Compulsion

Дэсон внимательно следит за своим альфой. Он вовремя кормит его, вовремя гладит по спине, вовремя прикасается губами к разгоряченным вискам, когда так сильно болит голова. Он даже изо всех сил старается не замечать, что их сексуальная жизнь здорово отличается от всех остальных. Сынхён всегда интересовался им только во время течек. Болтая с другими омегами, Дэсон то и дело слышал о том, как пары занимаются сексом и в обычные дни. Просто потому что хочется. С Сынхёном никогда так не получалось. Дэсон подбирал музыку, готовил ужин, доставал бутылочку хорошего вина, но все ограничивалось в лучшем случае поцелуями. Омега старался не переживать слишком сильно. В конце концов, разве он все-таки не с ним, несмотря ни на что? Уже за один этот факт он мог простить и вытерпеть что угодно. Он внимательно следит за своим альфой и все равно не успевает выцепить момент, когда все меняется. Дома Сынхён чересчур возбужден, он быстро ужинает, пытается посмотреть фильм, потом почитать. Но что-то явно рвется у него изнутри, мешая сидеть спокойно. Дэсон удивленно следит за ним одними глазами, не вполне понимая что конкретно с ним происходит. Когда беспокойство достигает видимого апогея, он вздыхает и осторожно присаживается рядом на краешек дивана. - Сынхён, ты в порядке? Топ задирает брови едва ли не до челки и смотрит на него настолько удивленным взглядом, что Дэсон и сам удивляется своему вопросу. - Да, - голос у него уверенный и какой-то особенно низкий. Чужая рука осторожно ложится на блондинистый затылок омеги и решительно притягивает его вниз. Дэсон беспомощно падает прямо в расставленные объятия и чувствует на своих губах совершенно неожиданный поцелуй. - Хочу тебя, - хрипло шепчет Чхве, и Дэсон обмирает. - Что? Ты же... Его обрывает второй поцелуй, ладони Топа забираются под домашний джемпер и обжигают кожу на лопатках, мешая двигаться. Дэсон судорожно вдыхает неожиданно загустевший воздух, проглатывая вместе с ним сильно усилившийся запах своего альфы. - Что... - бессмысленно шепчет он, пока руки Сынхёна деловито раздевают его и укладывают на диван. А потом ему уже и не так важно "что". Джиён лежит на кровати, сверля неподвижным взглядом отпечатки теней деревьев на потолке. Губы все еще свербит из-за послевкусия того ненужного поцелуя. Что это вообще было такое? Хён решил поиграть с ним? - Черт... - Квон переворачивается на бок, закрывая глаза и подтягивая колени к груди. - За что мне это? Несмотря на все свои опасения насчет бессонной ночи, он засыпает почти сразу и просыпается с первыми трелями будильника заметно посвежевшим. Вместе с ним просыпается и одна-единственная верная мысль: Севена нужно отшить. Окончательно и бесповоротно. Иначе одно Небо знает, что может случиться. Он приезжает в студию раньше на полчаса и, пользуясь неожиданной свободой, растягивается на диване с кружкой кофе. К приходу хёна он должен окончательно прийти в себя. Сынхён появляется минута в минуту. Он заходит, распространяя вокруг себя почти физически ощущаемую ауру полной удовлетворенности жизнью. Джи ловит себя на том, что тоже начинает улыбаться. - Доброе утро, хён. - Йо! - Сынхён падает в жалобно всхлипнувшее кресло и раскручивается в нем, едва не сбивая корзину для бумаг. - Готов поработать как следует? Джиён подскакивает с дивана, и в самом деле чувствуя прилив сил. Он залпом выпивает кофе и, пересаживаясь в свое кресло, подъезжает к Сынхёну поближе. Чтобы с размаха врезаться в стену. Чтобы с вершины обрушиться в пропасть. Чтобы увидеть в неглубоком треугольном вырезе сынхёнова свитера свежие засосы. Он захлопывает рот, стараясь придать своему лицу максимально отрешенное выражение. В самом деле, почему это должно его волновать? Какое отношение он имеет к личной жизни своего хёна? Пальцы судорожно нащупывают дужки наушников, и Джиён, поспешно нацепив их на голову, отъезжает обратно. - Let's go. Все слишком странно. Сынхён настороженно смотрит на лидера, закрывшегося от всего мира за пухлыми полукружиями наушников и откровенно не понимает, зачем тогда здесь он. Топ еще немного вертится на кресле, потом встает и меряет шагами не особенно-то большую комнату. Потом вообще срывается за кофе, притаскивая