Every move you make

Питер

I want a man with emotional self control I want a man who's a mountain He won't fly off the handle I want a man who can pass my tests I want a man who knows how to get out of a mess I want a man who's a man, not a little boy I want a man who's more than just a sex toy I want a man who can bring me joy Who doesn't bring me pain I don't wanna solve his problems It's not my job to solve them I want a man with emotional self control Don't we all don't we all Why don't you figure out How to heal Я хочу мужчину с эмоциональным самоконтролем Я хочу мужчину, как гора, Он не слетит с катушек, Я хочу мужчину, который сможет пройти мои тесты, Мужчину, который знает, как выбраться из беспорядка Я хочу мужчину, который мужчина, — не маленький мальчик Мужчину, который больше, чем просто секс-игрушка, Я хочу мужчину, который может принести мне радость. Кто не приносит мне боль. Я не хочу решать его проблемы Это не моя работа — решать их! Я хочу мужчину с эмоциональным самоконтролем Разве не все ли мы хотим этого? Почему бы тебе не понять, Как лечить… Stephen Paul Taylor Вторник 12 июня, 6:11 pm. — То, как вы… как вы себя вели сегодня, мистер Старк!.. Это… это было… незрело!.. Слова в глотке застревают. Потому что на то, чтобы сформулировать требуются силы и вежливость. А их нет. — Ты говоришь мне, что это я вел себя, как психованный безумец, верно? — Тони холодно посмотрел ему в глаза. Как на незнакомца или зарвавшегося сотрудника, одергивая. Питер тяжело вздохнул. И почувствовал глухую печаль. — Я полагал, что если мы ставим краткосрочные цели, то нужно стремиться к ним, а не от них… — попытался он дипломатически. Тони вскинулся, предсказуемо. — Еще попробуй поотчитывать меня! — рявкнул мистер Старк, он резко повел плечами, будто сдерживая злость и сбрасывая нотации Питера. — Устроили чертов хаос в лаборатории… Даром что в рот не заглядывал этому порождению доктора Франкенштейна!.. А теперь… ты его защищаешь!.. Питер невольно вздрогнул. От оскорблений… и от несправедливых обвинений. — Вы… — он не выдержал и потянул с затылка маску, хотел, чтобы Тони видел его лицо, может быть это поможет. — Я не понимаю, почему можно было следить за ним и втираться в доверие, а теперь внезапно все диаметрально поменялось?.. Тони кинул на него взгляд… и Питер увидел, как злость в его темных глазах медленно гаснет, сменяясь сожалением… неловкостью… и раздражением — разговор неприятен. Может эффект смены настроя от того, что они смотрели друг другу в глаза теперь. И Тони перестал разговаривать с ним как с подчиненным. — Я… — мистер Старк прошел к столу, обессиленно привалился к спинке кресла, наклонился под столешницу и достал бутылку минералки из мини-холодильника. Не виски. Отвинтил крышечку и залпом выпил, будто его мучила очень сильная жажда, или собираясь с силами. — Я ошибся, Паучок… — он не поднимал взгляд, уставившись на свои дорогущие ботинки, словно не узнавая их. Питер нахмурился. Что это могло значить? — В… в смысле ошиблись?.. В чем? Все же… эммм… получилось? Или в том плане, что… Дэдпул не подойдет… Из какого-то упрямства Питер не называл при мистере Старке его по имени, словно защищая, будто действительно у них была одна тайна на двоих с Уэйдом… теперь. Вспоминать обо всех тайнах было бы плохим решением. — В том плане, что я был не прав, полагая, кто он… — Тони уставился прямо на него. Питер почувствовал что в нем тоже разгорается раздражение. — Он невменяемый психопат и убийца… И я был дураком, что разрешил тебе вообще подходить к нему, и увидел это сегодня. Так что… давай забудем об этом, задание закрыто? Ошибка информатора… Питер заморгал. В этих хитросплетениях логики Тони он не мог разобраться!.. — В смысле — забудем?.. Тони подавил очередное нетерпеливое восклицание — Питер видел, как тот сжал пальцы на поверхности стола. Но голос его звучал предельно вежливо, как у учителя. — В смысле — я бы попросил тебя держаться от него подальше… Теперь, когда от него ничего не нужно… Ни тебе, ни мне, верно? Паркер вскинулся. Теперь это не было похоже на признание ошибок. Тони был взволнован. — Что-то… эммм… что-то случилось?.. — уточнил Питер осторожно. — О чем… я не в курсе, как всегда, потому что слишком юн? — он специально использовал эту саркастическую формулировку. Надеясь разрядить обстановку, или что мистер Старк расскажет ему в чем дело — поделится, раз они вместе делают свою работу в этом городе, пусть и в разном масштабе? Не то, чтобы он собирался неразлучником разгуливать с Уэйдом по улицам города… не собирался же?.. Питер старался не вспоминать обо всем произошедшем в ванной — он знал, мистер Старк и так ткнет этим вопросом позже, и он должен сохранить лицо, а это значит сейчас игнорировать мысли до последнего, обдумать можно позже, не стоит заранее раздергивать себя внутренне, чтобы Тони было легче отчитать его… Старк устало уселся в кресло, оттолкнулся от стола, колесики прошелестели по полу. Будто нацеливался на долгий разговор. И Питеру не понравился такой заход. — Произошло жестокое убийство… Я думаю, что это сделал он, судя по сегодняшним его идиотским шуткам… — проговорил Тони хрипло, нахмурился и заглянул в глаза Питеру снова, будто оценивая его реакцию. Паркер не уточнил, что