Всякий шрам будет обнажён, когда с плеч спадут одеяния лжи.
— Как я могу верить тебе? — взгляд Тэкгёна неизменно направлен на светловолосого фрейлина, что надел на себя величие королевского рода, и жаждет уверовать в истину, открытую для него лишь со слов слуги. — Ты помог бежать Тэхёну из замка, предав своего короля, оттого нет ныне доверия к твоему слову. — Всё истинно так, — покорно соглашается Юнги, — но я был тем, кто слышал сокрушения принца, видывал его слёзы, терзания и истинные чувства. Вам ничего не остаётся, кроме как поверить моему слову, а если сомнения слишком велики, вы можете пойти к королю Севера, что всё ещё находится неподалёку. Его слово – клятва, что не может быть нарушена. Тэкгён знает, ибо своими глазами он увидел Север, его силу и чувства. Дьявол укрывает Тэхёна от бурь и бросается в погоню, внемлет лишь его молитвам, даруя спасение душам, которым суждено погибнуть, ввязывается в войну, развязанную не его руками. Чон дал слово – покуда он жив, никто не посмеет навредить его супругу. Но если в чувствах мужчины нет ни единого сомнения, явлены они каждой душе, подтверждённые действиями, то чувства Тэхёна заставляют обличать слова фрейлина во лжи, ибо сказано им – не желает младший сын возвращаться на земли своего короля, потому как его душа обрела свободу у Дьявола в сердце. — Всё изменилось, ваше Высочество, — молвит Юнги, незримо поднимая уголки губ, ибо собственными глазами он видовал неподдельные чувства, что зарождались с каждым мгновением, — король Севера открыл врата каждому, кого желает видеть его возлюбленный. Ибо так заверил сам Лорд прежде, чем позволить Юнги покинуть Север, чтобы маленький фрейлин нёс истину среди порочной молвы. С тяжёлыми думами возвращается старший сын короля на земли свои, потому как ему предстоит смотреть в глаза матери и отца, чьего младшего сына он не вернул в стены замка, и поведать о чувствах юного омеги к про́клятому посланнику самой Смерти. Но перед Тэкгёном лежит камень преткновения созданной фрейлином лжи, которую принц может так же поведать своему королю – Дьявол отпустил Тэхёна в руки принца дальних берегов, и омега теперь находится в безопасности у того, кто был выбран королём Кимом супругом для своего сына. Поверит ли Тэкгён словам фрейлина, что рискует собственной жизнью ради благополучия своего принца? Позволит ли Дьяволу править любимым младшим братом, отберёт ли он свободу у Тэхёна? Всё это решится в то мгновение, когда Тэкгён сделает выбор: явить истину или следовать плану короля Севера. Но не одного Тэкгёна одолевают сомнения собственной совести, времени на которые остаётся ничтожно малым, потому как ворота королевства встречают того, кто остановил войну и кто способен её возобновить, если истина будет раскрыта. Юнги не способен сдержать своего искреннего восхищения от земель, что предстают перед его взором, бесконечные полотна снегов остаются далеко позади, меняясь своим ландшафтом на изумительные виды бескрайних вод, горизонт которых падает водопадом с самого края величественного замка. Юноша ранее не принимал во внимание титул принца, что нарекается наследником дальних берегов, но сейчас видит собственными глазами его владения, осознавая территориальное положение этого королевства. Фрейлин обещал своему принцу следовать за ним на самый край света, и если сказания о его существовании правдивы, то это определённо он. Цоканье копыт по каменной дороге, ведущей через поток вод к замку, сливается с грузным шумом вод, Юнги с изумлением смотрит на виднеющийся город, что стоит так же на воде и к которому ведёт ещё один каменный мост, осознавая, что это королевство становится неуязвимым в своём расположении – враги не подберутся к нему, если отрезать путь каменных мостов. Но мысли о нападении растворяются с пением птиц, восседающих на деревьях, растущих на выступающих из-за водопада скалах. Это пение несравнимо приятно на фоне клича беркута, оттого душа фрейлина обретает здесь успокоение. Слуги встречают вернувшегося из дальнего странствия наследного принца, Юнги взгляд уводит в сторону от них, ибо когда-то сам занимал титул не выше, и видит перед собой всю ту же протянутую ладонь, что удерживала его на протяжении пути. Хосок учтиво помогает омеге спуститься с коня, ловит в прыжке к земле, удерживает за талию и после сразу предотвращает всякую близость, делая шаг назад. Младший принц в его глазах обретает иное положение, избавляясь от прежнего равнодушия ради получения лишь власти. — Ваше Величество, — перед принцами в почтении склоняет свою голову статный юноша, видно, занимающий высокий титул, ибо его одежды не из дешевой ткани, а на поясе в ножнах покоится меч, — вам следует незамедлительно пройти к королю. На мгновение Юнги замечает во взгляде принца потрясение, будто страх смешивается с волнением, отчего омега прикусывает губу, ибо король дальних берегов встречался с младшим принцем короля Кима при личной встрече, зная воочию, как выглядит рождённый под Луной. От участи быть разоблачённым в своей лжи фрейлин смог скрыться, миновав торговое королевство, но здесь от взгляда короля не спрячется. — Ты, должно быть, сильно утомился после всего этого пути с Севера, — Хосок обращается к юному принцу, считая лучшим решением сейчас оставить его подальше от разговоров о Дьяволе и дальнейших планах. — Ро́уланд сопроводит тебя в почивальню, прошу, отдохни сполна, подле будут слуги, любой твой приказ не останется без внимания. Пожалуй, — Чон взглядом отдаёт распоряжение своему подчинённому, — Ро́уланд станет твоей тенью, если таковой приказ тебя не будет смущать. — Нисколько, ваше Величество, — незамедлительно заверяет Юнги, чувствуя облегчение от встречи с королём, которой не суждено случиться этим днём. — Хосок, — поправляет альфа, не находя причин использовать формальности, когда супружество благословлено их королями, — из твоих уст моё имя звучит величественнее, чем мой титул. Принц уходит прежде, чем на щеках светловолосого расцветает румянец, подобный утренней заре, от позволения называть наследника по имени. Юноше кружит голову, вероятно, от страха, что не отпускает с того самого момента, как Юнги увидел в отражении бледность некогда угольных волос, от дозволений и собственного титула. Омега поднимает ладонь к своему лицу, касается жара и замечает, что всё ещё находится в тепле чужого плаща. Всё это не для него – для принца Тэхёна. — Извольте пройти за мной, — молвит Ро́уланд, немедленно уводя светловолосого с площади в стены замка, дабы даровать ему покой. Юнги кивает, ступает первым, ибо слуги должны держаться позади своих властителей, и украдкой смотрит назад. Принц Хосок подпускает к своему трону вора чужой короны, лжеца не принадлежащего ему имени, посланника от самого Дьявола. Маленький фрейлин должен выведать для короля Севера слабые места королевства и отослать гонцом послание, чтобы ветер принёс его на ледяные земли, после чего Чон сдержит своё слово и придёт, дабы вернуть Юнги свободу. Дьявол придёт за отмщением к последнему принцу, что ступал на Север в замок его короля. — Прошу простить мне мои оскорбительные слова, — Роуланд открывает двери почивальни, не смея входить в неё без дозволения принца, и остаётся подле, убирая руки за спину, — но стоит ли мне немедленно позвать для вас целителя? Боюсь, вы выглядите довольно истощённым. — Я в порядке, — спешит заверить Юнги, стягивая со своих плеч тёплый плащ и протягивая его альфе, — прошу, верните его принцу. — Сию минуту, Светлость моего принца. Юноша заходит в почивальню и затворяет за собой двери, оставаясь в уединении от глаз слуг и принца. Он крепко сжимает ручку и касается лбом вертикальной поверхности расписного дерева, закрывая глаза, что сгорают от стыда всякий раз при виде почтения к нему. Юноше нельзя показывать свои истинные чувства, беспокойства, смущение, ибо принц обязан принимать всякие слова и действа от слуг как надлежащее, но фрейлину сложно держать осанку ровно, голову свою высоко, чтобы венец величия не спал с его выбеленных волос, и отзываться на чужое имя. Прохладный ветер раскачивает прозрачную занавеску раскрытого окна, Юнги взглядом осматривает просторные лазурные покои и мягкую постель с белыми простынями, от которых пахнет цветами, а на ощупь они гладкие, как руки принца, что всегда согревали ладони своего фрейлина. Юнги не забудет ту доброту, дарованную его единственным другом, оттого не отступит от собственного коварства, потому как не один он облачается в одеяния лжи. Старший из принцев торгового королевства предстаёт перед своим королём на одно колено, склоняет голову перед матушкой и сжимает свою ладонь, дабы собрать в себе силы сокрыть истину, чтобы явленное не нарушило планов того, кто так же склоняет свою голову перед Тэхёном, внимая каждому его желанию. — Я возвратился без брата своего, — молвит Тэкгён, поднимая очи на короля, — ибо принц Хосок дал клятву взять Тэхёна в супруги, и он её сдержал. В этот час ложь сливается воедино, чтобы истинный принц, поцелованный Луной, обрёл свою свободу.⚜⚜⚜
