The Cognitive Dissonance Of Capture

Тони не хотела в этом признаваться, но это ее раздражало. Она никогда не скажет этого вслух, даже не позволяла себе, чтобы это отразилось на ее лице. Девушка выпустит это только в те туманные, потусторонние сорок секунд параллельного времени, когда человек почти, почти спит. Когда ее голова была укутана зудящими простынями, знает бог, и разум больше не был ее собственным, эмоции больше не были ограничены годами ожесточения, и внутренние мысли могли быть проанализированы так быстро, прежде чем сон, наконец, взял свою жертву и сказал, что мысли были смыты еще раз. И последняя мимолетная вещь, вспыхнувшая в ее глазах, когда она задремала, была той же самой уже несколько ночей. Беспокойство, безнадежность, отчаяние: она плохо справлялась вопреки тому, что всегда хорошо держалась под пытками. Боль ее не пугала. Давление было не чем иным, как сценой, на которой можно было процветать. Но одиночество. Она понятия не имела, какой сегодня день, какое сейчас время суток, как долго она здесь пробыла. Тони нацарапала на стене за кроватью подсчет дней, чтобы иметь хоть какое-то подобие временной шкалы. Узнать, сколько ей осталось. Если бы только она могла выключить этот чертов свет. Иметь хоть какую-то нормальность. Пленница скучала по своей "нормальности". Ее жизни. Отделение от системы поддержки, единственные люди, которые должны были прийти за ней; все становилось слишком нагнетающе. Если они вообще придут. Сомнения подкрадывались, а страхи становились все ближе, мысль о том, что, возможно, она действительно застряла здесь, одна, подобно верующему, пораженному трагедией - уверенность и сила, которые они когда-то имели в всевышнем, резко вырвались из них, отдаваясь мрачной идее, что, возможно, это было так, возможно, для них не было ничего другого, никого другого больше. Потому что розоволосая видела это раньше. Она пыталась проглотить воспоминание, как твердую пилюлю, и прогнать из головы, но никак не могла избавиться от пронзительного осознания того, что видела это раньше. Время от времени некоторые члены Змеев пропадали без вести: мертвые, умирающие, похищенные, пойманные в ловушку, арестованные, даже просто блуждающие, натыкающиеся на джингл-джангл или падая в реку Свит-Уотер на высоте героина. И через некоторое время, когда паника, новизна и попытки спасти их утихали, поисковая группа вешала свои кожаные сапоги, такие же верные и сплоченные, как и Змеи, если их усилия не были плодотворными, они должны были прекратить поиски в какой-то момент. И они это делали. Так было всегда. Члены собирались в "Змее" с опущенными головами и торжественно-озабоченными лицами, клялись в верности группе, делились анекдотами о своем погибшем товарище, наливали по рюмке за потерянного брата или сестру, а затем смирялись с похоронами "без тела", и трейлер пропавших без вести почитался как Могила Неизвестного Солдата. А потом жизнь просто шла своим чередом. Она видела это, и она жила этим. Тони была одной из тех, кому надоело целыми днями обыскивать один и тот же берег одного и того же озера. Тот самый человек, который на шестой день просто смотрел, но не видел, и даже не заботился в тот момент, найдут ли они тело, не говоря уже о живом человеке. Возможно, это был способ справиться с такой общей потерей. Или, может быть, просто потому, что для таких бедняков, как она, не говоря уже об обездоленных членах банды, жизнь была дешевой. Там, где один Толбой, или Берни, или ФП когда-то стоял, смеялся и пил - скоро их место займет другой. Жизнь шла своим чередом. Ее тошнило, слишком тошнило даже для того, чтобы переварить пищу, которую ей давали, и она глотала ее сухими