Не Ангел

— Александр, — демон прикрыл глаза, чувствуя, как воздух вокруг становится тяжелее и начинает давить на лёгкие, или просто подёрнутый неясной дымкой взгляд парня так действовал на него. Он был раздет, оголён по пояс, как и Алек, и, кажется, он чувствовал себя более уязвимым, чем человек. — Ты должен знать ещё кое-что. — Что? — поинтересовался Александр, видя, как нервно сжимаются чужие веки и дрожат ресницы. Лайтвуд не понимал, является ли это результатом его действий, или тот просто чем-то очень напряжён. — Я был с тобой практически каждую ночь, я смотрел, как ты спишь, я прикасался к тебе, целовал, я считал тебя своим, оставлял на тебе метки. Я ужасно злился, когда ты думал о ком-то другом, когда во сне, прижимаясь ко мне, представлял Джейса. Я желал, чтобы ты был только моим и сейчас этого желаю, но… — Магнус громко втянул воздух через нос, — Я теряю над собой контроль, когда ты отвечаешь. Я понимаю, что после всего, мной сделанного, ты можешь не захотеть сближаться, но если нет, то ты должен управлять ситуацией, я не хочу причинить тебе боль. — Я не знаю, что на это ответить, — Лайтвуд отстранился и принял сидячее положение, ему казалось, что так легче думать, но он ошибался, пока парень был близ демона, он не мог что-либо соображать. Эти слова не были ни чуточку страшны для Алека, они только манили его, пленяли ещё больше. — Ты боишься меня? — Магнус присел, медленно протягивая руку к щеке Александра, надеясь получить ответ не только через слова, но и через тело. Парень потянулся вперёд, подставляясь под прикосновения. — А я должен? — наивно спросил Лайтвуд, давая Магнусу понять, что всё хорошо. Он положил свою ладонь поверх чужой, накрывая и поглаживая его пальцы. — Да, Александр, я демон, я зло, мои инстинкты заставляют лишаться меня благоразумия и сдержанности, моя природа диктует мне ужасные вещи, я создан, чтобы причинять боль и вред… — Замолчи, замолчи, Магнус, — резко оборвал его Алек, — Я вижу, какой ты. Лайтвуд наклонился к лицу демона, помещая свою свободную ладонь на его затылок. — И какой же я? — с горькой улыбкой спросил Магнус, так и не открывая глаз. Чары гламура не имели никакой силы, он не мог контролировать их в данный момент. — Ты прекрасный: добрый, заботливый. Ты понимающий и сострадательный, ты ставишь чужое благополучие выше своего. Не всякий человек на такое способен, — каждое слово льстило демону, но он не считал себя таковым, не считал себя достойным всего этого. — А как же это? — Магнус с явным дискомфортом выпустил крылья и наклонил голову, утыкаясь ей в плечо парня. Он замер, с нетерпением ожидая чужой реакции и слов, понимая, что Александр специально говорит ему только хорошее, чтобы не обидеть и не задеть, но он не мог быть уверен наверняка, что парень и правда так о нём думает. Магнус почувствовал холодный ветерок на своём теле, и как Алек освобождает своё плечо от него, а дальше кровать заскрипела и запружинил матрас. Александр переместился, садясь за ним. Пальцы медленно прошлись по позвоночнику и остановились на основании крыльев. Лайтвуд разглядывал тёмные перья, немного выделяющиеся среди смуглой кожи. — Я люблю чёрный цвет, — на полном серьёзе ответил парень. — Знаешь, чёрный — это так сексуально. Демон усмехнулся, ему в один миг стало так спокойно и тепло внутри, не как адский огонь, раздирающий его, когда он обычно находился у себя на родине, в Эдоме, а мягкое нежное тепло, растекающееся по всем венам, как какой-то наркотик, отключающий часть мозга, которая отвечала за волнения и переживания. Алек умел разрядить обстановку. Но в следующий миг к Магнусу вновь вернулось волнение, потому что чужие пальцы, решив, что им позволено