либерти: ossa per viam

      

Примерив одеяния лжи однажды, можно потерять истинное обличье на века.

Блеск лунной дорожки, отражающийся на воде, сверкает в очах смотрящего на него и тут же исчезает, когда терракотовый взгляд обращается в сторону закрытых дверей почивальни. Глубокая ночь встречает маленького храброго юношу прохладой и одиночеством, ныне его пробуждение не имеет сопровождения принца дальних берегов, слуги не следят за ним, хотя подле постели, на поверхности круглого столика, остались следы пребывания королевского целителя. Юнги тихо отворяет двери, выглядывая из-за щели в пустующий коридор, а после покидает свои покои, пользуясь положением, пока его намерения не имеют свидетелей, ибо королевство опустилось в спокойствие сна. Посланник Дьявола снимает своё лживое обличие лишь в темноте ночи. Душа невинного потерпела своё первое потрясение, когда король указал на его истинную личность, скрытую за чужим титулом. Юноша слишком неосторожно готов был пасть на колени в мольбе дать возможность всё объяснить, но… что бы он молвил? Чем можно оправдать сей порок? Чем, если не кровью, искупаются грехи? — Заблудились? Заслышав голос, что внезапно раздаётся позади, Юнги резко оборачивается, делая шаг назад, дабы сразу отдалиться от нежелательных последствий встречи в ночи, и видит в слабом свете звёзд душу, чей покой далёк из-за приказа его принца. — Прошу прощения, я не должен был выдавать своё присутствие, — молвит Роуланд, не сокращая более расстояния, ибо он следовал тенью из самых покоев за светловолосым юношей, — но мне показалось, вы заплутали. Юнги запамятовал приказ, данный принцем, ибо тенью за омегой будет всегда следовать его верный слуга. Омега вновь неосторожно повёл себя, когда решил в ночи обойти замок в намерении найти его уязвимые места. — Я всего лишь проголодался, — молвит юноша, дабы не смущать чужие мысли догадками о своих ночных странствиях. — Тогда мне стоит разбудить для вас слуг… — Нет! Юнги ступает ближе, но тут же останавливается, когда понимает, что слишком громок в своём желании не тревожить покой тех душ, которые утомлены каждодневной работой, ибо фрейлин знает, как тяжела ноша приказов при господстве Солнца и как желанна тьма ночи, где тело обретает покой. Юноша закусывает губу, отводя взгляд в сторону, ведь своим поведением и поступками он может вызвать подозрение к себе, но сердце его не способно обрести полное величие королевской крови, как и отдавать приказы душам, которые на самом деле не ниже его истинного титула. — Не проводите ли вы меня до кухонь одного, — просит Юнги, — ибо меня смущает присутствие незнакомых мне слуг. — Как пожелает ваша душа, Светлость моего принца. В голосе альфы нет и доли подозрений, не присутствуют и неозвученные вопросы – Роуланд ни за что не оспорит желание принца, повинуясь ему в каждом приказе. Но какими бы покорными ни были слуги для лживого принца, Юнги не удастся вымолить сохранить таинство, если то будет раскрыто. Альфа с удивлением прислушивается к тихому шагу принца, что так схож с шагами слуг, коих не должны слышать господа, украдкой смотрит на белые пряди, имеющие после сна особый небрежный вид, и находит в этом собственное очарование – принц и правда мил, именно так, как описывали видевшие его. Но за этой лучезарностью и величием господствует одиночество и потерянность на чужих землях, юноша плохо скрывает свой страх, который Роуланд заметил при первой встрече, когда наследный принц вернулся в родное королевство, оттого сохраняет ночную прогулку в тайне, разделяя уединение принца. Когда альфа доводит юношу до желаемых кухонь, то вместо приказа оставить его одного слышит нерешительное приглашение присоединиться и, не смея отказывать, принимает его, помогая устроить полуночную трапезу. Юнги не может предугадать, как скажутся его действия на пребывании здесь, правильно ли его решение обрести в лице Роуланда союзника на чужой земле, чтобы не нести эту ношу предательства одному, но сейчас юный омега располагается за небольшим столиком, скромно накрытым двумя чашами тёплого молока и оставшимися булочками. В глазах юноши лунный блеск, он увлечённо слушает о королевстве, что раскидывает свои просторы на реку и прибрежные леса, и берёт с альфы слово – когда-нибудь Роуланд сопроводит принца во все эти волшебные места, дабы юноша увидел всю описываемую красоту своими очами. Юнги забывается, являет свою истинную доброту души и улыбку, что очаровывает юное сердце альфы. Рассвет пробуждает первые души, встречает тех, кто не смыкал глаз этой ночью, лучами треплет светлые локоны волос принца, которого ведут обратно в его покои – его тени при свете дня приказано раствориться. Роуланд будет ожидать торжества ночи. А пока маленький фрейлин следует плану, предначертанному ему не Судьбой – Дьяволом, сам, пославший омегу, терпеливо ожидает донесения с земель, на которые придёт с мечом своего отца, дабы свершить клятвенное отмщение. Но не только за пределами Севера остаются незавершённые деяния, не только лживые короли смеют против Лорда восстать, сдерживая страх и трепет под оковами цепей, ибо внутри собственного королевства остаются те, кто веруют, что Дьявол не поглотит их души.        Тяжёлый раскат грома от захлопнутых дверей раздаётся эхом в зале, шаги появления мужчины не вызывают чувств более тепла и покорности. Восседающий отвлекается от пергаментов, плавным движением возвращая перо к чернильнице, и подхватывает чашу, двигая её к месту рядом с собой. Эверард наклоняет изящный чайник с заваренными травами, наполняя обе чаши и прислушиваясь, как двигают стул, принимая безмолвное приглашение – наложнику не надобно поднимать взор, чтобы знать, кто свершил к нему визит. — А вы всё так же уверенно берёте чашу из моих рук, — Эверард обнажает искреннюю улыбку без лживых усмешек, потому как эта компания мила не только его душе, но самомý коварному сердцу. — Ты не тот, кто возжелает моей смерти, — молвит Чон, взглядом касаясь пергаментов, где ведутся королевские дела, о коих сам король запамятовал, ибо с недавних пор это стало обязанностью наложника. Дьявол даровал бестии титул выше, чем удовлетворяющий плотские утехи, потому как имеет омега ум и силу, способную держать в своих руках дозволенную власть. — Чем я обязан королю его визитом в этом уединении? — спокойно интересуется Эверард, нарочно уделяя внимание времени, которое Лорд использует для их встречи. — У этой беседы не должно быть свидетелей, ибо я пришёл к тебе не как король, — смольноволосый ставит чашу на стол, опустошив её до последнего глотка, — а как любовник. Прошлое, что связывает их, в глазах наложника имеет иное очертание, более возвышенное. Лорд с самого начала обходился с ним внимательно и нежно, не позволял себе той жестокости, которой владеют иные короли, внимал голосу разума, нежели желаниям тела. Ибо в первую ночь, как только юноше был дан титул наложника, Лорд пригласил омегу лишь испить травяной чай с ним. — Ты же осознаёшь, что я бездействую по отношению к тебе только из-за слов Тэхёна? — Чон складывает ладони в замок. — Ты здесь, Эверард, — мужчина подаётся вперёд, стирая всякую улыбку с лица наложника, — только потому, что Тэхён заверил меня в собственной вине. Дьявол сохраняет спокойствие не по собственной воле, его присутствие здесь вынужденное, ибо сдерживает гнев карателя в уздах слово маленького омеги. Эверард многое желал и многого добился, он пользовался благосклонностью в глазах Лорда, пользовался слабостями того, кому король доверяет, смог обрести власть над слугами, но не смог завладеть сердцем мужчины. Наложник все эти годы считал, что никто не посмеет воспрепятствовать: ему проложен путь к душе Лорда, открыты все двери, не существует и замкá, ключа от которого не ведал бы омега. Но всё это было отобрано юным принцем, что волей случая попал в руки короля Севера. — Поэтому, — продолжает Чон, забирая из рук наложника чашу, что так и норовится пасть, — я пришёл к тебе, как бывший любовник с предложением уйти сейчас, ибо все эти годы ты был верен мне, и пока я могу простить тебе эту ревность. Эверард отводит взгляд в сторону, не верит в услышанное, трепыхая ресницами, дабы не дать слезам проявиться на глазах, и отказывается понимать Лорда. Нет, это не он, ибо Дьявол не умеет прощать. Всякий грех он искупает кровью, ни одна душа у него свободы не вымолит, никто с земель про́клятых сбежать не может. Точно подменен король Севера, кто-то заполнил его сердце иными чувствами, способными прощать грехи, за которые иные расплачивались жизнями. И снова глупый птенец взял на себя тяжесть вины, тогда как мог обличить наложника в попытке посягнуть на жизнь возлюбленного короля, чтобы избавиться от его присутствия в стенах этого замка. Мог, но не сделал. От этого внутри гнев берёт главенство над здравым рассудком, Эверарду тошно от этой снисходительности к нему со стороны светловолосого – пусть принц берёт в руки лук и стрелу, а не опускает её, сохраняя наложнику жизнь. — Ваши взгляды на мои намерения ошибочны, — пытается заверить Эверард, смыкая ладони на запястье