Не тот жесток, кто смерть несёт — а кто жизнь с мучениями дарует.
Вигмар помнит одну из их славных встреч, словно она была год тому назад, в такую же сухую осень, что всё ещё отдаёт тепло уходящего лета, и тогда принца ещё величали не про́клятым, а благословлённым самими небесами. Мальчишка, чей взгляд собрал в себе всю суровость Северных долин, был предан своему королю настолько, что не отличался покорностью от королевских охотничьих псов, отчего Вигмар с того времени над ним подшучивал, называя принца гончей. Юноша на дядюшку своего внимания не обращал, чужды ему были семейные встречи и светские беседы, оттого в лес каждый вечер сбегал. Видел Господь, сама Смерть его там поджидала. — Принц?! — дева удивлённо смотрит на мужчину, попутно завязывая длинные рыжие локоны потрёпанной лазурной, как её большие и пугающие глаза, лентой. — И Чон просто позволил ему… вонзить в себя клинок? — Как мне известно, это была случайность, — поясняет Вигмар, ведя ведьму к Лорду, — юный принц не планировал нападать, но получилось у него это великолепно. — Значит, Дьявол сейчас в гневе, — дева делает глубокий вдох по мере приближения к конечной цели и уже предвкушает встречу после недолгой разлуки. — Придержи его пташку – я не хочу лишиться своих глаз. Рыжеволосая проходит мимо воинов, что стоят на страже своего Лорда, заходит в шатёр и опасливо проводит взглядом по верху, пытаясь найти того беркута, с которым она не поладила при знакомстве. Хотя рядом с Дьяволом априори светлых душ быть не может. Дева не успевает сделать и полноценного шага, как позади раздаётся клекот хищника, что подкрадывается со спины, благо Вигмар вовремя хватает того за лапы и не даёт приблизиться к рыжеволосой. — Пусти птицу, Вигмар, — раздаётся больше похожий на рык зверя голос Лорда, который явно пребывает в отвратительном настроении из-за произошедшего ранее. Он позволил какому-то юнцу ранить себя, вонзить клинок в свою плоть, пролить кровь и сорвать свои планы. Перед глазами всё ещё тот напуганный взгляд, белёсые распахнутые ресницы, розовые приоткрытые губы, что замерли в безмолвии и на секунду вместе с ними беспокойное чистое сердце. Дитя Луны не испугалось самого Дьявола с Севера, но потеряло всякие чувства от нанесённого ему ранения. Вигмар не смеет оспорить приказ Лорда, только выпускает беркута за пределы шатра, закрывая его подол, дабы хищник не смог вернуться – он тут будет только мешать. — Ты знаешь, как эта птица меня не переносит, и держал её здесь?! — дева устремляет взгляд на смольноволосого, глазами большими пугает его так же, как другие страшатся безжизненного взгляда про́клятого принца Севера. — Слушай, ведьма, тебя легко обратно на костёр вернуть – мои воины зато отогреются, хоть какой-то прок от тебя будет. — Альвева, — в который раз повторяет дева, начиная терять надежду, что когда-нибудь про́клятый принц назовёт её по имени, и покорно подходит ближе, ставя мешок с травами рядом. Не виновата она в своём любопытстве, в том, что была рождена в бедной семье обычного крестьянина, вынужденного искать пропитание любыми средствами, не виновата, что стала замечать целебное свойство разных трав, от которых захворавший отец встал на ноги, а потом лечить ими крестьян. Судьба девичья была сломлена в начале лета, когда до церкви дошла молва о душе, что останавливает болезни отходящих к Смерти, и служители господние пожаловали на земли крестьянские нечисть искать. Рождённую с даром исцеления нарекли ведьмой, обрекая её на несправедливую от людской глупости смерть. Только планы служителей господних были нарушены захватом королевства про́клятым принцем, пришедшим с пламенем адским от самой Смерти. Огонь костра на фоне того пожара был невыносимо жалок, как и дева, которая лишилась всего в своей жизни, но обрела её заново. Альвева задолжала принцу Севера за своё спасение, поэтому пошла за ним, как целитель, только мужчина до сей поры так ведьмой её и нарекает. — Рана не такая глубокая, как в прошлый раз, быстро заживёт, — тихо проговаривает дева, склоняясь над обнажённым телом мужчины, от которого исходит неприсущее его виду тепло, настоящее, живое. — Только воздержись от меча на время – рана может стать для тебя слабым местом. — Делай свою работу, в мою не лезь, — уже более спокойно отзывается смольноволосый, прикрывая глаза, пока ведьма в который раз шьёт на нём узоры про́клятые. Вигмар, стоящий у входа, складывает руки, уже не следит за каждым движением рыжеволосой, доверяя ей в равной степени, что и Чон, ведь Альвева – первая и последняя за столь долгое время, кого про́клятый принц подпустил к себе. Не имеет Лорд доверия к людям, утратил его с одной поры, до сих пор никого к себе не подпускает, одному дядюшке кровному вверяет себя – с ним он и начал свой путь, с ним закончит. Ведьмам тоже не верит, а этой, чьи глаза ужасны от их размера и пугающе яркие, точно нечеловеческие, позволил к себе прикасаться, забрал с собой, пустил в свой шатёр и тело обнажил. Альвева его шрамы уродливые видела, в глаз дьявольский смотрела, не отвернулась, и Чон не отвернулся от неё. — Я приготовлю отвар, — кротко заверяет дева и обвязывает зашитую рану лоскутком длинной ткани, едва касаясь мужчины, — не пей винного сегодня. — Не слишком ли много ты себе позволяешь? — Кажется, имею на это твою благосклонность, Чон… — Альвева внезапно замолкает, поднимает лазурный взгляд и тут же опускает его, кропотливо завязывая узелок. — Лорд Чон. Никто не смеет называть про́клятого воина Севера именем настоящим, ибо оно лишь смерть с собой несёт. Всякий, кто его произносит, обречён никогда на землю господню не вернуться. Смольноволосый смотрит на проделанную работу, будто оценивает, аккуратно поднимается и шкуру животного на плечи закидывает, игнорируя всякие предостережения ведьмы. Он уже однажды умер, и Смерть его не забрала. Не заберёт и сейчас. Про́клятый принц выходит из шатра, чувствует беркута своего верного, приземляющегося на плечо хозяина, и взглядом окидывает горизонт, куда уходит солнце. Сегодня кто-то видит его в последний раз. А ветер беспокойный несётся с поля брани прочь, сквозь лесную чащу прорывается и с листьями опускается на золотистые поля короля, чьё сердце терпит поражение без начавшегося боя – одного из