Всякий путь к свободе проложен костями усопших.
Каменный коридор залит золотистым свечением летнего Солнца, гулящий ветер врывается в распахнутые окна, принося с собой различные запахи цветущих трав и вплетая их в серебряные волосы, окованные венцом из красных маков. Белёсые ресницы опущены к расцветшим веснушкам, на бледном лике нет привычного румянца от поцелуев Хёда, ибо бог зимы отправился в странствие, позволяя Солнцу обогреть земли Севера. Юноша задумчиво проводит по лепесткам распустившихся бутонов, с кем-то беседует, кого скрывает за своими спадающими ветвями столетнее древо, видавшее на своём веку смену поколений королей. Тэкгён делает шаг, каблук его сапог цокает на камне полов, взгляд норовится узреть, кто разделяет с братом младшим покой летнего дня, с кем его сердце преисполнено доверием, раз он даже не оглядывается на душу позади, не страшась всякого удара в спину, и останавливается у распахнутого окна, когда Тэхён оборачивается и обнажает улыбку. Янтарный взгляд заполняется нежностью и трепетом, омега преисполнен чувствами к сидящему подле мужчине, потому на очах его нет слёз, а в душе страха – позади у древа восседает сам король земель Севера, посланник Смерти, которому дарована самая искренняя улыбка. Тэкгён не в силах понять, как брат младший способен любить Дьявола во плоти, позволять касаться своих волос и смотреть в про́клятые глаза без всякой неприязни. Альфа делает шаг в намерении воззвать брата к разуму, не позволить родной душе пропасть во владениях порождения Смерти, но на плечо его ложится ладонь, заставляя наследника торгового королевства остановиться. Тэкгён оборачивается, дабы увидеть, кто посмел ему воспрепятствовать, и видит брата среднего, о ком душа изводится виной непосильной – Дэхён просит не тревожить дитя Луны, который наконец обрёл свою свободу. Беззвучный голос твердит: посмотри, не эта ли улыбка прекраснее жизни? И Тэкгён оборачивается, слыша смех омеги, давно стёртый бременем страданий и тяжёлого пути – эта улыбка дарована Чону, положившему весь свет белый под ноги возлюбленного, и сам пал перед ним на колени, навеки позволив править собственным сердцем. Эта улыбка истинно прекраснее жизни. Тэкгён более не ощущает прикосновения брата, это тепло оставляет его, побуждает принять решение, что подскажет сердце, и открывает глаза в одиночных покоях в осознании, что пробыл он в прекрасном сновидении, след от которого спадает слезой к перинам постели. Мужчина утирает её ладонью, не спешит подниматься, ибо он находится в той реальности, где прошлым днём причинил брату младшему невыносимую боль, открыл незатянувшиеся раны, смешал его слёзы с кровью вместо того, чтобы уберечь последнюю родную душу. В этот час снега всё ещё окутывают землю. Но одиночество отступает, когда свет прорывается через распахнутые занавески окон, слабый порыв дуновения от них достигает мужчину вместе с запахом пряностей души, что пожаловала пробудить гостя Севера. И Тэкгён размыкает веки, наблюдая подле искусной формы кувшин с водой и чашу, которые оставляют у изголовья постели. — Час полуденный, Ваше Величество, — сообщает Ян, наполняя чашу студёной водой. — Изволите трапезничать или желаете остаться в уединении? — Моё уединение уже нарушено твоим присутствием, — Тэкгён поднимается с постели и принимает от фрейлина чашу, разглядывая прежний равнодушный взгляд в свою сторону. — Здесь позволительно слугам без дозволения входить в покои господ? — Позволительно ли господам в ночи возлежать в постели слуг? От внезапности осознания Тэкгён делает сбитый глоток воды из-за чего начинает кашлять, не замечая довольного взгляда Яна, выпрямляется и окидывает покои взором, не в силах вспомнить, как прибыл сюда. Вчерашнее вино, налитое самим Лордом, оказалось крепче любых вин на иных землях, беседа затянулась на час поздний, пока весь кувшин не был опустошён правителями королевств. Дьявол опоил брата своего возлюбленного до неприличия, но в том не было дурного умысла, ибо Чон исполнял волю омеги, сняв груз забот с плеч наследного короля. Должно быть, после был дан приказ Яну сопроводить гостя в покои для путников, но настойчивость хмельного сознания оказалась слишком велика, из-за чего Тэкгён непозволительно возлежал в постели фрейлина. — Прошу простить мне это постыдное действо… — Оставьте эти извинения для вашего брата. Ян не требует никаких объяснений от наследного короля, ибо его поведение не послужило возмущением для фрейлина, он не стал докладывать Лорду о том хмельном желании Тэкгёна не отпускать его, потому как прежде был уже единожды утерян. — Если вы осознали истинное желание Тэхёна, я бы мог его пригласить на встречу с вами, — предлагает Ян, забирая из ладони мужчины опустошённую чашу. — Пожелает ли он видеть меня после тех слов, что так ранили его? — Его милосердие куда величественнее, чем вы можете себе представить, — заверяет фрейлин, — ибо сам Лорд теперь прощает дважды. Тэкгён, должно быть, просто запамятовал из-за долгой разлуки, каким является его брат, как легки его слова, как нежны прикосновения и великодушно сердце. Все в замке ведали, как юный принц относился к своему фрейлину, не раз за это порицали его, но Тэхён и после оставался добр к слуге. Луна наградила своё дитя не только красотой, но и величием истинного короля. Какой же силой обладает это хрупкое создание, если сам Дьявол теперь прощает дважды? Чем усмирил жажду крови посланника Смерти маленький омега? Тэкгён не в силах вспомнить, чтобы младший принц позволял себе идти наперекор словам своего короля, он не был подвластен иным господам, но всегда оставался предан властителю. Потому Тэхён не мог так просто стать покорным королю Севера, который не терпит всякого неповиновения – их союз не сможет принести иного, кроме разрушения. И Тэкгён желает спасти омегу от этой участи, ибо рядом с Лордом навеки будет лишь Смерть. Но наследного короля не отпускает неведанное чувство, что явилось к нему в сновидении, в памяти нерушимой печатью остаётся та улыбка, которую Дэхён даровал Тэхёну своей жизнью. Был бы младший принц так же счастлив, если бы встал под венец с принцем дальних берегов в тот день? Смерть не обошла бы его стороной, коснулась сердца лезвием, ибо по душу Хосока должен прийти Дьявол – Тэхён остался бы в разрушенном королевстве без титула и души. Но по воле случая, попав в плен, юноша не стал смиренным перед собственной судьбой, не сокрушился перед гнётом Дьявола, сам сделал свой выбор, даже когда ему предлагали вернуться в родные земли, и стал вторым королём Севера. Стало быть, Тэхён отказался от того пути, что предписала ему Судьба, и продолжает следовать своим. Только, какую жертву принёс юноша, сделав собственный выбор? «…не называй чувства, которые дались Тэхёну непосильной ценой, порочными. Он более не глупый птенец». Вчерашним днём Тэкгён прибыл к омеге, как к младшему принцу. Сегодня он придёт к нему, как к королю Севера. Но пока душа, коронованная собственным величием, встречает свой рассвет, обретая силу на устах своего народа, как супруга их наследного властителя Севера, иная претерпевает упадок, разбиваясь сомнениями и молвами об острые скалы бушующей реки. Процветание королевства дальних берегов замирает подобно льду, жаждущему сковать реку. Известие о беспорядках внутри замка сотрясает народ, по каменным улицам прокрадывается шёпот о супруге короля, что рождён без титула, никто его воочию не видовал, ни одна душа не знает его истинного имени. Совет, что был распущен наследником, отвернулся от королевства, ушёл с его земель, неся с собой дурные вести в места, что так же отдаляются от Хосока. Наследник потерял всякое доверие при попытке объединить королевства и выступить против Дьявола, ложью и коварством повёл иных королей, и те от него отвернулись, как только сказано было: посланнику Смерти не нужны их земли и титулы, взор про́клятый направлен на иные души. Отвернулся и единственный союзник, что скован единой цепью предательства, и, ведомый страхом, Осберт бежал от собственного трона в надежде укрыться от взора Дьявола. Королевство дальних берегов стремительно терпит свой закат, который приведёт его властителя к неизбежному поражению. Но обитает в этих стенах душа, несломленная нападками Судьбы, чьё имя известно лишь некоторым, находящимся в замке. Рождённый в крестьянской семье юноша полноправно надевает на себя титул, позволяющий отдавать приказы, на тёмных волосах его венец супруга короля, а в сердце покоятся чувства, неподвластные предначертанному – предатель не исполнил своего предназначения. — Что это? — Юнги смотрит на пергамент, протянутый ему верной тенью. — Хосок знает? — Мне показалось, сперва это должны увидеть вы. Преданность Роуланда более не принадлежит наследному королю, его сердце безвозвратно отдано безродному омеге, который забирает послание, прибывшее с ледяных земель Севера, но не спешит опускать на начертанное свой взор. Юнги по-прежнему не в силах читать письменность, но в руках его сила приказов и клятва верности тени – Роуланд не сообщил о пришедшем послании Хосоку, а потому может сам прочесть для Юнги запечатанное. — Тебе показалось, — отвечает омега, уголком пергамента касаясь груди альфы. — Не повторяй подобного, иначе наши встречи снова могут неправильно истолковать. Взгляд терракотовых глаз больше не согревает, не пленит чистой и неиспорченной титулами невинностью, улыбка не озаряет лицо, этот лживый принц более не носит чужие одеяния. Юнги изменился, с ним сложно найти уединённые встречи, спасённый от казни фрейлин обрёл место подле наследного короля, взяв на себя часть его участи, с которой он не справляется. Это не его