***
Как только за спиной захлопнулась дверь, тот дикий скачок адреналина начал спадать и все мое тело налилось свинцом. Красная пелена с глаз постепенно сошла и ко мне начала возвращаться способность здраво мыслить. Это какого хрена сейчас со мной произошло? Такой лютой злобы я не испытывала со времен прыщавой юности… Я уже упоминала, что в прошлой жизни, в юности, была крайне злобным мелким говнюком? Вот именно из-за таких вспышек неконтролируемой ярости, которые у меня начались вместе с половым созреванием. Лет десять прошло, прежде чем я научился их подавлять. И ни за что бы не подумала, что теперь, в новом теле, вновь придется пройти через это. Эх, гормоны-гормоны… То ли еще будет… Так, кажется я наглухо прибила ту девку, от таких ударов в живых не остаются. А это постановка на учет в полицию, вероятно, перевод в детдом с более суровыми порядками. Возраст уголовной ответственности наступает в четырнадцать, тюрьма мне не светит. Это, конечно, хорошо… Но вот я никак не ожидала от организма своего такой подлянки. Это ведь прерогатива мальчиков, их тестостерон есть концентрированная агрессия, я же теперь девочка, а это чистый эстроген, “мальчуковый” гормон, конечно, тоже есть, но в мизерных количествах! Так что же мне делать? Валить нахрен из этой шарашки? С моими новыми способностями мне никакой мед-университет не нужен. Но, прежде чем окончательно решать, надо узнать, что произошло с Джесс, время терпит. Если я правильно разобралась в той мешанине картинок, кровь немного на голове у нее была. Но очень мало, едва сочилась из порезов. А следов сплющенного черепа и раскинутых мозгов как-то не наблюдалось… Как-то, в прошлой жизни, в анатомичке, видела тела после сильной черепно-мозговой… А тут у меня либо сил не хватило, что вряд ли, при достаточной массе предмета имеет значение не сила, а импульс, который я могу передать. Либо при размахе крышка бачка слегка сползла из потных ладошек и основной момент удара пришелся не в череп, куда я целилась по привычке, а в пол… Я глянула на все еще дрожащие руки и сжала кулак. Пожалуй, да, сейчас у меня маленькие слабые ручки, ничего тяжелого не удержать. В общем, ждем, когда мне расскажут, насколько сильно пострадала Джесс. Лечить, честно говоря, мне ее не хочется, помрет — туда ей и дорога, выживет — считай в рубашке родилась, но если от ее здоровья будет зависеть мое благополучие — тогда возможны варианты. Дверь оказалась закрыта снаружи, видимо, решили спрятать буйную подальше от детей. Справедливо, мало ли я кого могла покалечить? А заперли в учебном классе, где проводились уроки творчества, учили рисовать акварелью и гуашью, вырезать всякие аппликации из цветной бумаги. За стеклом серванта хранились наиболее удачные поделки, различные картинки и фигурки, более или менее радовавшие глаз. А вот в нижнем ящике находилась картонная коробка, куда сбрасывали оставшиеся куски пластилина, коим можно занять руки. Лепка анатомически правильного коня меня так увлекла, что и думы о своем неадекватном поведении куда-то незаметно подевались. Скрип открывающийся двери вывел меня из своего рода медитации. В класс зашла Анна, прекрасная в своей напускной суровости. Узкие кожаные туфли-лодочки на небольшом каблуке вышагивали по полу. Следом шла девушка помоложе, чью роль в дружном коллективе детского дома я еще не определила. Она приятно улыбалась и прижимала к груди объемистую папку, из которой торчали уголки каких-то вырезок и бумаг. — Ну, рассказывай, Асия, что ты там устроила? Края длинной плиссированной юбки скользнули по ее ногам, очерчивая колени, когда синьора Гвидиче устроилась на углу учительского стола. Ее компаньонка расположилась за партой в соседнем ряду. — Похоже, что я чуток вспылила. — Милая, кинуть в мальчика, который тебе не нравится, котлетой — вот это чуток вспылить. А избить до потери сознания крышкой бачка от унитаза… — Как там Джесс? — Слава деве Марии, ничего серьезного. Тебе сильно повезло, юная синьорита. Давай разбираться в том, что произошло. Рассказывай, с чего