Дальний восток

Изуку во все глаза смотрел на Шото, пытаясь сообразить, что тот имел в виду. Может, пошутил? Омега сглотнул, встряхнул головой. Прижался к стене, подтянув к себе коленки и одеяло. – Чего? – хрипло переспросил он. Альфа медленно поднялся. Он двигался странно, необычно, пригнувшись корпусом к полу. Его голова была наклонена набок, а на лице играла слабая улыбка. – Хочу с тобой спать, – повторил он и облизнул губы. – Чего?! – уже возмущенно воскликнул Мидория. – Нет-нет-нет! – запротестовал он. – Почему? – Тодороки оперся руками на край его кровати, наклонившись. – Почему? – повторил он сладким голосом. – Так нельзя, – Изуку нахмурился, вдруг почувствовав себя неуютно. Да, он совершил ошибку, заставив Шото остаться с собой на ночь вчера. Но тот весь сам сказал, что это был единичный случай! – Почему? – альфа на четвереньках подполз к нему. – Ну, Изуку, – он странно улыбнулся, – вчера мы уже спали вместе, не так ли? В этом нет ничего страшного. – М, нет, – омега опустил глаза. – Уходи, – тихо, но твердо потребовал он. – Ну, пожалуйста, – Тодороки опустил голову, снизу-вверх на него посмотрев. – Пожалуйста. Я буду себя примерно вести, – пообещал он. – Шото, – от его просящего голоса Мидория растерялся. – Нет, уходи, – повторил он. – Мур-мур-мур, – альфа наклонился к его уху, прикрыв глаза. Он протянул руку, положил ладонь Изуку на колено. – Не прикасайся ко мне, – шикнул испуганно тот, отстраняясь. – Шото, пожалуйста, уходи, – тихонько попросил омега. Вся его уверенность куда-то улетучилась. – Не-ет, – Тодороки наморщил нос. Вряд ли, несмотря на принятые таблетки, он полностью здраво оценивал ситуацию. Его зрачки сейчас были ужасно расширены и закрывали практически всю радужку глаза. – Я просто здесь рядышком полежу, – пообещал он, завалившись на бок рядом с Изуку. Тот растерялся и поспешил встать, утаскивая с собой одеяло. – Шото, ты нехорошо поступаешь. Уходи, пожалуйста, – напряженно протянул он. Альфа открыл один доселе закрытый глаз, вопросительно на него посмотрел. – Я вот тебе ничего плохого не сказал, когда ты меня заставлял с тобой полежать. И послушно остался. Поэтому, не гони меня. – Шото, уходи! – Мидория топнул ногой. Некрасиво с его стороны было призывать мужа полежать вместе, но это не повод повторять эту ситуацию наоборот. Всё становится куда более неловким, когда Изуку полностью осознает происходящее. – Мм, – Тодороки что-то разочарованно забурчал и отобрал у него одеяло, накрывшись им. Омега растерялся, вскрикнув, и принялся одергивать свою футболку, стараясь прикрыть оголенные ноги. Сегодня ночью должно было быть очень жарко, поэтому он сбросил свои штаны. Альфа, заметив это, прищурился, жутко странное выражение появилось на его лице. – Шото, уходи, ты мешаешь мне спать. Пожалуйста, я… – Изуку закусил губу, – я боюсь с тобой спать. Тодороки резко сел. – Почему? – удивленно спросил он. – Шото, ну… – Мидория смутился. – У тебя ведь гон, – он потупил взгляд, – у меня когда течка, я ни о чем другом думать не могу, кроме… ну… – омега покраснел, – и, думаю, ты так же. Поэтому… – Изуку, – альфа протер глаз, – ты за кого меня принимаешь? – насупившись, спросил он. – Думаешь, я к тебе приставать буду? – нахмурился Тодороки. – Ну… я не исключаю такую возможность, – осторожно ответил Мидория. – Пожалуйста, уйди, ты смущаешь меня. – Альфа должна прислушиваться к своему омеге, – заученно ответил Шото. – Но, – он пренебрежительно скривился, – не в такой же ерунде, правильно? И омега ведь своей альфе должен доверять. А ты… эх, – Тодороки махнул рукой. Изуку растерялся. Ему жутко хотелось спать, а гнать мужа в шею казалось слишком жестоким. Да и в глубине души Мидория знал наверняка, что Шото и пальцем его не тронет, хоть где-то и переживал. Его альфа слишком хорошо воспитан, чтобы на такое пойти. И даже сейчас, когда у него гон. Но и прыгать к нему в кровать… – Ты будешь меня смущать, – тихо