место. Не его титул. Не его предназначение. Внезапный громкий звон привлекает внимание господ к молодому слуге, что не удерживает в руках поднос с чашами, когда отворяет двери покоев, и осколки утвари раскатываются по полам, достигая ног омеги короля. Юнги опускает взгляд на крошечную часть когда-то целого, равнодушно ведёт к слуге, что падает перед ним на колени, взмаливаясь простить ему эту ошибку, и слышит в его голосе столь знакомые сожаления и страх. — Прошу простить мне эту неосторожность! Подобного больше не повторится… — Само собой, — прерывает Юнги, опуская руку с пергаментом вниз. — Возвращайся на крестьянские поля, если не способен даже напоить своего короля. — Молю, дайте мне ещё шанс! Юнги ненавидит всех слуг замка настолько, что никто не осмеливается поднять на него взор, не смеет озвучить его истинное имя, ибо всякий, неугодный омеге, немедленно теряет своё место в каменных стенах. В местах, отдалённых от глаз его, слуги молвят – всё это из-за рода бедного, ибо омега короля ранее был подневольным фрейлином. Корона, дарованная Хосоком, вытравляет всё милосердие в душе юноши. — Откуда в вас эта надменность?! — не сдерживается Роуланд, перехватывая Юнги за запястье, и заставляет того остановиться. — Вы можете пытаться обманывать других, но не обманывайте себя – вам самому противно от своего поведения! К чему эта фальшь? — К чему мне быть снисходительным к ним?! Почему никто не был так же снисходителен ко мне, взгляни на мои запястья – они все в уродливых шрамах! — Разве принц Тэхён относился к вам, как к слуге? В ладони хрустит пергамент, обжигает, ибо там покоятся слова единственного друга простого фрейлина, друга, ради которого юноша рискнул собственной жизнью, облачившись в титул ложного принца. Юнги резким движением руки к себе заставляет отпустить запястье, поднимает яростный взор на Роуланда, говорящий всегда больше, чем намеренные поступки, и молча уходит, проходя мимо стоящего на коленях слуги. Он ненавидит их всех, потому что каждый из них напоминает его самого. А Юнги не желает возвращаться в эти оковы. Возвращаться на Север. Юноша никогда не забудет доброты своего принца, тепло прикосновений и заверяющих в дружбе слов, он правда благодарен Тэхёну за всё, что тот сделал для простого фрейлина, и даже предложил взамен свою жизнь, но не может к нему вернуться. Разве он не сделал достаточно, чтобы заплатить за этот долг? Должен ли теперь он вернуться слугой, когда сам король дальних берегов наделил его титулом? Миновав ту часть замка, в которой омеге дозволено находиться без сопровождения, Юнги встречается взглядом со стражей, что дежурит у задних ворот замка, и проходит мимо, беспрепятственно выходя к уличной беседке. Юношу не оскорбляет это недоверие к нему от наследного короля, его желания сейчас ограничены, ибо он прибыл сюда предателем и сокрушил доверие к себе открывшейся истиной. И на сей час омега должен доказать истинность своих слов – чтобы навсегда остаться преданным, ему нужно лишь прощение. — Прекрасно выглядишь, — замечает Хосок, отвлекаясь от рукописей указов, когда тень омеги падает на исписанные пергаменты. — Что тебя привело в такой ранний утренний час? Юнги протягивает послание, запечатанное клеймом с Севера, сталкивается взором с королём, безмолвно напоминая о словах мужчины – он не сможет простить юношу, не сможет доверять, зная, кто его послал. Потому омега не намерен утаивать всякое известие от своего короля. — Сперва это должны прочесть вы. Хосок не видит фальши в преданности юноши, его действия и слова никогда не противоречат друг другу, но что-то в душе омеги терзает его, ибо он более не выглядит так счастливо, как раньше. Юноша каждый день сражается с противоречащими в нём чувствами. Альфа забирает послание, не противясь словам Юнги и не спеша заверить, что ему дозволено на самом деле многое, потому как ещё большее ему запрещено. Хосок неторопливо разворачивает пергамент, ощущая слабый медовый аромат, оставшийся почти неуловимым следом от написавшего послание, и слышит голос принца, первая встреча с которым случается через письмо. — Прежде я тайно отправил послание, — признаётся Юнги, — поведал о вашем раскаянии за предательство Лорда на случай, если Тэхёну неизвестна истина полностью. Я просил помощи, ибо Лорд внемлет его желаниям. Ответ в послании подтверждают слова юноши, потому как принц отвечает на мольбы своего друга. Строки наполнены сожалением, ибо слёзы возлюбленного не в силах остановить Дьявола от жажды отмщения, не склоняется Чон к милосердию, вновь дав клятву совершить своё возмездие. Нет той цены, которой можно было бы искупить предательство. — Стоит ли мне предупредить Осберта, что Чонгук уже ведает, где он прячется? — размышляет Хосок, находя строки о намерении Дьявола прибыть по душу Гуго. — Не думаю, что вы должны это делать, — Юнги протягивает ладонь к волосам мужчины, забирая лепесток, что ослаб, слетев со своего цветка, как король, чья власть ослабевает из-за Дьявола Севера. — Разве Осберт Гуго не бежал, не сообщив вам и слова? Вы сами сказали, вас предал последний союзник. Последние строки твердят о затишье, Север намеревается снять с имени властителя проклятье Смерти. Король власть разделяет со своим возлюбленным, а потому Тэхён намерен воспользоваться этой властью над Дьяволом и не позволить ему более существовать. Искоренит все молвы, откроет свету истину предательства принцев, сотрёт из памяти торговцев трепещущий страх душ перед Севером, отворит врата путникам и снимет всякое проклятье. Маленький омега намерен взять в руки кинжал и сам уничтожить Дьявола. — Я обрёк тебя на тяжесть дум, — Хосок оставляет пергамент, не находя в нём радостных вестей, ибо не верит он, что юный принц, ставший на сей час королём, сможет остановить посланника Смерти. — Прости мне это, тебе не стоит слышать всякие вести, они только печалят тебя. — Печаль моя вовсе не из-за вестей – мне горестно видеть вас удручённым, потому как я ничем не могу помочь. Проста душа рождённого слугой, ему нет дела до титулов и серебра, красивых одежд из дорогих тканей и украшений драгоценных камней. Он не нуждается в просторных покоях и величественных замках – его душа желает лишь спокойствия. Юнги с момента пребывания в королевство дальних берегов явил свою сущность, блеск в терракотовых очах, искренность улыбки, которые не изменились вплоть до этого утра, и Хосок находит в этом нечто большее, чем услада для глаз. Его пленила искренность омеги, даже если он скрывался за фальшью своего истинного имени, покорила эта непоколебимая преданность. — Ты уже сделал многое, — заверяет мужчина, подбирая ладонь юноши и накрывая её сверху своей. — Более ты ничего не должен ни своему принцу, ни мне – оставь своё прошлое и служение всякому господину, забудь, кем был рождён, ибо важно лишь то, кем ты стал. Юнги опускает тёмные ресницы, ощущая тепло прикосновения – мужчина постоянно ищет возможность обогреть его холодные руки и наполнить душу тем, чего так не хватало простому фрейлину. Юноше всё ещё сложно осознать своё обретённое место, значимость в глазах короля, чувства, что не по воле Судьбы оказались ответными, но он слепо следует за мужчиной, поклявшись себе более не сомневаться в своём решении. — Так и сделаю, — Юнги поднимает взгляд к альфе, обнажая улыбку, что за время его коронации затаила в себя нечто большее, чем было раньше. И Хосок отвечает тем же, притягивает к себе омегу и аккуратно сажает подле, ибо этот юноша – самое сильное оружие в его руках. Роуланд отводит взор от беседки, где скрывается в объятьях короля омега, но не оставляет попытки сохранить душу юноши – он меняется, и причиной тому служит не титул, а Хосок. Омега отрёкся от предписанного ему Судьбою пути, но и свой проложить у него не хватит сил, ибо он слепо следует за наследным королём дальних берегов. Роуланд допустил ошибку, когда посчитал верным решением позволить Хосоку спасти Юнги. Надо было позволить омеге уйти, ибо то стало не спасением. Роуланд обрёк Юнги на участь страшнее той, что уготовила ему Судьба.⚜⚜⚜
Огонь свечей окрашивает светлые одеяния золотистым светом, взгляд бездны дьявольской души касается тканей одежд, мужчина слышит уверенный шаг своего слуги и шорох рубахи, когда фрейлин останавливается и склоняет перед своим властителем голову. — Вы хотели меня видеть? Чон обнажает взор перед Яном, являет нескрытую душу перед своим приближённым, потому как способен доверить ему больше, чем любой король самому верному слуге. И первым были сокрушения наследного принца, потерявшего своего короля, клятва возродившегося Дьявола, слёзы боли и слабость пронизанной стрелой предательства души. И последним станет собственное сердце. — Тэкгён доставил тебе проблемы? — Будь так, вам бы стало известно это из моих уст, — заверяет Ян, догадавшись, что Лорду доложили о том, чью почивальню покинул этим днём гость. — Как вы и велели, я продолжаю наблюдать за ним, и более не заметил попыток наследного короля говорить о возвращении младшего брата. — Они пришли к примирению? На мгновение Ян теряется, об этом твердит его сбитый вдох и мелькнувший в сторону взгляд, и Чон чуть склоняет голову, откладывая свои дела, дабы выслушать фрейлина. Этим утром Тэхён заверил, что более нет причин беспокоиться, боль не терзает его сердце рваными ранами, он соберётся на встречу с братом. И Чон поверил этим словам, оставив подле фрейлина, дабы он тотчас докладывал о происходящем. Но Солнце уже поджигает пламенем небеса перед своим уходом, а Лорд не получил ни единого донесения, придя к заключению, что беседа братьев прошла удачно. — Тэхён так и не покидал покои, — признаётся