Если предотвратить всё в самом начале, изменится ли эта печальная история?

Настроение этим утром у Пенелопы снова было паршивое, так как пришлось просить помощи у Эмили чтобы одеться и умыться. А почему? Да потому, что левая рука действительно оказалась сломана. За это отдельное спасибо Рейнольду, постарался на славу, ничего не скажешь. В целом всё начиналось как обычно: она поела, провела полчаса в гардеробе, так как у Эмили было отличное настроение и она вместе с её личной горничной Арией выбирали платье, которое по их мнению больше всего подходило Пенелопе сегодня. В итоге выбрали светло-зелёное платье с узорами из белых листьев, небольшое ожерелье из жемчуга, белые чулки, балетки того же цвета, что и платье, а потом ещё 15 минут расчёсывали её волосы. Всё было на высоте, но чтобы избежать негодования братьев она поспешно сняла ожерелье и положила его обратно в шкатулку. — Госпожа, что вы делаете? — в один голос воскликнули горничные. — А разве не видно? Убираю ожерелье на место. — она ответила равнодушно, в принципе как и всегда. — Но ведь оно вам так шло! — Эмили не скрывала своего разочарования. — А вот мои «братья» считают иначе. — Пенелопа сделала акцент на этом, столь раздражающем её слове, — Не так ли, Ария? — Госпожа... Я... — молодая горничная незаметно сжала руки за спиной и отвела взгляд в сторону, но как и всегда сдержала свой язык за зубами. Эта черта очень нравилась фальшивой герцогине. Ария стала её личной служанкой месяца два назад, точно не вспомнить. Изначально за Пенелопой приглядывала экономка, хотя это сложно было назвать должным выполнением обязанностей: она часто забывала принести ей еду, подготовить всё для купания, из-за чего девочка часто сидела в холодной воде по несколько минут, а потом ложилась спать, одеждой она и вовсе не занималась. Но с тех пор как эта девушка пришла на должность, всё стало намного лучше. Ария была красивой: высокая, в меру худая, с практически белоснежной кожей, волосы были цвета соломы, а янтарные глаза настолько глубокими, что в них было несложно утонуть. Её действительно заботило состояние Пенелопы, ей было важно поела ли она, хорошо ли она себя чувствует и всё остальное, что волнует личных служанок. Так же девушка выступала в роли учительницы по этикету, которую герцог так и не нанял (видимо денег не хватило, эх, бедность...). Но особенно фальшивой герцогине нравилось её умение вовремя закрыть рот и не открывать его пока не потребуется, это может очень сильно пригодиться. Но не смотря на всё это, Пенелопа держала её на расстоянии, как и всех остальных. Ну что сказать... За 5 лет выработалась привычка. Тук, тук, тук. В дверь постучали. Ария, деликатно прокашлявшись, прошла к резному дереву и не спеша открыла. Какое-то время она просто стояла в проёме, с кем-то оживлённо беседуя. В это время Пенелопа, которая не отрывала от неё взгляд, даже когда девушка повернулась к ней спиной во время разговора, заметила следы от ногтей на её руках. От этого вида фальшивка невольно сглотнула, после чего поправила и без того ровный подол своего платья, просто чтобы немного успокоить пробивающиеся наружу эмоции. Она перевела взгляд на Эмили, над которой витали дождевые тучи, готовые в любой момент обрушить на мир стремительные потоки холодной воды. Её это рассмешило, когда каштановолосая дуется, то походит на какого-то побитого жизнью хомячка, так как чтобы не зареветь надувает щёки. Дверь тихо закрылась, предвещая интересный разговор. Ария подошла к ним и немного помедлив открыла рот, поскольку сама с трудом верила в эти слова. — Леди Ивонн приглашает вас на пикник в саду. — от неожиданности Пенелопа подавилась воздухом, который только что попал в лёгкие, — Госпожа, вы пойдёте? — ...