А Север встречает восходящую Луну, теряющую своё величие – оно ей более не надобно, ибо король возвратился в ледяные земли. Треск поленьев заполняет тишину покоя в зале с книгами, но не заглушает сердце, что всё ещё ожидает присутствия мужчины. Тэхён на танцующее пламя смотрит, оно его искушает поддаться на слабость тела от бессонной ночи, а принц продолжает ему противостоять, прислушиваясь к голосам в коридоре и ожидая услышать лишь один. Король сам его сюда привёл, попросил не уходить, ибо у него остались незавершённые дела, накрыл плечи юноши теплотой покрывала и развёл огонь, дабы согреть тело. Душу он согреет сам. В огне сгорает пергамент, Тэхён каждую начертанную букву прочёл и в душе эти слова отложил – письмо, написанное рукой брата, было принесено на Север самим Лордом, сохранившим ценное послание за пазухой. Чон не забыл о страданиях сердца юного принца, когда тот услышал весть о падшем старшем брате, взять птенца для встречи с ним не смог, вернуть на ледяные земли Тэкгёна тоже, оттого попросил он написать послание Тэхёну, дабы его душа нашла покой. И не распечатан был тот пергамент, Дьявол его содержимое не посмел прочесть, ибо желает он, чтобы чувства их были полны доверия. Тэхён подгибает колени к своей груди, умещаясь в одной стороне кресла, обхватывает их руками и отводит взор свой во тьму полок книжных – Альвева рассказала о плане, что предложил Юнги в ночи перед походом, о его смелом намерении и словах, что чернилами она питала пергамент. Фрейлин не смог найти в себе смелости явить эти слова лично, и просил не винить принца себя за выбор, сделанный самим Юнги, ибо такова была его воля. И он же заключил клятву с Дьяволом и смел просить, чтобы мужчина скрыл его намерения, не позволив юному принцу узнать об этом раньше, чем они покинут Север. Тэхён не может гневаться за это на Юнги, но ждёт того часа, когда они вновь встретятся, и уже тогда принц поможет бежать своему фрейлину из стен замка. Почувствовав мягкое прикосновение к своей щеке, что обогревает желаемой теплотой, юноша распахивает бледные ресницы, лицезрея перед собой мужчину, бесшумно подобравшегося под треск поленьев, дабы не потревожить покой сна, но птенец не поддался ему, ибо встреча желанна больше, чем сон. — Тебе надо отдохнуть, — вполголоса молвит Чон, не нарушая воцарившегося покоя под покровом ночи, — я провожу тебя… — Я слишком долго ждал вас, чтобы в конечном итоге предаться сну, — противится Тэхён, хмуря брови от нежелания вновь расставаться. — Опусти эти формальности, между нами нет титулов. Король, встав на колено перед омегой, снял всё своё величие, оставил за спиной трон отцов своих, силу приказов и корону – между ними ныне нет никаких титулов. Тэхён первым переступил через кости заповедей католиков, являя свои чувства к мужчине, с которым не стоял под венцом – на глазах у слуг сократил дозволенную близость и плакал, прижавшись к груди Лорда. И Чон ответил, не имея и доли сомнений в истинности этих чувств. — И прости мне вольности чувств, — смольноволосый опускает взгляд, не в силах более сопротивляться желанию, — но этой ночью я тебя не отпущу. Мужчина не ощущает никаких отказов, когда кладёт руку на талию юноши, заводя за спину, и притягивает его ближе, заставляя чуть сползти с кресла, а после несдержанно в порыве от длительной разлуки врезается в губы омеги. Сердце незабытым трепетом обливает жаром изнутри, Тэхён, придерживаемый за спину, хватается за плечи Чона, чуть раздвигает колени в стороны, дабы между ними не осталось преград, в то же мгновение ощущая, как его притягивают с подобного позволения, сминая в объятьях крепких рук. В тени замка, где ни одна душа их не увидит, юноша отвечает на страсть мужчины, его ладони медленно ложатся за спину, обвивают шею, Тэхён коротко втягивает носом воздух, когда Чон проникает языком внутрь, ненароком смущая принца от столь напористых действий. Опаляющие поцелуи вновь лишают всякого глотка воздуха, светловолосый не препятствует намерениям, но вздрагивает, когда ощущает, как горячие ладони проникают под ткани его одеяний, касаясь голой кожи спины. Юноша каждой клеточкой тела ощущает силу альфы, она его не должна пугать, ибо в нём заключена свобода, одно слово воспрепятствует всякому намерению, но Тэхён не может оставить это пугающее чувство, которое на протяжении одиночных ночей преследовало его в кошмарах. Для мужчины голод тела сравним по обычаю с голодом в пище, не имея наложника в походах, Лорд использовал иных омег, и Тэхён осознаёт, что он не должен препятствовать этим желаниям, а его сомнения служат преткновением. Он желан сердцем, но будет ли так же желан телом, если не сможет преодолеть собственную неуверенность. Хватка на одеждах смольноволосого усиливается, ткань мнётся в маленьких ладонях, а тело содрогается в бессилии перед страхом, когда Чон чувствует это и отстраняется, заглядывая в любимые янтарные глаза, что норовят под бледными ресницами скрыть слёзы. Мужчина их большим пальцем под нижним веком стирает и не даёт им пасть, как не допустит всякое падение своего птенца. — Не позволяй мне, если тебе не нравится, ты не мой омега, а мой возлюбленный, — молвит Чон, заставляя слушать его, потому как не желает отбирать ни доли свободы у Тэхёна, которой он только добился. — Я хочу уважать твои чувства, а не пользоваться ими. — Мне приятен каждый поцелуй, не причиняет боли ни единое касание, — в судорожном шепоте спешит заверить юноша, дабы не дать зародиться и мысли подозрений Лорда в чувствах к нему. — Я отдал своё сердце и душу, должен отдать тело, но близость всё ещё страшит меня… мне очень стыдно, что я не могу этого сделать, когда это нужно… — Ты ничего не должен, Тэхён, — твердит Чон, заставляя замолкнуть, дабы не продолжать предаваться терзаниям. — Этот страх не доставит удовольствия ни тебе, ни мне. Ты вкушаешь пищу, чтобы насытить тело, — мужчина касается светлых волос, убирая их с глаз юноши, — я тебя целую, чтобы заполнить душу. Ничего более я не задумывал. Через собственный страх и сомнения переступая, юный принц ступает по пути рядом с Дьяволом, идущим подле, чтобы направлять своего птенца. Тэхён сам подаётся ближе, каждое слово откладывая в своём сердце, ибо нет греха в том, что питает душу, и ладонями обхватывает мужчину за скулы, желая совершённого не меньше. Чон ему в этом не препятствует, даёт время преодолеть все страхи, жалея лишь о том, что позволил ему тогда сбежать – Судьба решила сломать омегу слишком рано, явив ему порочность грязных душ. Лорд покарал грешника, не оставил и следа его на земле своей, собственными поцелуями стёр нежеланные, всех сковал страхом, заклиная отводить взор от омеги всякого, кому до́роги свои глаза. Так кто продолжает внушать сомнения птенцу, заставляя его сокрушаться душой и проливать чистые слёзы? Чон выяснит это следующим днём, ибо этой ночью он предан лишь одной душе. Танцы пламени утихают с приходом глубинной ночи, тёплый свет бросает свои последние искры на розовые щёки юноши, что возлежит на руках мужчины, сидящего в кресле, его ресницы слегка подрагивают от бессилия перед сном, и Чон не тревожит эту душу. Его ладонь лежит на омежьей коленке, мягко поглаживает её без навязчивости и сокрытых намерений, выше не поднимается – Лорд придаёт близости иное значение, показывает, насколько она бывает невинна в своём истинном облике, и что самое простое касание способно даровать покой. Принца заставили бояться собственных чувств и любой страсти, поэтому ему простительна эта неуверенность. И Чон даст время, чтобы Тэхён сам избавился от неё, ибо его птенец уже обретает свою силу.⚜⚜⚜