своих сыновей потерял, не смог сберечь родимого, второй за ним пустился, и никаких вестей о нём не слышно. Мужчина в думах пребывает, печаль со своего лица в складки собирает и душу кровью обливает, отказывается верить, что детища на земле про́клятого воина Севера. — Ваше Величество, — главная фрейлина с глубоким беспокойством вести принесла недобрые, готова смерть свою принять, если она станет неугодна в глазах своего короля, оттого падает на колени, склоняя голову. — Фрейлина юного принца нигде нет. Дама была послана отыскать мальчишку, и его пропажа только утверждает мысли короля – прислуга побег помогла устроить. Коли вернутся, фрейлин тотчас будет казнён, никакие слёзы младшего принца не остановят топор палача. Мужчина складывает ладони в замок за спиной, отворачивается к окну и через владения свои смотрит в сторону дьявольских земель. Народ не вытерпит войну, битва будет проиграна нечеловеческому слуге Смерти, но король готов рискнуть, вернуть юношей в стены предков своих, даже если за это придётся душу Дьяволу отдать. — Отец! — в зале раздаётся громкий голос первенца вместе со скрипом входных дверей, и альфа поворачивается к юноше, явившемуся не в одиночку – с принцем королевства дальних берегов. — Отчего ты не пошлёшь меня сейчас за Тэхёном?! День уже убывает, если юный принц там, самое время выдвигаться – к ночи мы настигнем про́клятого воина! Молва о потере юного принца настигла старшего с самых ворот замка, матушка встретила без родной улыбки, а с болью, что скопилась на её глазах слезами. Весь город сейчас осматривают, дитя Луны ищут, найти не могут. И не смогут, пока на земли про́клятые не вступят. — Мы не ведаем, куда ушёл Тэхён, — сдержанно отвечает король. — Безрассудно вторгаться к про́клятому принцу Севера, верная смерть тебя там ждёт. — А как же Дэхён?! — Тэкгён смеет опустить все правила и манеры перед королём, молвит не как наследный принц, а как старший сын, что теряет своих братьев младших. — Он за Тэхёном на край света в одиночку пойдёт, ты это ведаешь как никто другой в этом замке! Средний сын ещё с детства проявлял к младшему особенно сильную любовь, отчего на руках юношу носил, баловал и лелеял, всё своё внимание дарил. Жизнь тоже готов подарить. Король помнит, как недолгие годы назад Дэхён в непогоду вернулся с охоты один, в бурю страшную, точно гнев господний, потому как в замке Тэхён остался один, окруженный фрейлинами, но не семьёй. Альфа чувствам своим перечить не мог, а против слова юного омеги и подавно. Небратская любовь зародилась в сердце юношеском, однако греха Дэхён не смел показать, даже когда было заявлено о венчании принцев. — Довольно, Тэкгён. Гость из королевства дальних берегов, принц Хосок, касается плеча юноши, не позволяя безрассудству взять верх. — Король прав, натиск про́клятого воина не сдержали вот уже два королевства. И мы не будем испытывать судьбу. Принцы могут быть и не в тех землях, но можно послать гонца, покуда недруг всё ещё на своём месте. Старший сын в глазах отцовских ответа не видит, не верит, что он способен двух своих сыновей вот так просто в руки Смерти отдать, отчего разворачивается и покидает зал, исполняя приказ короля. Лучшего гонца пошлёт на самом быстром коне, и к вечеру вести окутают королевство. — Стало быть, Ваше Величество считает, что юный принц зашёл на про́клятые земли? — уточняет Хосок, будучи в присутствии лишь одного короля, где их беседе не будет помехой старший сын. — Сердце моё беду чует, — с выдохом произносит король, — не должен был я сообщать о венчании так скоро. Молвят, от про́клятого воина ещё никто живым не возвращался. Молчание нависает тяжёлой взвесью истины, в которой не суждено сыновьям этим вечером вернуться в свои покои. Принц Чон об этом хорошо осведомлён, и взгляд его опускается на посланного гонца, который принесёт лишь дурные вести. Сегодня должен был быть праздник, а вместо этого королевство окутает траур. Звонкий топот копыт кобылы гонца о каменную дорожку отражается от улиц города, пока путь не меняется на пыльную тропу, что ведёт в долину горя и плача. Грузные удары сильных животных заставляют распахнуть глаза, вернуться в слабое сознание после потери всяких чувств и увидеть перед собой лишь верного фрейлина, который клялся быть всегда рядом, даже если путь ляжет до самого края света. Постепенно тишина отходит, звуки нарастают, и становится слышно разговоры воинов, их смех и шаги вокруг, тихий лязг мечей незаметной мелодией льётся на землю, только она в себе таит страшные истории отобранных душ. — Мой принц, — Юнги обеспокоено заглядывает в янтарные глаза, помогает юноше подняться и корит себя, ничего предложить не может, ничего у них нет. — Ведается мне, войско собирается уходить… — Что? Тэхён слабо понимает происходящее, в воспоминаниях мелькают события прошлой ночи, яркая таверна, дивная музыка и пляски, на языке всё ещё мнимый вкус свободы, но это лишь обман – они на территорию про́клятого принца попали, их как подарки сюда принесли, точно само преподношение Дьяволу. Юноша взгляд к подолу шатра устремляет, когда тот пропускает слабый свет зажженных в сумерках факелов, видит сапоги воина, что ступает к ним, и поднимает взгляд выше, замечая на теле окровавленную ткань. Тэхён свои ладони в грехе чужой кровью омыл. Смольноволосый на омег другим взглядом смотрит, отныне не видит в них ни юнцов, ни фрейлинов королевы, ведь известна стала тайна юного принца, что сбежал в ночь перед своим венчанием. Глупый, глупый птенец, что слишком рано покинул гнездо отчее, сбежал от одного кошмара и попал к другому. Беркут на плече мужчины смиренно часа своего ждёт и за пленниками следит, когда тот неожиданно открывает полы шатра, будто невиновных на свободу выпускает. — Изволите выйти, фрейлины королевы? Прохладный ветер ночи задувает в светлые пряди бледных волос, ласково убирает их назад, приглашает выйти, только эта свобода кажется фальшивой. Тэхён всё ещё помнит страшное проклятие, данное ему, не верит, что про́клятый принц Севера настолько великодушен для скудного человеческого прощения и вежливых речей. — Вы нас отпускаете? — неуверенно спрашивает Юнги, сам не понимая, что хочет услышать в ответ, когда ветер молвит о жестокости и непреклонности, что разносятся на