они оба вели себя несдержанно, он слушал. — И я… грешным делом переживал, что ты… каким-то образом окажешься втянут в это. И мое беспокойство связано… дело не только в возрасте, а… — Тони кинул взгляд на Питера, будто специально озвучивая такой формулировкой. — Я опасался, что он как-то дурно повлиял на тебя… ну, может убеждает в нормальности ненормального… Старк подбирал слова и покрутил пальцами, мол догадайся сам. Питер упрямо распрямил плечи. Он любил последовательность и логику. И использовал всегда. И он не любил, если его считали ведомым идиотом, которым можно вертеть, а еще кем-то… с настолько слабыми принципами, что поверит любой чуши… — Как я… могу быть замешан в убийстве… — возмущение поднялось горячей волной. Он не стал уточнять, о чем конкретно Тони, его возмутила идея причастности. Насколько Тони… был низкого мнения… — Господи, да конечно никак! — воскликнул мистер Старк. Он крутанулся на кресле, Питеру показалось — идиотски, будто скрывая лицо от взгляда Питера. А вот Паркер вдруг разозлился и теперь еще подозрительней воспринимал этот разговор. Разговор ни о чем, затеянный из-за намеков, опасений. Где суть?.. Что Тони хочет? — Я про то и говорю… что каким-то нелепым образом, оказываясь рядом с наемником — надеюсь ты не забыл, кто он!.. Твоей репутации грозит конец!.. Если не опасность жизни, то… эээ, как ты можешь помогать жителям, если тебя хотя бы раз увидят с… Питер вспыхнул от внезапного стыда, как от пощечины. Значит, в течение полутора месяцев ему не давали таких лицемерных указаний. А теперь прорезалась официальная часть пиар-отдела Мстителей?.. Паркер потер шею, подбирая слова. — Хватит!.. — проговорил Питер твердо. — Вы… вы правы, и я не забываю, кто такой… Дэдпул. Он был возмущен, что к нему вновь относятся снисходительно, но в свои семнадцать очень остро… почувствовал, что мир не так идеален, как он думал… даже не особо логичен и понятен!.. И что у всякой ситуации ворох слоев, который не всегда виден со стороны. И под слоями этими может таиться неприятное. — И я… остаюсь тем, кто я есть всегда, вне зависимости от того, с кем я общаюсь!.. Как вас не делает капиталистом общение с главой республиканцев на деловом приеме…- Питер сглотнул, но не собирался сдаваться, он уставился в пол. — Дэдпул… он эээ импульсивен, да. Но не более того!.. И я несколько раз удачно останавливал его от поспешного… эм… — От убийства, одного?.. — закончил за него Тони с угрозой. Затем он потер лоб, словно закрывая тему от самого себя, чтоб не сорваться. — Боже… а ото всех прочих убийств… — прошептал он себе под нос. Он снял свои затемненные очки, на этот раз с фиолетовыми стеклами, положил перед собой на стол, и еще мягче начал речь. Тактика споров только обострила настроение обоих, Тони осознал это. В этот раз никто из них не хотел сдаваться. — Да, прости… я… должен был начать иначе. Итак. Для начала я не хотел тебя винить — это моя ответственность, Питер, что я подтолкнул тебя к этому «канадскому психопату»… Видит бог, они не только американские!.. — он скривил рот, горько. — И теперь, когда мы эээ… покончили с лабораторными исследованиями, я бы не хотел, чтобы ты… больше общался с ним… — он быстро заглянул Питеру в глаза. — Тебе и ни к чему, да?.. — с нажимом проговорил он. Питер упрямо нахмурился. Последовательность. И честность… относительная. — Мы… иногда случайно встречаемся… и ну… разговариваем, да? — проговорил, чувствуя себя будто на исповеди в церкви. — То есть… ну что плохого просто в разговоре-то… «Вот засовывать язык кому-то в рот — уже совсем иной уровень…» — О чем можно говорить с ним? — не выдержал Тони. Он почти взревел, как раненый медведь, попавший в капкан. Питер невольно вздрогнул, в который раз. Сделал пару шагов от стола, будто защищаясь преградой. — Вы… вы тогда сами сказали в машине — что у нас общий этот, как его… психологический уровень!.. — упрямо решил он бить чужими же словами. Нельзя играть в такое «передумал». У всего в мире либо есть причина, либо нет. Если она есть - Питер хотел ее знать, чувствовал, что Тони опасается чего-то. Тони в муке зажмурил глаза. — Питер, я… прошу тебя… Тебе не с кем поговорить? Поговори с Карен, хочешь я сменю протокол словаря и алгоритмов ответа… Поговори со своим маленьким подельником Лидсом, с которым ты скрываешь от меня локацию!.. У вас столько общего. Но что… что общего может у тебя быть с… с этим… — Он не так плох, как вы думаете… Вы же сами сказали тогда, он безопасен… — пролепетал Паркер еле слышно. — Он… вообще-то жизнь мне спас!.. Тони поднял на него скептичный взгляд. — Как он мог спасти тебе жизнь?.. — с холодком проговорил он. — Твое чутье… И экстренная служба оповещения прислала бы мне отчет если с тобой что-то… ооо…. Он запнулся, словно увидел что-то ужасное перед внутренним взором, и будто поняв, что Питер вляпался во что-то худшее: — Ох… Питер… напомни-ка, что там? «арматура» поцарапала тебе ногу, да? А также что-то про намоченный контроллер?.. — Питер даже не покраснел. — Про ложь мне — поговорим позже… Дай сюда маску, я перепрограммирую оповещения!.. — Тони протянул руку, даже не сомневаясь в требуемом. Паркер поспешно сделал шаг назад, по-детски пряча скомканную маску за спину. — Вот уж нет!.. У меня все под