уверена, ты видел, что случилось с моим сердцем

      Полли смотрела на него вот уже минут пять, почти не отрывая взгляд, своими серьёзными, темными глазами и когда каждый присутствующий за столом соизволил спросить, что не так, Артур тяжело вздохнул и тоже перевел взгляд на тетку.       ― Черт возьми, Полли, ― пробурчал он. Гораздо тише, чем обычно и как-то без выражения. Артур вообще потерял все краски, старался как-то слиться с серой реальностью: пил меньше, шутил реже, даже разговаривал только по делу. ― Ты хочешь прожечь во мне дыру? Или тренируешься в убийстве одним только взглядом?       Миссис Грей окинула его таким взглядом, которым обычно смотрела на него мать, когда Артур был еще мальчишкой и приходил домой весь грязный, в разорванной одежде, со сбитыми локтями и коленями. Полли еще и смотрела так, словно в таком виде Артур ― уже взрослый ― додумался сесть за стол.       ― Я думаю, тебе нужен новый костюм, ― внезапно заявила Полли, ― На Мерси есть прекрасное ателье. Ты должен сходить туда.       За столом и так было тихо, но сейчас никто даже не звенел посудой. Томас, Джон, Финн и Эйда в абсолютном молчании переводили взгляд от Полли к Артуру и обратно, гадая, что сейчас будет.       ― Ни в жизни, ― произнес Артур. Никто другого и не ожидал, как и Полли. Она не надеялась убедить племянника так просто.       ― Мы должны как-то отблагодарить женщину, что спасла Финна, ― спокойно продолжала миссис Грей, словно и не слышала отказа Артура, ― Судя по рассказам, она довольна горда и не примет денег, если их просто предложить. Мы все сделаем у нее заказ. Но ты, как самый старший из братьев, должен быть первым.       Артура бросило в дрожь от мысли, что ему придется ехать на Мерси. На остров, где когда-то жила любовь всей его жизни. Быть там, где он ждал Беатрис под окнами, где он срывал ей цветы и где они долго прогуливались по ночным улицам или даже по набережной.       Как и этот дом, Мерси полнился воспоминаниями и эта память не давала Артуру покоя. Он не желал снова тормошить душу. Зачем Полли это делает? Ведь он только… он только перестал чувствовать эту боль и просто смирился с тем, что, возможно, никогда не увидит ни жену, ни ребенка. Это как болезненная рана ― пуля была внутри и причиняла сильную боль, а когда Артур вытащил ее, то боль осталась, просто была более слабой и с ней можно было жить. А сейчас любимая тетка снова выстрелила и все в тоже место.       Но Полли была упертой. Она давила на его братские чувства, убеждала, что надо отблагодарить Бекки Хайди. Артур рычал, кричал ― почему именно он? Пусть Томас или Джон едут, какого черта именно ему надо тащиться на этот чертов остров. Или почему Полли и Эйда не могут купить себе гребаные платья, почему именно Артур?       Как бы Артур не сопротивлялся, в один момент он понял, что проще уступить Полли, чем спорить с ней. Артур ужасно не хотел быть там, на Мерси, но Грей почему-то вцепилась в эту идею так крепко, что переубедить ее не представлялось возможным. Она все давила и давила и где-то спустя дней пять, Артур открыто послал ее и наконец согласился.       На Мерси было туманно, когда он ступил на остров дневным паромом. Артур выругался, но сдаваться уже было поздно. Он закурил и направился наугад в центр. Финн сказал, что ателье Бекки расположено в самом центре и это ― самое роскошное место на острове, двухэтажный коттедж из белого камня. Рядом с ним огромные кусты, усыпанные розовыми розами, источавшими дивный аромат.       Шелби нашел здание довольно быстро. Не удостоив себя стуками, мужчина распахнул двери и вошел внутрь. Его сразу поразила красота этого места ― все чисто, высокие вазы с колосьями пшеницы и еще какими-то ветками. В ряд стояло около пяти швейных машин, с двух сторон были огромные панорамные окна, а напротив швейных машин стояли коричневые диванчики. Еще в комнате были манекены и шкафы. В дальнем углу помещения находилась винтажная лестница, ведущая на второй этаж.       