Compulsion

Сынхён тихо матерится и едва не ломает микрофон пополам. Обожаемый хён, на которого он всегда равнялся, сейчас бесит до зубовного скрежета. Донук проторчал тут весь вчерашний день и, кажется, планирует остаться сегодня. И это именно тогда, когда он, Сынхён, хочет извиниться перед лидером за свое поведение. Он на самом деле не знает, что на него тогда нашло. Просто запах Джиёна с каждым днем становится все невыносимее. Ему сейчас сложно даже думать связно в присутствии омеги, и это по-настоящему большая проблема в свете приближающегося промоушена. Дома Дэсон тоже сторонится его и даже во сне инстинктивно перекатывается на дальний конец кровати. И на то есть веские причины. Сынхён стал чудовищно раздражительным, мог сорваться по пустяковому поводу. В итоге, альфа остался в вынужденном одиночестве и, что самое ужасное, понятия теперь не имеет, что со всем этим делать. Теперь вот его выводит из себя Севен-хён, что дальше? Он набросится на Джи в прямом эфире прямо во время шоу и изобьет его? Испинает статиста или прокусит гримеру руку? Сынхён зарывается пальцами в собственные обесцвеченные волосы и не воет лишь потому, что здесь, рядом с ним, сидит лидер. Показывать свою слабость перед ним Чхве не собирается, особенно в свете того, что он ему наговорил позавчера. С того раза Джиён и так сам не свой. Он не шутит, не приближается, обращается лишь в крайних случаях. И все это вместе лишь добавляет в и без того взрывоопасный коктейль сынхёновых эмоций лишние несколько грамм тротила. Он с трудом унимает бурю в груди и возвращается в звукоизоляционную комнатушку чтобы перезаписать свою в очередной раз запортаченную партию. Донук наблюдает. Он волком следит за этой парочкой и все больше убеждается в том, что, кажется, был прав насчет Джиёна. Взгляды украдкой, мелкая дрожь, охватывающая омегу, стоит Чхве снова огрызнуться. Вся эта ересь здорово действует на нервы, в частности, потому что ему всегда нравился Сынхён. К тому же, что насчет Дэсона? Топ никогда не производил впечатления того, кто с легкостью меняет партнеров. Да за два года, что они были вместе, он даже не смотрел в сторону других омег. Так что же изменилось? Донук переводит тяжелый взгляд со своего парня на своего друга и закусывает нижнюю губу. Чем ближе течка, тем соблазнительней выглядит и пахнет Джиён. И теперь он уверен, что не для него одного. Достаточно только посмотреть на Сынхёна. Словно подросток в первый альфийский гормональный сбой, черт возьми. Постоянное раздражение, Донук готов поспорить, что тот сам не в курсе, отчего так перманентно зол, обостренное восприятие и прочие радости жизни... Именно поэтому Севену и не хочется оставлять этих двоих наедине. Если он хочет забрать Джиёна себе полностью, он не должен упустить момент. Джиён чувствует себя между двух огней, и ему это совершенно не нравится. Он планировал хотя бы на работе быть максимально свободным от всей этой ерунды, а в итоге, здесь ситуация хуже просто некуда. Он морщится, когда Чхве в очередной раз лажает, но ничего ему не говорит. Квону хватило того раза, когда его едва не втоптали в грязь из-за одной только половой принадлежности. К тому же, здесь Донук, он сдерживаться не будет, а Джи не планировал сегодня ломать дорогостоящее оборудование или разнимать дерущихся альф. Он устало откидывается на спинку кресла и раскручивает себя, прикрывая глаза ладонями. Сынхён в рубке бесится на микрофон. Пусть уж лучше на него, чем на кого-нибудь еще в этом кабинете. Горько. Джиён облизывает губы. Как же горько... За окном сгущаются сумерки, отсчитывая очередные потерянные сутки. Паршиво, ничего не скажешь, и пора сворачиваться. Донук обеспокоенно подходит ближе. - Как ты себя чувствуешь? Джиён отнимает ладони от лица и неуверенно улыбается. - Бывало и получше. - Ясное дело... - Севен ухмыляется. - Поехали, отвезу тебя домой. Джи качает головой, упрямо поворачиваясь к ноутбуку. - Еще немного. Я хочу разобраться с этим куском и тогда... - Может, кофе? - Донук действительно выглядит встревоженным. Квон кивает. - Да, спасибо, отказываться не буду... Убил бы за кофе, если честно. Севен круто разворачивается на пятках и исчезает в коридоре. В этот же самый момент тихо скрипит дверь в рубку, и Джиёна обдает очередной удушливой волной чересчур манящего аромата. Чхве оглядывается по сторонам и вдруг подскакивает к Квону. - Он ушел? Джи обалдело вжимается в кресло, не зная, что и ответить. Его все еще пугает такой Сынхён. Ровно так же сильно, как и притягивает. Омега просто коротко кивает, не двигаясь с места. Топ удовлетворенно улыбается, и эта улыбка совершенно не вяжется с его горящими дурным огнем глазами. Джиён сглатывает, и вдруг чужая рука словно пушинку сдергивает его с кресла, рывком устанавливая на ноги. - Джи, мне нужно сказать тебе кое-что важное, но тут этого сделать не получится. Помнишь, я говорил тебе про клуб, в котором мы зависали раньше? Квон ошарашено смотрит на него, даже, кажется, не моргая. Разумеется, он помнит, но какое отношение это имеет к нему сейчас? - Поехали. Вот так запросто. Ни "здрасьте", ни "до свидания", ни какого-нибудь завалящего "пожалуйста", просто поехали и все. Джиён вырывает руку. - Прекрати этот цирк. Если