Да, конечно. — она ответила немного туманным голосом, практически на уровне рефлекса, — А когда она меня ждёт? — Пикник начнётся через 10 минут и... 58 секунд. — горничная аккуратным движением достала из кармана фартука небольшие, но очень красивые, по меркам Пенелопы, часы, — Если не хотите опоздать, то выходить нужно прямо сейчас. — Ты прям ходячие швейцарские часы... — глаза девушки недобро сверкнули и герцогиня поспешно закрыла рот. Не так горничная учила её себя вести, — Кхм... Кхм... Ладно, Ария, идём. Эмили, ты свободна и да в следующий я обязательно надену всё, что вы захотите. — П-правда?! — Эмили чуть ли не кинулась на свою госпожу с объятиями, но вовремя опомнилась и попыталась принять спокойный вид, — То есть... Благодарю вас. Желаю хорошо провести время. — Спасибо. — с этими словами Пенелопа вышла за дверь в сопровождении своей личной служанки. Они шли по пустующим тропинкам сада, на которых попадались лишь разнообразные птички. Вокруг были сплошные деревья, кусты и цветочки, от которых исходил чарующий запах. На небе была лишь парочка белых облаков. Всё это время они шли молча, никто не решался начать столь желанный разговор. Но Пенелопе это порядком надоело, так что она вдохнула побольше воздуха и выбрала более менее подходящие слова. — Ария, прости... — но голос предательски дрогнул и она практически перешла на шёпот. — О чём вы, госпожа? — служанка тут же подошла ближе к девочке, которая старательно прожигала дыру в дорожке своим взглядом, — За что я должна вас прощать? — Я доставляю тебе столько проблем, ведь сейчас на меня все слуги ополчились. — эти слова были чистой правдой, отношения между Арией и остальными работниками особняка ухудшились, стоило только ей стать личной служанкой Пенелопы. Скорее всего это связано с тем, что она отказалась издеваться над этой бедной девочкой. — Прекратите говорить глупости, госпожа. — тёплая рука легла на плечо герцогини, которая вздрогнула от контраста температуры их тел, — Я ваша личная горничная и все эти сплетни меня вовсе не волнуют. Что бы вы не делали, я всегда буду на вашей стороне. От таких слов губы Пенелопы растянулись в улыбке, но это не было связанно с радостью получения столь тёплых фраз в свой адрес. В этой улыбке заключался исключительный урок, который она вынесла за свои годы жизни — все кто говорят тебе тёплые слова, в конечном итоге уйдут. Так было всегда и так останется. Сколько бы лет не прошло, а это правило никогда не подводило. — Ясно. — она ответила сухо и коротко, проглатывая собственную желчь, — Ты ведь тоже однажды оставишь меня... — Что.? — горничную смутил шёпот юной герцогини, которая редка прибегала к такому способу общения. — Уже пришли, — Пенелопа не ответила ей на вопрос, параллельно радуясь такому совпадению, — спасибо, что проводила. Дальше я сама. — ...Хорошо проведите время, госпожа. — Ария слегка заторможенно кивнула и откланялась. Фальшивая герцогиня прошла дальше, в самое сердце сада. За этим местом следили особенно хорошо, так как Ивонн любила его больше всего и частенько здесь отдыхала. Со дня её пропажи тут ничего не изменилось, словно всё застыло во времени. На это герцог явно денег не пожалел. Вокруг были кучи цветов, в основном розы, кое-где виднелись гортензии, название которых она запомнила от ныне покойной матушки, но остальные, к сожалению или к счастью не знала. Пенелопа не любила цветы, не любила милые вещи, не любила играть в куклы. — Сестрёнка! — по саду пронёсся радостный детский голосок. — Не нужно так кричать, Ивонн. — малиноволосая направилась к обладательнице этого дивного, похожего на птичью трель, голоса, которая сидела под большим и довольно старым деревом. Пенелопа невольно улыбнулась, когда юная герцогиня протянула