Предают не тех, кто способен предать первым, а тех, кто слишком сильно доверял.
Сумеречный Север зажигается огнями факелов, народ всё ещё кишит на улицах, холодá Хёда вовсе не пугают, но беспокойно сердце его, сердце Севера, потому как оно находится вдали от своего короля. Тэхён отпивает горячего напитка заваренных сухих листьев, обеими ладонями греется о поверхность чаши, в думы свои уходит, не ведая, что он может сделать в такой час для Чона, дабы хоть немного облегчить его ношу. Мужчину постигла ярость, жажда отмщения вновь вспыхнула пожирающим душу огнём в сердце, обожгла его виной за гибель своего короля, вновь пустила яд предательства по венам, когда явлено было – найденные камни не имеют никакой ценности. Его голос сорвался в фальшивом смехе отчаяния, являя данную клятву отдать Смерти души, что предали Север, Чон точно потерял рассудок, и лишь возлюбленный смог коснуться души, успокоив ту бурю. Но что делать ему сейчас, когда возвращение в замок разлучило их? — Не волнуй своё сердце понапрасну, — разгоняет тягостные мысли Ян, оставляя свою чашу на поверхности стола, за которым ему составляет компанию юный король. — Былой гнев сейчас не имеет власти над Лордом. Взгляд ясных глаз одаривает сомнением фрейлина, чья кожа вновь приобрела живой цвет, хоть и пустота в очах до сей поры чернеет бездной, из которой вырвано его сердце, и Тэхён осознаёт, что Ян видел тот час, когда был сломлен наследник Севера. В ту пору никто и ничто не могло остановить Дьявола от его безрассудства, ярость, вина и боль застелили его взор, он был глух к мольбам и безжалостен к укрывшим заговор. Та ночь окрасила лик Луны в цвет крови. Сейчас же Дьявола способен усмирить маленький омега, воззвать к его имени, заставить слушать себя, коснуться души и приглушить ту боль. Тэхён просто не осознаёт в полной мере, насколько велика та сила, что передана ему в ладони сердцем посланника Смерти. Он впервые увидел настоящую боль Чона, сокрытую в глубинах мрака своей души, что покоилась под тонким льдом столько лет и треснула, вновь пытаясь утянуть на свою глубину. Лорд всегда оставался непоколебим перед отмщением, его рассудок был ясным, планы не терпели поражений, но уязвима стала душа. Очернелая душа Дьявола, куда внезапно ворвался маленький омега. — Но этот гнев всё ещё причиняет ему боль, — Тэхён поднимает взор на фрейлина, не представляя, чем способен сейчас помочь. — Которая и делает его сильнее, — заверяет Ян, складывая свои ладони, где ощущается чужое давно ушедшее тепло. И боль в душе Яна сделает его сильнее. Не сразу, через долгие ночи сокрушений слёз, когда во снах всё ещё будет являться образ возлюбленного, через вечные дни пребывания в стенах, где всё напоминает о прошлом, через тающие снега и сборы посевов. Он обязательно обретёт свою свободу от чувств, что не давали ему покоя. Тогда почему боль Тэхёна не сделала его сильнее? Вещунья народа варваров предвестила – болит та рана, что покоится в его сердце, и ей суждено открыться, она ещё раз сделает ему больно. Юноша этим словам внемлил, потому как никакие иные раны на его теле не болели так долго и сильно, как вина от потери родного брата, и суждено этому утихнуть, когда за жизнь будет дана жизнь. Сделает ли это его сильнее? Принесёт ли подобное отмщение за брата желаемую свободу? Тэхён забирает посуду после вечернего кушания, удаляется из почивальни главного фрейлина и оставляет ему желанную тишину и покой, освобождённый от обязанностей королевского слуги. Эту трапезу юноша пожелал разделить с разбитой душой, дабы самому удостовериться в его самочувствии, ибо всё равно Лорд занят указами и сделками, что были заключены прошлым днём с Хьёрдисом. Но разлука быстро терпит поражение, когда под взор янтарный попадает суета слуг, встречающих прибывшего с дальних земель посланника короля Севера, который немедля держит путь к своему властителю. Тэхён замедляет шаг, когда верный слуга Лорда проходит мимо него, замечает в ладони письменное послание и оборачивается с мыслью, что оно может быть от Юнги. — Остановись, — звучит приказ юного короля в коридоре замка, заставляя живые души немедленно подчиниться. Посланник удивлённо оборачивается, когда сопровождающие его слуги этому приказу внемлют, и поднимает взор свой на дитя Луны, не узнавая в нём своего властителя. Он слишком долго отсутствовал на ледяных землях, чтобы ведать, в чьи руки перешло полное владение сердца Севера. Тэхён вытягивает ладонь, перемотанную тканями, перед собой, на одном пальце в свете изящных канделябров сверкает кольцо, дарованное в знак супружества, и в глазах отражается такой же блеск болезненного любопытства. Юноша должен знать, что находится в этом послании. — Отдай пергамент мне. — Мне до́лжно доставить его своему королю, — непоколебимо отвечает мужчина. — Я – твой король. Ибо явлено было птенцу – все владения, что видели его очи, принадлежат ему вместе с душами, населяющими земли Хёда. Посланника окутывают сомнения, потому как слуги, окружающие его, в почтении склоняют голову перед светловолосым юношей, точно признают в нём своего властителя. Но не в его силах нарушить свою клятву верности, данную Дьяволу, ибо не потерпит король Севера никакого таинства своих слуг, не помилует провинившуюся душу и заберёт жизнь, как плату за нарушенную сделку. — Коли это истина, я ослушаюсь и понесу за неповиновение расплату, но донесу послание непременно Лорду, — в почтении к омеге склоняет голову мужчина, после разворачивается и уходит прочь. Тэхён подгибает пальцы ладони, опускает руку и смотрит вслед посланнику, ощущая внутри непонятное ему чувство. Маленький омега забыл, как звучат отказы. Дьявол набаловал своего птенца, не отказывая ему во всяких желаниях, слуги замка также подчинялись возлюбленному Лорда, потому слух омеги не резали слова неповиновения. Непривычны юноше были отказы и в замке своего короля, братья, желавшие видеть улыбку омеги, матушка – никто в годы взросления не омрачал желания юного принца отвержением, а запреты преподносили во благо его. Тэхён следует за посланником, не желая мириться с этим отказом, не сейчас, когда пергамент может держать в себе слова его друга или любое известие о нём. Юноша не простит себе, если Юнги ради блага своего принца лишится всякой свободы. Не позволит более никому отдавать за себя жизнь. В зале, где правитель Севера восседает со своими приближёнными, беседа нарушается неотложным присутствием верного слуги, и Чон поднимает про́клятый взор на душу, что предстаёт перед ним без единого оружия с вестями дальних земель. Вигмар подле Лорда оставляет всякие решения, касается взглядом племянника, не замечая былого интереса к вестям, не касающимся его планов отмщения – ценность камней слишком сильно задела Чона болезненным осознанием утраты ясности ума падшего короля. — Мой Лорд, — посланник предстаёт перед властителем своим на одном колене, взгляд к полам опускает, высказывая всю покорность, и только после продолжает донесение, протягивая пергаменты вперёд. — На землях дальних неспокойно, молвы несут различные вести, нет в них единой, лишь в письменности заложена истина видевшего всё своими очами. Взгляд контрастных глаз незамедлительно поднимается в сторону дверей, где появляется светловолосый юноша, хмурая складка на лбу мужчины в миг расправляется, тяжёлые думы вытесняет омега, вновь являя присутствующим душам, как много власти он имеет перед королём Севера. — Отдай ему, — приказывает Чон, не касаясь доставленных пергаментов, и молвит свой приказ. — Впредь пусть все вести вначале переходят в руки Тэхёна, ибо он – ваш король – будет править Севером. Маленький омега намеревается снять с про́клятого принца одеяния Дьявола, просил позволить ему явить настоящее имя короля Севера свету, открыть врата ледяных земель для иных королевств, и Чон ему это даёт. Предоставляет всю силу своих воинов, всех слуг и лучших умельцев народа, верную воительницу Валькирию, что не ослушается приказа, сажает справа, ставит лучшего своего воина Вигмара слева, сам становится оружием в его руках. Дьявол лично воспитал своего птенца, потому в нём нет и доли сомнений. Посланник немедленно выполняет приказ, отдаёт пергамент в руки юноши, который не требует никаких извинений за неподчинение его слову, потому как понимает верность слуги его королю, и распечатывает письменность. Незнакомый почерк трудно читается, но в словах этих нет голоса друга, не с королевства дальних берегов прибыло сие послание, потому во взгляде янтарном отражается печаль. Чон отклоняется на спинку стула, задумчиво проводя пальцем под своей губой и не сводя взора с птенца, за каждой его эмоцией следит, пытается прочесть послание по своему возлюбленному. И эти мгновения являют ему содержание пергамента, потому как брови омеги хмурятся в тяжёлых чувствах, а взгляд вновь сверкает обидой. — Оставьте нас, — приказывает Чон, ибо дальнейший разговор не терпит присутствия иных душ. Тэхён складывает пергамент в прежнее положение, сжечь его всем сердцем желает, потому как написанное способно вновь разлучить его с мужчиной, но между ними более нет никаких таинств, альфа