сказал омега. Тодороки виновато пожал плечами. – Почему? – спросил он удивительно искренне, с беспокойством. Он выглядел странно сейчас, со своими невозможно большими зрачками, с хитрой улыбкой. Но всё ещё оставался тем же Шото, которого Изуку знал. – Ну… как-то это… – Мидория присел на краешек кровати и тут же был пойман в кольцо крепких рук. – Ой, – он вздрогнул. – Шото, просто, – омега посмотрел на него, неловко улыбнувшись, – я тебе доверяю, но… всё равно. Это как-то… – Во время сна… я хочу тебя нюхать, – пробормотал Тодороки. – Я… так долго лежал там один, ворочался, думал о тебе. Принял душ, пытался успокоиться. Не помогло. После сидел под дверью, наслаждаясь отголосками твоего аромата. А под конец не выдержал и зашел в комнату! Я честно тебя будить не хотел! – далее он забурчал что-то невнятное. – Но раз ты п… проснулся, поспим вместе, – в конце удалось различить Изуку. – М… это не правильно. Спать в одной кровати. – Мы уже женаты, ложись рядышком. – Ох… – Мидория вздохнул. Ему нравился запах Шото, очень! Свежие кокосы, что может быть лучше? Спать рядом кажется очень заманчивой идеей. Но он был воспитан по-другому. С детства твердили, что нельзя слишком рано никого к себе подпускать. Даже жену или мужа. Пока детей заводить не собираетесь – нечего вместе даже просто спать. – Ты такой мягкий, – тихо прошептал Тодороки, улыбаясь краешками губ. – Это жир, – неопределенно отозвался Изуку. – М, ну и правильно… м… запасы в организме, значит, детки здоровые будут, – пробормотал радостно Шото. – Все омеги, я считаю, должны быть таким, как ты. В теле… с мягкими круглыми животиками… – он что-то сонно забурчал. Мидория смутился. У них на родине с большим скептицизмом смотрели на худобу среди омег. Да, стройность, как стандарт красоты, охватила весь мир, но в каждой стране всё же есть своя небольшая специфика. И сколько Изуку себя помнит, его постоянно все пытались откормить. Родители, другие родственники, знакомые, друзья. И не только его, но и других омег. На худеньких смотрели с неподдельной жалостью, с беспокойством спрашивали про здоровье. К альфам же относились с большей строгостью, призывая их к спорту. Поэтому, переехав в другую страну, Мидория был жутко удивлен местной моде. Все худые, плоские, маленькие. Словно поголовно голодают. Изуку сидел некоторое время в задумчивости, а после сонливость взяла свое. Он завалился на бок, укладываясь на самый край кровати. Уж слишком неловко. Но Тодороки подтянул его к себе, крепко-крепко обняв руками поперек живота. Он дышал мужу в самое ухо, что-то еле слышно бормоча. То ли он находился в полудреме и пытался что-то сказать, то ли уже во сне с кем-то разговаривал. У Мидории перехватило дыхание, он вздрогнул, ожидая. Но ничего не произошло, Шото так и продолжал спокойно лежать. Из всех частей тела кроме гениталий в их культуре было принято прикрывать бедра и живот. Не грудь, не плечи, не спину. Именно бедра и живот. Потому что это максимально интимные зоны. И когда кто-то прикасается к ним, это особенно напряженно. Нет, конечно, и прочие части тела по максимуму пытается скрыть любой из полов. Но ту же грудь, например, без проблем омеги могут обнажать на улице, дабы покормить своего ребенка. И никто слова плохого им не скажет, это же ради малыша! Но исключение делают только для них, всем остальным в лютую жару приходится терпеть. Изуку осторожно перевернулся на другой бок, оказавшись к альфе лежащим вплотную. Он густо покраснел и кое-как протянул руку, выключая свет. В комнате воцарились тишина и темнота. Мидория недолго взволнованно лежал, беспокоясь. Странные мысли переполняли его голову. Он вслушивался в равномерное тяжелое дыхание мужа, пытаясь различить в его бормотании слова. Кокосовый запах быстро его успокоил, и омега уснул, позабыв о своих тревогах. На часах было около десяти, когда в дверь раздался звонок. В коридоре в нетерпение топали, некоторое