все началось? — Да тут и рассказывать почти не о чем. Сначала она захотела меня головой в унитаз макнуть, ну, знаете, как у нас, у детей, выясняется, кто тварь дрожащая, а кто право имеет. А на меня будто пелена какая опустилась, когда в себя пришла, уже здесь сижу. Я кивнула на лошадиное семейство из пластилина, что расположилось на картонке. Получилась парочка довольно точно, мышечный каркас вышел правдоподобно. — Здравствуй, Асия, меня зовут Нурия, — представилась вторая девушка. — А с тобой такое часто случается? Ну, злоба такая. — Ну… Вот чтобы прям так — со мной впервые. — А что конкретно в словах Джесс вызвало такую реакцию? Вспомни ее слова, что именно сейчас тебя злит? Школьный психолог, а это была точно она, узнаю по повадкам, отстала от меня примерно через пару часов. Показывала картинки, задавала вопросы, одновременно весело щебеча с Анной, создавая атмосферу девичьих посиделок. А когда Анна заварила чая и принесла каких-то печенек, разговор вообще свернул куда-то не туда, они на пару вспоминали мальчиков, которые им нравились в школе, весело хихикали. И как-то незаметно она сумела развести меня на откровенный разговор. Многое я рассказала из того, чем не хотела бы делиться. Вот что значит профессионал. Наш штатный молчи-молчи из бригады и в подметки не годился такому зубру.***
Когда дверь за воспитанницей закрылась, девушки затихли и задумались, каждая о своем. Нурия что-то быстро писала ручкой в тетради, Анна не мешала ей. Она понимала, как важно сохранить первое впечатление. Примерно двадцать минут раздавался скрип ручки об бумагу, пока наконец не закончился. — Как тебе наша хулиганка? — Нарушила тишину Анна. — Она в самом начале процитировала “Преступление и наказание” Достоевского. — Задумчиво протянула та. — Много ты знаешь детей, которые могут это сделать? Даже не так. Много ты знаешь взрослых, которые, мимоходом, ссылаются цитатой к русскому классическому писателю девятнадцатого века, сделав это в тему ситуации и даже не заметив этого? — О как. Это когда же она успела? Я, к стыду своему, не читала. — И это нормально, мало кому вообще нужно это делать. Если, конечно, ты не из России, или не любишь классическую литературу. А сделала это она, говоря про тварь дрожащую и право имеющую. Главный герой «Преступления и наказания», Raskolnikov, задавался таким вопросом перед убийством старушки. — Занятно. А я видела, как она солгала, когда говорила, что в первый раз у нее такое. Вот же маленькая врушка. — Она неодобрительно покачала головой. — Дети часто врут. Это нормально, ложь малая и большая — неотъемлемая часть взросления. К примеру, что ей нравятся мальчики-блондины, она тоже соврала. Скорее всего, ей пока просто плевать, и она не задумывалась об отношениях с ними. А говорила только чтобы “сойти за свою”. Ну, знаешь, как некурящие детишки пробуют сигареты в компании ребят постарше. — Весело хмыкнула Нурия. — А что по результатам тестов… — Она перебрала картинки. — Могу сказать, что у нее генерализированое тревожное расстройство, панические атаки и, как следствие из них — повышенная агрессивность. Посттравматическое стрессовое расстройство, почти как по учебнику. Что-то случилось с ней, очень травмирующее. Скорее всего, связано с физическим насилием и чувством беспомощности. Обрати внимание, при каких обстоятельствах сработал триггер. — Сексуального насилия не было? — Скорее всего, нет. На разговоры про отношения мальчиков и девочек реакция — вежливое любопытство. У пострадавших детей это наоборот либо чрезмерный интерес, или полное отрицание. Так же обрати внимание на лошадок — Нурия кивнула на композицию, что так и осталась на столе. — А что с ними? — А ты разверни их себе задом — Улыбнулась ей психолог. — Хмм… — Только и смогла промычать Анна. — Анатомически достоверных размеров половые органы. Причем они не выделяются, нет какого-то определенного акцента на них. Пострадавшие дети обычно либо гиперболизируют их, либо напротив, стараются убрать половые различия. Так что, скорее всего, сексуального