не потерпит сокрытия истины от своего супруга. Юноша не может открыть начертанные слова в этот час, боль от гнева бурей внутри мужчины затаилась лишь на время, не исчезла прочь, и Тэхён не хочет вновь давать ей силы. В зале не остаётся никого, кроме супругов, омега видит усталость в глазах смольноволосого, этот день не должен закончиться на донесении с далёких земель, куда намерен пойти Дьявол за отмщением, потому юноша прячет пергамент за своей спиной и не подходит ближе, оставляя между ними предупреждающее расстояние. — Не утолишь моё любопытство? — интересуется Чон, предоставляя возлюбленному возможность сделать выбор. — Оно не может терпеть до завтрашнего рассвета? Тэхён не отводит взгляда, утаивать от супруга истину не желает, но просит его дать ему время. Юноша не двигается с места, когда Чон поднимается со стула и направляется к нему, от шагов за спиной слышится едва уловимый хруст пергамента, который сжимает омега, не отстраняется, даже когда мужчина останавливается в полушаге и расставляет руки на поверхности стола по обеим сторонам от омеги, заключая его в плен. Тэхён всё так же не прогибается, оставаясь в прямой осанке. Птенец остаётся непокорным перед своим родом, и это заставляет Дьявола восхищаться прирождённым королём. — В твоём присутствии мне так сложно сопротивляться, — мужчина шёпотом окутывает большой зал, склоняясь к своему возлюбленному, и оставляет слабый поцелуй на его шее. — Все мысли теряют свои силы, как только ты являешься ко мне. Я так слаб перед тобой. Тэхён прикрывает веки, ощущая накрывающее его тело альфы, запах, силу рук, что заставляют отпустить пергаменты, шёпот заколдовывает, и юноша чувствует новый трепет своего сердца. Дьявол, коего страшится весь свет белый, не имеющий жалости к грешникам, не ведающий милосердия прощений, склоняет перед маленьким омегой голову и свои колени, признаваясь, как слаб перед ним. И сейчас Тэхён ощущает это сполна, полностью осознавая, какую силу он держит в своих ладонях, ибо признаёт Дьявол: — Пред тобой Север теряет свою землю. Чон возвышает своего возлюбленного к небесам богов. Белёсые ресницы неуверенно поднимаются, когда поцелуи не получают своего продолжения, Тэхён цепляется за одежды смольноволосого, останавливает его и не позволяет отойти. Сердце вспоминает ночь близости, когда во всём мире остались лишь они вдвоём, тело ещё помнит поцелуи и ласки, напоминает слабой болью и тяжестью в ногах, возрождает былую страсть. Желание юноши слишком ярко вспыхивает жаром на щеках, пальцы впиваются в ткани с силой, кричащей громче, чем любые слова. — Не уходи. Тэхён просит, не осмеливаясь поднять взгляд к мужчине, ибо в письме дано место, где пребывает посмевший сбежать от отмщения Осберт Гуго. Уповающий на спасение король бежал из собственного королевства, предал единственного союзника, оставил его на растерзание посланника Смерти, понадеявшись, что этой крови хватит Дьяволу. Но Чон не сможет успокоить свою душу, покуда не будет совершено клятвенное отмщение. — Не оставляй меня, — молит, потому как Дьявол слово дал – сожрёт все души, ступавшие на Север его короля. — Проведи со мной каждую из ночей, я не хочу просыпаться в одиночестве! Юноша ответа не получает, лишь чувствует касание к своим волосам, соскальзывающее до щеки, где задерживает теплом извинений – Чон не может дать своего слова. Это не гнев за стрелы в его плоти, за впитавшуюся в снега кровь, за треск льда и страх глубины, оставшийся неизгладимым следом в душе наследника. Это клятва своему падшему королю за предательство, за алчность и зависть, искупление вины за опоздание и слабость тела. И плата Смерти за жизнь, которую должен был отдать долгие годы назад. Глухие удары в дверь заставляют Тэхёна отвести взгляд от мужчины и скрыть свои терзания от иных душ, когда звучит позволение войти. — Ваш приказ выполнен, мой Лорд, — покорно докладывает слуга, не поднимая своей головы и взора, и удаляется, вновь оставляя королям уединение. В омеге твердит обида, он словами её не являет, не желает, потому как пытался придумать что-то, чтобы помочь мужчине унять ту боль от истинной ценности камней, но не смог. Всё станет ещё хуже, если Чон узнает, где скрывается один из последних его предателей. — Ты сильно утомился сегодня, — молвит альфа, чувствуя страх своего возлюбленного, и опускает ладонь к его руке, перехватывая её, — не изматывай себя терзаниями, им здесь не место. Север более не место для горя и слёз, не должны страхи терзать Тэхёна, ибо здесь должна покоиться лишь его свобода. Слабое притяжение ближе заставляет юношу податься вперёд, янтарный взгляд скользит по оставленному на столе пергаменту с вестями – Чон его из рук забрал, но не прочёл, оставив до завтрашнего рассвета – и Тэхён следует за зовом своего сердца, обхватывая ладонь мужчины. Даже этот жест вызывает в юноше смущение, когда они следуют по коридору замка, оно прекрасно и невинно в глазах Чона. Мужчина считал, их любовь со временем обретёт свою смелость, омега привыкнет, сам станет являть на глазах иных душ свои чувства, но он ошибался – эта черта останется при Тэхёне на века. Светловолосый поздно замечает их направление, оно далеко от спальни, но уже знакомо ему, предвкушение окутывает юное тело, когда он понимает – приказ Лорда был дан ещё до его прихода, а потому это являет намерения мужчины. Этот вечер он пожелал провести вместе со своим супругом. Духота купальни встречает королей уединением и запахом благоухающих масел, последний слуга покидает помещение и закрывает за собой двери, что могут быть открыты лишь рукой Лорда. Ткани одежд свободно спадают с уставших тел, ныне смущение не препятствует намерениям, взор не пытается уцепиться за иное в стороне – Тэхён и прежде не мог не смотреть на мужчину и скрывать восхищение и любопытство. На оголённом теле расцветают узоры страсти, Чон каждый свой след собирает, проводя по коже пальцами, забирает усталость и вновь усаживает юношу на своё бедро, позволяя лишь горячим водам окутать его. За стенами доносится смех приближённых короля и воинов, что так же сбрасывают тяготы усталости от пути с восточного Севера в купальнях, где родная выпивка согревает души не хуже разгорячённых вод. Их голоса не тревожат, потому как именно они дают осознание их королю – подчинённые находят наслаждение в его правлении. В этой безмятежности души покой обретают, оставляя за закрытыми дверьми коварство Судьбы. — Чонгук. Омега задумчиво ведёт пальцем по шраму на плече смольноволосого, после разворачивая ладонь к себе и наблюдая затянувшуюся рану – боль исходит не от неё. — Вскоре свету станет известно об истинном имени Юнги, оно уже оживает на землях, куда вступает купец, — Тэхён поворачивается к мужчине, находя в его взгляде внимание к себе. — Может ли быть так… что моя матушка и король пожелают встречи с тобой, как с супругом их сына? Если Тэкгён поможет открыть истину о твоём имени… позволишь ли ты вступить им на земли Севера? Судьба не позволяет птенцу обрести свободу, всё ещё связывая его нитью со своим прошлым. Ладонь Чона останавливается на бедре, как только озвучены стали мысли возлюбленного, являющие мужчине наивность его прожитых лет. Младшего принца баловали братья, матушка и король, в его памяти между ними царит любовь, которую ему позволяли видеть, но Тэхён не может знать, что у королей есть гордыня, сильнее всяких узов крови. — Супружество с Дьяволом – не то, чем можно гордиться, — мягко подступает Чон, не в силах озвучить горькую истину. Король отречётся от своего младшего принца, когда узнает выбор его сердца. — Но будь твоей волей видеть их или же самому вернуться – я не стану тебе препятствовать, — даёт своё слово мужчина, потому как и прежде заверил, что встретит предавшего его доверие Тэкгёна на своих землях, как брата своего возлюбленного. — Тогда я буду стараться, чтобы обо мне говорили, как о супруге наследного короля Севера, — заверяет Тэхён, находя опору на груди альфы, дабы скрыть свои глаза, на которых мерцает осознание слов о его короле. Боль исходит от раны в сердце, и омеге ещё предстоит вновь обнажить её, потому как лишь встреча сможет поставить волнующим мыслям конец. Только Тэхён не намерен так просто отступить, каждый его выбор осознанный, это то, что желает его сердце, а потому он готов пойти на жертву своего происхождения, оставаясь на белом свете лишь супругом Дьявола. Гладь воды успокаивается вместе с юным сердцем, что обретает покой под крылом Дьявола, его касания растворяются в забытье сна, и Чон задевает светлые волосы, убирая их с трепыхающихся ресниц. Его король не простит ему гибель своих сыновей, ибо Дьявол забрал жизнь одного и душу другого. Его имя уже не омыть ни единой истиной.⚜⚜⚜
