May be May

      Фонари яркими бликами отражаются от мирной глади. Судно скользит по воде, разрезая поток на две ровные полосы. С берега доносятся звуки пиршества, настоящий повод которого давно забыт. Жутко.       Луна одиноко маячит под затянутым небосводом, размывая тени вдали. Она сказала уходить не оглядываясь, но так не пойдёт. Нельзя расставаться на вечность, не стараясь выловить среди множества безликих окон её балкон. Нельзя.       Распустить нити корсета, мазнуть пальцами по шёлку юбок, отпечатать тела на подушках ложа, тронуть губами изгиб кисти, плести узоры любви на локтях, щиколотках, стопах. Дышать её воздухом, делить вдох и отдавать выдох, стягивающий узел внизу живота.       Нет.       Переплетаться венами, не считать секунды до возвращения стражи, названного мужа, фрейлин. Не бояться испещрить обжигающими следами ровную матовую кожу, позволять царапаться, шипеть, кусать так сильно, как хочется.       Ни в коем случае.       Оставить её одну, растрёпанную, сонную, нежную и тихую. Раствориться в выси, тумане для неё, но ждать рассвета, первых слуг для своего спокойствия. Пусть небо стушуется, уличая мой пристальный взгляд, пусть оно разобьётся на сотню жидких солнц, смешивающихся, расходящихся к востоку, пьянящих своей высотой.       Пусть.       Положить на прикроватную меж диадемы и звонких украшений светящийся медальон. Часть своего механического сердца, бьющегося в унисон. Оставить всего себя там, у изголовья, покинуть дворец резким скачком, раствориться в улицах.       Утро осталось так далеко позади, вместе со шпилями, дорогими тканями, очерченным поцелуями изгибом спины и слабой улыбкой, расцветшей на коралловых губах.       «Забудь, — шепчут демоны в глубине. — Так будет правильно. Ничего не добьёшься сокрытием. Ни её, ни себя не спасти».       «Конечно, — лгу. — Так нужно».       Извлекаю искру, поджигаю фонарик, раскрашенный символами благополучия и процветания. Жар печёт пальцы, но нет. Её нельзя отпустить. Она поселилась в теле, каждой клетке, каждой молекуле воздуха, в каждом вдохе и выдохе. Её так много и так мало.       Нет.       Воск крупными каплями капает на ладонь. Пальцы разжимаются, позволяя куполу взмыть вверх. Отпустить не вышло, только сбился ритм сердца. Прыгающий, пульсирующий, неровный, он бьётся на её груди. Под слоями платья мечется, разжигает нижние ткани. Тонкие пальчики притрагиваются к корсету, посылая импульс.       Вдох, вспышка, медленный выдох.       Боль, выворачивающая наизнанку, становится тише. Челюсти, сильно сжатые минутой ранее, расслабляются, а голова невольно запрокидывается. Сотни огней, взмывших в небо, не греют, лишь освещают пустоты под облаками. Судно мерно скользит прочь к границе неведомого. К новой жизни, где ей нет места, но каждый сбитый ритм подчинится кроткому движению.       До встречи на другой стороне, и вёсла вновь опускаются в воду, тревожа рыб, суетливо устремляющихся в прибрежные водоросли.