Ян, не подумав, что Чон мог не знать об этом. Скрежет ножек стула завершает беседу, смольноволосый оставляет то дело, ради которого был приглашён фрейлин, ибо сейчас важнее выяснить, отчего Тэхён не решился выйти к брату. Чон уверен, будь у юноши сильное волнение, он бы пришёл к нему, не остался в одиночестве, ибо его душа исцеляется рядом с мужчиной, а будь у него невыносимый страх, Ян немедленно доложил бы об этом. — Вы сделали это нарочно? Внезапный вопрос от фрейлина заставляет Лорда остановиться, не достигнув дверей зала, отчего предположение Яна подтверждается реакцией мужчины. — Вы подозревали, что Тэкгён не примет своего брата, как вашего супруга, потому не дали Тэхёну сообщить об этом в письме, и ждали, когда тот сам прибудет на Север, потому как дали слово не оставлять Тэхёна одного. Вы желаете их примирить не столь ради союза королевств, который вам не прельщает, сколько для возможности уйти за Гуго. — И что ты хочешь мне этим сказать? — Это подло, мой Лорд, — без всякой лести отвечает Ян. — И дабы в глазах Тэхёна это не выглядело именно так, вам не стоит сейчас пытаться примирить их. — Я направляюсь к Тэхёну не для их примирения. Изначально Чон не намерен был вести эти королевства к союзу, приход Тэкгёна также отзывался равнодушием в глазах Лорда. Истина в том, что Дьявол дал своему птенцу свободу, и птенец выбрал отворить врата Севера. Лишь по желанию маленького омеги тот пергамент достиг торгового королевства, волей Тэхёна на земли отрешённого народа прибыл Тэкгён, намерением открыть свету истину, Чон позволил братьям остаться в уединении. — Я иду, дабы услышать, желает ли он, чтобы Тэкгён покинул Север. Дьявол изначально следовал не собственным желаниям. Но нет гнева к Яну за облачение в подлости, ибо Лорд ценит его, как приближённого, способного без утаения явить свои мысли, потому покидает зал без слов и направляется к возлюбленному. Смутные сомнения одолевают мужчину, его птенец несравнимо вырос за всё то время, что он пребывает на землях Севера, и нет той силы, что могла бы сокрушить эту стойкость. Даже боль от раны на сердце не способна поставить омегу на колени, он не падёт в бессилии – Тэхён смоет эту кровь своими слезами. Щель приоткрытой двери пускает в коридор тёплые лучи зажжённых свеч, тьма не смогла окутать покои своей мрачной прохладой, юноша не дал ей господствовать над своими мыслями. Чон неспешно достигает порога, мягко отворяет дверь, дабы его приход был услышан, и находит птенца с пером, танцующим на пергаментах пустующей книги. То написанное не приглашения для гостей и не приказы, ибо на долгие века в этот час запечатывается новое сказание о Севере – о его истинном короле. — Я не велел приходить, — в спокойствии напоминает Тэхён, питая перо чернилами, и не поднимает взгляда к пришедшему, считая того фрейлином. За этот день он не единожды уверял Яна в состоянии своей души, просил не беспокоить Чона и не предаваться волнениям за себя – он просто желает побыть в одиночестве. В этот день юноша посчитал, что должен оставить след, заключить истину в письменности, дабы на свете осталось подтверждение чувств оклеветанного Дьявола на тот случай, если Тэхёну не удастся самому явить истинное имя короля Севера свету. Юноша подвергся сомнениям, что справится с этим, ибо прошлым вечером он потерпел поражение, пытаясь уверовать брата в невиновности деяний Лорда. — Что же так омрачает тебя? Тэхён незамедлительно оборачивается в осознании присутствия мужчины, его взгляд теплеет, а брови хмурятся подобно тому, когда всякий раз юноша пытается отрицать свои беспокойства, уверяя, что их нет. — Ты заверил меня, что поговоришь с Тэкгёном, — напоминает Чон, опускаясь на стул, подле своего возлюбленного, — но, как оказалось, ты так и не покинул покоев. — Этот разговор не терпит безотлагательной встречи. — Или не желает её вовсе? Тэхён думал об этом, тянул с решением встретиться с братом, ибо не считает, что его взгляды способны измениться за пройденную ночь. Тяжело вновь говорить о своих чувствах, названных порочными, просить поверить ему и твердить, что он не покинет Север. Трудно сдерживать непоколебимый взгляд, кровь из открытой раны на сердце слезами обнажается, Тэхён страшится, что если он не уговорит родного брата, то не сможет справиться и с другими королями. — Ты можешь не добиться желаемого от встречи с братом, — молвит Чон, не позволяя этим терзаниям останавливать птенца. — Тэкгён может отказать в помощи Северу, позволить молвам о проклятье господствовать на иных землях, но не в его силах отречься от тебя. Тэкгён поклялся забрать брата супругом Дьявола или вдовцом, но до сей поры пребывает в замке, ожидая встречи. Не пришёл в ночи, дабы убить Лорда, разделил с Дьяволом вино, и ныне Тэхён не знает, изменилась ли та решимость брата старшего отомстить за Дэхёна, что по собственной воле отдал свою жизнь. Юноша с силой сжимает ткани своих одежд, потому как осознаёт, что не может прятаться за стенами от брата и от того пути, что сам избрал. Этот страх не имеет силы, потому как Тэкгён до сего часа ждёт его. — То, что ты потерпел поражение, не делает тебя слабым, Тэхён, — заверяет Чон, склоняется к своему супругу ближе и касается его волос, убирая серебристые пряди за ухо. — Это значит, что тебе надо выбрать иной путь. Чон не склоняет юношу к примирению, не пытается рассорить братьев – Дьявол уверяет птенца в его истинной силе, которую он никогда не потеряет. Но всё же в словах Яна есть истина, ибо примирение братьев посодействовало бы планам Лорда, который намерен отправиться в горы за душой, что пытается скрыться от клятвенного отмщения. Путь этот занимает не одну пару звёздных ночей, он слишком долог и опасен, чтобы брать с собой птенца, потому Дьявол пожелал бы оставить его в крепких стенах своего народа с душой, способной стать ему опорой. Любимый взгляд янтаря скрывается за дверьми почивальни, шаги юноши постепенно растворяются в коридоре, сопровождаемые хлопотом крыльев беркута, скрывающегося в тени потолков, оставляя короля Севера в полной тишине. Едва уловимое колыхание пламени свечи нарушает это спокойствие, когда Чон тянется к рукописной книге, открывает её первую страницу и видит аккуратно выведенное предложение, гласящее о начале новой легенды. Легенды о последнем короле Севера. Тэхён делает глубокий вдох, совершенно не в силах придумать, что он ещё может поведать брату, дабы заверить в искренности своих чувств к мужчине, но замечает свечение пламени в месте, куда непозволительно входить слугам. Быть может, совсем юная душа плутает в коридорах незнакомых, Ян попросту не успевает уследить за ней, потому юная дева оказывается в самых различных уголках замка. И омега останавливается, вначале приняв решение помочь маленькой фрейлине, потому с улыбкой заходит в книжный зал и видит вовсе не юную деву. Уголки губ юноши спадают, его охватывает былое чувство смятения, и тело пронзает бессилие, когда его взор встречается со взглядом брата. Тэкгён не планировал вторгаться в этот зал, ему не ведомо значения этого места в глазах королей, но не смог покинуть его, как только завидел покоящийся на столе пергамент, где углём начертан портрет младшего брата. Он совсем недавний, ещё незавершён, подле лежит стёртый уголь творца, который закладывает в этот рисунок не только свою душу, но и чувства, неподвластные разуму. Каждая линия наполнена нежностью, в запечатлённом взгляде трепет, а каждом изгибе тела тепло – Дьявол на века запечатлел своего возлюбленного, возлежащего подле камина в ночной рубахе. В ту ночь Чон до поздна задержался, пытаясь найти решение возникшей проблемы, уединился от слуг в книжном зале, куда проник дитя Луны вместе с серебристым светом из окна. Тэхён лёг на настеленные шкуры перед камином, сложил руки под головой и наблюдал за мужчиной до той поры, пока усталость не завлекла его в сон. — Твоя красота поистине достойна воспевания, — Тэкгён возвращает пергамент на стол, не замечая в рисунке пошлости, с которой можно смотреть на неприкрытое тело омеги. — Не удивительно, что Дэхён всегда старался заставить тебя улыбаться. Ради этой улыбки, что явилась альфе в сновидении, средний принц пожертвовал собственной жизнью. — Мы все знали, что любовь Дэхёна к тебе была грешной, — Тэкгён убирает руки за спину, но не спешит подойти, оставляя младшему брату то спасительное расстояние от себя, в ком он так нуждался прошлым днём. — Церковь оказалась бессильной, Дэхён не внемлел угрозам отца и мольбам матушки, когда сказал, что лишит себя жизни, если кто-то поведает об этом тебе или попытается разлучить вас. Он был вспыльчив и своеволен, но в его крови было то благородство, коим сейчас обладают немногие, и Дэхён не желал большего, чем просто видеть тебя. Тэхён помнит те встречи, что проясняются лишь сейчас, когда беседа Дэхёна с родителями утихала, как только появлялся младший принц, какими взглядами одаривали их знающие о грехе, и как сдержан был Дэхён, не позволяющий узнать о своих чувствах. Настолько сильных чувствах, что клялся лишить себя жизни. – Мой братец скучает только по старшему принцу? Ах, как я печален! Единственный в семье, кто лишён любви самого прекрасного юного омеги на свете! – Моя любовь к тебе не меньше всех небесных просторов! Если бы только Тэхён знал, что любовь Дэхёна всегда была больше, чем его. — Ему не сообщали о намерении обвенчать тебя с Хосоком до того самого момента, когда об этом сказали тебе, — признаётся Тэкгён, замечая блестящие искры в янтаре младшего брата. — Я более чем уверен, признайся ты ему в ту ночь в желании сбежать, он бы тебе не отказал. — Зачем… ты рассказываешь мне это? — Чтобы ты