ей печенье, стоило только сесть на расстеленную по земле ткань для пикника. Но заметив собственную улыбку она прикусила себе язык, чтобы вернуть прежнее выражение лица. Какое странное... Чувство? Она уже делала нечто подобное, да, определённо. Иначе бы всё это не вызывало бы у неё ностальгию, не сдувало бы пыль с самых давних и пожалуй, неплохих воспоминаний. Как же давно это было... То самое поле, солнце, цветы, что теперь ей так ненавистны и люди, чьи лица она никогда не захочет вспоминать. — Тебе нехорошо? — обеспокоенная долгим молчанием собеседницы, Ивонн осторожно коснулась её плеча, предварительно подсев ближе. — А... Нет, я в порядке, просто ненадолго задумалась. — Пенелопа поспешно отогнала все эти мысли прочь и вернула себя в реальность, к нынешней сцене в этом театре, так сказать, — Ты что-то говорила? — Да, я хотела узнать как твоя рука. — немного виноватый взгляд небесных глаз скользнул по бинтам, что были белее кожи их обладательницы, не смотря на то, что она и сама была как снег. — Ничего страшного, просто перелом. — девочка потрепала свою младшую сестру по волосам, — Врач сказал, что за пару недель срастётся, так как они дали мне специальное лекарство. Хотя на вкус оно просто ужасно. — Ура! Значит совсем скоро мы сможем съездить в город. — Ивонн ненадолго замолчала, как будто вспоминая что-то важное, — Но боюсь, что папа может не разрешить... — Не волнуйся. — Пенелопа отвела взгляд в сторону и взяла очередную печеньку в руку, — Не думаю, что он навсегда заточит тебя в особняке, просто ему нужно время чтобы прийти в себя. Действительно, сейчас все обитатели поместья находятся в каком-то трансе. Для них чёрная полоса уже закончилась, но они всё ещё в это не верят, так как боятся, что и без того хрупкая вера сломается. Девочка с самого начала замечала эту пустоту и недосказанность на каждом шагу, в особняке было холодно, не смотря на камины и печи. Сейчас это место постепенно оттаивает, но кто знает, сколько времени должно для этого пройти. — Слушай, а давай и братьев с собой в город возьмём. — юная герцогиня была полна энтузиазма, — И заставим нести всё, что купим. — Не думаю, что они согласятся на подобную участь. — малиноволосая посмеялась в ладошку, — Хотя... Ты ведь их родная сестра, так что шансы есть. Положение дел никогда не менялось, всё всегда оставалось на своих местах. Братья Эккарт никогда её не примут, а она никогда не сможет заменить Ивонн. Поначалу она пыталась с ними сблизиться: начинала разговор, который никто не поддерживал, предлагала погулять, но всегда получала либо кучу оскорблений и неприятных эпитетов в свой адрес, либо леденящий душу взгляд и тяжёлое молчание. Она уже давно перестала делать хоть какие-то шаги к налаживанию их отношений, просто закрыла на это глаза и смирилась с тем, что теперь из-за её глупости они живут под одной крышей, хотя сама она была бы не против вернуться на холодную улицу. Сказать по правде, Пенелопа никогда не хотела иметь друзей. Они не были ей нужны, к тому же так она никому не давала воткнуть ей нож в спину. Всё же у всех людей есть одна общая черта, помимо желания убить других чтобы выжить самому, и это — возможность прийти в жизнь другого человека, а потом уйти. — Пенни, а какие цветы тебе нравятся? — Ивонн, как будто поняв в какую сторону пошли мысли собеседницы, поспешила сменить тему разговора, — Мне вот больше всего нравятся розы. — Какие цветы.? Мне... — Пенелопа на несколько секунд зависла, она явно не ожидала такого вопроса к свой персоне, — Я... — Скажи, ты любишь цветы? — в подсознании раздался тёплый и спокойный голос, который она уже не забудет. Будет вечно помнить ту дыру, которую он в ней оставил. Ну почему? Почему ты ушла?! Почему спросила это у