контролем! Иначе… иначе я не буду во всем этом участвовать при такой слежке!.. - это было смелым блефом. Тони в очередной раз собрался с силами. Покачал головой, рука его упала на подлокотник, не получив ожидаемого. Питер же чувствовал глухую усталость — что его отчитывали ни за что, подозревали, еще и опровергали все его объяснения и мысли. Тони не слушал ни единого его довода! — Итак… возвращаясь к долгу жизни и смерти!.. — очень тихо начал мистер Старк, похоронно. — То, что он… случайно как-то там заслонил тебя собой — во время какой-нибудь потасовки… или что там произошло… ни черта не значит — он чертов бессмертный бугай!.. Для него это как мусор выбросить, понял?.. Ты ничего ему не должен… и уж точно не испытывай никаких благодарностей, святый боже!.. — Тони в отвращении скривил лицо. — Кивни, понял ли ты?.. Паркер кивнул. Он внезапно решил, что притворится, что все в порядке, и он услышал мистера Тони Старка. Бороться не имело смысла. Все, что он получал от разговора — моральные тумаки, и ни единого одобрения. А Питер столько раз выжил за этот месяц, и никто не гордился им!.. И Уэйд… не сделал же ничего плохого! Не считая той перестрелки… Что бы Старк ни говорил. Про «заслонил» во время потасовки… Пффф. Но он-то знал настоящую правду. Как Уэйд зашивал его тогда… и сидел с ним полночи, его руки. И вызвал Допиндера. Это не было случайностями. Тони может хоть обораться, свершившегося факта он не изменит. Его там не было! Все, что мистер Старк породил своими речами в глубине Питера — это обида и раздражение — из упрямства. Когда тебя долго ругают ни за что, никакой иной реакции быть не может. Принимая его в очередной раз за несмышленого дурачка… Поучая в этой несносной манере. Питер задумался, машинально опустил глаза, уставился на ножку кожаного черного стула для посетителей перед ним, идеально отполированную ножку, которая… была безобразно поцарапана вдоль до белого дерева — будто кто-то мстительно испортил кусочек кабинета Тони, проведя ключами по лаку. Был ли Питер такой же царапиной во всех проектах мистера Старка?.. Не таким, как нужно?.. — Почему… — Тони откашлялся, принял нейтральный скучающий вид, фальшивый из-за быстроты смены тона. — Почему образец семени мистера Уилсона оказался на полу моей душевой? Я бы даже сказал - как?.. От неожиданности вопроса Питер поперхнулся воздухом и сухо закашлялся до слез — хотя не собирался ничего говорить и не понимал, отчего его горло сдавило спазмом. Вышло отвратительно! Совсем не невозмутимо, как он планировал! — Я… просто следил за ним… пока он пошел отлить… чтобы он ничего не натворил!.. Поначалу мы с ним поцапались за его поведение, и он плюнул вам в раковину! — хрипло начал он, вытер быстро глаза. — А потом… я стоял, отвернувшись, все время, пока он ругался, какой вы… эмм самовлюбленный дурак. Это все, что мне известно! — коротко проговорил Питер. А затем посмотрел прямо в темные глаза Тони, сам, смело встречая его взгляд. Злость придала ему сил. Он знал, что плохо врет обычно. Может дело в уверенности? Старк хмуро уставился в ответ, в болезненной тревоге, словно прямо перед ним происходило что-то ужасное, а он не мог помочь. Тони будто попытался проникнуть в его мозги какой-то телепатией — цепко пялился прямо в душу, отыскивая неуверенность. Питер нахмурился и не отвел взгляда — прямо как чертов джедай, ага, скрещенных мечей не хватает. Загоняя поглубже воспоминания о том, что… поистине произошло, черт. — Ладно… — удивительно, но Тони кажется успокоился. — Этот извращенный безумный… Я переживал, что он делал что-то с тобой!.. — он судорожно вздохнул, снова покачался на стуле и окинул взглядом его фигуру, будто только что заметил. — Боже, Питер, тебе ведь… сколько, шестнадцать?.. Паркер еще сильнее нахмурился: — Как… мне может быть шестнадцать… я получу аттестат зрелости в пятницу!.. — ворчливо проговорил он. Испытывая легкую уязвленность. — «Зрелость для поступления в университет», Питер, а не каких-то иных… — с глубоким намеком проговорил Старк. Питер постарался не вспыхнуть. и начал пересчитывать плитки на полу от него до противоположной стены. — В свое оправдание, я получил свой аттестат в пятнадцать, поэтому забыл… — проговорил Тони. — Ты бы тоже мог, если бы не таскался по подворотням с неподходящи… - Самовлюбленный… — прошептал Питер себе под нос. — Что-что?.. — Я говорю, вы-то гений, мистер Старк, не то что я, — печально и смиренно проговорил он громче. — Эмм, итак… тот… ну, образец, все в порядке?.. В плане — дело сделано, верно?.. — неловко пробормотал Питер. Образец… господи. — Я это не трогал, — брезгливо поморщился Старк. — Лаборант забрал и служба продезинфицировала комнату… — он замолчал. Затем пробормотал себе под нос. — Ты знаешь, как он на тебя смотрит?.. Питер нахмурился, к этому взгляду Уэйда он привык, если Тони имеет его в виду. Тот просто хочет попялиться на его лицо, поэтому так следит. Он так с первой встречи пялится! Ничего нового. — Это потому что я пообещал ему, что он выйдет отсюда на своих ногах, а не по частям в пакетах на органы… — проворчал он, к тому же это все пугающие линзы маски. Тони вздохнул, поднялся с кресла. Питер почувствовал, что острая фаза миновала — оставив его обескровленным и грустным. Что он