комками, изо всех сил стараясь не подняться обратно в пищевод. Но девушка заставила себя, эти порезы и синяки никогда не заживут должным образом без естественного солнечного света или питания. И в тот же вечер, когда Шерил ушла, она вдруг осознала, в каком положении оказалась. Если розоволосая хочет вырваться отсюда, то не может полагаться на Змеев. Она должна была сделать это сама. Или ты уйдешь отсюда только в мешке для трупов, Тони. Поэтому, услышав, как двигатель машины Шерил исчез вдали над ее головой, она ждала, настороженно прислушиваясь к звукам оставшихся охранников или возвращающихся машин. Когда, наконец, тишина, казалось, больше не нарушится, девушка взяла коричневую стеклянную бутылку со спиртом, которую Шерил, надо признать, довольно любезно оставила для нее в аптечке первой помощи, и поспешила в свою маленькую ванную. Подняв высоко над головой, она разбила ее о твердый бетонный пол своего душа, смыла спирт и выбрала самый большой осколок, рассматривая его острые, зазубренные края в тусклом свете флуоресцентных ламп. Осторожно, чтобы не порезать руки, она столкнула остатки мусора в канализацию, уничтожая улики, и обернула носок вокруг основания своего нового оружия, чтобы защитить руку, когда ей в конце концов придется вонзить его в фарфоровую кожу Шерил. Тони надежно спрятала его в дыре в матрасе, готовый и доступный осколок для использования, когда, наконец, наступит момент истины. Ей придется пробивать себе дорогу. Теперь это было ясно. Болтовня работала. Оставаться полезным - значит работать. Убеждение Шерил в том, что она отвечает взаимностью на ее чувства, интриги - работало, и она нуждалась в этом, нуждалась в том, чтобы увеличить все это до нужной точки, когда Шерил будет полностью уязвима, а затем... она могла нанести удар. С тех пор как ее схватили и затащили в этот ад несколько недель назад, розоволосая не чувствовала ничего, кроме ненависти, негодования, возможности порезать хорошенькое личико этой сучки, не только для того, что она должна была сделать, чтобы сбежать, но и для того, что желала этого. Она бы позволила этой Блоссомской кленовой крови течь без колебаний. И до вчерашнего дня придерживалась этого убеждения. Но потом Шерил навестила ее, посмотрела на нее тревожно мягкими глазами, одарила ее сочувствием, которым, как думала Тони, эта сука обладать не могла. Наследница сидела и ухаживала за ранами, выказывая искреннюю физическую боль и сожаление по поводу такого состояния лица Тони. Она была так нежна с ней. Этот поцелуй был таким нежным. Пухлые, мягкие красные губы, которые прижимались к ее голове, посылали покалывание вниз по ее гребаному позвоночнику и заставляли бороться с трепещущими глазами, поскольку это расслабляло ее напряженные мышцы, и заставляло сердце биться в груди от явного облегчения иметь человеческий контакт. Вне всякого понимания, которое Тони когда-либо питала к семье Блоссом и их деяниям, Шерил была добра к ней. Она проявила милосердие. Поэтому, несмотря на ненависть, которую она все еще питала к своему положению, независимо от того, насколько Шерил улучшила его ради нее, и несмотря на то, что девушка все еще поклялась сделать все возможное, чтобы избежать этого дерьма, она вернет проявленное к ней милосердие. Когда дело дойдет до этого, всего один раз, Тони проявит к Шерил милосердие. Пальцы ее свободной руки дернулись, когда та почувствовала воображаемое давление стекла, прожигающего ее насквозь на кровати. Она смотрела, как Шерил вальсировала перед ней по комнате, снимая пальто с загорелых рук, а ее рыжие волосы элегантно рассыпались по плечам. - Ты хорошо отдохнула, Ти-Ти? - пропела она, обернувшись и озабоченно