время ожидая. Но никто открывать не спешил, поэтому Энджи, воспользовавшись тем, что у него есть ключи, впустил себя сам. – Я пришел, – оповестил он хмуро. Ни за что бы ни стал этого говорить, если бы здесь помимо его сынка не жил ещё Изуку, которого Энджи, кряхтя, но уважал. Ответом ему была тишина. Альфа разулся, неуверенно прошел на кухню, в ванную комнату. Здесь никого не было. Сегодня выходной, эти лоботрясы в школу идти не должны были. Энджи постучался в дверь в комнату к Шото, несколько секунд ожидал ответа, а после бесцеремонно зашел. На двери написано не было, но, судя по запаху, это комната точно принадлежит его сыну. Но того в ней не оказалось. Тодороки осмотрел кровать и рабочий стол, убедился, что всё в опрятном состоянии, думая, что хоть в чистоте жить сын научился. Но где он? За продуктами, может, вышел? Энджи вернулся в прихожую. Нет, вся обувь стояла здесь, значит, Шото дома. Вопрос – где? Альфа обошел вновь комнаты в полнейшем недоумении. Его сына нигде не было. Он остановился перед дверью в комнату Изуку, не зная, как лучше поступить. Зайти внутрь он не может ни под каким предлогом. Это будет не то, что верхом неприличия, это просто уму непостижимо. Кто знает, чем он там занимается. Мало ли, спит. Или, упасите боги, переодевается. Но даже если не так, он чужой человек, к тому же, омега. Об этом Энджи даже не думал. Но можно ли постучаться? Оказаться тем, кто разбудит чужого омегу, ему не хотелось. Да и не серьезно это как-то. Но за неимением ничего другого, Энджи постучал. За дверью кто-то шумно заахал. – Я уже пришел, – хмуро объявил Тодороки. – Ой, – послышался высокий голос. – Я сейчас встану! – и сонный зевок. – Подождите, я сейчас-сейчас… Энджи отпрянул от двери. На душе остался неприятный осадок, всё-таки он его разбудил. – Где Шото? – в нетерпении спросил альфа. Никто ему не ответил. За дверью послышались какие-то шумы и грохот. А после донесся и взволнованный голос: – Шото-Шото, просыпайся! Там твой отец пришел! Энджи передернуло. Он резко развернулся, схватившись за ручку, и уже собирался открыть дверь, влететь внутрь, но вовремя себя остановил. Судя по всему, его сын внутри. Что он может там делать?! Лицо альфы перекосилось от гнева, он уже представил, что сделает с сынком. Но заходить внутрь всё же нельзя, кто знает, в каком Изуку там положении. Вдруг на самом деле переодевается? Энджи от такого позора никогда не отмоется. Поэтому он послушно ожидал, весь разрываясь от подступающего гнева. Дверь медленно открылась, за ней показалась растрепанная разноцветная голова. Шото выглядел донельзя недовольным и не выспавшимся. Он медленно моргал, явно плохо соображая, что происходит. За его спиной с жутко взволнованным лицом прятался Изуку. Но ему-то переживать не стоит, чтобы не случилось, гнев Энджи будет направлен на кое-кого другого. – Что. Ты. Там. Делал? – Где? – Шото тупо моргнул. Мидория с весьма обеспокоенным видом растолкал его, попросил подняться. Альфа послушно поднялся, так и не поняв, в чем же дело. Он всё ещё стоял в своей дурацкой пижаме. Изуку же натянул штаны и сейчас жался к его спине, с беспокойством глядя на свекра. – В этой комнате? А? Отвечай мне! – Энджи схватил сына за грудки, встряхнув. Мидория испуганно взял мужа за руку, потянув обратно. – Спал, – спокойно ответил Шото. Врать он был не приучен, так и глупо отмахиваться, когда с поличным застигнут был. – Спал?! – Энджи зарычал на него, скалясь. От своего сына такой подлянки он не ожидал. Тот не был особенно сдержанным, но воспитан был хорошо. Оставляя зятька с сынком он беспокоился, но верил, что всё обойдется. – Подождите! Не надо кричать! – вмешался испугавшийся Изуку. Он оттащил мужа назад, выступив перед ним. Энджи зло на него уставился. Омега сглотнул, спешно поправляя дрожащими руками свои волосы. – М… всё не так, как вы думаете! – А как? – уже спокойнее спросил Энджи. Он был зол, переполнен гневом. Но