Дальний восток

Изуку проснулся один. Он сонно поелозил ладонями по кровати, но рядом никого не оказалось. Мидория лениво разлепил глаза, осматривая свою маленькую комнатку. Он потянулся, переваливаясь на бок. Судя по ощущениям, течка подошла к концу, наконец он сможет вернуться в привычный образ жизни. Омега сел. В его голове медленно начали всплывать события вчерашнего вечера. Он утянул Тодороки на свою постель, заставил его лежать рядом. Изуку вздрогнул и вскочил, глаза в шоке расширились. Сейчас, оглядываясь назад трезвым взглядом, он понимает, как ужасно это было. Какой ошибкой! Он сглотнул и побежал скорее умываться. Сознание повторяло лишь «нет-нет-нет, этого не может быть! Я этого не делал!» Какой стыд и позор. Да, они с Шото женаты. Но живут вместе не по-настоящему, не в своей собственной квартире. У них нет ни образования, ни работы. Им рано даже думать о том, чтобы спать вместе! Мидория, чувствуя себя законченным извращенцем, присел на крышку унитаза. Хорошо, Тодороки сейчас в школе, он пару часов может всё спокойно обдумать. Вчера альфа был недоволен. Он возмущался и говорил, что ему лучше уйти. Изуку притягивал его ближе и никуда не пускал. Ему так необходим был кокосовый аромат, так нужен был Шото. И тот сдался, остался. Они валялись без движения довольно долго, а после уснули. Мидория чувствовал сквозь сон, как его обнимают чужие руки. Он сам жался к мужу, радуясь столь тесному контакту. Во время течки, даже находясь на таблетках, Изуку не может полностью контролировать себя. Гормоны бьют в голову, он вялый и сонный, ищет ласки и любви. А тут рядом, буквально под рукой оказался Тодороки. Но нет! Сейчас он понимает, как это было ужасно. Альфа наверняка будет ругаться, ужасно ругаться, когда придет. Он злится… Мидория поспешил к себе в комнату, где переоделся из пижамы во всё домашнее. Закинул в стирку вещи и постельное белье. То успело провонять запахами их обоих. Сгорая со стыда, омега не мог найти себе места. Он сел разбираться с домашними заданиями и пропущенными темами. Из головы никак не выходил тот срам, который он учудил. Неловко было и из-за слов, что он тогда наговорил. Да, Изуку считает Шото добрым… Он хороший, заботливый, жутко серьезный. Пусть и черствый, но всё равно очень хороший. Но Мидория не думал никогда, что влюблен в него. Но вот это как раз не сильно его волновало. Стыдно, конечно, Тодороки теперь думает, что омега влюбился в него. Но в этом ведь нет ничего постыдного! Если уж и любить кого-то, то законных супругов. Изуку простроил мысленно свою речь, что он скажет, как только альфа вернется домой. Как будет извиняться, как будет оправдываться и всё объяснять. Мидория, чтобы разговор сразу пошел на хороший лад, решил испечь пирог. Он оставил его на столе и сел ждать, нервно поглядывая на часы. Время текло медленно, будто издевалось. И одновременно пугающе быстро. Омега суетился и волновался. С его стороны жутко некрасиво звать альфу ночевать к себе в комнату, в кровать. И позорно. Будто он какой-то вульгарный… В замочной скважине послышался щелчок: кто-то провернул ключ. Изуку вскочил и поспешил в прихожую. Дверь распахнулась, в квартиру вошел Тодороки. Такой же спокойный, как и всегда. Мидория замер, удивленно на него глядя. Оказывается, школьная форма так ему идет. Слова застряли в горле, омегу хватило лишь на то, чтоб махнуть ладошкой. Альфа кивнул. – Смотрю, тебе лучше, – с легкой улыбкой сказал он, поставив школьную сумку на пол. – День сегодня был отвратным, – поделился Шото впечатлениями, стягивая кеды. Изуку растерянно кивнул. – Да-а… кажется, моя течка кончилась, – проговорил он тихо. – Так быстро? – Ну… у подростков такие вещи не постоянные, ты и сам знаешь. – Угу, – альфа согласно кивнул. Повисло молчание, Мидория нерешительно переминался с ноги на ногу, не зная, с чего начать. – Я хочу кое-что сказать! – воскликнул он серьезно. Тодороки удивленно на него посмотрел. Он нахмурился, сразу же предположив, что это будет очередной проблемой. – Что? Что-то