Неприятное ощущение стянутости кожи заставляет Юнги застыть хрупким фарфором перед альфой без сил более противостоять натиску Судьбы, в полном отчаянии угасающим взглядом цепляться за чужую ладонь, но не разрешая прикоснуться к ней. Маленький фрейлин не желал мириться с уготованной ему дорогой, боролся с Её шёпотом, отвергал предначертанное, но в это мгновение осознаёт всю истину – любой его выбор в конце концов приведёт на предначертанный путь. Роуланд боль омеги в собственном сердце чувствует, помочь ему не в силах, потому как не было ему дано слово приказа короля в отношении лживого супруга, отстраняет руку, закончив обрабатывать рану на щеке светловолосого, и опускает взгляд на ладонь юноши, сопротивляясь желанию обхватить её в свои. — Я должен идти, — молвит верная тень, поднимаясь с колен, но не успевает покинуть покоев омеги, как чувствует хватку на своих одеждах, заставляющую его остановиться. Юнги впервые страшится дышать, его грудная клетка скована страхом. Терракотовый взгляд затеняют воды, юноша не позволяет вольностей слезам, но не способен сдерживать их в душе, что трещит когда-то скованным льдом лжи. Истина о ложном титуле принца в ночи была обнажена коварной душой перед правителем королевства дальних берегов. — Почему я всё ещё здесь? — звучит средь утреннего пения птиц вопрос, у которого нет твёрдого ответа. Роуланд не может понять намерений своего старшего брата, эта ночь далась многими жертвами для каждого, и альфа в душе своей сокрушается, что позволил подобному случиться – он должен был вернуться и проверить, не позволить губителю подобраться столь близко, чтобы так сильно ранить юношу. Но времени не возвратишь, Луна коварная свет свой в покои короля проливала, освещала бледные волосы лжеца, помогала являть истину рода простого слуги. — Но вы и не в темнице, — заверяет Роуланд, не позволяя тягостным мыслям завладеть сознанием юноши. — В ином случае вы спасли короля от всякой погибели – даже если всё обернётся против вас, я буду настаивать на вашей преданности. Если весь белый свет обернётся против фрейлина, его верная тень останется ему верна навеки. Юнги разжимает чужие одеяния, ощущая мягкость ускользающей ткани, позволяет одиночеству скрыть себя в объятьях, ибо приближённый короля не может в такой час оставаться вдали – королевство дальних берегов претерпевает предательство. В сей день тучи заволакивают царствование небесного Светила, сами воды неспокойны, буйствуют, требуют истины и расплаты грешников коварных, пока стража королевская разыскивает предателей среди слуг короля. Одного искать нет необходимости, Луна его во всём своём обличье в ночи явила, обнажила титул слуги, посланного самим Дьяволом, ничего ему не оставила. Юноша оборачивается в сторону земель, путь через которые приведёт его обратно к своему принцу, но не способны они воззвать к заблудшей душе – Юнги желал бы остаться здесь. Отражение в зеркале насмехается, волосы, что были ведьмой лишены истинного цвета, вновь возвращают черноту у корней, и омеге остаётся лишь уповать на слово Хосока, скрывая порок фрейлина под капюшоном чёрной мантии скорбящего по гибели короля дальних берегов. Внемлют ли слову лжеца сейчас, если он решится явить полную истину его пребывания на эти земли и обмана? Станет ли иной расплата за грех, если предатель спас отравленную ядом душу? Юнги ждёт часа беседы, когда ему придётся явить всю истину, которую он должен бы поведать сам, ибо из его уст она могла звучать иначе, чем со слов губителя, убившего старого короля. И этот час застаёт юношу неожиданностью, потому как, собравшись духом, омега сам направляется к выходу, дабы предстать с истиной, но, только потянув дверь на себя, он замечает пред собой не слуг, не свою верную тень и не стражу, которая должна прийти за предателем. — Следуй за мной, — бесстрастно приказывает Хосок, пребывающий в неясном настрое. Юноша не замечает подле иных душ, король не в сопровождении своих советников – их распри уже осточертели наследнику – и следует за мужчиной, покидая покои. Тонкие пальцы с волнением обхватывают ткани собственных одежд, Юнги уверен, что готов принять всякую участь, принятую решением короля, но не мог представить, как велико то волнение до озвученного приказа. Но заподозрив иное направление, куда уводят лжеца от взоров, омега в неверии замедляет шаг, а его сердце окутывают шипы боли, что распускают ветви ложной короны принца. Это не может быть правдой. — Почему вы ведёте меня туда? Хосок касается ладонью дверной ручки помещения, что дорого его душе своей отстранённостью от титулов, туда однажды он привёл юношу, позволил приходить, когда тот пожелает, и вновь туда намерен вернуться. Этот день слишком тягостный, чтобы оставаться в короне. — Слуга Дьявола предпочёл предательству смерть, — альфа оборачивается, не намереваясь заставлять следовать за собой. — А что выберешь ты? Хосок опускает взгляд и открывает дверь, ступая в сад, полный цветов и закрытый от внешнего света пением птиц. Губитель покончил со своей жизнью, не позволил держать себя в плену, где враги его короля добивались бы предательства. Слуга без колебаний отдал свою душу Дьяволу. Стало быть, никому не довелось слышать из уст предателя о душе коварной, что скрывается за обликом супруга наследника дальних берегов? Потому лишь Хосок волен вынести своё решение, как единственный, кто видел истинное лицо лжеца. Юнги делает глубокий вдох, понимая, что рядом с ним не будет верного друга, так яростно жаждущего оправдать ложь посланника короля Севера, и делает первый шаг вперёд. Это его решение отплатить Тэхёну за милосердие ценой в собственную свободу, фрейлин лично придумал и озвучил Лорду план, по которому слуга наденет на себя обличье своего принца, прежде, чем король дал свою клятву прийти за ним. Потому, даже при раскрытии его лжи, Юнги должен до самого конца защищать своего принца, ибо он дал слово – пойдёт за ним на самый край света. Прохлада сумерек встречает юношу радушным приглашением, песнь птиц окутывает тёмной синевой небеса, пока омега храбро направляется к королю, дабы обнажиться, сняв с себя всю ложь, но встречает его уставший взгляд мужчины. Юнги останавливается в паре шагов, не в силах понять, что происходит, ибо не таким взглядом смотрят на предателей. — Я тоже предпочёл смерть, — являет свой ответ юноша, не колеблясь в своих словах, ибо он сделал выбор ещё в том зале перед Лордом. — Чем так ужасно предательство, если выбор падает на гибель? — интересуется Хосок, облокачиваясь на спинку деревянной качели, где случился их первый поцелуй. Всё тело будто охватывает холод дыхания Хёда, оно мелко подрагивает, и Юнги не в силах понять, чего он так страшится в этом вопросе: то, что Хосок спрашивает об этом предателя, или то, что много лет назад сам являлся таковым. Они разные, Чон с принцами объединённых королевств предали доверие наследника Севера и до сей поры цепляются за жизнь, пока Юнги остаётся верен своему принцу, из-за чего предаёт возлюбленного и готов принять любое из наказаний. — Своя душа не так важна, как та, ради которой идёшь на подобные жертвы, — Юнги осмеливается поднять взор на мужчину, — значит Лорд дал этому слуге что-то больше, чем его жизнь. — И что хочешь ты? — Хосок поднимается, сокращая между ними расстояние в пару шагов, и касается подбородка омеги, поднимая его. — Что ты хочешь, чтобы навсегда остаться преданным мне, Тэхён? Тэхён? Юнги делает шаг назад, обрывает касание, предназначенное не ему, не понимает, не верит, что слова губителя остались вне памяти воспоминаний мужчины. Правда ли мужчина мог не слышать громких слов о прибытии омеги сюда для предательства наследника дальних берегов? Его сознание вполне могло не понимать происходящего, отходя от действия яда, а потому в глазах альфы Юнги по-прежнему остаётся принцем Тэхёном. Тогда почему он пожелал знать, какова цена предательства для иных душ? Быть может, Хосок позволяет лжецу самому признаться в своём грехе? Юноша сам способен сделать выбор, явить своё настоящее имя или продолжить скрываться за чужим. Но это решение может стоить ему жизни. — Я не Тэхён. Лживый принц сбрасывает с себя одеяния, являясь перед королём простым фрейлином. Юнги больше не может обманывать того, кому отдал своё сердце, ради кого нарушил план Лорда и подвергает риску будущее. Он устал заставлять себя отзываться на чужое имя, прятаться в ночи с другом в страхе, что их могут услышать, просыпаться каждый день с мыслью, что он может стать последним. Юноша слишком задержался в этом королевстве, когда ещё неделями назад должен был покинуть его со слабостями наследника, дабы явить их Лорду. Омега поднимает терракотовый взгляд к мужчине, не слыша от него ни единого слова, ни вопроса, кем он является на самом деле, не может распознать и те чувства, что охватили Хосока от озвученной истины. Будто альфа знал об этом или догадывался в своей душе, чувствуя неладное. — Так вот, каково на вкус предательство. Предательство, совершённое годами назад, возвращается Хосоку через подосланного к нему омегу. В это мгновение Хосок осознаёт, что именно тогда так приковывало взгляд к юноше в его длинном тёмном плаще, который прятал виновато свой взгляд под тёмными ресницами – они не были такими же белыми как его волосы. С их первой встречи там, на руинах когда-то одного из расцветающих королевств, альфа видел ту незначительную ошибку, которую допустил Чонгук, одевая своего слугу в обличье принца, но не придал тому значения, ибо думы его были далеки от