***
Девушка тридцать три раза проверила, все ли у нее с собой, и, удостоверившись, что все документы лежат у нее в папке, а та в сумке, отправилась на автовокзал. Через 40 минут отправляется автобус, и нужно туда приехать заранее. Лишь в автобусе Жемчужинка поняла, как сильно она переживает. Бумаги то конечно Дэвис прислал, и там стоит согласие и печать, но ведь их нужно еще заверить в приемной Белого Дома. Сидя у окна, она смотрела на станцию, ожидая отправки и одновременно вглядываясь в свое отражение. На нее смотрела все та же она, но будто взрослее, и более уставшая. Вообще, у нее была небольшие круги под глазами, но она рассчитывала, что когда отоспится, то предстанет перед Пирсоном практически не изменой. В планах было сходить и купить себе хотя бы платье и туфли, чтобы в кое-то веки, Уильям увидел ее не в военной форме. За этими размышлениями, автобус издал характерный «пуф» и тронулся с места. Вот и все. Ее путешествие к конечной цели началось. Эстель заснула в пути, и проспала почти до окончания поездки, пока ее не растормошил водитель, говоря, что приехали, ее остановка – федеральный департамент Вашингтона. Оглядевшись, девушка помотала головой, сгоняя сонливость и подхватывая сумку. Многие парни махали ей рукой, подбадривали и прощались, а она лишь сконфуженно улыбнулась, выходя из автобуса. На улице уже вовсю светило солнце, а она стояла как вкопанная, даже не в силах моргнуть – такого страха она еще никогда не испытывала, даже когда Дэвис узнал, что она «заяц» в рядах его дивизии. Перед ней было суровое, но скромное здание федерального департамента власти и иммиграции США и Вашингтона. Она все никак не могла заставить себя шагнуть к месту, где решится ее судьба, все стояла и тяжело дышала. Вдруг, на плечо опустилась рука то ли министра, то ли чиновника. Пожилой мужчина участливо спросил, поудобнее перехватывая сумку дипломат: – Юная леди, с вами все в порядке? – Нет… Нет, не в порядке, – сглотнула Жемчужинка, чувствуя еще больший страх. – Я могу вам чем-либо помочь? – Не думаю… Мне нужно идти туда, в департамент внутренних дел, чтобы рассмотрели мои бумаги по гражданству… А у меня ноги буквально к земле приросли, – честно призналась немка, сжимая до белых костяшек ручку сумки в руках. – Ой, Боже, ну если хотите, я пойду с вами, мисс, все равно я иду на работу в эту же сторону. Пойдемте, пойдемте, все равно вам туда нужно, и пока вы тут стоите, ничего не изменится. Старичок подтолкнул ее, и они вместе пересекли дорогу, направляясь вглубь страшного здания. Мужчина поздоровался с девушками у приемной, и произнес одной из них: – Луиза, душенька, вот тут девочка, приехала по вопросу гражданства. Джонси у себя? – Да мистер Эрхарт, он у себя! – улыбаясь, отозвалась секретарша, поглядывая на побелевшую от страха немку. – Мисс вам плохо? Может воды? Эстель проглотила противный комок в горле, чувствуя, как тело пронимает дрожь. Она даже не услышала вопроса секретарши, а вот мистер Эрхарт кивнул подчиненной: – Душенька, принесите ей успокоительные капли в придачу, что-то девочка перенервничала. Бедненькая, вроде уже все на руках, только на подпись, а трясется, как листочек! Секретарши помогли немке отойти и сесть на диван, а Луиза принесла воду, которая противно пахла. Эстель буквально от запаха пришла в себя и отодвинула предложенный стакан: – Спасибо, но бром лакать я не буду… – Ну вот, уже лучше, – улыбнулся ей мужчина и, потрепав по плечу, указал на рыженькую девушку. – Это Сэсси, она проведет вас к