Появление Артура заставило стихнуть все разговоры.       ― Мне нужна Бекки Хайди, ― гаркнул он. Кто-то из портних вскрикнула от испуга, одна дама в синем пальто метнулась за манекен. Женщина в зеленом строгом платье сделала шаг вперед. Ее темные глаза с ненавистью впились в Шелби.       ― Допустим, это я, ― проговорила она холодно, но Артуру было все равно, ― Чем могу помочь?       Артур раздраженно повел глазами. Он не хотел здесь находиться, но он знал, что если Элизабет Грей поставила перед собой цель, даже смерть не свернет ее с намеченного пути. В другое время он бы поинтересовался, чем вызвана такая настойчивость и может даже нашел в этом что-то интересное для себя, а сейчас… Не все ли равно?       ― По приказу Острых козырьков, ― сказал он, ― Вы спасли моего младшего брата от смерти и вся наша семья вам благодарна. И мы хотим выразить нашу благодарность.       Бекки Хайди поджала губы. У Артура не пропадало ощущение, что он где-то уже видел эту женщину, но хоть убей ― не мог вспомнить, где именно.       ― Мне не нужны ваши деньги, ― сказала она и хотя не продолжила, Шелби понял, что Бекки не договорила: «Ваши деньги, которые крови видели больше, чем пол на скотобойне». Эту наглость он снова пропустил мимо ушей.       ― Финн нам намекнул, что так и будет, ― спокойно сообщил Артур и от того, как дрогнул суровый рот этой женщины, он испытал некое удовольствие, ― Поэтому я пришел не с деньгами. Я и моя семья желаем сделать вам большой заказ.       Одна из портных ахнула. Бекки Хайди глядела на него, задумавшись, но они оба понимали, что отказать клиенту она не может. Тем более, когда этот клиент ― острый козырек. Но Бекки никак не выдала своего недовольства. Она мотнула головой на лестницу на второй этаж и направилась вперед. Артур пошел за ней. По пути женщина приказала всем возвращаться к работе.       На втором этаже хаос соседствовал с порядком. Там была всего одна комната, разделенная занавесками. Очевидно, здесь снимались мерки, но Артура поразило далеко не это. Как прекрасно было разнообразие тканей, расстеленных и развешанных здесь! Здесь были рулоны богато расшитой парчи, тяжёлый томный бархат, воздушный шифон и множество других тканей, названия которых Артур не знал. В сердце больно кольнуло, когда он представил свою жену здесь. Девушка была готова бы скупить все это великолепие, только чтобы смотреть на него весь день у себя в комнате и наслаждаться этой сказочной красотой...       Бекки приказала ему встать на круглый подиум и открыла большую хозяйственную тетрадь, на которой аккуратным почерком была начерчена таблица в два столба и множество строчек. Бекки записала его имя.       Она принялась снимать мерки, крутившись вокруг него, ловкая и быстрая, как змея. Шелби понял, что она окончательно овладела собой, когда миссис Хайди начала у него спрашивать про то, что за костюм он желает: двойка или тройка, какую ткань желает Артур, какой лацкан делать…       ― Сделайте мне самый дорогой костюм, что вы шили когда-либо, ― сказал он и Бекки кивнула, хотя было видно, что деньги ее все еще не интересуют. Она про них даже не услышала. Судя по всему, это была женщина, искренне влюбленная в свое дело, которая была рада только за возможность создать нечто прекрасное.       «Или она думает о чем-то другом» ― мелькнула мысль, но Артур на ней не задержался. В конце концов, мало ли о чем могла думать портниха.       В ателье он провозился почти два часа, отвечая на разные дотошные вопросы ― пуговицы из какого материала он хочет, какая длинна штанин, сколько пуговиц на манжетах и все прочее. Бекки сказала, что приехать снова он может через месяц, раньше на Мерси Шелби делать не было. Артур еще раз поблагодарил ее за спасение Финна и поспешил вернуться домой.       Потом и Томас, и Джон, и Эйда с Полли приезжали к Бекки Хайди. Джон задерживался на Мерси куда дольше ― кажется, ему приглянулась невысокая, смуглая швея, которая гордо задирала носик при виде него и делала вид, что Джона Шелби не существует.       