Дальний восток

– А где сегодня твой дружок? – весело спросил Минета, толкнув Тодороки в бок. Альфа резко развернулся и зарычал на одноклассника. Тот отшатнулся, выставив руки перед собой. – Не твоё дело, – буркнул Шото и быстро прошел до своего места. Изуку сегодня в школу не пришел, решил поваляться из-за течки дома. Тодороки этому очень удивился – Мидория ненавидел пропускать школу, – но ничего не сказал. Омеге, очевидно, виднее, как лучше поступить. Альфу совершенно не грела мысль тащить мужа из школы домой, если тот вдруг заснет или упадет в обморок. Такое уже было однажды, когда они вместе гуляли. Начался урок. Преподаватель вещал что-то скучное, Шото слушал в пол-уха. Без Изуку в классе было совсем скучно. Не за кем было наблюдать, не за чем следить. Раньше Тодороки просто распирало от важности, когда он думал, что нужен Мидории, что может разрулить любую сложную ситуацию. А сейчас он сам по себе… – Вам необходимо будет разбиться на группы и сделать проект, – доносится до слуха альфы. Он вскидывает голову и гневно смотрит на учителя. Работы в парах никогда ему не нравились. – И можете разобрать свои вчерашние контрольные. Сразу скажу, написали плохо! Все повскакивали со своих мест, спеша забрать листочки. Шото вздохнул. Он медленно подошел, выгребая из общей кучи свою работу. Именно тот результат, которого он ожидал. Так, а что там у Изуку… Мидория наверняка проест мужу всю плешь, если тот не узнает и его результат тоже. – Тодороки, можешь садиться, раз забрал свою работу, – вдруг окликнул его учитель. Альфа поднял глаза, прищурился. – Сейчас, – тихо сказал он, быстрее перебирая пальцами. О! Вот и работа Изуку. Чистая и аккуратная. Он всегда был прилежным учеником. – Это же не твое, – учитель нахмурился, обходя стол кругом, – не надо брать работы других учеников. – Изуку попросил меня её забрать, – без промедления ответил Шото. – Но я не могу отдать тебе чужую работу. – Тогда давайте я хотя бы сфотографирую? – не стал спорить Тодороки, доставая из кармана мобильный. – Нет. М, это чудно, конечно, твоё желание помочь однокласснику, но правила школы запрещают такое, – педагог поморщился, – нельзя разглашать конфиденциальную информацию об учениках. Когда он выйдет с больничного, сам всё посмотрит. – Я его доверенное лицо, – не моргнув и глазом, заявил альфа. Преподаватель нахмурился. – В смысле? – На меня оформлена доверенность, – на полном серьезе объявил Шото. – Э… ты ещё не совершеннолетний, – растерялся учитель. – В моей родной стране совершеннолетие наступает раньше. – М-может быть, но на территории Японии действует законодательство Японии. Всё, не морочь мне голову! – преподаватель встряхнул головой. Тодороки поджал губы, но послушно отошел. Его приучили уважать старых. Хотя от своей цели он не отказался. Когда прозвенел звонок, учитель забрал свои документы и направился в другой класс. Шото тайком пошел следом за ним, стараясь идти так, чтобы не вызывать подозрений. Преподаватель зашел в соседнюю аудиторию, разложил бумаги на столе. Его отвлек какой-то ученик, и альфа быстро прошмыгнул к столу. Он зашарил среди листков, внимательно следя за преподавателем и готовясь в любой момент бежать. Не то, чтобы он считал своё поведение нормальным, но ему нужен этот листок. Никак иначе. – Так что, сегодня будет тест? – уточнил отвлекший учителя ученик. – Нет, всё-всё, – преподаватель махнул рукой и развернулся к своему столу. Тодороки как раз нашел среди всех работ ту единственную. Но скрыться он уже не успел, поэтому просто присел, забравшись под стол. Сердце ускорило свой бег, альфа зажал рот ладонью, чтобы не издать ни звука. Учитель сделал несколько шагов, обходя стол, вот-вот и он заметит притаившегося малолетнего вора. Но тут кто-то окликает его, преподаватель отходит. Шото облегченно выдыхает и подглядывает в щелки стола. Педагог вместе с вошедшим директором. Альфа выползает из-под стола и, пока взрослые повернуты к доске, быстренько выбегает из аудитории. В