случилось? – в его голосе появилась решительность. Мидория слегка улыбнулся. Шото черствый, но на него можно положиться. Он обязательно всё решит, и просить не нужно. – Я хочу… поговорить о вчерашнем, – Изуку начал теребить край своей футболки. Тодороки тяжело выдохнул. Омега отступил назад, пропуская его в комнату. Сразу же стало не по себе. – Я знаю, – проговорил альфа четко, – что ты хочешь сказать. Но… – он через силу улыбнулся, – не надо. Всё хорошо, правда, – Шото похлопал мужа по плечу. Тот вздрогнул и отпрыгнул. – В смысле? – его лицо от удивления вытянулось. – Ну… правда, ничего ужасного не произошло. Да, твои… кхм, желания выглядели странно, даже нехорошо. И впредь не стоит так делать. Но… всё в порядке. – И… и ты не ругаешься? – Как видишь. – И не злишься? – Изуку последовал за ним в его комнату. Альфа обернулся на него, изогнув брови. – Я не могу на тебя злиться, – заученным текстом проговорил он. – Я… немного недоволен, конечно, но… я слышал, в течку… любвеобильность возрастает и… вообще, поэтому… – Тодороки замолчал, смутившись. Мидория неловко поежился. – Прости меня, пожалуйста! – воскликнул он громко вдруг. – Прости! Это само собой как-то получилось, я не хотел тебя заставлять! Я… себя не очень хорошо контролировал, – омега медленно подошел и взял альфу за руку. – Мир? – Э… так мы и не ссорились. Говорю же, это был не самый лучший опыт, больше, пожалуйста, не проси меня с тобой спать, но это же не смертельно, правильно? – Угу, – Изуку слегка улыбнулся. – я волновался, что ты… сочтешь меня… ну… каким-то невоспитанным. И нехорошим, и пошлым, и навязчивым, и… – Нет, всё, – Тодороки, осторожно положив ему ладонь на плечо, хорошенько его встряхнул. – Не переживай, ладно? Давай забудем. – Давай, – Мидория потянулся вперед, собираясь с ним обняться, но одернул себя, неловко улыбнувшись. – Я так рад, что… ты так спокойно отреагировал, – добавил он тише. – Боялся, что будешь про меня… что-то плохое говорить другим. Шото, уловив его посыл, сам шагнул вперед, заключив омегу в крепких объятиях. – Изуку, всё, что произошло между нами, останется только между нами. Зачем мне лишний раз выставлять тебя в дурном свете? Это ж только себя позорить! – Ты прав, – тихо согласился Мидория, прикрыв глаза. – Я больше не буду так, обещаю, – заверил он альфу, хотя где-то в глубине души сомневался. Тодороки отпустил его и отступил назад. Изуку улыбнулся. – И те слова… – Шото, кажется, слегка даже покраснел, – что ты вчера говорил… – он нервно вздохнул. Омега тут же вспыхнул и опустил виновато голову. – Нет! – воскликнул он испуганно. – Они очень приятн… – альфа не закончил мысль, замолк, удивленно на него уставившись. – Э… что? – Всё то, что я наговорил вчера, – глупости! Прости меня, пожалуйста. Ты замечательный, правда, хороший и всегда обо мне заботишься, но я не имел в виду… то есть, я просто наговорил чепухи. Ну знаешь… просто все чувства обострились, и я… и вот… – Ох… – Тодороки думал секунду, а затем кивнул. – Я понял, – грустно сказал он, – так, наверное, даже лучше. Мидория из-за его печальных вздохов поднял удивленные глаза. – Я что-то не то сказал? – Нет. Это даже хорошо, что ты… ну меня не любишь. Лишние неловкости нам ни к чему, – строго проговорил он. У Изуку от тона его голоса внутри почему-то всё похолодело. – М… а ты… что-то там начал говорить? Что мои слова очень… м… – омега замялся. – Нет, уже ничего, – Шото вздохнул. – Кстати, мой отец приедет завтра утром, хочет нас навестить, – вспомнил Тодороки, весь встряхнувшись. Как Мидория знал, с отцом у них были не очень хорошие отношения. Оно и понятно, Энджи весьма жестокий и выглядит очень пугающим. И, несмотря на то, что к Изуку он всегда относился с некоторым даже почтением, омега его побаивался. – Хорошо. Но разве он не говорил, что не скоро приедет? У него там… дела…. – Говорил, – альфа поморщился. Скорой встречи с родителем он был, очевидно, не рад. – Но, видимо, передумал, – бросил он. Мидория закивал. Он почувствовал