насилия не было. — Значит, ПТСР… Я думала, что это расстройство только у бывших вояк встречается. — Нет, дорогая, этому подвержены абсолютно все. Травмирующих событий, к сожалению, в нашей жизни всем хватает. Разве что проявляется у всех по-разному. И это, кстати, странно... Неприязнь к людям, приступы панической агрессии… Как, кстати, она спит? — По словам ночной сиделки — очень плохо, часто просыпается. — Плюс плохой сон, кошмары. Обычно при ПТСР прошедшие события часто приходят во снах. Так вот что странно, все что я описываю — это состояние солдат, прошедших войну. У детей данное расстройство протекает немного по-другому. — Она же рассказывала, как жила на улице. — Рассказывала. Но… Все не так. Она как один большой психологический парадокс. По внешним реакциям — ребенок, если копнуть глубже — взрослый, со взрослыми, сформированными, привычками. — Это какими? — Обратила внимание на ее поведение, когда мы вошли? Сначала она лепила лошадок, с этим вопросов нет. Но когда мы вошли и ты начала разговор, она машинально полезла в правый карман. Зачем? — Откуда я знаю? — Это идиомоторное движение, часто встречающееся у курильщиков со стажем. Когда они нервничают, или надо себя чем-то занять, они, сами того не замечая, лезут таким вот движением за сигаретами. Такая привычка нарабатывается годами. — Чушь какая. Асия никогда не курила, это видно. — Курение тут только как пример. Все, что используется много лет подряд, формирует похожую привычку. Инсулин, мятные леденцы, расческа. Тут ключевое слово — много лет использования, что неприменимо к семилетнему ребенку. — А что показал тест психологического возраста? — Да чепуху какую-то. Он не принят официально для использования, слишком часто выдает недостоверные данные. — И все же? — Пятьдесят пять лет. Тут Анна прыснула. — Ага, я и говорю, что чепуху показывает. — И что делать с ней? ПТСР вообще лечится? — Думаю, справимся. Лечится это немедикаментозно, надо больше положительных эмоций. Чем больше ярких и приятных воспоминаний, тем проще сбросить психологические триггеры на агрессию. Новые друзья, хобби, яркие события. Я попробую непрямое влияние. Девочкам ее возраста нужен старший товарищ, быть может, я или ты пойдем на эту роль. — Давай лучше ты. У меня нервов не хватит с ней воевать.***
В темной вонючей комнате появился прямоугольный светлый проход. Визг крыс на мгновение притих. На вошедшего боевика в камуфляже смотрело восемь пар глаз крайне истощенных людей. — Э, меня слушай, Рус. Если моих людей лечить не будешь, я твоих кормить не буду. Так и оставлю, пока вы тут друг друга не сожрете. Заросшее черной бородой лицо смотрело на меня равнодушно. Как на покойника. — Понял. Я… Я буду вас лечить. Мне нужны инструменты. — Будут тебе и инструменты, и таблетки с пилюльками. Только очень тебя прошу, не рыпайся. От нас не убежишь, умрешь усталым. А с взвода твоего кожу снимем, и на солнце оставим. Я резко вынырнула из сна. Сердце билось ходуном, тело покрыто испариной. Снова и снова, уже в который раз, мне снится война. Конфликт с Джесс пробудил события, которые я старательно прятала в памяти, стараясь забыть про них. Последние полгода, что я провел в плену у “чехов”[1]. Из нас тогда только пятеро смогли сбежать, и я в том числе. В то же время я взялся за оружие, забыв что я медик на этой войне. И я вспомнила — ту липкую ненависть к пленителям, то бессилие и унижение, что я узнал в плену. Глупая Джесс, сама того не желая, разбудила во мне солдата, восставшего против своего пленителя. Я глубоко задышала, пытаясь снизить накал эмоций. Спокойно, Асия. Нет никаких чехов. И ты не в плену, у тебя отличный детдом, и не где-то, а на побережье Средиземного моря. Все будет хорошо. И, видимо, психотриггеры с прошлой жизни перешли в новую. Я потому и ушла в ветеринары, при виде человека на операционном столе приходила злость и паника. Я думала, что смогла с собой справиться, пережить… Но эта новая жизнь, новые яркие эмоции… Скоро пойдет половое созревание и гормональный бум с эмоциональной