мужчины, когда тот возвращает чашу на стол, — я всё ещё могу служить вам… — Я многое потеряю, если ты уйдёшь, — признаёт Чон, накрывая ладонь Эверарда своей и заставляя отпустить его, — но потеряю ещё больше, если ты останешься. Ибо ничто не имеет большей ценности для короля Севера, чем его возлюбленный. Чон более не задерживает это уединение, он позволил себе поверить Тэхёну, быть может, ошибочно, но даёт бестии сбежать из замка, пока у него есть такая возможность. Потому как при следующем его грехе никто не остановит посланника Смерти, и та покорность, что сопутствовала наложнику все эти годы, обесценится предательством сло́ва короля. Эверард слышит тяжёлый удар закрытых дверей зала, такой же раздаётся внутри, там что-то падает, должно быть, разрушается мир, который так старательно выстраивал юноша. Каменные стены пали под натиском истины, где наложник лишается любого имеющегося титула, ибо его даже не намереваются остановить – сам Лорд осознаёт, что никто этого сделать более не в силах. Потеряет ещё больше, если Эверард останется. Наложник не справляется с той болью, что ломает его мир изнутри, гневным движением сбрасывает посуду со стола, разбивая обе чаши и задевая пергаменты, что оседают на каменных полах, чернила разливаются вечным пятном очернелой души, а перо ломается, подобно терпению омеги. Он слишком долго тянул, упиваясь каждым своим шагом и планом. И хотя Эверард всегда добивался своего, он не смог достигнуть главной цели – Тэхён всё ещё не ушёл. И сам уйти он уже не сможет. Ибо того более не желает сердце, что обрело свой покой на ложе Дьявола, свою свободу под крылом посланника Смерти, власть и слово, что он не просил, но получил вместе с сердцем Севера. Тэхён медленно освобождается ото сна, пребывая в неясном сознании, но достаточном, чтобы не почувствовать желанного тепла рядом. Юноша слабо ведёт ладонью по складкам покрывала, достигая края постели, но не находя мужчины, с трудом поднимает белёсые ресницы, жмурясь от света дневного, и прекращает поиски, осознавая, что альфы поблизости нет. В родном королевстве младшему принцу редко позволяли подобную роскошь долгих сновидений, здесь же ни одна душа не смеет нарушать покой возлюбленного короля, даруя ему столько времени, сколько пожелает его душа. Светловолосый садится, потирая глаза тыльной стороной ладони, чувствует, как спадает по нагому телу покрывало, и тут же подхватывает его, как только сознание возвращает стёртые сном воспоминания ночи. Омега был желанен сердцем, душой и телом, оголён перед нагим мужчиной, непорочен перед собой и не грешен в желаниях плоти. Тэхён слезает с постели, босыми ногами ступает по полам к отражению, в котором видит следы, оставленные на его бледной коже, и прикасается к одному кончиками пальцев, чувствуя еле заметную боль, что в ночи горела страстью. Юноша помнит, как сильно было то чувство сближения, как трудно сдерживать то желание близости и как невообразимо прекрасна любовь. Светловолосый касается собственной щеки, замечая вновь полыхающий жар, возвращается к постели и находит подле принесённые ему одежды, ибо в покои Лорда он прибыл без неё. Янтарь спешно проходит по очертаниям в отражении, Тэхён пытается скрыть всякие следы, но ткани не способны сделать это полностью, оставляя небольшую видимость на шее, которую омега небрежно прячет, поднимая ворот. Он не должен оправдываться перед чужими душами, но не желает показывать им свою. Юноша покидает покои, что сохранят в себе таинства чувств, ступает по коридорам, попутно пропуская светлые пряди волос через пальцы и волнуясь не столько о своём виде, сколько перед встречей с мужчиной. Предвкушение вновь узреть этот взгляд, почувствовать силу Севера заливается внутри сладостным трепетом, Тэхён это чувство понять не в силах, но осознаёт, что сейчас следует лишь зову своего сердца. Остановившись перед распахнутыми дверьми церемониального зала, светловолосый замечает Вигмара, отдающего приказы, пока стоящий подле главный фрейлин делает записи – Север готовится к великому празднеству. Тэхён заходит в зал, попадая под лучи полуденного Солнца, видит целительницу, что так же находится здесь, в преисполненном восхищении описывая, как она преобразит мрачные стены замка, ибо давно пора снять с него обличие траура, и затихает, как только видит возлюбленного короля. — Пусть это решит принц, — молвит Альвева, подходя к юноше и подхватывая его ладони. — Скажи, каков цвет мил твоей душе? Тэхён нерешительно касается своего запястья, не находя на нём шнурка чужих одежд, что был снят старшим братом, возвратившимся в родное королевство, ибо единственный цвет, что так согревал душу юного принца, был цветом дарованных Дэхёном цветов. Взгляд сияющих глаз внезапно блекнет, боль, удавшуюся ненадолго заглушить, вновь обнажает рану, что никогда не затянется, лезвием клинка пускает кровь, заставляя виновника гибели среднего принца завести руки за спину, с силой сдавливая собственные ладони, дабы не позволить эмоциям взять над ним главенство. — Красный, — отвечает юноша, не медля более с ответом, — цвет сладких ягод и самых прекрасных цветов на белом свете. Цвет крови, в который облачён Тэхён и который никогда не смыть с ладоней, цвет вины, въевшийся в душу, цвет ярости, огня, битв. Любимый цвет празднества Смерти. Ян замечает скрытую ложь в словах юного принца, ибо не считает отныне он красный цветом растущих на полях маков и сладких ягод, от которых пачкаются ладони. Видит фрейлин сильную боль в глазах янтарных, которые пытаются сокрыть это, подавить, забыть. Молвил Ян, даже если его намерения чисты, Тэхён не простит себе вольностей чувств к мужчине, с которым сердце трепещет любовью. Сам Чон клятву принёс, что готов понести расплату за эту кровь только от руки омеги, но не ведает Лорд, что Тэхён навеки будет винить лишь себя в гибели брата родного. Ибо тем, кто убил его, был не Дьявол, а сам дитя Луны. — Ты, верно, ищешь Лорда? — намеренно молвит Ян, дабы не обременять душу невинную тягостью присутствия, когда сердце желает видеть сейчас лишь одного, если вовсе не пропасть в одиночестве. — О твоём пробуждении доложат, а пока следуй за мной. Главный фрейлин откладывает дела приготовлений, ибо сейчас важнее проводить возлюбленного короля в назначенное место, уводит юного принца из зала, в котором должно состояться великое событие, и выходит в коридор, где сталкивается с наложником. Взгляд рыжеволосого падает за спину Яну, касается ненавистных ему янтарных очей, но из уст не льётся яда, в действиях наложника нет коварных побуждений, ибо он проходит мимо, не уделяя своё внимание возлюбленному короля. Тэхён же вовсе не замечает присутствия Эверарда, его думы обременены тяжестью, что этим днём вновь прошлась по старым ранам, юноша не желает возвращаться в те дни, когда эта вина съедала душу изнутри. Там нечего больше ломать или пытаться ещё уберечь, его раны стараются залечить, но они не затягиваются даже шрамами. — Желаешь поговорить? — Ян даже не смотрит на юношу, ему не надобно видеть, чтобы почувствовать эти сомнения, потому как юному принцу известно, к чему готовится Север. Более того, Тэхён сам пожелал стать супругом короля. — Я могу понять это решение со стороны Лорда, — рассуждает Ян, — когда он наделит тебя подобным статусом, ты обретёшь не только власть и защиту, но и свободу, покуда ты лишаешься своего короля, который имеет намерения отдать тебя под венец с другим. Но я не понимаю твоего скорого стремления. — У меня нет корыстных целей, если именно это тревожит твою душу, — заверяет юноша, оборачиваясь на хлопот крыльев птицы – её хозяин где-то рядом. — Ты прав, — соглашается Ян, останавливаясь перед дверьми в зал для трапезы, — меня тревожишь не ты, а данная клятва Лорда, ведь он дал слово, что беспрепятственно падёт только от одних рук. И на них нет перстней лживых королей. Тэхён не думал прежде о жизни, что была ему дарована, открыто для него стало это слово лишь ушедшим днём, когда Чон не воспрепятствовал ни единому намерению птенца, направив клинок в его ладони в сторону своей груди. Для него нет дверей, куда юноше запрещено входить, нет ни единой души, которая воспротивится приказу, ибо желаниям маленького омеги внимает сам Дьявол. У Тэхёна в руках судьба всего Севера. — Если я пожелаю убить короля, мне не понадобится ни одной стрелы, — заверяет Тэхён, не допуская сомнений в своём голосе. — Мне достаточно наложить на себя руки, ибо я – сердце Севера. Подобный ответ не позволяет Яну более продолжить своё недоверие по отношению к возлюбленному короля, ибо как были подтверждены томительными ожиданиями торжества Луны чувства юноши к мужчине, так и явлено заверение – Тэхён знает, как поразить сердце Лорда без единой стрелы и раны на его плоти, чтоб король пал без возможности подняться. Ян склоняет голову перед юным принцем, за ним в зал не следует, лишь выпрямляется, дабы поспешить вернуться к своим обязанностям, осознавая, что нет в омеге ни приносящей проблемы избалованности, ни алчности до сокрытых сокровищ или владений короля, ни доли желания отмщения. Юноше эта жизнь