себя неловко, в воздухе повисло напряжение. Шото выжидающе на него посмотрел, взглядом намекая уйти. Ему нужно переодеться. Но вместо этого Изуку спросил: – А зачем он приедет? Не говорил? У нас ведь вроде всё хорошо. – Он не говорил, – Тодороки поморщился, – хотя у меня есть одно предположение, – он неопределенно качнул головой. – Какое? Что за предположение? – омега подался корпусом вперед, с любопытством на него глядя. Шото выглядел очень красиво. Он выглядел бы ещё лучше, если бы прекратил постоянно хмуриться. – М, не уверен, что это лучшее, что я могу сказать, – пробубнил альфа. Мидория вздрогнул. – Там что-то ужасное? Но… откуда бы у тебя взяться ужасным предположениям… Не важно! Скажи, что ты думаешь? – Мне кажется… кажется, что, – Тодороки наморщил нос и отвернулся, – что отец переживает, что могу… мм, ну, что-то сделать с тобой, – пробурчал он. Изуку растерялся. – Что? – по-глупому переспросил он. – Что ужасного? – а как произнес эти слова, понял, что альфа имел в виду. – Ой, – омега поежился. – Глупости! Ты не мог! Почему это он переживает об этом! – Он не переживает, Изуку, это просто моё предположение. Прости, если оно тебя как-то оскорбило. – Да! Оскорбило! Ты же хороший, – Мидория улыбнулся, – я знаю. А тут… фу! Какие мерзости, – он ушел, уперев руки в бока. Тодороки закрыл за ним дверь, начав переодеваться. Несмотря на свои легкие слова, приезд свекра вызывал в нем нешуточную тревогу. Зачем он приезжает? Может, принесет дурные вести? Скажет, что им нужно опять куда-то переехать?! А вдруг заставит Изуку вернуться домой, к родителям. Омега встряхнул головой, пытаясь не подпускать к себе дурные мысли. Он направился на кухню, где обнаружил остывший пирог. Крикнул мужу, чтоб приходил поесть. А сам вернулся в комнату, у него ещё не закончено домашнее задание. Позже вечером супруги занимались уборкой. Вовсе не хотелось выслушивать нотации Энджи, если тот сочтет их квартиру засранной. Мидория пылесосил полы, а Тодороки их мыл. Вместе они протирали стёкла и мебель от пыли. – Это так утомительно, – пробурчал Изуку, залезая на стул и протирая верхние полки. – Поясница болит, – согласился с ним Шото с другого конца коридора. Омега обернулся и захихикал. Альфа склонился в скрюченной позе над ковром и пытался отодрать от него какие-то присохшие куски обоев, оставшиеся от прошлых жильцов. – Ты как старый дед говоришь, – засмеялся Мидория, возвращаясь к своей работе. – А я не шучу, между прочим, – обернулся на него Тодороки, – серьезно. Правда чувствую себя старым дедом. То коленки хрустят, то спину ломит. – Это подростковый возраст, – голосом знатока заверил его Изуку. – Гормоны скачут, все дела. – Гормоны? – Шото наморщил нос. – Не знаю-не знаю. – Не сомневайся в моих словах, я могу счесть это за акт недоверия, – проговорил строго Мидория. А через секунду уже весело захихикал. – А когда с кровати встаешь, ещё и в глазах темнеет, – добавил вдруг Тодороки. – Темнеет, – согласился омега. Альфа подошел к нему, устало вздохнув. Он поставил ведро с грязной водой на пол. Изуку обернулся, удивленно вздрогнув, – не ожидал увидеть Шото так близко, – и закинул свою тряпку в ведро. – Всё? – устало спросил Тодороки. – Угу, – Мидория облегченно выдохнул. – Более-менее. Генеральной уборкой это, конечно, не назовешь, но здесь определенно стало намного чище. Твоему отцу не к чему будет придраться. – Ага… – Словишь меня? – Изуку игриво улыбнулся, склонив голову набок. – В смысле? – Если я начну падать, ты поймаешь меня? – пояснил омега. – Э… – Шото нахмурился. Всякие гипотетические ситуации он не любил. Зачем искать решение того, что ещё не случилось и, скорее всего, даже не случится! – Если реакции хватит. – Ммм, молодец, – Изуку улыбнулся, жмуря от радости глаза. Он спустил ногу со стула, спускаясь, но оступился, поскользнулся и на самом деле начал падать. – А! Тодороки, что стоял очень близко, среагировать успел. Дернулся вперед, подставляя руки, и подхватил его, не дав поцеловаться с полом и опрокинуть