далёкие вёрсты слухами горожан. — Отчего вам томиться здесь, когда королеве сейчас нужно ваше утешение? — мужчина дьявольский взгляд на светловолосого устремляет, глаза мгновенно темнеют – он своё слово держит. — Невообразимое горе эти земли настигло – юный принц пропал прямо перед церемонией, королева себе места не находит. Вам стоит поспешить. Тэхён смотрит на своего фрейлина, поверить в это не может, возможно, хочет, но слишком просто отпускают его после того, что он сделал. Дитя Луны пыталось убить посланника Смерти. Но омеги настороженно поднимаются один за другим, проходят мимо про́клятого воина и выходят на поле, где разгораются яркие факелы. Юнги был прав, когда посчитал, что войско собирается уходить, потому как сейчас на лошадей грузят вещи, а лагерь убирают – их остановка здесь подошла к концу. Беркут громко в кличе заливается, крылья расправляет, но не взлетает на запах крови, что манит хищника на охоту. — Удивительно, принц пропал в то же время, что вы появились здесь, — Лорд ступает вперёд, ведя омег за собой, взгляды своих воинов собирает, заставляет всех следовать за ними. — Я не смел и думать, что по ошибке сюда попал младший из принцев. — И что заставило думать иначе? Чон останавливается, услышав голос, что ласкает слух подобно журчанию весеннего ручья, над которым щебечет молодой соловей, поворачивается и видит во взгляде юного принца всё то же вызывающее неповиновение, смелость и обжигающий интерес к про́клятому воину – он же его и погубит. Даже сейчас, слыша в устах альфы намёк на то, что ему известна подлинная личность одного из фрейлинов, маленький омега всё равно хочет знать, что именно сподвигло на подобные суждения. Будет ли дитя Луны смотреть на мужчину так же и после того, что он сотворит с этим миром? Сотворит с ним. — Будь один из вас принцем, — смольноволосый чуть наклоняется, но останавливается, чувствуя боль от раны, что сковывает его движения, — он сильно опечалился бы, узнав, что за ним сам средний принц короля явился, предложив мне свою душу. — Дэхён? Тэхён не верит услышанному, в янтарных глазах загорается неподдельный испуг, а душа родную душу среди грешных ищет. Чьё-то последнее солнце уже зашло. Воины по обе стороны встают в ряды, омег в круг замыкают и факелы ставят, освещая путь в Хельхейм. Отовсюду раздаются глухие удары сапог о землю, точно песнь для души, что должна покинуть людской мир, а впереди толкают наземь связанного юношу, который головы своей не поднимает, даже молитв не шепчет – Господь здесь не поможет. Про́клятый принц Севера громко свистит, заставляет воина своего схватить юношу за волосы и поднять его голову, обнажить свою личность перед Дьяволом и перед тем, за кого душа будет отдана. Средний принц смиренный взгляд из-под отяжелевших век поднимает и среди грязных душ видит светлую, родную, что всё ещё блестит под светом лунным, сияет, как первый снег, дышит на этой земле грешной. Тэхён не успевает сделать и шагу, как его с Юнги хватают двое воинов, не дают с места сдвинуться, больно руки за спину убирают и обездвиживают, в глаза посланника Смерти смотреть заставляют. Светловолосый шипит от боли, его нежные запястья нещадно выворачивают, это больно, но не больнее, чем видеть родного брата, что смиренным пленником на коленях стоит. — Дэхён, — шёпот среди воинов растворяется, до названной души не доходит, да альфа и не желает его слышать, не сейчас, когда придётся расстаться со светом белым на глазах у своего собственного мира. Принцу не страшно погибнуть смертью позорной для воина, в замке не будет проводов доблестной смерти, католическая церковь не вознесёт его имя к ликам святых, ведь Дэхён грешен во всём, в особенности своей любви. Позор будет сопровождать его имя, как принца, что позволил пленником в руках про́клятой Смерти сгинуть, меча своего на врага не поднять, до последней крови за Господа не биться. И лишь для одной души принц останется святым и чистым, отдавшим свою жизнь за брата родного. Чон встаёт между ними, их взгляд ладонью обрывает, ведёт рукой в сторону и отдаёт своему верному воину ясеневый лук и ровно три стрелы. Одну воин вставляет в тетиву́ кончиком с прорезью, готовится пустить кровь, которую так жаждут про́клятые души, что копьями ритм песни отбивают, и без колебаний поднимает лук, направляя металлический наконечник на принца. — Остановись… В неверующем бреду произносит Тэхён, смотрит на брата, с которого верёвку снимают, освобождают руки, но тот с колен не поднимается, под рычание прислужников Дьявола в последний раз взгляд на про́клятого принца Севера поднимает и позволяет одинокой слезе пасть на землю. — Дэхён! — всё ещё пытается дозваться до родной души. — Прошу, брат! Зачем ты это делаешь?! — Принц Дэхён предложил свою душу в обмен на твою, — Лорд к светловолосому поворачивается, всё ещё ищет в его взгляде ненависть к себе, трепет, но видит лишь слёзы, наполненные глубоким страхом за родную душу. Про́клятый и эту заберёт, не позволит ей стать свободной, ведь он проклятие своё молвил – ни одна живая душа им свободы не вымолит. — Он отдаёт свою жизнь тебе, принц Тэхён, так прими же её. Воин вытягивает руку с натянутым луком вперёд, оттягивает тетиву до одного открытого глаза, слыша её хруст среди ритмичных ударов чужого сердца, пока Чон чести слово отдаёт: — Да освятит О́дин твой путь к Хель. Стрела за мгновение рассекает воздух и находит свою плоть, врезаясь в лёгкие, чей последний вдох испущен ради единственной души на земле. — Нет! — Тэхёна, кажется, пронзает такая же, внутри неистово больно, в сердце кто-то шипами впивается и не отпускает, не даёт ему сделать и удара живого. — Молю, прекрати! Оставь его в живых! — некогда сладостный голос срывается в отчаянном крике и молит в надежде быть услышанным. — Забери мою душу! Несущий приказ Дьявола поднимает вторую стрелу, натягивает тугую тетиву и без малейшего внимания к молящему о жизни спускает её, позволяя плечам лука распрямиться. Стрела пронзает место выше, намеренно избегая сердца – никто так легко от про́клятого воина не уходит даже к Смерти. На поле плач громче песни раздаётся, Тэхён опускает голову, смотреть не может на брата, который из-за его глупости и грешного желания расплату на себе несёт, он не должен был