с собой еще и парочку шоколадных батончиков из автомата. Он кладет один из них перед Джиёном и подталкивает его к нему поближе. Квон мимолетно кивает и сдвигает батончик на самый край. Сынхён поджимает губы, откровенно не понимая, что происходит. Всего полчаса тому назад Джиён светился и бурлил энергией, а теперь сидит так, словно и нет здесь никакого Чхве Сынхёна. А им, между прочим, следует работать вместе. Топ решительно протягивает руку и стаскивает с джиёновой головы эту чертову гарнитуру. - Эй! - возмущается Квон, подскакивая на месте, - верни. - Только когда объяснишь в чем дело, - безапелляционным тоном заявляет Чхве, и Джиён замирает, судорожно вцепившись пальцами в подлокотники. Скорость, с которой кровь отливает от его лица, пугает. Сынхён сглатывает, но упрямо отодвигает наушники еще дальше. - Я жду. Квон натягивается, словно струна, кажется, тронь, и он порвется. А потом он расслабляется. Разом и весь, словно после прицельного смертельного выстрела прямо в висок. - Ты хочешь узнать, в чем дело, так? - его лицо неуловимо меняется, и Сынхён почти жалеет о том, что вообще завел весь этот разговор. - Хорошо, я скажу тебе, что случилось. Топ хмурит брови, не вполне понимая, почему его вообще так беспокоит вся эта ситуация. А Квон, рвано вздохнув, устремляет на него напряженный взгляд своих шоколадных глаз. - Дело в том, хён, что я безумно хочу одного человека. Чхве вздрагивает, словно от удара, и даже сам себе не может объяснить подобную реакцию. Не то чтобы он никогда не думал о том, что у Квона кто-нибудь может появиться, просто, видимо, всегда считал, что лидер женат на своей работе. - Безумно, хён. Но от этого только одни проблемы, понимаешь? Сынхён отрешенно качает головой. Нет, не понимает. Какие проблемы, если ты - сам офигенски клевый Джи-Дрэгон? Да перед ним штабелями должны валяться не только окрестные альфы, но и беты с омегами. Квон болезненно морщится и отворачивается. - Такой ответ тебя устроит, хён? Сынхён пожимает плечами, унимая неожиданно взволновавшееся сердце и растерянно почесывает грудную клетку. Не помогает, ведь чешется изнутри. Он медленно протягивает Джиёну наушники и подтаскивает к себе поближе стопку пустых листов. Ему тоже стоит внести в их будущий альбом свой посильный вклад. Джиён не выдерживает уже через полчаса. Все эти тридцать минут его безбожно трясет. Ноздри забиты неожиданно усилившимся запахом Топа, и колени то и дело потираются друг о друга, не в силах сдержать напряжение. Еще это его глупое признание... Черт, зачем вообще ему понадобилось открывать рот? Квон скребет ногтями по пластику гарнитуры, не выдерживая срывает ее и бросает на стол, быстрым шагом выходя из комнаты. В коридоре становится чуть полегче, он забегает за угол и сползает по стене вниз, прижимаясь к ней затылком. Что-то знакомое мурашками пробегается по его пояснице еще до того, как удивленный голос произносит: - Джиён? Квон медленно приоткрывает глаза, чтобы повстречаться с внимательным взглядом Донука. - Доброе утро, сонбэ. Севен морщится, ему, кажется, не очень-то нравится, когда Джи так его называет. - Что ты тут делаешь? - Отдыхаю. Морально готовлюсь к тяжким временам промоушена. - О, даже так? - Донук опускается рядом с ним, горячо прижимаясь своим бедром к его. Джиён вздрагивает и хочет было отстраниться, но потом смиряется, роняя голову на руки. Севен внимательно смотрит на него и неожиданно подтягивает к себе, приобнимая одной рукой. - Кончай это. Квон горько хмыкает. Если бы он знал, как со всей этой хренью покончить, он давно бы уже это сделал. Донук не отрывает изучающего взгляда от его лица, но почему-то это уже не вызывает такого острого неприятия. Наверное, именно поэтому он и позволяет старшему осторожно подцепить пальцами его подбородок и за него подтянуть Джиёна поближе. Когда Севен целует его снова, Квон вспоминает о своем утреннем решении, принятом на его счет, и не может даже заплакать. Сынхён отступает на шаг назад, скрываясь за тем же углом, из-за которого только что планировал появиться. Между висками что-то ухает бессмысленными взрывами. Джиён говорил... об этом? Рука снова тянется и ожесточенно скребет грудь. Не помогает, ведь чешется изнутри.