подозрений. Не желал замечать различия между сказаниями о младшем принце короля Кима и тем, кто ступал по королевству с наивной улыбкой; не внемлел молвам о ложной короне, пресекая любые попытки своих приближённых обличить в неверности своего супруга; намеренно не замечал, как пряди светлых волос теряют свой цвет. Сейчас Хосок замечает, что Роуланд прежде не называл омегу по имени, ибо знал, что оно ему не принадлежит, вспоминает потаённые взгляды юноши, следящие за действиями мужчины при всякой трапезе, повторяя за ним и подхватывая в руки те же столовые приборы, ибо не ведал этикета. Все эти малые пороки, взгляды, недосказанности титулов и имён сейчас обретают единую картину, в которой Судьба вешает ярлык предательства. — Покинь эти земли, — звучит приказ, оставляющий рану на влюблённом сердце, — тебе здесь не место. Юнги смотрит через пелену слёз на мужчину, не может сделать шаг назад, не хочет уходить, потому как дал слово, что останется подле него. Юноша был намерен помочь, избежать войны с королём Севера, послал гонца с письмом к принцу, уповая его на доверие своему фрейлину, он и не думал желать чего-то большего, но получает прощение и возможность сбежать, как грешнику. — Я не хочу уходить, — с усилием шепчет омега, отпуская взмахом тёмных ресниц слёзы по своим щекам, — я обманывал, но не предал вас, чтобы бежать грешником… — Успей покинуть замок прежде, чем я снова увижу тебя, дитя Дьявола. Последняя надежда сыплется крупинками души на полы сада – здесь зародились чувства, здесь они и останутся, ибо сам Юнги остаться здесь не может. Несмелый шаг назад обрывает спешный уход Хосока, который не дожидается и покидает первым единственное место, где его душа обретала покой, не желая подвергать сомнениям своё решение. Волей Судьбы был дан кинжал в руки омеги, чтобы он нанёс мужчине удар со спины. Хосок в ярости возвращается в свои покои, переворачивает стол, посуда и предметы для лечения со звонким грохотом разбиваются, пока сам мужчина пытается понять, почему юноша спас его. Для слуги Лорда нет лучшей возможности разрушить королевство изнутри, когда его наследник был отравлен ядом, но омега тот, кто жаждал спасти его. Было ли это на самом деле планом Чонгука – сокрушить Хосока предательством, чтобы после прийти по его душу самому? Ибо этот план оказывается великолепен в своём успехе. Но вместо того, чтобы покарать лжеца за его деяния, альфа даёт ему возможность сбежать и возвратиться обратно к своему господину. Хосок ослеплён чувствами к омеге. Он не может понять, с какого момента встречи с юношей перестали быть формальностью, а беседы затягивались долгими часами, в которые альфа снимал с себя величие наследника, растворяясь в терракотовых очах. Его сердце впустило лжеца, но являлся ли омега таковым на самом деле? Все его слова были искренни, признание, прозвучавшее в покоях слезами, заставило Хосока встать на сторону своего супруга, не внемля ни одному обвинению со стороны его приближённых. Имя посланника Дьявола было ложью, но оно не отняло у фрейлина его истинное лицо. Омега стал любим не титулом и не именем, а своей душой. «Есть тот, кто имеет власть своих желаний, кому внемлет король Севера. Тот, чьё слово является личным приказом для Дьявола». Стало быть, им и является настоящий принц Тэхён, который остаётся в обители Севера, и которому так страстно желал отправить послание юноша… чтобы спасти Хосока от отмщения Чона. «И как он получил подобную власть?» Чем лжец заслужил прощение и отпущение короля дальних берегов? В тот вечер омега остался, не покинув принца, от которого отвернулся весь белый свет. Словно Судьба даровала ему настоящее сокровище… которое Хосок гонит прочь. Свет огней отражается в залитых слезами глазах, озаряя ту пустоту, что осталась от души, прохлада ночи всеми силами пытается привлечь внимание юноши, ожидающего часа своего ухода за воротами замка. Здесь птицы уже не молвят свои песни, каменная дорога темнотой уходит через реку в леса, куда суждено будет уйти фрейлину, дабы вернуться к своему принцу, ибо здесь он теперь гоним, как лжец и грешник. Цокот копыт слабым эхом раздаётся где-то позади, с каждым шагом усиливаясь, пока не достигает омеги, растворяясь в тиши ночи. Юнги оборачивается к альфе, что привёл для него своего коня, снарядив всем необходимым в путь, и не спешит подниматься. Это тяжело – сопротивляться зову оставленного в садах сердца и уходить прочь от места, куда неистово тянет. — Считаешь, я должен был снова солгать? — спрашивает Юнги, уже не ведая, каков из путей был на самом деле верным, и был ли он вообще. — Вы лишь оттянули бы неизбежное, — не скрывает истины Роуланд, протягивая юноше ладонь, дабы помочь подняться. Юнги и правда сделал многое, пребывая в королевстве дальних берегов, и ему уже пора возвращаться. Потому омега принимает помощь верной тени и седлает коня, снимая со своих волос капюшон, ибо более ему нечего скрывать. — Значит, вы и правда намерены возвратиться на Север? — с толикой надежды интересуется Роуланд, потому как не может уверовать в их последнюю встречу, и берёт вожжи коня, ведя его за собой по дороге. Омега не пожелал оставлять короля дальних берегов одного в упадке его королевства, не в это смутное время, когда вокруг не остаётся душ, на которые можно уповать доверием, потому попросил Роуланда остаться подле старшего брата. Только верная тень клялась остаться с возлюбленным своего сердца навеки, пойти с ним, куда бы ни лежал путь простого фрейлина, но Юнги пожелал иного – он не сможет ответить на чувства альфы, а потому им лучше остаться вдали друг от друга. — Здесь я совершенно бессилен, — с улыбкой горечи признаётся юноша, поднимая взгляд к небесам, дабы очи вновь не заполнились водами боли. — Я потерял титул принца и власть супруга, ни одно моё слово не имеет более ценности, как и моя душа – я всего лишь фрейлин, род которого исходит из корней крестьян. Потому, вернувшись к своему принцу, я попытаюсь уверовать его в ином способе понести наказание за предательство… мне кажется, Тэхён имеет силу, способную остановить Лорда Чона. — Но кто остановит Хосока? Терракотовый взгляд падает с чернеющих небес к альфе, ищет ответы на немые вопросы, с каждым мгновением сомневаясь в своём решении уйти. Хосок и прежде пытался обличить короля Севера в молву про́клятого посланника Смерти, сущего Дьявола, забирающего господние души, не внемлющего мольбам о милосердии, шёл на обман и коварство из-за страха перед отмщением. И ему не остаётся ничего иного сейчас, когда объединение королевств отвернулось от него, а единственный союзник бежал, оставив его следующим на тропе жажды крови Дьявола. — Как бы силён ни был его гнев за сокрытое имя, покой он обретал лишь в вашем присутствии, — признаётся Роуланд, ибо уход омеги причинит не столько боли ему, сколько нуждающемуся королю дальних берегов, дабы сохранить союз на землях и не омрачать их кровью невинных. — Вам не нужно покидать это место. — Но кем я способен остаться здесь? — Пленником. Альфа останавливает коня, не позволяя ему ступать на путь, лежащий к свободе на иные земли, позволяет затаившимся в тени душам выйти в свет перед юношей, обнажить лезвия мечей против лжеца, окружить его и не позволить покинуть королевство дальних берегов. Роуланд взгляда своего к омеге не поднимает, не сможет вытерпеть боль от предательства в его глазах, а потому лишь сжимает с силой челюсти, когда вперёд выходит провозглашающий суды придворный советник. — Решили сбежать в ночи, лживый принц? — голос с насмешкой оставляет неприятное липкое чувство внутри, мужчина открыто глумится над омегой, ибо его опасения и догадки оказались верны. — Дитя, род которого имеет крестьянские корни, должен понести расплату за совершённый грех обмана! Коварный посланник Дьявола обязан искупить свои поступки, ибо злодеяния, совершённые им, послужили упадку нашего королевства! Ропот придворного люда заглушает тишину ночи, факелы в их руках освещают светом потускневшие волосы юноши, который даже не пытается оправдать свои действия, беря на себя и вину за упадок королевства. Эти слова проклятий не задевают его, руки, что спускают с лошади, не оставляют боли – её причиняет Роуланд, ибо он и является заговорщиком, выдавшим уход лживого принца в ночи. Юнги ведут обратно в полюбившиеся ему стены замка, только в этот раз его встречают не расписные коридоры, а темень подвалов, где влажность звучит одинокими разбивающимися о камень каплями, куда не проникают лучи Луны, и где железо сходится в решётки, заточающие нечестивцев до часа их расплаты. Луна-грешница за тенью подсматривает, сомневается в его неверности к невинному дитя, следует через окна за ним до самых покоев наследника, затихая при стуке в двери. Роуланд с позволения входит в покои старшего брата, сон которого оставил эти земли, и видит в очах мужчины терзания противоречивых чувств. Они обретут единое решение, ибо этому поспособствовал Роуланд, намеренно передав омегу в руки совета. — Ты сопроводил его? — интересуется Хосок, ибо он даже не наблюдал издали ухода юноши, чтобы не возникло соблазна остановить его. — Нам