May be May

      Круг красуется на помятом листе, вырванном из тетради по физике. Среди формул, написанных впопыхах, задач и чертежей выделяется жирным пятном. Перекрёстки дорог, хаотичные линии, бредни и просто наборы чисел. «Главное — не упасть с намеченного жизнью пути». Не сломиться, не сдаться. Не прожить чужую судьбу, забивая на собственные желания. Будто это так просто осуществить.       Закуриваю благовония, серебристой дымкой поднимающиеся вверх, и прикрываю глаза, вдыхая полные лёгкие эфира.       Кодирование перепрыгнуло на уровень выше, став почти интуитивным. Если ботаны-программисты кодят для бездушного железа, то настоящие эксперты перешли на более тонкую материю — человеческие души. Каждый выписывает только то, что ему необходимо.       Нужна чистая кожа без единого изъяна? Выводи на запястье шестнадцать-семьдесят два-тридцать. Карма загрязнилась так, что оставляет чернющие полосы на линии благополучия и достатка? Шестьсот девять-шестнадцать-триста сорок один обеспечит счастливую жизнь без забот и тревог. Только верь и подкармливай Вселенную, чётко обозначая цели, и всё будет по фен-шую.       Голос внутри тебя не покинет, поведёт согласно выбранному пути из точки «я сейчас в полной заднице» до «теперь я и есть та самая полная задница». Не сожалей, в будущем нет на это времени, сил, ресурсов.       Дым вуалью застилает потолок, нежным флёром разливаясь по комнатушке. Пьянит, а голова тяжелеет. Хочется лечь, укрыться пледом и спать-спать-спать, пока солнце не будет в зените. Сто четыре-шестьдесят пять-триста сорок девять на исполнение желаний.       Новый комплект, открывающий передо мной все двери, новая комбинация чисел. Чёрная рукопись доходит до середины предплечья. Четыреста девяносто девять-тридцать два-девяносто четыре на повышение интеллекта, тридцать семь- восемьдесят девять-двести шестьдесят два для хороших отношений с родителями.       Думаешь, это игра? Детские глупости и проделки староверов? Тогда попробуй не потеряться в глубинах, разберись с Минотавром в лабиринте и принеси его голову на золотом блюде, Тессей.       Играть словами проще, чем кажется. Подвешенный язык и умение формулировать присущи далеко не многим, тем легче. Управлять и манипулировать выходит вдвое, а то и втрое эффективнее, когда тебе никто не противостоит. Зомби, приученные к манерам, — единственная благодарная и такая наивная публика. Любят мозг, но не умеют слушать и слышать самого главного.       Стук снизу. Родители должны прийти ещё не скоро, тогда кто? Быстрым движением тушу благовония, руками разгоняя дым. Пожарка? Нет, в предыдущие разы не срабатывало, так почему же?..       Грабли, на которые попадаешься снова и снова. Обманывая всех, кроме себя, невольно начинаешь верить собственной лжи. Жить её не потому, что надо, а потому, что считаешь это единственным верным выбором.       «Странная всё-таки штука — человек», — оглядываюсь, впуская в дом холодный ветер. «Ничего-то от него самого не зависит, всё предсказано, посчитано и пересчитано до такой степени, что, зная собственную дату рождения, можно узнать, во сколько умрёшь. Если для тебя это слишком скоро, то пятьсот девяносто пять-тридцать два-семьдесят семь по максимуму сохранит здоровье».       Не сразу замечаю корзинку, оставленную прямо под звонком. Тридцать шесть-восемнадцать четыре помогает собраться с духом и приоткрыть уголок. Шевелится и дышит.       Заношу в дом, аккуратно ставя на диван. Пушистые комочки жмутся друг к другу, едва разлепляя глазки. Они же такие маленькие, беззащитные.       Триста сорок четыре-ноль-ноль-восемьдесят восемь однозначно выполнен. Осталось только дождаться окончания шестьдесят один-двести шесть-шестьсот двадцать восемь, и можно будет вновь перекрывать шрамы порезов чёрной гелиевой ручкой.       — Сладких снов, милые, — жмусь к пледу лицом, вдыхая на полные лёгкие благовония. Родители не придут сегодня, а звёздная россыпь навсегда останется в памяти. Конфорки, выкрученные на максимум, тихо свистят, а веки тяжелеют, не желая расставаться с небесным полотном, застывшем на неопределимой высоте. Вдох и выдох. Спать.