Как Бекки и сказала, Артур приехал через месяц и был приятно удивлен ― выкройки были уже пошиты и теперь надо было примерить все вживую, чтобы придать костюму готовую форму и начать пошив. Но Шелби уже сейчас видел, какая прекрасная работа это будет и хотя это было весьма хорошо, но приход в ателье тяготил его и в этот раз сильнее. Какая-то неясная тоска накатила, стоило ему выйти из дома с целью отправиться к портнихе.       Что не так, Шелби понял только когда шел по набережной. Он был бы куда счастливее, если бы с ним была его жена. Картина того, как они с Беатрис прогуливаются здесь, под руку и она в шутку говорит о том, что к новому костюму надо обязательно новое платье для нее и вообще ― по традиции надо в течение недели куда-нибудь выйти в новой одежде прогуляться - в ресторан или бар. Шелби бы рассмеялся, поцеловав ее в макушку, и сказал, что они сделают все, как она пожелает.       Эта мысль была такая яркая и счастливая, что Артур остановился на месте. Он закрыл глаза, глубоко вдыхая влажный воздух и мысленно сосчитал до десяти. Беатрис нет здесь, зачем лишний раз думать о том, чего не будет?       Артур крепко зажмурился, стараясь прогнать воспоминания, оборвать их на полуслове. Каждый день он старался забывать о том, что причиняло боль, ведь причиняло боль абсолютно все, даже приятные и светлые воспоминания об их совместном счастье, ведь это ушло в невозвратную даль...       Когда он пришел в ателье, то снова был в ужасном настроение ― другого у него вроде даже больше не было. Зато Бекки Хайди, казалось, напротив, пребывала в прекрасном расположении духа. Она довольно тепло поздоровалась с ним и даже спросила, не хочет ли он чай или кофе. Артур не хотел ― он желал поскорее закончить все дела и вернуться домой.       Но сегодня, с самого начала, внутри него жило странное и противное чувство. Сердце словно сжали в тиски, а желудок сжимался, как будто его вот-вот бы стошнило. В голове шумело и Шелби не мог на чем-то сосредоточиться, даже буквы в газете не складывались в слова, а если даже и что-то получилось прочесть, смысл не укладывался в сознании Шелби. Такое состояние вызывало то раздражение, то тихую скуку. Это было уже привычное для него чувство, он замечал, что мало что могло доставить удовольствие. Какая-то часть его души все еще не отчаивалась вернуть жену, а какая-то смирилась с тем, что жизнь придется заканчивать так.       Придя в ателье, он сухо поздоровался с Бекки Хайди. Та смерила его недовольным взглядом из-за опоздания, но не стала ничего говорить. Одна из портних игриво захихикала и подмигнула ему, когда он проходил мимо. Артур скосил на нее глаза и тут же забыл про нее. То, как ее дернула за рукав одна из подруг, Артур не заметил, а девушка тем временем что-то настойчиво выговаривала подруге. По мере рассказа, молодая портниха все бледнела и если бы Артур задержался около них чуть подольше, то обязательно бы услышал «девочка Бекки», «ребенок» и «муж», но к тому моменту, когда портниха поняла, с кем попыталась заигрывать, Артур уже исчез на втором этаже.       Он стоял, разведя руки и ноги, чисто Иисус Христос на кресте, а Бекки Хайди ходила вокруг него, закалывая булавками костюм, отмечая что-то белым мелом. Сегодня швея была молчалива и даже привычной ненависти от нее не чувствовалась. Артур так и не выяснил, за что его ненавидит миссис Хайди, но ему было не больно интересно. Богатая, красивая женщина, одинокая хозяйка шикарного ателье на острове ― Артур чувствовал, что она была безумно одинокой. Возможно, все значимые мужчины в ее жизни погибли на войне, но было совершенно ясно, что никого у нее не было. Одинокие женщины в возрасте часто становились холодными и суровыми статуями.       