не представляет никакой ценности без мужчины, все стремления были разбиты с его побегом, душа потресканная не тянет болью лишь в присутствии Лорда, потому не желает его смерти. Дьявол предложил маленькому омеге свою душу, все земли и богатства белого света, а он просит лишь держать его за руку, направляя по тяжёлому пути Судьбы. Тэхён касается ладонью спинки стула, садиться не спешит, возвращаясь к той мысли, которую он не желает принимать – Дэхён так же не видел смысла в собственной жизни, если бы он допустил гибель своего возлюбленного младшего брата. Как далеко можно зайти во имя любви? Есть ли что-то на свете сильнее, чем это неподвластное разуму чувство? Насколько сильно меняет оно душу, раз Тэхён до сих пор остаётся здесь без единой мысли о побеге. — Чем ты так опечален? Беспокойные мысли мгновением оседают на белый покров души, юноша не заметил прихода мужчины, оттого не успевает обернуться, как чувствует ладонь на своём плече, придерживающую его, и мягкий поцелуй, что оседает на шее, освобождённой от плена ворота. Лорд целует след, оставленный им в ночи, приветствует птенца своего, придя к нему, вновь отложив свои дела на время иное, ибо сейчас он нужен своему возлюбленному. — Когда состоится венчание? — Тэхён оборачивается, из рук смольноволосого не высвобождается и пытливым взглядом смотрит в контрастные глаза, на самом деле не желая получить ответа. — Не пренебрегай своими чувствами, — Чон отпускает юношу из своих ладоней и отодвигает для него стул, давая понять, что не допустит ухода от своих вопросов. — Если тебя что-то тревожит, я должен об этом знать. Тэхён более не пытается отложить разговор, внемлет призыву мужчины, садится за стол, вспоминая, как ещё прошлым днём Чон заверил, что не потерпит тайн от него, а он до сей поры не открывается в своих сомнениях. Птенец не получит осуждения за свои чувства и мысли, Лорд не посчитает проблемы юноши незначительными, ибо всё, что тревожит его, тревожит и мужчину. — Мне тяжело… Тэхён прикрывает взгляд ресницами, рассматривая пальцы, зажатые в своей ладони, и всё же осмеливается произнести истину. — … жить. Это звучит так нелепо, ведь я ни в чём не нуждался прежде, и всё дозволено для меня сейчас, но почему мне кажется, что я недостоин всего этого? Чем я заслужил подобную жизнь, ради которой другие работают непосильным трудом? Почему из-за меня и моей свободы другие жертвуют своими? — И ты винишь себя за это? — А кто иной виновен? Тэхён поднимает взгляд, наполненный отчаянием и желанием избавиться от всех мыслей. Самостоятельно сделать этого он не в силах, ему тягостно справляться в одиночку, особенно, когда рядом больше нет родной души друга. Он желает спросить, нужно ли ему то супружество или его разум затуманен чувствами к мужчине, желанием не делить более ни с одной имеющей к нему отношение душой. Юный принц хотел бы спросить, правильно ли он поступает, отказываясь от свободы, чтобы услышать, что его свобода заключена в Чоне. Ибо только Дьявол смог освободить маленького омегу от всех предписанных ему предназначений, даруя истинный выбор. Чон не принимает этот пыл и громкий вопрос за неуважение к себе, потому как в иных королевствах омеги не должны повышать голос на своих господ, лишь осознаёт, где тот раскол, что не позволяет птенцу двигаться дальше. — Почему ты считаешь, что это был твой выбор, а не их? — спрашивает Чон, касаясь нижней губы юноши, что вновь подвергается терзаниям. — Твоими ли устами были спущены приказы? Скажи, Тэхён, винить ли мне себя за то, что принцы возжелали богатств Севера, запытав до смерти моего короля? Короля, которого я́ не успел спасти. Властитель Севера пал из-за чужой алчности, оставив груз вины на наследного сына, который не смог простить себе слабость своего тела, когда позволил лишить себя последней родной крови. Чон давно отпустил это чувство, через долгие ночи боли, когда затягивались раны от стрел на его плоти, он осознал, что ничего не мог исправить. Не им были пущены слухи о сокрытом богатстве, не им были открыты ворота для принцев. В его сердце осталась лишь жажда отмщения, которую невозможно искоренить ни одним известным способом. Тэхён отводит взгляд, как только двери позади распахиваются, впуская слуг, что накрывают стол трапезой для возлюбленного короля, и не находит более слов, чтобы описать своих чувств. Ему не стало легче от явленного, дышать всё ещё тяжело, принц не простит себе гибель родного брата, но эти слова заставляют задуматься о том, что не в его силах было исправить произошедшее. Это не его выбор. — Ты ещё юн, Тэхён, — успокаивает мужчина, наливая согревающий напиток в чашу омеги, — тебе позволительно думать, что всё зависит от тебя. Янтарь следит за действиями Чона, который не теряет самообладание от столь длительных терзаний юноши, заверяет, что готов выслушивать его каждый раз, лишь бы Тэхён не переживал всё это в одиночку. Мужчина знает ценность чужого присутствия, ибо в то время, когда одиночество сжирало его изнутри, рядом оказались Ян и Вигмар, не позволяя наследнику пасть духом. — Называешь меня эгоистичным? — уточняет принц, опуская взгляд на завтрак, среди которого замечает свежеиспечённые булочки, подобные тем, что приносил для него Юнги. — Напротив. — Глупым, — заключает Тэхён. Чон, заметив, куда устремлён взгляд юноши, двигает булочки ближе, позволяя начинать завтрак с того, что ему хочется, а не с того, что принято вначале. — Твои сомнения и ошибки не делают тебя глупым, — мужчина облокачивается на поверхность стола, наблюдая, как его птенец с аппетитом принимает кушанье. — В силу твоего возраста и заточения за стенами замка, ты слишком наивен, оттого слеп и глух на вещи, которые просто не умеешь понимать. А твоё любопытство, что так привлекает меня, и гордость только подталкивают тебя совершать ошибки. — И такого наивного, любопытного и гордого птенца король Севера, коему подвластен весь белый свет, желает взять в свои супруги? — Желаю. Твёрдо и без раздумий заверяет Чон, заставляя Тэхёна узреть, что мужчина принимает его полностью таковым – наивным и глупым птенцом. — Мне не нужна такая власть – желаю править лишь тобой. Как маленький омега принял Дьявола без души, несущего на земли господние лишь смерть, излучая в своих глазах к нему чистое любопытство. Щёки юноши розовеют от подобных слов, взгляд норовит скрыться, более нет в этих глазах печали и боли – там сверкает смущение невинности и ответные чувства. Тэхён сам потребовал ответа, но не ожидал, что услышанное заставит сердце вновь затрепыхаться в груди так, что трудно проглотить кусочек булочки. Это были его слова, когда сердце взяло власть над разумом в бессилии сопротивляться чувствам. Чон на этот вид омеги с набитыми щеками лишь улыбается, не скрывая своего восхищения, опускает руку на спинку стула Тэхёна и приближается, на мгновение прижавшись к его губам и собрав с них сладкие крошки. Юноша от внезапности проглатывает булочку, распахнутыми глазами на Лорда смотрит, который облизывает собственные губы и заставляет светловолосого смутиться сильнее. — Сладок и на вкус. Тэхён хотел было возмутиться на подобное действие со стороны альфы, оборачивается к дверям, дабы убедиться, не было ли свидетелей в этот миг, а затем вновь возвращается к Чону, мило сдвигая брови, из-за чего глаза принимают выразительную форму, обезоруживая всякого, кто только взглянет на него. — Как ты можешь говорить такие вещи… Мужчина не позволяет опустить голову юному принцу, касается его подбородка пальцами, заставляя поднять взор, и вновь приближается, опуская свой на губы юноши, что манят Дьявола куда сильнее любых богатств мира. — Стало быть, мне непростительны лишь подобные слова, — уточняет Чон, замечая, как замирает дыхание светловолосого, — а поцелуи тебя не смущают? — Смущают, — на выдохе произносит Тэхён, чувствуя, как ладонь мужчины скользит по скуле, спускаясь к шее и мягко оглаживая прошлые поцелуи. — В ночи это не было заметно, — нарочно молвит смольноволосый, заставляя юношу ещё более раскраснеться. Омега вызывает непостижимые разуму чувства, их не собрать воедино, чтобы измерить силу, не объять взором, не коснуться, лишь возможно дать им волю, дабы узреть любовь во всем её величии. — Потому что мы были одни, — признаётся Тэхён, не осмеливаясь поднять взгляд, — мои чувства для тебя, их не должны видеть другие. — И после этого слуги пускают молву о твоих корыстных целях завладеть моим сердцем, — заключает Чон и отстраняется, возвращая свободу юному принцу. — Не могу дать слово, что смогу стерпеть и дождаться уединения, дабы поцеловать тебя в тени замка, — мужчина поднимается, не оставляя юноше и шанса воспрепятствовать намерению Лорда. — Поэтому прячься, птенец. Ведь от Дьявола всё равно не сбежать. Не скрыться на иных землях, не затаиться в стенах далёких, ничто не спасёт душу, коли ей была дана клятва посланника Смерти – Она заберёт каждую дарованную Ей жизнь, покуда не насытится сполна. Молвы по землям господним разные передаются, едина среди них одна – по душу Осберта Дьявол придёт следующим.        