Я твой. Целиком и полностью 2

Крепкие руки хватают Пашину ладонь и утягивают парня в темноту, где-то в глубине коридора сверкают до боли знакомые глаза, игриво подмигивая, еще сильнее вводя Личадеева в дикий транс. По ускоряющимся шагам Юры уже заметно, как сильно он хочет приблизить сладкие минуты. Аккордеонист на секунду полностью отдается воле Музыченко, но ноги предательски заплетаются, и Паша, потеряв ориентацию в пространстве, будто в замедленной съемке начинает падать куда-то в бесконечность. Юра, понимая, что теплые тонкие пальцы внезапно отпустили его собственные и, сразу же вернувшись на пару шагов назад, вовремя поймал любимого за талию и прижал его к стене, жадно впиваясь в его шею — Тебе стоило бы меньше бухать, Пашенька, — оторвавшись от манящей нежной кожи, проговорил тот. — А вот и наша дверь. — Юра по-свойски хватает парня за воротник футболки, притягивает к своему лицу и тут же резко отталкивает так, чтобы Личадеев упал точно на потертый диван. Сам же Музыченко заходит следом, и тут же слышен лязг закрывающегося ржавого замка. К томному дыханию влюбленных на мгновение присоединяется тихий щелчок выключателя, и помещение озаряет тусклая настольная лампа. Перед лицом потерявшегося в темноте Паши внезапно появляется Юра, ухмылка которого одновременно заводит еще больше и смущает аккордеониста. Скрипач, даже не пытаясь скрыть свою нетерпеливость, тут же садится на бедра Личадеева, поглаживая ткань его футболки. Музыченко легко касается губами бледной кожи за ухом парня, одновременно проводя пальцами по его животу и останавливаясь недалеко от паха. Ничто и никогда так сильно не завораживало и возбуждало скрипача, как беззащитные вздохи Личадеева. — Ну, чего ты хочешь, сладкий? — Через каждое слово Паша получал очередную порцию поцелуев, покрывающих его розовеющую шею — Ты знаешь правила, Юрочка. Я твой. Целиком и полностью