снова все сделал не так. И он собирался выяснить еще кое-что. Старк чуть успокоился, плечи его распрямились, снова подошел к столу и достал еще одну бутылочку воды — Питер полагал, что она небось из каких-то альпийских ледников — судя по причудливой форме крышечки. И покачал головой, когда Тони предложил ему жестом. Не до воды. Разговор еще не был закончен. — Неясно только, мистер Старк, зачем вы упомянули мою… тётю при… Дэдпуле… Хотите все рассказать Мэй?.. — он сглотнул, делая свои ставки. — Шантаж? За то, что я выполнял ваше задание… а покажете ей, что сами разработали этот прекрасный костюм? — Питер разошелся, внезапно почувствовав вдохновение. — А то это несколько двулично… — На мне это не сработает… — оборвал его Тони, будто сразу раскусил. Однако Питер видел краем глаза, что Старк с тревогой наблюдает за его лицом, но отвернулся в сторону окна, вечерело. Сколько они тут спорят? Минут сорок кажется, все это время он был на ногах, чтобы лучше отвечать… Питеру казалось, что кончики его пальцев начинают дрожать от усталости. Но он продолжил. — Кстати, говоря о «шестнадцати» — именно столько мне было в прошлом году, когда мы с вами познакомились!.. Мммм… что она подумает, узнав, что это вы ввязали меня в супергеройскую свистопляску… — вот так выглядит шантаж. И блеф. Питер знал, что давит на больное, чувство вины, но оказалось, все в этом кабинете так играют. Питер почувствовал внутри какое-то разгорающееся тепло. Что-то тлело глубоко внутри живота, внезапно согревая ладони и прогоняя дрожь. Он с удивлением понял, что это ощущение того, что он… прав. На этот раз. Так бывало на дебатах по биологии. Когда он был уверен в своем ответе, его выносило какой-то волной вдохновения, слова лились, и конструкции доводов складывались. Тони оценивающе посмотрел на него, и затем будто узел воинственного сопротивления разжался в его груди — Питер увидел перемену. Старк опустил плечи печально, его временное облегчение ушло, тяжко вздохнул, сдаваясь. — Мне… мне малодушно показалось, что нужно что-то сделать, чтобы… чтобы ты вернулся сюда!.. Ты сбежал посреди разговора и… — проговорил он медленно, словно слова давались ему с трудом. — Потому что… чертов лифт закрывался, а ты стоял с этим… здоровым опасным мудаком… — он даже не извинился за ругательство. Питер удивленно посмотрел в лицо Тони Старка, который выглядел таким сожалеющим. Но… о чем он сожалел? Все в порядке. — И во всем этом… виноват я. Можно было найти иной способ завязать с этими правительственными кретинами, позже и сложнее… но… хотел быстрее. И думал, ты в безопасности. Физически — да… И… сейчас я опасаюсь, что с тобой что-то произойдет!.. Не могу сформулировать… я… не все предусмотрел!.. И… Питер не рассчитывал на такой эффект. Просто ведь хотел сказать, чтобы Тони не замешивал Мэй, ей и так несладко, не хватало трепать ей нервы! А вышло, что его стрела попала не туда, а глубже!.. Боже… вот в чем дело?.. И Тони не извинялся за свое поведение, да, не считал что вел себя нехорошо сегодня… Он винил себя глобально, был печально раздраженным, но отстраненно… Питер сглотнул, он бы предпочел, чтоб тот просто сказал «извини, пацан, дурное настроение». — Да бросьте, мистер Старк, — осторожно проговорил он, внезапно поняв, что нужно поменяться ролями и утешить того. Он не хотел чтоб все повернулось так. Нет никакой драмы! — Ничего же… — Проблема в том, Питер… что ты этого даже не замечаешь, — проговорил тот невнятно. — Чертова диффузия… И Питер почувствовал волну горячего возмущения. И беспомощности… невозможности оспорить, когда с тобой говорят вот так… И мистер Старк даже не был пьян — не то чтобы Питер видел его таким, но это объяснило бы поток этих сентиментальных и злых слов!.. И глубинного самообвинения. Тони оказался очень усталым, грустным и внезапно остро наблюдающим за ним, будто за чужаком. Словно пытался уловить в Питере что-то новое, и находил это, и это что-то приносило ему боль. Питеру было неловко под его взглядом, он почти сожалел что стянул маску. — Вот почему я не завожу детей… — проговорил Тони, пронзительно взглянув ему в глаза. — Я не хочу переживать это все… думать-гадать, где я ошибся!.. Это не те задачи, в которых я хорош!.. Ошибку в коде или в конструкции можно поправить!.. Ошибку в невольном воспитании кого-то — нет. Слишком много неподконтрольных переменных!.. *** Пятница 16 июня, 10:26 am. — Мистер Питер Бенджамин Паркер выйдет сюда первым!.. — голос замдиректора Мидтаунской школы разнесся по рядам, она сделала шаг от микрофона. Суета и волна приглушенных шепотков, бормотания облепили, Мишель пнула его по левой лодыжке так сильно, что он охнул, очнувшись от раздумий. Питер вскочил со своего места, чуть не запнулся о подол. Он чувствовал себя просто неловким вспотевшим кретином в костюме… Боги, и это он не о своем супергеройском. Нет. Если бы… Он про эту дебильную квадратную скользкую шапочку, что норовила сползти с его макушки уже седьмой раз. Синяя атласная. Мантия жарко давила на плечи. Около сотни стульев из столовой были выставлены на заднем дворе школы — тень от раскидистого дерева над передними скамейками для выпускников заслоняла от солнца лишь первые пару рядов. Пахло теплом и разогретой землей цветущими деревьями. Звуки затвора фотоаппарата заставлял его чутье вздрагивать каждый раз… Эм Джей скептично предложила ему прицепить конфедератку — Нед истерически захихикал на это название — шпилькой-невидимкой к затылку, на что Питер неадекватно отреагировал, громко воскликнув «за-кого-ты-меня-принимаешь?»