***
Наспех подавившись кофе, Милославская летела в подземелья к Снейпу. Казалось, что, если она вот прямо сейчас не поделится своим озарением — мир рухнет. Однако на месте профессора не оказалось. Софи снова выудила подарок Блэка из своей необъятной сумки. Оказалось, что профессор находится в кабинете директора вместе с Дамблдором. Долгих полчаса Милославская ошивалась у кабинета, беспрерывно наблюдая на карте, как точка Альбуса ходит из стороны в сторону. Снейп же оставался на месте. Наконец его имя очень медленно двинулось к выходу. Милославская быстро убрала карту и приготовилась отлавливать зельевара прямо у дверей. — Профессор Снейп, мне нужно срочно… Ох, вот чёрт! — Не успев договорить, Милославская бросилась на встречу. Профессор не выходил — с трудом выползал из кабинета. Вся его одежда была изодрана, волосы, руки, лицо, участки кожи, видневшиеся из-под ошмётков ткани — всё было в крови. — Даже спрашивать не буду, что с Вами! Обопритесь на меня. — Нет. — Хрипло попытался протестовать Снейп, но Милославская уже подхватила его под руку и облокотила на себя, стараясь игнорировать то, что и сама пошатывается. — Даже и не вякайте мне! — С трудом подавив накатившую истерику, Милославская решила, что жалость только оскорбит этого гордеца, поэтому сейчас на него вполне можно и прикрикнуть. — Оставьте меня в покое. — Снейп для приличия пытался слабо сопротивляться, но за Софи всё же шёл. Вернее, уже окончательно плёлся, всё больше и больше заваливаясь на Милославскую. — Снейп, чёрт бы тебя побрал! — Выругалась Софи срывающимся голосом, плюнув на приличия и субординацию. Учитывая габариты профессора Снейпа и физическое состояние самой Милославской, она держалась на честном слове, поэтому ей было катастрофически не до причитаний и споров. — Заткнись и иди за мной! Если ты умрёшь здесь на моём плече, клянусь, я не дам тебе спокойно отбыть в мир иной! Мудро рассудив, что не стоит пугать редких прохожих видом полумёртвого профессора, Софи с горем пополам накинула дезиллюминационные чары и заглушающее, прежде чем выйти в большой коридор. Перепачкавшись в крови и с трудом передвигая ноги, Милославская всё же дотащила Снейпа до больничного крыла, вызвав судорожные ахи и вздохи медперсонала. — Здравствуйте, мадам Помфри. Прошу Вас, примите одного проблемного пациента. — Милославская с облегчением сгрузила тело профессора на самую уединённую койку. — Как Вам удалось его уговорить? — Я его и не спрашивала. Уговоры с такой врединой не работают. — Софи устало села в ногах профессора и перевела дух. — Мадам Помфри… — … Поппи… — … Хорошо, спасибо, Поппи. У меня к Вам личная просьба. Необходимо загородить койку профессора ширмами, не нужно, чтобы вся школа знала о его состоянии. — Разумеется. — Благодарю. И, прошу, уберите от него этих щебечущих пташек. Я окажу Вам всю необходимую помощь. Если я с трудом выношу их причитания, думать не хочу, каково профессору. — Поппи тепло рассмеялась, но выполнила просьбу. Спустя несколько минут мадам Помфри организовала рабочее место, огороженное от основной части лазарета. — Софи, нам нужно раздеть его. Если тебя это смущает, я могу позвать сестру. — Медиковедьма внимательно смотрела на Милославскую. — Поппи, я не кисейная барышня. В обморок от вида обнажённого мужчины не упаду. К тому же, Снейп сейчас не мужчина, а пациент. — Милославская аккуратно приподняла голову бессознательного Северуса и расстегнула мантию, порядком потрепанную и пропитанную кровью. От некогда плотного сюртука и кипельной рубашки остались лишь грязные лохмотья. Милославскую шокировала болезненная худоба профессора, его выпирающие ключицы и тазовые кости. На секунду она поняла Молли Уизли. Но то, что скрывалось за окровавленными лохмотьями, поражало воображение и вызывало приступы тошноты. Рассечённая кожа была по всей площади тела профессора, глубокие трещины проходили по всей спине, от поясницы до лопаток, спереди всё было ещё хуже. Казалось, словно Снейпа высекли каким-то огненным кнутом, потому что края ран выглядели оплавленными. Для Милославской оставалось загадкой, как Снейп так долго оставался в сознании. Она не удержалась от болезненного вздоха сквозь зубы. — Тебе нехорошо? — Обеспокоенно