Шум падающей воды врывается в сознание вместе с теплотой чужого прикосновения, юноша распахивает глаза и спешно садится, чувствуя, как с груди сползает белоснежное одеяло, а после замечая перед собой принца дальних берегов, чей взгляд обеспокоено касается спадающих с терракотовых глаз слёз. Юнги чувствует лёгкое щекотание на своих щеках, проводит по одной тыльной стороной ладони и ощущает влагу, всё ещё не понимая происходящего. — Всё в порядке. Рядом звучит мягкий голос альфы, заставляющий обратить внимание на то, что второй рукой юноша сжимает ладонь принца в непозволительном жесте, и, намереваясь в это же мгновение отпустить, Юнги чувствует, как Хосок накрывает его своей. Принц показывает, что ничего стыдливого в этом жесте нет, прекрасно понимая, каково это – просыпаться от кошмаров. — Ты так обессилел, что проспал два полных дня, — объясняет принц, задумчиво оглаживая ладонь омеги, сам того не замечая. — Прошу простить моё пребывание здесь, я беспокоился за твоё самочувствие, благо это оказалась не хворь. — Вам не стоит так беспокоиться обо мне… — Даже если наш союз выбран волей наших королей, я не могу оставаться к тебе равнодушным, — заверяет Хосок, замечая лёгкий румянец от подобного откровения, и опускает ладонь светловолосого, не стесняя его. — Скоро подадут завтрак, прошу, присоединяйся, если твоё тело вновь окрепло, или я велю подать всё сюда. — Я приду, — спешит заверить Юнги, сжимая в ладонях край постельных тканей. Слов прощания не звучит, принц ожидает присутствия юноши на завтраке, где беседа будет продолжена, и, как только двери покоев остаются закрытыми, Юнги падает обратно на подушку, полностью скрываясь под одеялом. Он слишком поспешил дать согласие на своё присутствие, позабыв, что не знает королевского этикета, прежде всегда задаваясь вопросом, для чего на столах у господ столько приборов, когда можно обойтись одной ложкой. Юноша неуверенно поднимается с постели и подходит к гардеробу, в котором для него уже приготовили королевские одеяния, подобно тем, что он выбирал каждое утро с Тэхёном, и только сейчас замечает, в каком виде он предстал перед принцем: петли, что удерживали рубашку, во сне ослабились и обнажили вырез его груди. Стыд в мгновение осознания вспыхивает на щеках Юнги, он хватает несчастные одеяния и сводит их до самой шеи, крепко зажмуриваясь в надежде, что простит ему это распутство принц, чей взгляд не опускался ниже очей светловолосого. В двери стучат, слуги ожидают, чтобы сопроводить ложного принца к столу, и Юнги покидает покои, всё же думая, что он немного захворал, потому как его сердце слишком громко бьётся в груди, точно изводясь в лихорадке. Фрейлины приводят светловолосого в порядок, возвращают ему здоровый вид, после купания нанеся на кожу крема и пахнущие масла, лицу не приходится придавать бледность, а щекам искусственный румянец, потому как омега всем этим обладает без прикрас. Затем ему помогают облачиться в белые одежды с голубыми лентами, символом вод, на которых стоит королевство, на шею опускают ожерелье, блестящее большими бусинами, кои Юнги видит впервые, и приводят в зал, где состоится утренняя трапеза с принцем. Волнение охватывает туго затянутую одеждами грудную клетку, юношу душат украшения, они будто начинают тянуть его к земле под весом своей тяжести, когда Юнги входит в просторный светлый зал и слышит за собой закрытые двери, оставляющие его наедине с принцем. Перед ним не такой длинный стол, как на Севере, за которым Лорд располагает подле себя приближённых, не такой, как в родном королевстве его принца, где восседала семья короля Кима. Здесь стол имеет круглую форму и стоит подле большого окна, за которым открывается вид на обратную часть владений, их неописуемые словами виды силы водопада, а расстояние между стульями ближе, чем когда-либо Юнги восседал с господами. Лишь с Тэхёном фрейлин восседал бок о бок, не имея ни стеснений, ни титулов между ними. — Прекрасно выглядишь, — учтиво дарует комплимент Хосок, отодвигая перед светловолосым стул и так же задвигая после восседания омеги. — Мы… будем одни? — интересуется Юнги, замечая, как альфа берёт салфетку со стола и расправляет её, укладывая себе на колени, и повторяет за ним. — Король болен, — отвечает наследник, — навряд ли он присоединится. Во взгляде юноши не заметно то облегчение от слов о хвори короля дальних берегов, но в душе Юнги благодарит Судьбу за выделенные для него дни, которыми правит ложь самозванца, ибо пока король не видит его, таинство остаётся сокрытым. Светловолосый украдкой наблюдает за действиями принца, повторяет за ним, не обращая внимания на разнообразие поданных блюд, эта роскошь ему не прельщает, потому как каждое действо принадлежит не ему, а истинному младшему принцу короля Кима. — Почему Чон так просто отдал тебя? Юнги поднимает взгляд на мужчину, не заметив прежде тяжесть дум, что одолевает его, покуда клятва Дьявола всё ещё не исполнена – Хосок живой душой ступает по земле Господней, когда должен быть предан Смерти. Юноша совсем ничего не знает о том, что произошло долгие годы назад, молва, которая ходила по землям, оказалась ложью, но и истины Юнги так и не узрел. — Это его план, — молвит светловолосый, потому как Лорд велел открывать для принца дальних берегов всё, что тот пожелает слышать, сокрыв лишь таинство собственного имени. — Оставить вас без поддержки иных королей, потому как их жизни ему не нужны. — Что ж, у него это недурно получилось, — звучит басистый голос позади, заставляющий Юнги с громким звоном уронить столовый прибор на поверхность блюдца и с замиранием сердца осознать, кто находится позади. — Отец, — Хосок устремляет свой взор на короля, — ваша душа пожелала компании? — Той компании, что желает моя душа, уже давно нет – никак не возьму в толк, почему я всё ещё просыпаюсь ото сна живым. — Отец! Старый король не удосуживает себя красивым речам и сохранению кровных тайн при чужом принце, медленно ступает до стола, прихрамывая на одну ногу, что шарканьем раздаётся за спиной светловолосого, и присоединяется к трапезе, не скрывая своего разочарования сыном. Хосок снова это стерпит, он смирился в распрях с королём, их приказы противоречат друг другу, и последнее слово остаётся за наследником. Но сейчас старый король вновь напомнил о том, что Чон хотел бы забыть – отец потерял компанию когда-то прежних королей, которых свергли собственные дети: Осберт, что выстроил свой трон на крови отца и обмане, будто его королевство угасало, Гильям, перерезавший во сне глотку своего короля и посоветовавший то же Рандольфу. И король Севера, что был убит из-за алчности порочных принцев, среди которых был собственный сын, Хосок. Когда-то у этих королей был союз, а их отпрыски разрушили всё своими собственными руками, навлекая на себя гнев посланника Смерти. — И что ты намерен делать теперь, оставшись без всякой поддержки? — интересуется король, касаясь вниманием светловолосого юноши, что прячет взгляд в белой ткани, устеленной на стол. — Вовлечёшь в битву торговое королевство? Кому действительно был нужен этот супружеский союз: Киму или тебе? — У нас единая угроза. — Отошли это дитя обратно, ему не место рядом с про́клятым принцем. Король нарекает собственного сына про́клятым, покуда по его душу придёт сам Дьявол, дабы свершить отмщение, и старец не желает препятствовать этому, ибо полностью принимает вину своего чада. — Не думаешь обо мне, подумай о Тэхёне, — Хосок свой голос усмиряет, пыл в уздах сдерживает, наливая напиток в чашу юноши, — его возвращение опорочат слухами, никто не осмелится взять в супруги того, от которого однажды отказались. — Я говорю не о Тэхёне, — молвит король, поднимая взгляд глаз, отяжелённых старостью лет, на юношу, что восседает меж господ. — Чьё ты дитя, юнец? Юнги в испуге поднимает голову к королю, обнажая перед ним свою истинную личность, с замершим сердцем переводит взгляд к наследному принцу, защиты его ищет, найти не может. Эта тишина давит на старательно собранный образ чужого титула, осанка ослабляется под гнётом лжи, взгляд более не несёт в себе притворного величия. Фрейлин теряет облик принца, в который был воплощён – его разоблачили. — Это уже не мои заботы, — молвит старый король и поднимается из-за стола, так и не притронувшись к завтраку. — Будь добр, Хосок, покончи со мной раньше, чем на твоих глазах это сделает