всё, отправились путешествовать по перьям. Никогда раньше демон не разрешал кому-то так трогать себя, никто даже крылья его не видел кроме отца. Это были совершенно новые, до одури прекрасные ощущения, он и не подозревал сколько эрогенных зон находится на его теле, или просто пальцы Алека были какими-то необычными, заставляющими чувствовать каждое простое касание как взрыв, вспышку миллиарда электрических импульсов, разбегающихся по коже и оставляющих после себя приятное покалывание. — Что ты делаешь? — спросил Магнус, хоть он и сам прекрасно всё понимал, чувствовал на своём теле, как Александр проводит ладонями у основания крыльев, продолжая свой путь вдоль роста перьев и останавливаясь на небольших впадинах под сгибом. — Изучаю, а что, нельзя? Ты вроде бы у меня разрешения не спрашивал, когда оставлял засосы, — ответил парень, не пытаясь этой фразой как-то задеть демона, хотя получилось сделать именно это. Тот опять почувствовал себя некомфортно и виновато наклонил голову, разрешая и сильнее раскрывая крылья, чтобы Лайтвуду было удобнее. Александр с интересом годовалого ребёнка, который только познаёт мир, принялся поглаживать перья, зарываться в них пальцами, слегка оттягивать и следить за реакцией Магнуса, тот лишь тяжело дышал, иногда громко втягивая воздух ртом, будто ему его не хватало. При этом он не издавал ни звука, скорее всего специально запрещал себе это делать, чтобы не казаться уж совсем бессильным. Каждое грёбаное пёрышко было пронизано тысячей нервных рецепторов, и любая манипуляция, даже самое простое прикосновение действовало так, что он чуть не испытывал оргазм. Демон совершенно не понимал, как связаны его крылья и член, как его организм, которому от природы нравилось всё жёсткое и грубое, утопа́л в ласке, желая, чтобы она никогда не прекращалась. Алек решил придумать пытку немного поизощрённее. Он приблизился к сгибу правого крыла и уткнулся в него носом, щекоча свою кожу, ощущая настоящий жар; пальцами он не сильно прослеживался, но сейчас Лайтвуд мог с полной уверенностью сказать, что температура чужих крыльев намного выше стандартной — человеческого тела. А пахли мягкие перья какими-то благовониями, что напоминало больше запах ладана, а не демонической гари и серы. Это было странно, потому что от первого любое адское создание должно было бежать. Втянув несколько раз воздух, парень решился на следующий шаг, размыкая губы и целуя, проводя языком, обводя им перья, суя между ними, двигаясь против их роста. — А-ах, — Магнус больше не мог сдерживаться, он подался немного вперёд, сжимая в кулаках простынь. — Если ты сейчас же не прекратишь, то тебе придётся отстирывать мои джинсы от спермы. — прошептал демон. Наверное, Асмодей в аду скрежетал зубами, наблюдая за этим. Его сын в данный момент был ничтожным, ужасно слабым и беззащитным, он даже со своим телом не мог совладать. Алек будто его не слышал, продолжая изводить его языком, а следом перешёл на ещё более сложный уровень, добавляя зубы и умело терзая ими чёрные перья. Магнус чертыхнулся, расстёгивая ширинку и освобождая до боли возбуждённый член. Теперь ему ничего не мешало, ничто не сдерживало, и он полностью окунулся в ощущения, дрожа всем телом и большим усилием воли отводя крылья ещё немного назад и поднимая, опуская их, показывая и направляя, где он хочет, чтобы поработал Лайтвуд. Когда ему стало совсем хорошо и он почувствовал, как в сознании всё плывёт, демон развернулся, забывая, что у него обнажена метка, и притянул Александра для поцелуя. Тот отвечал без особого энтузиазма и почему-то быстро отстранился, фиксируя лицо Магнуса в ладонях, и смотря прямо в глаза, будто и правда видел в них весь внутренний