помешали. Лживого принца будут судить по закону наших королей: его предательство непростительно, потому на утро придворный советник назначил казнь через повешение. Роуланд намеренно подвергает Юнги смерти, дабы Хосок сам вернулся за ним, позволив остаться подле себя, и разжигает в короле недоумение вседозволенности совета, который не видит надобности в слове их властителя. Совет был созван предыдущим королём, когда тот ещё оставался в более здравом рассудке, дабы он мог возлагать часть знаний, что не могли покоиться в его мыслях, потому и брал во внимание предложения придворных. Но ныне совет возомнил себя властью, укоряя наследника в его безрассудстве к омеге, чего прежде не видовал свет – Роуланд не может избавиться от мысли, что придворный советник учинит заговор против истинного наследника. Потому нет нужды и далее рисковать, позволяя незнающим своё место оставаться подле короля. Ибо только присутствие здесь друга настоящего принца Тэхёна сможет спасти королевство от гнева короля Севера. Секунды исчисляются падающими каплями, их удары безупречно составили бы дуэт слезам разбитой души, несправедливо приговорённой к смерти, если бы у юноши были силы изливать боль плачем. Юнги не сожалеет о своём выборе, не терзают его думы вопросы, каков бы был его путь, останься он на Севере, потому не проводит он свои последние часы до рассвета в губящих души сожалениях. Фрейлин погибнет за своего принца. И за свои чувства к тому, кого должен был погубить. Он был любим, пусть и под чужим именем, но этого для Юнги достаточно, чтобы передать свои слова через тень принцу – фрейлин прожил достойную своему роду жизнь. — Неужели этот тягостный путь стоил того, чтобы вот так его закончить? Эхо чужого голоса отражается от стенок сердца омеги, заставляя его вновь заполниться чувствами и поднять взгляд к мужчине, что пришёл не по его душу. И было сказано ему уйти прежде, чем его снова увидят, и лжец не смог избежать коварства Судьбы, ибо Её пути всегда ведут к предначертанному. — Служение вам не было обременительно мне, — заверяет Юнги, не смея подниматься на ноги в присутствии Хосока, ибо есть его вина в обмане. — Служение? — альфа убирает руки за спину, останавливаясь напротив железной клетки. — Или предательство? — Если здесь есть предательство, то оно не имеет никакого отношения к вам, ибо я предал Лорда, за что его каратель и пришёл по мою душу. Его планы не были исполнены из-за меня. Хосок помнит, его сознание в момент разговора служителей Лорда было слабо, но запечатлело те слова, обличающие омегу в измене, ибо послан он сюда не для того, чтобы пытаться спасти принца от отмщения. Эти сомнения, подкреплённые действиями юноши, не дают альфе принять мысль, что этот омега достоин смерти. — Что мне мешает воспользоваться тобой, дабы добраться до Чонгука? — Хосок делает шаг, позволяя отделить его от омеги лишь кованному железу. — Использовать доброту Тэхёна, которому подчиняется сам Дьявол? Ведь изначально моё супружество с принцем несло лишь цель объединения королевств, дабы покончить с королём Севера. — Всему виной ваша душа, — Юнги слабо улыбается, не принимая ни единого прозвучавшего слова, — потому как вы не такой. Не такой, как лживые принцы, поддавшиеся греху алчности и жадности, пороку зависти к богатствам Севера, не преисполнен намерением убить Лорда, ибо в мужчине твердит не страх и желание жить, а раскаяние. Его сновидения возвращают альфу во владения Хёда, вновь дают шанс раскрыть заговор принцев перед Чоном, и Хосок каждую из ночей признаётся. Его терзает собственная ошибка, за годы ожидания отмщения альфа пытался найти иной путь, но видел его лишь в войне. — Вы спросили, что бы я желал, дабы навсегда остаться преданным вам, — молвит свои последние слова Юнги, уже смирившись с путём, начертанным Судьбой. — Это прощение. Более я ни о чём не сожалею. Простодушный, как крестьянский народ, искренний, как слуга, верный, как фрейлин – омега не носит величия гордых королей, не жаждет богатств и всякой выгоды. Покорный своему господину, преданный супругу и то наделено не титулом, а душой. Ложью было всего лишь имя. Хосок не должен испытывать чувств к лжецу, его взгляд устремляется прочь от ненавистных светлых волос, он вообще не должен был спускаться в темницы. Чего он так жаждал услышать? Почему этот омега просит лишь прощения? Отчего боль сжала внутри сердце, не позволяя мужчине так просто вернуться в свои покои, оставив юношу здесь? Будто это место не для такого, как он. — Я не смогу тебя простить, — Хосок вновь касается взглядом тёмных ресниц, наполовину заслонивших смирившийся взгляд. — Не смогу доверять, зная, кто тебя послал. Меня предал единственный союзник, собственный совет подвергает сомнениям мои решения, даже тот, кому я так доверился, открыв своё прошлое, оказывается совершенно иной душой. Боль внутри вовсе не от раны, оставленной Чоном, что послал в королевство дальних берегов своих людей, Хосок достаточно провёл времени в ожидании нападения изнутри, чтобы не приготовиться к подобному ходу. Сердце кровоточит, потому как у мужчины есть чувства к омеге, которого мог представить рядом с таким, как он. Потому что Юнги, не взирая на прошлое, поверил в него. Одно мгновение рушит две души, взгляды более не пересекаются, Хосок отворачивается и уходит, оставляя за собой спешные шаги. Юноша не может гневаться за это решение, но не в силах сдержать горячие слёзы, обжигающие щёки и щиплющие рану. Только эта боль вовсе не приносит столько мучений, сколько впивающиеся в стенки пустой души осколки сожалений. Юнги подгибает ноги, обхватывая их дрожащими от хлада темницы руками, не взывает к помилованию, не раскаивается в слезах за несовершённые им грехи, не позволяет себе сломиться, даже когда птицы начинают петь песнь восходящего Солнца. Только чужое присутствие заставляет юношу вновь поднять голову, спешно стирая рукавом сырость с глаз, дабы не позволить видеть себя в этом уязвимом состоянии, но омега замирает, как только слышит звон ключей и громкий скрежет железного засова, открывающего решётки. — Нет… — Юнги мотает головой, не в силах поверить в совершённое действо, когда перед ним присаживается альфа, забирая его хладные ладони в свои, — что подумают ваши подданные, вы освобождаете… — Своего супруга, — прерывает Хосок, начиная обогревать разбитую им душу. — Это лишь предстоящий титул, не было проведено церемонии… — Но кто об этом ведает? Альфа касается щеки и убирает падающую слезу, не позволяя ей достигнуть раны. Они долго отсутствовали на иных землях, вернувшись в королевство дальних берегов названными супругами, и никто не ведает, был ли благословлён Господом этот союз. Эта ложь принесёт благо, и следовать ей уже будут двое. — Ты обязан продолжить род, — напоминает Хосок об истине, предначертанной всякому супругу короля, — потому никто не посмеет навредить тебе, пока ты будешь носить моего наследника. Ибо, если я погибну, кто воссядет на троне? Роуланд? Он ещё юн и безрассуден, коварство жаждущих короны постигнет его ужасной гибелью, и хотя между нами нет и дружественных узов, я не пожелаю ему такой кончины. — Моё происхождение не имеет в себе и капли королевских кровей! Юноша не в силах уверовать в эти слова освобождения от титула грешника, ему страшно не столько за себя, сколько за мужчину, рискующего собственным доверием в глазах своих подчинённых ради простого фрейлина. Хосок не сможет простить его обман так скоро, не сможет и доверять ему, но готов пойти на риск, потому как не видит более ни единой лжи в облике омеги. — Я был продан слугой, — признаётся Юнги, всё ещё не упуская надежды вразумить мужчину, — под рукавами скрываются пороки шрамов, моё имя знает лишь один принц, которому я служил… — Тогда останься преданным мне, — твердит Хосок, более не желая ничего слышать, — и твоё имя будет звучать из каждых уст. И всё же Судьба не всесильна над душами смертными и над горящими пламенем сердцами, преисполненными чувством сильнее жажды отмщения. В этот час для наследника дальних берегов открывается истина, звучащая когда-то заверением от его супруга – на свете есть сила, способная править даже Дьяволом Севера, ибо ею же повержен сам Хосок. Тьма решёток более не озаряется лунным светом выбеленных волос, в железных клетках покоится одиночество, которое ныне не омрачает тяжестью невзгод душу короля. Самые высокие башни замка озаряются первыми лучами Солнца, пробуждающие птиц, но не души народа, что всё ещё предаются сновидениям. Лишь пара, сведённая не Судьбой, сохраняет обговорённую ложь средь каменных стен, там же и предоставляет волю чувствам. В раннее утро фрейлин снимает с себя одежды слуги, обнажает душу и тело, не скрывает затянутые временем шрамы на руках, позволяя наследнику узреть истину его рода. Этот порок Хосока не тревожит, прошлое, что было отпущено ему омегой, так же отпущено и им, оставляя на этот день лишь настоящее – истинное имя, прозвучавшее между поцелуями. В покоях наследника рассвет оглаживает бледную кожу юноши, возлежащего на постельных тканях, пока заблудший в распахнутые окна ветер забирает стоны страсти, не