его руках сложенный вдвое лист с контрольной Изуку. Как ни в чем не бывало он возвращается в свой класс, садится за парту и отдаленно думает, что Мидория будет радоваться. На большой перемене, когда все идут на обед, Тодороки набирает давно выученный наизусть номер. Его одолевают легкие беспокойства. Изуку отвечает не быстро. Наверное, он жутко медленно сползает с кровати. Или выворачивается из одеяла. Он же любитель в них завернуться. Представив это, Шото усмехнулся. – «Алло?» – Изуку, это я, узнал? Как ты? – альфа сглотнул, напрягшись. Он чувствовал себя обязанным позвонить. Считал своим долгом. Во-первых, чтобы знать, что Мидория в норме. Во-вторых, чтобы он не чувствовал себя одиноким. – «Узна-ал… как не узнать, Шото, у тебя мой норме… то есть, у меня твой номер давно записан, – омега что-то замурлыкал в трубку. Тодороки напрягся. – Со мной… всё хорошо». – Я рад, – альфа насторожился, – чем ты там занимаешься? – «М… лежу… скучаю…» – Чего? – Шото нервно усмехнулся. Он понимал, что Изуку, наверное, говорит это не на совсем трезвую голову, но эти слова всё равно звучали жутко… смущающе. – «М, ты можешь купить папайю?» – Папайю? Э… – «Хотя нет, ничего не покупай. Не хочу есть, – послышались какие-то шумы, а после грохот. – А-ай!» – Мидория гулко застонал. – Изуку! Изуку, что случилось!? – Тодороки подскочил со своего места, ладони сами собой сжались в кулаки. – «Я просто упал с кровати… м, всё-всё, ох, не могу больше говорить», – пробурчал омега и сбросил. Шото с негодованием уставился на экран мобильного, будто это он виноват в окончании звонка. Альфа вернулся на своё место, отдаленно раздумывая над тем, как же Мидория мог упасть. Лежал-лежал и съехал, что ли? Он встряхнул головой, отгоняя странные образы, что возникли в голове. Последние уроки прошли в спокойствии. По дороге до дома Тодороки вспомнил о папайе, но в итоге решил её не брать. Изуку сам сказал, что не хочет есть. Альфа торопился, почему-то очень сильно хотелось поскорее увидеть Мидорию, убедиться, что с ним всё в порядке. Школьный день был чересчур пустым без него… Поднимаясь по лестнице, Шото нашарил в кармане ключи, скорее отпер дверь. – Я дома! – закричал он, перепрыгивая через порог. Никто ему не ответил. Тодороки забеспокоился, закрыл скорее дверь, снял обувь и куртку, направился помыть руки. Из коридора послышались скрипы, Изуку, завернутый с головой в одеяло, медленно выполз из своей комнаты. Он шел, пошатываясь, и откровенно клевал носом. – Привет… – выдохнул омега и улыбнулся. Он зевнул, наморщив нос. Шото подскочил к нему, еле удержавшись, чтобы не обнять. – Знаешь, что я для тебя принес? – весело пропел он. – М? – глаза Мидории расширились, он весь вытянулся, ожидая. – Вот! – Тодороки достал из школьной сумки листок Изуку с контрольной работы. – Буквально из лап тигра вырвал! – горделиво заявил он. – Ух ты, мой добытчик, – захихикал омега, чуть улыбнувшись. Альфа сразу же стушевался, смущенно опустив голову. – Кажется, ты не очень рад, – заметил он, заминая неловкую паузу. – М… ну, я надеялся, что ты принес фруктов, – вздохнул Мидория, с легким сожалением во взгляде рассматривая свою работу. Он не все успел решить, поэтому результат оказался неприятно низким. – Ты же сказал, что не хочешь есть! – Ну… это тогда я не хотел, – поморщил Изуку нос. Тодороки печально вздохнул. Омега, заметив это, примирительно улыбнулся. – Но ты всё равно молодец, – он приподнялся на носочки, быстро чмокнув мужа в щеку. – Спасибо. Тот вспыхнул, весь напрягшись и вытянувшись по струнке. Мидория смущенно отвернулся и медленно направился обратно к себе в комнату. Но Шото остановил его, схватив за плечо. Одеяло съехало вниз и упало на пол. Омега вздрогнул и обернулся. Он был одет во всю ту же помятую пижаму. – Извини, – альфа присел, поднял одеяло, натянул его обратно на плечи мужа. – Я… ох, – он смутился, не в состоянии вымолвить ни слова. – М… – Изуку устало прикрыл глаза и медленно их открыл. – Что нового в