Compulsion

- С тобой все в порядке, хён? Несмотря на царящий в клубе галдеж, голос Топа пробивается сквозь шум, словно таран. Донук вздрагивает и смотрит на сидящего напротив тонсена. Все ли у него в порядке? Ну, до сегодняшнего вечера точно было, а вот сейчас... - Сойдет. А почему ты спросил? - Просто, - Сынхён жмет плечами и тянется к стоящему на столе бокалу, - ты какой-то сам не свой. Не свой? Донук задумчиво смотрит на дно своего стакана и отставляет его в сторону. Из головы все никак не выходит этот чертов мальчишка. Он пах так одуряюще круто, что Севену даже пришлось поступиться своим главным принципом: не гадь там, где ешь. Он никогда не планировал иметь кого-нибудь из компании, разве что какой-нибудь омежка сам приполз бы к нему на коленях... Никогда не планировал и в итоге изнасиловал лидера одной из самых продаваемых групп Кореи. Зашибись. Если Джиён надумает жаловаться Хенсоку, то Донуку точно будет несдобровать. Он тихонько стонет, обхватывая виски пальцами, Сынхён обеспокоенно поднимается, обходя стол, и склоняется к его плечу. - Если тебе нехорошо, я... - он осекается, уловив в ауре Севена что-то ужасно знакомое. Донук отшатывается от Сынхёна и самодовольно улыбается, тщательно маскируя любые следы неуверенности. - Джиён сегодня дал маху, да? Лучшая защита - это нападение. И на этот раз этот принцип срабатывает на все двести процентов. Сынхён тут же тушуется и отводит взгляд. - Ты тоже заметил? Черт... - Топ ерошит короткие темные волосы, - я как-то успешно до этого забывал, что он... Ну... - Омега? - подсказывает Донук, и Сынхён отрывисто кивает, одним глотком допивая содержимое своего бокала. - Но ты же всегда знал? - Только теоретически, - Топ мнет в пальцах тонкое стекло, - он никогда особенно этого не афишировал. Если подумать, то это - первая его течка за два года, которую я застаю. - Все бывает в первый раз, - усмехается Донук, и эта же самая фраза на бесконечном повторе остается крутиться у него в голове, - с Дэсоном же... - Не надо про Дэсона, хён, - голос тонсена моментально твердеет, и сам он собирается, словно готовящаяся напасть большая кошка, - не надо. Севен хмыкает и щелчком подзывает бармена. - А запах? - А что запах? - непонимающе смотрит на него Топ. - Сегодня в первый раз, говорю же... Ну, может, по мелочи, что-то несущественное. Но никогда так сильно. - Будоражит, да? - глаза у Донука становятся как у лиса или змея, подбивающего съесть запретный плод. - Никогда не думал? Сынхён отрицательно качает головой и поджимает губы. Севен хмыкает, действительно, на кой ему, если у него уже есть свой омега. Пока его стакан наполняется, он внимательно следит за молоденьким официантом на нижнем ярусе. У него тоже опасное время, за день до или через день после. И это чувствуется, но как-то странно. Донук хмурится. Действительно странно, потому что не возбуждает инстинкт охотника так, как бывало раньше. Все бывает в первый раз. Да? Джиён просыпается рано. Он чувствует под рукой чужое тепло и разом открывает глаза, подскакивая на кровати. Рядом посапывает Сынри, его брови почему-то сведены на переносице, и макнэ выглядит настолько же трогательно суровым, насколько его лидеру приходится сейчас себя ненавидеть. Джи подтягивает к себе колени, зарывается лицом в ладони и замирает на несколько секунд. Кажется, ему нужен кофе. Пока кофеварка отщелкивает секунды до того благословенного момента, как ему удастся пригубить желаемый напиток, Джиён думает. Думает, прекрасно понимая, что еще несколько часов пройдет, и делать это опять станет невмоготу. Он утыкается лбом в холодильник и закрывает глаза. Где был его мозг, когда он соглашался на предложение Сынри? Проще было бы перетерпеть как обычно, чем усложнять все до такой степени, чтобы самому не знать, как теперь поступить. Кофеварка противно пищит, оповещая о том, что удачно справилась со своими обязанностями. В отличие от нее Джиён не может похвастаться тем же самым. За один вечер он разом перестал быть и хорошим хубе, и хорошим хёном, а может, даже и хорошим лидером. Джи тяжело вздыхает и тянется за чашкой. Одновременно с этим ему на поясницу ложится чужая рука. Квон подпрыгивает, игнорируя прострелившую спину от резкого движения боль, и смотрит на подкравшегося незаметно Сынри, словно на привидение. - Кофе, - макнэ кажется немного смущенным, и Джи даже поверил бы в это, если бы не интуиция, подсказывающая, что он наверняка пялился на него, пока он торчал тут, уткнувшись в холодильник, - не нальешь? Джи хмыкает и отходит, стараясь на автомате держаться от него подальше. То, что произошло вчера ночью... То, что наверняка произойдет сегодня - все это словно бы строит невидимую стену между ними. А Джиёну не хочется стену. Ему хочется, как раньше, иметь возможность обнимать мелкого без всякого сексуального подтекста. Просто... Ну... Обнимать. Он протягивает ему чашку, подталкивая заодно сахарницу, пакет со сливками и молоко. Сынри вертит ложечкой в коричневой жиже и молчит. И это страшно. Потому что именно молчит. Квону хочется, чтобы макнэ как раньше болтал, мельтешил перед глазами, нарываясь на подзатыльники, а не втягивал воздух возле его шеи, болезненно морщась. - Ох, черт, - вырывается у него, когда он понимает, что Сынри и в самом деле уже стоит совсем рядом. - Все в порядке, хён, - голос макнэ тяжелыми каплями срывается откуда-то с границ сознания, и ноги Джиёна разом подкашиваются, заставляя повиснуть на альфе, словно какой-нибудь тряпке. - Все в порядке. Все ли в порядке, если вслед за этим Сынри деловито усаживает его на разделочный стол, нетерпеливо проводя ладонью по его паху? Все ли в порядке, если Джиён сам, кусая губы, разводит ноги в стороны? Все ли в порядке, если его брюки летят на пол, а в ягодицы упирается член его согруппника? Джи стонет и откидывается назад, упираясь в дверцу шкафчика. По его личному мнению ни хрена здесь не в порядке. Они выходят из дома, когда солнце уже катится к горизонту. На часах то ли шесть, то ли семь часов, но Джиёну лень проверять. Ему вообще многое сейчас лень, даже обвинять себя как обычно во всех смертных грехах. Сынри идет рядом с ним, то и дело прижимаясь боком и заставляя отступать все дальше и дальше. Когда это задалбывает окончательно, Джи просто хватает его за руку, регулируя расстояние, и макнэ неожиданно краснеет. Вслед за ним в замешательство впадает Джиён. Жест получается на самом деле каким-то чересчур интимным. Он поспешно выпускает его ладонь и прячет руки в карманы. Солнце, словно бы полностью подтверждая его решение, заходит за облако, погружая улицу в локальный режим города-призрака. Они садятся в автомобиль, подходя с разных сторон, и всю дорогу смотрят в разные окна. Донук и в самом деле сам не свой. Он шатается по зданию YG, не вполне понимая, что и на кой делает. Например, чего он хочет добиться, в третий или четвертый раз проходя мимо раздевалки и душевой? Или, вернее, кого он тут ждет? - Бред какой-то, - Севен рассеяно трет переносицу и вдруг замирает, услышав приближающиеся шаги. Ирония? О да, это слово ему знакомо. Видимо, именно с легкой подачи вселенской иронии навстречу ему по коридору идут Джиён с их мелким. - Здравствуй, Джиён, - Донук приветственно вскидывает руку. Кто бы знал, каких усилий стоит ему сохранить на лице ничего не обозначающее скучающее выражение. Он делает шаг вперед и неожиданно наталкивается на откровенно враждебный взгляд Сынри. - Привет, хён, - Джи неожиданно улыбается ему и кивает на узкий проход, - разрешишь? Что-то не так. Что-то здесь определенно не так. Севен, хмыкая, отступает в сторону, давая им пройти, и понимает, что именно его смущает, только когда Джиён серо-голубой молнией проносится мимо. Он сглатывает, на автомате поворачиваясь за ним. "Запах... Хренов запах, он изменился", - но, впрочем, не стал от этого менее привлекательным, только, - "...Черт". Севен с трудом отводит глаза от Квоновой спины и переключает внимание на макнэ. Трех секунд с лихвой хватает, чтобы полностью убедиться в своей догадке. Сынри уверенно улыбается, шагая вслед за своим лидером, и в его улыбке Донук читает: "никогда". Никогда? А вот такого слова в его лексиконе не существует. Севен подмигивает мелкому и салютует ему двумя пальцами. "Это мы еще посмотрим".