Пленник не тот, кто скован цепями.
Шёпот на ином языке, точно дьявольском, заставляет слышащих его остановиться, прекратив всякий шум разговоров и хруста снега под меховыми сапогами. Тишина древнего леса окутывает незримым мраком, и все четверо принцев оборачиваются, заставая молодого наследника Севера на коленях перед убитым оленем. Смольноволосый склоняется над умирающим животным, чья кровь окрашивает девственную ледяную почву далёкого леса, куда вторглись юноши за добычей, проводит ладонью по вздымающему туловищу и едва касается стрелы, что не достигла сердца. В мучениях животное умирает, глазами тёмными на охотников смотрит, изводится в предсмертном стоне, точно молит убить его. И Чон внемлет погибающей душе, достаёт из сапога кинжал, произнося имя своего бога и отдавая ему честь, после чего перерезает оленю ярёмную вену, отпуская животному мучения и позволяя медленно уснуть. — К чему эти почести? — усмехается Осберт, догадываясь, что слова несут в себе молитвы богам северным. — Это всего лишь животное. — А если быть точнее, — вступает солидарностью Рандольф, — то это восемнадцать пудов мяса, пара неплохих рогов и новая шкура. Гильям прыскает смехом, закатывая глаза на скупое сердце юноши, который во всём видит лишь выгоду да монеты, пихает Гуго локтём, чтобы не задавал подобных вопросов, которые могут показаться оскорбительными для души с иными богами, но тот вопреки желает получить ответ. — Почему люди приносят молитвы усопшим? — молвит Чонгук, вытирая кровь со своего клинка, после чего перемещает взгляд чёрных глаз на принцев и поднимается, убирая своё оружие. — Люди не далеко ушли от животных, им тоже надобно воздавать честь за их дары. — Как пожелаешь, — молвит Осберт, пожимая плечами, дабы не разжигать огонь ссоры. Лишь Хосок, на мгновение задерживаясь подле смольноволосого, опускает взгляд на убитое животное, понимая таящуюся истину за словами принца Северного, и уходит вслед за другими. Возможно, животные и правда заслуживают достойную смерть, ведь они куда лучше людей, ибо не убивают себе подобных. Хосоку не нравится Север, его суровость, леденящая щёки, отрешённость от остальных земель, пугающие покрытые периной вечного снега чёрные леса и огромные животные, раздирающие плоть своими когтями. Юный принц не ведом страхом перед непосильным, однако что-то в этом королевстве его отталкивает, но и причиной этому не его наследник, единственный сын короля Чона. — Молвят, королева принесла с собой этих богов, — толкует Гильям, покуда они находятся поодаль от Чонгука, что задержался в том лесу, так и не возвратившись в стены замка. — Главенствующий из них – Óдин, которому Чон постоянно отдаёт отобранные души животных. — Будет ли он воздавать честь людям, когда король пошлёт его на войну? — Рандольф падает в кресло, бесцеремонно закидывая ноги на стол пред собой в гостином зале, где огонь обогревает их замерзшие в Севере души. — Сгинет он в битве, воспитанный крылом материнским, ибо слишком много великодушия в его крови – не быть ему воином. — Нам это на руку, — заверяет Осберт, — в будущем не будет врага сурового – пусть остаётся на своём Севере. Никак не могу взять в толк, зачем вообще наши отцы пытаются сохранить этот союз, коли с этих земель ничего не возьмёшь?.. Хосок взгляд на двери отводит, ни тени там не видно, ни чужого присутствия, но будто сами стены замка их подслушивают. Его не отпускает то видение, где смольноволосый без всякого колебания перерезает оленю вену клинком, когда остальные же лишь стреляли из лука, не пачкая свои ладони в крови. Принц Северных земель отрешённый, не грешен первым походом битвы, но чувствует Хосок, что кроется здесь что-то нечеловеческое, безбожное, дьявольское, ибо Чонгук верен своей королеве, когда должен отдавать всякие чести королю. В этих душах сокрыто таинство, и он обязательно узнает, что прячет в своих владениях Север. ⚜⚜
⚜
Очнувшись ото сна, что таит в себе воспоминания, Хосок находит опустошённые кувшины, тарелки с костями и всякими остатками пищи после пиршества, и поднимается с одинокой почивальни, касаясь спрятанного у подножья клинка – всё ещё на месте. С недавних пор альфа не расстаётся с оружием своим, ибо он, как никто другой, верует в молвы о проклятии принца Северного. Не медля ни мгновения, принц покидает свои временные покои, направляясь к королю этого замка за вестями, что должны были предоставить сегодня к утренней заре – этим днём должны земли господние объединиться, собрать все свои силы и выдвинуться на Север, дабы Дьявола обратно в преисподнюю вернуть. Хосок не обращает никакого внимания на почести от слуг, в их сторону взгляда не опускает, никого не замечает и отворяет двери зала, заставая королевскую семью за поздним завтраком. Осберт на руках своего желанного первенца держит, на лице его улыбка сияет, в глазах неподдельная любовь к своему супругу, подарившему дитя. Увы, за стенами этого дворца всё ещё нависает угроза, от которой они должны избавиться, иначе вместо блеска в глазах омеги короля будут воды слёз, а дитя невинное вырастет без своего короля. Если единственного потомка вообще оставят в живых. — А, Хосок, ты вовремя, присаживайся, — приглашает мужчина своего гостя и верного друга. — Какие вести от объединённых королевств? — не терпя всяких бесед, интересуется альфа, не спеша и воссесть за стол короля. Заметив пытливое любопытство, не терпящее времени, Осберт отдаёт первенца в руки своего омеги и заверяет, что вернётся к ним позже, отдавая приказ и слугам покинуть зал. Помещение опустевает, сохраняя лишь две души, что повязаны путами прошлого, о которых никто иной не должен ведать, и Гуго сдержанно выдыхает, не совсем понимая обеспокоенность друга. — Ты сильно встревожен в последние дни, не говори, что совесть мучает за мальчишку короля Кима, коего ты послал на верную смерть варварам, — усмехается мужчина, прекрасно зная, что не это является истинной причиной тревожного состояния принца дальних берегов. — К какому заключению пришли иные короли объединённых королевств? — не обращая внимания, вновь молвит Чон. — Они отказались от войны. Хосок с неверием продолжает глядеть на непоколебимое беспокойствами состояние мужчины, не понимая, отчего он преисполнен этой уверенностью в собственные силы, когда Гильям и Рандольф не сумели сдержать натиск, а Дьявол одного за другим предал земле. Сейчас на Севере воины с силами собираются, кузнецы куют новые мечи, лучники натягивают тетиву на вырезанные из молодого древа луки, конюхи запрягают лошадей – про́клятый принц Смерть призывает готовиться к войне. — Чон отошёл обратно в свои земли, — передаёт заключение Осберт, — вероятно, в его намерения не входит дальнейшее завоевание земель, покуда насытился он душами падших королей… — На его землях мы и должны изничтожить Чона! — Я согласен с решением иных королей, Хосок, — мужчина поднимается из-за стола и подходит к другу, опуская свою ладонь на его плечо. — Нет причины идти к его землям, чтобы развязывать войну – это бесполезные потери. — Гильям и Рандольф тоже «бесполезные потери»? — усмехается Чон. — Он придёт к тебе за отмщением, Гуго, ко мне, и ты знаешь истинную причину, ибо Чон слово дал Смерти отдать ей наши души. Коли не хочешь покончить там, где всё началось, и предать про́клятого земле, то вот тебе мой совет. Хосок убирает руку мужчины со своего плеча, понимая, что не будет у него поддержки иных королей, в одиночку суждено им выступить, ибо избежать войны нет возможности. — Отошли своего омегу с первенцем, как только в небе появится беркут с Севера – свою душу загубил, не дай Дьяволу забрать тех, кто ещё дорог сердцу. Чон разворачивается, не намереваясь больше задерживаться, коли некого ждать на битву, и покидает зал, дабы начать собирать своё войско. У него имеется малая поддержка торгового королевства короля Кима, но это незначительное войско не принесёт успеха, как если бы хотя бы ещё два короля внемлили молвам про́клятым. Видимо, недостаточно страх овладел сердцами. Хосок резко останавливается от осознания, что всё ещё можно разжечь огонь вражды – взятие в плен младшего принца и гибель среднего не затронула души королей, но что они скажут, когда Дьявол оставит короля Кима без последнего наследника, лишив жизни и его? Тэкгён до сей поры не вернулся ни на родные земли, ни в замок своего короля, ни молвы, ни шёпота ветра о нём не доходят. Пора восторжествовать великому трауру потери всех сыновей. А коли душа оплаканная посмеет вернуться, Хосок лично воплотит ложь в истину.⚜⚜⚜