ведро с грязной водой. – Осторожней! – альфа выдохнул, его сердце от испуга вмиг ускорило бег. – Так и убиться недолго! – Ой… – Мидория, что прижался к нему в первую секунду, отстранился и виновато улыбнулся. – Слова материальны, – усмехнулся он. – Извини, я случайно. – Фуф, – Шото согнулся, поставив его на ноги. – Тяжело, – выдохнул он. – Тяжело? – Изуку наморщил носик. – Хочешь сказать, я тяжелый? Ну, то есть, жирный, да? – Что? – Тодороки нахмурился. – Не пудри мне мозги, я такого не говорил. – Ну да-ну да, – омега прищурился, глядя внимательно ему на лицо. Альфа от его взгляда поежился. – Я шучу! – Мидория весело захихикал. Наклонился, поднял с пола ведро и направился в туалет сливать грязную воду в унитаз. А Шото продолжил стоять с пустым выражением лица. Ему вдруг стало жарко, горловина футболки будто начала сдавливать. Он медленно вздохнул, успокаиваясь. От испуга, наверное. Изуку вернулся и начал что-то весело рассказывать. Тодороки пытался максимально внимательно его слушать, но мысли отчего-то расплывались. Он изучал взглядом Мидорию, словно видел его в первый раз. Волосы, брови, глаза, веснушки, губы, шею, ключицы, что виднелись из-под майки. – Изуку, – альфа прервал его, сам вздрогнув. – А? – Ты… – Шото медленно облизнул губы и с усилием воли обернулся, – это же домашняя футболка? – Да. А что? – И… у тебя таких вот уличных нет, правильно? – Э… что ты имеешь в виду? Точно таких же больше нет. А что? – Нет, – Тодороки сглотнул скопившуюся во рту слюну, – с таким вырезом? – Вырез… – Мидория растерянно себя осмотрел, – а что не так? Он довольно приличный… – Да. Для дома. Приличный. А для улицы нет. Ты же не носишь на улице такое? – строго спросил Шото. Изуку нахмурился. – Не ношу. Но почему ты спрашиваешь? И не надо хмуриться. – Извини. Просто не хочу, – Тодороки встряхнул головой, отгоняя странные мысли, – чтобы другие альфы тебя разглядывали. – Шото, – Мидория насупился и поднялся. – Что с тобой не так? – возмутился он. – Заболел? – подошел, робко положив мужу ладонь на лоб. – Нет, – Тодороки отшатнулся от его руки. – Не надо меня трогать. Не болен я. – Шото, – Изуку растерялся и отступил назад, прижав ладони к груди. – Ты изменился… что такое? Почему ты злишься? – Я не злюсь, – Тодороки огрызнулся. Омега вздрогнул. – Ты не такой, каким я тебя знаю. – В смысле? – Ну… ты бы никогда не сказал ничего мне насчет одежды. М… чтобы не смущать меня такими замечаниями. Если бы кто-то стал на меня смотреть, ты бы пошел и раскрасил ему лицо. А не так, – Мидория обиженно надулся и убежал. Шото проводил его пустым взглядом. Он и сам слабо понимал, чего вдруг стал таким раздражительным. И зачем глупость эту сморозил. Изуку прав, в обычном состоянии он бы и слова плохого не сказал, если бы Мидория изъявил желание вульгарно одеваться. А сейчас… Тодороки встряхнул головой и пошел за ним следом, подбирая слова для извинения. Омега с кислым лицом сидел на кухне, уминая остатки подсохшего пирога. – Извини, – ни на что лучшее альфу просто не хватило. – Со мной действительно что-то не так. Странно себя чувствую. – Всё-таки заболел! – Мидория вскочил, схватил его за руку и усадил на стул. Подскочил к шкафу, достал с полки градусник, протянул мужу. – Мерь температуру. Наверняка какую-нибудь простуду подхватил! – Мн… – Шото покачал головой. Он залип на Изуку, с волнением рассматривая его фигуру, пытаясь догадаться об изгибах тела через одежду. Омега словил его взгляд на себе и поежился. – Мерь-мерь, – наставительно сказал он и спрятался за спинкой высокого стула. Тодороки встряхнул головой, послушно засунув градусник подмышку. – Это не простуда, – заявил он, но никак более возразить Мидории не пытался. – Что у тебя болит? – с заботой в голосе поинтересовался Изуку. – Да ничего. Так, горло… чешется. – Э… кашель? – Нет. И мне жарко. Голова тяжелая, будто свинцом налитая, не могу собраться с мыслями. – Ой, – омега закусил губу, – может, ты что-то сегодня странное кушал? Может, это отравление? Тебя не