Август прошёл для Милославской на удивление спокойно. На днях случилось дисциплинарное слушание по делу Поттера, Дамблдор прибывал в ещё более невнятном и задумчивом настроении, чем обычно. Её никто не трогал, оба начальника, видимо, не сговариваясь решили дать недолгий перерыв своим цепным псам.
Но Милославскую упорно не покидало ощущение, что это лишь затишье перед бурей.
Дни напролёт она проводила в Запретном лесу, разбираясь в своих записях, стараясь по возможности решить личную проблему, пока не пришлось разбираться с общественными. До учебного года оставалось чуть больше двух недель, поэтому следовало активизировать процесс.
— Профессор Снейп? — Обратилась к коллеге Милославская в один день, заглянув в комнаты зельевара. После их откровенного разговора и её позорных слёз они со Снейпом фактически не общались, так было комфортнее для обоих. Но оба не выиграли ничего из этого бойкота. Милославской хотелось надеяться, что оба.
— У Вас такой голос, словно Вы пришли просить меня убить директорского феникса, как минимум. Что Вам надо?
— Квартиру в центре Лондона и миллион долларов. — Снейп поднял на Милославскую презрительный скучающий взгляд, в ответ на это она лишь закатила глаза. — Лабораторию. Мне нужна возможность иногда пользоваться Вашей лабораторией. Дамблдор в курсе. Кстати, Вам не кажется, что наш гений загадочный сверх меры в последнее время? И посматривает в мою сторону как-то странно?
— А Вам не кажется, что Вы несёте чушь сверх меры в последнее время? То, что Вы не в своём уме я убедился давно, но лаборатория? Это чересчур даже для Вас.
— Вообще-то, у меня уже есть к ней доступ. Вашего разрешения я спрашивала исключительно
по дружбе, из вежливости. — Милославская сложила руки на груди и насмешливо посмотрела на Снейпа поверх очков. Профессор казался невозмутимым, но пальцы, сжимающие перо, которым он перечёркивал неудачное ученическое эссе, побелели.
— А Вы не хотите, так вдруг,
по дружбе, посветить меня в то, зачем же Вам моя лаборатория?
— Ох, думала, Вы уже и не спросите! — Глаза Милославской загорелись. Она с готовностью выудила из необъятной сумки пошарпанный блокнот и гордо протянула его Снейпу. — Вот, тут все мои наработки. Посмотрите.
Снейп брезгливо перелистывал страницы с мелким округлым почерком, поначалу даже не вникая в забористую вязь. Но затем его взгляд упал на химические расчёты и логические выкладки. Он перестал небрежно пробегать текст глазами, начиная вчитываться. Длинные пальцы профессора скользили по рельефным из-за давления на ручку (Милославская всегда писала этим магловским инструментом, Снейп подметил это давно) страницам, стараясь выделить суть. Перед ним была усердная работа мысли, подкреплённая знаниями в химии, биологии и, разумеется, в Зельях. Небольшие догадки по теории Тёмной магии, разборы истоков и прецедентов. Снейп внутренне восхитился масштабом проделанных исследований, но, разумеется, решил не удобрять ростки тщеславия своей русской коллеги.
— Откуда это всё? — Наконец подал голос зельевар. Прошло уже добрых полчаса, поэтому Милославская, уткнувшаяся в стянутую у Снейпа книгу по истории магии, вздрогнула от неожиданно прозвучавшего баритона.
— Это мои наработки. Химия, биология, магическая зоология, история магии, зельеварение, теория Тёмной магии. А ещё я связывалась с одной… коллегой, она объяснила мне принцип магловского изготовления противоядия от змеиного яда. Если коротко, яд змеи вводят лошадям небольшими дозами в течении нескольких месяцев, а затем из их крови готовится антидот.
— Но Нагайна не обычная змея.
— Чем Вы читали, профессор?
Разумеется. Поэтому противоядие должно быть многокомпонентным, на основе магии. Как минимум очевидно, что основу из крови нужно брать у мага. И этим магом стану я.
— Организовать Вам перемещение в Мунго по такому случаю?
— Зачем? Вы хотите, чтобы наш эксперимент наблюдали там?
— Я хочу, чтобы Вас проверили на наличие психических заболеваний. — Милославская закатила глаза.
— Профессор Снейп, Ваша язвительность погубит меня раньше, чем яд Нагайны. Критикуете — предлагайте. Хотите снова проявить чудеса самопожертвования? Это полный бред. Прививать Вас просто неразумно. Вами рисковать нельзя, из-за нелепой ошибки весь план Дамблдора может провалиться. Да и я не позволю Вам рисковать собой, уж поверьте.
— А я, по-Вашему, должен позволить Вам?
— Разве я спрашивала Вашего разрешения? Если Вы разумный человек, о чём Вы кричите на каждом углу, то да, должны. Очевидно, что противоядие делать придётся. И делать его нужно на крови мага, под строжайшим присмотром. Или Вы хотите посветить в наши планы каждого встречного?