Юнги, завидев принца дальних берегов с гонцом, прибывшим с далёких земель единственного союзника, останавливается в падающих лучах полуденного Солнца в коридоре и не смеет нарушать беседу, что взглядом беспокойным отражается в очах мужчины. Юноша не слышит слов, что молвят вполголоса, они не должны просочиться меж щелей замка молвой, а те, что не даны доверием гонцу, оставлены в рукописи, которую протягивает слуга принцу. Хосок принимает скрученные пергаменты с королевской печатью, освобождает гонца, отдав приказ проходящему мимо фрейлину накормить и напоить верного слугу, а после оборачивается, дабы уединиться, но видит светловолосого, покорно ожидающего в стороне. Юному принцу в этих землях делать нечего, его не должно касаться проклятье, что навлекли на себя наследные принцы, ему нужно бежать отсюда, возвращаться к матушке, да жить мирной жизнью. Но путь этот для омеги заперт эгоистичным намерением Хосока взять власть над торговым королевством короля Кима. — Вновь осматриваешь замок? За прошедшие дни альфа проявляет достаточно большое внимание к состоянию принца, интересуясь самочувствием юноши, но то падение без чувств более не повторялось на его глазах, как и вне пределах взора. — Он слишком велик, чтобы запомнить каждый его уголок, ваше… — Юнги резко замолкает, вновь оступаясь в своём обращении, — … Хосок. — К счастью, у тебя будет достаточно времени, коли пожелаешь остаться здесь. Мужчина равняется со светловолосым принцем, близится, рассматривает приглушённый цвет глаз, что за чёрными ресницами прячется в смущении, и не может объяснить то чувство, что возникает всякий раз при виде омеги. Ранее юный принц не представлял интереса для Хосока, он был лишь формальностью, жертвой супружеской свободы ради достижения цели, но сейчас альфа чувствует к нему нечто иное. — Но почему я должен желать уйти отсюда? — не понимает Юнги, ведь до сей поры он не был гоним наследным принцем, о его отъезде прежде лишь раз упомянул король, и более того не звучало. — Останешься в королевстве принца, по чью душу придёт сам Дьявол? — Хосок протягивает руку, касаясь светлой пряди отросших волос и заправляя её назад, дабы не мешать чистому взгляду юноши. — Ни для тебя, ни для меня нет таинства клятвы, которую даёт своим словом Чон. Он не изменит своего решения, оттого это королевство обречено на погибель. Юнги знает об этом как никто другой, ибо пробыл подле короля Севера достаточно, чтобы видеть силу его слова. И юноша не должен отягощать себя мыслями об этой войне, созданной не им и даже не Тэхёном, ведь Дьявол придёт за душой принца дальних берегов, но освободит фрейлина, вернув отобранную свободу и сняв с него фальшивый титул. Но отчего-то в душе беспокойно всякий раз, когда Юнги не находит причины этой вражды, непонятен ему гнев Лорда, ибо не ведает маленький фрейлин истины, что сокрыта за молвами о про́клятом воине. — Я не намерен покидать вас в приход короля Севера, — заверяет светловолосый, являя принцу слабое очертание истины, — ибо как я могу отвернуться от своего супруга… Не с той душой был благословлён принц дальних берегов, не с той душой он ощущает покой и в беседах ищет слабые места Лорда, не своему супругу Хосок предлагает бежать от него, но к нему проникает доверием, потому как светловолосый юноша единственный в этом замке, кто понимает его. И не ведает всей истины. — Я услышал твоё решение, — молвит альфа, но не соглашается с намерением принца. — Прошу, составь мне компанию этим вечером, тебе необходимо кое-что узнать. Юнги в заверение своего прихода кивает – он не смеет отказать принцу даже в просьбе, в которой звучит право выбора, после чего провожает альфу взглядом, оставляя его в желаемом одиночестве. Но только задержавшись в коридоре, юноша осознаёт, что вечер будет проведён в уединении, без присутствия иных душ, потому как Хосок желает открыть таинства лишь омеге, оттого волнение одолевает Юнги, заставляя положить ладонь на свою грудь, дабы никто не услышал его громкое биение сердца. Фрейлин забывает о своей лжи, сливаясь с ней в танце головокружительного вальса. И страшно уже не то, что истина может быть обнажена, а то, что Юнги не видит в своих деяниях грешного, умалчивая лишь о своём имени – во всём остальном он искренен, словно прибыл сюда по собственной воле. — Роул! — Юнги замечает своего обретённого здесь друга, что следует за юным принцем тенью днём и собеседником в ночи. Альфа останавливается, в сие мгновение отзываясь на зов юноши, пленившим его сердце с первого взгляда, и не может сдержать улыбки при виде блеска в терракотовых очах, пожелав называть себя так, как когда-то называла его матушка. Роуланд не позволяет себе смотреть на супруга своего принца как мужчина, сохраняет дозволительное расстояние между ними, а омега его сокращает, по наивности своей забывается, в ночи от страха тьмы просит проводить, а после ночная беседа затягивается до самой полночи. В глазах альфы отражаются зарождающиеся грешные чувства, когда как взгляд юного принца обращён не к нему. — Скажи, где Хосок в своём обычае предпочитает проводить уединённые беседы? — Вряд ли беседа с вами будет в доступном для слуг месте, — молвит Роуланд и после замечает замешательство юного принца, который осознаёт подлинный смысл, заключённый в «беседе» между супругами. — Молю о прощении! Я смел подумать о непозволительных вещах… Внезапно вместо ропота и громких приказов в ответ на подобное оскорбление альфа слышит искренний смех, отчего его поражает восхищение принцем сильнее прежнего – светловолосый юноша находит в этом ничего иного, кроме как простое недопонимание. В его воле доложить об оскорблении от слуги принцу, потребовать наказания, ибо не принадлежит всякая подобная мысль озвучиванию, но омега вовсе не видит в этих словах ничего дурного. Юнги прикрывает улыбку ладонью, пытаясь сдержать это веселье, ведь сердце сейчас ликует от мысли, что принц дальних берегов желает открыть таинства ему – заслужившему в его глазах доверие, не взирая на титул – оттого подобные рассуждения Роуланда вовсе не тревожат. — Прошу, прекрати вымаливать прощение всякий раз, когда оступаешься – ошибаться свойственно всем, — молвит Юнги, резко затихая, когда видит на месте Роуланда себя. Когда-то принц Тэхён всякий раз заставлял фрейлина вставать с колен, ибо не принимал младший из сыновей подобные мольбы за незначительные ошибки. И сейчас титул принца не испортил душу фрейлина, ложная корона не совратила сердце, до сей поры оставляя в нём простодушие и искренность. Юнги начинает забывать своё истинное обличье, но оно остаётся неизгладимым следом в душе. — Ваше милосердие не описать ни одним словом, Светлость моего принца, — альфа опускает голову в знак своего глубочайшего уважения к омеге. — Я постараюсь более не допускать подобных повторов. Теперь Юнги понимает в полной мере, что чувствовал Тэхён, ибо всю свою жизнь он считал фрейлина своим другом, равняя его к себе, как сейчас юноша нашёл родную, такую похожую на себя душу на чужих землях. Но как бы Юнги не желал быть искренним, в полной мере он этого сделать не в силах, покуда не выполнил долг перед своим принцем, и время утекает слишком быстро, постепенно стягивая со лжеца его обличие. Совсем скоро титул принца падёт, и явится истина имени, что принадлежит простому фрейлину. А до тех пор Юнги не потеряет своего величия, не опустит взгляда и не посмеет предать своего принца. Время до заката растворяется в последних лучах, сомнения более не занимают места в мыслях юноши, он оставляет предположения о сокрытой истине, рискуя принять любую реальность, но узнать причину, по которой король Севера пожирает лишь некоторые королевства. Юнги лично слышал, как Чон заверил о своём намерении предложить сделку, его прибытие не несло цели проливать кровь воинов королевств, на которые не падает про́клятый взор. За время прибытия на Севере, юноша многое видовал, слышал от главного фрейлина о душе Лорда, лицезрел, каков Дьявол в своём истинном обличие, не скрытом лживыми одеяниями людской молвы и страха. Так кто наложил на наследника Севера это проклятье? — Ваша Светлость, — голос одного из слуг привлекает внимание омеги, заставляя отвлечься от выбора одеяний на вечер, — разрешите сопроводить вас к принцу. Юнги незамедлительно выходит в коридор, не замечая тени своей, друга обретённого, отчего в душу закрадывается слабая печаль. Омега так привык к компании Роуланда, что сердце становится неспокойным всякий раз, когда альфа не встречает его. Будто он потерял частичку той защиты, что обрёл на чужих землях. Это чувствовал Тэхён, когда узнал, что единственный друг покинул его, оставив одного на Севере? Сколько боли и страха принёс своему принцу Юнги, не явившись лично, а оставив пергамент с начертанными словами? Фрейлин всем сердцем надеется, что ему простят эту слабость, ибо он даровал Тэхёну свободу от предначертанного роду предназначения. Прибыв в дальнюю часть замка, куда ещё не ступал светловолосый юноша, слуга останавливается у дверей, склоняет голову, выполнив приказ, и незамедлительно удаляется, оставляя юного принца одного. Юнги его