May be May

      01:23 показывает экран смартфона. Дорожки от слёз наконец высохли, но кожу лица грубо стягивает. Только не моргай, а то вновь пропадёшь в этом океане солёной боли, Алиса.       Перенести тело со стула на пол оказалось не самой плохой идеей. Шея не так сильно ноет от неподвижной позы «у компьютера», да и рыдать так легче. Удобнее всего плакать лёжа на спине: слёзы не закатывается в уши, не приходится их вытирать ребром ладони, они не падают грузными каплями на стол. Запрокинь голову, и противные дорожки, берущие начало в склере, начнут ретивый бег. Из уголка века ринутся, извиваясь, вниз, скользя с затылка на линолеум.       Пол украшают волосы, комочки пыли, разбросанные вещи. Под кроватью запрятан старый чемоданчик-магнитофон, доставшийся от дедушки, а сломанные полки рассыпали кучи бумаг. Отдельные файлы, записки, целые книги — всё это заставляет глаз дёргаться в неизвестном тектонике.       Лежать в груде мусора, забаррикадированной от внешнего мира, изолированной от социума, приятно. Минуты спокойствия связываются комком в горле — ни проглотить, ни выплюнуть. Первый всхлип закрываю рукой, сворачиваясь калачиком. Второй, третий, шестой.       Ногтями царапаю запястья, будто когда-то смогу решиться на нечто большее. «Больше уверенности, Лиса. Ты лучше всех. Помни, ты прекрасна и очаровательна». «У всех людей бывают плохие дни».Тогда почему мои тянутся целую вечность?       Сдавленный рокот пробуждается в груди. Челюсти сжимаются до хруста, ногти на запястьях заменяю укусами. Следы челюсти заживают долго, но физическая боль хоть немного притупляет моральную.       Я устала. Устала ничего не добиваться, устала быть последней, проигравший. Устала жить там, где каждый считает своим долгом высмеять другого, обезоружить, сбить в пути.       Боль в затылке приобретает оттенок постоянства, глухо пульсирует в висках. Судороги набрасываются свирепыми волнами, преграждая вход кислороду. Гортань жжёт от сдерживаемого рёва, лампа наверху расходится радужными разводами по хрусталику. Фокус смещается с реальности, перенося во что-то мутное, незнакомое, страшное.       Пальцы ног охотно зарываются в песок, золотистый и до тошноты чистый. Ни коряги, ни деревца. Только море и незримый простор, барашки волн и мерное биение сердца. Тело само начинает кружиться в такт: сначала левая рука, шаг правой в сторону, наоборот. Лёгкие покачивания плавно переходят во вращения. Неспешные, смазанные, переливающиеся из одного в другое движения будто опьяняют.       Голова тяжелеет, когда, стоя уже по голень в воде, понимаю, что не владею собой. Танец идёт, ничто его не останавливает. Резкий обрыв в глубину всё ближе. Взмах правой, вдох, шаг левой.       Горло печёт изнутри, лёгкие горят так, что их хочется выплюнуть, раздавить, испепелить. Ломка всё сильнее, чугунные кольца оков сжимаются на конечностях, стягивая.       Всё пройдёт. Обязательно.        Выдох. Солнце режет глаза, кажется, уже полдень. Сначала на бок, потом сесть, после встать. Куча хлама разбросана по комнате: какие-то клочки, бумажки, рукописи, материалы.       Чёрный пакет охотно принимает в себя все труды. Человек — существо забавное. Пять лет жизни убить на написание романа, рыться в архивах, изучать, познавать новое, и всего два дня, чтоб осознать свою ничтожность. Потерпеть крах и признать поражение.       Мусорка во дворе становится последней гаванью «гениальных» мыслей. Никто никогда не узнает об Этинге, не изучит строение викров, не поймёт, чем важны бьёлпы. Всё это уже неважно.       Настала пора взрослой, нормальной, осознанной жизни без магии, пророчеств и тайн. Унылой и скучной. Как у всех.