твоего балкона свет

      Вы (20:46)       не знаю, во сколько вернусь       закройся на ключ       ночевать в подъезде не хочу       Сынминни 🐶 (20:47)       ок       чану привет       😏😏😏       Ага, если бы.       Испустив многострадальный выдох, Минхо прячет телефон обратно в карман джинсов и плетётся за жёлтой головой Феликса прямо к автоматическим дверям выхода; с каждым шагом бутылки в рюкзаке красноречиво позвякивают. Он немного отстал от своих спутников, сказав, что, если он сию секунду не сообщит Сынмину о своём местоположении, тот отправит чуть ли не наряд полиции на его поиски. Естественно, к реальности это не имеет никакого отношения: Ким, скорее всего, вообще забыл о существовании своего соседа за написанием очередной главы диплома — занятие, которому он посвящает по крайней мере два часа каждый божий день — и вспомнил только с приходом сообщения. Минхо всё ещё не очень понятно, чем обусловлена такая срочность: он сам планирует начать задумываться о своей выпускной работе только к марту, и то это будет хорошим раскладом — но, как говорится, у каждого свои причуды. Решение оторваться от группы было принято по той простой причине, что Джисон, который чуть подрагивающими руками передавал паспорт основательно заёбанной ими девушке за кассой и как будто принял решение никогда больше не смотреть на Минхо, тут же начал о чём-то рассерженно перешёптываться с Феликсом, стоило им разложить покупки по рюкзакам и направиться в сторону выхода. Предположив, что им нужно уединение, Ли разыграл карту с якобы встревоженным Сынмином и позволил им удалиться на приличное расстояние. Если Джисон не хочет, чтобы старший портил им вечер, последний не особо расстроится: цель похода в супермаркет была достигнута, так что он будет не против перевести им деньги и удалиться восвояси. Хотя, если дело в нежелании Джисона проводить с ним время, это действительно несколько странно, особенно после его робкого «ещё увидимся?», энергичных лайков и попытки поздороваться сегодня днём в универе.       Погружённый в раздумья, Минхо выходит на улицу, даже не замечая, что он в одиночестве. Поднялся холодный ветер, ворох сухих потемневших листьев так и норовит попасть под ноги. Надеюсь, дождя больше не будет. Он оборачивается на ярко освещённые внутренности магазина, озаряющие полупустую парковку перед входом: Феликс и Джисон остановились у стойки охраны; пара кивков — и вот уже внушительных размеров мужчина в форме протягивает Хану хорошо знакомый скейт. Ли невольно усмехается.       — Сбежать захотел, хён? — Феликс выбегает из дверей первым и моментально оказывается рядом с Минхо, тут же хватая его под руку с обезоруживающей улыбкой. Неожиданный физический контакт не вызывает неприязни, но всё равно берёт оторопь: честное слово, за все двадцать с лишним года жизни он ни разу не встречал никого, кто хоть немного напоминал бы этого светловолосого паренька своим обаянием и дружелюбием.       — Сбежишь от вас, — беззлобно отвечает Минхо, позволяя себе полуулыбку. Рядом слышен шум колёс по асфальту: Джисон проезжает мимо и останавливается неподалёку от них.       — Кто последний до общаги, тот лох, — и с этими словами уносится вперёд. Ему повезло попасть на последние секунды зелёного света, так что на той стороне улицы он оказывается в два счёта. И, видимо, ожидание не входит в его планы, потому что фиолетовое худи моментально исчезает в редкой толпе пешеходов.       Минхо, в свою очередь, останавливается как вкопанный, заставляя Феликса споткнуться.       — Вы живёте в общаге?       — Ну, да, где ещё нам жить? — простодушно отвечает тот, даже не подозревая, что у старшего перед глазами, как кадры из того самого дурацкого фильма, проносятся все события этого треклятого дня. Рисковать возможностью столкнуться с Чаном, да ещё и после его совершенно позорного побега, присыпанного идиотским оправданием? Нет, спасибо.       — Ты сам разве с журналистики? Я тебя не видел никогда, — с напускным безразличием спрашивает Минхо, решая зайти чуть издалека. Они уже у светофора, осталось подождать тридцать секунд.       Феликс отрицательно мотает головой, заставляя золотистую гриву забавно подпрыгнуть.       — Я с искусств, но в нашей мест не осталось, так что мне сказали сюда. Мы так с Джисоном и познакомились.       — Искусства, говоришь? — Минхо задумчиво молчит, а потом добавляет: — Знаешь Хван Хёнджина?       — Джинни-хён? Конечно! — услышав знакомое имя, Феликс улыбается ещё шире. Двое пересекли улицу, многоэтажное здание общежития уже маячит совсем рядом шахматной клеткой жёлтых и чёрных окошек. — Он у нас лучший танцор на отделении, очень помог мне в прошлом году во время сессии. Ты с ним знаком?       Ли коротко кивает, поправляя то и дело соскальзывающую лямку рюкзака:       — Мы виделись пару раз, мой сосед вроде как встречается с ним.       Феликс многозначительно присвистывает, но больше ничего не говорит.       На небольшой площадке перед входом тут и там разбросаны видавшие виды лавочки, а по ним — обитатели общежития: кто с сигаретой в зубах, кто просто так. Минхо кажется, что от компании, расположившейся на ближайшей к ним скамейке, слышны переливы гитары, но толпа вокруг сгрудилась так плотно, что наверняка не разглядеть. Феликс здоровается чуть ли не с каждым из присутствующих — в основном кивками и улыбками — пока Минхо натягивает обратно спавший ещё в супермаркете капюшон и вперяет взгляд в носки кроссовок.       — Какой этаж? — и при этом силится вспомнить, под каким номером тот, что Чана.       — Все те, кого здесь принято называть мелочью, на восьмом, — с хитринкой в голосе отвечает блондин, и Минхо облегчённо выдыхает. Значит, главное — не столкнуться на первом этаже и в лифте.       Вахтёра нет на месте, поэтому проходят без каких-либо преград, хотя Ли уверен, что, будь на то воля Феликса, он бы и самой строгой старушке заговорил зубы и достал ему метафорический пропуск внутрь. Людей вокруг тоже совсем немного — скорее всего, основная часть жильцов либо снаружи, курит и бряцает на гитаре, либо сбежала отмечать конец недели в местах получше. По невероятно удачному стечению обстоятельств лифт тоже приезжает абсолютно пустым, и Минхо, позволив себе расслабиться, даже с каким-то исследовательским интересом разглядывает надписи на деревянных панелях, торопливо сделанные ручками и маркерами, и большие белые кнопки с цифрами, стёртыми временем и миллионами прошлых прикосновений.       Когда ветхие двери не без труда разъезжаются в разные стороны, Феликс ведёт его вглубь коридора с побеленными стенами и изношенным паркетным полом. Минхо озирается по сторонам — как-то погромче и поживее он себе представлял общежитие вечером в пятницу — пока младший, который, кстати, всё ещё ведёт его под руку, не заставляет его остановиться у ничем не примечательной двери справа.       — Добро пожаловать, будь как дома, — с этими словами его впускают внутрь.       Первое, на что падает взгляд, когда Минхо избавляется от оков своих кроссовок — покоящийся на вершине беспорядочной груды обуви скейт, второе — Джисон, подпирающий плечом створку шкафа и старающийся выглядеть как можно более естественно.       — О-о-о, ты прибрался! — искренне изумляется Феликс, стаскивая собственные кеды и опуская рюкзак с нехитрыми покупками на пол. Затем доверчиво обращается к Минхо: — Здесь был такой хаос, ты себе не представляешь, хён. Я даже успел забыть, какого цвета наш пол.       Старший выдаёт смешок; Джисон густо краснеет, не переставая быть со шкафом единым целым, и бормочет:       — Ну, ты тоже не преувеличивай, нормально всё было... Я только одежду убрал.       Попытка сохранить лицо обходит Феликса стороной, когда он начинает вытряхивать упаковки чипсов и коробочки с клубничным молоком на небольшой стол у входа, накрытый обыкновенной прозрачной скатертью с мелкими разноцветными точками:       — Ты и посуду помыл… Она четыре дня стояла, мне кофе не из чего было пить сегодня утром.       Джисон красноречиво зыркает на горе-соседа, а тот, выдержав паузу, лукаво добавляет:       — Может, нам стоит звать Минхо-хёна почаще?       Тот ухмыляется, извлекая и свои бутылки из недр рюкзака, а Хан цедит сквозь зубы что-то вроде: «Ликс, блять, замолчи».       — А ты чего к шкафу прилип? — с насмешкой интересуется Минхо, и Джисон кое-как переводит на него встревоженный взгляд из-под синевы чёлки, краснея, кажется, ещё сильнее, если такое возможно.       — Ничего… стою просто. Удобно. Мне тут.       Ли смеётся над отрывистым и очевидно лживым ответом; он устроился на чуть покосившейся табуретке, вытянув ноги, пока Феликс рассыпает чипсы в две глубокие пластиковые чашки.       — А смотреть мы тоже на тебя будем? — риторически вопрошает блондин. — Не особо ты похож на дьявольскую куклу, так что включай ноут и ставь фильм.       