осознал очень важную вещь, — Тэкгён преодолевает расстояние меж ними и стирает тыльной стороной ладони слёзы, что должны пролиться в последний раз. — В его гибели нет твоей вины, поскольку без тебя он не желал и дышать. Таковы должны были стать слова брата прошлым днём, слёзы должны были скорбеть о Дэхёне и не быть пропитаны собственной виной. Этот выбор принадлежал не Тэхёну. Если за тебя умирают, значит ты ценнее для них собственной жизни. Тэкгён обязательно попросит прощения за свои слова и боль, которую он причинил брату, постарается сохранить родную душу, не даст сокрушиться в собственной вине, но сейчас лишь позволит ему пасть в свои объятья и скроет его слёзы от свидетелей слабости Лунного короля. Валькирия падает камнем с балки под потолками, расправляет крылья и цепляется когтями за руку своего хозяина, что отталкивается от стены и уходит, услышав достаточно, чтобы быть в этот час спокойным за возлюбленного. Дьявол из тени выходит в свет и велит заварить травяной чай для юного короля и его гостя, а сам встречается со своим лучшим воином. — Готовь лошадей, Вигмар, — приказывает Чон, — сделай это тихо, не тревожь шумом Север, и возвращайся. Этой ночью Смерть пошлёт своего слугу за душой, что долгие годы назад была ей обещана. Власть ночи опускает замок в покой, слуги после длительного дня освобождаются от обязанностей, ибо в это время Лорд не потребует исполнения своих приказов. Тэхён возвращается по пустующим коридорам в почивальню, очи более не омрачают слёзы, беседа с братом успокоила душу, ибо было заверено – в том нет его вины. Рана должна перестать кровоточить, она затянется шрамом, более не станет приносить боли. Тэхён уверен, слова шаманки потеряли свою силу пророчества. Юноша тихо отворяет дверь, окидывая покои взором, но находит их пустующими и тёмными, без горящих свечей и тепла мужчины. В мыслях нет и доли сомнений, Тэхён верит каждому слову Дьявола, потому помнит заверение – ни одна его ночь не будет скована одиночеством. Омега снимает верхние одежды, ступая до постели, развязывает шнуровку рубахи, ткань которой оголяет его плечи, в тот же миг получающие невесомый поцелуй. — Я попросил Тэкгёна остаться ещё ненадолго, — молвит юноша, касаясь волос мужчины, оставляющего след своих чувств на шее возлюбленного, — думаю, он сможет изменить своё решение. Тонкие пальцы путаются в прядях волос цвета бездны, едва касаясь, спускаются к шее и задевают ткань, на ощупь отличающуюся от всех тех одежд, что носит Лорд в замке. Тэхён помнит мягкость и толщину каждой, потому как не упускал возможности тонуть в объятьях мужчины, в ночах сам избавлялся от этих тканей, но эта колет под рёбрами страхом, потому как помнит – ею он был укрыт в первую встречу с Хёдом. Юноша оборачивается, убеждаясь в своём предположении, видит плащ, которым не единожды был укрыт, и беспокойно заглядывает в глаза альфы. Эти поцелуи кричали о прощании. — Ты… уходишь? Надломанный голос выдаёт неверие, любимый взгляд, что всегда обращён в самую душу, топит своими реками Эливагар. Нет сил озвучить истину, в которой время, что было отведено Дьяволу, пришло. — Уйду, когда ты этого не увидишь, — Чон оглаживает скулу омеги, не желая причинять ему словами боль, но не может в молчании покинуть Север. — Ты проснёшься, словно меня никогда не существовало, откроешь глаза последним королём Севера, а в твоих руках будет полная власть над этими землями. В твоём подчинении будет лучший воин, рядом самый верный слуга и целитель – тебя будут окружать лишь те, кому я доверяю собственную жизнь. — Не смей говорить так, — Тэхён хватается за запястье мужчины, лишь бы продлить это тепло, ибо он не в силах остановить Дьявола, — не смей говорить, будто ты собираешься оставить меня навсегда! Когда я открою глаза, я всё ещё буду твоим супругом – вторым королём, тоскующим по своему возлюбленному! В моём подчинении будет весь Север, но я не издам ни единого приказа, пока не прибудет истинный наследник! Упрямый птенец приказывает Судьбе подчиниться его желаниям, чтобы у Дьявола был лишь один путь – обратно на Север. Тэхён помнит тот страх, когда впервые им пришлось разлучиться на полный месяц, в ту пору его чувства только обретали свою силу, и даже тогда он предавался тоске. Но сейчас омега не способен воззвать к мужчине, ни одним словом не сможет остановить, потому его ладони крепче сжимают плащ и запястье. Он никогда не смирится с Судьбой. — Обещай мне, что ты не заберёшь жизни тех, кто этого не заслуживает, — шёпотом молит Тэхён. — Не предавай меня, чтобы я мог явить твоё настоящее имя свету… Юноша судорожно вбирает воздух, пытается не поддаться истерике, потому как и Чону будет сложно уйти, зная, как невыносимо расставаться его возлюбленному. — Никогда не предам, — заверяет мужчина, стирая бегущие слёзы. — Дай слово, что вернёшься ко мне! — Всякий мой путь будет заканчиваться на тебе. Тяжела клятва несущего её, ещё тяжелее то молчание, которому Дьявол приказал утопнуть во мраке собственных мыслей. Этот путь не сулит Лорду опасности, горы, в которых прячется грешник, не так суровы, как предначертанное Смертью – Она заключила со своим посланником сделку, и время близится к её завершению. И Дьявол должен нарушить своё слово: клятву, данную Смерти, или то слово, данное птенцу. Луна торжественно восходит над светилами звёзд, дитя своё укрывает одеялом света, целованные ею волосы подсвечивает блеском, что отражается в глазах короля Севера. Чон не отводит взгляда от любимых черт лица, запоминая каждый штрих, ложащийся на пергаменты углём, запечатывает в памяти тепло ладоней омеги, что не ослабляет хватку даже во сне. Его ровное дыхание больше не сбивается из-за слёз, объятья мужчины успокоили невинную душу, а потому пришло время её оставить. Чон медленно убирает свою ладонь, ощущая исчезающее прикосновение, поднимается с постели и смотрит на птенца, которого более не может удерживать под своим крылом. Он вернётся, чтобы вновь целовать шрамы юноши, вернётся, чтобы легенды Севера слагали о королях своих. Вернётся к тому, кто в Дьяволе узрел человека. Янтарный взгляд последний раз касается силуэта, что скрывается за дверью, и гаснет за сомкнутыми веками. Когда Тэхён вновь поднимет их, на Севере останется лишь один король. – Если я останусь здесь, кем я стану на этих землях? – Ты можешь стать, кем только пожелаешь. – Тогда я стану королём. Чтобы обрести силу, которая свергнет Дьявола, оставив на его месте истинного наследного короля Севера.⚜⚜⚜
Взгляд, не выражавший ранее никакой заинтересованности, загорается слабой искрой любопытства, когда на раскинувшейся по дворцовому двору зелёной лужайке Юнги видит в компании Хосока незнакомого ему гостя, точно прибывшего к королю не с этих мест. Его одежды отличаются тканью и покроем от тех, что носят придворные в ближайших королевствах, потому юноша, не отводя взора, облокачивается на стол у распахнутого окна и жестом ладони подзывает душу, находящуюся подле. — Кто это? Шаги позади утихают с приближением, но Юнги не оборачивается, чтобы узнать, куда на самом деле направлен взгляд его слуги. — Странствующий по свету купец, — отвечает Роуланд, трепетно рассматривая омегу, чей взор никогда не будет обращён к нему с теми же чувствами, что и к королю дальних берегов. — Среди королей он весьма уважаемый гость, украшения из драгоценных камней, что находятся в вашем владении, подарки и товар этого купца. Но его приезд напрасен – вы всё равно не носите драгоценности. — А ты всё равно продолжаешь испытывать страсть к омеге своего короля. Юнги оборачивается к своей тени, не находя в том взгляде и толики обиды на его слова, как бы сильно не пытался юноша задеть альфу, и отводит взор, скрывая его за тёмными ресницами. Он не желает приносить подобную боль тому, кто стал ему другом и опорой на чужих землях, но и не может продолжать принимать эти чувства. — Я служу вам верой и правдой, в моих деяниях нет порочности, — в нерушимом, от попыток задеть, спокойствии признаётся Роуланд. — Испытывать чувства к носящему чужого наследника – не порочно? Юнги пронзает стрелой самое сердце, не жалеет о словах, оставляющих глубокие раны, указывает на собственное положение, ибо никто из них не способен изменить произошедшее – безродный омега понёс наследника от короля дальних берегов. — Для меня это не имеет никакого значения, — стойко заверяет Роуланд, принося свою клятву в уединении с супругом короля: — я всё равно продолжу любить вас, ибо поклялся остаться с вами навеки, если то мне будет дозволено. Юноша не отвечает на эти слова, продолжает следить за беседой Хосока и странствующего купца, сжимая спрятанные от взоров пальцы на складках своих одежд, под которыми зарождается новая жизнь. В памяти всплывает собственная верность своему принцу, храбрость и решимость, с которой фрейлин защищал Тэхёна, и те слова, что были брошены Дьяволом в их плену. Все они, гончие, верные своим хозяевам, предпочитающие предательству смерть. Юнги думает, как просто тем душам, что способны лгать и выбирать себе хозяев, точно, как прибывший купец, занимающийся угодничеством перед королями. Улыбка мужчины обнажается из-под длинных, тощих усов над верхней губой, выстриженных по последней моде запада, его смех слишком кричащий для сдержанности господ, а речь тороплива, ибо всякая сделка не должна иметь времени на торги. Но Хосока сие поведение не тревожит, покуда уже давно имеет дело с подобными вольными душами. Наследник дальних берегов идёт вровень с гостем, внимает о делах заморских, новостях с далёких пристаней, где собирается вся молва людская, и сказанное далее заставляет Чона прервать этот путь. — Нашёл… что? — в