Как только Алек вошёл в квартиру, он сразу же увидел убитое горем выражение лица Магнуса.
Парень хотел было спросить у него, что случилось, но его взгляд пополз ниже и остановился на книге заклинаний в руках демона. Всё стало ясно как день.
Пальцы Александра задрожали, а язык так и норовил произнести слова, которые говорили девяносто девять процентов людей в такой ситуации «это не то, о чём ты подумал; я могу всё объяснить».
Только объяснить парень не мог.
Он видел насколько плохо было Магнусу, который даже не представлял, что любовь всей его жизни захочет поступить с ним так: беспощадно, эгоистично, ни во что не ставя.
Как Магнус мог ошибаться в этом человеке?
— Так это правда? — демон открыл книгу на семидесятой странице, протягивая её Александру вместе с ненавистным письмом. Лайтвуд потупился, он не знал слов оправдания, все они разом будто покинули его мозг, а парню только и оставалось, что стоять, низко опустив голову, и ждать свой вердикт. — Как, Алек… Как ты мог собираться воткнуть нож мне в спину?
Магнус приблизился вплотную, обдавая Александра неровным дыханием, от него всего сквозило обидой и горем. И Лайтвуд понимал, что всецело виноват в этом.
— Я не хотел, я ни за что бы этого не сделал, — тихо промямлил Алек. Куда делась вся его решительность, когда была так нужна?
Ему точно не хватало пары рюмок алкоголя, чтобы не связанный ничем язык спокойно объяснил всю ситуацию.
— Я не верю, — твёрдо изрёк демон. Он специально старался говорить так, чтобы убедить в этом и себя тоже, конечно же он верил. Перед ним стоял всё тот же его Алек, который готов был жизнью своей пожертвовать, только чтобы увидеть его ещё раз.
На этот раз Магнус был жесток, беспощаден. Он приблизился к самому лицу парня, заглядывая тому в глаза.
— Пожалуйста, прости, ты же понимаешь, что я никогда в жизни не причинил бы тебе вред, — прошептал Лайтвуд, чувствуя рядом любимый запах и желая потянуться чуть вперёд, чтобы коснуться. Но так нельзя было всё исправить.
Демон грубо оттолкнул его, качая головой и пытаясь сохранять безразличие. Внутри него всё кричало и металось в агонии.
— Нет, Алек, — опять холодно, коротко, это имя будто у него от зубов отлетало. Настал момент платить за свои ошибки. — Ты думал об этом, ты думал о том, чтобы лишить меня части моего существа. Ты хотел убить меня, моего демона, ты хотел превратить меня в подобного себе человека, ты хотел отнять моё бессмертие. Ты зашёл слишком далеко, Алек, между нами всё кончено, — Магнус не совсем контролировал слова, они шли прямиком от израненного разбитого сердца.
Ему было больно, и он понимал, что настолько же больно и Александру, что тот раскаивается, что того мучает его собственная совесть, но он не собирался давать ему поблажек, прощать, становиться слабым опять.
Асмодей аплодировал такому поведению сына, наблюдая из Эдома за разворачивающейся сценой.
Его план шёл как по маслу.
— Это всего лишь ошибка, одна-единственная маленькая ошибка, — как зачарованный повторил Лайтвуд, не веря, что всё правда кончено.
— Ты называешь это всего лишь ошибкой? — с какой-то злой насмешкой переспросил Магнус. — Ты хотел убить часть меня за моей спиной? Что, сделал это, когда бы я расслабился в твоих объятьях, не чувствуя подвоха?
— Я бы не сделал этого никогда, да, я думал, это был очень заманчивый вариант, но я отказался от него в первую же секунду, — с надеждой продолжал умолять его успокоиться и повременить со своим кардинальным решением Александр.
— Вариант? Значит у тебя их было несколько? И чем же ещё ты меня удивишь? — демону было противно от самого себя, ему не хотелось говорить так с любимым человеком, но он был разбит, ему нужно было время, чтобы прийти в себя.
Лучшим решением сейчас казалось наказать Лайтвуда, забрать у него что-то важное — себя. Он имел на это право, только в данный момент больше поступал из прихоти, чем по чести.
