Compulsion

Сынри стоит, сжимая руки в кулаки, но молчит. Дэсон тоже молчит, цепляясь за пальцы Ёнбэ, а потом тянет бету к лестнице пожарного выхода. - Пойдемте... Подождем их на улице. - Что? - макнэ взвивается. - И оставить их одних? - Именно. Ёнбэ, кажется, чуть ли не впервые за вечер подает голос, и почему-то именно это действует на Сынри отрезвляюще. Он затравленно озирается на запертую дверь в конце коридора и еле заметно кивает. - А еще, - Дэсон задумчиво стучит пальцем по подбородку, - езжай-ка ты в больницу. Нехорошо это, что никто до сих пор не объяснил ситуацию персоналу. - Почему я? - щурится Сынри. - Потому что сейчас человек, с которым я был вместе два года, решает очень важный вопрос с тем, кого я безмерно уважаю и люблю. Я должен быть тут. - А Ёнбэ? - фыркает макнэ, но практически сразу же сникает. Переплетенные пальцы этой парочки не оставляют ни малейших сомнений. В больницу придется ехать именно ему. - Не волнуйся, - Тэян ободряюще улыбается ему, - все будет хорошо. Если что, уж Сынхёна-то я уложу. - Надеюсь, до этого не дойдет, - вздыхает альфа и взмахивает рукой, исчезая за поворотом. Дэсон устало трет переносицу, и Ёнбэ позволяет себе его приобнять. - Пошли?.. - Куда? - омега отшатывается. - Мы же должны быть тут. Вдруг... - Ты не хуже меня знаешь, что не произойдет уже ничего плохого, - вздыхает Ёнбэ, - пошли. У меня в машине есть чипсы и пара бутылок пива. Омега приоткрывает рот, собираясь возразить, но слова для возражения никак не находятся, и он лишь криво усмехается, делая шаг на лестницу. Внизу хлопает дверь черного хода, выпуская наружу Сынри. Пиво и чипсы. Как будто и не было этих двух лет. Сынхён стоит, не разрешая себе ни единого шага. Ни вперед, ни назад. Не позволяя себе лишних вздохов, биений сердца или лишнего движения век. Джиён все так же полулежит на столе. Похоже, что у него просто нет сил, чтобы встать. - Но... Джиён, мой запах никуда не делся. Квон горько усмехается, пряча лицо за сведенными руками. - Значит, это только моя проблема. Я простерилизован, как бродячий пес, не пахну омегой и не чувствую больше альф... - его голос дрожит и утихает окончательно. Сынхён сжимает ладони в кулаки и хмурится. Неясная, но важная мысль зреет где-то внутри, торопясь наружу. Он несильно сжимает ее под сердцем и делает осторожный шаг навстречу Джиёну. - И что? - В смысле? - Квон не поднимает головы. Сынхён бессмысленно напрягает легкие, силясь учуять хотя бы отголоски его сводящего с ума аромата, но ноздри обжигает лишь пустота. Джиён обнимает себя руками и сжимается в один тугой комок. Не распутаешь. - Зачем ты пришел? Сынхён не сомневается ни секунды. - За тобой. Несколько секунд абсолютной тишины режут, словно остро заточенные ножи. Взрезают кожу, выворачивая внутренностями наружу. В этом вакууме тихое: «зачем?» звучит, словно пушечный выстрел. Сынхён неловко переступает с ноги на ногу, протягивает руку и, словно пушинку, поднимает Квона на ноги. - Потому что иначе никак. Джиён опасно качается, но Топ держит его крепко, не давая упасть. Пальцы оглаживают виднеющиеся из-под безразмерной футболки куски бинтов. Квон упирается лбом ему в плечо и разом обмякает, превращаясь из мощного лидера одной из лучших корейских групп в обычного маленького растерянного омегу. - Зачем, Сынхён? Что от меня теперь проку… У меня, наверное, и детей-то никогда не будет… - К черту детей, - с каждым произнесенным словом внутри у Чхве рвется по одной золоченой удавке. – Не детей я люблю, в конце концов. Джиён замирает, цепляясь за его плечи, а потом хрипло вздыхает. - Отличная шутка… - Я не шучу. Сынхён осторожно приподнимает его подбородок и целует. Делает то, что должен был сделать уже давно. Еще тогда. в гримерке, посреди изнуряющего фотосета, а может быть даже и еще раньше. Тогда, когда в горячке от его запаха набросился на Дэсона, а потом принял решение, которое искалечило жизнь Джиёну, а его собственную превратило в сплошной фарс. - Прости, - шепчет он, отрываясь от теплых, влажных, пропахших медикаментами губ всего на несколько секунд, - что я шел так долго. Внутри у Джиёна взлетают вверх воздушные змеи, а цепи, державшие его уже два года, опасно натягиваются и скрипят. Так, словно их еще можно порвать. Так, словно еще можно поверить, что однажды их не станет. Джи старается не шевелиться зря, потому что любой момент проходит. Любая секунда случается лишь один раз. Удержать бы эту подольше. Он судорожно