нестабильностью. Мне заранее страшно. И очень интересный вопрос, может ли моя сила лечить психологические проблемы? Думаю, стоит попробовать. Как ни странно, немного, но помогло, уровень гормона стресса понизился и на плечи навалилась усталость. Чтобы не засветиться зеленым в общей спальне, пришлось плотно укутаться в одеяло. Веки тяжелели, разум, угасая, провалился в бездну. …И вот, стою я посреди светлого храма, и уже какое-то время не свожу взгляда со статуи перед мной. Фигура женщины из белого мрамора, которая будто светится изнутри. Казалось, вечность прошла прежде… — Воин старый, познавший войны лик. Глас раздавался буквально повсюду. — Лекарем ставший, неся надежду и исцеление страждущим. Голова статуи повернулась и смотрела прямо на меня. — Неси ярмо свое и дальше, целитель. Отныне Я с тобой. Выспалась я отлично, давно не было такой легкости и расслабленности. И в кои-то веки снились не набившие оскомину флэшбеки прошлого, а что-то умиротворяющее. Никогда не посещала храмы, но тот, что мне приснился — мне понравился. Точно не христианский, больше походило на что-то античное. После завтрака меня обступили девочки из нашей комнаты. — Это правда?!! — Что? — Ты отлупила Джесс с седьмой комнаты? — А, это. — Я постаралась улыбнуться. — Она первая начала. — Кру-уто! — Дружно выдохнули собравшиеся. — А как это у тебя получилось? Она же вон какая здоровая! — Чем больше шкаф, тем громче он падает. — Философски протянула я. Жаль, что этот принцип работает, если только шкафы не умеют драться, а ты, напротив, умеешь. — А давайте мы вместе ходить будем? Эти задаваки из седьмой совсем прохода не дают! И я была не против. При всех своих минусах, это решение полезно в первую очередь для меня. Нельзя жить без социальных связей, при всей своей нелюбви к людям, мне-Асии нужно учиться жить в обществе. Да и меньше шансов, что вчерашнее повторится. Тут я сбилась с шага. Сегодня суббота, у нас не было почти никаких занятий, потому, после небольшого совещания, мы решили, что стоит сходить в сад, посмотреть на цветы. Так вот… Злости на Джесс больше не было. Вообще. Нелюбовь к людям, я про нее говорю больше по привычке. Это надо крепко обдумать, желательно в одиночестве. Сославшись на жару, я отбилась от группы и подошла к беседке, что находилась недалеко от входа в сад. Там, неподалеку, на пластиковом стуле сидел сторож в засаленной кепке и карандашом что-то черкал в кроссворде. Итак. Вчера у меня был панический срыв, в результате которого пострадал ребенок. Так же, вчера, каждый раз возвращаясь мыслями к событиям, злоба продолжала разгораться. Что изменилось сегодня? Злобы нет, есть безразличие, и… Понимание? Какого хрена, простите, произошло с моей головой? Не бывает так! Я выскочила из беседки и нервно заходила из стороны в сторону. Дико хотелось закурить, но начинать снова и в таком молодом здоровом теле… Я достаточно зрелая, чтобы бороться со своими хотелками. Казалось бы, все хорошо, я вылечила голову. Но! Но, эта моя болезнь — неотъемлемая часть моей личности, все мои прошлые решения в той или иной степени приняты под давлением этой части. На данный момент ее нет, временно или постоянно — не суть. Хорошо. Но откуда я могу знать, что теперь мои решения — это МОИ решения? Не влияет ли сила на мой разум? Надо проверить. Придется заново залезть в нарыв и поковырять там ржавой вилкой… — Капитан Туев, наш любимый Менгеле пойдет с вами. Ожидаются жертвы среди гражданских, толковый доктор не помешает. Возможно, пострелять придется. Ты как, капитан, справишься? — Справлюсь командир, но я бы предпочел без стрельбы. После руки дрожат сильно. — Ну, тут как повезет. Итак, задача. Бандиты под началом Магомеда Балуева устроили базу в жилом доме недалеко от ущелья… Никогда не любил, когда меня называли Менгеле. Но виду не показывал, потому как этим зубоскалам только дай повод, по-другому называть и не будут. Да что душой кривить, была толика правды в этом прозвище. Часто приходилось проводить операции буквально на земле, без каких-либо