— Хорошо, даже если так, где Вы возьмёте яд для опытов? — Милославская невинно улыбнулась и достала из сумки пузырёк с жидкостью желтоватого цвета. Снейп удивлённо приподнял бровь.
— У меня свои источники. — Кислая мина профессора явственно показала, что такой ответ его не устроил. — Если коротко — попросила у Долохова. Я сказала, что яд Нагайны уникален по своему химическому составу и нужен мне для крема по собственному рецепту. Мужчины всегда ведутся на подобные байки. Даже не пришлось привлекать Лорда, Долохов взял пару флаконов у Хвоста. А я стянула ещё два про запас. Не переживайте, Ваш драгоценный флакон всё ещё не покинул приделы кладовой. — Снейп возмущённо открыл рот, чтобы разразиться гневной отповедью, но Милославская жестом прервала надвигающуюся бурю. — Северус, спокойно. Я просто умею смотреть и наблюдать, а у Вас есть отличная профессиональная привычка, Вы очень тщательно маркируете все ингредиенты.
— Я предоставляю Вам свою лабораторию для опытов, но Вы проведёте только часть, связанную с магловской химией. Зельеварение и Тёмную магию я беру на себя. Исправлю Ваши ошибки. Введение доз яда будет происходить исключительно под моим присмотром. От Вас я требую абсолютной аккуратности и обязательности. Я не потерплю хаотичности и небрежности в подобных вопросах, советую Вам это учесть и не усложнять жизнь ни себе, ни мне.
— Я когда-нибудь Вас подводила?
— Вам перечислить списком прямо сейчас или выслать совиной почтой нотариально заверенный экземпляр? — Лицо Снейпа оставалось серьёзным, но в чёрных глазах едва просматривались смешинки.
— Северус! — Милославская не выдержала и расхохоталась. — Вы же просто несносны! Предлагаю переиграть план и начать прививать Вас прямо сейчас, потому что Ваш внутренний яд стоит десяти таких Нагайн! И как я с Вами общаюсь?
— Что же Вам мешает этого не делать?
— Нет, друг мой, от меня Вы теперь не отделаетесь! После того, как Вы первый раз впрыснули мне под кожу свой яд, помните, ночью в коридоре? Так вот, с того момента я
почти выработала иммунитет к Вашим словам.
— Вы про ту ночь, когда я выловил Вас в коридоре в неглиже после отбоя, а Вы на меня кричали и чертыхались? Припоминаю. А перед этим обрушили шквал ругательств, унизив перед полным классом детей? О, да, такое не забывается! — Снейп чуть помедлил. —
Почти?
— Понимаете ли, — Милославская замялась, — я не должна Вам это говорить и тем самым обнажать свои уязвимые места, но мне уже абсолютно всё равно. Я никогда не обращала внимания на мнение людей, которых не уважаю, которые стоят ниже меня или равны мне. Но всегда старалась прислушиваться к тем, кто превосходит меня. И именно эти люди единственные способны ранить меня или пошатнуть мою уверенность. Вы стали для меня таким человеком, Северус. И сейчас я по своей глупости, которую Вы регулярно отмечаете, даю Вам в руки самое сильное оружие против меня. Поэтому, да.
Почти. Вы всё ещё можете больно ранить меня словом, когда я знаю, что Вы правы. Я предельно откровенна с Вами, Вы же всё ещё закрыты, но я принимаю это и не виню Вас. Вы такой человек и меня всё устраивает. Но я хочу, чтобы Вы знали, что даже не стремясь ко злу и не стараясь сделать кого-то несчастным, можно совершить ошибку и нанести душевную рану. Не думаю, что Вы хотите причинить мне боль из-за природной злости, Вы не способны на подлость. Скорее, это Ваша привычная защитная реакция, ставшая частью характера. От природы Вы добрый человек. — Милославская замолчала, но продолжила пристально смотреть в глаза сидящему напротив Северусу. Неожиданно взгляд профессора смягчился, и он улыбнулся. Широко, открыто, так, как Милославская ещё не видела, чтобы он улыбался. Улыбка Снейпу по-настоящему шла, резкие черты стали более плавными, вокруг глаз собрались трогательные морщинки, а бездонные и обычно холодные глаза потеплели.
— Такое впечатление, что я сходил на сеанс к психологу! — Снейп рассмеялся и более внимательно, но всё ещё тепло посмотрел на Милославскую. — Вы осознаёте, что только что назвали «добрым» Пожирателя смерти и главного ублюдка школы, ненавидящего окружающих?
— Вполне. Просто потому, что смогла разглядеть что-то большее под маской этого ублюдка. К слову, сволочью Вы быть не перестали, этого у Вас уже не отнять. Но положительного в Вас больше. Позвольте мне в это поверить, должно же оставаться в моей жизни место мечтам.
— Вы, казалось бы, взрослая и умная женщина, а всё ещё живёте в мире иллюзий. — Взгляд Снейпа в миг посерьёзнел.