втягивает в легкие очередную болезненную порцию воздуха. От Сынхёна все еще ничем не пахнет и, может быть, это – лучшее из решений. Лучший момент, чтобы понять, кто ему все-таки нужен на самом деле, тот, от кого ему сносит крышу, или тот, чьего присутствия ему чуть больше, чем достаточно. Тот, рядом с кем он наконец-то чувствует себя целым… - Сынхён, я… - его затыкают еще одним поцелуем и бережно усаживают на столешницу. - Сначала я, ладно? Джиёну не остается ничего, кроме как кивнуть. Он уже и сам забыл, почему попросил ребят привезти его именно сюда. Возможно, ему просто хотелось немного побыть здесь. В месте, в котором все начиналось. В месте, с которым было связано столько воспоминаний. Он думал, что только его, но… Но вот он, Сынхён, обнимает его сейчас прямо здесь. Значит, он тоже помнил. Значит, помнил. - Джи… - низкий, чуть хрипловатый голос заставляет его вздрогнуть и поднять взгляд. Сынхён смотрит прямо на него, - мне плевать. Запах это первопричина того, что я с тобой… Что я с тобой сделал. Если его больше не будет, это не помешает мне хотеть быть рядом с самым чудесным человеком на этой планете. Я даже рад, что его больше нет. Я не хочу вновь становиться тем чудовищем, - его голос дрожит и вибрирует, словно струна, - я не хочу больше причинять тебе боль. Я хочу быть тем, кто сделает тебя счастливым. Понимаю, в данный момент это звучит невероятно нелепо, но именно сейчас я понимаю все наиболее четко. И, самое главное, до меня наконец-то дошло, насколько же я был дубовым. Еще я понимаю, что ты… Ну, вряд ли бросишься в мои объятия после того, что я натворил. Но имей в виду, я не собираюсь отступать. Джиён и верит, и не верит всему, что ловят его барабанные перепонки. Это слишком для его потрепанного самообладания, а Сынхён добивает: - Я завоюю тебя, Квон Джиён, сделаю все, чтобы ты был моим. - Твою мать, Чхве, - шепчет Джи, кусая губы и из последних сил сдерживая щиплющие веки слезы, - твою же мать…. Сынхён непонимающе моргает, а Джиён за воротник подтаскивает альфу ближе, повторяя поцелуй снова. Он больше не сдерживает себя, позволяя своим ладоням проползти по широким плечам, а пальцам зарыться в чужие густые волосы. Все так, как он и представлял себе в самых смелых, самых идиотских своих мечтах. - Стой… Стой, - шепчет Сынхён, обнимая Квона, словно хрупкий бумажный цветок и заставляя тысячи мурашек пробежать по его позвоночнику, - остановись, иначе я совсем потеряю голову. - Но запах… - Дело совсем не в нем, Джиён, - альфа отстраняется, заглядывая во влажные, с поволокой, глаза, - дело в том, кто сейчас в моих руках. И должен был быть здесь уже давно, если бы я только не был таким тугодумом. - Это точно, - омега утыкается лбом ему в плечо и тихо шепчет: - вернемся в больницу? Иногда даже хорошо, что секунды все-таки не задерживаются дольше положенного. Дэсон толкает Ёнбэ под локоть, когда видит выходящего из здания Сынхёна. На руках альфы маленьким котенком свернулся лидер, и это выглядит так… правильно. Удивительно. Дэсон думал, что зрелище вроде этого должно причинить ему боль, но боли нет. Только легкая грусть и сожаление о том, что угодить родителям, видимо, не получится. Он отставляет бутылку в сторону и тянется за ладонью Ёнбэ, осторожно сжимая ее в своей. Тэян вздрагивает от неожиданности, но отвечает ему тем же, не задумываясь ни на секунду. - И как ты теперь будешь? – вопроса умнее придумать, увы, не получается. Дэсон улыбается, щелкая замками на задних дверцах. - Тебе видней. Попасть в больницу куда сложнее, чем выбраться из нее. Хотя бы потому, что информация о исчезновении Квона успела каким-то образом просочиться в прессу, и теперь здание практически безвылазно оккупировано толпами разъяренных фанатов. Сынхён чертыхается и набирает Донука. - Хён, я нашел его, но как нам попасть внутрь? - В другой ситуации я посоветовал бы вам дождаться ночи или арендовать бэтмобиль, но случай экстренный, так что заезжайте сзади, Ёнбэ знает куда. - Окей, отбой. Тэян с трудом удерживается от того, чтобы сплюнуть и выматериться. Совет-то прекрасный, но чтобы просто проехать по улице нужно пригласить как минимум двоих вышибал из ближайшего бара. Омеги, да и не только, оккупировали всю прибольничную территорию. Впрочем, нужно отдать им должное, проезду скорых они не мешают. Зато вот остальное движение на автостраде практически полностью встало. - Так, стоп, - Сынхён аккуратно заворачивает Джи в свое худи, пряча