спросила мадам Помфри, разводившая какое-то зелье в тазу. — Всё нормально. Просто… Дамблдор промариновал его в таком виде минимум полчаса. Это из того, что я застала. Думаю, что на самом деле он был у директора дольше. — Милославская перевела на медиковедьму ожесточившейся взгляд. — Дорогая, не нам судить директора. — Примирительно сказала Поппи. — А что на счёт Северуса, всё будет в порядке, он бывал у меня и в худшем состоянии. — Поппи, это же чудовищно! А если бы я не отловила его, чёрта с два бы он пришёл сюда! Проклятый надменный тип! Передайте, пожалуйста, мне губку, я начну промывать раны. Откуда в них грязь? — Медиковедьма молча передала губку и преступила к работе. Был выходной, поэтому Милославская не спешила на занятия и не переживала за уроки Снейпа. Во время обработки ран у неё было время хорошенько подумать. Софи внимательно посмотрела на лежащее перед ней бессознательное мужское тело. Каждый дюйм его был испещрён шрамами: маленькими и крупными, едва заметными и глубокими багровыми, зажившими и намечающимися. На теле Снейпа фактически не было живого места. Лицо профессора, вопреки обыкновению, выражало не злость и презрение, а скорее усталость и горечь. Сколько раз он бывал в подобных состояниях на отчётах у Дамблдора? Сколько раз зализывал свои раны в одиночестве и шёл преподавать? Сколько их было, этих ран? Судя по всему, он подвергался насилию с ранних лет, многие шрамы очень старые и почти сравнялись с кожей. Как он будет чувствовать себя, когда очнётся? Слава Мерлину, он без сознания. Как долго он в таком виде? За что его пытали? И если это не самое страшное, то как тогда выглядят по-настоящему жестокие пытки Лорда? — Софи, я приберу здесь, а ты постарайся дать ему обезболивающее, общеукрепляющее и кровотворное зелья. — Поппи отмерила необходимое количество зелий и удалилась. Милославская осторожно подтянула Снейпа на подушке, приоткрыла рот и тонкой струйкой поочерёдно влила зелья. Несколько секунд она внимательно разглядывала профессора. Когда ещё выпадет шанс увидеть Ужас Подземелий в такой близости без опасности для жизни? Под глазами его залегли глубокие тени, цвет кожи казался нездоровым, волосы спутались. Но при всём этом Милославская никак не могла назвать внешность Снейпа отталкивающей, какой её считало абсолютное большинство. Конечно, он не модель с обложки, но был в профессоре свой определённый и очень сильный магнетизм, который Милославская в полной мере прочувствовала ещё на Святочном балу. Она с трудом удержалась от странного желания провести рукой по скуле Северуса, но решила, что, если он без сознания, это не значит, что с ним можно делать что угодно. Сознание услужливо подбросило воспоминание, как Снейп аккуратно укутал её и даже снял очки, когда Милославская отключилась в его кресле. Софи села на соседний стул и повернула запястье Снейпа, прощупывая пульс. Сердце работало с перебоями, но понемногу восстанавливало темп. Рука показалась на удивление тёплой, в отличие от вечно ледяных её собственных. Снова задумавшись, Милославская взяла Снейпа за руку и устало прикрыла глаза. Последствия бессонной ночи давали о себе знать. Магия, исходившая от профессора, привычно показывала ладонь. Именно в такой позе её и застала мадам Помфри. — Рискуешь остаться без руки, девочка моя. Северус плохо относится к тактильному контакту. — Милославская послушно разжала пальцы. — Это я машинально. Но ещё посмотрели бы, кто кого! Поппи, зелья я ему дала, пульс налаживается, дыхание стало ровнее. Я покину вас на пару часов, вернусь к обеду, проведаю. Только, пожалуйста, если вдруг он очнётся, пришлите мне весточку! — Софи, не старайся так. Он не оценит. Боюсь, тебе даже спасибо не скажет. — Мадам Помфри, — Голос Милославской сразу стал ледяным. — я помогаю не за «спасибо» и не для признания. Он мой друг, хотя он сам в жизни не подтвердит эти слова ещё и меня проклянёт, и просто живой человек, беду которого я застала. Разве я могу его просто бросить? И разве Вы сами помогаете только для того, чтобы Вам выразили благодарность? — Я пришлю патронус, если он очнётся до твоего прихода. — Поппи одобряюще сжала плечи Милославской. Софи не просчиталась. Медиковедьма определённо была железной леди и в выдержке и бескомпромиссности могла соперничать даже с МакГонагалл. Вернувшись в свои покои, Милославская рухнула на кровать и мгновенно провалилась в сон.***