мистеру Оливеру Джонсу, он рассмотрит ваши бумаги. Все, идите. Сглотнув, и все же выпив просто стакан воды, немка пошла вслед за рыжей девушкой, которая бодро отстукивала каблучками по мраморному полу. Эстель шла с ней как на плаху. В здании на нее посматривали разные мужчины в деловых костюмах. Положение спасала только парадная форма летчика ВВС США и медали на груди. Сэсси остановилась у кабинета и постучала в тяжелую дверь. Когда последовал ответ, она вошла и поманила за собой Жемчужинку. Этот кабинет был куда больше и солиднее кабинета в штабе. Тут были красивые дубовые шкафы, круглый ковер с гербом США, стол буквой Т, за которым сидел солидный не молодой мужчина и заполнял бумаги, позади него была тумба, и стояли два огромных флага – Соединенных Штатов и Вашингтона. Над ним висели портреты президентов Америки, и собственно еще один герб, помимо герба на ковре. Мистер Джонс поднял взгляд на вошедших девушек, и кивнул секретарше. Сэсси мягко подтолкнула немку вперед, а сама ушла, закрыв дверь кабинета. Эстель пару раз глубоко вдохнула и подошла к столу, протягивая ему документы. Оливер кивнул, и произнес приятным глубоким басом, чуть сипло: – Присаживайтесь мисс… Мисс Крюгер. Эстель заняла место у стола, нервно покусывая губы, пока мистер Джонс, надев на крючковатый нос очки, изучал стопку бумаг. Мистер Оливер и сам был похож чем-то на символ своей страны, белоголового орла – у него были седые, белые волосы до воротника рубашки, прилизанные назад, высокий лоб, водянистые голубые глаза, густые кустистые брови, большой крючковатый орлиный нос и тонкие сухие губы, а так же волевой подбородок. Он был гладко выбрит и одет в хороший деловой черный костюм. Еще были примечательны его кисти – у мистера Джонса были довольно широкие ладони и длинные узловатые пальцы, словно лапы хищной птицы. На мизинце левой руки он носил массивный золотой перстень с черным камнем, и, разумеется, обручальное кольцо на безымянном. Он взглянул на немку и произнес, доставая что-то из стола: – Ну, я не вижу причин вам отказать, мисс Крюгер, хоть вы и немка. Вы прослужили в рядах нашей армии с августа 1944-го по апрель этого года. Суммарно девять месяцев. Также вот вижу, документы на ваши награды. Ах да, верно, документы… Он встал, и быстро вышел из кабинета, оставив немку недоуменно смотреть в след ушедшему. Но слова о том, что у него нет оснований отказать ей в гражданстве ее даже успокоили. Эстель притянула к себе статуэтку орла со стола, разглядывая искусную работу. Орел был очень красивым, деревянным, но каждое перышко было четким, словно слепок с реальных перьев. Когда мистер Джонс вернулся, он увидел, что Эстель лежит грудью на столе, положив голову на сгиб локтя, водя ноготком по перьям на его статуэтке орла. Чуть усмехнувшись, он прошел и сел на свое место, от чего немка дернулась и резко выпрямилась краснея. Но он лишь миролюбиво усмехнулся: – Да, орел и впрямь красивый. Так, вот, пришли ваши бумаги, секундочку… Грузно опустившись, хотя он сам был не толст, мистер Джонс пробежался по бумагам глазами, и расписался на каждой, ставя печати: – Так, это наше… А вот это ваше, – он придвинул Жемчужинке солидный конверт формата А4, а сам сел дальше разбираться с бумагами. Любопытство взяло вверх, и немка, открыв, достала из него бумаги. Это были почетные грамоты о наградах с золотыми лентами по бокам. Бумага была очень дорогой, чувствовалась под пальцами как бумага для денег. И еще как оказалось, внутри ее наградные деньги. 