школе? – спросил он тихо. – Как прошел день? – и не ясно из банального любопытства или желания замять молчание. – Плохо, – Тодороки вздохнул и, заметив вопросительный взгляд, пояснил: – без тебя в школе так одиноко, – он осторожно взял омегу за руку. Тот растерянно улыбнулся. – Без тебя дома тоже… очень одиноко, – пробормотал Мидория и густо покраснел. – Я весь день… думал о тебе, – признался Шото. Он чуть отвернулся, не в состоянии смотреть мужу в глаза. – Думал, как тут… беспокоился. Такое опустошение… Когда тебя нет рядом, жизнь будто не имеет смысла, – поделился переживаниями альфа. Изуку отреагировал на эти слова намного острее, чем он полагал. Омега отскочил, прижав ладони к груди. – Что ты такое говоришь? – взволнованно спросил он. – Нет, не надо! Помимо меня… м, нашего брака… у тебя в жизни есть ещё много чего! – Чего например? – безо всякой задней мысли спросил Тодороки. – Хобби, учеба… интересы, ещё что-то там… это всё не имеет никакого смысла, если тебя нет рядом. – П-почему? – Мидория напрягся. – Не знаю. Потому… потому что… – Что ты имеешь в виду? Шото! – Изуку топнул ногой, его лицо от растерянности вытянулось. – Ты… стал частью моей жизни, понимаешь. Если тебя не будет, я буду уже не я. Моя жизнь будет… совершенно другой, – альфа говорил легко, будто эти слова совершенно ничего не значили. Будто он повторяет их каждый день, будто это непреложная истина, что-то настолько очевидное, что глупо даже пытаться в этом сомневаться. – Шото, – омега закусил губу, что-то очень странное отразилось на его лице. – Я… я не понимаю, как я должен реагировать. Не понимаю, что должен делать! Ты… ты говоришь такие вещи, я… что это значит? – Ничего не значит. Просто делюсь ощущениями. Тем, что я чувствую. – М… но это звучит, как… – Мидория покраснел, его глаза в потёмках комнаты заблестели, – как признание в любви, – тихо промямлил он. Тодороки опешил. Он отстранился, клацнув зубами. – Я… нет! Я не это имел в виду! – быстро проговорил он, густо-густо покраснев. – Нет, конечно, ты мне очень дорог и все дела, но… э… как человек, понимаешь? Да? Я… я-я ничего другого в виду не имел! – он нервно замотал руками, путаясь в словах. Изуку, кажется, даже чуточку погрустнел. – М, но почему тогда это звучит, как признание в любви! Не дружеской, не родственной, именно романтической! Шото! – его голос прозвучал неожиданно громко. На чрезмерно высоких тонах. Омега встревожился куда больше, чем пытался показать. Альфа в полнейшей растерянности пожал плечами. – Я… не знаю. Слушай, давай просто забудем всё, что я только что сказал? Глупостей каких-то наговорил… – он нервно засмеялся. Мидория помрачнел лицом. Блеск в глазах сошел на нет, губы вытянулись в тоненькую ниточку. – Глупости, значит, – пробормотал он, ссутулившись. – Ладно, давай забудем, – согласился омега. Он развернулся, шагнув к двери. Тодороки снова его остановил, схватив за руку. Он потянул мужа к себе, с тревогой изогнув брови. – Ты уходишь так, будто это расставание, – проговорил он тихо, низко наклонив голову. Их с Изуку носы оказались неприлично близко. Омега отпрянул. – Я же сказал тебе вчера, не прикасаться ко мне никогда в жизни! – воскликнул он. Развернулся и быстренько скрылся за дверью в своей комнате. Шото лишь руку протянул вслед за ним. Он нервно выдохнул, не понимая, что сделал не так. Мидория смутился? Обиделся? Наверное, не стояло говорить столько двусмысленных фраз. О чем он успел подумать? Альфа направился к себе, разобрал школьную сумку, переоделся. На душе появилось жутко пакостное чувство, он почувствовал себя виноватым. Вот и решил зайти к Изуку после обеда через часок. Робко постучался в дверь, терпеливо ожидая ответа. Отозвались не сразу, но отозвались. – Входи. Тодороки неуверенно потянул за ручку и зашел в комнату, виновато вжав голову в плечи. Мидория сидел на кровати, завернувшись в одеяло, как в кокон. – М, Изуку, – Шото неуверенно подошел. Комнатка была жутко маленькая, прямо-таки тесная. Поэтому, хочешь-не