Не выспавшаяся, с тяжёлой головой, но бодрым шагом Милославская плелась в больничное крыло. К своей ярости она увидела пустую койку. — Поппи, это что такое? Куда он делся? — Я не стала тебя будить. Минут двадцать назад Северус пришёл в себя, я отошла за стаканом воды, а он сбежал. — Вот… говнюк! — Метко. Только сдержись и не нанеси ему новых ранений, сегодня я не настроена залечивать его снова. — Очень постараюсь, но не обещаю.***
— Какого дьявола Вы творите? Почему Вы покинули палату? — Мы снова на Вы? Утром мне казалось, что Вы решили преодолеть все условности этикета. — Снейп полулежал на диване в своей комнате и, казалось, даже не удивился влетевшей ураганом без стука Милославской. — Ой, заткнитесь! Вы невыносимы! Даже спрашивать не буду, что с Вами случилось и как Вы себя чувствуете. — И снова мой промах. Всего несколько часов назад Вы заявили Поппи Помфри, что мы с Вами друзья. Не могу сказать, что обладаю богатым опытом в этом деле, но всегда полагал, что друзья должны интересоваться здоровьем друг друга. — Снейп пристально посмотрел ей в глаза. Милославская осыпалась и покраснела. — Вы всё слышали? — И чувствовал. Вы точно оставили синяк мне на челюсти, когда открыли её, как какой-то собаке, чтобы влить зелья. Прекратите краснеть немедленно, иначе цвет Ваших щёк сравняется с цветом этого невыносимого платка. — Мерлин, Снейп, не заставляйте меня жалеть о том, что я Вас откачала! — Разве я просил? — Холодно спросил зельевар, изогнув бровь. — Я, как мог, сопротивлялся, а Вы воспользовались моим положением и насильно утащили в эту богадельню. — И как Вас только Земля носит? — С трудом. — Раны кровоточат? — Немного, но это уже не Вашего ума дело. — Кто Вас так? — Угадайте. — За что? — За излишнюю мягкость. Как я вижу, он прав, если Вы всё ещё здесь и как хамелеон переливаетесь с красного на зелёный. Вам дурно? — Признаться, немного. У меня давно не было моих эпизодов, но сейчас, похоже, будет один из них. — Сядьте, несносная женщина. Кто Вас просил таскать меня на себе? — Снейп с трудом встал и подошёл к шкафу, ища нужный пузырёк. — Только не думайте, что я Вам теперь чем-то обязан. — Куда уж там! Просить не обязательно, а вот от «спасибо» у Вас язык бы не отсох. — Вы же помогаете не за «спасибо»? — Ядовито вбросил Снейп, подталкивая к губам сидевшей в кресле и благополучно отходящей в обморок Милославской пузырёк с зельем. — Северус? — Она на секунду отклонила голову и посмотрела с трудом стоящему профессору в глаза. — Что ещё? — Вы же не возражаете против того, чтобы я считала Вас другом? — Если я скажу, что возражаю, неужели что-то изменится? — Он всё-таки влил в неё зелье. — Нет. — Милославская слабо улыбнулась, веки начали слипаться. — Друг мой, присядьте. Два больных профессора на одну комнату — это перебор, согласитесь. — И она, наконец, провалилась в безболезненное забытье.***
Снейп устало потёр переносицу и взглянул на женщину, которая, похоже, окончательно экспроприировала его любимое кресло. С чего бы вдруг ей захотелось считать его своим другом? За всю свою жизнь он дружил только с Лили Эванс. Никто в здравом уме не хотел предлагать свою дружбу такому, как он. Возможно, с большой натяжкой, он мог бы притянуть в эту категорию Люциуса Малфоя и Поппи Помфри. Нет, не пойдёт. Общение с первым вызвано лишь необходимостью, со второй — не более чем взаимоуважением. И тут появляется эта эксцентричная особа, которая без стеснения и отвращения самоотверженно тащит его в лазарет, раздевает, промывает раны, поит зельями, держит за руку и во всеуслышание называет его своим другом. Но при этом клянёт, на чём свет стоит, готова кинуть Непростительным, но каждый раз себя останавливает. Вот уж, поистине, женская душа (а тем более, русская) непостижима. Обширная рана на груди снова закровила. Пришлось подниматься и идти за губкой. — Друзья? — Хмыкнул зельевар, проходя мимо спящей Милославской. На обратном пути он закатил глаза и аккуратно стянул перекособочившиеся очки. — Что за несносная ведьма?