тебе есть что сказать - говори здесь. - Но хён сейчас вернется... - лицо у Сынхёна такое несчастное, что впору усомниться, кто тут альфа, а кто омега. Джи поджимает губы и вдруг замечает, что у него дрожат колени. "Как давно?.." Сынхён пользуется джиёновой заминкой и просто вытаскивает его из студии, уводя за собой на лестницу черного выхода. На самом деле, он понятия не имеет, что и зачем делает. Он знает только, что если не увести Квона, то шансов не останется никаких. А что за шансы и на что его совершенно не интересует. Главное, что они у него остаются. Джиён молчит, не в силах придумать причину, чтобы вырваться. Наверное, если он постарается, у него получится... Вся закавыка только в том, что он не хочет стараться. "Пусть", - думает он устало, подчиняясь, - "пусть расскажет мне то, что хочет... Где хочет. Черт". Наверное, они могли бы сделать это в машине. Или на подходе к полупустому зданию клуба. Или... Да где угодно, теоретически, удобнее разговаривать, чем там, где грохочет музыка. Джиён морщится, ему вообще здесь не по себе. Они не бывали тут уже больше двух лет. Собственно, с того момента, как омежья квонова сущность проявила себя в полной мере. Ему, по хорошему, вообще ход в такие места закрылся автоматически вместе с этим знаменательным событием. Стажер-омега права не имел появляться в одиночестве в подобных заведениях. Толерантность. Равноправие. Свобода. Хех. Квон оглядывается, подмечая, что все не так уж и изменилось с того дня, как он был тут в последний раз. Осторожно огибая редких посетителей, он поднимается вслед за Чхве на второй этаж. VIP-комнаты точно такие же, какими он их запомнил. Даже подсветка осталась по-старому пронзительно-синей. От этого становится чуть-чуть спокойнее, но все-таки не настолько, чтобы расслабиться в обществе чокнутого альфы. - Итак, - тут гораздо тише и не нужно перекрикивать музыку, - что ты хотел мне сказать? - Выпьем? - Сынхён игнорирует его, разливая по бокалам янтарную жидкость. При этом у него такое лицо, что Джиён просто не решается спорить. Запоздало он понимает, что не предупредил ни о чем Донука, да еще, кажется, вообще забыл телефон в студии. Мысленно проклиная себя за глупость, Джи берет протянутый бокал и вертит его в пальцах. - Сынхён... Что ты хотел мне сказать? - Прости, - Чхве отводит взгляд и закусывает нижнюю губу. Волной запаха, рванувшей от него в этот момент, в голове у Джиёна вырубает разом все пробки. Он одним махом опрокидывает в себя алкоголь, хотя бы на время заглушая этот убийственный аромат спиртовыми парами. Сынхён делает то же самое и быстро наполняет бокалы заново. Квон осторожно шевелится, удобнее усаживаясь на диване. - Простить? Черта с два. "Удобнее" не получается. - За то, что я наговорил тебе тогда... Я сам не знаю, что на меня нашло. Сынхён снова залпом выпивает содержимое своего бокала, Джи следует за ним и только сейчас понимает, что так и не удосужился проверить, чем они вообще надираются. - Проехали... - не стоило пить на пустой желудок, язык начинает заплетаться уже сейчас. Квон недовольно морщится и снова ерзает по кожаному сиденью. - Но больше я от тебя подобного слышать не хочу. - И не услышишь, - торжественно клянется Чхве, почему-то не смотря в его сторону. Джиён слизывает с губ острые капли. Изнутри поднимается неприятная тошнота. Он прижимает ладонь ко рту и беспомощно смотрит на Сынхёна. - Ох, черт... Прости, следовало взять что-нибудь поесть, - Топ подскакивает, едва не опрокидывая столик, но Джи жестом просит его сесть обратно. - Где здесь туалет? - Как выйдешь - направо. Уборная омеги-онли. - Ага, - криво усмехается Квон и выскальзывает из комнаты. Голова кружится все сильнее, а тошнота бьет по вискам, словно кувалда. Джи практически наощупь находит нужную дверь и вваливается внутрь, дрожа и покрываясь испариной. Кажется, ему повезло, час ранний и в клубе почти никого, а то есть никаких свидетелей его позорного... Позорного... Стоп. Джи обессилено рушится на ближайший унитаз и ошалело хлопает глазами, чувствуя, как первые вязкие капли холодят внутреннюю поверхность бедер. Этого. Просто. Не. Может. Быть. - Первый день же только завтра... - он скулит и оттягивает ворот футболки. Как назло, у него нет с собой телефона, чтобы проверить наверняка, но он практически на все сто уверен, что не ошибся. - Но как же?.. Он обхватывает голову руками и, дрожа, всхлипывает, совершенно не понимая, как ему быть. Начавшаяся на день раньше течка, это еще полбеды. Основная беда сидит через две стены и, вероятно, набирается алкоголем. И у Джиёна нет ни таблеток, ни телефона, ни подавителей. Ни-че-го. С каждой последующей секундой становится все горячее. Джиён поскуливает, подбирая ноги под себя и закрываясь изнутри в кабинке. Под кожей в венах что-то царапается и бурлит, щекоча мышцы. И выхода нет. По щекам ползут непрошенные слезы. Какого черта это случилось именно с ним и именно сегодня? Чертов гребаный Сынхён... Сынхён. От одного только воспоминания об этом человеке внутри все скручивается в тугой трепещущий узел. Не выдерживая, Джи тихо и бессильно стонет, потирая колени одно о другое и царапая пластик сиденья. В тот же момент Чхве Сынхён полностью трезвеет, сидя в соседней комнате.