Джисон хлопает глазами, словно Феликс обратился к нему на каком-то непонятном языке (Минхо невольно умиляется, но быстро берёт себя в руки и начинает изучать незамысловатый узор линолеума под ногами), а затем жестом подзывает его к себе и в очередной раз что-то шепчет. Феликс заразительно хохочет и резко отталкивает Хана от створки. Не удержавшись на ногах, тот грохается на пол, а сверху на него летит ворох скомканных футболок, джинсов и носков, лавину которых он так героически пытался предотвратить, приняв пост у дверцы шкафа. Шум заставляет старшего поднять глаза, а развернувшаяся перед ними картина — присоединиться к смеху Феликса. Джисон неподвижно сидит в груде одежды, зажмурившись от стыда, но уголки его губ тоже невольно поднимаются вверх, не в силах отрицать комичность ситуации.       Пока оба соседа, смирившись с необходимостью продолжения уборки, раскладывают по полкам предметы гардероба, подначивая друг друга и обмениваясь поминутными смешками, Минхо решает внимательнее осмотреть комнату.       Помимо упомянутой ранее горы обуви со скейтом на вершине (ещё один, тоже чёрный и с фирменной мордочкой «Хэллоу Китти» посередине, он заметил припаркованным под столом), возле двери развешана верхняя одежда на дешёвых пластиковых крючках — таких же, какие они с Сынмином купили в «Фикс-прайсе», чтобы было куда девать многочисленные шопперы и сумки с рюкзаками. Над столом — небольшой подвесной шкафчик, за стеклянными створками которого прячутся тарелки и стаканы; многострадальный платяной шкаф не очень большой, но зато с усыпанным мультяшными наклейками зеркалом в полный рост на одной из створок. Основную часть комнаты занимают две двухъярусные кровати — одна накрыта обычным бежевым пледом, другая — пледом с котиками. Оба верхних яруса пустеют, так что Минхо приходит к выводу, что этим двоим крупно повезло жить без других соседей (по крайней мере, пока что). На подоконнике водружены стопки книг и учебников, ворох тетрадей и отдельных исписанных листков, а ещё — на вид полуживой кактус и, в контраст ему, пышно цветущая фиалка. Стены с пожелтевшими обоями залеплены полароидными фото, плакатами и какими-то афишами с концертов и мероприятий, о которых старший слышал только мельком, но сам никогда не посещал. На одной из прикроватных тумбочек, окружённая всякой мелочёвкой вроде блистера таблеток, парой простых карандашей и знакомой изрисованной зажигалки, стоит соляная лампа, источающая мягкий розоватый свет, и вместе с жёлтыми лампочками гирлянды, висящей на карнизе, комната оказывается погружена в приятный полумрак.       Тараканов и клопов с первого взгляда тоже не наблюдается, так что Минхо приходит к выводу, что комната у ребят очень даже уютная — особенно в отсутствии, если верить одному из них на слово, хаоса и бардака.       Разделавшись с одеждой, Феликс возвращается к своим обязанностям хорошего хозяина: вручает Минхо чашки, доверху наполненные хрустящей закуской, открывает для него и Джисона по бутылке (оказывается, не сговариваясь, взяли одинаковый вишнёвый «гараж») и жестом указывает Ли, чтобы тот выбирал кровать и усаживался поудобнее.       Естественно, плед с котиками в приоритете.       Пока Минхо и Феликс устраиваются, Джисон мается с ноутбуком, который оказался разряженным, и чертыхается, пытаясь найти в недрах своей тумбочки зарядку. Где-то сбоку загорается оранжевая лампочка; он кликает по иконке заранее скачанного фильма (хоть с этим никаких проблем) и, отрегулировав громкость, присоединяется к остальным.       Минхо приземлился аккурат посередине кровати, с Феликсом, обхватившим одну из подушек, с одной стороны, так что Джисону ничего не остаётся, кроме как усесться с другой. Старые пружины, поскрипывая, чуть продавливаются, когда юноша пытается забиться в угол, лишь бы не прикасаться к старшему. Притворившись, что сей странный жест остался незамеченным, Минхо делает глоток, отправляет в рот пару чипсин и фокусируется на фильме: в этот раз ему действительно интересно.       — Хён, ты как вообще по ужастикам? — подаёт голос Феликс, пока на экране автобус везёт горстку девочек во главе с монахиней по пыльной, сожжённой солнцем дороге.       — Ну, предыдущие части я видел, — отвечает тот, не отрывая взгляда от поставленного на одну из хлипких табуреток ноутбука. — Они меня не особо пугают, мне, скорее, интересно, как сейчас пытаются разбавить жанр, потому что скримерами и тревожной музыкой уже мало кого удивишь.       Феликс с пониманием хмыкает, хрустит чипсами пару минут, а затем вставляет как бы между прочим:       — А Джисон-и вот боится. Я его кое-как уговорил.       Бесформенная тёмная масса слева от Минхо вдруг обретает лицо, повернув голову к блондину, всем своим выражением силясь передать вполне закономерный гнев. Вкупе с набитыми чипсами щеками, которые тот от неожиданности чужого откровения не успел прожевать, выглядит настолько комично и мило, что Минхо не в силах сдержать добродушный смешок.       Феликс улыбается и подмигивает соседу.       Джисон закатывает глаза и, видимо, надеясь всем сердцем и душой, что больше подобных выпадов не будет, возвращает внимание к фильму.       До кульминации всё идёт более-менее спокойно, за исключением удивлённого смеха Феликса, которым тот разражается всякий раз, стоит происходящему на экране застать его врасплох и напугать. Минхо почти допил вторую бутылку; тревога и разочарование отступили, на их смену пришла сладкая истома. В какой-то момент он ловит себя на мысли, что, сидя здесь, в этой на удивление уютной общажной комнате в совершенно непредвиденной компании, он даже рад, что вечер, судьба которого была прослыть полным провалом, получил вполне благоприятный исход.       Джисон тоже успел отвлечься от своей миссии, цель которой, как кажется, заключалась в том, чтобы не допустить даже микроскопическое соприкосновение с любой частью тела Минхо, потому что, когда младший, разделавшись с чипсами, отставляет чашку на пол и усаживается поудобнее, их коленки мягко стукаются. Его собственный запас спиртного тоже исчерпан — пара опустевших бутылок, вставших рядом с лампой на тумбочке, переливаются в неровном свете — а у самого парня теперь едва заметный румянец на щеках от повышения температуры тела, совсем не сочетающийся с гримасой подступающего ужаса: девушки на экране только что обнаружили, что пу́гало, пару раз мелькнувшее в предыдущих сценах, ожило.       Решив отвлечься на несколько секунд от разворачивающегося действия, Минхо откидывает голову назад, подпирая затылком стену, и закрывает глаза. По всему телу разлилось приятное тепло, разум обволакивает мягкая дымка, не позволяя переживаниям пробиться сквозь. Сейчас кажется, что все проблемы, включая неудавшееся свидание с давним предметом влюблённости — пустяк и сущая ерунда, хотя сердце мучительно щемило от осознания всего каких-то полтора часа назад.       Не нужна ему никакая романтика и никакие отношения — это всё переоценено и не имеет особой важности. А Чан в любом случае для него слишком хороший и идеальный, у них бы, наверное, в итоге ничего не срослось и пришлось бы расстаться. А так хотя бы остаётся шанс на шаткую-хилую дружбу, потому что, даже отбросив этот дурацкий краш, терять Чана навсегда совсем не хочется.       Из мыслей вырывают громкие крики, грянувшие из динамиков ноутбука, и чужая рука, схватившая вдруг его собственную. Худые холодные пальцы абсолютно нехарактерно сжимают смертельной хваткой; Минхо морщит нос от боли, но, переведя распахнутые от неожиданности глаза на Джисона, который, собственно, и является виновником происшествия, вдруг невольно сам стискивает крепче. Хан зажмурился от испуга и весь как-то съёжился, притянув ноги к груди и чуть ли не свернувшись в клубок.       Минхо вновь ощущает тепло в груди, но уже другого рода.       — Хён… — сцены продолжают скакать одна за другой, но Ли уже за ними не следит; вместо этого глаз не сводит с озадаченного джисона, который, кажется, в полном неведении относительно причин, по которым он сейчас держится за руки с Ли. Несколько мгновений буравит взглядом переплетённые пальцы, а затем резко выдёргивает ладонь, словно обжёгшись, и тут же прячет в карман худи.       Старший всё ещё пялится на его растерянное лицо, краснеющее сильнее и сильнее с каждой секундой, не в силах взять себя в руки и оторваться.       Джисон как-то скомкано и неловко улыбается, отводя глаза и нечеловеческими усилиями выдавив из себя едва слышное «извини», и снова забивается подальше в свой угол. Минхо только хмыкает и отворачивается обратно к фильму, в очередной раз не воспринимая ничего из происходящего.       Кончики ушей почему-то предательски горят.

