***
Неопрятная щетина Долохова больно царапала нежную кожу, от него пахло алкоголем, затхлостью, плохим парфюмом и почему-то неуловимо котами. Каждое движение его отдавалось внутри неё неприятным натяжением. Минуты, проведенные вот так, кожа к коже, хотелось навсегда стереть из памяти. Нависшей над Милославской Долохов пыхтел, кряхтел, рычал и издавал совершенно невнятные звуки. Такое впечатление, что он был либо девственником, либо чертовски плохим любовником. Или так редко бывал в роли «игрушки», что просто разучился брать инициативу. Одна его рука легла ей на грудь и неприятно сжала. Милославская поморщилась, но возражать не стала, стараясь не сбиваться с мало-мальски установившегося ритма и демонстрировать вокальные способности под стать партнёру. Видимо, в порыве страсти Долохов снова забыл о своей роли здесь, потому что он наклонился, долго, медленно и слюняво поцеловал Милославскую, напоследок прикусив и оттянув губу. Тонкая кожица лопнула, Милославская почувствовала металлический вкус крови. Она не сдержалась и дала своей «игрушке» звонкую пощёчину. — Не отвлекайся! — Прикрикнула она, стараясь подстроиться под вновь сбившийся ритм его прерывистых движений. Антонин зарычал, явно получая удовольствие от происходящего. Его и без того мутные глаза были окончательно затуманены и потеряли остаток присутствия разума. Милославская старалась максимально очистить мысли, уносилась в воображаемую пустоту. Но вот щетина царапнула внутреннюю сторону бедра, разрушая хрупкий мир тишины и спокойствия, пусть даже и выдуманный. Спустя ещё пару минут мучений Милославская с ужасом осознала, что старается представить на месте неловко дёргающегося внутри неё Долохова Снейпа, чтобы хоть как-то облегчить свои страдания. Эта мысль заставила её пристыдиться и постараться сконцентрироваться на чём-то (или ком-то) ином, но образ профессора не шёл из головы и становился навязчивым. В конце концов рассудив, что она и так довольно страдает, Милославская отдалась воле своего подсознания и позволила фантазии дорисовать образ зельевара на месте пожирателя. К своему удивлению она заметила, что начинает получать удовольствие. Стоны перестали быть вымученными, подстраиваться под толчки Долохова (Снейпа) выходило само собой, а через несколько минут стало понятно, что она близка к развязке. Ни факт насилия, ни личность, пыхтевшая над ней, ни общая обстановка не интересовали её больше. Каким бы странным это не казалось, но именно всё это открыло ей глаза на происходящее в её жизни и её душе. Только сейчас, когда её психика услужливо заместила дикий стресс на единственного близкого человека, она поняла, что на самом деле значит для неё угрюмый, саркастичный и не выносящий её профессор зельеварения и двойной агент Северус Снейп. От этого осознания сносило крышу. Милославская почувствовала, как внизу живота завязывается узел, она раскинула руки и позволила себе застонать так громко, как только позволят голосовые связки.***
Снейп стоял у камина в гостиной и задумчиво крутил в руках стакан с огневиски. Янтарная жидкость красиво отражала языки пламени из камина и словно горела изнутри. Мысли в его голове метались по кругу, он не понимал, как она могла. Зачем? Зачем она сама подвергла себя, фактически, насилию? Какого Мерлина не нашла другого подхода к Долохову? Почему не выбрала его или Нарциссу? Он ей настолько противен? Или же ей не так уж противен Долохов? — Северус, — Приятный голос Нарциссы вывел его из задумчивости. — Не беспокойся за неё. — Нарцисса, ты в своём уме? Разве ты когда-нибудь видела, чтобы я за кого-то беспокоился? — Да, много лет назад. Уверена, не стоит тебе напоминать, чем эта история закончилась. — Она красноречиво посмотрела в глаза Снейпу. — Северус, я знаю тебя много лет. Для него, — Нарцисса украдкой кивнула в сторону трона Лорда, около которого происходила пытка очередной жертвы. — Ты можешь сколько угодно притворяться бесчувственным монстром. Но только слепец не заметит, кто ты на самом деле. В тебе есть сострадание, именно поэтому я доверила тебе своего сына. Именно поэтому говорю сейчас, чтобы ты не переживал за неё. Она сильная, очень сильная женщина. Я видела таких, как она. Поверь, из них двоих сочувствовать нужно Долохову. — Хотел бы я тебе поверить. — Чуткий слух уловил женский стон, доносившейся из гостевой спальни. Хотел бы он ей поверить…***
Милославская лежала на кровати с закрытыми глазами. Ей казалось, что внутри век загораются и потухают тысячи фейерверков. Возвращаться в реальный мир не хотелось катастрофически, но ещё хотя бы пять минут в этой кровати она не выдержит. Приподнявшись на локтях, она окинула лежащего рядом Долохова презрительным взглядом. Даже сквозь сон на его неприятном лице играла гаденькая самодовольная ухмылка. Она с трудом сдержалась, чтобы не достать палочку и не стереть это выражение с его лица навсегда. Одевшись, Милославская буднично поправила платье, надела очки и одним движением замотала платок. Взбив волосы, она вышла в коридор.***