неверии переспрашивает Хосок, кажется, не слыша собственных ударов сердца. — Сокровища Севера, — повторяет купец излюбленную на всех землях историю встречи с самим Дьяволом. — Тогда я прибыл к вождю варваров за лучшими меховыми шкурами хищников и повстречал про́клятого Дьявола с глазом слепым, точно отданным Смерти! Признаться, меня это сильно напугало, но, видел Господь, Дьявол подчиняется маленькому омеге, что был рождён под Луной! Истину твердил Юнги, когда уповал на помощь своего принца, заверял, что есть на свете сила, способная править желаниями над Дьяволом, и та заключена в младшем принце падшего короля Кима. — Но как так, Ваше Величество, — продолжает купец, убирая руки за спину, — тот юноша представился, как принц Тэхён, ставший супругом самого Дьявола. Тогда, кто сейчас находится подле вас? По землям бытует разная молва, поговаривают, ваш супруг имеет крестьянскую кровь… — Оставьте эти разговоры для торговцев за кружкой хмельного, — пресекает беседу альфа, не желая отвечать на вопрос, ибо истина его навредит положению королевства. — Что же с сокровищами Севера? Купец усмехается, поправляя свой длинный ус движением в сторону, и вспоминает тот зловещий смех, сорвавшийся голосом отчаяния и клятвенным словом убить каждого собственными руками, сожрать всех до единого. Видовал Дьявола во плоти. — Камни, найденные в таинстве снегов, о которых так долго шептались короли, оказались пустыми, — с равнодушием отзывается гость, — ничего ценного. Лживые принцы убили короля Севера за пустые камни. Хосок не верит в услышанное, его взгляд мечется в сторону, скрывая страх перед Дьяволом, ибо он – один из тех, кто предал его, кто позволил коварству обрести власть в тот день, когда принцы возжелали богатств Севера. Нет никаких драгоценностей, что спрятал падший король среди рукописных книг, всё это не более, чем молвы. Не более, чем ложь, в которую уверовали принцы. И Дьявол придёт по их грешные души, чтобы свершить клятвенное отмщение за предательство и убийство его короля. — Но всё же на Севере есть сокровище, стоящее дороже тысячи камней, — улыбается купец, замечая в распахнутом окне замка юношу, наблюдающего за их прогулкой. — Омега, с волосами цвета лунного, имеет власть, способную обуздать Дьявола одним лишь словом. Если и уповать на милость Судьбы, то молитвы о спасении стоит приносить не Господу, а сокровищу Дьявола – второму королю Севера. Весь белый свет падёт на колени перед маленьким омегой. Тяжела ноша грешника, в его жилах протекает страх перед воздаянием, каждая из ночей подвержена беспокойному сну, а думы одолевают сложные решения. Гильям пал от внезапного нападения наследника Севера, что был провозглашён падшим от стрелы; Рандольф не выдержал натиска, и стены его рассыпались песком, сравнялись с землёй, и камня на камне не осталось от процветающего королевства. До следующего Дьявол не дошёл, развернул уставшее войско, увёл его на Север, но вернётся с новыми силами. У Хосока нет поддержки иных королей, никто не примет его стороны, ибо посланнику Смерти не нужны чужие сыновья – Дьявол следует за кровью, пропитавшейся запахом предательства. И хотя положение королевства на водном пространстве имеет неуязвимость, даже отрезанными от берегов они быстро потерпят своё поражение. Никто не способен остановить про́клятого наследника Севера. Никто, кроме дитя Луны. — Ты говорил, что Тэхён имеет власть своих желаний, — молвит Хосок, услышав за спиной своей шаги, принадлежащие лишь одной душе в этом замке, — чьё слово является личным приказом для Дьявола. То же мне поведал и купец, что повстречал королей Севера. — Всё истинно так, — подтверждает Юнги, зажигая свечи в почивальне, опустившейся из-за тяжёлых дум во мрак сумерек. — Но сам Тэхён ответил в послании, что не в силах остановить Дьявола от отмщения. В терракотовых очах зажигается пламя свечи, освещая бледноту лица медовым светом, Хосок наслаждается подобными моментами, ему нравится уединённость с юношей и нравится темнота его волос без белой фальши. Омега ничего сокрытого не оставил, всего себя отдал и ждёт лишь прощения. — Воспользуйтесь мной, — молвит Юнги, становясь подле альфы, что смыкает руки на талии юноши, — воспользуйтесь моим положением, и Тэхён сделает всё, чтобы я не страдал от боли потери. Я – его слабое место, ибо был для него единственным другом и свободой в стенах замка. Омега не страшится являть истину, он готов воззвать к долгу, ибо пожертвовал собственной жизнью, дабы Тэхён смог остаться на Севере. И Хосок, с лаской касаясь юноши, знает об этом сполна, потому в час вечерний отпускает свои беспокойства. А пока молва о супруге Дьявола, способного усмирить гнев про́клятый, расстилается по землям, что сбрасывают с себя одеяния зимы, оседает на устах крестьянских, слугами проникая в замки королей, сам дитя Луны открывает врата Севера. Ныне Хёд оставил свои владения, не сковывает ледяными бурями народ, не целует щёки румянцем, а потому путники более не обходят Север стороной, останавливаясь, когда слышат о втором короле. Тэхён любопытные души гостеприимно принимает, дарует кров и пищу, являя своё милосердие, дабы путники несли эти вести на иные земли, пока весь свет не услышит о возрождении Севера. А в ночи юноша скрывается в одиноких покоях, долго взглядом на горизонте ищет любое очертание прибытия возлюбленного, позволяя своему сердцу тосковать.⚜⚜⚜
— … если вы позволите, торговый путь через эти земли будет лучшим вариантом, учитывая то, что нынешний занимает в два раза больше времени. Тэхён отводит взгляд от пергамента с картой земель, где красной линией отмечен путь до порта, в котором так нуждаются торговцы без риска быть непринятыми варварами, и смотрит на состоятельного господина, имеющего на ближних землях владения. В янтаре читается проницательность, мужчина этим взглядом восхищается, ибо не ведал он, когда прибыл на Север, что его встретит не наследный король, а супруг с властью не меньшей, чем у рода альф. Дьявола нет на этих землях уже как два полных месяца. Чон оставил на защиту супруга своего лучшего воина – Вигмара, которому доверяет собственную жизнь, не взял с собой и целителя, доверяя Альвеве самочувствие возлюбленного, и приказал Яну сопровождать мудростью решения молодого короля, дабы он не спешил с приказами. — Это выгодная сделка, — поддерживает Тэкгён, восседая подле брата своего младшего, — торговцы, проходящие через эти земли, обогатят своим присутствием народ. Новое оружие, изделия, ткани, сырьё – всё будет впервые проходить через Север! Тэкгён не покинул ледяные земли, оставшись подле, но не по желанию явить истинное имя властителя. Альфа не вынесет слов, если в свете его брата будут знать, как супруга Дьявола, потому помогает ветру донести титул супруга короля Севера. Тэхён долго смотрит на линию, что проходит через местность, где народ засеивает поля, этот путь проходит вблизи края города северного, юноша помнит его очертания, ибо наблюдал со скалы горящие огни, когда Чон показывал ему владения. В мыслях вновь Чонгук, влюблённое сердце не в силах перестать тосковать, не может сосредоточиться на сделках и обязанностях. Юноша вторит себе, что способен выдержать эту разлуку, а Чон непременно вернётся к нему, ведь всякий путь его будет заканчиваться только на птенце. — Я должен подумать, — оглашает решение Тэхён, — и сперва узнать, что думает об этом народ. — Народ? — в замешательстве интересуется Тэкгён, кажется, озвучив и мысли состоятельного господина. — Будь благоразумнее, народ пожертвует несколькими полями, но получит гораздо больше, к чему знать их мнение? Разве крестьяне смыслят больше своего ремесла? — Разве я должен смыслить больше, чем рождение и воспитание наследника для короля? — не уступает Тэхён, подвергая присутствующих господинов в недоумение. — Однако вы все прибыли для моего одобрения, почему я не могу получить того же от своего народа? Ян, находящийся подле дверей, как фрейлин, ожидающий приказа, одобрительно кивает Тэкгёну, бросившему на него взгляд – Дьявол вырастил птенца мудрым королём. Скрежет ножек стула объявляет об окончании встречи, юный властитель приглашает господ присоединиться к вечерней трапезе, а сам покидает зал, дабы предаться раздумьям о сделке. Ему не хватает знаний для принятия подобных решений в одиночку, потому Тэхён распахивает двери зала совета и раскладывает карту Севера, приглашая за стол того, кто способен видеть большее. — Насколько этот путь станет опасным? — Тэхён задаёт волнующий вопрос, который не смог озвучить в присутствии гостей – к ним у него нет доверия. В юноше раздражение граничит с тоской, он сражается с мешающими чувствами, оттого временами импульсивен, но в этот же миг скрывается, дабы не являть свою слабость иным душам. И приближённые видят ту бурю в душе юной, с каждым днём она становится сильнее и будет властвовать, пока не вернётся король Севера, чтобы её унять. — Для путников он безопасен, — заверяет Вигмар, указывая на карту, где расположен древний лес варваров, — эти тропы расходятся, а посему Судьба не сведёт их нежеланными встречами. Но край города всё же уязвим, если случится грабёж странствующих мимо к порту разбойников, много душ невинных может полечь без должной защиты. — Что насчёт продовольствия? — Эти поля приносят немного, — заверяет Ян, — но даже того хватает, чтобы пережить зиму приближённым деревням. Взгляд Тэхёна прячется под белёсыми ресницами, ему надо подумать, принять верное решение, от которого зависит будущее Севера. Если он откажет в сделке, то ничего не потеряет, но, согласившись, способен возвысить свой народ. Или потерпеть поражение. В глазах других господ омега может выглядеть слабо и беспечно, он вовсе не внушает того же страха, которое вызывает одно лишь слово о Дьяволе, а потому сделки, что ему предлагают, могут обернуться заговорами. Власть, наделённая истинным наследником Севера, может оказаться слишком великой для птенца. Часы ожиданий возвращения посланника отосланного, дабы узнать думы народа, затягиваются безмолвием и одиночеством юного короля, восседающего в зале без единого слуги подле. Тэхён не видит решения, изменение пути окажется бесполезным, покуда вновь время странствия увеличится, как если бы этого пути и вовсе не было. Юноша тяжко вздыхает, отводя взор от карты, что за эти часы изучена им наизусть, и находит подкравшуюся к нему душу. Маленькая фрейлина аккуратно привстаёт на носочки и старательно ставит на стол к своему господину поднос с кружкой молока и свежей булочкой, отосланными Яном для успокоения короля. Совсем уже большая, не следует за главным фрейлином тенью, выполняет поручения, отплачивая своим властителям верностью. — Эва, — Тэхён останавливает деву прежде, чем она доходит до дверей, и поднимается, переведя взгляд с принесённого кушанья на фрейлину, — где сейчас Ян? — На кухнях, — молвит дева, после удаляясь из зала. Юноша торопливо забирает карту земель Севера со стола и спешит найти фрейлина, дабы представить ему своё решение. Тэхён догоняет деву, что следует по иному поручению, смотрит на её бережно вычесанные волосы, заплетённые белой лентой, и вновь думает о том, как это дитя помогло расколотой душе Яна. И хотя, юная дева ныне носит имя погибшего возлюбленного фрейлина, она вытеснит ту боль в сердце и дарует то, чего так не хватало – Эва полюбит Яна, как собственного родителя, ибо тот уже полюбил её, как собственное дитя. Смог бы и Чон полюбить кого-то сильнее своего птенца? Ранее Тэхён страшился подобной мысли, когда озвучена была ложь о ношении наследника наложником, он думал, что любовь к первенцу охладит чувства к нему, но сейчас склонен считать иначе. Его более не пугают подобные предположения, ибо заверен он словом мужчины – ничто на свете и никто не имеет силы, способной лишить и доли тех чувств, что принадлежат возлюбленному. А Тэхён способен подарить больше. Юный король спешно спускается по лестнице в кухни, оставляя думы на час поздний, когда тьма ночи окутывает его мысли о возлюбленном, и находит взором главного фрейлина. Но вместо того, чтобы воззвать к нему, юноша останавливается, завидев подле брата старшего. Впервые за столь долгое время Ян дозволяет иной душе разделить с ним чай. Фрейлин не стал скрывать от своего короля истину об их знакомстве, Судьба уже сводила вместе их прежде, и, не потерпи упадок его королевство, быть может, Тэхён знал бы Яна, как супруга его старшего брата. Завидев молодого короля, главный фрейлин в это же мгновение оставляет свою чашу, просит простить его уход, ибо пока свет дневной освещает самый пик высоких башен замка, он должен служить своим властителям. Тэхён просит подготовить трапезу и пригласить гостей для оглашения своего решения, а после, когда фрейлин приступает к поручению, переводит взор на брата. Слишком явны намерения наследного короля. — Прекращай всюду следовать за Яном, — молвит юноша, поднимаясь с кухонь обратно в коридоры замка, — иначе я могу подумать, будто ты остался здесь ради него. — Ах, Север сделал моего любимого младшего брата таким коварным! — с наигранным разочарованием Тэкгён хватается за одежды у своей груди, явно пребывая в наилучшем настроении после оказанной Яном трапезы. — Неужели, мне придётся просить самого Лорда, дабы он даровал фрейлину свободу? Тэхён останавливается, оборачиваясь к альфе, которому чужды игры с чувствами иных душ, и понимает, что должен вмешаться, дабы уберечь обоих от боли. — Прошу, оставь эти попытки, если Ян и правда дорог тебе, — вполголоса молвит Тэхён, не позволяя иным слышать их. — Его сердце всё ещё тоскует по погибшему возлюбленному. Дай ему время на эту скорбь. Омега уходит, зная, что его слова не останутся без внимания и мыслей брата, он поймёт, увидит ту тоску в очах фрейлина и не позволит себе навредить ему. Север должен возродиться вместе со своим народом и оставить прошлое, чтобы он смог процветать. Замок погружается в привычную суету, гостей сопровождают в зал, где слуги наполняют их бокалы и скрашивают беседами отсутствие короля, который должен огласить своё решение. Состоятельный господин не торопит юного властителя, его очи греет этот светлый образ, мужчина восхищается Лунным дитя, супругом Дьявола. В его душе нет трепета перед проклятьями, он откровенно явил истину, что ищет выгоду для себя, а потому пришёл просить о благосклонности у королей Севера. Наконец двери зала распахиваются перед светловолосым юношей, омега с блеском в янтарных очах проходит к столу и разворачивает карту, где линия, что была начертана словами состоятельного господина, оказывается стёртой. — Пусть этот путь проходит через город, — Тэхён проводит новую линию, что укорачивает время пути, позволяя пройти по улицам народа, оставляя поля нетронутыми. — Тогда торговцы смогут остановиться на своём пути, найти ночлег и позволить своим душам вкусить лучшие хмельные в таверне, развлечься под музыку и танцы, воочию увидеть Север! Подле дни и ночи будут находиться стражники, что оберегут покой торговцев и народа. Я лично, — омега поднимает взгляд к господину, являя своё непоколебимое решение, — буду контролировать этот путь. Слово народа лишь убедило Тэхёна склониться к своему решению изменить путь, эту мысль подала юная дева, что прибыла к своему королю с молоком и хлебом, и омега пришёл к заключению, что способен даровать торговцам не только безопасную дорогу, но и хлеб, и кров. Вигмар одобрил сие решение, заверив, что установит надлежащую стражу для народа и путников, и Ян не нашёл изъянов для коварства. Север открывает свои врата. Сделка, заключённая состоятельным господином, должна знаменовать восхождение и процветание народа, Тэхён не смог сделать это с помощью найденных камней, чья ценность не оказалась достойной серебряных монет, но дал слово, что найдёт иной путь. И он его открывает. Следующие дни короля невозможно застать в замке, ибо с первыми лучами Солнца он отправляется на улицу, которой предстоит облачиться в целый гостиный двор, лично следит за перевоплощением, угощает господ тем самым хмельным в таверне, куда Чон привёл юношу забыться в один из вечеров. Тэхён янтарь прячет под белёсыми ресницами, ибо помнит взгляд мужчины и заверение его слов – впереди ещё достаточно времени, но его всегда будет мало. Луна спешит подняться на трон свой, раскидывает звёзд бесчисленное количество, освещает Север, дабы возгордиться деяниями своего дитя, но взор её падает на гонца, что спешит вернуться с донесением. В руках его сложенный пергамент без печати, бережно сохранённый на протяжении долгого пути, мужчина слезает со своего скакуна, обнаружив на шумных улицах толпу гуляющего народа, и спешит найти Лунного короля, что отсутствует в сей час в замке. Музыка наполняет весеннюю ночь весельем, огни горящих фонарей указывают путь до таверны, где светловолосый омега провожает своих гостей, и, завидев лик своего властителя, гонец незамедлительно приближается под взор Вигмара и падает на колено перед юношей. — Позвольте передать слова, мой король, — мужчина протягивает сложенный пергамент, который открывает юноша и находит белый цветок, что однажды находился в его волосах, и молвит: — не взойдёт и полная Луна… — Как я вернусь к тебе, — шёпотом заканчивает омега. Тэхён помнит, бережно хранит каждую клятву Чона, и мягко улыбается, смотря на белый цветок в своей ладони. Возвращение короля уже близко.⚜⚜⚜
Небеса заволакивает чернота гнева точно не Господа, пылающий огонь содрогается от буйного ветра, приносящего с собой снега, как остриё, а из стойла доносится беспокойное ржание лошадей, растворяющееся в крадущейся ночи. Что-то зловещее надвигается, чуют псы сторожевые, вскакивают, рычат, но в буре и заблудшего животного не видать. Стражники прикрывают лица ладонями, дабы среди снега рассмотреть склон горы, ни души не видать. Одна из сторожевых срывается с цепи, бросается в смертоносные объятья бури, исчезает, поглощённая О́дином, только жалобный скулёж эхом приносит ветер. Стражники с опасением натягивают стрелы на тетиву лука, вглядываются в нечёткие очертания и видят вырывающегося из бури беркута, взмывающего ввысь с громким клекотом предвещания. Дьявол прибыл за про́клятой им душой. В спокойных коридорах, защищённых деревом от гнева бури, слышен вой суровых гор, к нему невозможно привыкнуть, стенания его точно насмешки Смерти – от Неё нигде не спрячешься. Осберт встаёт у окна, закованного узорами льда, в нём слабо отражается собственное очертание, ещё слабее то, что находится по ту сторону. Снега, ветер, пустошь каждый день, ни известия, ни гонца – посланные пропадают, король не ведает, что происходит на землях господних, возвращаться не желает. Там ему предначертана гибель, расплата за собственную алчность. Охотник в прошлом стал трусливым зверем, забившимся в угол и ожидающим своей кончины. Гуго поднимает кувшин за горло одной рукой, жадно проглатывает остатки вина, пытаясь заполнить бездонную, прогнившую в страхе и беспомощности душу, и смотрит во тьму с мелькающими, как стрелы, снегами. Тот час встречи с Дьяволом не был часом его расплаты, покуда есть тот, кто ждал возвращения посланника Смерти. Осберту так и не удалось узнать, кто призвал про́клятого, но в памяти своей хранит голос клятвы, ибо высечен он был лезвием меча на отрубленном запястье – Дьявол ещё вернётся. Позади