— Магнус, я люблю тебя и не представляю своей жизни без тебя, я не могу смириться, что в итоге мы потеряем друг друга. Другим вариантом была моя смерть, наверное, это звучит глупо и сумасшедше, но я не смогу по-другому существовать, — Алек не переставал говорить, хватаясь за частички надежды, постепенно ускользающие от него.
— Не говори ерунды, — отрезал демон, — Это изначально было плохой идеей: ты и я, мы совершенно разные. Теперь всё кончено, ты продолжишь жить дальше, нормальной жизнью. Найдёшь себе парня, за которого выйдешь замуж, и проживёшь свои счастливые семьдесят лет, а я вернусь в ад. Человеческий мир не для меня.
— Я не смогу отпустить тебя, — похоже до Лайтвуда дошло насколько всё серьёзно.
И в данный момент ему хотелось сделать всё что угодно, лишь бы Магнус простил его.
В голову пришло несколько мыслей: надавить на жалость, сделать с собой что-то, но навряд ли это остановило бы того от уже принятого решения расстаться навсегда.
Алек даже представить себе не мог, что больше никогда не увидит Магнуса, его сердце больно сжималось при каждом слове любимого.
— Ты уже отпустил меня, когда начал строить планы без моего ведома, не спрашивая меня, не интересуясь, как нам обоим будет лучше вместе, — демон оттолкнул чужие руки, тянущиеся к нему, чтобы прикоснуться, похоже, в последний раз.
— Пожалуйста, Магнус, прости, не уходи, — взмолился парень, смотря на него с такой болью и раскаянием в глазах, что любой, наверное, даже и Асмодей пожалел бы его и остался.
Только демон сейчас не мог этого сделать, оправдание у него было просто: «Лайтвуду будет без него лучше».
Он помотал головой в отрицательном жесте, не удостаивая Александра даже своими последними словами, и направился к двери, решая пройти этот путь, а не просто раствориться в воздухе.
Скорее всего он сам надеялся за это время передумать.
Алек рухнул на колени, закрывая голову руками и открыл рот в беззвучном крике, он не плакал, эмоции были намного сильнее, вместо слёз в глазах ощущалась какая-то сухость, а горло сдавливалось нехваткой кислорода.
Лайтвуд почувствовал движение воздуха вокруг себя и крепкие руки на плечах, он открыл глаза и увидел наклонившегося к нему Магнуса.
— Не страдай так по мне, Александр, — демон провёл рукой по его грудной клетке, парню сразу полегчало, наверное, тот использовал какую-то магию. — Так будет лучше, и я не злюсь на тебя, я понимаю.
Алек хотел возразить, что лучше так нисколечко не будет, что пусть лучше Магнус злится, но прибывает рядом, ненавидит, но говорит об этом в лицо каждый день, пусть не понимает, пусть спорит, пусть проклинает, но не уходит.
— Поцелуй меня, — вместо этого попросил парень, доверчиво потянувшись вперёд.
И демон исполнил его просьбу, притягивая к себе, впиваясь в губы жадно, несдержанно, будто пытаясь напиться и запомнить этот вкус на всю оставшуюся жизнь, на вечность, которую они проведут по-отдельности.
Магнус понимал, что не выдержит и дня, что завтра же прибежит обратно в чужие объятья, но не сегодня, но не сейчас.
Сейчас он разорвал поцелуй и отстранился, сделав над собой гигантское усилие.
— Я люблю тебя, — сказал он, немного забываясь, а потом резко осознал свою оплошность и вскочил на ноги. — Прощай, Алек.
— Но ты же любишь меня? — ухватился за его слова парень.
— Это ничего не меняет, — грустно проговорил Магнус и поспешил покинуть его квартиру.
Сейчас ему нужно было пройтись. Естественно, он не собирался возвращаться в ад, потому что выслушивать насмешки отца и его слова о том, что любовь это слабость и она никогда не даёт ничего хорошего, было для него слишком.
Александр долго сидел на полу, не собираясь вставать, он больше вообще никуда не собирался. Ему казалось, что имеется только один выход из всей этой ситуации и выход был ужасным.