нахмурившись. Похоже, рыжеволосая всегда оставляла горло открытым. Если бы Тони смогла подобраться достаточно близко, она могла бы использовать это. - Да, спасибо,- пленница что-то пробормотала в ответ, ерзая на кровати, холодный металл наручника цеплялся за ее запястье. - Замечательно. Шерил медленно подошла к ней, поставила бутылку с водой на комод рядом с кроватью и протянула Тони сжатый бледный кулак, ее красный рот растянулся в выжидательной улыбке. - Ты определенно выглядишь ярче, чем вчера, Тони. Она наблюдала, как Шерил вытянула перед собой длинные пальцы, и две таблетки аспирина, появившиеся позади них, аккуратно лежали у нее на ладони. Тони промолчала, глядя на лицо Шерил. Девушка действительно получила обезболивающее. Еще одно обещание, которое Шерил выполнила. Тони сглотнула, бросив взгляд на тонкую бледную шею и представив себе кровавое бульканье, которое будет исходить от нее, когда она рассечет ее коричневым стеклом. Почему тебя тошнит от этой мысли, Тони? Шерил слегка опустила руку, ее брови разочарованно поползли вверх. - О, конечно,- она пробормотала, кивая головой,- Нет, я понимаю, как я уже сказала, я не думала, что ты мне поверишь,- она почувствовала, как та напрягалась под ее пальцами, и постаралась скрыть ухмылку. - Нет, Шерил. Уже говорила, что доверяю. Просто удивлена, что ты даешь их мне, прежде чем заставить отвечать на вопросы или что-то в этом роде. Она смотрела, как наследница сжала свои красные губы, ее глаза метались по лицу Тони. -Возможно, я склоняюсь к использованию метода кнута и пряника в отношении роскоши, Тони, - тихо прохрипела она. Роскошь. Как еда и человечество? Тони чуть не усмехнулась. - Но мне не доставляет удовольствия наблюдать, как ты страдаешь. Я не знаю, почему, но эта мысль беспокоит меня, - продолжила Шерил, ее голос упал до рассеянного шепота, поскольку девушка, казалось, забыла, что действительно говорит вслух, а не в голове. Не получает никакого удовольствия от наблюдения за ее страданиями. Тебе доставит удовольствие смотреть, как она страдает, Тони? Правда? Тони кивнула, взяла таблетки в свободную руку и бросила их в рот. Она подождала, пока Шерил открутит бутылку с водой, прежде чем взять ее у нее, легко запивая их и желая избавиться от минут болезненной пульсации за глазом, пока они не заработают и не начнут действовать. - Спасибо. - Шерил послала ей довольную улыбку. - Не за что. - предложила она, поставив подтянутое колено на кровать рядом с Тони, указывая на вид чёрной тоненькой резинки для волос вокруг костлявого запястья. - Продолжая явно непопулярное представление о том, что я способна сделать что-то хорошее без скрытых мотивов, - протянула она, снимая резинку с руки и потянувшись к волосам Тони. - Позволь мне. Пленница вздохнула, почувствовав, как пряди ее волос перекинулись через плечо, умело управляемые осторожными руками Шерил, и почувствовала, как она завязала их в низкий хвост, свобода ясного лица немного успокоила ее разум. Теперь не отвлекайся, Тони. Она взглянула на лицо рыжеволосой. Ну, может быть, один раз... Наследница прикусила красную губу, то ли от сосредоточенности, то ли от удовольствия, Тони не могла быть уверена, и с впечатляющей сосредоточенностью уставилась на волосы другой. Она рассеянно играла с прядями, надежно стягивая волосы и проводя пальцами по ним, приближая их к лицу, чтобы мягко обернуть вокруг них распущенные локоны, которые падали на щеки Тони. Она остановилась, наклонив голову, чтобы рассмотреть лицо девушки с прищуренными глазами, и завила выбившуюся прядь волос за ухо, улыбка появилась на ее лице, когда она рассматривала свой шедевр. - Ну вот, - выдохнула она с удовлетворенной