Я твой. Целиком и полностью 2

Продавленный диван предательски мешает двигаться на коленях, от чего Паша падает плашмя, но тут же, не теряя ни секунды, плечом прижимается к плотной ткани брюк, отчаянно пытаясь увеличить площадь соприкосновения разгоряченных тел. Будто змея, он извивается, пока не достигнет заветного бугорка между ног возлюбленного. Язык Личадеева описывает полукруг по нежной коже на животе Юры, заставляя того изогнуться в предвкушении наслаждения. Аккордеонист поднимает свои бездонные глаза на Музыченко, как бы подсказывая, что только он может помочь. Хоть скрипач и обещал быть жестким, но тугой узел и похоти до безумия сильно сжимал его изнутри, так что не оставалось ничего, кроме как снизойти до помощи. Трясущиеся руки потянулись к ширинке, освобождая уже давно вставший член. В этот момент для Паши время — слишком большая роскошь, и даже при большом желании он не мог бы сейчас помедлить. Его губы нежно касаются головки, вызывая наполненный всеми существующими эмоциями стон от Юры, что как ничто иное показывает, что Личадеев на верном пути. Набравшись смелости, он вбирает член в свой рот наполовину, от чего пальцы Музыченко в порыве страсти хватают обивку дивана. Аккордеонист заглатывает уже полностью, пуская во вход язык, но все еще ощущает, что скрипач еще очень далек от разрядки. Как же хочется пробежаться пальцами по коже партнера и как некстати ремень сжимает запястья, мешая всем фантазиям. Паша вновь прижимается плечом к ноге Юры, в бессмысленной попытке восстановить утерянный тактильный контакт, вот только его партнеру это отнюдь не понравилось: — Эй, ты разве не понял? У тебя есть только ротик, а ты уже нарушил правила, поэтому мою сучку придется наказать как следует, — нежная шея Личадеева оказывается в плену Музыченко, что еще сильнее возбуждает их обоих