Парень хотел прекратить это всё, закончить постоянную боль, которая опять вернулась с уходом Магнуса.
Он больше не видел смысла продолжать. У него не было сил бороться, к тому же он даже не знал за что бороться теперь.
Необходимость сделать что-то, чтобы его простили не покидала его, это была необходимость сделать что-то ужасное с собой, вызвать жалость, вызвать боль.
Алек вышел на свежий воздух, надеясь прогнать из своей головы желание покончить с жизнью, но тоска, охватившая его полностью, только больше пригоняла таких мыслей в его не соображающий здраво мозг.
Ему хотелось остановиться на проезжей части, чтобы его сбила какая-нибудь машина, ему хотелось утопиться в пруду, так прекрасно окружённом цветущими деревьями.
На улице была весна, всё жило, росло, а Алек был мёртв внутри.
Он понимал, что не сможет забыть Магнуса, не сможет найти ему замену, не сможет существовать с мыслью, что он хотел так поступить с ним.
Александр долго бродил среди одиноких домов, шумных улиц и ярких автострад. Вокруг начало темнеть, ночь должна была расслабить парня, но тьма только напомнила крылья его любимого, и Алек больше не смог сдерживаться.
***
Пока одни отношения рушились, другие — создавались. Не сказать, что всё прямо шло идеально, но уж точно лучше, чем у Алека, который влюбился в своего ангела-хранителя, оказавшимся демоном, и, в попытке создать им совместное счастье в будущем, уничтожил их связь, и разбил им обоим сердца.
Саймон так уверенно заявил, что хочет заплатить ему за секс, лишь бы он никуда не ходил, что Сантьяго встал в ступор, полный ступор, если точнее.
Его нижняя челюсть немного отвисла, а всё тело замерло, мозг пытался совершать какую-то активную мысленную деятельность, но из этого не выходило ничего путного.
Льюис, похоже, тоже осознал, что только что сказал и как это прозвучало, и немного сбавил обороты и понизил свою смелость до отметки ноль.
Рафаэль понял, что здесь придётся брать всё в свои руки.
Он почувствовал превосходство над Саймоном, как в старые добрые времена, и это его приободряло.
— Хорошо я не пойду. И так, что ты предпочитаешь? — испанец придвинулся к парню, разглядывая его покрасневшие щёки. Льюис молчал, и Сантьяго прекрасно понимал, как он смущается, но он не был собой, если бы не продолжил давить. — Я жду.
Саймон собрал всю волю в кулак и решил уточнить то, что смущало его больше всего.
— Каковы расценки? — парень наконец поднял взгляд, бросая Рафаэлю явный вызов.
— Ну, вообще-то я беру полсотни баксов за ночь, но тебе могу сделать исключение. Давай лучше ты сам решишь, сколько будет стоить наш секс. Как я удовлетворю тебя. Ну, и что ты предпочитаешь? — вернулся к основной теме Сантьяго.
Льюис закрыл лицо руками, ему было так легче говорить постыдные, как он считал, вещи.
— Я не знаю. У меня никогда не было этого, — признался Саймон, повергая Рафаэля в шок, уж чего-чего, а такого он от этого человека не ожидал.
Тот казался более развязным и просвещённым.
— Может, не будем? Твой первый раз не должен быть с каким-то проститутом за деньги, — предложил испанец, чувствуя вину, что вынудил парня сделать такое.
— Нет, — Саймон отрицательно помотал головой, боясь, что это отменится, он уже всё решил для себя, — Ты не какой-то проститут. Если ты был для меня совсем посторонним, то я бы не предложил такого. — Рафаэлю грели душу такие слова и он потянулся вперёд, чтобы начать свою работу, но поцеловать чужие губы ему так и не дали. — Не забывай, у меня всё-таки есть девушка, — прервал его Льюис, возвращая с небес на землю. Испанец понимающе кивнул и, опустив глаза, принялся за ширинку на штанах парня.
Это, наверное, был самый неловкий секс в его жизни, да и сексом это полноценным назвать было нельзя.
Саймон стоял как бревно, постоянно сжимаясь и закрываясь, его лицо было нечитаемым, так что совсем нельзя было понять, нравится ли ему это или нет.