обезболивающих. Так, кружку спирта перорально и деревяшку в зубы. На днях провел кастрацию в таких же условиях, с тех пор так и прозвали. Но боец, думаю, рад, хоть и без яиц, зато живой. Когда его ко мне притащили, на мошонке уже начал сепсис развиваться. Либо резать, либо смерть. — Ну, раз вопросов нет, тогда на сборы полчаса. Жду в гараже, свободны. Гаражом мы называли сложенный из камней сарай, построенный с виду лет с триста назад. Раствор стены держал довольно крепко, а вот крыша разваливалась быстро. Когда наша бригада здесь обосновалась, механики приварили сверху листы жести. Тут же, в тени, стояло несколько БМП и БРДМ. — Док, ты это, если вдруг надо будет яйца отрезать, лучше сразу добей, а? — Меня хлопнул по плечу сержант Степа. Вообще, его полностью звали Степан Аполлинарьевич Рубинштейн, но лицом он был просто Степа. Нос картошкой, голубые глаза, лицо в веснушках. — А что так, Степ? На тот свет всегда успеешь. — Да кабы это… Какой без хозяйства я мужик? — Знаешь Степан… — Я глубоко затянулся папиросой. — Если единственное, что определяет тебя как мужика — это наличие яиц, то тебе стоит пересмотреть свою жизнь. — Может ты и прав. — Он жестом попросил спичек. Протянул ему коробок. — Но я просьбу запомнил, раз наличие шаров так важно, то пришью еще парочку. — Он не удержался и хрюкнул. — Во-во, ты знаешь, что первые эксперименты по пересадке органов были от свиньи к человеку? И человек даже выжил после. Потом, правда, от отторжения умер, но свиньи как донор подойдут. — Я с показным воодушевлением продолжил, — Надо старшину попросить хряка притащить. Тут не выдержал уже командир, до этого делавший вид, что что-то смотрит на карте, и совсем некуртуазно заржал. — Да ну тебя, док. — Хмыкнул Степа возвращая спички. … — Засели на первом этаже, я бы их вообще градами[2] причесал. — Откуда у нас грады? Уверен, что там именно нохчи[3] собрались? — Уверен, командир! Я уже второй день тут ползаю, видел, что они все там! Разок жмыхнуть, и все! — Ясно… Так, сколько у нас выстрелов к шмелям[4]? — Пять командир. — Хорошо. Сёма, бери своих и все выстрелы. Поставь бойцов так, чтобы по снаряду во все четыре окна зашли. …Твою бога душу мать! Я тебя, сержант, до рядового сгною! До минус рядового! Будешь форму наизнанку носить! Разведчик хуев, обползал он все! Я многое повидал в этом году. Но сейчас… В обгоревшем здании стоял тяжелый запах паленого мяса. Бандиты находились в подвальном помещении, и выжили. А вот семья из двенадцати человек, одиннадцать из которых дети… Я смотрел на обгоревшие маленькие пальчики, и где-то внутри поселилась пустота. — Тут еще люлька, командир, завалило штукатуркой. — Тринадцатый. Я вынырнула из вязких воспоминаний. Злость и паника вновь подняли головы. Хотелось орать, бить, пинать, достать ставший родным АКСУ и выпустить длинную очередь на расплав ствола. Глубокий вздох. УСПОКОЙСЯ. Глубокий вздох, и легкий отток сил, немного потемнело в глазах... И как отрезало. Умиротворение снизошло на меня. Эмоции — они не пропали, они, скорее, приглушились. Осталась легкая горечь, как от грустного сна. Глубоко дышим и смотрим в сад. Кузнечики стрекочут, летают бабочки. Стайка ребятишек носится среди клумб цветов. Хорошо-то как… Слишком глубоко нырнула, пропустив через себя вновь те события. Даже, кажется, чую запах оружейной смазки и палец болит от защемившего кожу патрона в магазине. “Родной АКСУ”. Двадцать лет не держала его в руках, но до сих пор пальцы помнят каждую неровность ксюхи. Итак, к каким выводам мы приходим? Помимо лечения физического, мне доступно лечение душевное. Я взяла ужасные события своей жизни, что вызывали ярость, и сделала их… Незначительными? Я все еще хорошо помню те события, но воспоминания никак не связаны с эмоциями. Просто голые факты. Насколько сильно такое лечение влияет на личность человека? Проверить, может, на ком? Первым делом решила проверить — имеет ли внешнее проявление просьба успокоиться. Ночью, зайдя в туалет, я выключила свет и в темноте “успокоила” свое отражение