— Между прочим, у Вас очаровательная улыбка, когда Вы не пугаетесь напугать людей. — Милославская и сама не могла сдержать улыбку. Снейп снова поднял на неё удивлённый взгляд, но быстро опустил голову и смущённо занавесился волосами.
— Я не
пытаюсь напугать людей. Я лишь выдаю им ту реакцию, которую они от меня ожидают.
— Не лгите хотя бы себе, Северус. Сколько раз я наблюдала, как Вы самодовольно удалялись, доведя до икоты от страха очередного ученика или преподавателя? — Зельевар в замешательстве склонил голову еще ниже, почти до самого стола. Милославской показалось, что ещё чуть-чуть и его выразительный нос начнёт задевать пергамент.
— Жаль, что с Вами, профессор Милославская, это не сработало. У Вас совсем отсутствует инстинкт самосохранения?
— Напрочь.
— Оно и видно. На сегодня прервём нашу дискуссию, Вам пора.
***
Милославская ушла, Снейп тщетно пытался сосредоточиться на очередном идиотском эссе. В его душе расцветало необъяснимое волнение.
Слова Милославской неожиданно сильно тронули его. Никто и никогда не называл его добрым человеком, да что греха таить, в жизни ему вообще редко приходилось слышать в свою сторону хоть что-то положительное.
Милославская опасалась, что дала в руки Снейпу очередной рычаг давления, но она даже не подозревала, какое влияние сама имела на профессора. С тех самых пор, как она назвала его другом, Снейп зависел от неё, нуждался в ней. Эта русская неосознанно — или осознанно, как подсказывала выработанная годами предосторожность — надавила на самое чувствительное место. Положительные эмоции, ощущение нормальной человеческой связи — всё это пьянило и дурманило Снейпа, вызывало жесточайшую зависимость. Так долго он не видел нормального к себе отношения, что такие простые слова и действия вызывали в нём настоящую бурю. Он чувствовал себя героем идиотского женского романа, но ничего не мог с этим поделать. У Снейпа хватило сил признаться себе: он благодарен ей за дружбу и принимает её. Не до конца осознавая, зачем Софи это надо и что он сможет дать взамен.
Зельевар в очередной раз измерял шагами комнату, когда его взгляд зацепился за инородный предмет. Блокнот. Милославская по своей феноменальной рассеянности забыла свои драгоценные записи. Снейп взял потрёпанную книжечку, неуловимо пахнувшую её духами, и погрузился в более вдумчивое чтение.
На первых страницах на русском языке была нацарапана и множество раз подчёркнута схема «нейтрализация яда + нейтрализация магического воздействия + восполнение крови + восстановление организма». Мелкий округлый почерк не подавался дешифровке и глаза Снейпа заскользили далее по тексту.
Далее страницы были испещрены химическими расчётами со множеством исправлений. Снейп заметил недочёт, взял перо, решив исправить, и слишком увлёкся. Он обнаружил себя на середине блокнота, после того, как в творческом порыве сделал комментарии почти ко всем записям Милославской.
***
Утром Милославская обнаружила свой блокнот на кофейном столике. Накануне вечером она как бы «случайно» забыла свою писанину в кабинете профессора. На деле же она вполне осознанно надеялась на его помощь.
Пролистав записи Милославская с удовольствием обнаружила множество пометок и исправлений. Но её внимание привлекла одна деталь. Её рукой было написано: «в качестве дополнительной терапии необходимо каждый час пить крововосполняющее зелье, рану обрабатывать бадьяном, а после использовать рябиновый отвар для полного выведения яда из организма». Затем следовал изящный острый почерк Снейпа: «А что, если усилить магловской противозмеиной сывороткой и сульфатом атропина?», Милославская пришла в восторг от этой идеи. И почему она сама не подумала о магловских штуках для ускорения выздоровления? Нужно будет ей добавить к этому списку железо, так как теоретический пострадавший потеряет слишком много крови.
Она поспешила поделиться своими догадками с профессором, но не успела. В коридоре её остановил сэр Николас, раскланялся и сообщил, что «госпожу Милославскую ожидает к себе директор Дамблдор». Ничего хорошего эта встреча не предвещала.
— Директор, добрый день, Вы просили меня зайти?
— Софи, здравствуй, проходи. Поздоровайся с профессором Снейпом. — Директор рукой показал Милославской присесть. Она здраво рассудила, что, если здесь ещё и Снейп — лимонных долек ждать не следует, что-то случилось.
— Здравствуйте, профессор. — Встревоженно поздоровалась Милославская, сделав выразительное движение бровями в сторону директора.
— Добрый день. — В ответ на её пантомиму Снейп лишь коротко тряхнул головой.
— Софи, не стану разводить полемику и скажу сразу то, зачем я тебя пригласил. С нового учебного года ты больше не будешь преподавать защиту от Тёмных искусств. — Милославская молча открыла рот, Снейп подскочил с кресла.
Новый учебный год обещает быть очень весёлым, если они оба его вообще переживут.