Рафаэль делал ему минет, опять же, точнее, пытался делать, хоть у него был и большой опыт за плечами, сейчас возникали непонятные трудности, во-первых, член Саймона был толстым и длинным, так что не получалось взять его полностью, во-вторых, почти при каждом движении испанца, Льюис дёргался, от непривычных, но очень приятных ощущений, и в-третьих, тишина ужасно давила, просто убивала Сантьяго.
Не выдержав, он отстранился, поднимая глаза и встречаясь с мутным взглядом парня. Тот взволнованно приподнял брови, спрашивая, что он сделал не так.
— Не молчи, — попросил Рафаэль, обхватывая его ягодицы руками и вновь принимаясь работать языком.
На этот раз сверху слышались тяжёлые вздохи, и это хоть как-то успокаивало.
Зафиксированные ладонями бёдра практически перестали дёргаться и Саймон даже уловил темп толкаясь навстречу.
Но ему всё ещё было неудобно раскрываться так и находиться в такой близости с другим человеком.
— Хватит, х… Хватит, — задыхаясь, потребовал Льюис, он попытался отдёрнуть чужую голову за волосы, но у него нечего не вышло, Рафаэль продолжал доводить его.
И парень не знал, что делать, ему хотелось кончить, но он боялся причинить дискомфорт Сантьяго, хотя он уже причинял тому дискомфорт, это было видно. Естественно в этой схватке победило тело, сдаваясь, и Саймон излился в чужой рот.
Испанец ничего не сказал, даже не посмотрел на него как-то осудительно, как будто всё было в порядке и он привык к такому. А может и правда?
Саймону стало страшно за Рафаэля и его дальнейшую судьбу. Ему явно причиняли боль в прошлом и будут причинять в будущем, если тот продолжит зарабатывать таким видом деятельности.
Льюису всей душой захотелось оградить парня от всех людей, которые могли такое сделать, и от себя тоже.
— Продолжим? — спросил Сантьяго, не понимая, почему Саймон замер, уставившись куда-то вдаль и не двигаясь, не говоря, где они будут заниматься сексом или чем это можно было назвать дальше.
— Я… Я не хочу, — Льюис попытался как можно быстрее удалиться, доставая из кошелька деньги и отдавая испанцу, а после запираясь в своей комнате.
Рафаэль начал говорить что-то насчёт того, что это много, а он практически ничего не сделал и ничего не сделали с ним.
Саймон молчал.
В итоге, вечер для Сантьяго закончился в душе за обычной и привычной дрочкой, которая помогала расслабиться.
***
Кто-то отдалялся, а кто-то был так далеко, что каждая частичка тела и души погибала вдали от любимого человека.
Александр не мог, просто не мог так больше, у него не было сил терпеть ноющее сердце и осознание того, что он всё испортил и никак не мог перемотать время обратно и исправить эту ситуацию.
Ноги сами занесли его на высокий автомобильный мост. Гудение постоянно движущихся машин отвлекало, но не настолько, чтобы полностью заглушить боль внутри. Алек подошёл к краю.
В голове промелькнули мысли о семье, брате, сестре, родителях, лучшем друге Джейсе, считающим его своим товарищем Саймоне и о всех дорогих ему людях, но чаша весов с именем Магнус перевешивала. Он был всей его жизнью.
— Магнус, — в последний раз прошептал Лайтвуд, зовя его, но тот был слишком далеко, чтобы прийти, и слишком в себе, чтобы откликнуться, что стало его роковой ошибкой.
Алек больше не думал, он тяжело вздохнул и шагнул вперёд. Он всегда мечтал летать, пусть эта мечта сбудется хотя бы перед смертью.
Парень ждал, когда он долетит до земли, когда всё его тело пронзит ужаснейшая боль, заставляя забыть о боли душевной, но этого не произошло.
Когда Алек открыл глаза, он стоял на земле, в каком-то незнакомом месте.
И в этот же миг в его квартире на столе появилась предсмертная записка, написанная почерком скопированным с его, но больше похожим на почерк из письма, вложенного в книгу заклинаний.