в зеркале у мойки. Легкая слабость — и более ничего. Свечения не было, пришедшего спокойствия не было. Но изначально я не была взволнована, потому выстрел был вхолостую. На следующий день, после занятий, я пошла в “Зоопарк”. Есть у нас агрессивная и царапучая кошатина, единственная, кто сама пришла сюда. Просто в один день местные обнаружили, что кошек на одну больше. Что не удивительно, кошкам открыт выход на улицу, и они могут уходить и приходить когда захотят. Но, учитывая, что здесь безопасно и их кормят, они скорее приходят. Так вот, животине по кличке “Кирпич” повезло стать моей первой подопытной. Я схватила ее и, дождавшись, когда она вцепится когтями мне в руку, попросила ее успокоиться. И сработало! Она развалилась на моих коленях и замурчала, подставляя свой бок для почесывания. Я, пользуясь случаем, залечила царапины себе и проверила здоровье кошки. У нее потихоньку отказывали почки, что и было исправлено. Какие можно сделать выводы? Для успокоения уходит больше сил. Гораздо больше. В отличие от лечения кошки, слабость после которого почти не ощущалась. Надо будет проверить на ком-то из детей, а после понаблюдать за их поведением. И случай представился спустя пару недель. Мы выходили из класса на перемену, как вдруг раздался истошный вопль: — ЗМЕЯ!!! — А следом дружный девичий визг. Ведомая любопытством, я пробилась через начавшую собираться толпу. — Убейте ее кто-нибудь! Она же нас всех перекусает! — Ща сбегаю за лопатой! Наконец-то пробравшись к источнику звука, я увидела, как очень толстый пестрый шланг вальяжно полз вдоль стены коридора. Мною практически сразу был узнан короткохвостый питон в бледно-серой морфе. Подойдя к довольно толстой тушке, я с трудом подхватила упитанную колбасину на руки. Змей не вырывался и явно чувствовал себя на руках вполне вольготно. Точно домашний. — Асия, брось ее! Она же укусит! — Спокойно! Она домашняя. — Меня аж качнуло от слабости. Испуганно таращившиеся на меня дети перестали частить и бояться. — Так, Асия, опять ты? Что на этот раз? — Раздался голос за моей спиной. Я развернулась и почти столкнулась с остановившейся почти вплотную с Анной. — О Господь-вседержитель! — Она отпрянула от меня. — Где ты гадину-то раздобыть успела? — Это не гадина, синьора, это домашний зверь! Ребята его испугались и убить хотели! — Асия, с чего ты вообще взяла, что она домашняя? А ну брось эту мерзость! Ну как объяснить, что змеи с Вьетнама и Суматры не встречаются дикими в Италии? Тем более — искусственно выведенные цвета. А так же, что это одна из самых популярных пород для разведения дома. Объяснить словами семилетней девочки. — Она людей не боится, и не вырывается, вот, — я протянула ей змею. — Она милая, можно ее оставить? — НЕТ!!! — Она в ужасе отшатнулась. — Синьора Гвидиче, кошки сильнее кусают, чем эта красавица, все будет хорошо! — С последним словом, у меня ушло еще немного сил, и до того пятившуюся от меня женщину что-то остановило. Она замерла, подошла ближе, задумчиво разглядывая питомца на моих руках. — Странно… Меня всегда змеи пугали, а как встретила вживую, так вроде и бояться нечего. — Она взяла у меня ношу и взвесила на руках. — Ого, тяжеленькая. Уверена, что она домашняя? — Точно-точно! — Надо, наверное, объявление развесить на улицах. Хорошо, можешь оставить, но следить за ней будешь сама! Справишься? — Думаю, да. Мне только нужна будет коробка для домика. История закончилась хорошо, через пару дней после того, как развесили объявления, пришел хозяин, живущий неподалеку, и забрал свою пропажу. Во время этой эпопеи я провела наблюдение за всеми участниками событий и провела опрос под видом простого трепа. Дети, что раньше боялись змей, не могли внятно объяснить причину своих страхов. Но вот сейчас совсем-совсем не страшно, ну вот ничуточки. Некоторые даже осмелели и подержали рептилию на руках, чем неимоверно гордились. Синьора Гвидиче же… Рассказывала, что когда маленькая была, смотрела фильмы про гремучих и прочих змей, что ее сильно испугало. Сейчас же, поближе