Даже самый ясный день, что начинается с алой зари, проливая свой редкий свет лучей на ледяные земли, может стать суровее всяких бурь Хёда, если Дьявол, правящий Севером, пребывает в гневе. В коридорах замка зловещее заклятье приказывает отыскать единственную душу, что обречена на гнев Лорда, от которого все придворные спешно прячутся в стенах, лишь Валькирия верным спутником приближается к своему королю, наготове беспрекословно выполнить его приказ. Чон всё ещё хромает на одну ногу, слабость свою неволей обнажает, но не ранами битвы заняты мысли, не сделка с Хьёрдисом за душу, вымоленную слезами невинного, тяготят сердце. — Я прибыл по вашему приказу, мой Лорд. Смольноволосый без былых ласк оправдывает своё проклятие, нарекаемый Дьяволом мужчина хватает Эверарда за ворот и толкает к стене, не чувствуя никакого сопротивления, ибо всякая душа знает, что это будет бесполезно. Омега прекрасно понимает причину гнева Лорда, но не позволяет ухмылке обнажиться, прячет её за взглядом лукавым и глаза покорно опускает, скрывая за густыми ресницами. Уверен змей, что король не лишится своей сильной фигуры в его лице. — Моему приказу? — Чон в глаза наложника смотрит, всю его душу насквозь видит, все помыслы и желания, ничего от взгляда Дьявольского не остаётся сокрытым. — А следовал ли ты этому приказу, когда даровал Тэхёну чашу? — В моих намерениях не было и доли сокрытой истины, мой Лорд, — молвит Эверард, касаясь руки альфы, что сжимает его у горла, но не пытается отстранить её от себя. — Слуга вашей клятвы выглядел болезненно, оттого я и вручил ему напиток успокаивающий душу… — Кому ты лжёшь, бестия Севера? Не сокрыть и потаённой мысли, не обмануть Дьявола, ибо проклятием ему даровано видеть всякое, что скрывается в сердцах очернелых. И Чон отпускает рыжеволосого не столь от великодушного прощения, сколько от нежелания чувствовать на себе его прикосновения. — Разве я не доказал свою верность за все минувшие годы? — молвит Эверард, пытаясь сделать шаг ближе, и протягивает ладони к скулам мужчины, но попытке не дано случиться – Чон отворачивается, не принимая эти ласки. — Как бы я смел возомнить себя равным Лорду, чтобы поступать по собственной воле? Неужели мои искренние побуждения помочь ослабшей душе могли показаться столь своевольным деянием? Эти слова не принадлежат наложнику, ибо были они озвучены старшим принцем, что вчерашним днём пытался доказать невиновность своих деяний в сторону названного супруга короля Севера. Эверард нарочно вторит их почти слово в слово, заставляет вспомнить, что очи не обманули его, видовал он поцелуи, и хоть они были кровными, но всё же истинными – не оклеветал наложник Тэкгёна. Эверард всё ещё остаётся верен своему королю. — Не смей вредить ему, — молвит Чон, отдавая наложнику свой личный приказ, — он мне нужен живым, ты понял меня? — Да, мой Лорд. Мужчина во взгляде рыжеволосого сокрытого не видит, омега подвластен королю, в помыслах нет места непокорности, покуда не видит наложник в пленённом принце соперника. Тэхёна не сломить, но легко заставить пожертвовать собой ради дорогой ему души, воспользоваться слабостью справедливости и любви в его храбром сердце, оттого Эверард остаётся в спокойствии – в замке есть душа, ради которой юный принц пойдёт на сделки. Только Эверард не уверовал в тяжкое, крошечное интуитивное чувство, молвящее о том, кто отныне встал перед юношей, заслонив его своим плащом и собственной грудью. Смольноволосый возвращается в покои, где ночь укутывала его в одиночество своего замка, и лишь свеча верной спутницей снова сопровождала беспокойные мысли, проливая мягкий свет на полотна пергаментов. Чон покоя найти не мог, душа его обременена новым проклятием, посланным ни Смертью, ни богами. Луна-блудница подослала своё дитя. Половину ночи, которую юноша провёл в беспамятстве своего болезненного состояния от удара головой, альфа выжидал пробуждения, взглядом лично следил за деяниями ведьмы, главного фрейлина и верного маленького друга возле принца, остальным и близко велел не подходить, поставил двух воинов охранять дверь покоев. В своём же замке король потерял доверие и спокойствие. На позднее время мужчина вернулся в свои покои, ждал, когда кто-то из поставленной стражи придёт к нему с донесением о пробуждении, а в дверях появился фрейлин, переминающийся перед Дьяволом с ноги на ногу, потому как его пожелал видеть сам принц. Желания маленького омеги с каждым разом обретают большую силу, заставляя подчиняться им самого короля Севера. Чон гнев свой обуздать не в силах, вызванный беспорядком вчерашнего дня – время быстротечно растворяется, как весенний лёд в реках, что безжалостно захватывают всё на своём пути и в пучине своей топят. Затягивает про́клятый с платой душами для Смерти, новые собирает и слово своё нарушает, отпуская со своих земель живых. Смольноволосый в коридорах замка скрывается, пропуская время завтрака, в думы собственные уходит, пропадает со взглядов подчинённых, заходя в свою почивальню, и останавливается, не проходя далее порога. Снова находит птенца в своём одиночестве. Тэхён на приход Лорда оборачивается, являя взору чужих глаз измученный слезами, громкими мольбами и слабостью тела своего вид, за белёсыми ресницами пытается стеклянные очи спрятать, холодными пальцами подцепляет край своих одеяний и в ладони зажимает. Его не терзают вопросы, как давно пустует то место, где лежал Тэкгён, отправил ли его в земли родные Чон, сдержав слово своё, и что мужчина поклялся дать взамен души старшего принца варварам. Но не позволяет покой обрести лишь один. — Что ты делаешь здесь, когда должен находиться в своих покоях? Смольноволосый закрывает дверь, вопреки своим словам гонения из собственного логова, заточает невинную душу, скрывая от чужих глаз, и подходит ближе, останавливаясь в едином шаге. Хоть Тэхён и ударился так, что головокружение наряду с неприятным чувством тошноты всё ещё не желает проходить, но в полной мере осознаёт, что те покои, где он очнулся, были выделены по личному приказу Лорда для него. Временно ли это, пока юный принц находится в уязвимом состоянии, или глухие стены и темнота подвалов, забирающие его сон, смогли вымолить милосердие – юноша не ведает причины, но и это не тот вопрос, который не терпит отложения. Не нужны Чону его душа, мысли, плоть и сердце, ибо он мог забрать всё это без согласия, и лишь свободу не имел власти отобрать. И её, как плату за сделку, протянул в своих замёрзших ладонях Тэхён, оставшись на Севере вечным пленником своей сделки. — Отдать то, что более мне не принадлежит, — покорно отвечает юноша, не колеблясь в своих словах. Он слишком много задолжал. Только Чону этого больше не надобно. Он лично сопроводит принца по начертанному пути к свободе, позволит каждой ране затянуться, обережёт от новых, подберёт осколки души, до которой касался испачканными в крови убитых руками, и вернёт тот взгляд невинный, что озарил Лорда в шатре на далёких землях. Возьмёт выпавшего птенца под своё крыло. Чон вновь касается омеги, забывая про былой гнев и суету времени, заставляет поднять голову, подхватывая с лёгкостью пальцами за подбородок и безмолвно приказывая держать своё былое величие. Только в глазах напротив снова боль скапливается слезами. Тэхён себя всего отдаёт, стоит перед Дьяволом, сокрушает его своей красотой, дарованной Луной, точно заклятьем в сердце мужчины проникает. Альфа не видит причин отказываться: однажды, юноша сам к нему пришёл, и тогда у Лорда не возникло и доли сомнений. Однако сейчас нет никакого вожделения, страсти плоти не привлекают, когда взгляд этот направлен в самую душу. — На твоих глазах слёзы, — молвит Чон, отпуская душу невинную и убирая свою ладонь, — ты весь трясёшься только от одной мысли, что я возжелаю тебя в своё ложе – так ты собираешься отдавать принадлежащее мне? — Это страшно, — признаётся Тэхён, ни секунды не колеблясь открыть свои чувства и мысли, ибо они ему не принадлежат, — не знать, что уготовано Судьбою. — Но всё же ты пришёл ко мне. К Дьяволу, что забирает души, освящая их путь в Хельхейм, стирает с земли-матушки имена королей, заклиная птицу свою забирать их глаза, возвышает трон Севера, чтобы молвы не обошли ни одну живую душу о правящем им. К единственному, в чьи руки была дана власть над принцем. — Я не знаю, что мне делать, — на последнем терпимом выдохе произносит юноша, отпуская воды из своих глаз. Не боится юный принц Смерти и её про́клятого посланника, не страшат его ледяные земли, скрывающие коварства и предательства, но страшится будущего без свободы. Тэхён заключил сделку выполнять работу фрейлина, скрипя зубами, подчинялся приказам, принимал незаслуженные наказания и не смел жаловаться, ибо знал, что у