Песочник

      Разговор с Питером Паркером продлился до самого вечера. Оказалось, что парню необходимо выговориться, ну и выпитое пиво сыграло свою роль.       — Это началось в две тысячи третьем, в сентябре. Мне тогда только четырнадцать лет исполнилось. У нашего класса была ознакомительная экскурсия в лаборатории Озкорпа. Я ещё тогда взял с собой старый отцовский фотоаппарат, чтобы запечатлеть самые интересные вещи. Правда потом, почему-то, половина кадров была с Мэри Джейн.       Этот момент я помню по фильму.       — Поначалу ничего необычного не было, — продолжал Питер, — нас водили по коридорам, показывали лаборатории, но ничего секретного не было. А потом мы пришли в отдел генетических модификаций. Там были представлены пауки с разными изменениями. В основном усиления тех или иных особенностей вида. А в одном аквариуме были пауки совмещающие в себе несколько интересных особенностей. Мэри Джейн заметила, что пауков меньше, чем сказала экскурсовод. А когда мы ей доложили об этом, то она предположила, что одного забрали на опыты.       Взгляд парня стал рассеянным, как будто он переживал те события снова. Алексей не стал прерывать его и слушал дальше.       — Но экскурсовод ошиблась. Один паук просто сбежал. И каким-то образом оказался на мне, да ещё и укусил. Я не помню, как добрался до дома, лишь смутно вспоминаю как сказал дяде, что сильно устал и пошёл спать. Все тело било в ознобе, в глазах расплывалось. А утром был в норме. Как будто вчера ничего не было. Только очки стали мутными, а через пару дней без них стало лучше, чем с ними. Сильно улучшился аппетит и стали расти мышцы. Меня, поначалу, это обрадовало. Но потом сила стала несоразмерной с мышцами, и я понял, что мутирую. Но мне нравились изменения. Потом зрение стало идеальным, слух очень острым и появилось чутье на опасность.       Питер замолчал. Казалось, это драматическая пауза, но волна внутренней боли, отразившаяся на лице, не говорила, а просто кричала о том, что эти переживания все ещё сильны.       — А потом убили дядю Бена. Это случилось возле магазина, в котором мне не продали молоко из-за того, что не хватало пары центов. Парень, выстреливший в дядю, перед этим ограбил тот самый магазин, и я, со всей своей сверхсилой, не помешал ему. А ведь в таком случае, дядя остался бы жив. А значит, это я виноват в его смерти. Правильно он сказал: с большой силой приходит большая ответственность. Эта мысль помогла мне понять, что моё предназначение — борьба с преступностью.       Питер сжал кулак и с решимостью посмотрел вдаль.       — В поисках убийцы дяди Бена я переловил немало гангстеров. Но когда я доделал свои вэб-шутеры, то стал ещё эффективнее, но главное — полет на паутине. Поначалу я ловил бандитов, а заодно наслаждался полетами на паутине, но в какой-то момент это поменялось. И теперь я наслаждаюсь полетами, а заодно ловлю бандитов. Да и попадаться они стали гораздо реже.       — А что по суперзлодеям?       — Борьба с суперзлодеями — это отдельная тема. Первым был Гоблин. Им оказался сошедший с ума Норман Осборн, в костюме разработки своей компании. Он попытался меня убить, но, в итоге, нанизал себя сам на лезвия своего глайдера. А когда я отнес тело отца своего друга к нему домой, то попался на глаза Гарри. И, конечно же, он подумал, что это Человек Паук убил его родителя. Стало невероятно сложно дружить с тем, кто поклялся убить мое альтер эго.       Питер помотал головой, продолжил.       — Вторым суперзлодеем стал Доктор Осьминог. Ну, про то, что это доктор Отто Октавиус все знали, да и не скрывал он свою личность. Он попал под влияние своих манипуляторов, и пытался провести очень опасный для города эксперимент. Но мне удалось достучаться до его сознания. И доктор погиб разрушая свою мечту.       — И всё?       — Да нет, конечно. Были и другие, калибром поменьше, но личности этих двоих я очень уважал.       ***       На следующее утро после разговора с Питером, пришло сообщение от мастера Драмма. Мастер просил навестить его в ближайшее время. Сегодняшняя охота была успешно завершена, и поводов откладывать визит не было. Так что вскоре я уже стучался в дверь Санктум Санкторум.       — Я нашёл описание техники лечения, — прямо с порога начал маг. — Даже три. Первая, та про которую я слышал раньше, способна зарастить свежую рану, может даже отрубленную конечность прирастить, если не тянуть со временем. Правда энергии для этого надо очень много, и потребное количество со временем растет в геометрической прогрессии.       — И сколько энергии нужно для лечения травмы которой больше месяца?       — Думаю много. Считается, что применять эту технику по истечении часа с момента получения травмы — невозможно. Но Вонг сказал, что уже через сорок минут надо чтоб работали два мага.       — М-да. Определённо не наш случай.       — Вторая техника больше похожа на заклинание. Для ее применения на больного надо наложить печать, которая будет ускорять метаболизм. Эту технику, чаще всего, применяют для лечения от инфекционных болезней, так как в печати есть элемент не дающий свернуться человеческому белку, когда температура организма становится запредельной. Но раны она тоже лечит.       — Тоже не наш случай.       — Согласен. И третья техника предполагает умение лекаря выходить из тела. Для ее применения надо занять тело больного и лечить как свое. Но есть несколько очень важных нюансов, и самый главный — доверие пациента лекарю, на грани абсолюта. Иначе придется подавлять сопротивление воли, а это может иметь последствия гораздо худшие, чем сама травма. Особенно для ребёнка.       — То есть ни одна из ваших техник нам не подходит.       — Почему же? — удивлённо посмотрел на меня мастер. — Чем вас не устраивает третья?       — Тем, что у моей дочери нет к вам доверия, не говоря уж об абсолютном.       — Зато есть доверие к вам.       — И что из этого? Не думаю, что моего слова будет достаточно для того, чтобы вызвать абсолютное доверие к вам. А сам я не маг.       — Значит, придётся им стать. Другого решения я не нашёл.       С этих слов началось мое обучение магии. Со слов мастера Драмма, в отличии от неофитов храма, мы сразу начали с овладения двойным кольцом. Просто оно проще всего, и поэтому его освоение дает веру в свои силы. А это, в свою очередь, упрощает дальнейшую учебу. Перед порталом ученики учат только теорию и способ выходить из тела.       Свое двойное кольцо он мне давал лишь временно, сказав, что личное я смогу получить только в храме. Но на это я не был готов, потому, что не знал, как на меня отреагирует Древняя. Я и так влез в ее интригу, но, судя по тому, что до сих пор живой, ну или хотя бы не имел беседу с ней, пока ничего в ней не нарушил. А может просто она ещё не знает обо мне. Этот вариант льстит мне, но заблуждаться не стоит. Скорее всего, в альтернативной реальности, она уже допросила меня. С пристрастием.       Тем не менее, моё обучение шло семимильными шагами. В отличие от Стрэнджа, мне не нужно было поверить в магию. Само моё существование ничем кроме магии объяснить невозможно. Портал я освоил за пятнадцать минут, дальше просто закреплял это умение. И даже смог понять принцип работы двойного кольца. Оно работало по принципу конвертера, структурируя энергию мага так, чтобы огненное кольцо работало именно как портал, соединяющий два кольца. Сам артефакт контролировал форму портала одним кольцом — у ближнего к магу круга, а вторым — у дальнего. Массивная перекладина служила для стабилизации колец между собой. Секрет работы с артефактом был в том, чтобы равномерно подавать энергию и при этом контролировать фокус колец в двух точках пространства. Уже после пятого повтора я вполне уверенно смог работать с двойным кольцом.        Дальнейшие этапы обучения мастер Драмм пропустил, сказав, что не нанимался делать из меня мага, и сразу перешел к обучению технике самолечения.       — Что такое травма? — спросил он, и сам же ответил: — Говоря языком механики — это поломка. А для исправления поломки нужно понимать, как было раньше — до нее. Поэтому ученики, перейдя в ранг мастера, медитируют, постигая устройство своего организма. Вообще-то они думают, что делают это для того, чтобы понять, как работает их организм, а с этим знанием увеличить свои боевые показатели. Я тоже раньше так думал, но теперь понимаю, что это не вся правда. Оказалось, что знание своего организма ускоряет заживление ран, и делает возможным применение лечебных техник.       — Но ведь устройство моего тела в корне отличается от человеческого. Грубо говоря, его и нет вовсе. — Я демонстративно рассыпался кучей песка. Затем снова сформировав тело, продолжил разговор. — Как это знание поможет в лечении дочери?       — В процессе постижения устройства своего песка, главное вовсе не знание строения песчинок. На самом деле куда важнее само умение постижения. В дальнейшем оно поможет познать устройство человека, а это знание даст возможность провести лечение в максимально сжатые сроки.       — Теперь понял, — согласился я. — Это действительно важно.       Свое устройство я и так знал неплохо, а в состоянии медитации смог воспринять его в целом. И с удивлением узнал, что состою не только из песка, но и из другой пыли, которой не было изначально во мне. Даже серебряный стилет стал частью меня. Это проявлялось в том, что я смог усилием воли поменять их цвет.       Новость была отличной. Она снимала терзавший меня вопрос о том, что делать, когда мои родные песчинки закончатся. А они рано или поздно закончились бы. Но теперь можно об этом не беспокоиться, ведь есть возможность набрать новые. Более того, в голову сразу же приходит мысль набрать пыль какого-нибудь металла, и научиться формировать из него когти.       Но это потом, сейчас есть дела поважнее.       Следующим этапом было исследование трупа. Где расположен ближайший морг я знал, излишней брезгливостью не страдал. Было неприятно, и все. Поэтому эту часть обучения преодолел без труда. Отпустив песок, я попытался слиться с телом, но оказалось, что без песка я могу контролировать только кусок пространства в форме шара радиусом около пятнадцати сантиметров. Это наводило на некоторые мысли, но сейчас задача была другая, и отбросив лишние мысли, я задумался над её решением.       Тут я вспомнил, как во время охоты укутывал песком вампиров. При этом отчетливо ощущал не только поверхность кожи кровососа, но и то, что под ней и даже кости. Эта мысль мне помогла, я покрыл песком тело, и наконец, смог почувствовать его. Более того, оказалось, что если целенаправленно пытаться сканировать с помощью телекинеза, то можно контролировать детализацию. Так, сосредоточившись на пальце с биркой, я смог осознать внутреннее строение чуть ли не на молекулярном уровне. Правда масштабы были мизерными, и для осознания всего тела на таком уровне понадобилось бы несколько месяцев. С другой стороны всего один месяц назад, по моим оценкам, я бы потратил на это несколько лет. Хороший прогресс. Пока же достаточно и клеточного уровня. НО даже на это ушло больше суток непрерывной медитации.       Вот дальше Даниель планировал перейти непосредственно к лечению Лиззи, но мое предложение потренироваться на людях в состоянии комы он счел интересным.       Реанимация госпиталя Метро-Дженерал оказалась ближайшей к нам. Собственно в их морге я исследовал трупы. Так что дорога была проторена. Вот только выбор пациентов был маленьким — всего двое. Молодой парень с травмой головы и старушка с отеком мозга.       Парень показался более безнадёжным, и начать было решено с него.       Поначалу процесс шёл, как и на эксперименте с трупом. Тонкий слой песка покрыл кожу парня, и со стороны стало казаться, что на кровати лежит скульптура из песка. Однако, подумав, я убрал песок с незакрытых простынёй частей тела. Завершив первый этап, я приступил к сканированию. Здесь сразу же появились отличия от работы с трупом — все тело больного двигалось. Не в смысле — шевелило мышцами — нет, движения были в более микро-масштабе. То есть каждая клетка, то расширялась, то сжималась, кровь текла по жилам.       Сканирование стало на порядок сложнее, и пришлось ограничиться менее подробным уровнем. Но ногам я все равно уделил достаточно внимания. По ним я должен стать самым лучшим специалистом.       К утру я добрался до груди пациента, и только тут заметил нарастающее сопротивление сканированию. В первый момент мне показалось, что парень очнулся, но нет, никаких изменений в его состоянии не было.        Опасаясь напортачить, я отправился к мастеру за консультацией.       — У меня нет полного ответа на твой вопрос. Могу предположить, что сопротивление постижению оказывает душа юноши. Но почему лишь в груди — не знаю. Возможно, это связано с состоянием комы.       