Не Ангел

Алек очнулся ото сна, но у него никак не получалось разлепить глаза. Голова ужасно гудела, всё тело ломило, будто по нему прошлась стая мамонтов, а мозг не хотел соображать ничегошеньки. Помимо этого он чувствовал холод и озноб во всём теле, хоть и понимал, что бережно закутан в одеяло. Александр попытался подняться и всё-таки разлепить тяжёлые веки. Это у него получилось не с первой попытки. Но дальше его ждало только разочарование, потому что в комнате не было ни души, даже невидимое присутствие своего ангела-хранителя он не ощущал. Он не знал что было вчера, даже не мог напрячься, чтобы вспомнить, потому что ужасно себя чувствовал. И дело было не только в похмелье. Лайтвуд заметил на столе стакан с водой и таблетки, его губ коснулась лёгкая улыбка, потому что Магнус позаботился о нём, но родное имя легло на сердце каким-то грузом, а память озарилась яркой вспышкой вчерашнего безумия. — Чёрт, — охрипшим голосом выругался Алек и сразу же зажмурился от сильной боли в висках, что привело к боли в затылке. Ослабевшими руками он попытался принять таблетку и завалился обратно в кровать, ждать, пока она подействует. Александр, кажется, пролежал уже целую вечность, но облегчение не приходило. За окнами начало темнеть, а парень всё не мог встать с кровати, метаясь в бреду и боли на смявшихся простынях в полном одиночестве. Рядом не было Магнуса, тот в это время получал не совсем радушный приём у своего папаши. Демон засыпал в чужих объятьях, а очнулся от адской жары Эдома и противного скрежета, оказавшегося голосом его отца. — Скучал, сын? — поинтересовался Асмодей немного насмешливым тоном. — Что тебе нужно, отец? — демону хотелось как можно быстрее вернуться на землю, он боялся оставлять Алека одного, тем более после того, что произошло вчера. Кажется, в пьяном состоянии они поговорили лучше, чем за все эти дни, Магнусу нравился такой Александр, беззаботный, настойчивый, но он ни за что бы не допустил, чтобы парень напился снова. — Я отдал тебе этого примитивного не для того, чтобы ты о нём заботился, — последнее слово Асмодей выплюнул сквозь зубы, ему были противны такие человеческие качества, которые приобрёл его сын, — Твой Алек — он ничего не значит, он должен ничего не значить для тебя, он всего лишь игрушка, иначе ты становишься слабым. Зачем ты спасаешь его? Чем быстрее он сдохнет, тем быстрее станет полностью твоим. Магнус с ужасом распахнул глаза. Перспектива сделать парня полностью своим пленяла, но это был бы уже не тот Алек, это была бы всего лишь его душа, пустая, истерзанная, лишённая любимых, готовая к вечным мукам. — Я не хочу этого. Пусть он насладится жизнью, познает все прелести существования на земле, а потом, когда настанет время, я приму его, — попытался высказать свои желания демон, но его грубо перебили. — У тебя неправильная позиция, сын. Не мы должны подстраиваться под этих примитивных, а они под нас. — Асмодей смотрел на него с каменным нечитаемым лицом, но он видел в нём гнев, смешанный с негодованием и каким-то больным, злым беспокойством. Князь ада волновался за своего сына и ещё хотел сделать его нормальным, без всех этих идиотских человеческих замашек. — Я вижу то, как ты смотришь на него. — он грубо схватил сына за плечи, начиная трясти, пытаясь добиться от него опровержения своих слов. — Ты хочешь, чтобы повторилась история с Камиллой? — Нет. Нет. — ответил Магнус, отрицательно мотая головой, будто не понимая, что всё это только распаляет в отце гнев ещё больше. — Александр — не Камилла. — Ты не видишь дальше своего носа, дорогой. Ты создал всего лишь счастливую, но очень хрупкую иллюзию. Даже демоны понимают, что на лжи невозможно ничего построить. Сейчас ты дуришь его, врёшь, что ты ангел, возможно, он даже и испытывает к тебе какие-то чувства, но что будет, когда он узнает правду? — рассудил Асмодей. Его сын молчал. Отцу не стоило лишний раз напоминать ему об этом, он и так всё прекрасно знал и сожалел, что отношения так сложились, и надеялся, что он никогда не узнает ответ на последний вопрос князя ада. А тот был рад стараться, убивая в Магнусе все надежды на нормальное будущее. Хотя какое будущее могло быть у демона на земле? — Это моё личное дело. Я сам с этим разберусь, — он попытался закруглить разговор, Асмодей кивнул, делая вид, что согласен. — Учти, я больше не буду собирать тебя по кусочкам, сын, ты уже достаточно взрослый и опытный, чтобы не повторять старых ошибок. — в это время в голове князя Эдома созревал план, как открыть Александру правду и столкнуть его лицом к лицу со смертью, чтобы упростить выбор своему сыну. Магнус быстро вылетел из жилища отца и перенёсся на землю. Там было хорошо, прохладно, ничего не давило и не отягощало. Демону хотелось остаться здесь навсегда, жить обычной человеческой жизнью. Хотя сейчас у него были какие-то