˗ˏˋ🛹ˎˊ˗
Пары заканчиваются около семи, и Минхо ощущает себя как выжатый лимон. Презентация прошла на ура, но совесть не позволяет радоваться — это было бы совершенно незаслуженно — так что он просто благодарен, что день подходит к концу. Едва переставляя ноги, спускается по лестнице, стараясь поспеть за Сынмином: демонстрировать такое количество энергии, когда твой спутник в секунде от падения от усталости, кажется чуть ли не оскорбительным. Чана сегодня не было — кажется, какая-то очередная защита чести университета в виде олимпиады, ни одна из которых не обходится без него с самого момента зачисления — и в груди саднит: он скучает. У входа Сынмин останавливается, чтобы надеть пальто перед зеркалом в полный рост, что расположены по всей протяжённости одной из стен, и поправить чуть растрёпанные быстрой ходьбой волосы. Минхо настолько вымотан, что внешний вид — последнее, на что хочется тратить ресурс, так что он ограничивается тем, что с трудом натягивает кожаную куртку и подпирает спиной одну из колонн с лепниной наверху, которая, как ему всегда думалось, смотрится абсолютно нелепо в сочетании с остальным интерьером корпуса. Дверь одной из аудиторий на этаже распахивается, и из неё с шумом высыпает с десяток студентов, моментально заполняя холл шумом разговоров, шуршащей одежды и стуком подошв о каменный пол. Висок болезненно пульсирует. Прямо перед Минхо проходит тот самый парень из кафетерия, чья карта оказалась отклонена и который врезался в него неделю назад — Хан Джисон. И чего он вдруг стал постоянно маячить у меня перед глазами? Капюшон худи опущен (наверняка ему сказали что-нибудь в стиле «в помещении головные уборы снимают, молодой человек»), синие волосы переливаются и поблёскивают в неровном свете ламп. На плечах рюкзак с россыпью значков, в руках — скейт. Он останавливается неподалёку, чтобы покрепче завязать шнурки на тех же самых, что и в прошлый раз, кедах, а у Минхо в голове проносится дневной инцидент — гнусный комментарий и не менее отвратительный смех — и ему вдруг хочется подойти и подбодрить парнишку, хотя тот ни сном, ни духом, что о нём сказали что-то подобное. — Идём? — завершивший наведение марафета Сынмин материализуется рядом с Ли, и тот лишь кивает, не отрывая глаз от согнувшегося в три погибели Джисона, пытающегося совладать со шнурками. Ему, должно быть, удаётся прочитать мысли друга, потому что Ким подхватывает его под локоть и безмолвно тащит к выходу. По пути домой они покупают по бутылке вишнёвого сидра, который так любит Минхо, и разделываются с ними за ужином, заботливо приготовленным Сынмином. Дышать становится чуть легче. Уже лёжа в кровати и ставя будильник на следующее утро, Минхо замечает уведомление, которое, скорее всего, смахнул, не посмотрев, когда заканчивал мыть посуду. Чан 🙌🏻 (21:18) надеюсь, твой день прошёл хорошо я сегодня без мемов, потому что олимпиада пиздец увидимся завтра, буду ждать к первой паре спокойной ночи, минхо-я~ Красный как помидор, он закрывает чат и идёт менять время на семь утра вместо десяти: мало того, что Чан и так занимает все его мысли, так ещё и выспаться теперь не даёт.˗ˏˋ🛹ˎˊ˗
Минхо вваливается в аудиторию на пять минут позже положенного, но ему повезло: преподавателя ещё нет, проектор и компьютер выключены, а большинство из тех немногих присутствующих, что рассыпаны по всему амфитеатру тут и там, только вытаскивают ноутбуки и тетради из рюкзаков и сумок с выражением глубочайшей тоски на лицах. Глазами ищет Сынмина, но не находит, зато видит Чана — слишком улыбчивого, слишком радостного, слишком идеального для первой пары. Возможно, это всё воображение юноши, но ему кажется, что, как только их взгляды встретились, глаза старосты заблестели как-то особенно ярко. Он жестом подзывает Ли к себе; тот с какой-то несвойственной себе неуверенностью поднимается и усаживается рядом, отмечая про себя, что главы остальных групп сидят совсем на другом месте. — Доброе утро, соня, — голос мягкий и тихий, и Минхо приходится снова вступать в схватку со своими собственными эмоциями — прямо сейчас, например, он прилагает все усилия, чтобы не начать таять как пломбир на июльском солнце. Перед