меня?! Почему.? Почему? Почему?! Пенелопа не понимает, не знает, что это за чувство, от которого просыпается посреди ночи в слезах. Что такого важного было в этом человеке? Они ведь не были родственниками, не были знакомы с самого детства. Тогда почему эти слова так отчётливо звучат у неё в голове? Быть может она просто не смогла смириться с потерей, которую понесла, а теперь её подсознание цепляется за эти призрачные образы. Сколько же лет должно пройти чтобы она забыла всё это как страшный сон и... Могла наконец спокойно умереть, тем самым обеспечив себе встречу с той, кто виноват в том, что она ещё жива. — Что? Ненавидишь? — голос оставался таким же тёплым, — Рано или поздно я покажу тебе тот сад и надеюсь тогда, ты сможешь их полюбить. — Вивиан... — единственным ответом стало имя, которое Пенелопа прошептала так тихо, как только могла. — Кто это? — Ивонн вопросительно посмотрела ей в глаза. — Я... Я что-то плохо себя чувствую... — малиноволосая встала и направилась к выходу из этой части сада, — Давай в другой раз. — Давай я позову кого-нибудь из горничных. Они помогут тебе дойти. — голубоглазая попыталась остановить девочку от необдуманных действий, но та лишь покачала головой. — Не нужно, я сама справлюсь. Ничего страшного не произошло, так что не волнуйся и хорошо проведи время. — на прощание она обняла напуганную её поведением Ивонн, — Я пошла. До поворота Пенелопа шла спокойным темпом, но как только ей удалось скрыться за стеной из кустов, побежала так быстро, как только могла. Она не оглядывалась и не останавливалась, просто продолжала бежать, бежать куда-нибудь подальше от этого места. В голове стоял гул, в ушах звенело, сердце билось через раз, иногда и вовсе затихая, но самым ужасным была эта невыносимая боль в груди. От неё хотелось кричать во всё горло, вырвать всё что было внутри. А она, словно в насмешку, становилась сильнее. Через пару минут этой пробежки боль постепенно стала уходить, но Пенелопа всё ещё не останавливалась. Когда буря стихла, она выдохнула с облегчением, хотя темп не сбавила. Мысли постепенно приходили в порядок, возвращая её сознание в холодную реальность. Очередной шаг... — Ты любишь цветы? — в голову снова ударили эти слова, по спине пробежал холодок, а колени подогнулись. — Гх... — Пенелопа упала на колени из-за очередной болезненной волны, которая ударила в самое сердце. Её здоровая рука неосознанно сжала платье в районе груди, а сама она согнулась пополам в попытках утихомирить это чувство. Почему эта тварь решила показать себя именно сейчас? Неужто надоели обыкновенные кошмары посреди ночи? Тело трясло то ли от боли, то ли от холода, голова раскалывалась, а взгляд становился мутным, прямо как в тот раз. — Замолчи... — прошипела Пенелопа, сильнее сжимая ткань платья, впиваясь ноготками в кожу. И только через 10 минут боль отступила окончательно, всё это время девочка сидела на одной из дорожек сада и чуть ли не до крови кусала собственные губы. Когда она убедилась в том, что это чувство не вернётся в ближайшее время, то встала и не спеша направилась к себе в комнату. Так как она не смотрела куда бежит, теперь придётся идти через тренировочное поле. — Получай! — среди дневной тиши и трелей птиц раздавался свист многочисленных ударов. На площадке было всего два человека, которые являлись братьями Эккарт. Они тренировались вдвоём, так как герцог просил их не мешать рыцарям, которые должны были занять это место чуть позже. Хоть они и были детьми, но всё же обращаться с мечом умели. Рейнольд только и делал, что атаковал, а Дерик умело парировал и отражал нападки младшего. Когда они так тренировались, то снова чувствовали себя братьями. После пропажи Ивонн они стали ближе, так как искали друг