его лицо,- дальше я сам, иначе добираться реально будем до ночи. - Вот держи, - Дэсон напяливает на него свою кепку, - мы пока отвлечем их. - Спасибо, - альфа на секунду задерживает его руку, неловко улыбаясь, - спасибо тебе. За все. - Черт бы тебя побрал, Сынхён, вали отсюда, пока я не передумал. Топ кивает и выскальзывает из машины. Ёнбэ как раз прижался боком к углу здания, поэтому маневр остается незамеченным. - Невозможно злиться, да? – усмехается бета, глядя на потерянное лицо Дэсона, а тот лишь фыркает и машет на него рукой. - Открывай хреновы окна, отвлекать, так отвлекать как следует. Сынхён прислушивается к воплям фэнов, обступивших автомобиль Дона, и, наконец, решает двигаться дальше. Джиён словно бы ничего не весит. Он до сих пор не может понять, как только посмел причинить ему вред. Судя по всему, он только и делает в последнее время, что причиняет окружающим неприятности и боль. Но с сегодняшнего дня с этим покончено. Альфа прижимает к себе укутанное тело лидера и наконец-то проскальзывает в больничные двери. - Хэй, хён, - лицо Джиёна светится, словно новогодние фейерверки, - как думаешь, круто будет, когда мы наконец дебютируем? - Думаю, это будет просто охрененно, - басит Чхве и ерошит чужие жесткие обесцвеченные волосы, почему-то чувствуя напряжение между ними. – Весь мир о нас услышит. - Ага, - Джи кусает губы, а Сынхён просто не может отвести глаз от этого зрелища, - я неважно себя чувствую, прости… Наверное, придется отпроситься пораньше. - Конечно, - Топ кивает, тяжело вдыхая неожиданно сгустившийся воздух, - с организмом нужно поосторожнее. Джиён улыбается, кивает и поспешно выходит из комнаты. Сынхён замирает, хищно сужая глаза и ловя ударивший из приоткрывшейся двери легкий аромат. Безумно притягательный, манящий. Он ловил его отголоски уже давно, но сейчас все гораздо сильнее. Внутренности встают на дыбы, прося, умоляя, требуя сейчас же оказаться рядом с тем, кто так пахнет. С Сынхёном такое впервые, до этого ни один омега не интересовал его так сильно, и ему немного страшно, потому что он даже не знает кто это, но не идти нельзя. Ноги сами выносят его в ту же дверь, в которую только что вышел Квон и в грудь ему утыкается чужая блондинистая голова. - О, хён? – но это бесполезно, Топ уже ничего не слышит, - Джи-хён одолжил толстовку, сказал, что сегодня может быть хо… Хён? Хён?! «Не он» Барабанами по черепной коробке гоняется короткое «не он», но, исступленно вбиваясь в чужое податливое тело, Сынхён уже не в силах отозваться на голос разума. Он знает, что это не он. Знает, но сделать что-либо уже не в силах. Уже потом, когда первая волна сходит, остается только животный ужас. То, что он натворил, не укладывается в картине его мироздания. Мозг, шипя, перегревается и решает, что забыть обо всем будет лучшим из решений. А где-то уже совсем в другой галактике, вжавшись в заднее сидение автомобиля, плачет «он». - Это вы! Наконец-то, - Донук дергается было к ним, но потом замирает и возвращается обратно, вспоминая о притулившемся на его плече уставшем Сынри. – Почему так долго? - Ты видел, что творится на улице? Там настоящее столпотворение… - Можно? – Джиёна слышно первые за всю поездку, Сынхён кивает, поднося его к окну и осторожно ставя на ноги. Квон решительным движением распахивает створки. Улица как по команде взрывается сотнями голосов. Джиён медленно поднимает вверх правую руку. Через минуту толпа смолкает, лишь изредка разражаясь одним или двумя криками, которые, впрочем, быстро затухают. - Спасибо вам всем, - Квон выпрямляется, твердо упираясь обеими руками в подоконник, - я знаю, вы беспокоитесь обо мне, и я благодарен вам за заботу. Но, прошу, не создавайте проблем моим сонбэ и особенно нашему городу. Со мной все будет хорошо… Теперь точно. Не слушайте досужие домыслы насчет того, что со мной произошло. Это – обычное переутомление, да несколько производственных травм. Здесь, в этой больнице, замечательные врачи и скоро я встану на ноги, чтобы обрадовать вас новыми песнями. Спасибо вам, и расходитесь, пожалуйста, по домам. Он кланяется, едва не падая вперед, видимо, свои силы он все-таки переоценил. Сынхён едва успевает поймать его за руку и дернуть на себя. Донук отводит взгляд в сторону, но теплое дыхание на его плече сбивается, а тонкие губы Сынри складываются в ироничную улыбку и тихо вышептывают: - Невозможно клевый, да? Севену приходится согласиться. Невозможный, но… «не он».