хочешь, но находились они рядом. – Я хотел извиниться. Кажется, я тебя обидел, – с беспокойством проговорил альфа. Он не видел объективной причины для обид. Но, если его омега обиделся, надо извиниться. Это в любом случае будет правильнее, чем его расстраивать. – Нет, всё хорошо, – омега обернулся, его глаза, кажется, блестели. – Наверное, я… от течки такой чувствительный. Распереживался просто из-за твоих слов. Тодороки осторожно присел на самый край кровати. – А чего переживать? Я ведь… просто поделился своими переживаниями. Ну… не думал, что это тебя заденет как-либо. – Я знаю, но… – Мидория жутко смутился. – Раз у нас тут день откровений, я… тоже хотел бы кое-что сказать. – Я весь во внимании. – М… я… постоянно о тебе думаю, – тихо пробормотал Изуку. – М… хочу, чтобы ты постоянно был рядом… – Тебе до сих пор неспокойно в новой обстановке? – предположил альфа, положив свою руку ему на плечо. – Ну, я всегда рядом, – улыбнулся он, – никто не сделает тебе ничего плохого. – Нет, Шото, – омега помотал головой, – дело не в том, что я боюсь, нет. Хотя это, конечно, тоже, но… – он покраснел, – я другое имею в виду. – А что? – Когда мы сидим так близко, у меня… – Мидория вздрогнул, в миг покрывшись мурашками, – замирает сердце. И… я думаю, твои глаза очень красивые, – он осторожно протянул ладонь, положив её Тодороки на щеку. Тот вздрогнул и отпрянул. – Изуку! Ты чего? – в шоке спросил он. Омега покраснел. Он поспешил отвернуться, натянув на голову одеяло. – М, я знал, что ты так отреагируешь, – сокрушенно проговорил Мидория. – Я-я… я вовсе не думал ничего дурного раньше! Даже мысли подобной не допускал! Но… но недавно ты… меня в школе… и от той негодяйки на улице защитил. Ты… ты такой хороший! И ты всегда рядом! – Изуку, – Шото протянул руку, растерянно погладив его по спине. – Это же ничего не значит, ты же понимаешь? Ну, то есть, да, мы женаты, я всегда буду с тобой, но… эм, я не имел никогда ничего такого… – А я вот имею! – омега резко развернулся. – Мы ведь женаты, если уж кого и любить, то… – он жутко смутился и отвел взгляд. – Кажется, – Тодороки напряженно сглотнул, – кажется… – он мало что понимал в таких вещах. В чувствах и вообще, любви. Как понять, что ты кого-то любишь? А если уж любишь, то что с этим делать? – Мне не кажется! Я… просто… я старался не думать об этом и тебе не говорил, но… – Мидория смущенно закусил губу. – Кажется, ты стал более… любвеобильным из-за течки, – осторожно проговорил Шото. – Дело не в ней! Я и раньше об этом думал! Просто… твои слова сегодняшние… – Изуку снизу вверх посмотрел на альфу. Тот смутился и жутко покраснел. – Прости, я… не знаю, как мне следует реагировать, – честно признал он. Омега удрученно опустил голову. Его руки подогнулись, роняя его туловище на постель. Тодороки с тревогой на всё это уставился. Чувство вины, тлеющее в нем, только разгорелось. Изуку легко обвил руками альфу вокруг живота. Тот напрягся, но не помешал. – Побудешь со мной, – тихо попросил Мидория и шмыгнул носом. Шото дернулся, показалось, омега плачет. – К-конечно, – отозвался Тодороки нервно. Он не знал, как должен себя вести. Для него как таковых чувств обычно не существовало. Разве что гнев и злость, когда кто-то придирается к Изуку. Он лишь знает, что должен делать: следовать за своим омегой. Оберегать его, чтобы Мидория был счастлив и радостен и впоследствии смог родить здоровых детей. Именно так его воспитали. Но что такое любовь и как проявлять сочувствие, Шото не знает. Его отец – совершенно бесчувственный человек. Мать умерла, когда он был совсем маленьким. Так что любви Тодороки не знал никогда. В шестнадцать его поставили перед фактом. Так и так, замуж тебе пора. Энджи нашел хорошую партию, омегу из приличной, состоятельной семьи. Они познакомились, Изуку оказался очень даже милым. Легкая симпатия даже пробудилась в них, но не более. Погуляли немножко, пообщались, а после родители их поженили. Жизнь, правда, от этого совершенно