Чонгук. Избавь меня от своего проклятия. Шарканье сапога медленно удаляется назад, никто из восседающих за столом не оборачивается, лишь Юнги вздрагивает, когда дверь хлопает в полной тишине. Юноша не понимает ничего из сказанного королём, страх от раскрытия его лжи заставляет глаза слезиться, и омега ничего не может с этим сделать. Он правда не желал обманывать последнего принца, но делает это во имя Тэхёна. Юнги поднимается, скрежет ножек стула привлекает внимание альфы, который устало трёт переносицу, не в силах изменить взгляд своего короля, покуда он и правда в замешательстве – Хосок не знает, что делать дальше. — Я могу всё объяснить… — Король перестал узнавать своего сына, что говорить о тебе… — одновременно с юношей поясняет Хосок, находясь в полном спокойствии от облачения омеги в одеяния лжи. — Его разум оставляет свою силу. Иной раз он забывает, что является королём, а следующим утром вспоминает то, что лучше бы позабыл. Юнги замолкает, осознавая, что Хосок не воспринял слова старого короля во внимание по причине помутнения его рассудка, решив, будто старец позабыл, как выглядит младший сын короля Кима. Судьба вновь протягивает маленькому фрейлину свою руку, помогает остаться на его предначертанном пути, не разрушая планов Дьявола. — Так, что ты намеревался мне объяснить? — слегка хмурится альфа, всё же услышав торопливо произнесённые полушёпотом слова. Судьба руку протягивает, а путь не освещает, из-за чего Юнги оступился, поспешив и не попробовав даже опровергнуть слова о своём титуле. — Тэхён? Зов чужого имени отклика своего не находит, Юнги почти раскрыл себя, сомнения уже могут закрасться в мысли Хосока, покуда омега слишком часто совершает ошибки. Юноша касается шеи, пытаясь ослабить мнимое удушье, и в бессилии собственного замешательства падает без чувств, слабо ощущая, как его успевают подхватить.⚜⚜⚜
За землями Севера бытует молва: от Дьявола не сбежишь. Но не всякий ведает, что его можно убить, пока он спит. Потому под постельными покрывалами, у изголовья, всегда находится кинжал при короле, который ныне не чувствуется ладонью, из-за чего сознание просыпается ото сна, возвращая мужчину в книжный зал. Чон потерял счёт времени, забылся в теплоте своей души, заполненной птенцом, что снова прижался к его груди, позволил себе ослабить бдительность и остаться вдали от всякого оружия, отойдя в сон в кресле иной комнаты. Смольноволосый стягивает с себя покрывало, которым был старательно укрыт, и отстраняется от спинки, ощущая, как за спину падает подушка – Тэхён не посмел будить мужчину после долгого странствия, но придал телу комфорт, принеся из почивальни мягкость подушек и покрывала. Но не это тепло обогревает душу короля Севера. Смольноволосый поднимается из кресла, чувствуя усталость, что заманивает вернуться под власть сновидений, противится ей, покуда желание увидеть своего возлюбленного куда сильнее слабости тела, и покидает зал, оставляя в этих каменных стенах близость их чувств. В крыле этой части замка глухо, тени никто не тревожит светом факелов, фрейлином вновь наложен запрет – никто не должен тревожить покой короля. Приближённые вновь оповещены о важности дел, и лишь некоторые из них ведают, что мужчина восстанавливает свои силы сном. Слуги, что замечают Лорда, тут же спешат доложить об этом главному фрейлину, Чон на них не смотрит, но помнит о донесении про слухи, что снова окутывают замок, обличая его птенца во лжи своих чувств к королю. Мужчина не потерпит подобных слов, ему ничего не стоит выгнать из замка всех слуг и доверить главному фрейлину сбор новых, оттого это и будет первым приказом в этом дне. Заслышав голос, что сопутствует ему долгие годы всей своей жизни, Чон останавливается в одном из коридоров, направляя свой взор в сторону церемониального зала, откуда доносятся бас Вигмара, смех целительницы и любимый голос птенца. — Не страшись оружия, — молвит Вигмар, раздвигая руки в стороны и являя своё безоружное состояние, — просто нападай. — Побереги свои годы, старик! — улыбается Альвева, восседая на ступени, возле трона короля, и наблюдая за поединком лучшего воина Севера и возлюбленного Лорда. Молвил Чон просьбу обучить Тэхёна владением оружия, покуда ни лук, ни меч не по силам ему, потому Вигмар учит держать в руках кинжалы. Иным этого не доверено. В ладони светловолосого вновь лезвие, остротой своей не уступающий любому мечу, в янтарных глазах сомнение, и это не страх перед оружием – Тэхён боится задеть Вигмара. Но мужчина перед ним полон уверенности и уверен, что лучшим обучением является настоящее сражение, он этому Чона обучал, не жалел его, покрывал юношескую кожу царапинами. Всё же меч смольноволосого научила держать Судьба, пославшая его на битву. Тэхён ощущает усталость в своём теле, данных часов сна оказалось мало, его силы не восстановились после длительного ожидания, а ему ещё ни разу не удалось и близко подойти к Вигмару. Юноша перекладывает оружие в другую руку, смачивает от волнения губы и делает первый шаг, но и это нападение терпит неудачу, когда Вигмар отходит в сторону, уклоняясь от удара и не позволяя светловолосому задеть себя. — Ты нападаешь без цели, — молвит мужчина, заметив, в чём главная проблема принца. — Клинок не найдёт своей плоти, если просто размахивать им. Юноша это уже слышал, наложник твердил о том же, но Тэхён не тот, кто будет нападать, не тот, кто должен омывать свои ладони в чужой крови. Он никогда не преследовал цели забрать чью-то жизнь. Но ему придётся. Сделав глубокий вдох, омега замечает взгляды, что падают ему за спину, оттого незамедлительно оборачивается и чувствует сильную хватку на своём запястье руки, в которой он держит клинок, что снова едва не пронзил плоть. Сердце юноши замирает, его взгляд поднимается с грудной клетки мужчины выше, касается контрастных глаз, и Тэхён осознаёт, что любое оружие в его руках всегда будет желать единой крови, попадая точно в цель. Кинжал навеки будет искать лишь сердце Дьявола. Чон ослабляет хватку на запястье Тэхёна, но руки его не отпускает, поднимает её, подводя остриё к своей груди и разжимает ладонь, более не препятствуя всяким намерениям. Дьявол уже давно отдал свою жизнь в распоряжение маленького омеги, и являет тому доказательство, предоставляя второй шанс. — В этот раз целься в сердце. Молвил Чон клятву свою, если ему суждено будет нести расплату за кровь, он примет смерть только от руки Тэхёна – его жизнь в руках птенца. Сам король Севера вручает оружие маленькому омеге и предстаёт перед ним, обнажая свою незащищённую грудь, чтобы тот клинок пронзил сердце. И в церемониальном зале раздаётся звонкий удар падшего оружия, Тэхён хочет сделать шаг назад, отойти от смольноволосого, дабы не поддаваться чуждым искушениям, но ему не позволяют отстраниться, успевая взять за ладонь. Чон преклоняет колено и незамедлительно касается губами любимых рук, ибо всякие извинения должны быть искренними, принимая даже малую вину за неисправимый грех – так учила принца его королева. И в это мгновение мужчина осознаёт значение её слов. — Прости, я напугал тебя. Кто на белом свете видывал, чтобы Дьявол, преклоняя колени, молил о прощении? Чья магия сокрушает посланника самой Смерти, коего боится всякая живущая душа? Кто посмел проникнуть в сердце про́клятое и подчинить его своим приказам? — Я не возьму более в руки ни единого оружия, если оно ищет лишь одну плоть! Клятву молвит Тэхён, пугаясь и мысли о том, что снова мог омыть свои руки в крови того, кому отдал своё тело, душу и сердце. И Чон поднимается в полный рост, забывая про усталость собственного тела, покуда душа его полна сиянием янтарных глаз, и молвит своё последнее слово: — Тогда будь рядом, птенец, чтобы я был тем оружием, что защищает тебя. Да будет так, ибо Тэхён не выдержит более всякой разлуки. — А передо мной не желаешь просить прощения? — молвит дядюшка. — Я тоже напуган твоим действом. Вигмар протягивает Альвеве платок, дабы утереть её слёзы от свидетельства той любви короля, о которой складываются новые легенды Севера, и поднимает клинок, что был выпущен из рук омеги – не стоит ему держать таковое зло, когда в его ладонях покоится сердце короля. — У тебя нет обязанностей? — Чон взгляд свой устремляет на дядюшку, вновь ощущая ту интонацию, с которой тот его гончей называл. — Поезжай к мастеру и закажи у