А еще, возможно, самой влиятельной женщине на Мерси просто не нравилось, что в ее жизнь вторгаются Острые козырьки. Поэтому в этот раз, Артур просто погрузился в свои мысли, и позволял Бекки Хайди ходить вокруг него, делая какие-то пометки и закалывая на его одежде булавки. Бекки Хайди была в сплошной раздробленности. Отчасти, она чувствовала себя все еще безумно виноватой перед Беатрис ― Хайди до сих пор не сказала ей о Шелби. Бекки сказала, что Беатрис не стоит приходить в ателье из-за ее положения, и Беатрис не стала стремиться нарушать это правило. Шел жаркий июль, но на Мерси сплошная жара могла смениться на грозы очень быстро, и погода очень сильно влияла на самочувствие беременной девушки. В жару она вообще не желала никуда выходить, зато в грозу она с удовольствием сидела на крыльце или на балконе, наслаждаясь июльским дождем. Когда она даже после босиком прогуливалась по теплому асфальту, по лужам, которые не успела высушить утренняя жара. Особой сложности в том, чтобы скрывать от Беатрис правды не было. Но Бекки не нравился сам факт от того, что от сильно полюбившийся девушке пришлось врать. Бекки очень тяжело восприняла смерть своих сыновей и мужа, и после войны жила по наитию, машинально уходя на работу, машинально продолжая выполнять домашние дела. Ей просто надо было жить дальше, и Хайди это делала. Но появление девушки, которая когда-то была милой соседской девчушкой, и нуждалась в помощи взбодрило, заставило сбросить оцепенение и вернуть силы. Беатрис с ее ребенком стали новым поводом просыпаться по утрам, потому что Беатрис нуждалась в Бекки. Но если бы дело было только в том, что без Беатрис жизнь потеряла определенную долю яркости жизни. Нет, будь Бекки уверена в том, что, вернувшись к Шелби Беатрис будет счастлива, она бы спокойно отпустила ее домой, и приезжала раз в месяц навестить. Бекки Хайди знала, что сейчас от визитов Шелби ничего хорошего Беатрис не получит. Она начнет волноваться, много думать, переживать и грустить, а это было ей совсем не нужно. В августе Беатрис должна была родить ребенка, и судя по объему работы для семьи Шелби, на тот момент они еще не расстанутся. Тогда Бекки скажет Беатрис правду, и миссис Шелби сможет решать, как для нее будет лучше. Бекки Хайди не хотела врать Беа, но делала это ради ее же блага. Кроме того, не это заставляло ее помалкивать о происходящем, и заткнуть своих портних. У нее из головы никак не выходила одна фраза Беатрис. ― Если Шелби такие могущественные, почему, интересно, Артур до сих пор тебя не нашел? ― спросила она у нее как-то, в один из вечеров, когда женщина позволила себе расслабиться с бокалом вина. Это было спустя неделю после отправки Финна Шелби домой, и они обе ждали скорого визита Шелби к их порогу. Беатрис делала вид, что совершенно не волнуется, хотя от Бекки не укрылось, как беспокойно стала спать будущая мать, и как то ухудшался, то улучшался ее аппетит. ― О, Бекки, ― тихо произнесла Беатрис, и посмотрела на нее своими серыми, светлыми глазами. ― Я надеюсь, что Артур уже давно нашел меня. ― Что? ― непонимающе переспросила Хайди. ― Я надеюсь, что он меня нашел, ― повторила Беатрис. ― И решил оставить. Возможно, он решил оставить меня, потому что не хочет ребенка, но в память о нашем прошлом решил позволить мне спокойно жить. Или он дает нам обоим время, чтобы все обдумать, ― девушка неловко рассмеялась, поглаживая свой аккуратный, плотный живот. ― Или нечто вроде этого. Понимаешь, Бекки? Это было бы показателем того, что он уважает мое решение. И Бекки очень долго думала об этом. Она видела мужа Беатрис всего лишь третий раз в жизни, но могла сказать, что Артур совершенно не выглядел как человек, который решил принять решение любимой жены уйти от него. Скорее… скорее он был ужасно разбит, и просто продолжал жить, потому что не смог ― или у него не получилось ― убить себя. У него была жизнь, и он продолжал ее проживать…. Совсем как Бекки Хайди, когда потеряла самое дорогое. ― Когда будет готов костюм? ― спросил Артур просто чисто ради интереса, когда женщина обошла его вокруг, придирчиво