Пришлось ставить эксперимент на здоровом человеке. Для этого отправился в портовый район, где в полуразрушенных домах жили откровенно бомжеватые люди. В первой же «квартире» нашел спящую женщину весьма потасканного вида, и начал процедуру сканирования. И с первых же секунд ощутил сильное сопротивление. Даже в груди парня в коме не было такого.       Вывод напрашивался простой. Сопротивляется душа человека. Остаётся надеяться, что слова мастера подтвердятся, и дочь доверит мне свое тело.       К вечеру я вернулся в госпиталь и продолжил сканирование юноши. Чем дальше от центра груди, тем легче шел процесс. А вот с головой у меня снова появились вопросы. Дело в том, что в мозгу, около раны, я обнаружил множество комочков свернувшейся крови. И они явно передавливали некоторые сосуды. Других причин комы я не нашёл. Но главное то, что я мог вывести эти комочки, правда при этом, скорее всего, кровотечение повторится, и комочки образуются по новой. Но на этот случай есть вторая техника упомянутая Даниелем Драммом — ускорение метаболизма.       Если наложить на парня эту печать, то комочки не образуются, а раны заживут.       Новый поход к мастеру, на этот раз с просьбой помочь в лечении, я совершил ближе к обеду. Он вздохнул, и отказал мне в помощи.       — Пойми, Ричард, — мы не орден матери Терезы. — Мы боевые маги на страже Земли от агрессивных пришельцев. И не человеки-пауки, чтобы бегать в поисках кому бы помочь. Я думаю, что наш орден правильно отказался от практики лечения всех подряд. Хоть это и привело к тому, что эти техники, практически, перестали применять. Но зато мы не завязли в массе больных, и работаем там, где предначертано.       — Но я-то не вхожу в ваш орден, и могу сам определять свое предназначение.       — А я разве отказал тебе в праве самоопределения? Занимайся — чем хочешь.       — Э-э, мастер. Вы, наверное, неправильно меня поняли. Вся помощь, которую я прошу — научить меня технике ускорения метаболизма.       — А я тебе сразу предлагал учить три техники. Это ты остановился на двух, и то потому, что вторая без первой не работает.       Действительно, увлёкшись одним, я совсем забыл про второе.       Новый урок свелся к заучиванию довольно сложного рисунка. Не счесть количество повторов, которые я совершил, выводя сложную схему печати, прежде чем мастер, вполголоса ругавший меня за то, что отказался нормально учиться в Камар-Тадже и заранее выучить искусство наложения печатей, решил, что результат приемлем.       Вот так, вооружённый новыми знаниями, я снова пробрался к пацану в коме. Изменений никаких не было, и, дождавшись темноты, я приступил к лечению.       Для начала проверил состояние травмы, и не увидев улучшений, наложил на него печать ускорения метаболизма. Была мысль, что эта печать способна растворить комки крови, но судя по наблюдениям, это было не так.       На мониторе состояния пациента изменились показания температуры и частоты пульса. Это могло помешать, ведь, скорее всего автоматика должна поднять тревогу, если показания приборов выйдут за пределы нормы. Похоже, что надо поспешить. Иначе врачи набегут да помешают завершить операцию и снять печать.       Песчаная пленка вновь покрыла тело парня, и я, сформировав тонкую, толщиной с волос, телекинетическую трубку ввел ее к первому, самому крупному, комку. Затем трубка была расширена, и комок, с помощью телекинеза был протолкнут в неё. Потом такая же операция была проведена и с другими сгустками. Под конец, я думаю, что смог бы вывести сразу несколько комочков сразу.       Где-то с пятого комка я стал ощущать нарастающее сопротивление. Думаю, что это был признак того, что пациент приходит в себя.       Как и ожидалось, едва я закончил, в палату прибежали врачи. Лишь в последний момент мне удалось деактивировать печать. Но даже погасшая, она еще некоторое время работает, приводя тело в состояние покоя, снижая сердцебиение и температуру до нормы.       Сам же я спрятался под кроватью, а когда все медики занялись больным, я смог улизнуть через вентиляцию, по той же дороге, по которой попал сюда. Однако увидеть результат своих трудов я смог. Уже, практически исчезнув за решёткой вентиляции, я увидел, как парень резко вздохнул и открыл глаза.