него зеркала во всю стену этого зала – Альвева так долго предавалась мечтам о бале, так займись этим. И вели Эверарду и Яну собрать всех слуг в зале совета. — Да, Лорд, — с мягкостью в голосе подчиняется Вигмар, не препятствуя уходу короля и его возлюбленного. Дева поднимается со ступени, её огненные волосы спадают за плечи, когда она подходит к мужчине и останавливается рядом, не веря в смысл услышанного больше, чем в то, что Дьявол назвал её по имени – Лорд запланировал празднество, которое очень давно не видывал Север. — Однажды, ты сказала, что желала бы знать, как выглядел Север в его расцвете, — Вигмар не прячет свою улыбку, касаясь кольца на своём пальце, что было подарено его сестрой. — Смотри внимательно, ибо Виида в глазах короля была такой же, как Тэхён. Околдовавшей сердце Севера. Хлопот крыльев беркута уже не пугает своей внезапностью, Тэхён обращает внимание на птицу, что прячется во мраке высоких потолков, только после её клича, приветствия хозяина, и после не поднимает головы, потому как знает – без приказа Валькирия не имеет своей силы. Но юноша замечает, что король не следует к залу, в который велел созвать слуг и своих приближённых, оттого останавливается, не делая и шагу в том направлении, куда хочет увести его мужчина. Увести птенца подальше от крови грешников. — Почему я не могу пойти с тобой? Чон останавливается, заслышав в голосе юного принца непонимание, Тэхён не имеет намерения идти против слова мужчины, но хочет слышать объяснения. Он не просит всякого отчёта от короля, не капризы избалованности принца заставили остановиться, а побуждение узнать своё место и сколько ещё останется сокрытым от него. — Я собираюсь наводить порядок в своём замке, — без утаения отвечает Чон, — но твоё присутствие обременит это действие – ты будешь чувствовать вину за души, которые заслуживают наказания. Тэхёну несложно понять, почему приказ коснулся лишь двух приближённых и чьи души находятся в их власти. Он вспоминает происходящее в отсутствие короля, когда его облачали в одеяния лжеца, намеренного управлять чувствами Лорда, и осознаёт, каковы намерения, при которых необходимо отсутствие юноши. — Но слугам положено распускать молву… — Об этом я и говорю, — Чон возвращается к Тэхёну, не позволяя образовываться между ними ни единому расстоянию, и касается светлых прядей, убирая их за ухо. — Ты не должен чувствовать вину за выбор тех, кто позволил себе опорочить твоё имя, а я не потерплю неуважения к тебе. Птенец должен научиться понимать, что за всякое действо будет воздано по тяжести греха. В родном королевстве его просто заперли в стенах замка, заставили поверить в чистую, мирную жизнь, не явив её истинный лик коварства, лжи и лицемерия. Тэхён не виноват в том, каким его взрастили; посаженный в клетку птенец не согрешил, пожелав узреть истинную свободу. И его ещё можно спасти от оков предписанного рода, направить на собственный путь и позволить жить так, как хочет того сам юноша. — Но дело не только в слугах, — Чон в любимые глаза смотрит, их любопытный взгляд не оставляет никакого гнева внутри, и мужчина медленно выдыхает, не в силах противостоять собственным желаниям. — Почему я узнаю об этих проблемах от других, но не от тебя? Каково бы ни было твоё намерение, даже если из чистых побуждений ты предпочтёшь смолчать – говори обо всём. Я не потерплю тайн от тебя. Тэхён опускает взгляд в полы, ибо ему всё ещё есть, что скрывать. Стыд не заставляет себя ждать: юноша требует от мужчины ответов, всякий раз проявляя своё упрямство, дабы добиться желаемого, но сам позволяет проблемам оставаться в тени замка. — Да, — в подчинении соглашается светловолосый, — мой Лорд. Чон опускает ладонь к подбородку омеги, заставляет чуть приподнять голову, сохранять своё величие, и касается большим пальцем нижней губы, мягко проводя по ней. — Из этих уст, я хочу слышать лишь своё имя. Не желает, чтобы титулы были между ними даже в словах. Когда-то Дьявол похоронил имя своё в могиле падшего короля, никому не позволял использовать его, ибо другие не могли произносить с той же теплотой и любовью, что королева и король. Но нашлась душа, из чьих уст звучание его ласково, даже когда было открыто оно в слёзных мольбах, громко, будто прежнее прикосновение, что имело силу остановить пыл мужчины, и наполненное искренними чувствами. — Покорми Валькирию, — просит Чон, не желая заставлять ждать себя в одиночестве глухих стен, ибо не может взять его с собой. — Ей надо набраться сил перед прогулкой. — Мы выйдем в город? — с искрой надежды в сияющих глазах спрашивает Тэхён, ибо выход с Яном представился юноше не таким чарующим, как прогулка с мужчиной. — Ты должен видеть, как преображается Север в празднество. Тэхён слышал беседы о предстоящем важном для народа Севера событии, но не уделял этому внимания, ибо думы его занимал лишь король, возвращения которого так ждал юный принц. Прежде, юноше не удавалось побывать на празднествах королевства, когда весь город украшали в яркие ленты, а на площадях устраивали представления, светловолосый наблюдал за толпой лишь из своего окна, мечтая однажды оказаться среди всех тех людей, чьи лица озаряли улыбки. И вот Чон приглашает показать Север в его величии без мрачной молвы, такой, каким наследный принц его запомнил до сокрушения последнего короля. Но пока воодушевлённый предстоящей прогулкой Тэхён спешит вернуться в коридор, где под потолком восседает повелитель небес, дабы накормить его своей рукою, в зале совета вершится суд над грешниками, для которых нет снисходительности в глазах короля. Ян и слова в защиту своих слуг не молвит, с пустым безразличием на них смотрит и покорно принимает приказ от Лорда собрать новых. Его подозрения не оказались напрасными, слишком уж тихими были этим утром слуги, что твердило только о том, что Лорд прознал про молвы о юном принце. Лишь одного касается взгляд, обнажая в глазах неподвластное разуму, главный фрейлин это прекрасно скрывал долгие годы, но ныне волнения слишком сильны, чтобы оставаться в тени души. Эверард стоит непоколебимо перед гневом короля, бесстрашно ждёт своей очереди, не скрывая собственного коварства перед тем, кому принадлежит его сердце, и незаметно усмехается, когда мужчина распускает собрание. Глупый птенец не рассказал о ране, нанесённой наложником, а Чон её не видывал своими глазами, ибо не прикасался блудными руками до невинного в этой ночи. Эверарда не злит, что Лорд не пришёл к нему, когда как делал это после всякого похода, для рыжеволосого это отличный повод напомнить юному принцу его место. — Позволь уточнить, — молвит Ян, оставшись с наложником в тишине зала советов, — чему ты так радуешься, когда следующий, кто предстанет перед Лордом, будешь ты? — Но пока я всё ещё здесь. Эверард даже не пытается скрыть осознание своей неизбежной гибели, его не пугает, что с ним может сделать Лорд, узнав о покушении на своего возлюбленного, и останавливаться наложник не желает, покуда он всё ещё здесь. Он способен изменить всё, и ему осталось совсем немного. — Ты мог бы остаться в замке, как приближённый короля, но ты теряешь и эту благосклонность в глазах Лорда своими выходками, — Ян поворачивается к наложнику в надежде увидеть хоть каплю понимания, но видит лишь то же. — Ты безумен. — Разве не это тебя так привлекает во мне? Эверард улыбается, чисто и счастливо, хотя причина этой улыбки – грешные намерения, и уходит, убирая руки за спину, ведь ему необходимо выполнить приказ Лорда до его возвращения. Ян понимает, той стрелой Эверард лишь проверяет, насколько далеко ему позволят зайти, истинные намерения он копит в себе, обдумывая каждый свой шаг. Только наложник ошибочно полагает, что Тэхён стоит на месте, но его шаги сопровождаются самим Дьяволом. Светловолосый юноша сталкивается с непреодолимым препятствием в виде силы своего слова – беркут слишком высоко, а призвать его у юного омеги не получается. Не ведает он иного приказа, кроме одного. И оно служит Смерти. Тэхён поздно осознаёт, что просьба эта не рассчитана на успех, ибо Чон с самого начала знал, что птица останется непокорной. И поручено было сие задание лишь для отвлечения, потому как Валькирия срывается вниз только после свиста, принадлежащего хозяину птицы. После Чон с особым удовольствием кормит своего птенца, пока тот протягивает птице кусочки мяса