стонут доски, пламя свечи содрогается, почти гаснет, погружая зал в полумрак, из-за чего Осберту приходится наклонить подсвечник и зажечь ещё пару фитилей. Свет огня заполняет пустое пространство, отбрасывая тень короля в сторону, Гуго вновь поднимает взор к отражению и видит в нём тень Смерти. — Я вернулся за второй. В отражении сверкает лезвие, что возносит Дьявол для кары грешника, меч со свистом рассекает воздух и врезается в дерево стола, где мгновением ранее находилась рука короля. Мелкие щепки разлетаются в стороны, когда Чон вытаскивает лезвие, в зале раздаётся скрежет скрестившихся в бою мечей, ибо Осберт не намерен так просто пасть перед Дьяволом на колени, но терпит заведомо предписанное поражение – смольноволосый ударяет короля ногой в живот, откидывая заплывшую вином, обжорством и предательством тушу на стул, что под тяжестью бремени чужой крови ломается, роняя мужчину на пол. — Молю… — хрипит Осберт, перекатываясь с досок на пол в желании дотянуться до своего оружия, — смилостивись надо мной! — Ваша зависть и ваша жадность породили мысли предательства. Чон наступает сапогом на кисть руки Гуго, не позволяя тому вновь схватить рукоять меча, и склоняется, опираясь локтём на своё колено. — Из-за собственной гордыни никто из вас не образумился отступить, не сжалился надо мной, когда изначально в ваши планы даже не входила моя гибель, — король Севера подставляет лезвие в ожиревшей от обжорства шее, с усмешкой поднимая взор на забитую в ловушку добычу. — Я не Господь, чтобы отпускать такому отребью грехи. Я – про́клятый Дьявол. Карающий меч убитого лживыми принцами короля возносится к небесам, жаждет восполнить бездонную душу Дьявола кровью, и Чон не чувствует ни малейшей капли милосердия, когда сама Смерть густеющим мраком возвышается за спиной своего посланника, дабы забрать обещанную Ей душу. — Остановись! В час расплаты раздаётся сорванный на плач голос, что так знаком своей мольбой отчаяния, из-за чего руки, удерживающие жаждущий крови меч, незримой силой останавливаются, заставляя внемлить не этим словам. – Прошу, спаси его! Молю, забери мою душу, мои мысли, мою плоть, моё сердце вырви руками! Всё забери, но не дай моему единственному брату погибнуть! Чон оборачивает свой взор на стоящего в распахнутых дверях омегу, его очи залиты слезами страха, а к груди он прижимает первенца своего, что ещё не успел увидеть свет белый. Но затуманенный глаз видит больше, чем слёзы страха и трепет в груди любящего сердца, смольноволосый замечает на неприкрытой спешно накинутыми одеяниями коже следы ударов и ран. Страх Гуго быть преследуемым Смертью породил гнев, который он выплёскивал на своего супруга, а тот молит оставить этого выродка живым. Но в душе звучит родной голос, он шёпот Смерти пытается заглушить – Чон дал клятву Ей, заберёт всё, до последнего владения лживого короля, не оставит престола его предков и камня на камне, и род его не обретёт своего продолжения. Дьявол должен исполнить своё слово, пожрать души супруга и первенца, но образ возлюбленного не позволяет ему, просит слезами не забирать жизни тех, кто этого не заслуживает. Воздавать должен каждый по силе своего греха. — Годвин! — рык Дьявола раздаётся новой клятвой, Смерть своего посланника не узнаёт, точно подменена его очернелая душа. Чон опускает меч, но не убирает ногу с руки грешника – его расплату никто слезами не вымолит, любимый голос не остановит, рядом с ним не существует милосердия, а потому смольноволосый взглядом находит своего лучника и отдаёт свой приказ. — Уведи их в покои и не выпускай, пока не услышишь моего слова. Осберт с неверием глядит на удаляющийся силуэт супруга, его плач не оставляет попыток воззвать к Дьяволу, омега вырывается из рук лучника, но Годвин не позволит себе ослушаться приказа. Уведёт души невинные, что не должны нести ту же расплату за грех своего короля, не позволит навеки в памяти остаться кровавым следом и раной на сердце – омега пережил много боли от короля и эта боль затянется шрамом. Тяжесть давления на запястье в миг становится лёгкостью, Чон убирает сапог, позволяя горестному стенанию слиться с рёвом вьюги, и слышит вдох мнимой надежды на прощение от Осберта. И в это же мгновение меч рассекает плоть по локоть, омывая ладони держащего его кровью ещё одного короля… Дьявол Севера. Посланник Смерти. Про́клятый вечный принц и никогда король, отдавший свой глаз и душу в обмен на отмщение. Слуги его воочию видывали гнев дьявольский, им не впервой наблюдать, как некогда величественный король с отрубленными руками пытается бежать от расплаты, соскальзывает со ступеней и падает в снега, окрашивая белый покров грязной кровью собственных грехов. Воины Северного проклятья более не трепещут от страха, когда их повелитель зверем необузданным, сходящим с ума от запаха страха, следует за своей жертвой, с безумием в неживых глазах глядя на жалкое существо перед собой. Дьявол будто наслаждается этим зрелищем, не слышит воплей о помиловании, сделках и драгоценностях в обмен на жизнь, ни одному слову не внемлет. Чужая кровь обволакивает остриё меча, впитавшее в себя не одну сотню душ, и стекает вниз к мёрзлой земле. Земле, которой должна быть предана человеческая плоть. Но Дьявол такой почести грешнику не доставит, не позволит душе прахом слиться с почвой, иначе отравит её этой грязью алчности, жадности, зависти и гордыни. Смольноволосого вьюга не берёт, она ему не враг, узнаёт наследного короля Севера, а потому снегами пронизывает его волосы и расступается, утихает. Верная воительница Дьявола с режущим слух кличем падает с ветви высокого древа к повелителю, не слыша приказа, взмывает над Осбертом и когтями вонзается в плечо смольноволосого, ожидая заклятья. — Хватит… — на резком выдохе молит Осберт, храня те молвы о птице, что забирает глаза неугодных, — прошу! Я не притрагивался к твоему отцу! — Гуго из последних сил поднимается на колени, выставляя отсечённые остатки конечностей. — Видит Господь, я не… — Прежде, чем вспороть Гильяму брюхо, я отсёк его ступни, дабы он не смог бежать, — молвит Дьявол, касаясь беркута, в нетерпении желающего взять своё. — Затем разрубил его голень, ибо этими ногами он сломал рёбра моему королю. Одно за другим кости впивались изнутри в его плоть, мой король молил остановиться, но вы его не слушали. Так почему я забираю твои руки, Гуго? — Это Рандольф обличил меня в коварстве?! На моих руках… — Слёзы моего отца! — Чон хватает ожиревшую тушу короля за ткани одежд, взглядом самой Смерти смотря в чужие зрачки. — Вас всех видели! Каждого, на чьих руках кровь падшего короля, ибо жива душа, что своими глазами видела гибель, и несёт это бремя истины по сей день! Рукоять меча в ладони точно накаляется, гнев Дьявола, коего породили принцы, не унять никакой из известных свету силой, а потому Чон распрямляется, дабы вершить своё отмщение. Но птица, восседающая на плече, расправляет крылья свои без приказа, изливается в кличе и взмывает в небеса точно по повиновению не её властителя. Чон взгляд поднимает над перинами снега, замирает, завидев самого О́дина, и делает шаг назад, не препятствуя намерению своего бога. Дьявол голову склоняет, отдавая честь тому, кто внемлел его молитвам, поднимается и убирает меч свой в ножны под рёв животного, хозяина горных лесов. О́дин спустился на землю в обличье медведя, желая забрать эту душу сам. — Нет… — Осберт на коленях пытается приблизиться к смольноволосому, падает, не достаёт, — не оставляй меня! Чонгук, умоляю! — Каково это, — шёпот мешается с хрустом под лапами животного, нет спасения грешнику, ни Господь, ни Дьявол – все отвернулись от него, — быть по ту сторону охотника? Чон разворачивается, оставляет О́дину своё отмщение, сохраняя ладони чистыми, ибо ни эта участь, уготованная Осберту Гуго Судьбой, ни участь карателя, желаемая Дьяволом, – ни одна из них не позволит умереть ему без боли и адовых страданий. Средь гор раздаётся нечеловеческий крик, тёплая кровь питает снега, питает зверя, питает очернелую душу временным покоем. Осталась его последняя клятва, дарованная предателям падшего короля. Чон возвращается к воинам своим, что без приказа не забирают жизни слуг чужого короля, всех повязали, но ничью кровь по снегам не пустили. Лорд взглядом по каждому проводит, точно вершит их судьбу и останавливается перед воинами без оружий, без своего короля. Страх сковывает их души, никто против Дьявола меч свой не поднимет, ибо им некого более защищать – каждый из них своими глазами видовал, как посланник Смерти забирал про́клятую им душу. Чон в молчании покидает их, ни единого приказа своим воинам не даёт, потому как осталась кровь королевская, которую Дьявол поклялся изничтожить. Альфа проходит мимо лучника, что запер омегу короля и первенца в почивальне, отворяет дверь и проходит во тьму без единого горящего пламени. Но один неровный выдох, наполненный решимостью и отчаянием, уничтожает планы, ибо Чон уклоняется от наносящего удар и хватает омегу за запястье, заставляя выронить тяжёлый подсвечник. — Твоё намерение выступить против меня достойно уважения, — молвит Лорд, не отпуская тонкую руку, а обнажая её, закатав рукав и явив порок гнева жалкого короля. — У меня нет причин забирать твоё дитя, ты достаточно натерпелся боли. Вместо того, чтобы противостоять мне, заключи со мной сделку. — Ты лишил целое королевство его короля! — непреклонно противится омега, пытаясь ладонью высвободить свою руку. — Потому ты должен вернуться и вырастить его наследника. Тихий плач младенца в одно мгновение усмиряет бурю гнева и боли в сердце омеги, Чон видит этот взгляд, в нём нет страха к Дьяволу, но власть