Я твой. Целиком и полностью 2

Войдя сразу наполовину, Юра всем торсом наклоняется и нежно шепчет имя партнера на ухо, приятно опаляя спину своим дыханием. Музыченко заметно ускоряется, пальцы на ногах Паши поджимаются, показывая, насколько ему хорошо сейчас. Скрипач вошел по самые яйца, вызывая полный наслаждения выдох, сопровождающийся громким стоном. С каждым движением Юра все ускоряется, пошлые звуки только придают азарта. Музыченко рвано выдыхает и одним движением полностью входит в растянутый анал, сразу же останавливаясь в попытке дать Паше возможность привыкнуть к ощущениям. По телу аккордеониста расходится дрожь, его спина выгибается, а глаза застилает непроглядный туман. В колени врезаются острые щепки, "будь проклят этот сраный пол" — проносится в его голове, но Личадеев лишь хватает ртом воздух от безумия, происходящего вокруг. Это ощущение переполненности действительно может свести его с ума, но думать об этом мешает неумолимо подступающая разрядка от головки, упирающейся в ту, самую чувствительную точку. Пожалуй, слишком громкий стон разрезает спертый, пропитанный запахом пота, воздух гримерки, дыхание Музыченко ускоряется, сердце все громче с каждым ударом. — Юра, сволочь ты ебаная, захуя ты останавливаешься? — в ответ Музыченко лишь сгребает Пашины волосы в кулак и одним рывком оттягивает назад, ощущая, что Личадеев целиком и полностью находится в его власти. Аккордеонист сдавленно выдыхает, ощущая, как резкая боль миллионами маленьких иголочек расходится по всей площади тела, заставляя его всего мелко подрагивать. — Юрочка, Юрочка, Юрочка, я сделаю все, что тебе угодно, я буду хорошим мальчиком, только дай мне кончить, — его спина выгибается, принимая немыслимые формы, а речь становится скорее бессмысленным потоком стонов и вскриков