этого делать. Горячие слёзы сверкают в свете пламени, никому они преградой не становятся, никто юношу не жалеет, но тот всё ещё продолжает, словно в агонии, молить остановиться, только это ему не поможет. Чон – не Господь, чтобы внимать молитвам сломленных. Тэхён из последних сил вырывается из чужих рук, чуть не падает наземь, порывается к воину, что последнюю стрелу подхватывает, но не достигает его. Смольноволосый хватает юношу за одежды, останавливает, не позволяет спасти брата, крепкой хваткой впивается пальцами в челюсть омеги, поднимает его голову и заставляет смотреть на смерть, вина за которую лежит только на нём. Слёзы юноши по чужой ладони скатываются, это жестоко, а воин третью стрелу натягивает, когда рана Лорда даёт о себе знать болью, напоминая, кто её оставил. Чон поклялся – мстит такой же, только рана Тэхёна зажить не сможет. И последняя стрела ломает обоих, вонзается в одну душу, а раны кровоточат у двоих. Дэхён рукой наземь опирается, кончики стрел затоптанной травы касаются, матушка-земля к себе неистово тянет, зазывает, кровь впитывает и готова принять сына своего со всем своим радушием – она уже много сыновей в себе похоронила, ещё для одного место найдёт. Боль куда-то отходит, стрелы в собственной груди будто исчезают, но это всё неважно, ведь у них договор: его жизнь за жизнь Тэхёна. Большего средний принц не смеет желать, ведь его сердце уже давно принадлежит брату. Три стрелы спущены с лука, про́клятый воин забрал то, что не принадлежало ему, но было отдано. Среднего принца небрежно привязывают к лошади, что понесёт послание королю, Чон за всем этим внимательно следит, после чего переводит взор свой на юношу, вновь не находя его взгляда. Станет ли он сейчас смотреть на него как прежде? Пожалеет ли омега, что клинок пронзил не сердце? Смольноволосый кивает воинам, те пленников отпускают, только юноши сломлено падают и больше не спешат бежать к среднему принцу короля. Юнги поверить в смерть принца не может, он королеве обещал, что за каждым присмотрит, если понадобится, жизнь свою отдаст, и слова своего не сдержал. Тэхён в ладонях землю сгребает, через пальцы её хладную пропускает, пытается заставить себя встать, но получается только сделать какой-то слабый толчок вперёд. Глаза застилает мутная пелена цвета ярких факелов, ночной ветер со щёк утирает слёзы, и про́клятый воин позволяет младшему принцу приблизиться к отдавшему жизнь и пасть перед ним. Тело бездыханное тепло последнее отдаёт, кровь застывает тёмными пятнами на одежде, кругами расплывается от стрел, до которых юноша пытается прикоснуться, но не может. Он не достоин и смотреть на своего брата после всего, что случилось, Тэхён участи падшего заслуживает, а не эту жизнь, которую Дэхён отдал Смерти за него. — Не умирай, — отчаянно молит Тэхён, ответа не внемлет, в рыданиях поле топит, сам хочет утонуть. — Не оставляй меня… — юноша сжимает в грязных ладонях край ещё чистой одежды среднего принца, задыхается в слезах и утыкается лбом в хладную ладонь, — моя любовь к тебе не меньше всех небесных просторов, услышь, молю, вернись… Знал ли брат родной, как любил его младший? Погиб ли он с сожалением или нежной мыслью? Тэхён этого никогда не узнает, простить себя не сможет, и смерть Дэхёна на его сердце высеченным грехом останется. Светловолосый слышит шаги рядом, утирает ладонями слёзы, хочет вымолить хотя бы сейчас оставить брата в покое, но ему не дают сказать и слова, лишь утянуть с бездыханного маленький шнурок его одеяний. Чон лошадь ладонью бьёт и с громким «но!» приказывает животному двинуться вперёд – один из принцев возвращается к королю с вестями. — Уходим! — отдаёт приказ Вигмар, собирая войско в единый строй. На поле раздаётся низкий протяжный вой из рога про́клятого, созывающего всех его прислужников покинуть эти земли. Дьявол Северный множество чувств на белом свете повидал, но лишь сейчас узрел истинную любовь брата среднего, который во имя самого дорогого себе человека отдал собственную жизнь. Мужчина ни на кого не отвлекается, вонзает свой про́клятый взгляд в светлые волосы дитя Луны, который подняться с земли не в силах, пытается их понять, но не может. — Годвин, — Чон обращается к одному из своих приближённых, — поднимай этих двоих – головой за них отвечаешь. — Ты забрал одну душу! — выкрикивает Юнги, встав перед младшим принцем, и не даёт к нему приблизиться – одного не смог уберечь, так хоть сделает всё, ради второго. — Так отпусти теперь Тэхёна! Сдержи своё слово! Лорд на маленького фрейлина сверху вниз смотрит, берёт своего коня за узды и не удивляется, когда слуга лишь об освобождении своего принца просит. Все они такие, гончие. — Дэхён даровал про́клятому Луной жизнь, а не свободу, — смольноволосый седлает вороного жеребца, беркута с плеча поднимает и позволяет ему взлететь по направлению их следующего пути. — И жизнь я сохраню. Никто живым от про́клятого принца Севера не уходил, он всех души забирает.Sequentia – O adiutor
Годвин подходит ближе, исполняя приказ своего Лорда, фрейлина за руку тянет, отдаёт другому, а затем хватает младшего принца, за одежды поднимает, заставляет на ноги встать и толкает вперёд, за уходящим войском. Этой ночью юноша нарекается про́клятым Смертью, принцем с Севера, грехом земным. Про́клятым самой Луной. Ясные глаза в последний раз цепляются за одиноко уходящую лошадь, что всадника своего возвращает волочащимся позади в земли родные. С поникшей головой жеребец по дороге пыльной тащит за собой тело среднего принца, оставляет протяжённый след от сапог, а травушка заботливо стирает остатки крови и сожалений. Луна детищ своих разъединяет – одного в стены предков возвращает, другого похищает. К утру средний сын короля возвращается к замку, плач материнский стены каменные заполняет, королева падает перед мёртвым сыном с тремя стрелами про́клятого с отметинами красной краской, точно послание передаёт – никто от про́клятого воина Севера живым не уйдёт. Старший сын на брата покойного с неверием глядит, полный гнева взгляд на отца переводит и молча покидает родителей. Им нужно с сыном родимым попрощаться. Всё королевство надевает траурный наряд, готовит хворост и поленья, церковь отпевает душу уходящую, закрывает глаза принцу, чтобы он не