него есть клятва Лорда и обещанная свобода. А сейчас, когда за душой не осталось и доли, что принадлежала бы ему, юноша пришёл к самому Дьяволу за ответом. Ибо однажды сам Лорд был сломлен этим же вопросом. Чонгук с рождения воспитывался наследником, придворные не позволяли ему излишеств праздников своего народа, пустых прогулок и безделья, лучшие военачальники обучали мальчика с раннего возраста искусству войны, король отправлял в одиночку на охоты, и лишь королева видела в нём дитя, даруя ему любовь и заботу. Чон не смел ослушиваться приказов, оттого и прозвал его дядюшка гончей, ибо не имел он собственной цели, будущего, что было лишь предписано ему Судьбой. — Не повинуйся законам, писанным лживыми королями – они служат власти, а не народу, — смольноволосый перехватывает ладонь Тэхёна, не давая ему утереть собственные слёзы, и слабо касается его незаслуженных шрамов. — Не слушай католиков, чей Господь отворачивает свой взор, бросая души на погибель. Внемли словам своего короля, но не спеши повиноваться, если на них падает твоё подозрение. Чон ведёт маленькую ладонь к чужой груди, где беспокойное сердце найти себе место не в силах, и укладывает её на одежды, заставляя Тэхёна почувствовать всю силу произнесённых слов, ибо мужчина не наставляет его повиноваться своим приказам. — Поступай так, как велит тебе сердце, — Чон накрывает ладонь юноши сверху своей, не смея касаться его собственными руками, — будь честен лишь перед собой, иным ты не должен оправдываться. Тэхён не понимает этих слов, всю жизнь следуя законам короля и велению Господних служителей, лишь чувствует ускользающее прикосновение со своей ладони, когда мужчина обходит его, уходя с пути выхода, отчего светловолосый сжимает свои одежды у сердца, всё ещё не получив ответа на свой вопрос. — Как я должен следовать велению сердца, когда я здесь? — оборачивается юноша, нарекая себя пленником, отдавшим собственную свободу ради спасения родной души. — А ты правда желаешь уйти? Желает ли юный принц возвращения в замок своего короля, когда он убил его сына? Тэхён с затаённым дыханием замирает, чувствуя под ладонью удары сердца, вспоминает собственные слова, когда молил брата родного, пришедшего за ним на Север, не пытаться убить Дьявола, не губить свою душу ради его, ибо он не сможет жить с этой ношей. Не сможет вернуться к своему королю. Чон узнал ответ на этот вопрос намного раньше, чем сам юноша, оттого и молвил он заверение Тэкгёну, что брат его младший не в силах вернуться из-за тяжести на своей душе. И сейчас заставляет Тэхёна внимать своему сердцу, прислушаться, услышать этот ответ, ибо некуда идти ныне принцу, кроме единственного, что предписано Судьбою. — Но ты можешь подождать здесь, — предлагает Чон, словно обращается к своему гостю, — и принц дальних берегов явится за тобой лично… — Я сбежал! — звучит громкое признание отчаянной души, не желая больше слышать этих речей. — В ту ночь я сбежал от него! Прозвучавшая истина развеивает домыслы, что сопровождали одну из ночей, когда Чон предложил юноше иную сделку, заверив, что отпустит его выбранному королём супругу, коего Дьявол лишил его в тот день, забрав душу в плен. Вот, почему Тэхён взмолился о свободе, обещанной клятвой, взгляд загорелся неверием, будто его предали, и в глазах скопилась обида и горечь от предназначения его рода. Птенец не выпадал из гнезда, а по собственной воле, неоперённый, не научившийся летать, тайно бежал ночью. Оттого вина за среднего брата тянет к земле юношу, ибо его глупость послужила той стрелой, что была выпущена из лука. Тэхён не обвиняет Дьявола в смерти брата, ибо сам омега был тем, кто спустил три стрелы. Чон садится на край своей постели, расставляя колени в стороны и смачивает сухие губы от осознания, что юный принц не желает возвращаться к Хосоку. Не желал с того мгновения, как узнал о венчании. Сердце дитя Луны не обременено всякими чувствами к иным господам. — Подойди. Альфа не сводит взгляда с невинного и его ладони, что всё ещё сжимает ткани у сердца – Дьявол заманивает к себе. И юноша делает первый шаг, обходя покои, что сокрыты за дверью, которую не смеют отворять простые слуги. Остановившись у ложа, Тэхён забывает обо всём сказанном ранее, он слишком близко к мужчине, отчего кажется, будто чужое тепло начинает его согревать. Юноша взгляд поднимает в контрастные глаза и сглатывает, когда Чон подхватывает края своих верхних одежд и стягивает их через голову. Обнажённое тело, что юный принц видовал уже не раз, наделённое дарами Смерти в виде шрамов, привлекает внимание тканями на груди, что ослабли за то время, что были наложены, и Тэхён видит новую рану, полученную от предательства варваров. Она рассекает грудь, уходит к плечу, и юноша поверить не может, что с таким ранением Чон поднял его на руки в северной буре и в замке никому не передал, лично доставил к целительнице. — Перевяжи заново, — молвит смольноволосый, вручая ослабшую ткань в руки омеги. — Разве этим не до́лжно заниматься целителю? — Я прошу сделать это тебя. Чон никому не позволял касаться себя, лишь некоторые приближённые видели всё то уродство, что молвами расползается по земле Господней, не каждый без страха и отвращения мог касаться рубцов. А Тэхён забирает ткань и делает шаг ещё ближе, встаёт меж раздвинутых ног мужчины и окольцовывает грудь, перехватывая ткань обеими руками. Смущение юношу не берёт, его взгляд сосредоточен, пальцы рук слегка дрожат от страха причинить боль, когда как ещё в походе он думал о стреле, которую мог бы пустить в эту грудь. — Затягивай сильнее, — шёпотом приказывает Чон на ухо Тэхёна, когда тот склоняется для перевязки вокруг плеча, и взглядом скользит по бледным губам, поджатым от кропотливости, — ты не сделаешь мне больно. Юноша то ли вздрагивает от обжигающих слов, то ли нарочно дёргает ткань, стягивая её на ране, отчего уголки губ альфы слегка поднимаются от этой явной обиды, но ладони свои продолжает держать на постели, не смея прикасаться к птенцу. Ныне никто не будет иметь и долю власти над юным принцем, главный фрейлин своей руки к обучению не приложит, вышестоящие господа не посмеют учить его законам Севера – Чон сам даст Тэхёну пройти по собственному пути. Светловолосый затягивает узелок и выпрямляется, взглядом ещё раз осматривая проделанную работу, и только после замечает, что не отстранился от мужчины, всё ещё находясь в пределах его власти. И страшно не то, что может таиться в мыслях Дьявола – пугает, что эта близость внушает доверие. Омега уже не раз был прижат к этой груди, и в каждый из них оказывался спасённым. Лёгкий удар в дверь заставляет Тэхёна осознать, в каком виде он предстоит перед чужими взорами, ведь он находится подле ложа с королём, что обнажил своё тело, и пытается сделать шаг назад, но смольноволосый касается его ладони, заставляя остаться на месте. Не должен оправдываться перед иными. — Войди, Ян, — даёт своё разрешение Чон, не позволяя юноше отойти от себя. Кажется, на щеках омеги расцветает былое смущение, придавая ему более живой вид, что несомненно радует глаза, за белёсыми ресницами прячется взгляд и угасающие слёзы, которые не должны видеть другие, ибо принцам запрещено показывать собственную слабость. — Мой Лорд, Альвева не может найти принца, его нет в покоях. Тэхён замечает, что Ян не смеет поднять взгляда на покои короля, покуда не получит разрешения, и это смирение заставляет расслабить свою ладонь в чужой, успокоить сердце и почувствовать, как его отпускают. — Забирай его, Ян, — молвит Чон, надевая обратно свои одеяния и позволяя главному фрейлину поднять взор на пропавшего юношу, — передай ведьме, что ей следует лучше выполнять свои обязанности, раз она позволила себе потерять принца. — Да, Лорд. — Но разве она виновата, что я ушёл в ночи с вами? — Тэхён оборачивается к альфе, снова возмущённый несправедливостью, но замечает лишь усмешку, после чего осознаёт смысл озвученных им слов. — Я не… — Не обременяй себя оправданиями, Яну чужды домыслы, — прерывает Чон, поднимаясь с постели, отчего юноше приходится отойти, дабы не соприкоснуться с мужчиной. — И поспеши – ты задерживаешь чужую работу. Тэхён безмолвно делает шаг назад, пропуская смольноволосого, смотрит ему в спину и не понимает, почему его не нарекли вечным пленником, когда он за сделку свободу Дьяволу отдал. Юноша покидает чужие покои, не задерживая главного фрейлина и получив ответ на свой терзающий вопрос – он должен следовать зову сердца – но вместе с тем обретя новые. Чон ничего не сказал о свободе, будто вовсе не забирал её, как плату за душу брата, лишь заставил принца спросить себя, желает