… Она прищурилась, вглядываясь в его глаза, а он извинился, поняв, что внутри него что-то логичное и простое вдруг поломалось… Мэй сидела в третьем с конца ряду у края, он увидел вдали ее красный пиджак — расположилась у прохода — опоздала, как всегда, отпросившись на пару часов из своего нового офиса на Гринвич-авеню, удивительное совпадение — Башня располагалась в десяти минутах ходьбы, будто все важные офисы пытались втиснуть в тот район Манхэттена, как яппи в вагон метро. Питер не винил Мэй за опоздание, просто переживал, что ей не хватит места, нервно оборачиваясь. И подозревал, что она специально нарядилась в яркое, чтобы он быстро нашел ее взглядом в толпе цвета индиго. Чтоб он не подумал, что она забыла… В общем церемония была пыткой, вы поняли. Помимо того постыдного факта, что Питер, как отличник, должен был толкнуть какую-то унылую мотивирующую речь. Он пытался слиться от этой миссии как мог. И потерпел фиаско. Такое же фиаско, как и с элегантным ношением этой мантии… шапочки… позировании для фотографа. Питер плел Джиму Морите что-то о невыносимой занятости на стажировке у Старка… и тогда тот проникновенно сказал, что сам напишет ему речь, а Паркер мол ее просто прочитает — по-доброму хотел помочь!.. Даже обрадовался — сколько нравоучений можно напоследок впихнуть в уши чужими устами. Питер мгновенно вспыхнул и сказал, что справится сам, выкроит время… и не это имел в виду. Не хватало читать клишированные фразы о «вреде алкоголя» и «важности дисциплины по жизни», которыми директор по-военному пичкал их каждую свою публичную речь. Пусть он и не увидится с большинством выпускников, в их памяти Питер внезапно не хотел бы остаться с этой речью как «зануда-Паркер». Питер поднялся и стал тесниться к проходу, чувствуя предательский жар на лице — в паучьем костюме все было просто. Питер вдруг почувствовал двусмысленность этой фразы и глубоко вздохнул. Нельзя думать о… о том самом…. Нед сидел справа, на его пути. Он внезапно повернул к нему свое лицо, карие глаза его изучающе скользнули снизу-вверх по Питеру, который протискивался мимо него. И затем он выдал необъяснимое: — В тебе что-то изменилось, мужик… Питер нервно сглотнул — «у-Неда-свое-чутье» — и позорно избежал трепа на эту тему, рванув к трибуне. Он попытался представить себя Тони Старком. Пусть они и плохо расстались, в обиде друг на друга. Тот ненавидел конференции. Микрофон издал противный шипящий звук, а Питер решил быстро расправиться с процедурой, пригладил упрямые волосы. — Все мы носим разные социальные маски в этом мире, говорят, так работает взрослая жизнь… Разные костюмы не только в смысле одежды… — он проклял сам себя, что не сделал себе карточки с подсказками, нащупываясь порядок слов. — А в смысле того, как нас видят другие люди. А… выйдем мы отсюда все в этих синих занавесках, — раздалось пару смешков и фотограф сфоткал его с неудачного ракурса, Питер просто знал это. — Мы сейчас выглядим в этих парадных одеждах… будто клонированные смурфы, — еще пару человек зашепталось, шутки не были его сильной стороной. Питер окинул взглядом сидящих на полуденном зное выпускников, первый ряд внимательно пялился на него, и отчего-то он унял неловкость от их чуткого внимания, им было интересно что он скажет, команда по регби галантно сидела почти в конце — игроки в среднем были на голову выше, чтобы не загораживать обзор девчонкам. Он увидит в своей дальнейшей жизни только Неда и Мишель, из всей этой толпы, семидесяти чужих человек… Синее поле одинаковых шапочек, кто-то пялился в телефон, родственники расположились на последних рядах, он увидел, что Мэй снимает его на телефон, высунувшись в проход. Питер отмер: — Но там, под этим социальным налетом у каждого из нас есть э… ярлык, наш собственный, функции, мы вешаем его на себя в последние годы школы — ботаник, редактор школьной газеты, королева выпускного, квотербек… А под ним лишь мы сами. И никому не будет интересно, какие ярлыки мы носили тут, в школе… Потому что там, в городе, мы начнем все с нуля, можем быть кем угодно, — горло пересохло. — Потребуется пахать, чтобы сменить ярлычок… или отлепить прошлый… но ладно, пора закругляться, а то я скачусь в предупреждения о вреде алкоголя! — он увидел, как директор подозрительно нахмурился, однако в награду раздалось пару смешков. — А напоследок скажу — мне кажется очень важным… эээ не потерять самого себя под всеми этими слоями… ярлыками, масками и костюмами… потому что это и остается неизменным. Нед на этих словах поднял брови и закатил глаза, явно предав насмешке глубокомысленные изречения друга. Раздались аплодисменты — не такие редкие, как опасался Питер, Мишель показала большой палец. Питер не выдержал и протестующе снял с себя чертову шапочку, которая сползла набок, криво улыбнулся. Мэй свое отсняла, вот и славно! Джек Брайс, друг неожиданно тихого и напряженного на протяжении этой речи Юджина Томпсона, проговорил громко «он сказал, что мы все голые