взглядом провожает, делает глубокий вдох и уверенно надавливает на двери, отворяя их в помещение, подобное королевскому саду: вокруг растут большие растения, стены увиты цветущим плющом, а над головой россыпь просыпающихся звёзд, что видны под прозрачным куполом потолка. Юноша ступает не глядя вперёд, в восхищении устремляет терракотовый взор к небесам, ранее не наблюдая, чтобы стены строили из стекла, и спиной сталкивается с ладонями, что останавливают его. Дыхание затаивается, лишь сердце никаким способом не усмирить в груди, оно от этого касания точно теряет всякий разум, чувствуя лишь тепло и непонятное притяжение. Юнги не страшно находиться в этих руках, была бы его воля, он бы не сделал и шага в сторону, и, кажется, будто сам принц ищет предлог, дабы вновь почувствовать тепло юноши. — Мне удалось впечатлить тебя? — интересуется Хосок, мягко оглаживая плечи юноши, не спеша отдалиться, как делал это всякий раз, когда их близость занимала продолжительное время. — Это место чудесно! — отвечает Юнги, оборачиваясь к принцу, в чьём взгляде видит удовлетворение от наблюдаемого восторга. — Мне очень нравятся цветы, прежде в моей вазе всегда стояли каждое утро новые, — омега умалчивает о том, как сам ходил за ними, получая удовольствие от личного выбора, — но они быстро погибали, не имея возможности радовать душу дольше. — Тогда ты можешь приходить сюда всякий раз, когда пожелаешь лицезреть красоту природы. Тогда как Хосоку достаточно лишь позвать юного принца, чтобы наслаждаться творением природы во всём её великолепии. Чон помнит их первую встречу, тогда его внимание не было обращено к младшему принцу короля Кима, ибо напротив стоял сам Дьявол, коего вернула на господние земли Смерть, то было мгновением, когда взор Хосока коснулся светлых волос, что на фоне восходящего Солнца блистали серебром. Тогда альфа не уделил должного внимания ярким очам на фоне бледной кожи, пронзительному взгляду, собравшему в себе всю тяжесть плена, и обольстительному голосу, что в стеснении не мог озвучить свои мысли. Принц, что всю жизнь был сокрыт за стенами замка, воистину прекрасен, пленяя каждого, кто лицезреет его улыбку. — Позволь угостить тебя вином? — предлагает Хосок, медленно скользя ладонями и выпуская юношу, на чьих плечах остаётся чужое тепло. — Смею заверить, лучшим среди всех ближних земель. — Не в моих силах отказать, — признаётся Юнги, ибо с самого рождения ему не было предначертано право выбора. — Тогда сейчас я воспользуюсь твоей слабостью, — мужчина приглашает пройти к столу, обнажая улыбку, что всегда сокрыта, ибо ничто не радует душу Чона так, как принц, — и подожду, когда ты наберёшься сил, чтобы отказать мне. Хосок не спешит открывать истину, наливая в бокалы ягодный напиток, ему не хочется портить этот умиротворённый момент, когда с головы можно снять венец королевского величия и подле нет душ, при которых мужчина обязан держать стойкость. Лишь юный принц, дарующий душе покой. Юнги не перестаёт восхищаться королевством дальних берегов, устраиваясь на подвесной качели, что цепями прикована к деревянной балке, позволяющей парить ей над землёй, и принимает бокал от наследника, взглядом цепляясь за блюдце со сладкими фруктами, что альфа ставит подле него. Начавшаяся беседа не касается Севера, Хосоку не хотелось бы вызывать тот страх, что пережил юноша на землях чужого короля, потому позволяет ему рассказать о жизни в своём замке. Юнги молвит истину, избегая в своей речи таких понятий, как братья, что не подлежат с ним единой крови, называет королём не своего отца и королевой не свою матушку, и молвит о друге, что всегда был подле него. Хосок замечает благодарность в словах омеги к другу, имени которого он не упомянает, ему уделено большее внимание из рассказа, но мужчина не слышит судьбы его, что обрывается на моменте, когда затронут становится день должного венчания. Альфа вопросительно вскидывает бровью, замечая, как пыл светловолосого затихает, ибо должна быть озвучена причина, по которой он бежал в ночи, как известно, со своим фрейлином, но тот не находит в себе сил признаться. Юнги не может назвать истину, ибо она принадлежит не ему. — Страшишься, что я разгневаюсь? — мягко улыбается Хосок, вновь заполняя их бокалы вином. — Могу понять тебя, ибо много лет назад я так же допустил ошибку из-за… своей трусости. Светловолосый поднимает взгляд, когда мужчина его отводит в отражающую рубиновую поверхность, слегка перемешивая напиток круговым движением и сохраняя полное равнодушие, ибо с недавних пор смирился со своею Судьбою. Ничего уже исправить невозможно. — Не верю, — тихо молвит Юнги, заставляя Хосока вновь поднять свой взгляд. — Что бы тогда вы ни сделали, я уверен, то не было трусостью. Хосок не знает, почему юный принц пытается его оправдать, не ведая о деяниях, что он совершил, но и не слышит в словах этих лести, подобной той, что должны молвить супруги, всегда оставаясь на стороне своего избранника. За время пребывания омеги в королевстве, Чон не замечал за ним притворства, его слова несут в себе твёрдость истины, лишь остаётся в тени души какое-то таинство, которое Хосок прочесть по взгляду не в силах. И сейчас юноша молвит то, что думает, всё ещё не видя в лице мужчины виновного грешника. — Я предал Чонгука. Альфа подносит бокал ближе, но останавливает его у самых губ, понимая, что не желает больше пить – вино не облегчает тяжесть души. — Должно быть, ты слышал молву о сокрытых на землях Севера сокровищах, — Хосок возвращает бокал на невысокий стол и укладывает руку на спинку подвесных качелей, едва задевая пальцами светлые пряди волос принца. — Тогда белый свет не знал об этом таинстве, король захоронил всех, кто о нём прознал, но молва всё же просочилась слугами через стены, обретая свободу на иных землях. В том скором времени принцы объединённых королевств должны были встретиться, дабы обговорить дела насущные, да провести охоту на ледяных землях. И мы услышали про сокрытое таинство короля… Хосок ясно помнит, как собрались они вместе, дабы отправиться на Север. Тогда стояла ветреная погода, которую принц дальних берегов не жалует, оттого накутался он в меха, ступая на ледяные земли лишь из-за договора. Не нравилось ему находиться в том замке, слишком неспокойна была его душа, когда он всякий раз прибывал к наследному принцу, и в тот день ему стоило прислушаться к Судьбе, что шептала ему остаться на своих землях. Не послушал Её Хосок, за что поплатился, взяв на себя бо́льшую долю проклятья. — Я знал о планах найти спрятанные королём сокровища, и он не должен был понести за собой смерть, но всё изменилось в тот момент, когда мы узнали, что Чонгуку не было открыто то место, что захоронил его король в своих рукописных книгах. Это место искал Тэхён в письменностях, которые не мог прочесть Юнги, в тот самый зал спустя многие годы был пущен принц, что заключил с Дьяволом клятву – он найдёт таинство, за которое Лорд должен был даровать им свободу. — Чонгук не был нам врагом, но мы все его предали, а я умолчал о заговоре, когда должен был его раскрыть, — альфа задумчиво перебирает светлые волосы юноши, раскрывая тяжесть вины, которую он несёт все эти годы. — Тогда он был загнан в лес на реку, в его плоти находились четыре стрелы, а Чон продолжал сражаться, потеряв своё единственное оружие и пойдя на риск, когда вышел на неокрепший лёд. Я был тем, кому были даны в руки лук и стрела, дабы пронзить сердце наследника, но не смог. Я спустил стрелу в лёд, который раскололся и поглотил Чонгука в свои воды. Все считали наследника Севера падшим, и с этими вестями принцы вернулись к королю, который потерял не только свою возлюбленную, но и единственного сына, что был так похож на неё. Хосок был там, стоял у дверей зала, оставляя свои ладони чистыми от крови короля Севера, но не душу – она вся пропиталась во мраке предательства и крови падшего наследника. — Мы не знали, что он остался жив. Здесь берёт исток страшная молва о про́давшем душу Смерти, про́клятом воине с Севера, вечным принцем и никогда королём – заговор алчных принцев их же и погубил. По их души вернулся с иного света сам Дьявол со зловещей птицей, оставил свой глаз Смерти, дабы наблюдала Она за отмщением, и клятву свою исполняет. Чон сожрёт каждого, кто ступал на Север. — Неужели, ваш проступок не имеет никакого прощения? — сомнительно молвит Юнги, не находя той же вины, что лежит на иных принцах, на мужчине. — Вы оступились в своём сомнении, но на ваших руках нет крови ни короля Севера, ни его наследника. Это вы опустили лук и приказали стреле не забирать чужое сердце. Неужели, за это будет воздано в той же степени, как всем тем, кто причастен к смерти короля? — Чон дал нам возможность уйти, искупив грешные намерения, — Хосок помнит ту клятву, что уже начала своё свершение – Осберту отрубили кисть руки, дав слово вернуться за второй. — И мы не внемлили его милосердию. — Ещё не поздно… — Нет, Тэхён! — прерывает альфа, потеряв покой и повысив голос, что заставляет юношу замолкнуть. — Неужели ты ещё не понял, что наше супружество лишь сделка, чтобы