оглядывая. ― Ваша семья задала мне довольно много работы, ― отстраненно проговорила женщина. ― Если вам не нужен он на специальное мероприятие, то где-нибудь к августу я управлюсь. Артур кивнул. У него не предвиделось особенных поводов, чтобы надеть костюм. Разве что жена внезапно пришлет приглашение на рождение их ребенка, но если такое случится, благо, если Артур будет одет, а не выпрыгнет из кровати в чем мать родила. Кольцо Беатрис у него на шее сверкнуло, и Артур спрятал его в ворот, пока портниха не увидела. Это было слишком личное, он даже братьям не давал возможности смотреть на него, предпочитая носить закрытые рубашки с пиджаками, что старило его еще больше. Особенно с усами и сильной худобой, которую он приобрел из-за постоянных нервов и душевной погибели, он выглядел лет на сорок. Ему хотелось верить, что Беатрис в своей беременности выглядела куда лучше. Артур иногда позволял себе замечтаться, и представлять, как выглядит его жена теперь, когда носит его ребёнка последние месяцы. Наверняка, легкая полнота пошла ей на пользу. Или Беатрис сохранила свою тонкую талию, и только небольшой животик и пополневшая от молока грудь выдавали ее положение. Эти мысли доводили его до такого сумасшествия, что Артур опускался до того, что никогда не позволял себе в годы брака. Женщины его больше не интересовали, они сливались в одно пятно, и он даже не мог представить, что будет с кем-то, кроме своей жены. Но напряжение надо было снимать, особенно в такие моменты, и… никто ведь не мог запретить мечтать о собственной жене, правда? Имя Беатрис беззвучно слетело с его губ, и Артур ласково обвел кольцо под одеждой, пока Бекки сосредоточенно смотрела на чертежи. Потом она глянула на Шелби, и придирчиво осмотрела его костюм. Постучала длинным ногтем по виску, о чем-то думая. С какой-то безразличной иронией Артур подумал, что сейчас он для нее не более, чем манекен. ― Наверное, я все-таки укорочу штанины, ― решила она. ― И можно будет вас отпускать. Придете в августе на контрольную примерку. Артур пожал плечами ― ему все равно. Об этих его визитах в ателье помнила Полли, ему-то было в хорошем смысле все равно. Бекки присела перед ним на корточки, подцепив штанину пальцами, и начала примерять длину. Внизу хлопнула дверь. Кто-то стал подниматься по лестнице ― неспешно и шумно. «Мне правда тяжело без тебя, Беа, ― мысленно обратился мужчина к образу жены в своем сознание. Если бы кто-нибудь узнал, то точно закрыл Артур в какой-нибудь лечебнице, но Шелби действительно часто обращался к своей жене так. ― Я не знаю, чего ждать от будущего, в котором нет тебя. Любовь ― слабость, Беа, но я хочу эту слабость. Я боюсь узнать, что тебя больше нет, а еще страшнее от мыслей, что ты есть, и где-то не так далеко от меня, но не захочешь вернуться, и тогда я не знаю, что делать мне». На несколько минут это облегчало боль. Потом она накатывала снова и была еще более сильной. ― Бекки, ― открывая дверь, слегка хрипловато произнес визитёр. Дверь открылась, и в комнату вошла девушка. Артур не сразу узнал ее. Худое лицо, серые, красивые глаза в обрамлении пышных черных ресниц. Светлые волосы уложены в изящную «корзинку» из кос на затылке, и это предавало ее лицу еще более прекрасную форму. Губы полные, сочные. О фигуре, по большей части, судить было трудно. Длинное темно-синее платье с серебристой вышивкой скрывало грудь и живот, лишь намекая, что они и в самом деле есть. Изящные туфли на невысоком каблуке. ― Беа, ― выдохнул Артур, и, позабыв обо всем, сделал шаг к ней. Она смотрела на него чуть испуганно, чуть еще как-то, и Артур почти не сомневался, что такое это «еще как-то». У него промелькнула мысль: хорошо ли он делает, или наоборот будет только хуже? Тут же Шелби пронзительно шикнул ― укололся о иголку, которой швея зацепила ему низ штанов. Беатрис сделала синхронный шаг назад, заморгала, и тут произошло нечто странное. Заняло это, может быть, долю секунды, но Артур без труда