не изменилась. За исключением того, что приходилось созваниваться, договариваться о встречах, гулять. Родня за ними пристально следила, беспокоились, что молодежь рано детей заделает. Но нет, они были воспитаны лучшим образом, никто из них об этом даже не помышлял. Их ожидали университеты, через несколько лет работа и съемная квартира. Когда съедутся, можно и о детях подумать. Но лучше не спешить, а то денег не хватит! Так, по крайней мере, всегда говорила Фуюми, предостерегая младшего брата от необдуманных поступков. Но в их паре не всё, как у всех. Энджи, наплевав на чувства молодоженов, решил уехать, забрать сына. Но куда альфа без своего омеги? И вот, теперь они живут вместе. Гормоны бурлят в крови, пубертатный период как-никак. В голове ветер, а они постоянно под одной крышей. И нет, если б рядом был ещё кто-то третий, кто заставлял бы их всегда одуматься. Но они одни, могут творить всё, что вздумается. Подростковый возраст плох тем, что организму просто необходимо по кому-нибудь сохнуть. Влюбляться по уши и вести себя, как глупые идиоты. Это нормально, от этого никуда и никому не деться. – Ты такой теплый, – вывел альфу из раздумий тихий голос. Тодороки моргнул, сфокусировав на омеге взгляд. Тот лежал, прикрыв глаза, и жался к боку мужа, крепко обхватив его руками. – А тебе холодно? Может, ещё одеяла нужны? И проветрить заодно надо. – Нет-нет, – Мидория испуганно замотал головой. – Не уходи… и… не надо никаких одеял, – он закусил губу, внимательно посмотрев на альфу. Тот растерялся. – Как хочешь… – пробормотал он, осторожно погладив мужа по боку. Тот прикрыл глаза и устало перевернулся, сонно морща нос. Спать, видимо, хочет. – Ты ел сегодня? – М? Еда? Нет, я… не очень хочу. Ну, разве что супчик… но мне лень готовить, я сплю весь день. – Это не дело, – Тодороки нахмурился. Наконец появилась ясная и простая задача. Накормить омегу. А не вот эта вот любо-овь, чувства. Шото в них ничего не понимает. – Пойдем кушать. Я приготовлю. – Нет, не хочу, – Изуку обхватил его крепче, прижимая к себе. – Лучше… – он сел, внимательно глядя на альфу. – Чего? – тот насторожился. – Ну… у меня течка, я хочу… ласки там, любви, – омега потупил взгляд. – И что? – хмуро спросил Шото, весь напрягаясь. – Ну… помнишь, как мы сидели на лавке на уроке физкультуры? Мы там… так обнимались, я… весь день прокручиваю это в голове, – признался Мидория. – Прокручиваешь в голове? – переспросил Тодороки. Он бы в этом ни за что не признался, но он тоже вспоминал те минуты с благоговением. Нет ничего лучше искренне восхищения со стороны Изуку. Его ликования и похвалы. Только ради этого Шото делает многие вещи. И то, как омега гладил его по голове… – В тот момент мне показалось, что мы довольно близки, – тихо сказал омега и смутился. – Мы близки, – не стал оспаривать Тодороки. – М… вот, поэтому, Шото, – Мидория осторожно перекинул через него ногу и сел альфе на колени, обвив его шею своими руками. – М, ты ведь можешь меня обнять… – протянул он, склонив голову набок. Тодороки нахмурился. Он, повинуясь простым словам, осторожно приобнял мужа за талию. – Могу. И что? Зачем тебе это? – М… мне было страшно одиноко без тебя, Шото, – Изуку осторожно потянулся к нему губками и быстро чмокнул, прикрыв от удовольствия глаза. Альфа весь напрягся, вытянувшись. – Ты чего? – М… хочу, чтобы ты был всегда рядом, – протянул омега. – В этом же нет ничего такого, верно? Это же нормально, что… ну… мы не сделаем ничего такого, верно? Поэтому ты спокойно можешь побыть со мной. – В каком смысле? – насторожился Тодороки. – Ну… просто посидеть со мной. Я в тебе очень нуждаюсь, – Мидория повалил Шото на кровать и навалился сверху, натягивая на них обоих одеяло. Альфа нахмурился. Он не знал, насколько разумно лежать в одной кровати. Да, наверное, Изуку не хватает теплоты сейчас, но… этот так… Тодороки посмотрел на веснушчатое лицо, и все сомнения отступили. Нет, не будет ничего дурного в том, что они просто полежат рядом.