1000 за компанию в Европе в качестве летчика, 100 сверху как пехотинцу, 500 за серебряную звезду, 200 за медаль почета и последние 140 за Пурпурное Сердце в третьей степени. Итого 1940 долларов. Немка даже усмехнулась – ишь ты, какое совпадение. Еще 4 добавить и вообще будет ровно. Пока она разглядывала купюры и грамоты, Оливер занимался подписью на документации, сверяя документы с датами и считая. Когда он закончил, то чуть усмехнувшись, произнес, собрав бумаги в кучу: – Вот, берте все это и выдвигайтесь в кабинет 410 на первом этаже, там получите ваш паспорт. Встав, он крепко пожал руку немке, хотя теперь уже американке: – Рад приветствовать вас как гражданина США, мисс Крюгер. Он улыбнулся чуть шире, видя, как девушку аж попустило. Снова порозовели щечки, глаза засияли, и она тоже улыбнулась. Она – гражданка Соединенных Штатов Америки. Эстель сидела в парке перед Белым Домом, любуясь новым паспортом. Сюда сейчас вывалились на обед чуть ли не все сотрудники федерального правления. Но ей было плевать – у нее в руках была заветная бумага, эта книжица. Это ее якорь здесь, среди США и его граждан, частью которых, она стала. Немка выдохнула, глядя в небо. Если бы ей еще и разрешили работать там, среди облаков на благо приютившей ее страны, она была бы счастлива вдвойне, а если еще и выйдет замуж за того, кого любит всем сердцем – втройне. Мистер Джонс и его друг Эрхарт сели рядом с ней: – Ну что, мисс Крюгер, куда отправитесь дальше? – спокойно осведомился флегматичный Оливер, доставая пакет с обедом. – Думаю сначала навестить друга в Техасе, служили с ним вместе, – отозвалась Эстель, потянувшись и складывая по привычке документ о гражданстве в нагрудный карман. – Благородное дело, душенька, – усмехнулся мистер Эрхарт, отправляя в рот кусочек вареной морковки из своего контейнера с едой. – Да, Стьюи, ты не забыл о наградных? А то я не посмотрел, – осведомился мистер Джонс, спокойно пережевывая кусок от сэндвича. – Нет Джонси, не забыл, все как в аптеке, грамоты и наградные, все положил. А, ну и конечно там бумаги на льготы, свидетельство ветерана, все у нее. Эстель хмыкнула – да, она видела справки об ее статусе ветерана, о том, что ей полагаются квоты, и несколько других бумаг. Девушка достала флягу с водой, отпивая, а мистер Джонс, глядя на парк и флегматично обедая, произнес: – Да, пока не забыл мисс Крюгер, вам бы обновить немного гардероб… – Да, мистер Джонс, я и сама об этом думаю, – отозвалась немка, прикрыв глаза. – А то, как прилетела, так и не снимаю эту форму. Ну что же, мне пора, мой автобус скоро отправляется, до свидания, и спасибо за все! – До свидания мисс Крюгер, – пожал ей руку мистер Джонс, слегка кивая. – До свидания душенька, удачи тебе, – миролюбиво улыбнулся ей и мистер Эрхарт. Жемчужинка улыбнулась и, пожав обоим мужчинам руки, побежала к автобусной станции. Да, она, наконец, гражданка США и свободна!***
Эстель ехала на рейсовом автобусе из Вашингтона в Нью-Йорк, нужно было сделать последний шаг – встретится с мистером Паркером и расписаться в штабе о присвоении ей звания офицера запаса. И все на этом, можно лететь хоть на все четыре стороны. Бюрократическая канитель закончилась, и девушка была предоставлена сама себе, если исключить эту жалкую мелочь. Она с интересом разглядывала мелькающие за окном пейзажи, даже не замечая взглядов людей направленных на нее. А было на что посмотреть – парадная форма летчика ВВС США, которую она еще не сняла, была с иголочки. На груди наградная планка, две медали и