ли он на самом деле покинуть эти земли. Будто у Тэхёна и правда есть выбор. Лорд дал ему приглашение дождаться прихода принца дальних берегов, но, услышав сокрытую истину, заключавшуюся в причине побега принца из замка, альфа изменился, будто это и правда много значит для него. В толще снегов сокрыто слишком много пугающих истин. — Не позволяй ему полюбить тебя, — внезапно молвит Ян, скрывая рождённого под Луной принца за дверью от коридоров замка, и подходит к окну, закрывая его от хладного воздуха. — Что? Тэхён неверующе поднимает янтарный взгляд на фрейлина, не успев опуститься в постель, ждёт хоть каких-то объяснений, ибо мысли сходятся во что-то запутанное, непостижимое, такое неправильное. И омега надеется, что всё это лишь из-за его слабости от удара головой. — Разве ты не видишь? — Ян подходит ближе, касается плеча светловолосого и надавливает, заставляя сесть на постель. — Или Чон – первый мужчина в твоей жизни, раз ты не замечаешь существенной разницы между отношением к тебе? «Позволите сопроводить вас?», – поинтересовались двое названных стражников, что пребывали в таверне, выискивая для Лорда омегу в его ложе. Тэхён помнит похотливые взгляды воинов, усмехающиеся в строю войска от судьбы пленного принца, их свист, взгляды, желания, останавливаемые нехваткой времени и приказом властителя. «Развлеки нас своим присутствием, принц», – молвил воин, бесцеремонно усаживая юношу себе на колено и безнравственно касаясь бедра, возжелая его забрать с собой. «Красивый», – с безразличием отозвался Эверард, назвав принца лишь влекомой плоть оболочкой. — Я не вижу разницы, — отвечает Тэхён, вновь свою упрямость являя фрейлину. — Чон ещё хуже, ведь ради спасения Юнги я должен был прийти к нему в шатёр и отдать своё тело. Он заставляет выполнять его прихоти, грозясь сделать ещё хуже – кормить с пола, если не сядем за стол, или не кормить вовсе. — Юнги всё ещё в полном здравии и неплохо устроился под крылом Альвевы, — неоднозначно намекает Ян, что Чон так и не потребовал платы, отпустив тот уговор. — Лорд ведает, что слуги вкушают лишь после господ, а вы целый день работали и крошки не взяли, оттого он и пригласил за стол. Чон весьма вспыльчив на отказы, в особенности в то утро, когда ты упрямился на его щедрость. — Не нужна мне его щедрость! Всё, что я просил – это свободы, но и то мне стало не надобно, ибо я пожелал спасти жизнь брата! — Вот именно, пожелал, — молвит Ян, несдержанно сжимая в руках принесённые одежды, — сам Дьявол внемлил твоим молитвам, пошёл на уговор с варварами, в целости отпустил душу с Севера, не дав и Валькирии забрать очи твоего брата. Любое твоё желание находит в душе его отклик, а ты продолжаешь приходить к нему! Пожелай покинуть эти земли и беги отсюда, не оглядываясь. Когда слово маленького омеги стало личным приказом для Дьявола? Светловолосый отказывается верить в эти слова, заставляя думать себя, что лишь сила сделки и предложенная свобода повлияла на решение Чона об освобождении Тэкгёна, и от того, что Тэхён не сможет вернуться, он позволил провести с братом последнюю ночь. — Сила моего слова не может быть таковой, — неверующе мотает головой Тэхён, пытаясь понять, что происходит. Ян останавливается перед дверью, взявшись за её ручку и повернувшись к светловолосому, смотрит на неоперившегося птенца, что только вкушает жизнь, и не открывает истинную причину своих слов, являя лишь её часть. Надобно остановить Судьбу, пока не стало совсем поздно. — Буду с тобой откровенен – ты приносишь проблемы. Север меняется, а это неизбежно приведёт лишь к его гибели. Тэхён уже нарушил одиночество короля. Заполнил собою ночные коридоры замка, проник в покои Лорда, на его пергаменты, забрался в глубокие расщелины мыслей и сердце, что все годы хранит любовь лишь к одной упокоившейся душе. Просто Ян слишком долго находится подле мужчины, видывал своими очами, каким являлся смольноволосый, когда сердце его было преисполнено любовью к матери, которой он не мог ни отказать, ни пойти против слова её. И сейчас дитя Луны становится слабостью для короля. Покои ненадолго погружаются в напряжённую тишину неозвученной истины, ибо через короткий срок к Тэхёну приходит Альвева, дабы проверить его состояние. Она снимает повязку с головы, осматривает место удара, замечая лишь небольшую, свойственную всякому падению шишку, но не в теле на сей раз виднеется заметная слабость. В душе, мыслях, что сокрушают принца открытой правдой. Дьявол не сделке внемлел, а слезам омеги. Дева не ведает истиной причины дум юноши, но советует ему не покидать постели, отдохнуть и обязательно поесть, как только пройдёт тошнота, иначе он совсем ослабнет, а ещё лучше предаться сновидениям, дабы успокоить мысли. Юный принц не противится, ложится на мягкие ткани, прислушиваясь к удаляющимся за дверью шагам, закрывает глаза и сжимает в ладони край подушки, не желая верить в сказанное фрейлином. Мысли возвращаются в покои короля, Тэхён неволей вспоминает восседающего на постели мужчину, слабые прикосновения к его оголённому телу, рану и шрамы… омега распахивает глаза, осознавая, что перемотке не мешала подвеска, что всегда покоится на шее Лорда. Она снова оказалась утерянной. Как последняя надежда матери, что на коленях молит Господа сохранить души сыновей, встречает каждую утреннюю зарю, уповая, что вот-вот увидит на горизонте старшего принца, вернувшего с земель про́клятых младшего. Только этим днём ветер приносит с собой скорбь и траур, ибо в замок короля вернулась иная душа. Хосок взгляд перемещает со стоящего на одном колене воина на короля Кима, руки за спиной держит и не прерывает доклад единственного, кто выжил после встречи с Дьяволом, дабы смог он донести до земель весть о падении старшего принца Тэкгёна. Молвит воин о пути нелёгком, снегах, что укутывают занавесой небеса и землю. О сердце Севера – замке, что возвышает башни копьями своими к Господу, точно Дьявол пытается с небесного трона Его сбросить и место это занять. Слова мужчины, потерпевшего поражение в битве неравной, точно отражаются в мыслях Хосока, ибо всё, что сказывает воин – воспоминания самого принца дальних берегов, что бывал прежде на Севере и воочию видовал его наследника. Описание опасного пути через коварные льды и заколдованные леса, духами населённые, точный вид замка с его пугающими башнями, взгляд гневный с глазом слепым, Смерти дарованный, всё в теле наводит дрожь, сковывает цепями страха, являет внемлющим сокрытую истину. Ибо ни одной душе неизвестна остаётся участь тех воинов, что отправились на Север. И Хосок приписал лично им историю, нарекая старшего принца падшим в бою от руки про́клятого воина Севера. — Я не заслуживаю более ступать по земле Господней, — молвит воин и поднимает взгляд одного оставшегося глаза, покуда второй в сокрытой истине был отобран зловещей птицей, — я должен быть предан смерти, ибо я не отдал жизнь свою за принца. Хосок одобрительно кивает на слова мужчины, ведь лживый воин выполнил его приказ: предстал перед королём, облечённый в одеяния лжи, и смел сказать о гибели его сына. Принц дальних берегов дал слово воину, что никто не посягнёт на его душу, потому он и молит о смерти, будто и правда вернулся единственным живым из того похода. — Беду и несчастье я навлёк на род свой, — сокрушённый потерей двух сыновей молвит король, оставивший королевство без наследников. — В том нет вашей вины, Ваше Величество, — заверяет Хосок, наконец, получив полное сокрушение короля, которое молвами не успеет распространиться по крестьянским землям, как будут созваны королевства на войну. — Но будет ещё время скорбеть по душам усопшим, а сейчас вам надобно подумать о своём младшем сыне. Принц, рождённый Луной, чьи волосы сверкают серебром, а взгляд согревает даже в самую гневную бурю, всё ещё пребывает в здравии в плену Дьявола. И он последний, кто способен не дать королевскому роду угаснуть. — Призовите королей, ослеплённых ложным отступлением Дьявола на Север, — молвит Хосок, делая решающий шаг вперёд, — сохраним же души тех детищ невинных, что ещё ступают по земле-матушке! Позвольте вернуть юного принца, не дать погубить его, и я свершу отмщение, верну сына матери и возьму принца в супруги, возродив утраченный род. Нарекает себя последней надеждой, ибо не справился Дэхён, моля Дьявола на коленях об отпущении юного принца, не выстоял и Тэкгён, что на про́клятого пошёл мечом и коварным планом. Сокрушённым всякая тонкая нить станет твёрдым спасением, оттого король не думает об иных причинах, не винит воина, что возвратился живым, но не вернул принца в стены замка своего короля, и велит готовить лошадей. Хосок опускает взгляд на притворного воина и безмолвно заверяет о награждении за его работу. Совсем скоро Хосок возвратит Смерти её посланника.⚜⚜⚜