привилегии и плюсы, но он был уверен, что в другой сущности он чувствовал бы себя намного легче и свободнее, ему было бы проще с Алеком да и со всем остальным. Его мысли полностью переключились на Лайтвуда и на то, что происходило между ними. Вчерашние поцелуи ещё горели на губах и теплом окутывали сердце, но последнее сжималось от пронзительной боли. Всё это мог делать только алкоголь, а Александр так никогда бы не поступил. В спорах с собой Магнус пришёл к логичному выводу: спиртное дало Алеку немного раскрепощённости, а остальное он сделал сам, потому что всё-таки желал этого, как и демон. Он уже начал строить планы, как им с Лайтвудом объясниться и обойти все неловкости. Но в глазах парня он же был ангелом, а поэтому ему приходилось соответствовать требованиям, следовательно, Магнус не мог проявлять инициативу так активно, ему нужно было казаться смиренным и целостным. Демон понял, что долго он так не протянет, поэтому решил добиться того, чтобы Александр начал первым дальше делать шаги к сближению, а он бы только шёл навстречу и незаметно для них обоих стал настолько близко, насколько это возможно. Магнус проскользнул в чужую квартиру, к большому удивлению, его ждала полная тишина и темнота. Света не было ни в гостиной, ни на кухни, и демон подумал, что дома никого нет и приготовился идти опять искать Алека где-нибудь по клубам, но до него долетели звуки из комнаты. Он стремительно пошёл к источнику шума и обнаружил своего Александра, находившегося в очень ужасном состоянии. Это можно было понять по сосредоточенному лицу, прилипшим ко лбу волосам, безвольно раскинутому на смятых простынях телу и замутнённым глазам. Магнус в два шага пересёк комнату, становясь в миг видимым и опустился на край кровати. Алек, кажется, даже и не заметил его появления, для него всё было как во сне, он не понимал, снятся ли ему эти нежные заботливые руки, подносящие к его губам воду, кладущие на лоб мокрую ткань и осторожно касающиеся горящего тела, или всё это происходит в реальности. Если это так, то Лайтвуд не мог поверить в своё счастье, потому что ангелы-хранители не должны были быть так близки к своим подопечным, но у них уже довольно давно стёрлись все рамки разумного и правильного. — Магнус, — шептал парень в бреду, — Останься. Я хочу быть с тобой всегда. — страх исчезновения последнего всё ещё терзал Алека, пусть даже и неосознанно. — Я рядом, я здесь, — демон крепче сжимал его ладонь, прикасаясь губами к горячему лбу. Он чувствовал сейчас себя заботливым родителем, волновавшимся за своего ребёнка, — Ох, Александр, Александр, — Магнус покачал головой. В его голосе не было укора, только забота, которую ненавидел его отец. Лайтвуд постоянно ворочался и звал его, из этих слов было понятно, что он является для этого парня чем-то очень важным. Демон был уверен в сказанных Асмодею словах. Алек — не Камилла. Только сомнения терзали его душу, потому что правда могла изменить всё. В это время Магнус ненавидел свою природу, он больше всего на свете мечтал измениться, стать по-настоящему любимым, достойным этой любви. Александр не слышал и не соображал, перед глазами лишь скользили тени и невнятный силуэт, теряющийся в абсолютной темноте. Это была самая обычная простуда, просто с высокой температурой. Алек болел такой и раньше, ему всего лишь нужно было отлежаться пару деньков, а дальше бы организм сам восстановился, но Магнус, каждую секунду пребывающий рядом, суетился и волновался, будто Лайтвуд подхватил какой-то смертельный вирус. Раньше демон не чувствовал всё так остро, ему казалось, что в том, что происходит с парнем, есть его вина, он не уследил, недостаточно оберегал, недостаточно заботился. Александр в его понимании представал слабым, беззащитным ребёнком, хоть это было далеко не так, но обращались с ним точно как с малышом. Магнус боялся даже на секунду отпустить чужую ладонь, он просидел уже несколько часов так, не двигаясь. После каждого стона Лайтвуда, он поил его водой и поправлял прилипшие ко лбу пряди. Демон наблюдал одновременно с всецелым вниманием и витая в своих мыслях. Глаза и мозг разделили свои функции, будто не принадлежали одному организму. Незаметно для себя он посылал по чужому телу свои силы, облегчая боль и дискомфорт. Асмодей, наблюдающий за всем этим с ужасом, строил планы, как разлучить сына с этим примитивным. За всё это время Магнус понял, что пьяный Алек по сравнению с Алеком в бреду — это ещё цветочки. Александр постоянно требовал что-то, вёл себя как капризный маленький ребёнок, каждую секунду желая большего. — Пожалуйста, ляг рядом, — попросил Лайтвуд. Сначала это звучало осторожно, где-то на подсознательном уровне он боялся причинить своему ангелу-хранителю вред, но так же в бреду решив, что создания света болеть не могут, парень потребовал более настойчиво. — Я хочу, чтобы