золотые крылья авиатора. Рядом с ней ехал пожилой дедушка, оперевшись на тросточку и дремал, от чего, немка иногда аккуратно придерживала дедулю за плечи, не давая ему упасть. Правда вот поездка похоже закончится не очень хорошо. Жемчужинка вздрогнула, когда один из парней, что ехали в этом автобусе, «незаметно» громко стал шептать своему товарищу на ухо: – Гляди, какая фифа. – Ага. Интересно куда едет, ветеранша. – Ай, неважно. Пошли, познакомимся. Эстель про себя подумала, что жалеет о том, что уже сдала свой пулемет FG-42. Сейчас он бы ей очень пришелся кстати. Уже начинали надоедать все эти поклонники, которые еще и с первого раза не понимают слова «нет». Дедуля рядом с ней встрепенулся – немка невольно сжала плечо дедушки. Он удивленно взглянул на попутчицу, произнося скрипучим старческим голосом: – Что такое, уже приехали? – А, что? Ой, простите, пожалуйста, вы просто задремали, и вот… Я вас подхватила, чтобы не упали… Жемчужинка покраснела от стыда – разбудила бедного дедушку. Хотя старик миролюбиво улыбнулся: – Ну что ты внучка, все хорошо. А куда едешь, красавица? – В Нью-Йорк, нужно сдать последние бумаги в штабе, – улыбнулась девушка, замечая не без удовольствия, что парни не решились подходить, пока она беседует с дедулей. – Ай, молодец! – дед в старческой манере потрепал ее за щеку, вызывая ее серебристый смех. Парни разочарованно фыркнули, видя, что она едет не сама. А вот Жемчужинка обрела интересного собеседника на всю оставшуюся часть пути. Дедуля увлеченно рассказывал ей о том, как в молодости участвовал в парусных регатах, а немка, улыбаясь, рассказывала о своей летной карьере. Дедушка, которого, как оказалось, зовут Ральф Хейзелхофф, удивленно расспрашивал ее о том, как же вышло так, что девушка вроде нее оказалась в небе, и немка, не чураясь, спокойно пересказала свою историю дедушке. Ральф был растроган самоотверженностью Эстель, а вот те двое, услышав, что она бывшая немка, переглянулись с озлобленным оскалом. В их головах созрел чудовищный план. Через 2 часа девушка, наконец, доехала до шумного мегаполиса, но сошла раньше автобусной станции – ей хотелось по дороге к штабу зайти в магазин и наконец, купить себе хоть что-то новое из одежды, а то, в форме можно было свариться. Она вышла и помогла дедушке Ральфу сойти с автобуса. Совесть и беспокойство за доброго попутчика не позволили ей бросить дедушку просто так, и потому Эстель и проводила его на остановку уже обычного городского транспорта. Парни, что пытались сначала познакомиться, последовали за ней, мрачно переглядываясь. Жемчужинка помахала на прощание дедушке и, повернувшись, врезалась в одного из ребят. Они обступили ее, угрожающе улыбаясь: – Эй красавица, куда торопишься? – Да, куда ты так спешишь, фриц? Эстель попыталась молча уйти, чтобы не нарывать на конфликт, но пацаны попались особо одаренные: – Да куда же ты, крошка, давай поговорим! – Эй малышка, как ты там сбивала наших парней, краут? – А теперь ты здесь, гуляешь по нашему городу, фриц! Один из парней крепко пихнул ее в грудки, а Жемчужинка застыла, парализованная страхом. История будто бы глумилась над ней, повторяя то, что было в учебке, только там ее дразнили коротышкой. А вот разгоряченные юноши и не думали отступать и продолжали толкать ее и дергать за волосы и форму: – Ты глянь, Джорджи, она еще и форму наших на себя напялила! – Да еще и награды у кого-то подрезала! Эй, а волосы у тебя настоящие, или тоже ворованные а? Жемчужинка уже морально приготовилась получить