мутит? – Нет, – Тодороки нахмурился. Одна идея мгновенно возникла у него в голове, только он задумался о причине неожиданного недомогания, но вслух озвучивать её не хотел. – Тогда… я даже не знаю, – Мидория взволнованно заходил кругами вокруг стола. – Может, тебе прилечь? Наверное, ты переутомился! – Нет, Изуку, это другое, – Шото медленно вздохнул и встал. – У меня клыки чешутся, – тихо признался он. Омега в недоумении нахмурился. – И… э… я не очень разбираюсь, что это значит? – Думаю, это подступающий гон, – Тодороки обременено опустил голову. – Мне тяжело дышать, пульс ускоряется. Всё сходится. И когда смотрю на тебя, какие-то… странные образы в голове всплывают, – тихо проговорил он. Мидория отшатнулся. – Не говори так. – Нет, ты не волнуйся. Я сейчас выпью таблетку и лягу спать! – Шото улыбнулся и поспешил к себе в комнату, осуществить сказанное. Изуку с беспокойством прошествовал за ним. Только закончилась его течка, как новая напасть! Хорошо, что они пришли не одновременно. Кто-то же должен ходить в школу, забирать задания и слушать учителей. – М, а долго, – Мидория смущенно потупил взгляд, – он обычно у тебя длится? – По-разному, – уклончиво отозвался Тодороки. – Надеюсь, в этот раз поскорее всё закончится. – Угу… я тоже, – пробубнил себе под нос Изуку. В Шото он не сомневался ни на йоту. Но сам факт того, что он будет жить под одной крышей с альфой, у которого гон, пугал его. Кто ж знает, как он будет себя вести. – Черт, ещё завтра отец приезжает, – Тодороки завалился на свою кровать. – Он не будет рад, застав меня столь вялым. Но ладно, это неважно. Он ненадолго. Надеюсь. – Шото, – омега от неприязни поморщился, – я не хочу… с твоим отцом один на один оставаться, – тихо проговорил он, поежившись. – Э… не переживай, ни на секунду вас не оставлю. – Точно? – пугливо переспросил Мидория. – Да, – Тодороки уверенно кивнул. Оставлять своего омегу с другой альфой, пусть это и родственник, один на один как-то не хочется. А Энджи вообще относится к тем людям, с которыми Шото предпочел бы никогда не общаться. – Ну ладно. Отдыхай, – Изуку вышел, притворив за собой дверь. Он отправился на кухню попить чаю и почитать в появившуюся свободную минутку книжку. Да и матери стоит позвонить, она ведь волнуется, просит перезванивать каждый день. Разговор с ней оставил на душе Мидории приятный осадок. Почистив зубы, через пару часов он направился спать. За окном уже потемнело, омега с удовольствием выглянул в окно, наслаждаясь видом ночного города. Что ни говори, Япония – красивая страна. Омега переоделся в пижаму, выключил везде свет, забрался на кровать. Сон сразу не пошел. Наверное, из-за того, что эти пару дней он бесцельно валялся на кровати и ничего не делал, отсыпался. На часах было, наверное, около часа. Изуку постепенно начинал клевать носом, натянув одеяло на голову. В квартире стояла абсолютная тишина, лишь за окном гудели машины. Дверь скрипнула. Мидория вздрогнул, но оборачиваться ему было слишком лень. Наверное, сквозняк. Но после послышался и звук тихий, очень осторожных шагов. Он напрягся, кто может ходить по квартире в такой час? Кроме них с Шото здесь никого нет, но тот должен очень крепко спать! Омега робко обернулся, вглядываясь в ночную мглу. В ответ на него кто-то уставился. Изуку поспешил приподняться на локтях и включить настольную лампу. Свет слабо осветил комнату, залив всё желтым цветом. Около стены на корточках сидел Тодороки, устремив в него жуткий взгляд. Его руки были сцеплены в замок, в глазах горела жгучая похоть. – Шото! – Мидория резко сел, выдыхая. – Ты меня напугал! Альфа моргнул, его взгляд вновь стал нормальным. – Извини, – охрипшим голосом выдавил он из себя, не двигаясь. – Я не хотел тебя будить. – Я ещё не сплю, – омега протер глаз, – а почему не спишь ты? Зачем ты сюда пришел? Тодороки явственно сглотнул. Он медленно поднялся и двинулся к кровати Изуку, облизывая губы. Тот отодвинулся спиной к стене, нахмурившись. – Хочу… поспать с тобой, – в лоб сказал альфа.