видывал слёз материнских. Солнце свои лучи в огонь всепоглощающий бросает, среднего принца Дэхёна провожает, в последний раз лицезрея его на свете белом. Хосок в стороне от похорон среднего держится, даёт королю время на горе, а сам в дали необъятные смотрит – где-то там остался младший принц, и он точно всё ещё жив. Про́клятый воин Севера, кажется, знает, кого в плен свой взял, и Хосок понимает, что битвы между ними уже не избежать. Их встреча после долгих лет наконец судьбою предрешена – про́клятый принц воскрес из мёртвых, чтобы клятву свою сдержать. Клич беркута в ясном небе разносится вдоль идущего войска, впереди которого на вороном жеребце восседает смольноволосый. При свете дневном его дьявольский глаз совсем бел становится, точно как снежный покров в родных краях, как волосы омеги, рождённого под Луной. Чон войско без остановки целую ночь ведёт, не останавливает и с полуденным Солнцем, уводит всех с мёртвых земель, тут им больше делать нечего. С торгового королевства ничего не возьмёшь, в планах про́клятого принца не было жажды утопить в крови и эти земли, однако и избежать напрасной гибели не удалось. Лорд назад не оборачивается, знает, что в конце идущих колон плетутся двое омег, за ними лучший из стрелков смотрит, сбежать не рискнут, если, конечно, не захотят получить по стреле в свои ноги. Чон им лошадь не выделил, ему нет дела, какая кровь течёт в жилах юношей, будь они крестьянами или сыновьями королей – Смерть исключений не делает. Однако перед глазами всё ещё стоит тот взгляд поздних осенних полей, чистый и лучезарный, приковывающий к себе, заставляющий наблюдать. Маленькому омеге хотелось знать, кто такой про́клятый воин Севера. Вот он и познал истину в молвах. В небосводе раздаётся яростный клич хищника, Чон поднимает правую руку, обвязанную шкурой и шнурком, под которыми уродливые шрамы скрываются, и войско останавливается – беркут падает камнем в сторону приближающегося королевского гонца, что показался на горизонте. Над головами проносится величественная птица, воины останавливаются, в её сторону взгляды бросают, пока пленники обессилено падают на землю. Годвин их за вороты, словно животных, поднимает, грубо встряхивает и громко басит «вам останавливаться никто не разрешал». Никому здесь нет дела до того, что принц всю свою жизнь стены королевства не покидал, его тело ослабло, душа покрыта глубокими ранами, болит и ноет, никак с болью от потери справиться не может. Его изнеженная натура не привыкла к долгим пешим походам, а они остановились впервые с момента ухода ночью, и даже сейчас им не позволяют опуститься к земле. Завидев впереди Лорда, скачущего с Вигмаром и парой воинов, лучник отпускает омег, позволяет им пасть и оборачивается, завидев посланного к ним гонца короля. Тэхён его не видит, он чувствует на запылившемся от дороги лице лучи Солнца, закрывает глаза и позволяет ветру раскачивать его светлые волосы вместе с травой, которую он между пальцев пропускает, пытается за эту короткую остановку хоть немного снять боль отяжелевших ног, что гудят от продолжительного хода, но получается лишь дышать. Про́клятый воин даже не дал времени скорбеть об умершем брате, обвинил Тэхёна в его смерти, ничего ему не оставил. Юнги голову принца себе на колени кладёт, рукавом с лица стирает грязные разводы от слёз, и с ненавистью смотрит на про́клятого воина, который явился на встречу с гонцом, остановив войско. Один Дьявол знает о намерениях мужчины – никто от него живым не уходит, а они всё ещё живы. Чон свистит, беркута к себе возвращает, поднимая для него руку, и останавливает коня, завидев, как королевский гонец спускается со своего скакуна и бесстрашно направляется к самому про́клятому воину. Знать, ведает смертный, куда пришёл. — Послание Его Величества короля Кима! — мужчина взгляд свой уводит от всадника с беркутом, чувствуя неприсущий себе страх перед посланником Дьявола. — Его Величество желает освобождения младшего принца Ким Тэхёна из плена, поскольку принц Севера уже забрал одну душу у короля. Его Величество готов не давать отмщения, если воля его будет исполнена. — Младший принц попал сюда по своей вине, — Чон задумчиво ласкает хищника, считая последние минуты для посланного к нему смертника, — по его же вине погиб и средний. — В случае отказа, — продолжает гонец, не имея права на свой голос, ведь он здесь лишь чтобы передать слова короля, — Его Величество и принц дальних берегов Чон Хосок объявляют Вам войну. Вигмар ошеломлённо направляет свой взгляд на Лорда, ведь они прекрасно знают, какой поддержкой заручился принц Хосок – за ним стоят ещё два королевства. Но не это пугает мужчину, а усмешка на лице смольноволосого и блеск в глазах, точно адово пламя разгорающегося костра для тех, кто сгинет в этой битве. Лорд пребывал весь путь в крайне равнодушном состоянии, а сейчас в него будто бес вселился, кровь по венам быстрее гонит, сердце с ума от одного только имени заставляет сходить. — Если Хосоку нужен принц, пусть за ним и приходит, — ядом выплёвывает Чон, — так и передай королю. — Я был послан не для возвращения, — покорно отвечает гонец, на что про́клятый воин принимает и эту душу. Мужчина знает, что даже отправив его назад, про́клятый принц пустит в догонку стрелу, не даст покинуть земли, по которым он прошёл, живым. — Вигмар, — смольноволосый дёргает узды коня в сторону, разворачиваясь обратно к войску, — забирай лошадь. Гонца не трогают, обходят, будто его вовсе здесь и нет, мужчина глазам своим не верит, в спину про́клятого воина смотрит и бросается бежать прочь, покуда Смерть его не забрала. То ли это снисхождение Господне, то ли Дьявол сыт, уже неважно, когда позади не видать погони. Чона это предостережение не пугает, он не страшится многочисленных войск королевств, что соберёт Хосок, лишь только сильнее утверждается его решение оставить в плену две души. Он ждёт эти королевства. — Валькирия, — Лорд с нежностью, неприсущей Дьяволу, обращается к своей птице, — О́дин ждёт в Вальхалле. Беркут, услышав заклятье, взмывает в воздух, чтобы выполнить приказ хозяина, а взгляд Чона падает ниже, с голубых просторов на своего лучника. — Лорд Чон, пленники сильно тормозят войско, — докладывает Годвин, на что мужчина переводит взгляд на