по лицу, хотя могла бы с легкостью и сдачи дать. Но страх словно сковал ее по рукам и ногам. – Эй! А ну отошли от девушки! – Эстель вздрогнула от третьего голоса, который узнала бы из сотни. – А ты не лезь! На них налетели двое мужчин, и завязалась потасовка. Немка осела на асфальт, тяжело дыша от страха и стресса. В этот раз, история сделала другой виток и за нее заступились! Когда парни повернулись, прогнав незадачливых драчунов, то застыли как вкопанные. Лица обоих перекосило от ужаса и недоверия. Это были Айелло и Стайлз, собственными персонами. Эстель слабо улыбнулась: – Какие люди… А я думала, что Дрю в Чикаго живет. – Откуда ты знаешь? – нахмурился фотограф. – Да брось, я не настолько изменилась, чтобы вы не узнали меня, – усмехнулась девушка, вставая и отряхиваясь. – Кем бы ты ни была, это не смешно, – хмуро произнес Фрэнк, закуривая. Эстель закатила глаза и фыркнула: – Ну понеслась, мне что, вам как Дэвису пересказать все события? Парни, я не умирала. У меня был ЛЕТАРГИЧЕСКИЙ сон! Дрю недоверчиво переглянулся с Айелло и подошел чуть ближе. У него был небольшой план, как узнать, говорит ли девушка напротив него правду: – Это знала только настоящая Жемчужинка. Как мне удалось заставить сфотографироваться Пирсона в Париже, перед поездкой… – Я его уговорила, – фыркнула немка, показывая фото в медальоне Стайлзу. – Он ворчал, отпирался, а улыбнуться я его заставила, скорчив рожицу и показав ему язык. И потом была поездка к Сен–Кантену, потому что после Парижа мы должны были попасть к рубежам Германии. Еще вопросы? – Да. Как ты выжила? – это уже был Айелло, который с каждой секундой осознавал все больше радостную правду, что их подруга выжила и стоит здесь, перед ними. – Ну, это было странно, – смущенно потерла затылок Жемчужинка, поправляя растрепанные волосы. – Я помню, как вы пошли за Дэниелсом и Уильямом, после засады. Он вернулся, что-то рычал, а мне прям безумно хотелось спать, ну я и заснула. А проснулась, как оказалось, через три дня, когда меня, приняв за труп, несли хоронить парни из 12-ой группы. Ну потом был госпиталь и я прошла месяц с небольшим реабилитации. Ну, а потом решила, что не буду отлеживаться, и нашла Дэвиса, который меня вернул на фронт, хотя и в составе ВВС. Я думала, что Дэвис хоть весточку вам отправит, а он… – Тихо, тихо! – Дрю остановил ее, зная, как она может быть остра на язык. Парни еще с пару мгновений вглядывались в лицо Эстель, а потом так ее обняли, что бедняжка захрипела от того, как сильно они ее стискивали в объятиях. Они радостно перекрикивались, тиская ее, прижимая к себе, трепали по плечам и спине, все еще не веря в радость от встречи. А Эстель еще и добила их, с широченной улыбкой показав паспорт гражданина США. Так они и пошли втроем дальше, весело обмениваясь новостями, всем, что произошло в месяцы их разлуки. Друзья словно сами начали светиться от счастья, в особенности Фрэнк, который долго думал, что потерял хорошего друга на войне. В какой-то момент, Стайлз решился спросить: – Слушай, а вот когда мы штурмовали последний мост, там был один самолет, 109-ый мессершмитт, с жемчужиной, нарисованной на боку, это часом не ты была? – Да, это был мой 109-ый мессер, – широко улыбнулась Эстель, перехватывая сумку поудобнее. – Так что я никогда вас не бросала. – Слушай это просто чудо, я до сих пор поверить не могу, – честно признался Фрэнк, придерживая ее по-дружески за плечи, словно опасаясь, что она испарится. – Как Уильям? – тихо спросила она, глядя под