окончательностью, ее голое колено коснулось хлопка спортивных штанов Тони, когда погладила пальцами изгиб челюсти розоволосой. - Ты такая красивая. Девушка опустила руки, намеренно проведя одной по коже руки пленницы, прежде чем сесть на кровать, с отработанной элегантностью отбросив занавес красных волн через плечо, обнажая шею. Прямо в артерию, Тони. Никаких игр. Всего один удар, и ей конец. Ты можешь это сделать? - Знаешь, мне всегда нравилось пробегать пальцами по волосам красивой девушки, - задумчиво проговорила Шерил, осторожно опираясь одной рукой на кровать. - Красивой? Слова покинули Тони прежде, чем ее мозг смог даже осознать их происхождение, ее тон был наполнен удивлением и ошеломленной неэлегантностью. Глаза Шерил на мгновение вспыхнули, когда она заметила свою оплошность, одна из ее длинных ног скрестилась на другой, когда та снова села прямо. - Но сейчас это случается так редко, - быстро начала Шерил, переводя разговор на другую тему и проводя пальцами по волосам, глядя на свои туфли. - Я все время это делала в своей комнате в общежитии в школе. Моя подруга Вероника Лодж. У нее были такие великолепные густые темные волосы. На ощупь они были как шелк. И пахли грейпфрутом.- она закончила с хмыканьем; ее глаза, казалось, вернулись в ту комнату в общежитии, пальцы снисходительно пробежались по густым черным локонам и лениво легли на кровать с Вероникой Лодж. Тони почти захотелось закатить глаза. Конечно, Блоссомы и Лоджи были в сговоре друг с другом. Эти две отвратительные преступные семьи не могли сосуществовать в чистом конфликте. В живых не осталось бы ни одного члены из этой поршивой семьи англичан. - Ты ходила в школу с Вероникой Лодж? Тони предположила, что этот вопрос можно истолковать как отвлекающий маневр. Конечно, если бы Змеи когда-нибудь узнали об этом, она бы им так и сказала. Девушка спросила об этом из необходимости выиграть больше времени, расположить к себе своего похитителя и извлечь как можно больше информации о враге. Но если быть честной с самой собой, глубоко в этой одинокой выгребной яме внутри нее, которая хранила ее страхи и правду, она спросила об этом из чистого любопытства. У Шерил Блоссом было много вещей, и интрига, безусловно, была одной из них. Почему бы Тони не воспользоваться возможностью, чтобы узнать, как жили лучшие сословия? Особенно когда знаешь, как она умрет. Верно, Тони? Верно? Шерил медленно повернулась, чтобы посмотреть на нее, ее смущение от предыдущих слов теперь полностью рассеялось, когда снова превратилась в самодовольную, властную личность Шерил Блоссом, к которой Тони так хорошо привыкла. Ухмылка растянула ее красные губы по одной стороне лица, аккуратные брови идеально изогнулись. - О, с Вероникой Лодж я делала вещи гораздо грандиознее, чем быть просто подругами. Она сделала плавный вывод, бледный палец потянулся вверх, чтобы провести аккуратную линию под красной нижней губой, белые зубы застенчиво погрузились в нее. Лицо Тони расслабилось. Вот дерьмо. Значит, она была права. Это была похоть, которая была направленна на нее. Черт возьми. Шерил Блоссом нравились девушки. Тони, конечно, не могла быть уверена, были ли это только девочки или парни тоже, как ее личные предпочтения, но специфика этого не имела значения. В любом случае, торжественное осознание поразило Тони с такой же яростью. Она и Шерил, черт возьми, Блоссом, были похожи больше, чем когда-либо думала. Потому что, несмотря на то, что она ничего не знала об этой статной загадке, которая сидела перед ней до их встречи, Тони знала, что такое открытие своей сексуальности, несмотря на современные времена, в которые они жили, было нелегким. Знала это чувство: беспокойство, замешательство, отчаянное желание узнать, почему она не чувствовала себя нормальной или почему девочки были для неё больше, чем просто хорошими друзьями, почему они чувствовались такими же привлекательными для нее, как мальчики или кто-либо еще, и почему, черт возьми, общество еще не полностью приняло это как нечто, что должно быть принято. Что-то прекрасное. Самотестирование, отвращение к себе, разочарование, возбуждение, страсть, эксперименты, удовольствие и, в конечном счете, самопринятие, которые пришли с путешествием девушек, любящих других девушек. Не говоря уже о том, как лично Тони повезло, что у нее была псевдосемья, подобная Змеям, которые принимали ее пансексуальность без вопросов, критики или насмешек. Неужели Шерил так повезло? Мог ли кто-то, кто был так красив, богат и образован, кто-то, у кого было все, все еще быть таким горьким, хрупким и одержимым, если их родители были бы не рады такой новости? Тони тяжело сглотнула, ее грудь медленно поднималась и опускалась. О боже. С мрачным поклоном она подчинилась истине, которую пыталась подавить на протяжении всего своего испытания. Слабость, которая удерживает ее. Несмотря на многочисленные флирты с опасностью, насилием и беззаконием, она всегда оставалась мученицей своей человечности. Оставалась той молодой девушкой, которая видела больше для себя, больше для мира, кроме причинения боли людям. И крошечный, показательный кусочек тайны, который она приобрела о Шерил Блоссом, мягко постучал в шлюзы, ее тихая сила разнесла их в щепки, когда воды морали Тони Топаз хлынули наружу. Девушка взглянула на лицо Шерил, спокойное и выжидающее, и поняла, что то, что она увидела, больше не было привилегированным лицом чудовищного неравенства на протяжении всей жизни. Теперь, помоги ей бог, она увидела что-то другое. Она видела, как Шерил расцветает такой, какая она есть. Человек. Просто молодая девушка, с прошлым, детством, умом, внутренними мыслями, чувствами, ожиданиями и тревогами, которая находит свой путь в жизни, делает то, что должна делать. Как и ты, Тони. Так же, как и ты. Блять. Единственный способ уйти отсюда - это в мешке для трупов. Тони моргнула, ее лоб наморщился, когда она попыталась вернуть свой мозг в настоящее. - Тебе нравятся девушки? Шерил, казалось, была хорошей подругой с этим вопросом, ее глаза деликатно закатились в голове от удивленного тона. - Нет, - невозмутимо ответила она, откинув руку на кровать, на этот раз положив ее между скрещенными ногами Тони и скользнув карими глазами по ее покрытому синяками лицу, когда она приблизила губы, пристально глядя на Тони. - Я обожаю девушек. Рыжеволосая медленно прошептала, опустив глаза на губы Тони, когда они, казалось, затуманились: "Я жажду их." Тони подавила дрожь, дыхание покинуло ее тело. Это было оно. Она приближалась к той уязвимости, в которой нуждалась Шерил. Оставайся полезной, Тони. Для тебя это прекрасная возможность. Возьми это. - Я тоже, - внезапно прошептала Тони в ответ, наблюдая, как бровь Шерил плавно приподнялась на лице, а ее глаза на мгновение расширились и наполнились надеждой. Они быстро перешли к оборонительному гневу. - Не издевайся надо мной, змейка, - прошипела она. Тони покачала головой. - Мне тоже нравятся девушки, Шерил. Не только. Меня привлекают все. Но больше - девушки. Сколько себя помню. Честно. Все дело в губах, тебе не кажется? Она попыталась изобразить на лице искренность. Главным образом, чтобы очеловечить себя перед женщиной, которая могла приказать ей умереть в любую минуту, но также, поскольку маска ее истинной, врожденной, внутренней доброты аккуратно скрывала черты, чтобы показать Шерил, что даже в таких