не хотелось уходить.