я смог объединить королевства и выступить против Чона? Я делал всё, чтобы сокрыть истину за молвой о проклятье, солгал королю о гибели Тэкгёна, забрал тебя – Чонгук понимает, что я бессилен против него, и он придёт по мою душу. Что его вообще сможет теперь остановить? Юнги не в силах понять, отчего внутри него растёт чувство несправедливости, почему в его глазах Хосок не заслуживает той же участи, что иные принцы. Быть может, юноша видит ясно истинную вину предательства, и за подобное следует наказание, но не смерть. Принц мог бы искупить свою вину, но не кровью, ибо когда-то он сохранил Чону жизнь, когда как мог её отобрать. — Есть тот, кто имеет власть своих желаний, кому внемлет король Севера, — твердит Юнги, сжимая в ладонях край своих одеяний и не поднимая очей на мужчину, ибо он открывает таинство. — Тот, чьё слово является личным приказом для Дьявола. Тот, кто мог бы остановить эту войну. Хосок наклоняется ближе, заставляя омегу поднять голову и взор свой, его ладонь соскальзывает со светлых прядей к шее, большим пальцем оглаживая щёку, что горит теплом выпитого вина и чувств. Чон касанием просит прощение за свой пыл, ибо после встречи с королём Севера, он не видит более будущего, а часы ожидания медленно отравляют его, не позволяя свободно дышать. — И как он получил подобную власть? Юнги сковывает тянущее чувство, кажется, он воспринимает сложившуюся обстановку иначе, забывает про то отчаяние, что захватило мужчину, его вопрос не требует ответа – Хосок понимает, что у него просто нет никакой надежды, несмотря на все слова юноши. Но храбрый омега не желает сдаваться, он прежде не позволял себе опустить руки, даже когда казалось, что выхода нет, но он есть, просто нужно время. Попав в плен к про́клятому воину, Юнги не мог поверить, что когда-нибудь они смогут обрести свободу, но нашли её на Севере. Хосок тоже может обрести свободу, если в сердце Дьявола к нему найдётся милосердие, не ослеплённое жаждой отмщения. Но Юнги запамятовал, что он здесь, как посланник короля Севера, дабы выведать слабые места наследника дальних берегов и разрушить его своим словом. Альвева говорит, сострадание – не порок, дева твердит, что каждого можно спасти. Хосока тоже спасти можно. — Позвольте мне отослать послание, — Юнги в порыве чувств поднимается, выскальзывая из рук альфы, и спешно делает пару шагов, останавливаясь и оборачиваясь. — Мне нужен всего один гонец, заверяю, он вернётся с земель Севера живым! Пока ещё есть время, Лорд Чон не намерен вершить свой следующий поход так скоро, гонец должен успеть передать моё послание тому, кто может воззвать к разуму короля… Хосок лишь улыбается, когда находит в юном принце эту неиспорченную людскими пороками наивность, потому как не понял он намерений альфы, и облокачивается на спинку качели, наблюдая воодушевление омеги, что цепляется за слабую надежду. Принц не думает, что кто-то на свете способен остановить Чонгука, нет такой души, которая смогла бы сковать жажду отмщения, кой питается Дьявол столько лет, но взгляд радует светловолосый юноша, что в силу своей наивности пытается его спасти. — Прими мою благодарность, — внезапно молвит Хосок, отвлекая омегу от мыслей о срочном послании. — За что? Юнги ничего иного не может сделать, кроме как попытаться уговорить Тэхёна смягчить намерения Лорда, он не обладает той силой, которой наделён возлюбленный короля Севера… но в его руках судьба королевства дальних берегов, лишь он волен сделать выбор: отослать Чону послание о слабости Хосока или попытаться его спасти. — За то, что веришь в меня, когда другие склонны к осуждению, — отвечает мужчина, протягивая руку и касаясь ладони светловолосого. — Это такое облегчение, когда хотя бы одна душа на твоей стороне. Как Тэхён, всегда оставаясь на стороне своего фрейлина и беря на себя ответственность за его ошибки. Когда Юнги предложил Лорду план, по которому он наденет на себя лживое обличье принца, юноша даже не думал о той причине, по которой Чон забирает чужие души. Для него Хосок являлся лишь принцем, за которого до́лжно встать под венец младшему принцу Кима, фрейлин не имел той истины, что открыта для него сейчас. Потому в его глазах принц дальних берегов совершил проступки, которые можно искупить, совершённое предательство было страхом, ибо он обманут иными принцами, когда ему не открыли истинные намерения плана. — Думаю, я не в силах более выбрать другую сторону, — молвит Юнги, чувствуя жар от прикосновения принца к своей ладони. — Тебе не следует так много пить вина, — улыбается Хосок, замечая алеющие щёки юноши, и слабо притягивает его, заставляя сесть подле, — иначе твои слова обретают не единое значение. — Право, я сам не понимаю, что должен сказать. Тьма ночи вокруг не скрывает тот терракотовый взгляд, что пытается не смотреть на мужчину, юноша точно заколдован, он не может осознать собственных чувств, ясно ощущая лишь одно желание – Юнги не хочет покидать это королевство. Быть может, в нём твердит не сердце, а хмельное сознание, но юноша не может рассуждать иначе, когда перед ним теперь открыта вся истина. Только Юнги не может открыться мужчине так же. — Иногда слова излишни, — понимающе отзывается Хосок, вновь касаясь светлых волос. — Но я должен признаться… Признаться в своём лживом обличье, пока это предательство ещё можно простить. Но что произойдёт, если Юнги откроется в пороке своей крови, будучи рождённым крестьянином? Сможет ли принц принять его, оставив подле себя, или доверие в глазах мужчины будет навсегда утрачено? Сможет ли Юнги после открытия истины обратиться к Тэхёну за помощью, дабы сохранить жизнь того, к кому тянется сердце юноши? Он не может этого сделать, потому как это таинство принадлежит не одному – Тэхён, что остаётся под крылом Лорда, сейчас обрёл свою свободу, но потеряет её, как только с фрейлина спадут одеяния лжи. — Поцелуйте меня, — просит Юнги, чувствуя, как пальцы, что перебирают его волосы, замирают, как и весь свет вокруг. Шум вод позади стихает, юноша слышит лишь биение своего беспокойного сердца и почти не дышит, когда осознаёт, что он просит от мужчины, пытаясь сохранить таинство своего имени. Слабое движение вновь щекотит волосами, ладонь альфы движется к затылку Юнги, который не пытается отстраниться назад, лишь сжимает в руках ткань своих одежд, вбирая через разомкнутые губы воздух. Время замедляется, прохлада ночи уже не властвует над горящим сердцем, юноша в неизведанном предвкушении закрывает веки глаз, когда мужчина близится к нему, и ощущает мягкость чужих губ на своих. Неторопливое движение вызывает сильное чувство влечения, Юнги жмурится в страхе ответить на поцелуй, внутри всё горит, когда чуть влажные губы трогает холод ночи, а затем их вновь берут в плен. Юноша забывает о своём имени и сомнениях, не тревожат более мысли о Севере, ибо душа находит тепло здесь. Его обхватывают за талию всё так же неторопливо, дабы не напугать напором чувств, притягивают ближе, сминая губы в медленных движениях, каждое из которых отражается мурашками по слабеющему телу. Юнги будет сожалеть о своей просьбе позже, когда ясность ума откроет его глаза, но сейчас вверит себя Хосоку, будто их встреча была предначертана Судьбой. Вдохи тяжелеют, поцелуй раскрепощается, когда мужчина получает ответ от юноши, его попытку повторить движения за альфой, раскрывая рот и случайно сталкиваясь языками. Хосок чувствует, как вздрагивает омега от неожиданности и неопытности, отстраниться ему не позволяет, придерживая одной рукой за спину и укладывая светловолосого спиной на качели. Их взгляды на мгновение пересекаются, Юнги думает, они чем-то похожи – оба заложники своих ошибок, ведь если бы каждый из них выбрал иной путь, ничего подобного сейчас не происходило бы. Но и они не встретились бы в своём одиночестве в этой ночи. Хосок вновь припадает к желанным губам, его и прежде тянуло к омеге, но он не мог приблизиться к нему, разум не позволял привязывать к себе юношу, потому как королевство обречено на погибель – на его принце наложена печать Смерти. Но слишком сладки те чувства, те поцелуи, что скрывает в себе ночь, то желание, что стирает титулы и правила приличия, чтобы отказывать в просьбе юноши. Юный принц точно дурманит, поцелуй переходит всякие границы, когда Хосок теряет самообладание, проскальзывая языком по чужому, давит на него своим, а ладонью по одеждам ведёт с талии вниз, оглаживая бедро омеги. Эти действия не вызывают опасений, Юнги не пытается отстранить мужчину, когда тот ослабляет одежды, касается голой груди, под которой беспокойно бьётся сердце не от страха быть разоблачённым. Но оно словно замирает, когда в глубине этого цветочного зала раздаётся стук в большие двери, заставляющий Хосока осознать, как серьёзна та причина, нарушавшая их уединение. — Прости, я позволил себе лишнего. Альфа опирается на руку, поднимаясь и проводя пальцы сквозь рыжие пряди волос, убирая их назад, громко выдыхает и протягивает руку юноше, дабы помочь ему. Юнги запоздало принимает этот жест, находясь в плену собственных чувств, что горят пламенем в