со своей ладони, приручая хищника, как приручил Дьявола. И мужчина сдерживает своё слово, приказав приближённым не беспокоить их до восхода следующего Солнца – король оставляет свою корону в замке, отправляясь со своим возлюбленным к простому народу. Валькирия вновь исчезает в небе, не тревожит души, что готовятся к большому празднеству, что сопровождается дорогой, светящейся свечами, украшенными окнами, домами и дивными запахами сладостей, от которых кружит голову. Тэхён ярким взглядом осматривает улицы, через которые они проходят, засматривается на юнцов, что утаскивают у взрослых приготовленные маски богов и бегают с ними, пугая младшеньких. День близится к вечеру, Солнце совсем скоро начнёт склоняться к горизонту, а Север готовит празднество к ночи. — Неужели приготовления запоздали настолько, что празднество будет проведено в ночи? Тэхён оборачивается к смольноволосому, что направляет своего птенца на скалы северные, дабы показать ему рассвет, и не понимает, почему к ночи мужчина обещает явить ему утреннюю зарю. Чон останавливается, оборачиваясь к омеге, который спешно прячет свои ладони в карманы – всё ещё смущается являть свои чувства на глаза чужие. — Это празднество в честь самой длинной ночи года, — молвит Чон, натягивая на щёки юноши меховые одеяния, дабы холод не колол мягкую кожу своими поцелуями. — Сегодня народ ожидает возрождения Солнечного короля, который согревает замёрзшую землю и пробуждает жизнь в семенах. Мы воздаём природе благодарность, ибо она питает нас своими плодами. — Почему я ни разу не слышал и молвы об этом, — янтарный взгляд опускается в пуховое одеяние земли, юноша задумывается над богами этого народа и Господа своего отца. — Потому что на иных землях этот день отдан Рождеству. Тэхён поднимает бледные ресницы, оборачивается к замку и понимает, что он забыл про тот день, который ждал на протяжении всего года и о котором забыл, пребывая на Севере. Он здесь так давно, что дни беспощадно стёрли месяца, подведя время к царствованию зимы. Дальнейшую дорогу юноша внимает сказаниям Севера, вникает в верование народа ледяных земель, богов его короля, не находя в них проклятий и мрака. Здесь, в самую суровую пору, самое тёплое время, когда души объединяются в единую семью, и двери домов распахиваются для гостей, когда в самое страшное время суток врывается веселье и счастье. И забравшись на подножье скал, откуда открывается вид на величественный Север, устремляющийся в небеса замок и белые бескрайние поля Хёда, Тэхён видит рассвет земель. Солнце падает за горизонт, а Север зажигается огнями, призывая Солнечного короля в самой длинной тьме ночи. — Смотри внимательно, птенец, — шепчет Чон, прижимая Тэхёна к себе спиной, дабы не позволить ему упасть, — ты должен знать, как выглядят твои владения. Ибо Тэхён, нарекаемый прежде супругом Дьявола, таковым становится на самом деле. Вторым королём Севера. Юному принцу было предписано родом стать тенью королей, в его руках не было ни толики власти, лишь титул принца даровал ему уважение в глазах народа и слуг, но его приказы никогда не имели своей силы. А Чон лишает себя титула рядом с ним, нарекает возлюбленным, дарует силу слова, подчинение своей верной птицы и приближённых, ничего не прося взамен. Дьяволу не нужно ни одно богатство белого света, ибо его единственная страсть — маленький любопытный омега. В городе, где начинается празднество, Тэхёна встречают люди в причудливых масках божеств, некоторые из них пугающие, высеченные из дерева гримасы являют мощь богов, но юношу они не смогли запугать, ибо он знает, что позади него следует сам Дьявол. Проходящим предлагают пряный сидр, напиток обогревает в хладную ночь, но Тэхён его не спешит пробовать, ибо тепло ему даруют чувства. Чон ведёт светловолосого в самое сердце своего народа, по пути их окружают уже знакомые юнцы с корзинками, сплетёнными из вечнозелёных растений и стеблей пшеницы, которые представляют бессмертие и урожай, и протягивают юному принцу и королю подарки в виде сладкого яблока с гвоздикой, олицетворяющие Солнце. Чон подмечает, с каким аппетитом юноша собирает сладкие яблоки по пути, как облизывает свои губы, делясь набранным добром с ним, сколько счастья в тех глазах, в которых более нет слёз. Подобравшись к площади, где простой народ устраивает представления, передавая через танцы и песни сказания Севера, Чон тянет Тэхёна в сторону близ стоящей таверны, поднимается с ним на верхний этаж, где расположены почивальни для путников, и выводит омегу на балкон, представляя ему открытый вид на площадь. Юный принц облокачивается локтями на перила, завороженно наблюдая за торжеством, в отражении его глаз мерцают огни, мелькающие в руках переодетых людей в божеств, а рядом, в согревающих объятьях, звучит шёпот, поясняющий каждое представление. Тэхён забывается, словно он опустошил полные кружки хмельного, его душу охватывает трепет и восторг, юноша проникает в сказания, они становятся для него словно родными. Хоть юный принц и потерял то детство, когда юнцы пугают младшеньких, бегают среди народа, поедают сладости и стоят в первом ряду возле представлений, Чон дарит ему эту свободу сейчас, но лишь подле себя, чтобы птенец не звал его, когда Дьявол этого не слышит. И в глубокой ночи, возвращаясь обратно в замок, кажется, Тэхён видит старца, одиноко наблюдающего за празднеством, но юный принц не тревожит его чужим вниманием – пусть Солнечный король наслаждается гостеприимством, оказанным для него народом Севера. — Я мог бы и сам дойти, — проговаривает Тэхён, пытаясь унять дрожь в теле и стучание собственных зубов от сковавшего его дыхания Хёда, вопреки своим словам прижимаясь к телу мужчины, который несёт его по замку в своих руках, и прячет между ними ледяные ладони. — Однажды ты поймёшь, какое это счастье, носить своё сердце на руках, — Чон щекой касается светлой макушки, ладонью проводит по спине юноши, осознавая, что сейчас его слова не имеют для Тэхёна значения, но придёт то время, когда омега осознает их смысл. В этот поздний час замок пустует: Чон разогнал большинство слуг, оставшиеся покоятся в своём сне или ушли в город на празднество, не имея никакого запрета от короля, а Валькирия занимает своё излюбленное место у потолков, провожая тёмным взглядом своего хозяина. Тэхён не сразу замечает, что направление их пути лежит не к покоям короля, подозрения проявляются лишь при чувстве непривычной теплоты, окутавшей пространство вокруг, а сознание вновь возвращает ясность, когда юношу ставят на прогретые полы, являя место, куда Лорд принёс его. — Снимай одежды, — приказывает Чон, первым избавляясь от тёплой шкуры на своих плечах. — Но я… — Или я сам займусь этим. Нет в намерениях мужчины и доли пошлости, Тэхён понимает, что велено было Лордом приготовить для них купальню, иные души не посмеют прийти сюда, а горячая вода обогреет тела, снимая всю усталость после тягостных дней ожидания. Юный принц прежде лишь раз оголил себя перед мужчиной, то было ненамеренным действом, покуда юноша просто не ведал, что в той реке ранним утром он был не одинок. Бледные ресницы взгляд прячут в стороне, когда ткани спадают с груди Чона, являя украшенное шрамами тело, Тэхён дрожащими от неотпускающего хлада пальцами цепляется за шнурки верхних одежд, решая не испытывать чужое терпение, и украдкой отводит янтарь к обнажающимся крепким бёдрам мужчины. — Кажется, мне становится дурно, — юноша с непреодолимым усилием отводит взор, чувствуя жар, опаляющий щёки. — Мне лучше уйти. Тэхён не успевает сделать и шагу по направлению к дверям, как его хватают за ворот позади и одним движением вниз стягивают с рук верхнюю накидку, оставляя омегу в одной рубахе. — От Дьявола не сбежать, — вновь молвит Чон, аккуратно подхватывая пуговицы и высвобождая их из плена. — Не для того, кто имеет власть собственных желаний. Тэхён голову отклоняет в сторону налитой в купальни воды, пытается удержать взгляд на свечах, что стоят в округе, и благоухающих лепестках, плавающих на поверхности, не сопротивляясь намерениям смольноволосого, когда тот не спеша стягивает последние ткани. И почувствовав неприятное, почти болезненное ощущение, юноша не успевает заслонить рукой шрам на своём плече, как его ладонь перехватывают, заставляя не скрывать ранение, полученное пущенной стрелой в возлюбленного