на омегу кричать совесть не позволяла. Да и не отец он ему, чтобы такое себе разрешать. Он кидал поверх головы Мидории в Шото испепеляющие взгляды. – М… у нас ничего не было! – быстро проговорил Изуку, сразу поняв, о чем свёкор так переживает. – Ничего, говоришь? – Энджи насупился. – А что он забыл в твоей комнате? Носки потерял? Или, может, окна мыл? – М, ничего, – повторил омега. Его голос дрожал от тревоги, этот альфа его страшно пугал. Но Мидория понимал, что, если ничего не сделает, от его мужа и мокрого места не останется. – Он… мы спали в одной кровати, это правда, – тихо проговорил он, – но… – Та-ак! – Энджи отстранил его в сторону, схватив сына за плечо. – Я тебя не предупреждал? Я тебя не просил? – он зарычал, встряхивая Шото, что всё ещё не отошел от сна. Кажется, чувствовал он себя неважно. Да и что говорит? Отец прав, он сам пришел к Изуку в комнату, сам напросился с ним спать. – Ты совсем безмозглый? Я разве не говорил, чтоб ты пальцем его не трогал! – Подождите, хватит! – Мидория вновь влез между ними, вздрогнув. – Это… это… – он растерялся, глядя в пустые синие глаза, – это я его попросил! – выпалил он. – Чего? – вдруг очень тихо спросил Энджи. Его лицо вытянулось от удивления. – Да-да! Это я! – Изуку закусил губу, быстро глянув на Шото. Испугался, что тот начнет опровергать его выдумку. – Но у нас ничего не было, клянусь! Мне… мне… мне приснился жуткий сон. Я… пришел к Шото посреди ночи, разбудил его и попросил… попросил… со мной посидеть! Ну, пока я снова не усну. – Что? – Энджи насупился. Он переводил взгляд с одного на другого, пытаясь сообразить, обманывают его или нет. – Ну… просто в темноте мне кто-то мерещился из-за сна, мне было неспокойно спать. Вот… и… я заснул… и Шото тоже заснул, так и не вернувшись к себе. Вот! Ничего больше! – Мидория взмахнул неловко руками. Энджи прищурился. – Сын, – хмуро посмотрел он на Шото, – это правда? – Правда, – хрипло отозвался Шото. – Я и пальцем его не трогал, – проговорил он тяжело. – Хм… ладно, – Энджи цыкнул и медленно направился на кухню, – быстрее приводите себя в порядок, ставьте чайник. Гостей, что ли, принимать не умеете? Не позорьтесь! Будто забыли о моем приезде, могли бы и пораньше встать, – начал он причитать. Изуку тяжело выдохнул. Он повернулся к своему мужу, уткнувшись лбом ему в плечо. – Я испугался, – тихо прошептал он. – Извини моего отца. Он… порой бывает слишком резким, – сипло объяснил Шото. – Зачем… ты соврал? – шепотом уточнил он. – Ну… – Мидория прикрыл дверь, – я испугался за тебя. Думал, он будет жутко злиться и что-то сделает. Мало ли… меня перевезет обратно к родителям! Я… этого не хочу. И тебя… на части бы порвал. У него был такой взгляд! – Ох… Изуку, – Тодороки взял омегу за руку, – спасибо тебе, – с виноватым видом проговорил он. – Отец бы убил меня, если бы узнал правду. И прости меня, пожалуйста. Я не хотел вынуждать тебя со мной спать, – шепотом проговорил он. – Ничего страшного, – омега улыбнулся, заправив прядь за ухо. – Я ведь тоже тебя заставлял… так что теперь мы квиты. Правильно? – Ага, – Шото сонно кивнул. – Как ты себя чувствуешь? – с беспокойством спросил Мидория, быстро коснувшись ладошкой его лба. – Жар? – Не очень. Но… в пределах допустимого. Пойду… таблетку ещё приму, – пробурчал Тодороки, выходя медленно из комнаты. Изуку проводил его пустым взглядом. Этой ночью ему снились очень теплые сны. На новом месте, пусть Мидория и не любил об этом говорить, ему спалось плохо. Просыпался он под раннее утро, не высыпался. А с Шото… то ли так совпало, то ли его запах действительно особенно приятный и чудодейственный… На кухне омега появился первым. Он неловко поежился в дверях, но, так как уйти просто так было бы странно, осторожно присел на стульчик, опустив взгляд. Один на один с этим альфой он старался никогда не оставаться. Уж слишком гнетущая у него аура. Энджи сидел за столом с кружкой чая. Он