ним неожиданно вырастает запотевший стакан, наполненный кубиками льда и тёмной жидкостью, в которой легко узнать американо. Минхо вопросительно переводит взгляд с неожиданного угощения на Чана, а тот уже весь зарделся и смотрит на свои пальцы, перебирающие завязки от толстовки: — Ты, наверное, не успел позавтракать, так что я взял инициативу в свои руки. — Кофе – это не завтрак, — подкалывает Минхо, но выглядеть неблагодарным нет совершенно никакого желания, так что он быстро добавляет: — Я шучу. Очень мило с твоей стороны. Большое спасибо… хён. Румянец на щеках Чана заметно становится гуще; он бормочет что-то вроде «не за что» и, прочистив горло, пускается в рассказ о том, как прошла его вчерашняя олимпиада. Ли внимательно слушает, потягивая напиток, который в сложившихся обстоятельствах кажется особенно приятным. — ...результаты будут на следующей неделе, вроде, но я так надеюсь, что там были люди умнее меня. Мне совсем не хочется выходить на область. — А тебе не попадёт, если не отстоял честь универа? — с усмешкой спрашивает Минхо. Чан открывает рот, чтобы ответить, и одновременно с этим распахивается тяжёлая деревянная дверь. Все взгляды оказываются прикованы к новоприбывшему, ожидая, по всей видимости, что время разговоров и дрёмы подошло к концу, и это преподаватель — но Ли с изумлением видит Сынмина. Обычно идеально уложенные каштановые волосы сейчас в лёгком беспорядке — то ли ветер, которого не было от слова совсем, когда Минхо спешил до корпуса, то ли чьи-то чужие старания — воротник рубашки немного оттянут и чуть смят, а сам виновник происшествия запыхался так, что ни слова промолвить не может. Он из последних сил поднимается до парты Минхо и Чана; первый смотрит на друга в немом вопросе и подмечает, что губы у того раскрасневшиеся и будто все покусанные. Сынмин между делом плюхается на жёсткую скамейку, торопливо доставая все свои принадлежности для записи, а в голове у Минхо в этот момент складывается паззл, особенно важными кусочками которого вдруг становится их быстрый утренний разговор («И куда ты? Я думал, мы вместе пойдём» — «Надо успеть встретиться с Хёнджином перед парой, там что-то срочное, не знаю»). Он медленно разворачивается к Сынмину всем корпусом, совершенно игнорируя вдруг стихшие разговоры и голос преподавателя, разносящийся до самого потолка; на лице — неверие вместе с радостным возбуждением. Взгляд Сынмина режет словно нож: — Ни. Слова.˗ˏˋ🛹ˎˊ˗
После занятия Минхо, в очередной раз пропуская мимо ушей протесты Сынмина, тащит того в тихую аллею на территории кампуса, где вдалеке от посторонних глаз (и во время идущей пары, от которой он слёзно попросил Чана их отмазать, не преминув воспользоваться нарочито растянутым «хё-ё-ён» — на блондина, как оказалось, это единственное слово оказывало магическое воздействие) требует выложить всё как на духу. Сынмин для вида дуется пару минут, но затем рассказывает так поспешно и взволнованно, что Минхо вынужден прилагать немалые усилия, чтобы успеть переварить уже услышанное и не пропустить новую информацию. Из того, что удалось разобрать, Хёнджин написал Сынмину аж в шесть утра и с совершенно нехарактерной для него серьёзностью попросил встретиться перед занятиями, не назвав причины. Сынмин, естественно, встревожился и на встречу пришёл аж за пятнадцать минут до оговорённого времени. К тому моменту Хёнджин тоже уже был на месте. Он выглядел нервно и немного неряшливо, забыв заправить один из уголков рубашки в джинсы и то и дело тормоша длинные светлые локоны пальцами. Увидев Сынмина, он неловко улыбнулся и предложил прогуляться по осеннему золотящемуся кампусу, вновь не обронив ни слова о поводе для такой ранней встречи. На третьем кругу людей вокруг уже значительно прибавилось, часы на левом запястье Сынмина говорили о том, что пара вот-вот начнётся, а Хёнджин сохранял гробовое молчание, потому что обычные темы для разговоров были исчерпаны, да и тяжело сохранять присутствие духа, когда на тебя так пронзительно и цепко смотрят. Тогда Ким резко остановился, рассерженный недомолвками и непониманием — наверное, вторые в его списке после лжи по степени неприятия — и объявил, что, если