в друге поддержку и утешение, но больше не играли вместе, не веселились. — Медленно, давай лучше! — Дерик в очередной раз парировал и оттолкнул брата назад, готовясь к новому выпаду. — Ага, сейчас! — Рейнольд уже готовился атаковать, но тут его взгляд метнулся на дорожку, проходящую рядом с тренировочным полем. Неожиданно он заметил свою сводную сестру, чьи малиновые кудри были видны за километр. Выглядела она не очень: кожа была бледнее обычного, под глазами мешки, уставший взгляд и... Повязка на руке? Его это смутило. Впервые на его памяти Пенелопа была с чем-то помимо одежды на себе. Она даже драгоценности не одевала. Было странное ощущение, а мысли постепенно окутывали воспоминания о вчерашнем происшествии. — Ай! — Рейнольд получил неожиданный удар в бок, из-за которого повалился на землю, над ним возвышался старший брат. — Не отвлекайся, Рейнольд, скоро уже придут рыцари. — Дерик смотрел как розоволосый, недовольно бубня что-то себе под нос, сел и начал потирать болящее от удара место. Наследник семьи Эккарт проследил за заинтересованным взглядом младшего брата и точно так же уставился на Пенелопу, которая преспокойненько шла к себе в комнату. От вида белоснежной повязки он нахмурился и мысленно вернулся во вчерашний день. В голове крутилось множество идей, но одна из них всё же выигрывала. Он догадывался, что Рейнольд был как-то причастен к её падению, но выдать эту версию отцу не решился. Они ещё немного поглядели на неё, а через пару мгновений она скрылась за углом особняка. — Брат, а что с её рукой? — Рейнольд сам не ожидал от себя такого вопроса, в котором читалось некоторое волнение. — Ты не слышал? — Дерик вопросительно выгнул бровь, — Она сломала себе руку, когда упала с лестницы. — Сломала.? — голубые зрачки, смотрящие темноволосого, задрожали. — Да, но насколько я знаю ничего серьёзного. Врач сказал, что через пару недель должно срастись. — старший оставался спокойным, хотя Рейнольд, казалось погрузился глубоко в свои мысли, а это происходило довольно редко. Это произошло вчера вечером. После того как Пенелопа ушла в свою комнату, герцог ещё долгое время работал у себя в кабинете, а уже ближе к вечеру позвал Ивонн и Рейнольда к себе. Он расспросил их о произошедшем и розоволосый тут же ответил, что эта нищенка просто не удержалась на ногах и упала, в это время его сестра хранила молчание. Отец довольно быстро отпустил их, сказав, что не стоит беспокоиться. Рейнольд с облегчением выдохнул, как только вышел за дверь кабинета. Он решил проводить Ивонн до комнаты, так что они естественно шли рядом. В один момент розоволосая сильнее сжала его руку и тихо спросила то, чего он никак не ожидал от неё услышать. — Братик, зачем ты так поступил? — её нежный голос подрагивал, — Сестрёнка ведь не сделала ничего плохого... — О чём ты, Ивонн? — Рейнольд был ошарашен, — Она нам никакая не сестра, простая нищенка, которую скоро вышвырнут отсюда. Она всего лишь занимала твоё место. — Почему? — Ивонн отшатнулась от него, они уже подошли к её комнате, — Как ты можешь так говорить? Если бы не она, то я бы точно не вернулась домой! — ...Ивонн. — он попытался что-то сказать, на его памяти она впервые так с ним говорила. — Спокойной ночи. — девочка поспешно закрыла дверь. Что же с ним творится? Почему ему стыдно за то, что он сделал? Пенелопа же простая дворняга, а в сравнении с ними просто грязь под ногами. Но то как она на них смотрит, как с ними говорит, как себя ведёт. Всё это цепляет и западает в душу. Может стоит попробовать с ней поговорить? — Потом помечтаешь. — из транса его вывел голос Дерика, который снова пихнул в него деревянным мечом. — Ладно, ладно. — Рейнольд встал на ноги и принял свою обыкновенную стойку, — Не жди пощады!