смотрел строго перед собой и хмурился. Его губы еле заметно шевелился, кажется, он продумывал свои реплики… – Изуку, – обратился Тодороки неожиданно к омеге. Тот вздрогнул, чуть не подскочив. Он поднял глаза и поджал губы, тихо отзываясь: – Да? – Твои слова… – Энджи прищурился, – правда? – Что? Э… к-конечно правда, – Мидория нервно засмеялся. – Может… Шото заставил тебя это сказать? – предположил строго Тодороки. – Может, между вами всё же было что-то?! – Нет-нет-нет! – Изуку вскочил, замахав перед собой руками. – Конечно, нет! – Ох, – Энджи тяжело вздохнул, положив кулак на стол, – точно? Может, он угрожал тебе? – Н-нет. – Может, он тебя заставил? Или принудил! – Нет! – А после вынудил соврать, чем-нибудь пригрозив! – Тодороки насупился. Мидория в ужасе покачал головой. Он и подумать не мог, что кому-то такое придет в голову. Хотя их оправдание действительно звучало не слишком правдоподобно. – Нет, – Изуку уверенно топнул ногой. Энджи со странным взглядом покачал головой. – Не бойся, расскажи. Я ему быстро на место мозги вправлю! – пообещал уверенно альфа. Омега нервно хихикнул. – Шото хороший, – с мягкой улыбкой сказал он. – Он… ничего плохого мне не делает, – уклончиво сказал Мидория. – Он… заботится обо мне. У нас всё хорошо. Тодороки нахмурился. Кажется, он ему совершенно не верил. – И что? Он даже… не приставал к тебе? – Нет! Вы что! – Изуку обиженно насупился. – Хватит! – он в гневе сжал ладони в кулаки. Энджи пошел на попятную. Он всегда отличался тяжелым темпераментом и взрывным характером, но почему-то рядом с омегами всегда вел себя странно. Кричать на них казалось верхом абсурда. Омеги слишком спокойные, чтобы отвечать не тем же. В кухню медленно проковылял Шото. Вид из-за гона, пусть и подавленного таблетками, был у него подавленный, где-то даже помятый. – Секретничаете? – пошутил он, плюхаясь обессиленно на стул. – Что, отец, ты хотел обсудить? – спросил альфа хмуро. – Ничего конкретного, – Энджи вздохнул. – Пришел проведать вас. Как оказывается, не зря. Чтоб больше такого не было! – недовольно потребовал он. – Чего именно? – уточнил Шото. Он посмотрел на Изуку, что с пустым взглядом сидел на соседнем стуле, и в знак поддержки взял его за руку. Это действие не укрылось от пустых синих глаз. – Что вы ночуете в одной комнате, – хмуро объяснил Энджи. – Не важно при каких обстоятельствах, – выделил он голосом. Шото недовольно кивнул. Это условие почему-то ему ужасно не нравилось. Уж слишком приятно было, пусть он и не хотел себе в этом признаваться, провести ночь у Мидории. Всё пропитано его запахом: комната, мебель, подушка, простыня, матрас, одеяло. Он сам спал совсем рядышком, тихо во сне посапывая. Ночью Шото проснулся ни с того, ни с сего. Действие таблетки кончилось, он принял новую. А после ещё долго наблюдал за Изуку, засыпая. Тот чему-то во сне так мило улыбался. Мидория же на слова свекра только отвернулся. Не все ли равно ему, как они спят. Да, не очень хорошо в одной кровати. Но ничего дурного они не делали! По углам не зажимались, лишний раз не целовались. Ну… последнее, может, и было единожды. Но ничего ведь ужасного! – Как живете тут без меня? Смотрите мне, экономнее деньге тратьте! Счет не резиновый. – Чудно, – отозвался Шото. И не ясно к какой именно реплике его отца это относилось. Тот поморщился. Но обращать лишнего внимания на это не стал, начиная расспрашивать их обо всякой ерунде: школе, отметках, магазинах, быту. Как уживаются друг с другом, – на этих вопросах он особенно пристально изучал супругов взглядом, – как привыкают к новой стране. Уходя, Энджи вновь предостерег Изуку: – Если этот негодяй всё же начнет как-то дурно себя вести. Приставать к тебе начнет или ещё чего – пиши, не стесняйся! Я приеду, мозг в его пустую головешку быстро вставлю! Сказано это было чересчур серьезно. Мидория лишь кивнул, что-то пролепетав в благодарность, и поспешил закрыть за свекром дверь.