его дорогой друг не собирается называть настоящую причину этой импровизированной прогулки, он будет вынужден откланяться, так как пару пропускать — совсем не в его стиле. Они стояли неподалёку от давно запертого чёрного входа в корпус, где студенты собирались разве что покурить на перемене, так что место больше напоминало подворотню — тёмную, холодную и засыпанную окурками. В больших округлившихся глазах Хёнджина — паника; он не двигался, просто стоял и смотрел, и Сынмин бесился от этого ещё сильнее. Развернувшись, он поднял руку и помахал ей в немом прощании, как вдруг почувствовал крепкую хватку на запястье. Секунда — и его уже прижимают к жёсткой металлической двери, а чужое дыхание ощущается в миллиметре от собственного лица. — Можно? — голос Хёнджина — едва слышный шелест, и Сынмин, скорее, прочитал слово по губам, нежели расслышал. Не осознавая происходящее до конца, он коротко кивнул и… — Так, всё, ладно, без подробностей, я понял, — Минхо картинно морщится, но Сынмин будто не замечает выражения лица друга: его щёки алеют, он смотрит прямо перед собой, на усыпанный листвой кусок асфальта, и, кажется, переживает случившееся заново. Ли приводит его в чувства тычком в бок; тот выпускает невольное «ай», но пелена с глаз заметно спадает. — Короче, теперь я не знаю, что делать. Он так и не объяснился, просто отлип от меня в один момент и убежал. — Хван Хёнджин, я не думал, что ты настолько труслив, — задумчиво отвечает Минхо, откидываясь на спинку скамейки и глядя прямо в затянутое серыми облаками небо. Кажется, снова собирается дождь, и он опять без зонта. — В любом случае, вам нужно поговорить, но… не дави на него. Я понимаю, что ты хочешь ответов, но уверен, что он точно также запутался и не совсем осознаёт, что произошло. Сынмин неторопливо кивает, переваривая сказанное. Минхо виделся с Хёнджином всего несколько раз (знакомство и постоянные «похищения» его соседа прямо из стен квартиры на какую-нибудь долгую вылазку по кофейням, паркам и кинотеатрам), но впечатление этот высокий улыбчивый блондин с факультета искусств оставил только положительное, да и судя по рассказам самого Сынмина, случившееся этим утром было неизбежным. Ободряюще улыбаясь, Ли легонько пихает друга локтём, чтобы тот посмотрел на него: — Хёнджин хороший парень, просто запаниковал, наверное. Всё у вас сложится, Сынминни. — Я просил тебя так меня не называть, — бурчит второй в ответ, но уголки губ чуть приподнимаются. Он достаёт телефон, вертит его в руках пару секунд, затем снимает блокировку и открывает чат «Хёнджинни 💌». Пальцы бездейственно нависают над клавиатурой, и Минхо вежливо отвлекается на свой собственный гаджет, чуть отворачиваясь в противоположную сторону. В беседе группы куча новых сообщений; он листает к самому началу, удивлённо вскидывая брови по прочтению. Чан 🙌🏻 (11:34) короче, кто не знал, я теперь куратор у второшей у 102 группы, если быть точным они мне пожаловались, что тоже ещё не собирались тип, чтобы отметить начало учебного года и я думаю совместить нашу тусовку с их чтобы вы познакомились и сплотились 🤩 ну, и чтобы по деньгам выгоднее было дайте мне знать, что думаете Невероятно, но большинство одногруппников поддержало идею. Минхо сомневается, что это связано с их энтузиазмом и желанием оторваться с теми, кого за глаза называют малышнёй — скорее, с тем, что алкоголя будет в два раза больше — но скромный плюс от себя отправляет: в конце концов, он сам совсем недавно укорил Чана в нежелании планировать их традиционную попойку, так что не отвертеться. К тому же, самому Чану будет проще планировать не две разных тусы, а одну на всех. Да и, может быть, пара стаканов для храбрости — именно то, что ему нужно, чтобы сделать первый шаг и в корне изменить их отношения со старостой. Холодный ветер забирается под куртку, и Минхо застёгивает молнию дрожащими пальцами. Справа от него Сынмин всё ещё пыхтит над сообщением, но Ли всё равно прерывает его конструктивным предложением пойти куда-нибудь отогреться и, возможно, съесть по пирожному. В конце концов, он не вызывался страдать из-за чьей-то чужой любви — ему своих проблем на этом фронте хватает.