˗ˏˋ🛹ˎˊ˗

      В квартире беспросветная мгла, а старый будильник, кажется, тикает громче, чем обычно, вместе с размеренным дыханием спящего Сынмина разбавляя ночную тишину. Минхо старается создать как можно меньше шума, пока стягивает толстовку и кроссовки в прихожей, и сразу же проскальзывает в ванную.       После того, как на экране начали мелькать титры, знаменуя завершение фильма, Феликс героически взял на себя роль ответственного за снятие напряжённой атмосферы. На закономерный вопрос о том, понравилось ли, Джисон ограничился тем, что пробурчал что-то неразборчивое, уткнувшись носом в телефон сразу же, как только захлопнулась крышка ноутбука, так что Минхо, испытывающему вину перед старательно улыбающимся блондином, пришлось поддержать небольшой обмен мнениями.       Хан не изменил своего положения в пространстве ни на секунду, пока Минхо обувался и вежливо предложил выбросить по дороге пустые стекляшки и коробочки из-под молока. Феликс собрал их в обнаруженный в одном из ящиков полиэтиленовый пакет; Минхо наполовину всерьёз предложил ему рассмотреть вариант сортировки мусора.       — Да, я давно хочу начать разбираться во всех этих эко-штуках, да всё никак руки не доходят, — с виноватой улыбкой ответил светловолосый, подпирая плечом дверной косяк.       — Я могу поделиться парой источников, если тебе правда интересно, — приободрённый тем, что встретил поддержку вместо привычного сопротивления, Минхо достаёт телефон. Выясняется, что тот не реагирует ни на одну из кнопок. — Или не могу…       — Диктуй номер, я тебе сам напишу, — Феликс извлекает свой собственный смартфон из кармана джинсов. Когда сгусток бессвязных цифр превращается в контакт под названием «Минхо-хён 😎», поступает предложение проводить, ведь уже очень поздно, на что Ли отрицательно мотает головой. Опрометчивое движение: на секунду перед глазами всё плывёт.       — Детское время уже всё, сидите дома, я сам прекрасно дойду.       — Ну, смотри, хён, — Феликс вдруг тянется, чтобы легонько обнять его напоследок, и старшему ничего не остаётся, кроме как ответить взаимностью. Он не против: объятия у Феликса тёплые и мягкие как тот плед с котиками, на котором сидели.       На какой-то жалкий миг ему кажется, что он чувствует взгляд со стороны кровати, но, переведя глаза, видит, что Джисон всё ещё пялится в телефон с пустым выражением лица.       Прощается преимущественно с Феликсом — к тому моменту, как тот его выпускает в коридор, Джисон вообще отвернулся к стене, промямлив сдавленное «пока». Минхо не очень понимает, что именно пытается выразить младший: недовольство произошедшим или же крайнюю степень смущения? не в состоянии напрягать голову как минимум до завтра, он торопливо уходит.       Своя постель встречает холодными как лёд простынями, и Ли принимает решение закутаться в ещё одно одеяло, что валялось в изножье с того самого момента, как Сынмин его достал из кладовки несколько недель назад.       Вставляет шнур зарядки в телефон, ждёт какое-то время, пока тот сообразит и включится.       В шторке два уведомления.       Неизвестный номер (00:45)       хён, это феликс!!       напиши как доберёшься 🥰🥰       Уголки губ невольно тянутся вверх: этот мальчишка — само очарование. Быстро ответив, что дома, и пожелав спокойной ночи, он открывает второе; сердце громко ухает в груди.       Чан 🙌🏻 (23:37)       не могу перестать думать о тебе