Восседающие за столом господа не прерывают свои доклады, когда в зал входит один из слуг и перебирающими, частыми шагами достигает короля, склоняясь к нему и шепча донесение, услышав которое, Чон поднимает взор на своих приближённых, заставляя их резко замолчать. Вигмар вопросительным взглядом провожает слугу, припоминая этого мальчишку из захваченного королевства, который первое время следовал по пятам за Альвевой, выполняя личный приказ докладывать о каждом её действии. В ту пору это было необходимостью, Чон не мог слепо доверять спасённой с костра ведьме, оттого поставил слежку, но уже очень давно снял её. Выходит, мальчишка следует по пятам одного из пленных омег. Лорд поднимается со своего места, показывая жестом ладони, чтобы остальные оставались на своих местах, и покидает зал, оставляя Валькирию там же, отчего дядька задумчиво проводит взглядом по невидимому следу смольноволосого – надобно разузнать, кто тревожит его мысли сильнее войны, о которой созвано это собрание. Только в мыслях донесение, противоречащее нраву птенца, ибо сказано было: покинул юный принц свои покои с новым фрейлином, помощником ведьмы, и скрываются они в тени коридоров, что-то выискивая. Чон не обвиняет следящего за фрейлином слугу в клевете на деяния невинных, ведь никто не ведает о помыслах дитя Луны, который вместо кинжала и отмщения выбрал любопытство, сравнивая шрамы. Оттого немедля покинул мужчина зал, направляясь точно за мальчишкой, что останавливается перед углом того самого коридора, в котором прошлым днём была устроена варварами засада. Поклонившись, слуга покидает Лорда, а Чон не спешит выходить в свет факелов, который бросает на противоположную стену тени двух омег, что тихо переговариваются меж собой. Смольноволосый прислоняется спиной к каменной поверхности, за поворотом которой сокрытые беседы неподозревающих о чужом присутствии душ, и вспоминает, как когда-то очень давно уже был в подобной ситуации. — … не заклятье это, — молвит Тэхён, подходя к тому месту, что друг освещает взятым факелом у подножья стен, — магии не существует, а молвы о проклятиях – лишь людской страх. — Стало быть, птица понимает человеческое слово? — Юнги поворачивается к принцу, желая слышать, как беркут внемлет приказам Лорда. — Охотничьих псов тоже учат выполнять приказы с помощью слов, — пожимает плечами светловолосый, ведь сам он истины не ведает – никто о ней не распространяется. — Смею предположить, с Валькирией то же самое. Тэхён заканчивает просматривать полы и поднимает взгляд на юношу, замечая в его глазах спокойствие, приобретённое в этом замке – Юнги ныне не боится его короля. — Но собак обучают с рождения, а Альвева имела неосторожность проговориться, сказав, что Лорд вернулся в замок с птицей, — настаивает на своём Юнги, ибо не понимает, как беркут поддаётся приказам. — Всё дело в подвеске, — вершит своё заключение юноша, — если тот коготь принадлежит птице, быть может, из-за него она и подчиняется носившему его? В таком случае, стоит ли её искать?! Услышав истинную причину похождений юношей, альфа понимает, что, сняв одежды, дал увидеть отсутствие подвески на своей шее, из-за чего принц решил, будто мужчина вновь её потерял. Чон опускает руку в карман у груди, достаёт потрёпанную верёвку, на конце которой висит коготь беркута, и прислушивается к отражающемуся от стен голосу юноши, что вновь сладок, как в их первую встречу. — Хочу проверить кое-что, — заверяет Тэхён переходя к другой стене, — боюсь, не смогу заснуть, не получив ответа. В темноте коридора на лице Лорда мелькает еле заметная улыбка от предвкушения встречи, причиной которой служит вопрос юного принца, оттого Чон оставляет подвеску на полу, укладывая её в небольшую щель, и возвращается к отложенному делу. Они найдут её, мужчина не сомневается, а Тэхён обязательно вернёт, хотя это может произойти не сразу – Чон понял причину того происшествия, когда юный принц был обвинён в краже, ибо не было у него времени возвратить потерянное. Но сейчас в сердце омеги иная цель. Он не просто желает возвратить подвеску, а развеять сомнения вопроса, что тревожит его сегодня особенно сильно. И уже собираясь уходить с мыслью, что эта особенная вещь могла быть потеряна в снегах Хёда, заметена его бурей и заточена во льды, Тэхён замечает в полах верёвочку до боли знакомую – за ней он в болото полез, навек его глаза запомнили каждую её нить. Принц поднимает подвеску, найдя её в целости, и показывает другу, у которого по телу пробегают мурашки – Юнги надеется, что зловещая птица отныне подчиняется лишь Тэхёну. Но вечер склоняется к ночи, Лорд распускает собрание и отлучается за пределы замка, после чего двое юношей скрываются в выделенных для принца покоях, по требованию Тэхёна остаться с ним на ночь. Юнги и ранее задерживался у принца младшего до позднего часа, не замечал уходящего времени, а после светловолосый юноша настаивал остаться с ним. И сейчас, лёжа поперёк постели, Юнги беглым взглядом смотрит в рукописную книгу, которую держит в своих ладонях Тэхён, зачитывая написанное в ней, ибо фрейлин не обучен подобной грамоте. — Не понимаю, — вздыхает светловолосый, оставляя прочтение книги, — здесь речи лишь о сделках да законах, и что, подобное этому, я должен искать в других книгах? — Здесь и правда не указано ни единого места, — хмурится Юнги. — Возможно, сами слова содержат таинство? Тэхён возвращает взгляд к страницам, ещё раз прочитывая строки на знакомом ему языке, что использовал предыдущий король Севера, и не замечает потаённых знаков, каковы бывают в свете. Юноша с братьями своими обменивался тайными письмами, в которые они помещали некоторые слова, дабы смысл их понятен был лишь троим. Но в этих рукописях не присутствует ошибок, сокрытых слов или букв, разве что небрежные капли чернил мешают прочтению некоторых слов, заслоняя их частично или полностью… Тэхён пролистывает несколько страниц, замечая подобного рода пометки присутствуют не на каждой, но достаточно часто, и понимает, что именно он должен был найти. В этой книге ничего нет, но именно она служит ярким примером сокрытого таинства, ибо выписывая помеченные слова, принц открывает новый смысл, в котором говорится о сделках с варварами и иными порочными королями. «Откуда ты знаешь, чьи руки не запачканы в крови убитых ими?». Тэхён находит ответ, когда прочитывает о сделке за чужую душу. Здесь речи о свержении власти, коварных предательствах королей собственными сыновьями, имена и предостережения. Чон доверил ему слишком тяжёлое таинство, дела, о которых не должны были ведать чужаки, ибо всё написанное здесь может развязать войны между нынешними королевствами, что процветают, не ведая о предательствах своих союзников. Светловолосый оборачивается к Юнги, желая сказать, что он должен немедленно отойти в зал, дабы проверить, есть ли подобное в иных книгах, но замечает, что сон уже забрал юношу в своё царство. И тогда Тэхён тихо покидает покои, закрывая дверь, и по упокоившемуся в ночи коридору направляется в зал, где в одной из книг он должен найти свободу. Чон не забирал свою сделку, юноше всё ещё предложено стать приближённым короля и найти сокрытое на Севере место, оттого Тэхён может положить конец всяким терзаниям души и сомнениям – он откроет все таинства ледяных земель Севера. Оставшись незамеченным, юноша скрывается за дверью зала, освещая его светом свечей канделябра, подходит к столу и берёт с него одну из тех книг, что ещё не успел убрать на полки, открывая её на случайной странице, и не видит ни единой помарки. Тэхён рядом укладывает обтянутую кожей книгу, свои собственные записи с таинствами и сравнивает с иными письменностями, но в них нет и следа каплей чернил. Светловолосый берёт следующую книгу, но и в той не оказывается следов. — Будь всё так просто, я бы давно нашёл нужное место. Тэхён оборачивается на голос без насмешки на наивность принца от лёгкости разгадки сокрытого и видит Лорда, что только вернулся в замок, ибо на его верхних одеждах начинают таять пойманные снежинки, оборачиваясь каплями воды, что тут же впитываются в ткани. — Разве я не предупреждал тебя не покидать покои в это позднее время? Чон подходит ближе, позволяя беркуту взлететь и опуститься на спинку стула, стоящего поодаль от светловолосого, и снимает с плеч плащ, оставляя его там же. — Королевского надсмотрщика не было на своём месте, — молвит Тэхён, называя Валькирию личной стражей Лорда, что следит ночами за покоем коридоров