греха – нескрываемых чувств, воплощённых в близости. Омега красив в своём смущении полуопущенных тёмных ресниц и хрупких острых ключиц, на которых мужчина оставляет багровые следы принадлежности; прекрасен в своей растерянности, не испытывая прежде подобных чувств; совершенен в робких ответах на поцелуи и непорочности своего тела, отдавая его лишь одному альфе. В это утро Юнги любим мужчиной, которому он отдал своё сердце и жизнь, навеки оставаясь преданным лишь ему. И Хосок платит тем же, ибо с приходом дня, он издаст указ о единоличном правлении, распустит совет, собранный падшим королём, не позволив им и взглядом коснуться омеги и нарушить покой сновидений юноши. Хосок оставит его средь постельных тканей и сохранит ему жизнь – таковой будет преданность наследника дальних берегов. Но предан ли слову своему принц, что обрёл власть Севера и титул короля? Осталось ли его сердце так же непорочно, как и прежде, если уже памятью стёрлось звучание слов отказа? Тэхён удручённо вздыхает, сердясь и, кажется, взглядом пытаясь прожечь кушанье, которое сам вызвался приготовить, покинув покои Лорда в ранний утренний час. Слуги вокруг с затаённым дыханием шествуют, не смеют мешать стремлению омеги подать на стол Лорду приготовленное своими силами кушанье и замирают, когда янтарный взгляд устремляется на них. Тэхён жестом ладони, всё ещё укрытой тканями, подзывает одного из юнцов, и, зачерпав немного, поднимает ложку к слуге с просьбой, что звучит для других приказом. — Попробуй. Сам не может, от спешки и волнения обжёгся, оттого и злится, ибо не чувствует точности вкуса. Подле ни Яна, ни Альвевы, кто не страшится в глаза Лунного короля являть истину, потому юноше не у кого просить более помощи – другие не должны знать, кто на сей раз занимается готовкой. — Как вкус? — нетерпеливо интересуется Тэхён, не замечая на лице юнца ни отвращения, ни восхищения. Слуга взгляд в сторону отводит прежде, чем дать ответ, словно мыслями спрашивает у кого-то, что он должен сказать, после возвращаясь к светловолосому и склоняя голову. — Прекрасно. Тэхён оборачивается, замечая чуть поодаль такого же юнца, должно быть, друга, поддержки которого искал первый, и отпускает слугу, не смея задерживать чужую работу. Могут ли ему солгать, как королю, дабы не омрачить его способности? Этих молодых слуг Ян набрал после возвращения Лорда с дальних земель, они ещё не обучены сполна и не ведают, что более угодничества короли Севера не приемлют ложь. Решив довериться слову юнца, Тэхён заканчивает с блюдом и спешит уйти с кухонь прежде, чем кто-то из приближённых заметит его здесь. Но не скрыться ни одной душе в замке от надсмотрщика – верной воительницы Дьявола. Валькирия у потолков восседает, когтями впивается в деревянную балку, любопытствуя, что получится у юного короля с этой затеей, и срывается следом, бесшумно падая вниз. Взмах крыльев позволяет беркуту пересечь коридор замка, миновать другой, достигнув покои, дверь которых отворяет иной верный спутник Лорда, позволяющий птице влететь и осесть на изголовье ложа. Чон чужое присутствие через пелену забвения ощущает, но ладонь его не тянется к лезвию клинка, что покоится под его подушкой, ибо чувствует тепло души, сопровождающей по жизни его другом. — Вы пропустите завтрак, — Ян проходит до стола, складывая собранные пергаменты с известиями, и замечает замешательство мужчины от пробуждения в одиночестве, спеша дать заверение: — Тэхён уже ожидает вас в зале. — Но почему ты здесь? Главный фрейлин вновь возвратился к своим обязанностям, оставив боль и сожаления в ушедшем дне, и мягко улыбается, заслышав в голосе Лорда волнение. Чон сам приказал не беспокоить Яна работой, снял с него титул слуги, дабы раны души не тянули воспоминаниями, ибо в глазах мужчины он не просто приближённый, получивший свою власть из-за долгих лет служения ему и его королю. И Ян об этом ведает, потому и не может и дальше оставаться вдали, когда Север вновь открывает свои врата. — Не поймите меня превратно, — спешит заверить фрейлин, — но Тэхён пристрастился самостоятельно готовить для меня. Ведается мне, более я не продержусь и дня, потому пришлось заверить в своём благополучии и вернуться к делам. — Разве ты ему не сказал об этом? — интересуется Чон, ибо Яну не свойственно угодничество, чтобы умолчать о подобном. — Поражения не в силах заставить Тэхёна отступить, потому он и является вашим супругом. Ещё в первую встречу омега явил неприсущую его роду смелость перед про́клятым Дьяволом и не сломился в пути плена, даже когда неудачи постигали его одна за другой. Сейчас же, обретя власть и свободу, Тэхён более не позволит и допустить мысли об отступлении, стремительно направляясь по своему собственному пути, потому он является супругом Лорда, который так же не отступил, когда был сломлен Судьбой. Достойный титула королей. Просматривая принесённые главным фрейлином известия, Чон находит послание, лично доставленное гонцом, и осознаёт, что вызвало у Тэхёна обиду, гнев и мольбу не оставлять его – Осберт Гуго бежал из своего королевства, укрывшись в горах. Его нахождение выследили, потому Лорду передали все сведения, дабы он смог свершить своё клятвенное отмщение и передать грешную душу Смерти. И Тэхён скрыл донесение, ибо оказался бессилен: узнав об этом, Чон немедленно покинет Север. Но взгляд цепляет отличающийся от иных пергамент, на ощупь мягче остальных и сложенный аккуратными складками, не знающие неровностей и спешки. Мужчина его разворачивает, находя слова, начертанные рукою не его слуг, ибо письменность имеет благородие почерка писавшего его, и считывает первые строки. И раздаётся в разуме голос, редко звучащий подле Лорда, но значимый для иной души – это послание доставлено из королевства дальних берегов. Маленький верный фрейлин обращается к своему принцу с просьбой помочь явить истину. Не позволить Дьяволу свершить своё отмщение. Чон опускает пергамент на стол, не в силах осознать, где он мог просчитаться, ибо послав Юнги, что верен своей жизнью лишь принцу, Дьявол не брал в расчёт чувства, возникшие у юноши к наследнику дальних берегов. На лице мужчины обнажается ухмылка, его план потерпел поражение, медлить более нельзя, потому как он не ведает, к чему привели эти чувства, ибо верный фрейлин изливает душу в потере сил скрывать и дальше своё истинное имя. Чон придёт по душу Хосока вершить свою клятву и лишить всего, не оставить и цельного осколка от его души, а потому первым, что он заберёт – его сердце. Но если этим сердцем станет Юнги? — Чонгук. Валькирия крыльями взмахивает, на голос юного короля Севера немедленно отзывается, отвлекая и своего хозяина от беспокоящих дум. — Ты уже всё прочёл? — Ещё прошлым вечером, — признаётся мужчина, замечая, как гаснет мерцание в любимых янтарных очах, — твой взгляд говорит больше, чем любые слова. Чон оставляет все дела до иного часа и направляется из покоев, позвав за собой беркута и оставив послание для омеги в неведении от него. Дьявол не сможет принять иное решение, отпустить грех крови его падшего короля принцам, а потому это письмо способно посеять разногласие между супругами. Тэхёну этот ответ открывает другую сторону истины – ходит молва, что от Дьявола ничего не скрыть, называют его взор про́клятым, через него сама Смерть наблюдает за живыми душами и шёпотом открывает таинства своему посланнику. Когда на самом деле король Севера видит сокрытое в одном лишь взоре душ. — Но того же не могу делать я, — хмурится светловолосый, закусывая губу, — как мне тогда понимать тебя? — Просто слушай мой голос. Его силу, его тон, шёпот и недосказанность. Тэхён знает, каков голос мужчины обращения к нему, слышал голос Смерти и голос милосердия, голос насмешки, приказов и клятв. Юноша помнит звучание угроз Вигмару, в том голосе нет жестокости значений слов, там присутствует глубокое уважение к дядюшке. Тэхён научился различать, понимать душу Чона уже давно, но осознаёт это лишь сейчас. — Но, порой, ты не слышишь и моих слов, именно поэтому, — Чон неожиданно притягивает омегу, подхватывая за талию и прижимая к себе, укладывает ладонь на щёку и мягко оглаживает её, как делал это всякий раз, когда не мог позволить себе большего, — я говорю тебе своими действиями. Тэхён улыбается, касаясь ладони альфы своей, где блестит кольцо клятвы, опускает взор, чтобы не являть истину своего настроения этого утра, и ступает вперёд, завлекая хищника за собой. Дьявол последует за своим птенцом, куда бы тот его не заманил. Трапеза проходит в непривычной компании, ибо Тэхён предпочитал уединения с мужчиной, избегая общих встреч, но в сей час восседает за одним столом со всеми приближёнными. Узнав о силе взглядов, что временами говорят громче слов, юноша замечает смущение Альвевы при всяком обращении к ней Вигмара, дева старается скрыть это за словами отрицания, чем лишь умиляет мужчин. Но речи касаются выхода короля к народу, нарекая сегодняшний день – днём бунта, отчего светловолосый насторожено затихает, не в силах понять, почему Чон пребывает в полном спокойствии. Тэхёну лишь раз довелось слышать о бунте народа крестьянского