определил свои ощущения. Голова поплыла, словно он уже не управлял своим телом — отвратительное чувство беспомощности, напоминающее состояние, когда выпьешь слишком много и тебя вот— вот стошнит. А затем все прошло. Беатрис обхватила свой живот ― небольшой, но вполне заметный и плотный. — Что?.. Как?.. По крайней мере, она не рассердилась. Артур ожидал вспышки ярости, за которой последуют слезы и ругань. Но Беатрис не сердилась. Похоже, она просто не поняла еще, по какой причине Артур здесь оказался, и что пришел не за ней. Женщина встала и внимательно посмотрела на Беатрис. Та, в свою очередь, столь же внимательно глянула на нее. ― Семья Шелби пожелала заказать несколько костюмов у нас, ― заявила Бекки Хайди. Артур недовольно посмотрел на нее: Беатрис тоже была Шелби, а слова этой женщины звучали так, словно это было не так. Словно Беатрис отделяли от него, от его семьи. ― Прости меня, ― сказала Бекки с какой-то странной, неясной искренностью. ― Я не хотела, чтобы тебе было… нехорошо. ― Я понимаю, Бекки, ― пробормотала Беатрис, с трудом справляясь с тошнотой. Бекки сделала какой-то жест рукой, и девушка понимающе кивнула. Кинув на Артура еще один взгляд, она сделала шаг назад, начиная спускаться по лестнице. ― Беатрис! ― крикнул Артур, направляясь за ней. ― Не надо, мистер Шелби, ― внезапно произнесла Бекки Хайди. Беатрис остановилась, повернулась к нему, и тут наконец Артур разглядел в ней и гордость, и какое-то даже величие — нечто, осознал он, столь для нее естественное, что Беатрис, возможно, и сама этого не понимала. Потом она ушла. Артур чувствовал, как внутри у него начинает что-то жечь. ― Не ходите за ней, Шелби, ― с какой-то неясной тоской произнесла Бекки. Артур посмотрел на нее, и ему захотелось разнести ей череп. Жаль, ствола с собой не оказалось. ― Она надеялась, что вы ее поняли. Что вы приняли ее решение. ― Какое решение, ― с тихой яростью произнес Артур. ― Решение бросить меня? Бекки кинула на него неподдающийся расшифровке взгляд. Она поглаживала деревянный стол, на котором лежали карандаши, рулоны бумаги, «подушечки» с иголками, булавками и большие контейнеры с нитками. Очевидно, там мог быть и пистолет. ― Она так много сделала для вас, ― произнесла Бекки. Артур понял, что известно ей очень многое. ― А вы не смогли принять одно ее решение. Это ваше решение стоило вам семьи. ― Да какой из меня отец! ― прокричал Шелби, не заботясь о том, что его мог кто-то услышать. ― Я бы их обоих угробил! Не с моей жизнью заводить семью! Я рискнул всем, когда женился на Беатрис, но больше всех рисковала именно она. Она ― моя жена. ― Поэтому решили не давать Беатрис даже шанса? ― безжалостно произнесла Бекки. С каждой секундой он ненавидел эту женщину все больше, потому что такую правду даже Томас и Полли не смели ему говорить. Артур прекрасно осознавал, что она права, но думал он о том, что, если прямо сейчас выскочить вон, он еще успеет нагнать Беатрис. Наверняка она жила в своем старом доме, а даже если нет ― Мерси не большой остров. Теперь он знает, что она здесь, и Артур чувствовал, как это осознание вместе с яростью заставляет сердце биться быстрее. Впервые за полгода. ― Из-за своих страхов ты потерял все, ― Бекки перешла на «ты» и даже не заметила этого. Артуру тоже было все равно. — Это было бы в сотни раз проще ― принять ее желание, или хотя бы не вести себя с ней как скотина, когда она рассказал все. Это было бы в сотни раз проще, чем поддерживать вас после возвращение с фронта, не так ли? Бекки Хайди смотрела, как он уходил. Она тоже не стала задерживаться и поспешила домой, к Беатрис. Она и так потеряла время, объясняя Шелби простые истины, а могла потратить это время на то, чтобы поговорить с девушкой. Но что она могла ей сказать? Объяснить свои мотивы, но проблема была в том, что кое-что Бекки могла сказать и об Артуре. Уже слишком сильно она его понимала, особенно теперь. Бекки он казался уставшим, даже измученным, словно