Снейп подозрительно смотрел на лестницу, по которой спускалась Милославская. Она искала кого-то, но поспешно отвела глаза, наткнувшись на его взгляд. Прозрачную кожу на её лице раскрасил всполохнувший румянец. — Профессор Милославская, нам пора возвращаться. Если Вы, конечно, не захотите задержаться подольше. — Ядовитый тон Снейпа и его ледяной взгляд больно резанули Софи. Она почувствовала себя ещё более униженной, чем пару минут назад в спальне. Милославская взяла себя в руки, гордо расправила плечи и открыто посмотрела в глаза Северусу. — Разумеется, профессор Снейп, нам пора возвращаться. И нет ни единой причины задерживаться, если только Вы не хотите досмотреть вон то занимательное пыточное шоу, чтобы вдохновиться и применить новый опыт на учениках. — Милославская собрала всё своё раздражение, чтобы реплика звучала наиболее бескомпромиссно, однако недавнее стеснение слишком явно дало о себе знать, поэтому её выпад не произвёл должного эффекта. По возвращении Снейп был мрачнее тучи. Милославская тоже не желала идти на контакт, так как её состояние было слишком шатким. Наконец, зельевар не выдержал первым. — Вы в порядке? — Тон его казался отстранённым, однако нотки тревоги проступили сквозь хвалёную выдержку. — Вы не знаете, где можно достать хлорки? — Что? — Это такой магловский химикат, очень эффективно очищает. — Я знаю, что такое хлор, я полукровка. Зачем он Вам? — Очень хочется засыпать себя сверху, залить всё это спиртом и поджечь. Потому что только так я смогу полностью очиститься, по ощущениям. — Снейп поджал губы. — Это не смешно. Зачем Вы это сделали? — Сделала что? — Родились и приехали в Хогвартс! Зачем Вы пошли к Долохову? — А у меня были варианты? — Разумеется. — Какие же? — Вы могли выбрать… — Зельевар помедлил. — Нарциссу. — Или Вас. — Аккуратно сказала Милославская, внимательно глядя на Снейпа. Он поморщился. — И точно бы знала, что и с ней, и, самое главное, с Вами я в полной безопасности. Но разве я имела на это моральное право? У нас есть приказ. — Но Вы же свободная личность, Вы неглупая женщина, можно было придумать другой план. — Северус, не заставляйте меня оправдываться. Сейчас я не свободная личность, я вверила свою жизнь в руки Дамблдора. И Вы сами понимаете, что путь через постель к таким ублюдкам, как Долохов, всегда наиболее быстрый и действенный. Партия сказала «надо», комсомол ответил «есть». — Милославская могла поклясться, что Снейп улыбнулся одними уголками губ. — Знаете, Софи, — Начал Снейп, спустя несколько минут. Милославская содрогнулась, услышав своё имя в его устах. — Не так давно Вы назвали меня своим другом. Я не согласен с этим статусом, но всё же, на правах друга, я хочу откровенно Вам сказать… — … как будто Вы без этого статуса деликатничали. — … не перебивайте! Я хочу Вам сказать, что Вы не правы. Вы абсолютно неправы на счёт себя. — Вкрадчивый баритон Снейпа перешёл на полушёпот, было видно, насколько тяжело даются ему эти слова. — Вы свободная ведьма, свободная личность. Из нас двоих раб здесь я. Я возложил свою жизнь к ногам двух хозяев. Но Вы — иное. У Вас есть выбор, пользуйтесь им. Не позволяйте никому так с собой обращаться. Сегодня Вы пережили омерзительное действо, и ничего не сможет смягчить от него удар. Но не смейте чувствовать себя униженной! Это не так, пока Вы считаете себя достойной ведьмой. А Вы достойная ведьма, Софи. — К финалу пламенной и неожиданно откровенной речи Снейпа по щекам Милославской катились жгучие и горькие слёзы. Никогда ей не было так больно, как сейчас. Больно за Снейпа и его сломанную жизнь, больно за себя и за ещё тысячи и тысячи искалеченных судеб. Плюнув на всё, Милославская подошла к Снейпу, сжала его в объятиях так сильно, на сколько хватило энергии, проигнорировав его попытки вырваться, и продолжила реветь, но уже в его плечо. Вся накопленная боль выходила с этими слезами, все страхи выползали из уголков души и выливались наружу. Жёсткая шерсть мантии не раздражала, а приятный запах трав и реагентов успокаивал. — Я так испугалась, Северус, так испугалась, когда зашла в спальню и он подошёл ко мне. — Сквозь всхлипы было фактически невозможно разобрать слова, однако сердце Снейпа болезненно сжалось. — Я почувствовала, словно я снова там, в своём прошлом, а это не Долохов, а мой муж! И я снова ничего не могла сделать! Милославская чувствовала напряжённые мышцы всего тела Снейпа, но приняла для себя решение о необходимости такого шага. Пора приучать профессора к здоровым человеческим отношениям. Софи не могла унять слёз, но постаралась сделать объятия утешающими не для себя, а для Северуса. Она снова почувствовала привычные покалывания «тока» при тактильном контакте с ним, но теперь попробовала передать через них профессору всё тепло своей души, которое в ней ещё оставалось. Трясущаяся ледяная рука меланхолично и невесомо поглаживала застывшее плечо зельевара. Наконец, Милославская смогла успокоиться и сквозь слёзы попыталась пошутить. — Северус, по дружбе, приложите меня качественным обливиэйтом, чтобы я никогда не вспомнила то, что сегодня со мной произошло, пожалуйста. — Вот ещё. Силы на Вас тратить. — Снейп вышел из оцепенения и деликатно похлопал Милославскую по плечу, силясь показать, что его тактильное терпение на исходе. — Даже не сомневалась, упырь Вы эдакий. — Милославская усилием воли оторвала голову от удобного плеча с вкусно пахнущей мантией, чтобы посмотреть профессору в чёрные глаза-тоннели и отступить на комфортное для него расстояние. — Спасибо Вам, Северус, спасибо за всё.