ноги. – Он, наверное, с катушек после этого слетел… – Мы тоже думали, что он лишится рассудка и переубивает нас, но, он выбрал путь пьянства, – ответил Дрю, останавливаясь с компанией на светофоре. – Он прям в запой ушел, и его смог только Дэниелс растормошить… Пришел за день до миссии и пошел к нему. Мы предупреждали, что это сродни суициду, но он смог его убедить. Я до сих пор думаю, что такое он ему отдал в тот день, потому что после, он смягчился, и словно немного ожил. – Да, на мосту он стал другим, – подтвердил Фрэнк, согласно кивая. – Он стал мягче, и даже прошел все лагеря после нашей последней битвы на мосту, чтобы найти Цуссмана. И таки мы его нашли! Он жив! – Слава Богу, – выдохнула Жемчужинка, роняя голову на плечо друга улыбаясь. – Так что мы все дошли до конца. – Если бы еще Тёрнер был жив, тогда было бы вообще замечательно, – с легкой, но доброй грустью улыбнулась немка. – Да, но мы всегда будем его помнить, как не забыли и тебя, – усмехнулся Дрю. – А по поводу твоего вопроса, я приехал фотографии сдать в Бюро Печати, я же нашел работу. – В том самом журнале? – улыбнулась девушка, хихикая от того как Айелло, веселясь, щекочет ей шею. – Да, именно, – улыбнулся ей Стайлз, когда они пошли дальше на зеленый. Парни согласились зайти с ней в магазин, чтобы девушка купила себе вещей. Эстель впрочем, быстро обзавелась новой одеждой, улыбаясь – она купила себе пару платьев, сарафан и еще по мелочи, включая и туфли. Фрэнк и Дрю сидели на улице у бутика, весело и воодушевленно обсуждая то, что их подруга жива. Оба с трудом верили происходящему, но она пересказала в пути сюда всю историю, включая и первые дни, о которых могла знать только настоящая Жемчужинка. И даже по секрету рассказала об их с Пирсоном поцелуе в Париже, о первом и втором, о свидании и их вечере на крыше собора Парижской Богоматери. Парни удивленно обсуждали то, что оказывается Пирсон, может быть весьма нежен и внимателен. Правда, было неловко проговаривать их отношения. Но это лишний раз подтверждало ее личность. И тем более ее волосы – они были того самого цвета, ее жесты и привычки, все осталось, да и шрамы, которые они знали она тоже имела. Ребята вздрогнули, когда девушка вышла к ним в очень красивом белом платье, без рукавов, с изящным тонким ремешком на поясе, на ножках шелковые чулки, что ей посчастливилось найти и туфельках на довольно высоких каблуках с «купированным» носком. Они даже обомлели от ее вида, ведь они впервые видели ее вне военной формы. Эстель сконфуженно улыбнулась, глядя на них и слегка покрутившись: – Что скажете? Но парни только сидели с открытыми ртами, вынуждая ее покраснеть. Ситуацию разрядил случайный прохожий, который заметив эту картину, подошел и, захлопнув челюсти ребятам, произнес, с улыбкой посмотрев на Эстель: – Вы прекрасны, мисс! Девушка смущенно улыбнулась, опуская взгляд, а мужчина пошел дальше, насвистывая какой-то веселый мотив. Парни не позволили ей нести сумку в этот раз, и они втроем отправились в штаб, чтобы закончить последнее дело. Пока они шли, проходящие юноши шеи сворачивали на симпатичную немку. Та впрочем, шла, болтая только с друзьями, и не обращала внимания ни на одного. И парни знали причину – у нее в сердце только один человек, и до него ей только предстоит добраться. В штабе она получила свою финальную бумажку и вышла к друзьям. Айелло хмыкнул, глядя на нее: – Ну что, куда дальше? – Есть у меня одна идея, – хмыкнула Жемчужинка, и собрав парней в плотный круг рассказала им свою задумку.