с одной познакомившись, поняла, что они совсем не страшные. — А пауки страшные? Птицееды, размером с блюдце? — ПАУКИ?!! Ты еще и паука где-то раздобыла? НЕТ! И НЕ УГОВАРИВАЙ!! — Нет-нет, я просто так спросила, нету у меня пауков! — Точно? Вот их не вздумай сюда тащить! Итак, к каким выводам мы пришли? Вывод номер раз: успокоительное работает по площадям и, по приблизительным меркам, тратит энергию в арифметической прогрессии. То есть, в зависимости от количества конечных целей. Следовательно, надо быть осторожнее с большими толпами, можно легко упасть в обморок. Вывод номер два: При указанных условиях проведенного эксперимента личность подопытного не меняется, как и отношение ко мне. Меняется та фундаментальная часть, которая вызывает негативные эмоции, не затрагивая личность в общем. Если человека в глубоком детстве укусила пчела и он боится жужжащего и полосатого всю оставшуюся жизнь, то “успокаивая”, как бы стирается негативное отношение к этому событию. Если представить образно, есть некое кривое зеркало, которое бросает искаженные отражения события из прошлого на будущую жизнь. Я ставлю зеркало обычное, или исправляю кривое, в результате чего — полностью меняется отношение к событию. Анна — больше не боится змей, при этом хорошо помня фильмы. Дети — тоже не боятся, несмотря на то, что змеи без ног, ползают страшно, и языком так дрыг-дрыг делают. И я… Я отлично помню, как наш отряд по ошибке убил целый аул мирных жителей, помню полгода плена… Но это теперь не влияет на мою жизнь. Точнее, не так, не влияет эмоционально, не заставляет меня скрежетать зубами при виде небритых кавказцев, не хочется вскрыть скальпелем лежащего на операционном столе человека, не приходит чувство бессильной паники при виде ребенка. Только сейчас я осознала, насколько тяжелая ноша на мне висела, постоянная борьба со стрессом и страхом съедала много моральных сил. Только сейчас я поняла, что такое покой, и обрела его. Но не все так радужно, есть у успокоительного и отрицательная сторона. Страх, стресс и прочие негативные эмоции — они не зря существуют. При помощи них организм тренируется, формируются хорошие привычки, как, например, боязнь горячих предметов, или опасных животных. Успокаиваться во всех местах, где ожидается страх, паника, и прочий стресс — это делать себе медвежью услугу. Организм должен подвергаться психологической нагрузке. Потому, приберегаем данный трюк до случаев, когда без него совсем никак. Джесс вернулась через четыре дня, после того как ее увезли. Она меня избегала, но и я, впрочем, не искала встречи с ней. Но… Я признаю свою ошибку — и должна ее исправить. Она редко где появлялась одна, но в итоге мне получилось с ней пересечься подальше от посторонних глаз. — Чего тебе, чокнутая? — Она исподлобья зыркала на меня, поочередно сжимая кулаки. Несмотря на то, что она гораздо больше и старше меня, Джесс — всего лишь дитя. Малое, глупое дитя. — Я чувствую вину, Джесс. Я хочу попросить прощения, не держи на меня зла. — Успокоительный посыл ушел вместе со словами. Она замерла, ее напряженное лицо смягчилось. Я подошла к ней и обняла, спрятав ладони за ее спиной. Охвативший их свет она не видела. — Чт-то ты д-делаешь? Пытаюсь загладить свою вину, прежде всего перед собой. Тяжелых последствий мой удар не принес, даже без швов обошлось. А что плохо, так это врожденная аневризма головного мозга. Была. Извини, Джесс, но, думаю, ты обойдешься без инсульта в двадцать пять. Если, конечно, не заработаешь такую же еще каким способом. — Не болей Джесс, бывай! — Я отпустила оторопевшую девочку и, развернувшись, ушла. ——— [1] Чехи — так во время войны иногда называли чеченцев, в основном потому, что так короче. [2] РСЗО “ГРАД” — Ракетная система залпового огня “ГРАД”, правнук знаменитой “Катюши”. [3] Нохчо, Нохчий — Самоназвание чеченцев на их родном языке. [4] РПО-А “Шмель” — Реактивный пехотный огнемет, аэрозольный “Шмель”. Советский и российский штурмовой реактивный гранатомет с термобарическим зарядом одноразового применения.