обретает трепет за своё дитя. Юноша оборачивается к спрятанному от проклятья младенцу и тут же спешит подойти, не заметив, как его рука была освобождена мужчиной – Чону не нужны жизни невинных. — Просто возвращайся в своё королевство, воспитай из этого дитя короля, который принесёт союз нашим землям, и я не приду по его душу, — повторяет Чон, подзывая жестом руки своего лучника. — Годвин, прикажи отпустить всех воинов Осберта, пусть они сопроводят наследника обратно – он не должен был покидать своих земель. Мужчина отворачивается, сказав последнее слово, и уходит, оставляя выбор омеге, который волен решить свою судьбу и судьбу невинного дитя. Несвойственное Дьяволу милосердие оказывается сильнее жажды крови, в очернелой душе скопилось достаточно слёз янтарных глаз, дабы остановить коварство молвы – он не поглощает невинные души, забирая лишь те, что посмели вступить на Север и предать его короля. Холод снежных гор отрезвляет разум, смольноволосый взглядом находит беркута, что восседает на ветви, отосланный по приказу О́дина, и свистом зовёт его к себе – пора возвращаться на Север. Чон думает о гонце, которого он послал до входа на горы, белом цветке, что так же прекрасен, как омега, танцующий в таверне под музыку его народа. За время всего странствия сердце мужчины пребывает в необъяснимых чувствах тоски, оно неистово тянет обратно, не упуская и мгновения мыслей о возлюбленном. Птенец засел слишком глубоко, туда, куда не проникал ни единый свет, куда страшились заглядывать души. Его отрада, его свобода, его король. Дьявол вырастил птенца, чтобы пасть от его руки. Путь обратный даётся Лорду с трудом, тревожное предчувствие сковывает его душу, забирает дни и ночи, силы отнимает, будто намеренно препятствует возвращению. Чон своё сердце заверяет – Тэхён никому не позволит себе навредить. Подле мужчина оставил своего лучшего воина, верного слугу, целителя, остался и брат родной, каждая из этих душ встанет перед омегой, дабы защитить его собственной грудью. Мысли эти омрачают думы, а Луна обретает своё величие, встречая у границ Севера его наследного короля. — Застряла? Голос Годвина пробивается через слабое сновидение, не являющее ничего, кроме беспросветной мглы, Чон открывает тяжёлые веки и замечает, что конь его встал из-за повозки впереди. Валькирии подле нет, тени её не видать, и мужчина поднимает голову, покрытую от Солнца капюшоном, наблюдая впереди путника, чья повозка завязла в грязи. Не проходят тут души Господние, страшатся границ Севера, нет для них пути вперёд, если только не решились они попытать Судьбу, иль заплутал старик, тропы перепутал, не ведая, что направляется к посланнику Смерти. — Да благословит вас Господь! — кланяется путник, улыбаясь старческой улыбкой, от которой морщины расползаются по его лику паутиной. — Куда путь держишь, старче? — интересуется Годвин, хватая своего коня за поводья, дабы не задерживать возвращения короля, но предупредить заблудшую душу о землях дальнейших. — На самый Север во владения королей, о коих по свету столько молвы развелось да вся разная! Капюшон чёрного плаща спадает с волос, цвета бездны, являет глаз про́клятый, дарованный Смерти, да не замечает старче среди десятка воинов властителя этих земель, что внемлет его голосу. — Любопытно стало, многое я на своём веку повидал, — продолжает путник, ласково гладя свою старую спутницу по гриве, — но не видал воочию юношу, что так же бел, как первый снег, и наследного короля Севера, коего кличут Дьяволом. Вот мне и стало любопытно, как дитя Луны стал супругом того, чьё имя не ведано свету. Это юное дитя сам велит приходить и посмотреть на Север! — И кто же на это приглашение отзывается? — Чон останавливает своего коня подле старца, не в силах уверить, что Тэхён взаправду открыл врата, раз ныне Дьявола нарекают наследным королём. Пред дитя Луны весь свет теряет свою землю. — Торговцы, крестьяне, глупцы, заблудшие души и даже знать королевская! Молвят, купцам был путь открыт к ледяным морям, они молву эту по свету и несут! Тэхён поклялся – он будет стараться, чтобы о нём говорили, как о супруге наследного короля Севера, откроет истину имени, что было опорочено лживыми принцами, явит коварство заговора и развеет каждое из проклятий. И слово его стало нерушимой клятвой, которую он исполнил. Чон подаёт знак немедленно продолжить путь, лишь одному из своих воинов приказывает остаться со старцем, дабы его дорога до Севера не терпела препятствий, и сходит на тропу, что проложена его птенцом. Эта ночь станет воссоединением королей, и полная в своём величии Луна будет тому свидетелем. Огни встречают путников светлотой дороги, что уводит в город, здесь многое изменилось: край города обогатился гостями и шумом, народ каждого с радушием встречает да предлагает провести ночь на Севере. Чон здесь не задерживается, завидев стражников, скрывающихся в тенях и наблюдающих за порядком, он сюда вернётся с птенцом, дабы тот лично явил королю своё решение, и тянет поводья своего коня в сторону замка. В груди трепещет сердце от предстоящей встречи, Чон жаждет увидеть возлюбленного так же сильно, как не желает появляться на его глазах – сможет ли Тэхён простить ему этот уход? Сколько раз его взгляд провожал Луну из одиноких покоев? Как часто юноша открывал глаза в надежде увидеть подле себя мужчину? Чон спускается со своего коня, спешным шагом заходит чрез врата замка, о его приходе уже должны доложить слуги, но никто не выходит навстречу. Беспокойное чувство вновь обретает власть сомнений в сердце, мужчина не доходит до спальни, как путь его преграждает верный фрейлин. Этот взгляд, Лорд его знает, а потому понимает – тревожное предчувствие оказалось верно. — Тэхёна здесь нет. Эти слова въедаются в душу больнее, чем наконечники стрел. Тэхён всегда ожидал возращение мужчины, будь то его странствие или же разлука в стенах замка, но не сейчас. В груди необъяснимая пустота, душа не питается слезами облегчения, ладони не ощущают долгожданное тепло, Тэхёна здесь нет. Словно его никогда и не было.⚜⚜⚜
Ветер с ледяного моря задувает под капюшон, зарываясь в светлые волосы, целует каждую белёсую веснушку, приветствует второго короля Севера. Тэхён позволяет заигрывать с собой морю, оно ему нравится, завораживает своими необъятными просторами, волнами и судами. Оно кажется непостижимым, загадочным, и когда-нибудь юноша обязательно его покорит. Как покорил Север, его властителя, его народ. И покоряет весь свет. — Впечатляет? — интересуется мужчина, чьи судна прибывают на эту пристань, и который прибыл лично, дабы встретиться с теми, о ком по свету слагают легенды. — Весьма, — приветливо улыбается Тэхён. — Мои суда столь быстры, как молвы купцов! Ибо я услышал молву от купца, что прибыл в королевство дальних берегов – ох, как много он щебетал, болтун! Но сколько интересного! Если бы не он, меня бы здесь никогда не было!.. Юноша вновь отводит взгляд к просторам вод – где-то за ними сейчас Юнги, его первый друг в стенах отцовского замка. От него нет вестей, Тэхён уже давно отослал ответ, и сейчас всё замолкло, лишь странствующие души приносят вести о супруге наследника дальних берегов, чьего имени не знает свет, и кто скрывает за стенами каменными свой род. Тэхён должен за ним вернуться. Но сейчас властитель восточного Севера приглашает своих дорогих гостей разделить с ним стол. Всегда жалующий на своих владениях дитя Луны Хьёрдис вовсе не пытается завести беседы о территориях и законах, он не тревожит супруга короля этими вопросами, ибо желает, чтобы юноша обрёл здесь лишь покой души. Но не ведают видящие улыбку омеги, что она так же фальшива в этот час, как слова, заверяющие о собственных чувствах, ибо разлука с возлюбленным тяготит его сердце. Тэхён встречает путников и гостей, провожает их в добрый путь, проводил и брата своего, который должен вернуться в родное королевство, а потому его ночи совсем опустели, нет в них покоя ни телу, ни душе, ни мыслям. Юноша поднимается со своего места, проговаривая, что ему необходимо выйти на свежий воздух, встречается взглядом с Вигмаром и кивает ему, заверяя, что выйдет один. Дядюшка надолго его всё равно не оставит, через недолгое время придёт за ним, ибо в нынешней ситуации омеге требуется постоянное сопровождение. Решение открыть пути всё же стоило Тэхёну ошибок. Светловолосый выходит на сумеречную улицу, поднимая янтарь к небу, куда восходит Луна-блудница, и медленным шагом направляется по тропе, вбирая ещё морозный ночной воздух. Сердце тянет обратно, а душа молит признать – эта власть для него оказалась тяжела. Тэхён сломал все свои кости, до последней, оставил прошлое в старом Севере, поклялся к нему не возвращаться, но боль сменилась на тяжесть. У всего есть цена – у зерна, тканей, судов, земель, преданности, мести. Тогда какова цена свободы? Чем ещё должен заплатить Тэхён, чтобы стать свободным? Мысли пресекают шаги позади, приближённые в обычае своём вначале призывают юношу, никто не смеет подкрадываться со спины, а потому омега замедляется, медленно заводя руку за пояс и касаясь рукояти кинжала. Страх не завладевает его разумом, Судьба уже играла с ним в свою жестокую игру, а потому Тэхён медленно выдыхает и ощущает позади себя душу. Мужская ладонь ложится на его плечо, разворачивает к себе, и омега уворачивается, не позволяя себя схватить, резким движением подставляет лезвие к чужому горлу и оставляет рану, что не смертельна, но болезненна. И взгляд заледеневает, когда в полумраке улицы, где кровь окропляет землю, Тэхён судорожно выдыхает, роняя своё оружие. — Чонгук… Птенец забыл, что его кинжал навеки будет искать лишь сердце Дьявола.