***
Шерил не могла осознать, как мулатка заставила ее сесть в автомобиль и уехать в неизвестном ей направлении, предварительно собрав все свои вещи. Она нервно дёргала коленкой, сжимая в руке ремень безопасности. Страх сковал всё тело, вжавшегося в спинку автомобильного кресла. За то время, что девушки находились в дороге, она успела перебрать любые возможные варианты, куда и для чего Тони её увозит. Один был хуже другого. Джейсон не предупреждал ее о возможности переезда, Тони тоже молчала до последнего, пока девушка просто не сдалась под натиском уговоров. Они собирались спешно, сумбурно, осторожно. Это пугало ещё больше. Розоволосая, заметив напряжение Блоссом, осторожно накрыла дрожащие колени, призывая девушку остановиться. — Всё в порядке? Ты меня очень волнуешь, выглядишь неважно. — У меня не самые приятные воспоминания о внезапных поездках. — Ответила обеспокоенной Топаз рыжеволосая, стараясь выровнять дыхание и скрыть дрожь в голосе. — Мы можем остановиться ненадолго? — Почти умоляюще произнесла Шерил, найдя новую жертву для своей хватки в виде чужой ладони на своем бедре. — Мы почти на месте, принцесса. Потерпи буквально пару минут, пожалуйста. Тони не обманула. Действительно, через какие-то ничтожные мгновения, машина была припаркована, а сама розоволосая помогала Шерил выйти. Оказавшись перед дверью незнакомого дома, Блоссом напряглась ещё больше, не понимая, что задумала мулатка. Однако, после тихого стука, послышался мужской басистый голос. Довольно грубый, как могла заметить девушка, в миг прикрывая глаза, тяжело сглатывая. — Пап, это я. — Шерил замерла на месте, прокручивая слова Тони вновь и вновь. Папа. Её папа. Она отвезла ее в родительский дом. Но, зачем? Девушка была уверена, что Топаз решила оставить её где-нибудь в доме для инвалидов или передать в руки другой сиделке, устав от рыжеволосой. Кому она нужна такая? Беспомощная, больная, никчемная, безнадежная. Родители? Нет, не может быть. — Тайни, наконец-то ты соизволила навестить стариков. — Открылась входная дверь. — Ты шкод… — Речь оборвалась и Шерил почувствовала чей-то пронзительный взгляд на себе, съеживаясь. — Пап, познакомься, это Шерил. — Девушка готова была провалиться от неловкости, обрушившейся на нее, когда гнетущее молчание окружило их. — Вот как? Шерил, значит. Ну проходите. — Больше ни слова не было сказано в её присутствии.***
Тони помогла девушке подняться по лестнице на второй этаж, пропуская в свою старую комнату. Шерил понимала, почему именно сюда Топаз отвезла её. По её мнению, этот дом был самым безопасным местом, в котором рыжеволосая могла сейчас находиться. — Тайни, можно тебя на минуту? — Новый голос, заставил Шерил нахмуриться. Уже женский. — Конечно, мам. Я оставлю тебя на минутку, принцесса. Некомфортно. Рыжеволосая прислушалась к голосам за стеной, звучавших глухо. Она напрягла слух, чтобы понять, о чем был разговор женщины и ее дочери. — Ты понимаешь, как это абсурдно и опасно, Антуанетта? — Строгий голос отчитывал розоволосую, побуждая даже Блоссом почувствовать себя виновато. Наверное, ей не стоит подслушивать личный разговор. — С каких пор твоя работа заключается в содержании жертв по делам, которые ты раскрываешь? Ты была ранена и никому об этом не сообщила. Твоя самонадеянность тебя погубит. Недостающие кусочки пазла сложились в голове рыжеволосой. Больница и знакомые духи. Осведомленность мулатки и ее отчаянное желание знаний. Ее терпеливость по отношению к ней. Ночи в объятьях, которые не входят в рабочие часы сиделки. Дом родителей. Всё смешалось в отвратительно запутанную кашу. Предательство. Шерил почувствовала глубокое разочарование, выбившее весь кислород из лёгких. Люди предавали, предают и судя по всему будут и впредь продолжать предавать её. Она пыталась всегда относиться к ним с пониманием, не травя себе душу и не отравляя жизнь. Однако, Тони, девушка, позволившая почувствовать себя защищённой и важной, не могла быть причислена к категории прощенных. Она вновь лишилась веры. Что ей делать? Бежать? Оставаться здесь, в этом доме, было не просто невыносимо, а страшно. Мотивы розоволосой были совершенно не понятны и абстрактны. Неизвестность лишала её рациональности мышления. Черт. Она точно убежит. Когда этого никто не ожидает, она сделает это. Точно сделает.