ненормальных обстоятельствах, даже несмотря на взаимную враждебность и диссонанс их жизней... она все поняла. Гнев сошел с лица Шерил, плавно сменившись любопытным удивлением, как будто она обнаружила знакомое лицо в самом неожиданном месте. Ее брови слегка подкрасились, плечо неловко перекатилось под ее весом. - Ты встречаешься с кем-то? - тихо пробормотала Шерил. - Нет, - честно ответила Тони. Уголки губ Шерил дрогнули. - Значит, ты еще не нашла "единственную", Тони? - Думаю, что нет. Непринужденность и заговорщическая интимность разговора напоминали беседу двух школьных друзей, тайно шепчущихся под одеялом на ночевке. Все это становилось слишком сюрреалистичным. Слишком. Шерил, казалось, остановилась, ее дыхание скользнуло по лицу Тони, когда она, наконец, заговорила, легкая улыбка изогнула ее губы. - Надеюсь, когда-нибудь ты это сделаешь, Тони Топаз. Для такой девушки, как ты, это должно быть довольно легко, конечно. Бурная тошнота скрутила желудок розоволосой. Только если ты уберешься отсюда, Тони. Она сглотнула, волна вины теперь терзала ее изнутри при мысли об игре с чувствами наследницы, несмотря на то, как ужасно ее заставили поверить, что она была прекрасной. - Легко? Правильно..., - Тони пробормотала, кивая головой. - Наверное, прямо передо мной, да? О боже, все это становилось уже слишком. Игра ее слов, казалось, не ускользнула от внимания Шерил, и глаза девушки расширились, когда она отстранилась от нее, запустив тонкие пальцы в рыжие волосы. Тони откашлялась, наблюдая, как Шерил пересекла комнату, чтобы порыться в карманах пальто. Вот что тебе нужно сделать, Тони. Не отступай сейчас. Оставайся полезной. - Так и есть... вы с Вероникой Лодж, я так понимаю, вы... - она неуклюже обошла девушку, ее голос проскрежетал в тишине. Шерил усмехнулась, мелодичный смешок зазвенел у нее в ушах. - Боже, нет,- она засмеялась, качая головой, ее рыжие волосы очаровательно покачивались при этом. - Это было не что иное, как подростковое любопытство и непостижимо интимная связь женской дружбы в школе-интернате для девочек. Она стояла, бледные икры подергивались от напряжения ее каблуков, спина все еще была обращена к Тони. - Ронни сейчас помолвлена. Кажется, какой-то человек, который недолго работал на ее отца. Нищий по фамилии Эндрюс или какой-нибудь такой незначительный англосаксонский производный. Ни размножения, ни родословной. Но ведь Ложи всегда были "Новыми деньгами", - лениво рассуждала она, этот мир имен и денег совершенно потерялся для Тони. - Он довольно красив по гетеросексуальным стандартам, я полагаю, хотя я ничего об этом не знаю. Шерил повернулась к ней, заложив одну руку за спину, натянутая улыбка приклеилась к ее красным губам. - В любом случае, - прощебетала она, - Теперь, когда я поделилась с тобой таким сочным множеством лакомых кусочков, как насчет того, чтобы ты отплатила мне тем же и рассказала больше о своей банде неудачников и о своих грязных, мега грязных делах, хм? Плечи Тони поникли. - Сейчас, Ча-Ча. Поддерживай это настроение. Я, конечно, сделаю так, чтобы это стоило твоего времени. Тони наблюдала, как Шерил вытащила свою скрытую руку из-за спины, ее бледные пальцы обхватили знакомую, успокаивающую коробку с красным верхом ее любимого порока. Сигареты "Мальборо". Тони почувствовала, как кровь в ее жилах забурлила. Слава богу. Шерил встряхнула коробку, ее губам едва удалось подавить возбужденную улыбку от надежды, которую она, казалось, заметила в глазах Тони. - Все верно, как я и обещала, - пробормотала рыжеволосая, подходя к кровати. - А теперь, для твоего первого восхитительного попадания яда массового рынка, скажи мне, где Змеи берут свое оружие?