мир, всё, что было в сыне Асмодея. И только сейчас до последнего дошло, что он настоящий, что его защитной стены больше нет и он не может скрыть эти уродские знаки, доставшиеся ему от отца. Демон в ту же секунду зажмурился, поднося руки и для большей надёжности закрывая ими свои глаза. Он так ненавидел себя за это, за ужасные метки, ладно крылья, с ними он уже как-то смирился, точнее ему помог с ними смириться Алек. От резкой боли и сожаления у него даже слёзы потекли. Магнусу захотелось плакать навзрыд, уткнуться в подушку, кричать, побыть в одиночестве, наедине с собой, чтобы возненавидеть себя ещё больше. — Ангел, эй, что случилось? — Александр не понял, почему демон так быстро менял свои эмоции. Он хотел успокоить своего любимого, только тот от этих слов почувствовал себя ещё хуже. Слово «ангел» было словно пощёчина, напоминание, что он совсем обратное, что он врал и что он никогда не сможет стать таковым. Это было насмешкой над его происхождением. — Я не ангел, — зло выплюнул Магнус и открыл глаза, с блестящими золотом радужками и узкими зрачками. Из них всё ещё текли слёзы. Крылья метнулись вперёд, наотмашь ударяя Александра по лицу, что почувствовалось не больше чем поглаживание, — Посмотри на меня, на чёрные крылья, на мои демонические глаза. Сколько раз тебе повторять, блять, Александр, я зло. Я никакой на фиг не ангел. — В душе ты ангел, — попытался объяснить парень, но его вновь резко прервали. — У меня нет души, — глаза демона не могли больше смотреть в чужие — голубые, такие чистые и идеальные, прямо святые, поэтому он принялся бегать взглядом по комнате, ища за что бы зацепиться. — Но сердце же есть? Ты любишь меня, я вижу это по твоим поступкам. Ты хороший, ты добрый герой в этой сказке. Магнус, ты прекрасен, каждая частичка тебя прекрасна. Твои крылья, и особенно твои глаза. Они необычные, не каждый человек поймёт их красоту, но я не все, я люблю тебя, и не важно — ангел ты, человек или дитя ада, ты мой и я хочу быть с тобой, кем бы ты ни был, — Алек увидел, как чужие слёзы полились с удвоенной силой, и он пытался понять, всё ли так сказал или ещё чем-то задел Магнуса. — Контролируй меня, — попросил демон, вытягивая вперёд руки и обхватывая тело Александра, прижимаясь к нему. Парень на ощупь вытер его слёзы, не до конца понимая, что от него хочет тот. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? — переспросил Лайтвуд, занимая пока губы Магнуса поцелуем, отвлекая его от ненависти к самому себе. — Я хочу, чтобы ты был сверху, если ты готов сейчас сближаться со мной, — выдохнул демон, протягивая руку к застёжке штанов и ожидая реакции. Алек кивнул, его щёки принялись краснеть, странно, что при всех остальных его действиях они этого не делали. Пальцы Магнуса легко расправились с ремнём и молнией и быстро стянули с Алека штаны, тот только поочерёдно поднимал ноги, чтобы помочь сделать это. Теперь Лайтвуд начал понимать словосочетание «демон-искуситель», потому что сын Асмодея без какого-либо стеснения, принялся блуждать пальцами по его голой коже, оглаживая всё, начиная с подтянутых бёдер и сочащегося смазкой члена, заканчивая колечком мышц. Его взгляд стал каким-то животным, а глаза словно налились кровью, желая добычи. Но руки пока что всего лишь возбуждали и доводили, не предпринимая никаких действий. Александр ни капельки не боялся, даже встречаясь с голодным взглядом, он верил, что его Магнус не причинит ему боли. Когда демон начал увереннее толкаться пальцами в его анус, он перехватил его запястье, отводя и прижимая к кровати, перенимая власть в свои руки. Тот недовольно зарычал, но смирился, позволяя забрать у себя контроль. Алек и не заметил, когда тот остался