короля. Тэхён должен был явить истину в то же мгновение, когда мужчина заверил, что не потерпит никаких тайн от него, но утаил имя грешника. И вопреки всяким ожиданиям о раскрытии имени той души, что посмела направить оружие на юного принца, в тишине покоя ночи звучит иной вопрос, ответ на который не ведает сам Тэхён. — Почему ты продолжаешь умалчивать о его вине? — Чон касается согнутым пальцем подбородка светловолосого и заставляет посмотреть на себя, ибо знает имя грешника. — В этой ране лишь моя вина. Ибо когда власть была в его руках, Тэхён продолжал сомневаться в ней, передав её другому. Юноша прикрывает ладонью не своё обнажённое тело, а рану, которая для него приносит стыда больше, чем неприкрытая душа, он не сожалеет о скрытом, ибо считает, что виноват в этом сам. Но даже при собственных думах, Тэхён не понимает, почему зная о коварных желаниях Эверарда, ненависти к юному принцу, Лорд не изгоняет его из замка. Неужели роль наложника в королевстве Севера так важна, что ему простительны эти действа, когда другие пропадают бесследно, искупляя грехи собственной кровью? Или причина в его истинном титуле, ведь Тэхён не ведает, как угодить мужчине – желанный лишь сердцем, но не телом? — Ты желаешь ещё что-то мне сказать? — намеренно спрашивает Чон, не поддаваясь пылу своего гнева, ибо сейчас он не уйдёт от глупого птенца. — Он ведь нужен тебе, — вопреки собственным раздирающим чувствам молвит юноша, не забывая ни единого слова змея коварного, кто продолжает внушать ему сомнения. — Я не могу… — Тэхён запинается, пытаясь произнести те слова, что режут душу от одной только мысли о них, — того, что может он… — Замолчи, — требует Чон, несдержанным рыком прерывая эти слова и ненарочно заставляя юношу вздрогнуть от испуга. Тэхён прежде не был таким, его стойкость невозможно было разбить о самые острые скалы, он не позволял слезам обнажаться перед самим Дьяволом, сохраняя величественную осанку и заставляя восхищаться тем, кого надо было ненавидеть. Но прежде юный принц не был так ранен истинной жизнью, не был сломлен предписанным его родом предназначением, не был так уязвим, имея чувства к мужчине. Ему позволительно сейчас не понимать вещей, скрытых за стенами своего замка, и сомневаться в себе, когда прежде всю жизнь под ноги ему постилали белые ткани. Иметь слабость перед своим сердцем и сомневаться в собственной власти. Позволительно прятать свой взгляд, что вновь заполняется слезами, ибо приказ замолчать воспринимается им как гнев, а не как намерение не позволить произнести ужасные слова. — Глупый, — шепчет Чон, обхватывает щёки светловолосого и притягивает его ближе, не позволяя слезам обрести свою силу, — глупый птенец, мне никто не нужен, кроме тебя. Мне не нужен твой титул, твоя власть на иных землях, как сына короля, не нужны от тебя наследники, потомство – это не обязанность. Я никогда не потребую приносить всякие жертвы в угоду мне и моим желаниям. Тэхён тянется к мужчине сам, скрываясь у груди, под крылом Дьявола, прижимается к крепкому телу, не страшась близости с ним, ибо понимает власть собственного слова и истинных чувств Чона, которые не позволят навредить ему. Про́клятый взор падает на него лишь с теплотой, всякое касание к нему ласково и нежно, юный принц воспринял бы раньше подобные действия за лесть и угодничество, но сейчас осознаёт, что он просто любим. Буйство чувств усмиряется, никто ныне не желает продолжать беседу, эта ночь не должна закончиться слезами, души покоя жаждут, оттого нет более сопротивлений, когда последние одежды спадают на тёплые полы. Тэхён ступает за мужчиной, не спеша заходить в горячую воду, его губы вновь поддаются терзаниям, но не от боли души – от волнения и былого смущения. Пусть птенца смущает его нагое тело, чем мысли, что оно может быть нежеланно мужчиной наряду с бывшим наложником. Чон опускается по ступеням в воду, оборачивается и протягивает ладонь юному принцу, чувствуя робкое ответное прикосновение. — Я смотрю тебе в глаза, — заверяет смольноволосый, чтобы хоть немного облегчить смущение юноши. — Но того же не могу делать я, — признаётся Тэхён, ибо его взгляд не может уцепиться ни за что иное в этих купальнях. На лице Чона на мгновение появляется улыбка, ему нравится откровенность юноши, который не может скрыть своего восхищения и любопытства, его щёки неприлично порозовели, и Лорд готов поверить, что это только из-за жара в купальнях. Горячая вода обволакивает тело, по рукам пробегают заметные мурашки, для Тэхёна здесь слишком глубоко, вода скроет по самую макушку, если он осядет, оттого Чон без всяких слов притягивает светловолосого ближе, усаживая его на своё бедро. Юноша не успевает и возразить, но не противится действиям, когда мужчина подхватывает его ноги и укладывает их на второе бедро, проводит под водой по голени, вновь прикосновениями успокаивает, позволяет привыкнуть к этим чувствам, когда между телами нет ни одной из тканей. Тэхён сжимает под водой пальцы своих рук, тепло обнажённых тел ощущается сильнее, чем забирающая усталость вода с лепестками, за которыми хоть немного можно скрыться. Юноша нерешительно наклоняется, облокачивается плечом на грудь смольноволосого, закрывая глаза, дабы взор не смел питать силой грешные мысли, и чувствует, как мужчина касается щекой его макушки. Явлено птенцу, обнажённость – не предвестник греха. Нагого тела не стоит смущаться, не становится омега порочным, когда желание тела совпадают с зовом сердца, а голос разума не препятствует им. — Когда я вышел на лёд, думал о том, почему за мной не приходит мой король, — признаётся Тэхён, чувствуя, как движение ладони Чона прекращается, внимая словам своего птенца. — Почему он не пришёл, как только обнаружили моё исчезновение, когда ещё нас не разделяли далёкие земли. Стало быть, я и вправду не представляю в его глазах ценности. — Страх перед проклятьем слишком велик, чтобы бездумно броситься в погоню за Дьяволом. Лишь настоящие глупцы останутся глухи к молвам и предстанут перед про́клятым… или те, для кого твоя жизнь ценнее их собственной. Тэхён сам видывал тот страх в глазах людских душ, как только беседы касались тьмы с Севера, служители господни Чона называли посланником Смерти, Дьяволом, искренне веря в его бессмертие, силу и ярость. Но никто не пытался выяснить, откуда пошла эта молва, и что произошло на самом деле. — Но почему ты не откроешь свету истину? — юноша опускает ладонь на руку мужчины, что покоится на его колене. — Это же неправда, никакого проклятья нет, твой народ не страдает в муках, нет здесь горя и стонов боли, ты не Дьявол… — Мне достаточно того, что ты об этом знаешь, — молвит Чон, оглаживая пальцем внутреннюю сторону бедра омеги, не поднимая ладони выше. — Пусть для иных душ я останусь посланником самой Смерти. Пусть страх перед проклятьем сковывает их души – только так они не посмеют прийти сюда и не решатся разлучить нас. Их страх – это твоя безопасность. — Но что, если мой король всё же придёт за мной? — Пока истина скрывается в руках твоего маленького храброго друга, никто не ведает, что ты по-прежнему остаёшься на Севере. Ибо сердца короля и королевы зажглись надеждой, уверовали в спасение от заточения и полагают, что юный принц Тэхён находится подле принца Хосока в его собственном королевстве. — Тогда я хочу остаться здесь не просто, как возлюбленный короля, — юноша отстраняется от смольноволосого, дабы явить ему всю решимость своих слов, подтверждая их взглядом без доли сомнений. — Возьми меня в супруги, пусть молва, что была явлена для варваров, облачится в истину, даруй мне знак, как принадлежащему тебе. Пусть сам О́дин станет свидетелем наших чувств. — Разве не ты бежал от предписанного твоему роду предназначения? — Я бежал от того, кто не был любим сердцу. Венчание перестало быть для юного принца оковами Судьбы, потому как желанно оно искренними чувствами в его сердце. Дитя Луны жаждет стать супругом самого Дьявола. — Тебе следует осторожнее выбирать свои желания, — вновь молвит Чон, обхватывая птенца за талию, и притягивает его ближе, нарушая спокойствие водной глади. — Не желаю ни с кем делить тебя, — отчаянно шепчет Тэхён, дрожащими от непреодолимых чувств ладонями обхватывая мужчину за скулы, — желаю… навеки править лишь тобой. Ибо птенец знает силу собственных желаний, которым подчиняется сам посланник