груди, пытается восстановить сбитое дыхание и стягивает свою одежду в ладони. — Я не меньше, — в затуманенных чувствах отвечает юноша, не в силах поднять взгляда на принца. — Ты волен не ждать меня, если того пожелаешь, — предупреждает Хосок, поднимаясь с качелей. — Я останусь. Останется в королевстве дальних берегов. Хосок не настаивает, снимает со своих плеч королевское одеяние и укрывает им омегу, дабы холод ночи не вредил ему, а после направляется к дверям зала. В нём бушует точно ураган, что не преодолеть разумом, мужчина испытывает живые чувства, заставляющие его душу вновь подняться и не позволить склонить свои колени перед королём Севера. Маленький храбрый омега велит ему не сдаваться. Наследник выходит в коридор, где покорный слуга склоняется в поклоне, хотя на самом деле желает пасть на колени, ибо он принёс дурные вести. — Осберт Гуго отбыл из своего королевства этим утром, — молвит слуга, не поднимая головы, — он бежал, дабы проклятье не настигло его. Этим утром было доставлено послание, написанное рукой Гуго, где он не сообщил о своём намерении побега. Хосок не верит явленным словам, ещё днём он раздумывал над дальнейшими действиями, что основывались на поддержке двух их королевств, но сейчас принц дальних берегов остался один. — Где доносчик? — В ожидании у ворот, Ваше Величество. Вот, каково на вкус предательство – Осберт в страхе спешит скрыться, ибо Дьявол дал клятву забрать его душу следующей, оставляя на его пути Хосока. Прибывший доносчик вновь повторяет слова слуги, передаёт суровую истину, что не оставляет выбора наследному принцу. Ему придётся стоять перед королём Севера в одиночку. По возвращении обратно в цветочный зал, Хосок намеривается предложить принцу проводить его в покои, потому как время достаточно позднее для дальнейших бесед, но, подойдя к качелям, замечает, что сон уже забрал юношу в своё царствование. Укутанный в королевские одеяния, омега покоится в сладостном сновидении, облокотившись на деревянную спинку, не в силах дождаться возвращения мужчины. Но всё же он остался здесь, не покинув принца, от которого отвернулся весь белый свет. Словно Судьба даровала ему настоящее сокровище. Но Судьба не только дарует подарки, но и возвращает каждый из совершённых грехов.        Об этом пока не ведано душе, что долгую ночь проводит в томлении своих дум, пытаясь отыскать путь, по которому она заберёт чужой титул навеки. Блик на стене, отражённый от острого лезвия кинжала, пропадает и вновь появляется, когда его обладатель поворачивает оружие в сторону. Ладони Эверарда исцарапаны остриём, кровь смазанными каплями остаётся на коже, наложник её не смывает, не в силах подняться с пола, ибо он не нашёл плана, дабы вернуть Северу его истинное обличье. Время стремительно утекает, омеге не позволят более задержаться в замке, как только венец будет надет на светлые волосы юного принца, оттого чувство безысходности отравляет наложника, не оставляя ни единого выбора. Эверард должен остановить Север от его гибели. Рыжеволосый поднимается с пола, ощущая слабость в своём теле, но не душе, и убирает кинжал в свои одежды, направляя свой взор на земли, блистающие полуденным Солнцем.        Яркий блеск снега уже не слепит взгляд, он стал привычен, как холодное дыхание Хёда, что целует румяные щёки юноши, рождённого под Луной. Тэхён прислушивается к хрусту под сапогами, позади фыркает конь, заставляя обернуться юношу и положить ладонь на гриву животного, проведя по ней в любовном жесте. Вороно́й этот жест не принимает, голову в сторону отводит, точно повторяя суровый, непокорный характер своего хозяина. — Позволяешь седлать, но не даёшься ласке? — удивляется юноша, отпуская узды строптивого коня, который шагает в сторону, позволяя коснуться себя лишь мужчине. — Не затаивай обиды на него, — Чон проводит по шее животного и подходит к светловолосому, натягивая ему на голову меховой капюшон, — скоро он так же не сможет отказать, ибо никто не в силах устоять перед тобой. На лице Тэхёна на мгновение проскальзывает улыбка от подобного признания мужчины, каждый раз смущается, словно впервые, но в глазах всё ещё не горит того огня, что Лорд видовал в одной из их прогулок, когда омега был действительно счастлив. Чон осознаёт, как трудно юноше справиться с собственными чувствами, потому не торопит его, оставаясь подле, чтобы не дать ему пасть. — Когда состоится венчание? — вновь спрашивает Тэхён, оборачивается к смольноволосому и продолжает идти по лесу, убирая руки за спину. Эта прогулка открывает для возлюбленного короля новые красоты Севера, даёт уединение и свободу от каменных стен замка, где уже который день приближённые Лорда готовятся к великому празднеству. Для юного омеги не является таинством намерение мужчины взять его в свои супруги, только до сей минуты не было обговорено, когда то должно произойти. — Ты торопишься из-за моих слов? — Слов? Взгляд устремляется на юношу, что останавливается в ожидании, когда мужчина привяжет лошадей, дабы продолжить путь без них, и наконец осознаёт, из-за каких слов альфа думает, что Тэхён торопит тот час – Чон дал слово, что не заимеет близости с юношей до венчания, дабы не обременять его душу. Белёсые ресницы распахиваются от понимания причины, которой Лорд считает спешку юного принца, взгляд тут же ускользает в сторону. Тэхён возмущён подобным предположением, но не успевает сделать и шага, как его ловят за руку и притягивают ближе, обхватывая за талию, дабы не было и шанса на побег. Юноша упирается руками в грудь Чона, оскорблённый подобным предположением, но эта наивная обида лишь согревает сердце Дьявола, который не способен более дразнить омегу. — Вовсе нет, — спешно заверяет Тэхён, закусывая губу, ибо ему придётся признать истинную причину. — Сейчас в моём намерении нет сомнений, я боюсь, что могу передумать, поэтому спешу… — Не оставить себе выбора? — заканчивает Чон. — Ты можешь не понимать, как зародились твои чувства, но знай, что не так просто от них избавиться. В тебе могут говорить сомнения, но сердце, — мужчина выпускает юношу из своей хватки, — подскажет правильный путь. У Тэхёна есть выбор, которого он был лишён в своём королевстве, когда ему сообщили о скором венчании, этот выбор юный принц делает не из-за долга перед королём, а следуя зову своего сердца. Ещё совсем недавно он не осознавал, каково это, следовать своей свободе, но Север открыл для него свои таинства, от которых Тэхён был заперт всю свою жизнь. — Идёшь? Светловолосый поднимает взгляд на мужчину, что остановился, приглашая пойти за ним, и оставляет свои мысли позади, делая шаг вперёд. Разве есть на свете сила, что способна остановить эти чувства? Солнце лучами целует румяные щёки, треплет смольные волосы и касается перьев беркута, восседающего на верхушке древа, что раскинуло свои ветви к истоку реки. Перед юношей величественный водопад, что берёт своё начало среди ледяных скал, его воды неподвластны льду, ибо это – сердце Хёда. Тэхён близко к водам не подходит, издали прислушивается к шуму силы, что со временем разбивает камень, чувствуя эту же мощь в короле Севера. Они так же красивы, как таят в себе опасность. Светловолосый поворачивается к Чону, рассматривая его острые скулы и тот самый про́клятый глаз, под нижним веком которого слабо виднеется шрам, оставленный птицей. Мужчина сохранил жизнь Валькирии, даровал ей место подле себя и власть – так же, как многим в своём королевстве. Так же, как ему. Тэхён опускает взгляд, вспоминая, как оставил собственный шрам на плоти альфы, ранив его клинком без намерения. Они оба оставили друг другу шрамы, но сейчас залечивают каждую рану. — И многих ты приводил сюда? — внезапно интересуется Тэхён, убирая руки за спину в жесте, который Чон уже прекрасно понимает – так юноша проявляет своё наивное любопытство. — Не могу припомнить, — признаётся смольноволосый украдкой прослеживая за реакцией светловолосого, — ибо сказания молвят о богах, что в ночи спускаются к водопаду. Живым душам опасно находиться здесь, потому как боги, уходя с рассветом, могут забрать её с собой, как подношение королей в обмен на защиту своего королевства. Тэхён резко оборачивается к уходящему Солнцу, осознавая, что закат уже совсем скоро, хмурит брови, когда не видит улыбки мужчины, и правда начиная верить его словам. Получается Чон привёл юношу сюда, как подношение богам. — Вот как, — Тэхён обходит альфу, направляясь в сторону водопада, — стало быть, я уже не представляю той ценности, когда был укрываем от бурь. — Не убегай от хищника, — предостерегает Чон, направляясь в сторону омеги, — это только сильнее разжигает его желание догнать свою жертву. Тэхён улыбается, продолжая отходить назад, не теряет из виду мужчину, потому как знает – это жертва заманивает хищника к себе. Но сделав очередной шаг, юноша не ощущает под ногой плотный слой снега, он проваливается, заваливаясь на спину, и падает куда-то ниже, чем видимый слой снежного покрова. Приземление оказывается не самым мягким, но доски, что провалились от своего изжитого срока, немного смягчают удар, который больше всех