двух сидящих на земле омег. Они грязные и выбившиеся из сил, на глазах всё ещё стоит влага, и лишь один взгляд направлен на него, и он не тот, что хочет видеть Чон. — Привяжи их к лошадям, если сами идти не могут, — приказывает смольноволосый, собираясь уже лягнуть коня, дабы запустить ход войска, как слышит: — Вы не даёте и глотка воды! — юный фрейлин приковывает к себе взгляды, смотрит на про́клятого воина не от смелости, а безысходности. — Даже лошадям перед дорогой дают солому и воду, иначе любой в пути сгинет от бессилия! Былая дерзость покидает Юнги, когда Лорд с коня своего слезает, удар его сапог о землю вибрацией по ослабленным телам проходит, и Тэхён берёт фрейлина за руку, своей накрывает, переводя взгляд на мужчину, который подходит ближе и хватает юношу за ворот пыльной накидки. — Перестань быть таким верным, словно гончая псина, — Чон резко отталкивает юношу, выпрямляясь и выхватывая у Годвина протянутую флягу с водой, — твоя преданность не окупится, — и бросает её в руки фрейлина. — Не смей его трогать, — раздаётся совсем рядом, и мужчина сначала не узнаёт этот избитый, сорванный в плаче и горестных мольбах голос, что был нежным и сладостным. Тэхён не угрожает, он этого делать не умеет, да ему и нечем, у него больше ничего не осталось за душой, ни статуса, ни слуг, ни защитников, даже простого оружия. Отобранный клинок и тот был потерян, вместе с сознанием. Но, возможно, у него остались гордость, вера в себя и преданность своему фрейлину – Юнги для него не просто слуга, как считает про́клятый принц Севера, не какая-то там гончая, рождённая выполнять приказы хозяина. Тэхён Юнги иначе воспитывал. Чон пытается взгляд на себе поймать, но всё тщетно, юный принц намеренно на него не смотрит, и Лорда это раздражает ещё больше, чем осознание, кто за ним должен прийти. Чёрт бы побрал всё, что происходит, потому что причин не убивать юного принца становится всё больше. — Как будет угодно, принц Тэхён. Смольноволосый распрямляется, выставляет правую руку и громко свистит, призывая своего верного помощника, который падает с небес на предплечье хозяина, когтями впиваясь в обмотанную шкуру и вкладывая в ладонь мужчины вырванный окровавленный глаз. — Я не притронусь, — Чон кидает глазное яблоко перед омегами, которое отвратительно перекатывается и зрачком останавливает застывший хладный взгляд страха на юношах. — Валькирия станет вашим надсмотрщиком. Тэхён чувствует рвотные позывы, его будто выворачивает наизнанку, только в желудке пусто, он даже воды не успел выпить, ему больно, на глазах сверкают слёзы. Он отворачивается, рот ладонью закрывает и пытается вобрать в себя воздуха. Дьявол глаза людские копит, забирает, будто пытается свой вернуть, только всё тщетно. Мужчина возвращается к коню, приказывает Вигмару вести войско, и на поле разносится протяжный вой рога Севера. Воины двигаются в путь, омег на ноги поднимают, заставляют идти, оставляя позади неисполненное желание короля, которое несёт объявление войны. Чон их встретит с радушием, на свои земли пустит, там с собой к Смерти и заберёт. — Разворачивай войско, — приказывает смольноволосый Вигмару, — возвращаемся на Север. — Мы не прошли и половины… — Зачем идти к королям, когда они сами ко мне придут? Чон касается ладонью ранения, понимая, что в последней битве они многих потеряли, войско устало, а двухдневного отдыха явно мало для следующего вторжения. Рационально повернуть назад, восполнить силы и встретить недругов на своей земле. — Считаешь, Хосоку и правда нужен младший принц? — Вигмар усмехается, замечая Альвеву, которая замедляет ход, удаляясь постепенно в заднюю часть колонн. — Ему нужен повод, чтобы объединиться с другими, и он его нашёл, — смольноволосый натягивает на одну ладонь узду и перед тем, как двинуться вперёд, проговаривает зловещим приказом: — передай ведьме, что я спущу на неё Валькирию, если она подойдёт к пленникам. Молвят в народе, что глаз про́клятого воина слеп, словно дымная завеса, только Вигмару кажется наоборот – от взгляда его ничего не утаишь. Рог трубит очередной приказ, воины повинуются, меняя направление в сторону владений Дьявола Северного. Не увидят пленники больше золотистых полей и ясного Солнца, что начинает медленно уступать место грешнице-Луне. Луне, что видела смерть про́клятого и его возвращение к жизни. Та встреча Вигмара с Чоном произошла после трагических обстоятельств – королева скончалась от болезни, оставив принца без материнской любви, что сдерживала вспыльчивость юного наследника. Король совсем не пощадил единственного наследника, дал ему меч в руки, войско и послал на войну юношу, которого ожидала на поле битвы лишь Смерть. Но вернулся оттуда он по локоть в крови убитых собою людей, возвратил половину воинов и уничтожил всё на тех землях, превратив их в пепел. Сейчас мужчина совсем не видит в Лорде прежнего мальчишку, никто не ведает, что случилось за то время, за которое они расстались, но вернувшись от Смерти с именем Её посланника, с огнём и стрелами, Чон уничтожил многих в родном королевстве. У принца Севера свои законы, свои боги и морали, он не похож на гончую, коей его вырастили в доме отчем, образумился своей головой думать, набрался шрамов с битв, собрал собственное войско, которое пошло за своим Лордом, ибо сама Смерть про́клятого к себе не забрала. Не прошло и пяти лет, как не осталось ни одной живой души, которая не слышала бы о про́клятом воине, не знала о Дьявольском глазе и молвы об ужасе, что постигла некогда сына короля Чона. Но нет и той чужой души, которая бы знала, что произошло на самом деле с про́клятым принцем. Именно это так хотел знать Тэхён, когда Юнги возвращался с улиц их прекрасного королевства с цветами или мягкими булочками, которые продаёт пекарь на главной площади. Молва – дело крестьянское, все любили потрепаться за кружкой хмельного в тавернах и на торговых улицах, легенды ходили сплошь и рядом, неся вести и с дальних берегов. Тэхён их любил, какие-то казались до абсурда смешными, какие-то заставляли задерживать дыхание от восторга, а какие-то разжигали грешное любопытство. Юноша не испытывал ужаса к принцу Севера, однако ужас про́клятого постиг его. Внезапная остановка случается с первой появившейся звездой, трубит