смурфы в занавесках, верно?» После чего раздались сдавленные смешки уже увереннее, вокруг на него зашикали. Но Питер не чувствовал раздражения. Смеялись не над ним. Ему уже протягивал папку с аттестатом педагог по факультативу химии, мистер Эндрюс, излучая неуемный энтузиазм — будто Питер был его лучшей дрессированной болонкой. *** Мэй пробралась наконец сквозь группки выпускников к их компании, поймала его за рукав. Он стоял с Мишель и Недом, Филом и Алисией. Питер не участвовал в дебатах по поводу их планов. — Поздравляю с новым этапом, ребята! — воскликнула Мэй. Она с мягкой гордостью оглядела их. Потому что вся агрессивная гордость предназначалась Питеру, ага. — Спасибо, миссис Паркер, отличный цвет!.. — Эм Джей кивнула на ее пиджак. — Похищу у вас мистера Паркера на пару слов?.. — она выделила обращение. Мэй шутливо потянула его к себе, на пару футов в сторону от спины Эм Джей. И улыбнулась, наверное этому нелепо звучащему «мистеру». Темные волосы ее были убраны с лица, и Питер заметил на утреннем солнце, что седина проступила на ее висках четче. Мэй, мягко улыбаясь, смотрела в пространство, будто погрузилась в себя. Питер осознал, что она думает о Бене. Он тоже сегодня о нем много думал. — Отличная речь, Питер, — проговорила она, плохо скрывая улыбку. Паркер не повелся на эту грубую лесть. — Ты имеешь в виду — странная? У меня есть рефлексия!— он помнил пару смешков и был реалистом, но все так же не жалел: не хотел говорить чужих штампов, лучше свои! Зато искренние! Мэй стерла невидимую пылинку с его плеча, как показывают в фильмах, такие сцены «гордости». Было непривычно делать вид, будто они чопорные незнакомцы в этом официозе церемонии, особенно с учетом того, что завтра это сменится походом в супермаркет, вот где все мигом станет просто и буднично. — Странная, но в хорошем смысле постмодернизма, наверное, спортивная команда не привыкла к метафорам!.. Если бы не доверяла тебе, попросила прочитать… — ворчливо заметила она. Питер поморщился в неловкости: — Ты и так хотела… — она и впрямь предлагала ему помочь, постучав в полночь в его комнаты — Питер чуть от ужаса не упал на пол, запутавшись в штанине — мгновенно накрылся одеялом, будучи в костюме, потому что планировал вылезти на патруль среди ночи. Нужно будет придумать что-то с этим, решение на будущее, если она решит проверить, автоответчик?!.. А Мэй лишь навязчиво предлагала помочь ему с речью. Он спровадил ее, сказал что давно спит, испытывая укол вины. — Поужинаем вечером? Я теперь взрослый… и угощаю?! — спросил он, гомон голосов смех, родители фотографировались со своими детьми. — Прости, Питер, я буду в районе одиннадцати, потому что ушла сейчас!.. Нужно доделать концепт релиза новой добавки!.. — она посмотрела на него. — К тому же, не уверена что в семнадцать лет — относительно взрослым ты станешь в августе, на минутку! — полезно праздновать получение аттестата с пожилой тё… (Прим. 10 августа — День рождения Питера Паркера по марвелпедии. По законам штата Нью-Йорк совершеннолетие наступает с 21, как и в Миссисипи, в остальных — с 18, а Вайонминг, Небраска, Алабама — 19!) — Ну да, «пожилой»! — хмыкнул Паркер издевательски прерывая ее. — На тебя прямо сейчас пялится Томас Хаксли, и не думаю что его интересует тема твоего релиза… — он почувствовал нотки морализаторского удовольствия. Мэй быстро обернулась, пытаясь понять, кого имеет в виду Питер — увидела за плечом Мишель толпу ребят из кружка дебатов и высокого очкарика, который слишком быстро отвернулся, оказавшись пойманным с поличным — и сглотнула. Питеру пришло в голову что он наверное выглядит так же, как она, когда смущен — будто застали врасплох. — Повеселись, Питер, отметим завтра вечером!.. Если будешь задерживаться — непременно позвони, или оставайся у Неда!.. Или позови его к нам — он уже месяц у тебя не ночевал, так и теряют друзей!.. И с этими словами она легко обняла его и почти незаметно засунула ему в карман мантии — боже, кто придумал в них карманы — что-то шуршащее. — Мишель, чудесная роспись, кстати! — Мэй на ходу подмигнула Эм Джей, а затем быстро направилась к воротам, ведущим к главному выходу. Мантия Мишель действительно несколько отличалась от всех остальных, она купила ее заранее, не взяла напрокат — и разрисовала на отвороте какими-то символами стойкими маркерами: кружочки, стрелочки, что-то многозначительное — Питер рассеянно поинтересовался — это сатанизм или феминизм? — в первые тридцать секунд. И получил указательным пальцем под ребра за бестактность. Питер засунул ладонь в карман и вытащил оттуда сотенную купюру и салатовый стикер в форме сердечка с надписью «горжусь, это не подарок!» — нацарапанной карандашом. — Питер, только не говори, что намерен потратить эту неприличную сумму на унылые комиксы с Акваменом! — проговорил Нед. — Чувак, Алисия сказала, что все собираются в парке за футбольным полем после восьми вечера!.. Питер тяжко вздохнул. Еще одной вечеринки — пусть с прошлой и минуло две недели — он не вынесет. — Я не хочу «как все» где-то «собираться»… — затем поднял взгляд, чтобы узнать планы Эм Джей. — Хотите идите, но вы же завтра встретитесь на школьном балу… Кто бы знал, чего ему стоило отказаться от бала, который запланирован вечером