со слов путников, что гостями пребывали в замке торгового королевства. Те сказы наводили страх, подданные поднимались против своего короля, ни одна стража не могла сдержать их, повергнув королевство в смуту и беспорядки. С той поры у младшего принца сложилось иное мнение к простому люду, и каково же было его удивление, когда Дьявола всякий раз встречали радушно и не беспокоили его выход в город. — Изволишь взять с собой Тэхёна? — интересуется Вигмар, заметив, с какой странностью смольноволосый разглядывает блюдо, что неведомо появилось на столе. — Коли ты намерен передать ему власть правления Севера, юному королю необходимо знать и свой народ. — Он пойдёт в моей тени, — молвит Чон, перемещая взгляд к возлюбленному. — День бунта, ропота и громкой мольбы – в этот день король выходит к своему народу и сам позволяет ему создать бунт, высказать свои недовольства, своё горе и страдания, дабы король услышал их мольбы и слёзы. Виида положила этому начало, дабы знать о мыслях своего народа, и этим возвысила дух Севера. То же продолжишь и ты. В день пришествия Тэхёна на земли Хёда, как пленника, поразило его осознание добротой люда крестьянского к Дьяволу. Омега не в силах был понять, за что они благословляют посланника Смерти, а в их душах не существовало трепещущего страха и терзания от правления про́клятого. Молвы лгут, никто не ведает, как мудр наследник Севера, ни в одном королевстве властители не покидают стен замка, дабы услышать свой народ, когда здесь его король садится за один стол со своими слугами. Благословлённый О́дином Дьявол. — Что это? Тэхён переводит взгляд к Чону, который обращается к подошедшему Яну, и замечает перед ним то самое кушанье, что сам готовил ранним утром. Во взгляде главного фрейлина сомнение, он запамятовал, позволял ли поварам без его ведома подавать новые кушания на стол, но его ум осеняет, когда то же подчерпывает ложкой и Вигмар. Истина открывается и Чону с воспоминанием разговора в его покоях, когда Ян поведал, по какой причине он возвратился к своим обязанностям, и где этим ранним утром затаился Тэхён. — На вкус, словно… Вигмар не успевает договорить о явных слабых навыках повара, сумевшего так искусно изощриться с приправами, как Чон наступает ему на ногу под столом, скрывая жестокие слова от своего возлюбленного. Дядюшка не сдержан в высказываниях, потому смольноволосый вынужден прервать его от грубых выражений, подобным «похлёбка у свиней куда сноснее», как это было в годы, когда он впервые отведал отвар девы. Но Чону не удаётся утаить от возлюбленного горечь истины, потому как следующей, кто испробовал сие творение, становится Альвева, которая не скрывает своих чувств от присутствующих. — Это определённо можно подавать лишь Валькирии, — легко смеётся дева. — Моя матушка готовила так же: она потеряла вкус, потому, когда занималась приготовлениями, вся её еда была просто ужасной, но я ела и повторяла, что это очень вкусно. — Зачем? Тэхён не понимает, складывает руки, не сердясь на слова рыжеволосой, но хмурясь от попытки Чона утаить истину, потому как любая ложь в его глазах не имеет иной стороны. — Потому что она очень старалась, делая это для меня. Как я могла сказать ей правду? — улыбается Альвева, двигая приготовленное омегой кушанье к себе. — Мне нравится, напоминает мою забытую годами юность, но Ян, — дева оборачивается к фрейлину, — займи этого повара чем-нибудь другим. — Да, — соглашается Тэхён, поднимая взор к Яну, — и скажи ещё раз своим слугам, что я не потерплю от них лжи. Юноша в превосходном спокойствии ставит чашу с водой на стол, его взгляд не омрачён гневом и печалью, ибо ответ Альвевы являет ему сторону лжи, которую он видел лишь в облике лести и угодничества. Обман всегда был пороком, ничто не могло его оправдать, Тэхён сам грешил утаением истины, а потому и сейчас не раскрывает присутствующим своё участие в подготовке к этой трапезе, но покидает зал, ссылаясь на приготовление к встрече с народом. Пускай остаются в неведении, чтобы не просить прощений за свои слова правды. Возможно, прежняя главная фрейлина не позволяла молодому принцу заниматься подобными делами, дабы не разочаровывать себя и других, но в следующий раз Тэхён не допустит той же ошибки. Омега возвращается в покои, не обременяя себя виной доверия к юным слугам и отпуская притворство, и, миновав стол с покоящимся для него письмом, распахивает окно, принимаясь приводить постель в порядок. Его мысли заняты предстоящей встречей народа, истинным намерением Лорда позволить юноше править Севером, тем самым превращая его слова в реальность. «Тогда я стану королём, если не суждено мне получить свободу приказом, я сам стану тем, кто отдаёт их». Способен ли он взять на себя ношу короля? Услышав шелест упавших пергаментов, Тэхён спешит закрыть окно, пустив морозное дыхание Хёда в покои, и принимается поднимать письменности с полов, подхватывая одно за другим, пока его взгляд не находит собственное имя. Он не успевает коснуться пергамента, прочесть и полноценной строки, как послание слов ускальзывает от него во владение чужой ладони. — Прежде, чем ты прочтёшь его, — Чон поднимает пергамент перед омегой, — я хочу, чтобы ты узрел цену преданности. Мужчина оставляет послание рядом с остальными на поверхности стола, показывая, что не намерен скрывать запечатанные чернилами слова, и оставляет твёрдость в своём голосе, продолжая сборы в город. Тэхён янтарь отвести не в силах, желает понять, что заставило Чона выставить подобное условие, усомнившись, что юноша не сможет правильно рассудить написанное. Но разум и доверие усмиряют любопытство, Дьявол в своём птенце воспитывает короля, не скупясь на нежность и целуя омегу в висок, будто просит прощения. Чон не сможет изменить своих планов, даже если маленький фрейлин станет преткновением на его пути. Выход за стены замка открывает для Тэхёна новую сторону Севера: та не поёт песни в таверне, не танцует в ночи, не замечая усталости ног, а уста не сияют улыбкой и смехом. Юноша прежде видел лишь празднества и шумные вечера, и сейчас перед ним открываются крестьянские беды, невзгоды и мольбы о помощи перед О́дином. Чон своего супруга позади, в своей тени, оставляет, сам восседает за стол к народу без оружия, беркута своего в небеса отпускает, приравнивает себя к слугам, становясь в этот час слугой для них. Ибо король не тот, кто отдаёт приказы, а тот, кто служит им. Чон являет истинную цену преданности, что заключается в его народе своему королю, ибо они так же прибывают без всякого оружия, садятся за один стол с Лордом, без страха поднимают взгляды в глаза своего властителя, являя свои нужды. Смольноволосый внимает каждому слову мужчин, не менее внимательно выслушивает и женщин, не питая народ предрассудками неравноправия, словом твёрдым выносит решения, лишь изредка советуясь со своими приближёнными. И ни одно из решений альфы Тэхён не может предугадать. Юноше сложно понять, чем ведомо слово Лорда, но одно он оставляет в своей памяти печатью – король должен давать лишь те клятвы, которые способен исполнить, избегая в своей речи пустых надежд. Внезапно янтарный взгляд привлекает затаившаяся в тенях стен душа, совсем ещё юная, не достаёт и до пояса любого из присутствующих, а глазами сверкает, смотрит на светловолосого короля, точно пытается понять, кто пустил к ним на земли сие чудо Луны. Её худоба заметна через испачканные меха, Тэхён чуть наклоняет голову, желая полюбопытствовать, чьё это дитя, как та спешит тотчас скрыться. Чон от слов старца не отвлекается, когда замечает уход омеги, жестом ладони приказывает стоящему подле Вигмару последовать за ним, ни единым звуком не перебивает скрипучий голос, продолжая внимать мольбе. Никто к супругу Лорда не посмеет притронуться, как бы ни был благосклонен Дьявол к своему народу, ведает он – всё коварство Севера заключено в душе его короля. Светлые снега едва слепят глаза, когда Тэхён выбегает на холод ледяных земель, видит дитя, перебирающее короткими ножками, и догоняет его, становясь спереди и присаживаясь перед юной особой. Та из-под длинных ресниц на светловолосого смотрит, обледеневшие щёки за мехами прячет, хмурится, но не от встречи с юношей. — Ты здесь одна? — Тэхён подхватывает крошечные ладони, удивляясь, как они умещаются в его руках, и поднимает взор к тёмным бусинкам глаз. — Скоро стемнеет, тебе надо вернуться к своей семье. — Не могу, — тихо звучит тонкий голосок, точно скрипнула дверь. — Что? — Найти семью. Омега ещё раз оглядывает дитя заплутавшее, замёрзшее, Хёд её за руку привёл к месту, куда пришли в этот день короли, дабы передать властителям – у бога зимы нет желания укрывать на века в своих снегах столь юную душу. Тэхён снимает с себя тёплый шарф и обматывает юную деву, скрывая её личико и оставляя лишь глаза, а после поднимает на руки, завидев приближающегося к ним Вигмара. — Кажется, она потерялась, — молвит юноша, взглядом касаясь каждого из проходящих мимо душ в надежде узреть ищущих своё дитя. — Возможно ли как-то уведомить о её потере народ? — Будет сделано, юный король, — отвечает Вигмар, заприметив, как крепко