рог, воины встают, делая, судя по разведённым кострам, длительный привал. Годвин не успевает разрешить пленникам остановиться, как те валятся без сил на траву под деревом, рядом друг с другом, изведённые долгим путём и отсутствием всякой пищи, и приказывает двум воинам смотреть за ними, а сам к Лорду отходит. Юнги кажется, будто их специально не кормят, чтобы далеко сбежать не смогли, однако эта мысль о побеге не даёт фрейлину покоя. Мужчины готовятся к ночлегу, лошадей привязывают, значит, на ночь остаются. Только про́клятого воина нигде не видать. Быть может, это им и нужно? — Мой принц, — Юнги осматривает занятых приготовлениями воинов, не замечая, чтобы за ними была слежка. — Могу ли я испытать судьбу сейчас? — Не принц я отныне. Не заслуживает этого титула после побега из замка, не имеет права быть наравне с Дэхёном, который жизнь свою отдал за младшего, не должны его называть сыном короля, ведь Тэхён себя опорочил. Юнги в это втянул, обрёк его на плен и скитания по землям, жизнь юноше загубил, когда как фрейлин мог жить при короле, не зная бед и страданий. — Не печальте своё сердце, Дэхён не желал бы, чтобы вы сокрушались виной чужой, — юноша касается тыльной стороной ладони прохладной щеки принца. — Не вы его убили. — Но я привёл его к нему. К посланнику самой Смерти, что в живых неугодных и пришедших к нему не оставляет, к Дьяволу, про́клятого за свои деяния и пущенную в землю кровь, к воину, что не знает пощады и милосердия. К всепоглощающему принцу Севера. — Я сбежал из замка, Юнги, — Тэхён сожалеет, корит себя, простить не может за своё эгоистичное желание, — ослушался приказа короля… — В вашем сердце не было греха, не смейте так говорить, вы шли назад, в замок, вы сдержали данное мне слово, — Юнги поднимается на локтях, из-за принца выглядывает и на воинов смотрит – у них ещё есть шанс. — Так сдержите его до конца, возвращайтесь. Светловолосый взгляд на фрейлина поднимает, кажется, понимая, что он имеет в виду – за ними лес, сбежать в ночи легче, можно спрятаться, вряд ли про́клятый принц пустит за ними погоню. Птицу свою зловещую может пустить, но долго летать в лесу она не будет – войско спешит вернуться. Сейчас мужчины заняты, лагерь разбивают, костры разжигают, шумят, никто и не заметит их пропажи сразу. — Я их отвлеку, а вы спрячетесь в лесу, — говорит Юнги, искренне веря, что принц найдёт путь к стенам замка своего короля. — Я тебя здесь не брошу, — Тэхён хватает юношу за запястье, не позволяя ему подняться, — я лишился брата, не лишай меня и друга. — Вы сказали, что безрассудно верите моим словам, — напоминает Юнги, слабо улыбаясь, дабы заверить в своей уверенности. — Боюсь, у нас больше не будет подобной возможности, мы уходим всё дальше. Фрейлин дал клятву отдать жизнь за принцев королевы, он должен ей следовать, и сейчас пришло время для исполнения этого долга. У них мало сил, далеко уйти не получится, но если принц спрячется, у него будет шанс избавиться от проклятия принца Северного. Свет от разожженного костра сверкает на стволах ближних могучих деревьев, золотистой краской покрывает поляну и красным пламенем освещает пустое место под деревом с примятой травой. Рыжие волосы девы в свете огня пламенем необузданным вьются, спадают с плеч зелёного платья, когда она поднимается и подносит чашу с отваром смольноволосому, почтенно голову склоняет и ладони к груди прижимает, когда мужчина чашу забирает. Раньше Чон давал сначала испить все снадобья самой ведьме, проверял, не отравленные ли они, а теперь без проверки пьёт, большими глотками, чтобы противный вкус на языке не оставался. — Рана затягивается, — удовлетворено заверяет Альвева, меняя повязку. — Отчего ты не разрешаешь мне взглянуть на двух омег? — Чтобы твоя жалость не помогла им сбежать, — без утайки отвечает Чон, вытирая с губ остатки отвара. — Твоя жестокость их убьёт, — настаивает дева, подняв взгляд на Лорда, — вели мне хотя бы накормить их под надзором… Беседу прерывает вошедший лучник, останавливается и склоняет голову и взгляд перед Лордом. Годвин – один из немногих, кому Чон доверяет свою жизнь, спиной встанет и не усомнится: в неё не воткнут ножа и не пустят стрелы. — Мой Лорд, — лучник выпрямляется и докладывает, — пленники совсем плохи, они не вытерпят и следующего полного дня. Альвева не упускает возможности большими глазами в тусклом свете горящих снаружи костров послать неозвученное подтверждение своим просьбам, смотрит на мужчину и покорно ждёт от него ответа. Жестокости в Чоне не отнять, но и благоразумие не даст закрыть на это глаза, если омеги нужны ему живыми, он не позволит им сгинуть. Только одному из них он правда обещал сохранить жизнь, ибо забрал её у другого. Причин оставлять дитя Луны в живых становится всё больше. Смольноволосый поднимается, повязку под одеждами скрывает, выходит из шатра с ведьмой и лучником, направляется вдоль расположившихся воинов, беркута на ветке древа не тревожит, ему тоже покой предоставляет. Земля под ногами мягкая, ещё не затоптана сапогами воинов, её лошади подъедают, и даже животные подкрепляются перед долгим путём. Возможно, Чон и правда слишком жесток, ведь не ведает свет, что юнцов про́клятый принц не убивает, по своему собственному закону живёт, ибо считает их невиновными, забирает на свои земли, воспитывает своим словом. Эти двое – тоже юнцы совсем, глупые, раз по наивности замок покинули, вкусили запретный плод свободы, вот и пришлось расплачиваться. Лорд по своим обычаям к себе должен их забрать, воспитать в своём народе, а вместо этого равняет их с пленниками, не щадит и даже не приравнивает к скоту. Альвева говорит, сострадание – не порок. Она увеченных лечит от всего сердца, и если принято раненых бросать на поле битвы, убивать, чтобы душа не мучилась, то дева твердит, что каждого можно спасти. Про́клятого принца Севера тоже спасти можно. У неё не получилось, правда, ничего не смогла сделать с уродливыми шрамами, ни один отвар не вернул яркость бледного глаза, никакое растение целебное не способно вернуть прежнюю душу посланника Смерти. Тогда-то Альвева грустно улыбнулась, подняла лазурные глаза на смольноволосого и сказала: «посмотри на меня, не ведьма оказалась». И те слова правдою были. Чон, не доходя до