замка, — оттого не страшен беркут, не имеющий силы приказа хозяина. — Считаешь, ей нужен мой приказ, чтобы забрать очи неугодных? Чон слышал беседу юного принца с его другом, каждое слово сомнения в сторону заклятия, что управляет птицей Дьявола, знает, что стоящий перед ним юноша не страшится хищника, но хочет знать всё таинство нарекаемой Валькирией. — Существует ли для неё приказ не делать этого? Смольноволосый впервые слышит подобный вопрос, ибо не было нужды останавливать хищника перед его добычей, когда как сейчас для Лорда появилась душа, имеющая запрет для любого в этом замке – никто не имеет власти над поцелованным Луной. И Валькирия, что когти свои вонзает в дерево стула, способна внимать лишь одному повелению. — Желаешь знать, подчиняется ли Валькирия заклятьям дьявольским? — Желаю. Не таинство подвески в мыслях юного принца завлекло тучами былое сознание, не этот вопрос препятствует сну забрать невинного на покой. Тэхён неистово жаждет проверить силу своего слова перед королём Севера, ибо было говорено главным фрейлином, что сам Дьявол внемлет его молитвам, преклонив свою голову перед маленьким омегой. Чон свой взор уводит к величественной птице, что чёрный взгляд своей тьмы не сводит с дитя Луны, по одному только слову сорвётся, не ведая о запрете, наложенном королём. Мужчина оставляет былые вопросы прошедшего дня, подхватывая ту самую книгу, что передал юноше, забирает со стола написанное омегой и поджигает пламенем свечи, после подходя к камину и бросая всё к дровам. — Обязательно сжигать книги, что содержат королевские дела и сделки? — Тэхён не бросается к огню вытаскивать доказательства коварства королей, но не понимает, зачем было позволять ему знать об этом. — А ты предпочитаешь явить свету всё то, что там написано? — Чон восседает на кресло, что стоит подле камина, и проводит по переносице, наблюдая, как пламя поглощает то, что навсегда должно остаться на Севере. — Подай другую книгу. Тэхён беспрекословно подчиняется, тонкими пальцами подхватывая корочку письменности и подходя ближе, ибо таинство Валькирии не было ему открыто, а это значит, что слова главного фрейлина не имеют силы. Нет у омеги власти над Дьяволом. — Не в каждой книге есть утаённое от глаз, — поясняет мужчина, открывая первую страницу и указывая на слово, чья буква имеет отличительную точку, что не прописывается иными душами, — но каждая имеет свой отличительный знак, по которому можно увидеть таинство – это ты и должен найти, после чего сжечь каждую страницу. — Из памяти увиденное не выжечь, — молвит Тэхён, касаясь книги, чтобы забрать её, но, потянув на себя, чувствует, как её не спешат отпустить. — Не предай моё доверие, птенец. Книга из рук падает на полы, застеленные шкурами, её отпускают оба. Ибо Дьявол передаёт с этой книгой доверие, наделяет пленника титулом своего приближённого, когда как Тэхён слышит в этих словах подтверждение сказанного фрейлином. В освещаемом огнём зале падшего короля воцаряется тишина, нарушаемая треском разгорающихся дров, в которой звучит не предложение принять щедрость Лорда, а заключённое соглашение, принятое не двоими. Юноша опускается за книгой, уверяя себя, что Чон и ранее открывал ему таинства, быть может, ненамеренно, но даже с этим был верен своей клятве, обещая свободу. Но сможет ли юный принц покинуть земли Севера со всем тем, что он узнает? Останется ли верен Дьявол своему имени? — Живущие на Севере ожесточены в борьбе за жизнь, — молвит Чон, заставляя Тэхёна замереть, услышав то, чего так неистово желал знать. — Валькирия напала, когда моя плоть поддалась слабости, я слишком поздно понял, что она возжелала забрать мои глаза, оттого позволил ей добраться до одного… Взгляд смольноволосого падает в огонь собственных воспоминаний, обнажая перед юным принцем то, о чём молчат молвы и сказания путников, что таит в себе могучий лес, полный духов, и позволяет понять, что некоторые из слов несущего легенды ветра всё же сохраняют истину – награждённая шрамами рука видовала своего хищника, коим оказалась верная своему хозяину Валькирия. — Маленькая царапина приносила лишь боль, но с каждым днём мой глаз начинал гаснуть, пока гнев голодной птицы не поглотил его полностью. Валькирия забрала у меня глаз, а я забрал её коготь, оставленный в моей плоти, и свободу: я заточил её в клетку и не велел кормить, истощая голодом, а после молвил свой приказ и открывал дверцу, позволяя насытиться ей чужими глазами. Она не ведает, кого я желаю отдать ей, но всяк стоящего на коленях или убегающего от Смерти постигнет гнев Валькирии, ибо я воспитал её таковой. Никаких заклятий – любимица Дьявола оказалась обыкновенной птицей, обученной на человеческой крови и плоти. Нарекаемая девой-воительницей, она забирает души, за которые Чон просит освещения пути смертного к Хель у самого О́дина. — Я утолил твоё любопытство? — взгляд альфы падает на юношу, который более не желает оставаться подле Дьявола, жестокость которого передаётся всякому, кто находится рядом. Не тот коварен, кто в буре Севера сокрыт, а тот, кто правит им. Сам Север короля своего боится. — Значит, вы смертны, как любая душа на свете, — Тэхён стойко держится перед мужчиной, не смеет бежать в страхе, ибо от Дьявола не сбежишь. — Одного удара кинжалом тебе не хватило, чтобы это понять? — А вы позволите мне второй? Гордый птенец смеет отвечать королю его же словом, не уступает чужому величию, не скрывает собственное, и Чон не может не заметить, что эта черта напоминает ему непокорный богам Север. — Найди сокрытое таинство в книге, оставшись при этом верным мне, — молвит своё слово альфа, прикрывая глаза, — и я дам тебе всё, что только пожелаешь. Тэхён сжимает в руках книгу, не позволяет себе более речей, ибо его слово уже имеет свою силу перед Дьяволом. Вождь Севера пал перед маленьким омегой, нарекая себя пленником его желаний. Валькирия взмахивает крыльями, но с места не срывается, позволяя светловолосому скрыться за дверью, и Чон остаётся в своём привычном одиночестве, что начинает разрушаться появлением его маленького птенца, в чьих глазах не зародился страх после открытой истины. Но захочет ли птенец убежать отсюда, когда ему полностью откроется истина, сокрытая в молвах людских?⚜⚜⚜
Тэхён слабо помнит раннее утро, когда ещё до зари Юнги покидает его, чтобы заняться своей работой, не обременяющей его и напоминающей ту, что была в прежнем замке – всё те же обязанности, то же время и тот же главный фрейлин, только Ян здесь имеет свойственную не всем черту мягкости своего сердца – но большее, что любо здесь юноше, это Альвева и её волшебные травы. Про́клятые стены становятся для него привычными, остальные слуги относятся к нему без предвзятости чужака, не пропитаны их уста ядом и лицемерием, отчего даже и не сказать, что их король – сам Дьявол. Светловолосый помнит слегка раздражённый голос главного фрейлина, который пришёл разбудить юношу ото сна, дабы он успел на завтрак к господам, но Тэхён поимел наглость проигнорировать приглашение Лорда, оставшись в постели до той поры, пока Ян не вернулся по его душу. Не смилостивился слуга короля над душой невинной, погнал за стол, на удивление не упомянув, что за отказ его могут вообще лишить еды, как это было в прошлый раз. Но и на этом всё не закончилось. — Чем я заслужил столь особое внимание? — Тэхён поднимает взгляд на другой конец стола, где восседает сам король, дождавшийся прихода омеги, и оставляет приборы, закончив трапезу. — Можешь считать моё присутствие своим наказанием, если тебе не угодна моя компания, — отвечает Чон, нарезая кусочки свежего мяса для Валькирии и скармливая их ей со своих рук. — И ведьма упомянула, что ты вообще ничего не ешь, быть может, тебя смущают иные души? В любом случае, в моём присутствии твоя тарелка пуста, значит, отныне я буду кормить тебя лично. — Зачем же обременять себя этой работой? — Мне доставляет удовольствие кормить своих птенцов. На лице альфы неприсущая ему улыбка: его настроение не испорчено отказом юного принца присоединиться к утренней трапезе. Но Тэхён более не может думать о другом, когда наконец замечает, что именно Ян имел в виду, говоря об отношении Лорда к нему. Снисходительность – не черта королей, но Чон ныне отпускает все капризы юного принца, пытаясь угадать, почему птенец всё ещё не вернул ему подвеску. — Могу ли я идти? — интересуется Тэхён, собираясь вернуться в зал с книгами, где днём Лорд не бывает из-за своей занятости, и провести там время до вечера, дабы как можно скорее найти сокрытое таинство. — Можешь, — молвит Чон, скармливая беркуту остатки мяса и поднимаясь за светловолосым