юноша прижал к себе дитя, обеспокоенный её потерей. Последующее время до самого заката Солнца Тэхён не оставляет потерянную душу без внимания, восседает поодаль от Лорда, вникает в его решения, отвлекаясь лишь на малую деву, за которой так никто и не прибывает. Воины Вигмара возвращаются без вестей, никто не ведает, чьё это дитя, а потому, по окончании времени ропота народа, юноша поднимает её на руки, вновь укутывая от хлада снегов, взгляд решительный на Чона поднимает и являет ему о последней на этот день проблеме народа, таящейся в потерянном дитя. И Лорд оставляет это решение на своего супруга, не препятствуя ему, когда омега твердит, что заберёт её в замок, покуда не будет найдена семья. Под сапогами ломаются осколки снега, Тэхён непреступно отказывается передать дитя в иные руки, сам несёт, собственные рукавицы ей надел, спрятал в своих одеждах точно так же, как Чон прижимал к своей груди птенца всякий раз. Мужчина замечает беспокойство в янтарном взгляде, неприсущий юноше страх и привязанность, которой нельзя давать власть над своей душой. Тэхён ещё юн, подобные события глубоко оставляет в своём сердце, а потому, когда придёт время отпустить, он не сможет этого совершить. — Что будешь делать, если за ней никто не придёт? — молвит Чон, устремляя взгляд к открывающимся перед ними воротам замка. — Север жесток к своему народу, это дитя могло осиротеть и скитаться уже несколько дней. — Если мы не найдём её семью, то можем оставить в замке твоим верным слугой, — предлагает Тэхён, вызывая у альфы улыбку от наивности своего возлюбленного и веры в дитя, что только научилось ходить да говорить. — Кем она сможет здесь стать? — Когда вырастет, может быть фрейлиной твоего наследника, — мягко улыбается омега, но осознав свои необдуманные слова, смачивает губы и стирает улыбку, пряча взгляд в стороне. — Прости, я позволил себе лишнего… Давай просто отдадим её Яну, чтобы она не оставляла в его жизни места для тягостных мыслей, и он сможет заняться её обучением. Чон мягким прикосновением останавливает юношу прежде, чем они пересекут ворота замка, заставляет посмотреть на себя, видит во взгляде смятение, точно он не понял слов мужчины о наследнике. Этот разговор не для этого времени, а потому смольноволосый запоминает слова своего супруга и забирает с его рук задремавшее дитя, ибо Тэхён уже вынес решение. — Я поручу это Яну, — заверяет Чон, — ибо тебя ожидает послание твоего друга. Мужчина удостоверяется, что омега оставляет дитя в его руках, и уходит в иную сторону коридоров, обдумывая решение передать юную особу на воспитание Яну, ибо ни один родитель не бросил бы рождённый плод, обрекая его на путь к Смерти, так старательно завернув его в одеяния и отпустив во владения Хёда. За ней уже не вернутся, потому в столь юном возрасте ещё есть возможность даровать невинной душе родителя, который мог бы подарить упущенное тепло и любовь, и тому был сделан супругом правильный выбор. — Ян, — призывает Лорд своего слугу, отвлекая фрейлина от забот предстоящего ужина, и как только омега становится перед своим властителем, Чон передаёт в его руки дитя, пробудившееся от шума кухонь. — Не смей заниматься иными делами, пока эта юная дева не будет обогрета, накормлена и ухожена тобой. Следуй её желаниями, словно они принадлежат мне, не оставляй без надзора и воспитай из неё служанку для моего наследника. Ян, обескураженный приказом, не в силах подобрать ни единого слова, чтобы воспрепятствовать Лорду, его ноги не слушают приказов, дабы нагнать уходящего мужчину, а взгляд касается тёмных бусинок глаз, любопытно осматривающих его. Судьба дарит сломленной душе возможность вновь дышать и найти отраду в лице дитя Севера. А пока Луна вновь обретает власть над небесными светилами, стремится занять главенствующее место, освещая путникам путь серебром, перед Тэхёном открывается дверь через письменность в королевство дальних берегов. Его яркий взгляд скользит по строкам, вновь и вновь считывая слова, беспокоящие юное сердце. Омега не способен принять запечатанные в оковы чернил голос своего друга – Юнги не желает возвращаться, ибо его сердце уже ему не принадлежит. Смысл обретают и слова Чона, заверившего, что лишь узрев цену преданности, воплощённую этим днём через народ, юноша способен будет понять его решение. — Разве нет иного пути? — Тэхён оборачивается в сторону двери, едва заслышав шаги, и устремляет обеспокоенный взор к мужчине. — Неужели предательство не терпит ни единого милосердия? Почему ценой должна быть жизнь, если руки Хосока не были омыты кровью? — Преданность двулика, Тэхён, ты видишь её лишь с одной стороны, но у неё есть другая, и имя её – предательство, — твёрдо молвит Чон, ступая к юноше и перехватывая его руку за запястье, не касаясь пергамента, ибо даже прикосновение к нему вызывает гнев. — Преданность дороже сотни драгоценных камней, тысячи пройденных вёрст и десятков поколений. Она хрупка, как весенние льды, потому потерять её можно в одно мгновение. Искупить иной ценой? Чем? Что может восполнить бездну моей про́клятой души и насытить жажду крови? Чон знал, что прочтение этого письма вызовет у юноши иные мысли, подозревал, что сердце птенца выступит не против супруга – против Дьявола, потому ослабляет хватку на запястье, но не позволяет омеге отступить в сторону. — Просто скажи, что мне не понять тебя! — Тэхён судорожно выдыхает, понимая, что теряет над собой власть, а потому сжимает ладонь в кулак, изминая пергамент. — Назови меня глупым птенцом, который не понимает твоей боли! Но разве то, что ты намереваешься сделать, не предательство? Ты собираешься предать меня. Юноша сердится на мужчину, впервые чувство безысходности смыкает свои ладони на его шее, не позволяя мыслям найти покой, ибо Тэхён не может принять ни единую сторону. — Пока я очищаю твоё имя от проклятий, ты омываешь его кровью, — омега отводит взор, не в силах сдерживать слёзы. — Мои слова станут ложью, Север навек останется окутанным молвой о Дьяволе, потому как ты не смог простить того, кто опустил лук перед твоим сердцем, приказав стреле пасть в лёд. Ты даже не рассказал мне, что Ян видел лишь трёх принцев, потому что Хосок так и не возвратился в замок – его вина лишь в том, что, зная о заговоре, он скрыл это от тебя, но платит тем же, что и другие принцы. — Ты правда считаешь, что предав однажды, он не предаст снова? — Чон хватает омегу за подбородок, поворачивая к себе, и в это же мгновение усмиряет силу, ибо никогда не применит её к возлюбленному. — Хосок явился к твоему королю и сказал, что Тэкгён пал от моей руки, он намеревался лишить его жизни, если твой брат вернётся… — Но он этого не сделал. В отражении янтаря вовсе не попытка оправдать грехи наследника дальних берегов, Тэхён не восстаёт против своего супруга, а пытается его защитить, не пустить вершить своё отмщение путём крови и смерти, не трогать невинных, кого Судьба поставила подле про́клятой души. Эта война нужна лишь Смерти. Чон отпускает юношу, оставаясь непреклонным перед мольбой возлюбленного, выпрямляется, не говоря более не единого слова, и не делает и двух шагов, как Тэхён опережает его и закрывает дверь, не позволяя выйти из покоев. Птенец набрался храбрости, Север взрастил его непокорность и упрямство, и омега намерен и дальше настаивать на своём. — Если ты соберёшься уйти, я встану на колени, — предупреждает омега, — и не поднимусь, пока ты не распустишь войско и не сложишь свой меч. Не возьму и крошки хлеба, не сделаю и глотка воды, я обреку себя на медленную смерть, чтобы каждый твой шаг убивал меня! — Так не желаешь, чтобы я забирал душу Хосока? — Чон ступает ближе, укладывая ладони на дверь позади юноши, и склоняется на единый уровень их взглядов. — Но позволишь поглотить Осберта? Обе их гибели будут кровью на моём имени, так почему ты молишь лишь за одного? — Ты учишь меня мудрости короля, так покажи мне, что воздавать должен каждый по силе своего греха. В чём будет виновен Юнги, если ты заберёшь у него возлюбленного? В чём буду виноват я, если ты не вернёшься ко мне? Тэхён страшится мысли, что после этой войны никто не вернётся живым. Глаза юноши сверкают слезами, когда он больше не может сдерживать это противоречивое чувство, разрывающее его изнутри, Тэхён осознаёт, какую власть имеет над королём Севера, но ту же не имеет над Дьяволом. Падающей слезе не позволяют разбиться, Чон стирает её большим пальцем и притягивает птенца к своей груди, позволяя сейчас ему крепко держать себя в своих ладонях и напитывая очернелую душу слезами. Чтобы когда пришло время, эти слёзы могли остановить Дьявола. А пока снега медленно теряют свою силу, более не накрывая землю периной, пока Солнце не прекращает попытки поймать Луну-блудницу, сменяя ясные дни на тёмные ночи, Судьба сплетает свои нити, чтобы соткать новые вместилища боли и открыть раны на старых. Ибо рассвет встречает первыми лучами наследника торгового королевства, которому подают лошадь и стрелы, подле выстраиваются его воины, а позади взглядом опустевшей души провожает матушка, отправляя своё дитя за младшим принцем. Тэкгён возвращается на Север.