места, где Годвин оставил омег, останавливается, смотрит на юношей, что тайно уползают за дерево, точно побег устроить рискнули, и слышит натянутый треск стрелы. — Опусти, — приказывает смольноволосый, касаясь металлического наконечника и наклоняя его к земле, и наблюдает, как пленники разделяются, выбрав достаточно разумное решение. — Шуму не поднимай, приведи фрейлина, а я пойду за принцем. Ведьма, возвращайся обратно, здесь тебе делать нечего. К омегам не подпустит – никакого сострадания они не получат. Дева не успевает и слова вымолвить, когда мужчина за тенью леса скрывается, а Годвин уходит за первым. Плохую ночь они для побега выбрали, небеса ясные, полные звёзд и яркого месяца Луны. Тэхён перешагивает через корни, спешит убежать на достаточное расстояние, покуда позволяют оставшиеся силы, царапает неприветливыми кустами нежную кожу, и опирается на деревья, вбирая воздух полной горящей грудью. В глазах мерцает причудливыми искрами, ночь изнутри лёгкие колет, прохлада забирается в душу, оседает и не даёт телу шевелиться, тянет его наземь. Юноша упасть себе не позволяет, Юнги ради него отвлекает сейчас воинов, даст поймать себя, чтобы не поймали принца, но каждый шаг даётся тяжелее предыдущего, светловолосый уже не бежит, еле идёт и ищет место для укрытия. Тэхён слышит шорох листьев, оборачивается, пытается в темноте, через которую слабо всё ещё мелькают огни костров, увидеть что-то, надеется, что и не увидит. Дышать становится труднее, юноша отворачивается, следует вперёд и не замечает овраг, куда начинает проваливаться, только его резко хватают за запястье и тянут назад. Тэхён чужой хватке поддаётся, прямо в руки падает, врезается в широкую грудь, даже не пытаясь удержаться на ногах, когда его за талию подхватывают, не давая упасть. Теплота мужского тела необычайно мягко окутывает уставшее сознание, зазывает опереться, и у юноши и правда не хватает сил оттолкнуть от себя мужчину. Эта жалкая попытка заканчивается даже не начавшись. — От Дьявола не сбежать, — раздаётся совсем близко, хватка на запястье слабеет, и ладонь скользит выше по плечу, — разве не об этом молвят в народе? Голос непривычно тихий, спокойный или Тэхёну только кажется, хочется верить, что в него не пустят три стрелы, а повелитель небес не заберёт его глаза. — Не верю молвам… — с трудом выговаривает юноша, ощущая щипание в носу перед слезами. Не верил, отказывался, сам хотел узнать о про́клятом принце. Лучше бы верил, потому что всё ходящее по народам – истинная правда. Тэхён цепляется за чужую одежду на спине, пытается ровно на ноги встать, но отстраниться ему не позволяют, хватают за подбородок и голову поднимают. Эти руки брата убили, приказами спустили стрелы смертельные, и сейчас его трогают. Все места, до которых мужчина касается, горят, боль изнутри исходит. — Отчего ты больше не смотришь на меня? — Чон смотрит в полузакрытые веки, всё ещё хочет увидеть, какой взгляд теперь ему принадлежит. — Я стал тебе противен? С первого взгляда юноша не видел уродства ни в одном отличие принца Северного, без страха и отвращения смотрел в глаз неживой, и словно дитя, не страшась стоять на коленях, рассматривал подвеску с когтём животного. Тэхён молвам не верил, оттого и не воспринимал мужчину посланником Смерти, пока воочию не увидел всю его жестокость. Чон ощущает, как тело в его руках расслабляется, больше не сопротивляется воину, и на блестящие слёзы смотрит, что снова льются по бледным щекам, которые утренней зарёй при первой их встрече заливались. — Молю, убей, — через слёзы проговаривает юноша, ресницы белёсые поднимает и мужчине снова в душу смотрит. — Мне не вернуться к королю, ведь я убил его сына. Свою вину сполна ощущает, утопает в ней и слезах, молит о смерти, ведь ему некуда идти. Его сожаления по руке Чона стекают, впитываются в грязные одежды, юноша заклинает себя грешником, только это смирение принцу не к лицу. — Ты будешь жить, птенец неразумный, — смольноволосый снова своё заклятье пророчит, нарекает принца про́клятым и не жалеет, — а все вокруг тебя – умирать. Тэхён думал, что жестокость – это когда лишают жизни. Как же он ошибался. Жестокость – это когда не дают умереть. Чон пленника обратно к войску ведёт, побег этот не простит, но и умереть теперь омегам не даст, слишком уж легка будет их расплата. Огни костров становятся ярче, Тэхён спотыкается очередной раз за корень, а его за капюшон ловят, пасть не дают. Царапины на щеках от слёз щиплет, ноги точно стёрты до мозолей, если не до крови, грудную клетку разрывает от холодного воздуха, и юноша всё же падает, когда они выходят из леса. Юнги нигде не видно, слышен лишь один голос, будто сами уста Дьявола говорят, приказывают поднять принца, и его снова заставляют встать. Они идут куда-то в сторону около леса, позади разбитый лагерь остаётся, и Тэхён видит лучника, а вместе с ним пойманного фрейлина, невредимого. Но как только они подходят ближе, светловолосый видит ещё двоих, те у дерева на коленях стоят, приговор свой ждут за ошибку совершенную – они упустили омег. — Видит О́дин, не должна была сегодня кровь пролиться, — Чон жестом приказывает схватить обоих пленников, снова заставляет их смотреть, чтобы внемлили дитя, что следует за неповиновение. — Их смерть на ваших душах за побег. Смольноволосый подставляет два согнутых пальца к губам, свистит и призывает Валькирию за ещё одними душами – давно он не кормил птицу свою плотью тёплой. В ночном небе что-то быстро мелькает, воины, что не раз расплату грешников видели, даже не пытаются молить о пощаде, знают, про́клятый принц неблагосклонен к прощению. Лишь снова стрела пронзает плоть, не в сердце, выпускает первую кровь и натравливает беркута, что вонзается когтями в лицо, распарывая кожу до мяса. Крики нечеловеческие отражаются слабым эхом, хлопот крыльев хищника их не заглушает, ночь скрывает в себе настоящее уродство про́клятого принца Севера, не его глаз, не его шрамы, а его жестокость. Тэхён переводит взгляд на Чона, его клятвы все за одной исполняются, и юноша сдаётся, падает в чужие руки от бессилия, закрывает отяжелевшие веки и позволяет себе немного отдохнуть от жизни, что будет преследовать его кошмаром.Ты будешь жить, птенец неразумный, а все вокруг тебя – умирать.