следом, — и не опаздывай, я не отличаюсь терпением. Юноша не успевает возразить на столь наглое заявление, о котором он даже не ведает, как приходит Ян и приглашает пройти за ним. После Тэхёна одевают в тёплые меховые одежды, для выхода на снега Хёда, обвязывают шею в шерсть, скрывают ладони, прячут серебристые волосы и ведут в заднюю часть замка к воротам, что выводят в покрытый белым полотном сад. Светловолосый замечает лучника Лорда, что стоит рядом с Чоном и придерживает буланую кобылу за поводья, рядом с которым находится вороной конь. Тэхён не слышит их беседы, но по виду Годвина, вышедшего лишь в одной рубахе, не похоже, чтобы эта поездка предназначалась для него. Взгляд Чона падает на юного принца, и лучник, опустив голову, удаляется, выполнив своё поручение – он вывел коня для дитя Луны. — Позволишь? — учтиво интересуется смольноволосый, предлагая помочь омеге оседлать кобылу. — Меня не обучали верховой езде, — молвит Тэхён, хотя он уверен, что Лорд об этом уже осведомлён. — Потому ты здесь, — соглашается со словами юноши Чон. — Позволь показать тебе Север. Покажет ему ту свободу, которой у принца никогда не было. Тэхён смиренно подходит ближе, не являя свой ответ, лишь цепляется в седло, как только его сажают на кобылу, ногами пытается обхватить туловище, вызывая у альфы беззлобную усмешку. Дьявола не боится, но страшится восседать на самой покорной из рода лошадей. — Возьмись за поводья – седлом достаточно затруднительно будет управлять лошадью, — Чон подхватывает ремни буланой кобылы и протягивает их юноше, что не оценивает по достоинству ласковую насмешку над своим страхом. — Мне не обязательно уметь это делать. — Намереваешься и дальше восседать со мной? Тэхён неуверенно забирает ремни в ладони, обтянутые в перчатки, и ощущает, как мужчина подхватывает его ногу, аккуратно взяв сначала под коленом и затем за лодыжку, заставляя поставить её в стремя. Его руки омеге не отвратительны, не вызывают чувство злости от интимности прикосновений, ведь в высшем обществе не позволены такого рода касания, но Тэхён старается об этом не думать. Здесь нет праведного слова католиков, нет Господа – омега должен быть чист лишь перед собой и своим сердцем. — С этого дня ты становишься моим приближённым, кто хранит в себе сокрытые тайны, — смольноволосый берёт своего коня за поводья и тянет за собой, не седлая его, но идя рядом с буланой, чтобы юный принц привык находиться в седле в одиночку, — оттого ты должен уметь управлять лошадью и оружием, чтобы уметь защитить себя. — Есть ли в вашем замке место опасности? Чон оборачивается к светловолосому, что держит былую осанку, но вновь хватается за седло, не отпуская и поводья, и не обращает внимания, ведя кобылу далее по саду. — Любой союзник может обратиться в твоего врага, — молвит мужчина, — покажи ему только то, чего нет у него, и он возжелает это забрать себе. — Никто не ведает, какие знания я храню, что ещё с меня взять? Тэхён от внезапной остановки слегка пугается, взгляд янтарный перемещает на Чона, пытаясь найти причину задержки на одном месте, но не может прочесть того взгляда, что пал на него в ответ. Мужчина лишь желает удостовериться, правда ли птенец не ведает ответа, и хочет ли он слышать ту истину, что станет для него новым страхом, но увидев присущую птенцу наивность, не решается произнести вслух те слова. Луна-блудница наградила омегу слишком яркой красотой, за которую он должен поплатиться. — Не бойся, — заверяет Чон, — в любом случае головой ты не ударишься – снег облегчит твоё падение, — и слабо бьёт ладонью буланую лошадь, заставляя её прибавить скорость. Тэхён распахивает глаза, не ожидая подобного предательства со стороны Лорда, сжимает в ладонях поводья, не тянет их, боясь вообще сделать что-то, из-за чего может вылететь из седла, но как только с ним равняется Чон, нагнав принца на вороном коне, юноша несвойственно себе успокаивается. И это пугает больше, чем всё коварство Севера, ибо не должен Тэхён искать защиты у Дьявола этих земель. А пока в саду, что так любила королева, Чон учит своего птенца летать, в замке взоры слуг падают на сие видение, слухами каменные стены наполняются, капелью в щели проникают, достигая каждой души. За этим лично наблюдает бестия Севера, устроившись у окна чужих покоев. Эверард взгляд свой вниз опускает, касается любимого воронового коня и его всадника, после переводя на юношу, про́клятого Луной, что весьма быстро учится, внимая наставлением Лорда. — Слишком много внимания уделено душе, что должна быть передана в руки другому принцу, — молвит Эверард, поворачиваясь к зашедшему фрейлину. — Ты ведь знаешь что-то больше, чем я, верно? — Выйди, — требует Ян, не тратясь на льстивые речи перед наложником, — мне надобно навести здесь порядок, ты будешь мешать. — Лорда здесь и не было, разве не видно? — усмехается рыжеволосый, складывая руки на груди. — Скажи, Ян, отчего Лорд дал запрет на прикосновенность к этому мальчишке? Фрейлин закрывает дверь покоев Лорда, скрывая произнесённое от стен замка, и подходит ближе, выглядывая в окно и понимая, отчего сегодня мыши замка так громко пищат. Поздно Ян предупредил Тэхёна, не внемлел светловолосый его словам, не получится уберечь душу невинного от предначертанного Судьбой, и молвит фрейлин решение, принятое не им: — Тэхён не покинет эти земли. Принято ли это решение королём Севера или сам юный принц не желает покидать эти стены – уже неважно, когда явленное доходит до Эверарда. Наложник ничего не отвечает, ибо сказанное открыто для его смирения, лишь уходит из чужих покоев, отворачивая взор от двух всадников, покидающих пределы сада. Чон оборачивается к юноше, что с уверенностью держится в седле, правда, всё ещё метая взгляд с дороги на лошадь, и направляет вороного в сторону леса, уводя собственное таинство с чужих глаз.Lisa Hannigan — Amhrán Na Farraige
Тэхён слепо следует за мужчиной, не страшась могучих древних деревьев, что возвышаются над головой, впервые наблюдая их величественную красоту, ибо прежде он не покидал пределы своего замка, а изнурительный поход не позволял наслаждаться написанными природой картинами. Здесь чёрный цвет, цвет траура, Смерти и короля Севера, ярко контрастирует с белыми снегами и небесами, цветом невинности, точно как Дьявол с поцелованным Луной принцем. И сегодня они встретились на тропе, ведущей в нетронутые людьми места, где хранятся множество сказаний. Лошади выравниваются меж собой, медленно ступают по снегам, переливающимся в яркие искры, и Чон позволяет любопытству юноши раскрыться во всей его красе. Тэхён искренне удивляется следам животных, оставленным на белом покрове, неприкрыто восхищается, когда мужчина называет зверя и не затрудняется определить его всего лишь по размеру следов. Для омеги этот выход из привычных каменных стен становится глотком необходимого воздуха, чтобы в его глазах вновь вспыхнула жизнь, он вдыхает морозный запах древесины и хвои полной грудью, задевает ладонью по пути склоняющиеся ветки и стряхивает с них снег, наблюдая, как он искрами, словно от огня, медленно падает вниз. После Чон останавливает лошадей, спрыгивает в сугроб и подхватывает светловолосого, помогая ему спуститься, а затем берёт за руку и без объяснений ведёт за собой, показав жестом, чтобы омега не произносил ни слова. Тэхён ступает в следы мужчины, мысли о том, что изначально принц всего лишь должен был научиться верховой езде, растворяются с паром от дыхания, оставаясь льдинками на белёсых ресницах. Светловолосый останавливается вслед за Чоном, который тянет его к себе ближе, открывая взор на таящихся лесных животных. И Тэхён видит двух оленей, что непривычно покрыты светлыми пятнами на спине, один из которых поднимает голову в их сторону. Его уши навостряются, но он не спешит убегать. У него нет больших рогов, юноше хочется спросить, почему эти олени отличаются от тех, что он видовал, только в воспоминаниях лишь убитые туши, что были пойманы на охоте. Юный принц впервые видит животного настолько близко, оттого делает неуверенный шаг вперёд, не чувствует, чтобы ему воспрепятствовали, и медленно направляется ближе, резко останавливаясь, когда один из них убегает. Тэхён смачивает губы, боясь, что спугнёт и второго, но тот повторяет за наивным птенцом и тянется узнать, кто он такой. Волнение заставляет пальцы рук дрожать, омега это замечает, когда вытягивает ладонь вперёд, чтобы прикоснуться к оленёнку, но тот лишь обнюхивает любопытную душу, а после срывается с места, пропадая за снежными холмиками леса. Тэхён оборачивается, замечая на себе взгляд Чона, что так и стоит у дерева, не