субботы. Это была битва почище, чем во Властелине колец. Питер победил, но сил истратил тьму. Результат его обрадовал. Нед собирался пойти с Эм Джей, чтобы не выглядеть по отдельности как одиночки, именно этим Питер и мотивировал отказ — не быть третьим лишним. Но по правде это просто было б скучно. И Мишель замялась и сказала: — На этот раз правда, давай просто посидим часик-другой на траве… И так не идешь на бал!.. Все… все это теперь в прошлом, да?.. Паркер, ну давай… — она не умоляла, нет, но в этот раз в ее просьбе слышалась печаль. — Ты что, будешь скучать по школе? — скептично произнес Питер, увидев, что глаза ее будто увлажнились. — В жизни не поверю!.. Я вот — буду… — По вам я буду скучать, дебилы… — протянула она шипяще. — Разъедемся каждый… Ты в свой Кембридж!.. — Я вот останусь в городе… — пробормотал Нед с обиженными нотками. — Зато я не знаю, останусь ли!.. Колледж искусств в Пасадене не прислал еще ответ! Я… я хочу на литературную программу… — ответила она ворчливо и кажется покраснела. Выбор факультета был неожидан. Питер тяжко вздохнул — эта гнусная парочка вечно вовлекала его в социальную активность. — А потом можем пойти смотреть Стар трек к Питеру… я слышал, что миссис Паркер предложила, — предательски провокационно ляпнул Нед Лидс. — Какой к черту Стар трек, это вы смотрите с ним напару! — прошипела Мишель. — Кстати, миссис Пи не будет против, если я тоже приду ночевать?.. У Неда мы все не поместимся! А мой папа слишком консервативен для двух парней в спальне незамужней девушки… Пф… типа если я замужем, то ситуация нормальна?.. Питер сдался, застонав. *** От этого вечера он помнил не так много. Как хотел бы… Кажется, что он выпил всего пару пива… Именно столько раз он сам брал из ведра со льдом бутылку. Но потом через три часа он осознал ужасное — остальные разы Эм Джей приносила ему сама… и он сбился со счета, сколько… как?.. Господи, придется признаться, он не то что сбился — он даже не считал!.. И еще он понял — что на этот раз она сразу задалась целью устроить хаос, раз Питер не спешил на этот вечер, а Неду тоже досталась порция, Мишель тем временем не по-женски злорадно гоготала над ними!.. Питер приоткрыл глаза, потому что ему было слишком тепло. Обычно под тонким одеялом ему не становилось жарко… Еще было слишком светло… так что он не сразу сориентировался — где он и сколько времени… он опустил взгляд ниже… и чуть не завопил, поняв, что перед ним на подушке отвернувшись спиной лежит сопящий Нед, которого Питер… обнимает во сне, как гигантскую плюшевую игрушку. Вот отчего было так тепло! Паркер дернулся и осторожно потянул свою руку, постаравшись не разбудить Лидса… и в этот момент обнаружил, что сзади его за талию обнимает - точно так же - смуглая тонкая рука с длинными пальцами и блестками на ногтях… Мишель. Господи!.. Они тут как три медведя блин разлеглись на… Он приподнял голову, озираясь… в его собственной полуторной кровати — как только поместились?!.. Питер уставился вверх на люстру. На него смотрел портрет Эйнштейна с высунутым языком с потолка прямо над головой — открытка от Мэй на Рождество, повесил ее на скотч, ползая первые дни по комнате после обретения способностей, как напоминание. Сзади раздалось покашливание. — Не о таком сэндвиче я мечтала, чтобы разнообразить свою романтическую жизнь… — заговорщицки прошептала Мишель хрипло. Будто давно проснулась и просто лежала. — Точно не тот гендерный состав… Питер не удержался и беззвучно затрясся от смеха. Лидс громче всхрапнул, и что-то пробубнил сквозь сон. — Ты помнишь что-то о… вчерашнем вечере? — так же прошептал Питер: голова была на удивление легкой. Он опасался после той текилы с… Уэйдом, что боль и тяжесть всегда приходят как справедливое возмездие. А сейчас он просто хотел пить… и кажется не все четко помнил. Может дело в крепости напитка? Или количестве? Лучше много легкого, чем немного тяжелого?.. Эм Джей на этот раз захихикала сама «ничего-не-помнишь-ааа». Она буквально давилась от смеха, рука ее дрожала на его груди, она так и не убрала ее — так что Питер заподозрил неладное. Так не смеются, когда все в норме. Она была довольна. — Ты Неда разбудишь!.. Хватит ржать, — уязвлено начал он. Он окинул их троих взглядом, разворачиваясь к ней лицом и мягко убирая ее руку от своей рубашки. Благо все они были одеты как и вечером… а Нед — еще и обут!.. В покрытые землей кроссовки, они свисали с кровати трагичной неизбежностью… смены белья. Она прошипела со смехом: — Его ничто не разбудит, посмотри на него!.. Будто бульдог спит… Питер послушно наклонился, наблюдая за Недом. Что правда, то правда. Нед занял почти половину кровати, заставив их двоих ютиться на оставшейся части. Свет и разговоры не мешали ему. Зрачки под веками двигались — Лидсу что-то снилось. — Ты хорошо целуешься, кстати, не как девчонка… — прицельно убила его Мишель, явно издеваясь. Ее карие глаза в солнечном свете из окна лукаво щурились. И Питер остолбенел. Выстрел дошёл. Она проверяла, сколько он помнит. В его голове промелькнуло что-то смутное, тёплое фруктовое. Даже не воспоминание — тень. Огонь… спор… Флеш, отчего-то. Горечь на губах. — Не мо-может… — забормотал он. Нееет, она издевается над ним, узнав что он не все помнит!.. — О, раз