приходится по локтям и затылку. Перед глазами мутная пелена слёз и яркий свет над головой, Тэхён не спешит подняться, он не понимает, где находится, его сознание кружит голову, но замечает странный блеск, точно звёзды, спрятанные О́дином, и промаргивается, чтобы рассмотреть его. — Чонгук, — вполголоса произносит юноша, завидев падающий с поверхности снег, — я в порядке… — Не двигайся! Приказ эхом отражается от глубины, перед глазами увиденное обретает чёткий вид, и перед светловолосым предстают невиданные камни, что блестят в свету дня. Они мерцают из скал, заточенные в оковы вечного льда, сокрытые шумом вод и молвой о богах – здесь О́дин захоронил свои сокровища. Это место сокрыто в рукописных книгах падшим королём. Тэхён чувствует теплоту ладони, поддаётся её стремлению охватить его и поднимается ближе к груди мужчины, который усаживает омегу, беспокойно заглядывая в его глаза. Удары головой юноше грозят хворью и слабостью тела, Чон помнит, как худо было Тэхёну, когда он пал в зале, потому обхватывает его за скулы, заставляя посмотреть на себя. — Сильно ударился? — альфа запускает ладонь под одежды, проводит по волосам на затылке и смотрит на свои пальцы, что в этот раз не омыты в крови. — Ты меня слышишь? — Тут камни светятся. Тэхён взглядом водит по стенам, находя оставшиеся под покровом снега доски, которыми было сокрыто это место падшим королём, не в силах поверить, что они нашли его, когда в книге юный принц прочёл, что такого места нет. Король сам писал, что сие место было прекрасным сновидением, и, кажется, Тэхён сейчас понимает, какое значение эти слова в себе несут – он тоже не может поверить своим глазам. — Ты искал их так долго… — Меня не волнуют эти камни! — почти рычит Чон, всё же заставляя взгляд юноши найти его. — Ни одно сокровище всего света не имеет для меня большей ценности, чем ты. Тэхён более не смотрит на звёзды, что О́дин заложил в землю – для него они так же не имеют ценности – протягивает руки, обхватывая мужчину за шею и позволяя себя поднять. Они нашли сокрытое в ледяных землях таинство, но в их сердцах уже нет места для камней, ибо там обитает любовь. По возвращении в замок, где суета вновь окутывает коридоры с приказом Лорда немедленно привести целительницу, Тэхён повторяет, что с ним всё в порядке, он просто испугался и, кажется, только ушиб локти. И хотя ещё удар пришёлся на затылок, это падение не имеет таких же последствий, как при прошлом. Юноша заверяет в этом и Альвеву, когда закатывает рукава рубахи, открывая вид на повреждённые локти, но дева его не слушает, решая удостовериться в его полном порядке сама. Наверное, из-за этой черты характера ею так гордится Лорд, что так же непреклонен, пока не убедится в словах лично. Взгляд мужчины касается обнажённых запястий светловолосого, на них остались незаслуженные шрамы заметным следом, Тэхён их не прячет и не стыдится, для него они не имеют того значения порока, чем свойственны упрекать на иных землях. Для него шрамы – это история того, что он остался неподвластным. После ухода Альвевы, юный принц остаётся один под надзором Валькирии, что пожелала остаться в покоях Лорда, не последовав за хозяином. Её чёрный взгляд устремлён на светловолосого, но нет в нём того намерения, что было при первой их встрече. Тэхён помнит миг, когда он зашёл в свою почивальню и увидел повелителя небес, какой трепет испытывал от этой короткой встречи, будто это было днём назад. И юноша осознаёт, что в душе осталась эта тоска по родным краям, но вернуться он сможет лишь тогда, когда свету откроется истина о короле Севера. Коснувшись своих одеяний, Тэхён ощущает взятый из сокрытого места в скалах камень, медленно достаёт его, наконец имея возможность сделать это при хорошем освещении, и рассматривает грубый, местами скрытый чернотой, прозрачный, бесформенный дар природы. Омега не знает, насколько он драгоценный, но подозревает, что вполне может стоить жизни, раз падший король спрятал сей тайник, похоронив знание о его нахождении с собой. Решив выяснить, что это за камень, Тэхён убирает его обратно в карман своих одежд, и уходит из почивальни Лорда под обеспокоенный клич беркута. Дитя Луны может навлечь несчастье на Север, если молва о сокровищах вновь увидит свет. Юноша не спешит освещать невероятную весть, он не смеет раскрывать иным душам таинство, что всё ещё считается лишь молвой и проклятьем богов, ибо всякого, кто свой взор направит на сокрытое, постигнет проклятие О́дина. Ведь на то оно и было сокрыто, чтобы его не нашли. Быть может, напрасно юный принц молвам не верит, ведь это проклятье постигло падшего короля, но Тэхён, не имея никаких видов на эти камни, лишь желает знать их природу, оттого находит среди слуг душу, не способную предать своего Лорда. — Ян, — светловолосый останавливается подле главного фрейлина, дожидаясь его внимания, — можешь уделить мне время? — Когда ты поймёшь, что здесь никто не имеет положения отказывать тебе? — Когда перестану замечать в твоём голосе сомнения ко мне. Услышав подобный ответ, Ян оставляет свои обязанности, осознавая, что и сейчас юный принц не жалуется на фрейлина Лорду, прекрасно ведая о его подозрениях к себе, будто и вправду понимает, чем оно вызвано. Тэхён не затаивает злобы, всё же считая Яна близкой душой, потому пришёл к нему, ибо следующим, кому доверяет юноша после Чона, является главный фрейлин. — Я во всём своём внимании к вам, — голос обретает покорность, потому как не должны переживания фрейлина становиться раздражительностью в глазах других. — Есть ли в королевстве душа, которая занимается познаниями природы? Вопрос заставляет Яна засомневаться в собственной силе как тот, кто является одним из приближённых Лорда, потому как не понимает, какую душу желает видеть юный принц. — Никто не пытается понять стихии природы, — молвит Ян, — не стоит человеку вмешиваться в подобное. — Но кто-то же должен считать на небе звёзды. Тэхён не верит, что на Севере есть ведьма, но нет колдуна, которого народ считал бы странным из-за своего дела, потому как из-за любопытства рождаются даже звёздные счетоводы. — Можешь спросить у Эверарда, — предлагает фрейлин, не в силах дать желаемого юношей ответа, — думается мне, он ведает о молвах народа больше меня. — Он ещё здесь? Вопрос светловолосого не несёт раздражения от присутствия наложника, к которому у Лорда не осталось никаких чувств, в нём лишь недопонимание, ибо вот уже второй день омега не видит Эверарда в коридорах замка. Слуги ведут беседы о его уходе, иные склонны считать, что Лорд не выгонит своего приближённого, и Тэхён не ведает, что из этого истина, но он уверен – Чон не оставит всё, как было прежде, узнав о ранении, что нанёс омеге наложник. Юный принц покидает кухни под взгляд главного фрейлина, который не может оставить без внимания намерения возлюбленного короля найти определённую душу, потому подзывает одного из подчинённых и велит передать свои слова Лорду. Тэхён не страшится встречи с Эверардом, он более не сомневается в своих решениях и поступках и не остановится, пока власть находится в его руках. Наконец долгие поиски наложника завершаются, когда юноша находит его в церемониальном зале, где нет в этот час ни одной души. Рыжеволосый пребывает в одиночестве, но оно не разъедает изнутри, словно яд, он им наслаждается, прерывая сие мгновение на свидетеля его тоски. Наложник ожидал мгновение этой встречи. — Чонгука здесь нет, — с улыбкой молвит Эверард, складывая руки на груди и поворачиваясь к светловолосому, намеренно называя Лорда по имени. — Разумеется, — в спокойствии отвечает Тэхён, являя своё доверие к мужчине, ибо знает, что более он не останется наедине с наложником. — Прискорбно, что ты не воспринял мои слова всерьёз. Слишком ровный голос, плавные без волнения движения и непритворная улыбка сейчас украшают Эверарда, он будто вовсе не думает об уходе. Будто беседы о предстоящем венчании короля не гневают его, а присутствие дитя Луны не преграждает ему путь. Жажда отмщения сильнее, чем любое иное желание наложника, оттого нет надобности тратить свои силы на ярость и ненависть к юному принцу, который в миг потеряет свой титул. Коварен Север, и таковым его нарекли не молвы, а души, наполняющие земли своим коварством. — Ты не знаешь? — удивляется Эверард, не скрывая своего превосходства в этом сражении. — Правда не знаешь, почему я всё ещё здесь? Стало быть, Чонгук не рассказал тебе… очень жаль, что эту истину придётся открыть мне. — О чём ты говоришь? Позади доносятся эхом шаги, Эверард взгляд перемещает за Тэхёна, замечая в дверях Лорда, что поспешил найти юношу, как только услышал, кого он разыскивает в замке, и вновь возвращается к юному принцу, разрушая весь его мир. — Я ношу в себе наследника Севера. Сердце слишком громко бьётся в груди, Тэхён опустошённым взглядом смотрит на наложника, не находя в словах лжи, потому как известна всем первоначальная роль Эверарда, и оборачивается, надеясь услышать от Чона истину. Но истина в том, что никакого заверения не звучит. Наложник понёс от короля дитя, что станет наследником Севера.