Смерти. В этот момент Тэхён позволяет всё, как возлюбленный короля, отдаёт своё сердце, не скрывает наполняющих его чувств, подаётся навстречу поцелую, упуская тот момент, когда разум всё ещё правил, ибо сейчас он не имеет никакой власти. В сердце юного принца никогда не было столько жадности, но она проснулась от длительного ожидания своего времени, вгрызлась в мужчину, умоляя надеть венцы на их головы, чтобы ни одна душа не могла более рассчитывать и на взгляд Дьявола. Чтобы все остальные потеряли свои титулы рядом с супругом короля. Огонь факелов к рассвету слабеет, последним своим тёплым светом освещает коридоры замка, где можно заметить искрящуюся дорожку капель воды, уходящую к покоям короля. Там, за дверью, не грех – истинные чувства обретают свою силу, с жаждой править разгорячают тела, необсохшие после горячих вод купальни, во тьме сумерек даруя волю всем желаниям. Поцелуи обрываются на короткие мгновения в необходимости сделать вдох, Тэхён готов отказаться дышать вовсе, лишь бы не прерывать это исступление, перебирает смоляные пряди мужчины, который сбрасывает те ткани, в спешке накинутые в купальнях, вновь прикасаясь к желанному обнажённому телу и пальцами собирая его жар. Эти сильные руки оглаживают талию, сминают изгибы, спускаясь ниже, притягивая ближе и заставляя омегу выгнуться навстречу, почувствовав своим нагим телом чужое. От этого в животе что-то будто болезненно тянет, но в то же время приятно и страшно. Юноша смущён до безумия, но так же сильно влюблён, оттого подчиняется сбитому шагу, ведущему к постели, позволяя уложить себя на поверхность ложа, и заглядывает в контрастные глаза, находя в них страсть к нему. Трепет вновь возвращается нежным поцелуем, Чон будто протрезвел от собственных чувств, что нахлынули на него с признанием птенца, подхватывает губы юноши, извиняется за свой пыл, облокачиваясь на руки и возвышаясь над хрупким телом. В свете падающей за горизонт Луны омега ещё прекраснее, влажные волосы, раскинутые на белых тканях, переливаются в бледно-лазурный, приглушённый возбуждением янтарь блестит желанием не останавливаться, не сейчас, когда Тэхён уничтожил в себе все сомнения в сторону мужчины. На его бледной коже расцветают несдержанные следы страсти, поставленные в купальне, Чон на каждом поцелуй оставляет, дорожкой сыплет от подбородка до груди, вбирает запах лепестков, что остаётся на нежной коже, и щекочет кончиком носа, заставляя юношу с трудом сдерживать смех. Это лучшая мелодия, которую только слышал Дьявол за все свои годы. — Перед тобой хочется преклонять колени. Шепчет Чон, заводя ладони под спину омеги, обжигая тяжёлым дыханием затвердевающий сосок. — Тебя хочется возносить. Его ладони останавливаются на лопатках, заставляя юношу поддаться навстречу. — Ни одному королю не обрести твоего величия. Тэхён отводит взгляд к потолку, когда горячий язык касается груди, его замершее дыхание отчётливо ощущается мужчиной, когда тот смыкает губы на соске, слегка втягивая его и лаская кончиком языка. У юноши перед глазами искры звёзд и размытая пелена слёз, он почти дрожит от приятных ощущений, сминая в ладонях постельные ткани, стыдливо пытается усмирить рвущиеся стоны, собирая в себе всю красоту мира. Его белёсые ресницы подрагивают, почти щекочут перьями, но Тэхёну не до смеха, когда с собственных губ слетает первое, несдержанное: — Чонгук… — имя, что служит клятвой Смерти, в полустоне звучит заклятьем для Дьявола, пленяющим его сердце, — мне нечем дышать… Мужчина внимает ослабшему голосу, громко выдыхает и, облокотившись лишь на одну руку, второй спускается по изгибу спины, кончиками пальцев оставляя ровные линии. Он даёт птенцу отдышаться, прийти в себя, осознать, что его «не хватает воздуха» лишь ошибочное понимание того, что он чувствует на самом деле, потому что прежде юноша никогда не испытывал подобного. — Тебе слишком хорошо, — ладонь Чона неприлично проскальзывает ниже, ведёт между половинок ягодиц, заставляя светловолосого напрячься всем телом, и, почувствовав выделяющуюся естественную смазку, тут же исчезает на бедре, — и так должно быть. Тэхён слишком чувствительный, простые поцелуи и ласки почти довели его до исступления, и Чон вновь склоняется, заставляя принять эти чувства и ощущения, отложить в памяти ярким воспоминанием, потому что это лишь начало. Омега подгибает пальцы на ногах, расставляя колени в стороны, чтобы мужчина вновь уместился между ними, юноша это запомнил, так удобнее, так желаннее. Бороться больше нет никаких сил, грешное вырывается наружу приглушёнными стонами, когда Чон задевает зубами бугорок, а рукой на спину надавливает, ещё ближе притягивает, заставляя чувствовать себя. Тэхёна точно поражает лихорадка, иначе эти чувства безумия, наслаждения и боли не назвать. Он ладони перемещает на крепкие плечи мужчины, но не в намерении отстранить его, а в желании ощутить, как напрягаются мышцы, когда альфа возвышается над ним, как сильна та страсть приблизить к себе чужое тело. Юноша на мгновение поднимает веки, но увиденное обретает лишь смазанную картинку яркого блика Луны где-то сбоку, тени ночи спасают его от смущения, но не спасают от Дьявола. Чон губы омеги в плен своих захватывает, возвращает ему былое спокойствие, к которому Тэхён привык при поцелуях, но птенец забывает о коварстве и его короле, вспоминает лишь когда ладонь мужчины, собрав пальцами смазку, накрывает его пах, смыкаясь на половом органе юноши. Волнение на мгновение захватывает власть над приятными чувствами, светловолосый терпит поражение в попытке свести колени, когда альфа свободной рукой проводит по щеке принца, заставляя поднять взгляд в его глаза. — Успокойся, — смольноволосый чувствует пальцами мокрые дорожки слёз на висках юноши, вызванные наслаждением, и сдержанно выдыхает, заверяя душу в непорочности, — мы всё ещё не грешим. Мужчина мягко целует подбородок омеги, спускается поцелуями под него, при всём своём желании не торопится – ему ненавистен страх в глазах птенца к себе – и не почувствовав никакого сопротивления намеренному, аккуратно проводит по чувствительной коже, вызывая неконтролируемый сладостный стон. Чону известно, что всякие желания плоти в глазах господних служителей являются грешным, он понимает, что юный принц не смел прикасаться к себе, не познал прежде эти чувства, но познаёт их с ним. И это сводит с ума сильнее, чем желание отмщения, Дьявол забывает себя рядом с маленьким омегой, забывает о собственной порочности. Тэхён закрывает себе рот ладонью, когда его тело изводится в судороге, в другой сжимает покрывало, чувствуя вспышку жара, и спешно втягивает воздух, дыша часто и поверхностно. Ему непонятно это чувство, оно не так пугает, как завораживает, стирает границы разумного, растворяет всякие морали, для юноши ныне нет ни грешного, ни праведного. Есть только Чонгук. И птенец следует зову Севера. Тэхён промаргивается, смахивая с глаз нечёткую пелену, не чувствует никаких намерений, не понимая, почему мужчина обтирает его тканью, убирая следы его наслаждения, и со смущением, смочив губы, спрашивает: — Мы не будем… Ему хочется не озвучивать продолжение, он больно закусывает губу, надеясь, что его поняли, и этот жест не остаётся без внимания, как и волнующий вопрос. — Пойми, у меня нет намерений склонить тебя к близости, — смольноволосый вновь целует остаточно подрагивающее тело, дабы привести его в покой, — я хочу, чтобы ты привык ко мне, понял желания своего тела, осознал, на что оно способно. Я не заимею с тобой близости до венчания, чтобы не обременять твою душу. — Разве ты не желаешь иного? — Я не желаю видеть твои слёзы, — Чон обхватывает талию юноши, укладывая голову на его грудь, и прислушивается к биению сердца, — всё остальное терпит своего времени. У Тэхёна был наглядный пример плотских желаний, что не терпят ни времени, ни согласия, и сейчас ему явлен иной, что возносит ценность чувств и уважения. На Севере поднимается леденящее Солнце, дарованное Солнечным королём, народ продолжает празднование, слуги возвращаются в королевство, вновь принимаясь за свои обязанности. Лишь две души наконец обрели покой, который не посмеют нарушить, ибо главным фрейлином вновь будет доложено: Лорд обременён неотложными делами. Дьявол возлежит рядом с маленьким омегой, скрывая его под своим крылом и оберегая долгожданный сон.