каждая минута медленно выпивает из него все соки жизни. Такого не может быть, может, просто так упал свет в помещении, но Бекки все смотрела на Артура, и не узнавала того веселого и беззаботного юношу, который брал Беатрис в жены в январе 1913. Конечно, он был на войне, а оттуда, как известно, до конца вернуться нельзя. Но кое-что не изменилось ― Артур Шелби безумно любил Беатрис. Просто тогда он был счастлив, а сейчас эта любовь убивала его. Бекки была немало удивлена тому, что Шелби так переживает, и она уже поняла, что это не просто уязвленное самолюбие, и все гораздо глубже, как оказалось. И на секунду, всего лишь на секунду, видя мучения, которые Артур уже и не пытался скрывать, она захотела, чтобы Беатрис вернулась к мужу. Им обоим было бы так лучше… А лучше ли? Бекки так боялась за нее, она не могла позволить Беатрис погибнуть даже из-за любви. Хайди стоило признать, что, возможно, Артур и прав, и стоило им попытаться снова, но... Если один раз Артур смог разбить сердце Беатрис, то после ее возвращения, не будет ли он думать, что он может снова заставлять ее делать то, что ему хочется, зная, как она привязана к нему. Или не будет он душить ее сверхъестественным контролем, до дрожи в сердце боясь, что она снова уйдет? И возвращение Беатрис совершенно не означало, что Артур Шелби изменился. Он понял какого это ― жить без жены. Но что это изменило в нем? Бекки знала, что пока Беатрис не увидит этих изменений, она не вернется. Но еще Бекки знала ― даже если эти изменения будут небольшими, она все равно вернется. Потому что, как она и сказала Финну, Беатрис все еще любила своего мужа. Но это знала и Бекки Хайди, и сама Беатрис. Артур понятия не имел, что теперь испытывает к нему Беатрис Шелби. Артур не помнил, как в ярости переодевался, как выскочил из ателье, как бесцельно бродил по набережной, судорожно вцепившись в свои волосы, как доплыл до дома. Все было как в тумане, словно он много выпил, и не помнил, как его привели домой. Следующее его воспоминание было то, как он влетел в комнату Полли, и что было сил ударил по столу, за котором она сидела. Тетушка, не ожидавшая такой реакции, аж подпрыгнула на месте. ― То гребанное ателье… ― прохрипел Артур, с удивлением обнаружив, что из-за ярости у него даже голос сел. Впрочем, долго затишье не длилось. ― Боже, Полли, ты послала меня туда, зная, что там Беатрис?! ― закричал он, и увидел, как рассечённые из-за удара костяшки трясутся. По правде, тряслись у него все руки, и Артуру казалось, что даже стол, в котором он вцепился мертвой хваткой, ходит ходуном. Ему срочно надо было что-нибудь сломать или пристрелить какую-нибудь живность, иначе под горячую руку рисковал попасть какой-нибудь человек. Полли Грей понадобилось полминуты, чтобы взять себя в руки. ― Ты с ума сходил все эти месяцы без нее, ― заметила она то, что уже не было секретом для всего Бирмингема, если не дальше. ― Конечно, едва Финн мне рассказал, я придумала, как вас свести. ― Боже, Полли… Боже! Это была вспышка. Дикая, горячая, и обжигающая болью, словно внутри Артура разом подожгли тысячи свеч, озарив темноту. Сердце заходилось в радостном, едва ли не истерическом приступе, через секунду затихая, а потом снова пускаясь, еще более диким темпом. Это была даже не радость от воссоединения с любимой женой ― воссоединения, которого по сути и не было. Это было какое-то странное, запредельное чувство, отчасти напоминающее то, когда Артур вернулся домой после войны, и наконец-то смог целовать свою жену. Только это чувство было сильнее. В тот раз Артур не знал, какой найдет свою жену ― насколько сильны будут их чувства, как она отнесется к нему, такому покалеченному и сломленному войной. А в этот раз он видел ту, которую сам заставил бежать от себя. И сколько бы Артур не представлял их воссоединение, сколько сценариев не разыгрывал в своей голове, каким бы не было сильным желание вернуть ее ― сейчас Артур Шелби не знал, что ему делать.