полностью без одежды. Теперь была очередь Лайтвуда вести свою игру. Да, он не был опытен в делах любовных, все его движения шли от сердца, оно управляло его руками, губами, телом — всем, чем только можно. — Ляг на меня, — направил его Александр, чтобы занять удобную позицию. У Магнуса перехватило дыхание, и он осторожно последовал приказу, будто прикасаясь каждой клеточкой к телу Лайтвуда и замирая в таком положении. Алек завёл руку ему за спину, пробираясь к анусу и принимаясь его разрабатывать, прислушиваясь к каждому вздоху демона и пытаясь двигаться в ритме с его нервным ёрзанием. Парень понял, что долго так не продержится, потому что при каждом движении Магнус задевал своим членом его, создавая трение и усиляя возбуждение, если это вообще было возможно. — Хватит, давай, — первым оторвался от него демон, принимая сидячее положение и направляя чужой член в свою задницу, сначала пуская только головку и слегка поднимаясь и опускаясь, растягивая себя ещё сильнее, чтобы принять всего Алека. Через несколько минут он принялся садиться всё ниже и ниже, пока не опустился до упора, опираясь на бёдра Александра. Лайтвуд смотрел на него с интересом и немым обожанием. Крылья начали жить своей собственной жизнью, то вытягиваясь, то складываясь, разрезая прохладный воздух. Магнус не отводил своих глаз, наблюдая, как чистая голубая радужка закрывается расширившимися зрачками. Приятнее всего, было осознавать, что это происходило именно из-за него. Алек вскинул бёдра, понимая, что сделал это слишком резко и собираясь извиниться, но демон задрожал, чувствуя, как задели внутри него нужную точку. Он попытался повторить эти ощущения, поднимаясь на ногах и резко опускаясь до самого упора, но член входил немного не под тем углом, и он выжидающе посмотрел на Алека. Тот понял всё без слов, начиная самостоятельно вбиваться в тело, становившееся податливым и мягким в его руках. И как только Магнуса можно было назвать демоном?! Сейчас он был настолько красив, что его вид ослеплял, он казался Алеку настоящим ангелом, и плевать, что крылья чёрные, а вообще — для парня главным были внутренние качества, и здесь он без сомнения мог сказать, что никакой это не демон. — Иди сюда, хочу тебя поцеловать, — изъявил своё желание Лайтвуд, тут же получая его выполнение. Губы чувствовались шикарно, правильно, как всегда. Каждый поцелуй, несмотря на то, что их было уже много ощущался особенным и казался первым, глубоким, до нехватки воздуха, изучающим чужой рот и узнавающим что-то новое, новый букет вкусов. Животная страсть уже давно испарилась у Магнуса, ещё с того момента, как он почувствовал потерю своего контроля над этим парнем. На этот раз ответ Алека заставлял его только подчиняться. — Люблю тебя, — Магнус протяжно застонал, кончая на живот Лайтвуда, и с прикрытыми от удовольствия глазами, медленно, словно специально используя только осязательный орган чувств, привстал с чужого члена, а затем дождался, пока Алек войдёт в него до упора, попадая по простате, делая оргазм более продолжительным, и сам изольётся, не сдерживаясь и громко крича, что изначально подразумевалось стоном. На секунду в голове демона промелькнула мысль, что он должен рассказать парню о сделке, о том, что его душа принадлежит ему, но Магнусу не хотелось портить такой прекрасный момент своими откровениями. Он улыбнулся, поднимаясь с его члена, опускаясь рядом с Александром на кровать, попадая в его крепкие объятья. — Теперь ты не имеешь права исчезать от меня, — заявил Лайтвуд, поглаживая его по спине с уже свернувшимися крыльями и присваивая его полностью, утыкаясь губами в шею и оставляя свою метку, такую же как когда-то оставил на нём Магнус.