ты был рядом. Магнус, пожалуйста. Алек уже немного оклемался, ему помогли силы пускаемые демоном по его телу, говорить он мог вполне свободно, но мозг всё равно ничего не соображал и не контролировал. Парень всегда был чересчур сдержанным и правильным, а вот теперь, когда его самообладание растворилось в побочных факторах, наружу вылезло истинное «я», которое не знало слова «плохо» или слова «нельзя». Магнус без колебаний исполнил его просьбу. Нет, хотя колебания вначале были. Он снова боялся сделать что-то неправильно, боялся своей реакции и как это будет выглядеть с моральной точки зрения. Да кто его осудит?! Демон плотнее прижался к Александру, позволяя ему положить голову на своё плечо, а руки закинуть и обвить ими шею, крепко сжимая, практически перекрывая кислород, но последнему он был и не нужен, если рядом находился Алек. А потом Магнус лежал, боясь пошевелиться, и сквозь неплотно прикрытые веки наблюдал, как размеренно дышит Лайтвуд, иногда ворочаясь, утыкаясь носом в его прохладную шёлковую рубашку и втягивая аромат. Сын Асмодея всегда следил за своим внешним видом, даже если он был невидим для людей. Вначале он делал это всецело для себя, но позже он принялся делать это для Алека, которому определённо нравилось, хотя сейчас парень был не в состоянии оценить. — Спи, ангел, — демон погладил Александра по волосам, когда тот принялся особенно усилено метаться, — Всё будет хорошо. Алек поднял голову, смеряя его несосредоточенным мутным взглядом, в глазах отражалась темнота комнаты, из-за расфокусирования зрачки практически заполнили радужку, но они были полностью чёрные и пустые. Тело Александра, кажется, перешло на инстинкты и рефлексы, высшая нервная деятельность оставила его. — Поцелуй меня, — приказал Лайтвуд, сам приближаясь к чужому лицу и неопределённо тыкаясь губами в область подбородка. Магнус замер, и это дало сделать Алеку свои выводы, полностью схожие с вчерашними. — Ты не хочешь целовать меня? — но это не играло сейчас для него важной роли, он всё равно продолжал атаковать лицо своего ангела-хранителя. — Хочу, — демон немного расслабился, отпуская свой контроль и делая то, что желает. Что они вместе желают. Алек неосознанно кусал его губы, тяжело дышал в его рот и неуклюже хватался за волосы, до боли оттягивая пряди и портя причёску. Магнус не возражал, выполняя все его требования. Поцелуй длился вечность, или слишком мало, они не понимали сколько прошло времени. Сын Асмодея отстранился, давая Александру передых, но тому это было не нужно. — Целуй, — властно приказал Лайтвуд, — Целуй меня. Ему не хватило, и он вновь полез к лицу своего ангела-хранителя, залезая на его тело и сжимая его по сторонам ногами. Демон позволял, демон выполнял требования, демон отдавал контроль, демон подчинялся, получая от этого удовольствие. Всё должно было быть по-другому, но Магнус плевал на все учения отца и на его реакцию, так же как и на реакцию всех остальных. Именно здесь он чувствовал себя настоящим и пытался показать это. Асмодей даже прекратил наблюдать за этими телячьими нежностями, насколько ему было противно. Он долго ругался, проклиная всех своих братьев по дому, да и всех существ Эдома. Ну в кого его сын такой идиот? Получив, наверное, сотню поцелуев, Алек наконец угомонился, оставляя своего ангела-хранителя в покое и забываясь крепким здоровым сном, который должен был восстановить его организм. А у демона болели губы после тяжёлой работы, но он был по-настоящему счастлив, пока что. Нужно было подождать, когда Алек поправится и узнать его реальную реакцию и желания, кстати о желаниях. Своё Магнус чувствовал достаточно сильно, но рядом с Лайтвудом он был обязан вести себя идеально, поэтому он забыл обо всех этих низменных проблемах и просто наблюдал за своим сокровищем, проводя так всю ночь, а на утро, когда Алек заворочался, он на автомате наложил на себя чары, а снять их смелости уже не хватило. Их опять разделяли какие-то несколько миллиметров и стена, строящаяся из комплексов, страхов и ожиданий Магнуса. Александр чувствовал себя утром намного лучше. Голова не гудела, не болела, жара больше не было. Он счастливый и радостный открыл глаза, наслаждаясь приятным теплом вокруг. И тут то до него дошла вся катастрофа нескольких последних дней. Парень вспомнил всё, что успел натворить и сказать Магнусу. Во-первых, ему было ужасно стыдно за такое своё поведение, во-вторых, он боялся, что его ангел-хранитель сочтёт его плохим, не умеющим держать себя в руках человеком, и в-третьих, тот мог просто не появиться больше никогда в его жизни. Последнее было самым страшным. Александр обречённо застонал, переворачиваясь на бок и совершенно случайно нащупывая тёплую смятую простынь, произведя ряд сложнейших логических расчётов, Лайтвуд понял, что Магнус спал рядом с ним. Это давало надежду.