мешая любопытству двух юнцов, но который хотел показать юноше сокрытое в Северных землях – нет здесь проклятий и мстительных духов, о коих ходит молва по свету. В этих лесах Чон вырос, ему известны тропы животных, здесь он прогуливался с матерью, здесь он забирал жизни. Здесь он открывает таинства птенцу. Очередная стрела пролетает мимо, не задевая поставленной цели, и Тэхён опускает лук, заметно выдыхая от очередной неудачи. Где-то позади фыркают лошади, точно смеются над душой невинной, юноша на них укоризненно из-за плеча смотрит, но не смеет сдаваться, достаёт последнюю стрелу и снова натягивает тетиву, направляя лук на вытянутой руке в сторону цели. — Ты стоишь неправильно, — молвит позади смольноволосый, не притрагиваясь к принцу, который заявил, что умеет стрелять из лука, но все выпущенные им стрелы показали истинную гордость птенца непокорного. — Мне так удобно. Не внемлет советам Тэхён, кропотливо пытаясь навести наконечник стрелы в правильное направление, но руки начинают дрожать от длительного прицела, сил не хватает удерживать столько времени стрелу, оттого он уже хочет её выпустить, как чувствует прикосновение к своей талии. Со спины вдруг становится теплее, позади встаёт Чон, не дождавшись просьбы помощи от непокорного, разворачивает ладонью корпус юноши, надавливая на тазовую косточку, раздвигает его ноги сапогом и чуть наклоняется к румяному от мороза лицу, обхватывая его руки своими. Эта близость заставляет холод отступить, Тэхён желает отстраниться, но замечает, что в таком положении и правда довольно легче наводить на цель и замирает, становясь податливым в чужих руках. В прежние годы принцу не позволяли держать всякое оружие в руках, «доблесть – дело альф» твердили они, на охоту с собой не брали, «опасно в лесах хищника встретить юноше, наберётесь шрамов – всю жизнь скрывать придётся сей порок». Все в замке оберегали младшего принца от пороков красоты, что могли оставить его без супруга, – не уберегли. — Дыши спокойно, — шепчет мужчина, начиная ослаблять хватку на чужих руках, — прикажи стреле найти свою цель, и она внемлет тебе. Тэхён слегка прищуривается, не понимая, как стреле можно приказать, но выпускает её на свободу и задевает край сугроба на ветке, что служит целью, но как и остальные, пролетает мимо. — От стрел мало толку, — ещё сильнее расстраивается юноша, вручая лук обратно его владельцу. — С мечом ты не управишься, даровать тебе кинжалы? С ними ты уже умеешь обходиться весьма неплохо, — вновь напоминает Чон, возвращаясь к лошадям. — Собирай стрелы, пора возвращаться. Юноша отворачивается, ступая в сугробы, чувствует, как уже достаточно промёрз, и оказаться у камина было бы совсем неплохо, желательно с подогретым молоком и мягкой сладкой булочкой из той пекарни, в которую бегал Юнги. В мысли снова вторгается вопрос, сможет ли юный принц вернуться в замок своего короля и жить так, как прежде? Ждут ли его вообще в том замке, кроме брата родного, что за ним на Север прибыл? Почему сам король не идёт за ним? Заплутав в столь болезненных вопросах, на которые не хочется знать истинных ответов, Тэхён не замечает, как выходит на пустошь без деревьев, достаточно протяжённую, что отдалённо напоминает реку, и наклоняется за последней стрелой, услышав глухой и громкий звук под ногами. Стрелы из рук выпадают, юноша стоит на самой середине лесной реки, взгляд янтарных глаз наполняется такими же водами, что протекают под его ногами, ибо видит он, как вокруг его сапог намокает снег, обнажая трещины льда, что не успел окрепнуть. — Чонгук… Шёпот не Господа призывает – самого Дьявола молит о спасении. Слёзы падают вниз, стремятся к водам, топят юношу, что громко всхлипывает, слегка двигает ногой в обратную сторону и слышит глубинный треск, нитями раскалывающий лёд вокруг. — Не двигайся! Смольноволосый торопливо спускается с уклона берега, вступая на лёд, но замедляется, слыша расколы под толщей снега. Его шаги уверенные, он подходит ближе, не внемля гневу льда, но останавливается, заслышав голос, призывающий его. — Что ты делаешь?! — Тэхён скован самым настоящим страхом, что прежде удалось видеть лишь единожды. — Не подходи, ты провалишься со мной! Яркий взгляд опускается под ноги мужчины, где вода вытекает через трещины на поверхность, между ними пара шагов, но следующий может погубить обоих. — Смотри на меня! — приказывает Чон, протягивая руку к омеге. — Тебе надо сделать шаг… — Нет, — Тэхён мотает головой, его тело не слушается, страх окольцевал его цепями, не сдвинуться, не поднять руки́, — я не смогу. — Тэхён, вверь мне себя, — смольноволосый понижает голос до полушёпота, успокаивает, не позволяет волнению взять вверх над юношей, — протяни мне руку, я даю тебе слово – ты никогда не падёшь. Принц опускает взгляд, видя воду у своих ног, закусывает губу и протягивает руку навстречу посланнику, поглощающему души и отдающему их Смерти. Но сейчас он поклялся даровать жизнь. Между ними не хватает шага, того самого, о котором молит мужчина, Тэхёну его необходимо сделать, доверить всего себя в руки Чона, предстать перед королём Севера, что зарёкся оберегать его. И юноша ступает, чувствуя, как лёд под ногами раскалывается, вниз река коварная утягивает, только не позволяет ей Дьявол забрать душу, что принадлежит ему и никому иному. Чон хватает светловолосого за руку, тянет на себя, забирая из объятий Хёда, но неожиданно для Тэхёна толкает его в сторону берега, не оставляет с собой на льду, заставляя принца пасть в спасительные сугробы на землю-матушку. Хладные снежники подхватывают маленькое тело, окутывают, не дают юноше удариться, ловят невинную душу и отпускают, как только светловолосый поднимается и распахивает глаза с ледяными ресницами. Перед принцем одинокая река, что выбралась из оков льда, течение уносит мелкие разломы, снег вокруг намокает, воды выбраться из заточения намериваются, но Хёд не позволяет, усмиряет реку, не дозволяя льду раскалываться. Тэхён стирает рукавом с лица влагу, не видит Чона, что жизнь ему спас, поднимается и не может найти в разломах хладных ни единого движения. — Не хочу знать, о чём ты думал, выходя на лёд, — доносится сбоку знакомый до дрожи во всём теле голос. И Тэхён оборачивается, глядя, как смольноволосый, оперевшись на ствол дерева, опрокидывает свой сапог, выливая из него зачерпанную воду. — В болото полез, в реку… совсем не знаешь цены жизни. Чон отталкивается от дерева и ровно встаёт, не предаваясь злобе от случившегося, нет на его лице и хмурой складки, но взгляд обеспокоенный поднимается, чтобы душу наивную найти. Только чувствует мужчина, как окольцовывают его, прижимаясь всем маленьким, дрожащим телом, и впитывают его одежды слёзы, наполненные страхом. Тэхён вновь плачет, сжимает на спине альфы одежды, утыкается в его грудь, являя взору самый настоящий страх – страх потери. Эти слёзы, эти объятья принадлежат не Лорду, всё это должен был получить Дэхён, но суждено было спастись от Смерти не ему. Давно никто не проливал слёз за душу Дьявола, запамятовал он, как теплы те объятья, как громки рыдания от облегчения, что душа вернулась живой. Чон ладонью по хладному воздуху ведёт к юному принцу, успокоить его желает, ведь не достоин он, чтобы из-за него проливали слёзы, но не смеет прикоснуться. — Прекрати… — молвит альфа, сдвигая брови. — Зачем было поступать так?! Тэхён злится, взгляд стеклянный на Лорда поднимает и отпускает его, вытирая сырость с щёк, замирая, когда мужчина хватает его за руку, где ныне нет перчатки, стянутой случайностью. Юноша всхлипывает, не веря своим глазам, когда Чон эту ладонь в своих прячет, подносит к губам и начинает согревать её теплом своего дыхания. Дьявол вознёс жизнь маленького омеги выше собственной. — Я уже проваливался под лёд, — молвит в спокойствии мужчина, поднимая взгляд на принца, — у меня имеется навык, в отличие от тебя, я вырос на Севере. Потому впредь не смей плакать из-за меня. — Почему… — Тэхён ещё сильнее в слёзы пускается, никак успокоиться не может, его тело не от холода дрожит, а от бессилия перед Судьбой, — почему все готовы отдать свои жизни ради меня? Разве я стою этого? Почему я должен жить, пока все вокруг меня – умирать?! Сам Чон нарёк проклятие птенцу, в сердцах задеть пытался, заставить чувствовать вину, и страшит то, что у него это получилось. — Если за тебя умирают, значит ты ценнее для них собственной жизни. Север сокрытое являет, заключает новое таинство, навек заточив его в лесах, ибо сам король склоняет свою голову перед омегой, касаясь согретых пальцев губами и оставляя поцелуй, заверяющий в истинности слов.Пленники те, что пали вождями.