May be May

      Голова разрывается от боли, будто в неё воткнули бур и медленно-медленно проворачивают, ввинчивая глубже в череп. Вечер восстанавливается вспышками фотоаппаратов, наплевав на хронологию: клуб, кредитка, распределяющая порошок, дым, взметнувшийся к потолку, зарево рассвета, встреченное на крыше, губы того парня, стриптиз, станцованный в приватной обстановке. Текила явно была лишней. Пора разбираться подробнее.       Желтоватый свет фар такси пробивает непроглядную тьму не более полуметра вокруг. Неоновые вывески Таймс Сквер подсвечивают путь ярче чем трёхсотлетний Чекер Марафон, именуемый символом адского муравейника людей. К чёрту всё. Просто к чёрту.       — Остановите здесь, — тыкаю пальцем в неизвестность, еле держусь на ногах. Дёсны всё ещё не чувствуются, а онемевший язык еле ворочается во рту. Всё-таки последний «Секс на пляже» был не так уж и нужен.       — Мисс, с вас… — извините, но уже покинула салон, громко хлопнув механической дверью, и, цокая, покачиваясь, бреду к или уже по?..       — Набухиваться не надо, сволота, — кричат откуда-то сверху.       «Не надо быть ханжой», — ответила бы, если бы не скрутило. Вот бы кто-нибудь придержал волосы.       Сетчатка глаз пересохла, а лишней влаги в организме нет — всё уже выплакано. Значит, первый бар, встреченный на моём весьма извилистом пути, будет ночлегом теперь уже бездомной, выкинувшей обручальное кольцо из окна автомобиля минут двадцать назад. Хоть бы он был прям тут, молю.       Взгляд невольно опускается вниз к лакированным чёрным носикам шпилек, удивительно чистых и презентабельных, не то, что их хозяйка. Среди трещин точно есть что-то. Подсвечиваю экраном, и да, правда на моей стороне.       «Космос», обрамлённый скоплением комет и звёзд, красуется на асфальте, указывая прямо в небеса. Оригинально, даже отчасти концептуально. Последую за белым кроликом, будто бы есть иной выбор.       Лофт оказывается душным: молодёжь, диджей-старшекурсник, мини покороче, вырезы по-откровенней. Скука смертная.       — Эй, ангел, угостить? — блещет радужкой, нещадно слепя сиянием. Окидываю быстрым взглядом, сканируя: брендовые часы, воск в волосах, мятная жвачка и древесно-пряный аромат свежести. То, что надо.       — Да, пожалуй. Как к тебе обращаться?       — Хоард.       — Приятно, Кэрролл.       — Взаимно, — улыбка, опустевший хайбол, и робкий шёпот, предлагающий уединиться.       Отпирает дверь на крышу, пока я тихо посмеиваюсь, украв фальшивое перо павлина со стены бара. Два оборота, и рассвет резко бьёт по глазам.       — Вау, — всё, что могу выдать.       — Это тайное место, отсюда, если приглядется, можно увидеть море.       И действительно, белые барашки волн лижут берег, как малолетки, опрокидывающие шоты текилы. Лучи янтарят на западе, окрашивая мир в розовое золото. Божественно прекрасно. Настолько, что не понимаю, как разворачиваюсь к нему лицом, как он притягивает к себе, грубо задирает юбку, проникает пальцами…       В голове белый шум, в горле пересохло, телефон в отключке. Парню, развалившемуся на перине около, должно быть не больше двадцати пяти: крохотные морщинки вокруг глаз, хмурый лоб, гнущиеся в лукавой усмешке коралловые губы. Красивый юнец, надеюсь, жизнь его не испортит.       Тихо собираю вещи, раскиданные по комнате, и ухожу. Мари и Генри сегодня в школу, бабушка отвести не может, а отец… Лучше бы не вспоминать этого придурка.       В такси привожу себя в божеский вид, благо, косметика способна творить чудеса. Капля румян, замазать синяки, и будто всё так и было. Будто не было тех страстных ласк, того благоговейного взора, а фантом серебра на безымянном не давит на виски.       Пустота там открывает столько дверей, главное — иметь смелость воспользоваться хоть одной.       Судебное разбирательство затянется месяца на три. Никто не должен знать о том, что было вчера ночью, поэтому, наскоро замазав засосы, улыбаюсь зеркалу. Не слишком противно, чтоб быть разгаданной в первую секунду, но и не слишком естественно, чтоб никто не догадался, что произошло.       Тело бывшего супруга всё ещё надёжно спрятано, но скоро нужно будет скинуть груз ответственности на федеральные власти. Главное не то, что внутренние демоны слетели с нагретых жёрдочек, а то, как скоро за ними — сытыми и довольными — закроется дверь и какой замок на неё поставишь в этот раз. Скоро-скоро узнаешь, Кэрролл, а пока…       — Мама, мамочка, как хорошо, что ты приехала, — кидается Мари на шею. — Генри не слушался и сломал мою куклу.       — Неправда! Она была такой.       — Быстро в машину, а то опоздаете.       Покорно залезают, убирая с моей души камень: раз они тут, то всё будет хорошо. Мы справимся, нас не найдут.