ты снова заикаешься, значит проснулся и протрезвел, пойду почищу зубы, знаешь, привкус во рту такой, это видимо твой гнусный язык… — она невесомо поднялась с кровати, поправила клетчатую красную рубашку на груди, плотно застегнутую. Питер отвернулся. Не мог он… это же… Эм Джей! — Щетку мою не трогай… — неловко выдавил он. — Ты должен умолять чтобы кто-то тронул твою зубную щетку, Паркер, после того, что ты вчера устроил… — она скрылась за дверью, гадко хихикая — боже, будто они в младшей школе. Она высунулась из-за двери с тюбиком и демонстративно выдавила горошинку пасты на указательный. И принялась чистить зубы пальцем, мыча себе под нос какую-то мелодию. Питер попытался сосредоточиться и закрыл глаза, от подушки пахло чем-то вроде цитруса — наверное шампунь Мишель. Отодвинулся от Неда, раз теперь позволяло место. Чертова медитация с похмелья?.. Вспомнил яркие всполохи огня, искры от сизых углей — они развели костёр в общественном барбекю парка, стопки деревяшек остались от дневных посетителей. Стемнело, вечером было мало желающих торчать в темноте, все тусили в центре, фонари находились в десятке футов у тропинок, они были в глубине под деревьями на площадке, небо еще не померкло окончательно. Главное условие было - вести себя тихо и не орать, чтобы охрана не пришла по их юные души и полиция не скрутила их тусовку на тридцать человек… с распитием алкоголя несовершеннолетними! От чертовой команды футболистов был толк — импровизированное барбекю и игра с правилами парка и опасностью быть застуканными! Нечто удивительно щекотало нервы и впервые… Паркер был не против такого. Питер с удивлением понял, что его… позвали… он… ээээ входил в ту часть, которую зовут куда-то, примерно половина выпуска? Даже после своей искрометной речи?! Он с приятным недоумением обнаружил, что вечер был почти неплох в отличие от прошлого опыта — или от плескавшегося в нем пива?.. Запах дыма, деревьев и свежая влажность от травы. Дикость. Природа и стрекот насекомых, шелест вечерних остывших деревьев и аромат остывающей от дневного солнца травы. Он сидел на скамейке подальше от жаровни, где все сгруппировались по интересам, перекидывался шутками о китайских астронавтах с Недом уже более часа, и никто не докапывался до него. Будто всем было плевать на унылого Питера Паркера, это было хорошо… А потом… к нему подошел Флеш Томпсон, пока Паркер сидел, вертя в руках пустую бутылку и обрывая с нее этикетку. Мишель отошла за новой партией к переносному холодильнику на другой стороне площадки, Питер уже потерял счет выпитому — они сделали свой вклад, скинув тридцать баксов в общий бюджет из сотни от Мэй. А Нед пошел отлить. — Говорят, это признак недотраха… — Юджин кивнул на его руки. Питер недоуменно поднял взгляд. Не сразу понял, что тот про этикетку. Глаза Юджина были голубыми и… жестокими. Знаете, красивые чистые, но обещающиеся неприятности, не то чтобы Питер был знатоком по части мужских глаз, но по части жестокости и пустоты не ошибался. Питер присмотрелся в его лицо, освещённое всполохами огня, не понимая, чего тот прицепился. — Говорят, неудачные шутки на тему секса — вот признак недотраха, — парировал он сухо. Внезапно он перестал запинаться, будто чувствуя горячую кровь, стучащую в ушах, заставляющую сопротивляться и сражаться. Томпсон издевался два года над ним. И сейчас, после выпуска пришёл плюнуть напоследок… Питер был против, сегодня он был не в том настрое. Флеш вскинулся. — Я просто… придурок ты, Паркер… хотел… извиниться, что там… тогда… — он неловко подбирал слова. В руках его была банка колы — сегодня Юджин не пил. Они будто ролями поменялись. Питер мрачно уставился на него. Не веря своим ушам и глазам. И не собираясь портить опять вечер себе и друзьям, потому что поганить ссорой с Флешем второй вечер — так не пойдет. В этот момент подошла Мишель. Она прищурено окинула взглядом насупившегося высоченного Юджина и притихшего напряженного Питера. Тут же оценила обстановку и вступила в бой. — Тебе чо надо, а Томпсон? Никому не нужны проблемы и нельзя шуметь!.. Если пьян — иди домой, — с ходу начала она. Протянула Питеру бутылку. — Давай-давай, тебя ждет Марси… Паркер тебя не ждёт! Она фальшиво кивнула в сторону громкой компании популярных ребят, где — в двадцати футах левее — раздавались взрывы смеха и гогот. Флеш кинул взгляд туда с внезапной тоской. — Джонс, ты вот не лезь своим поганым языком!.. — начал Томпсон зло, будто подобравшись.- Мы… с Паркером разговаривали… Питер хмуро посмотрел на него. Сегодня он не спешил, как в тот раз, и был готов к отпору. И последние дни в нем текла безумная энергия… Он не задумывался благодаря чему… или кому… — Юджин, ты… хочешь меня поцеловать?.. — спросил он вдруг холодно. Негромко. Чтобы слышали только они втроём. И почувствовал, как замерла соляным столбом рядом с ним Мишель, ее плечо, опирающееся о спинку окаменело, она не произнесла ни слова, не выдала себя. Она не изменила позы, но Питер ощутил кожей, что она еле слышно выдохнула. А затем поудобнее перехватила бутылку, будто собиралась швырнуть ее в Юджина, если придется, она была отчаянной девчонкой, эта Мишель Джонс. Паучье чутье молчало, он был не столь пьян, чтобы заглушить его. Все было под контролем. — Ч-что ты… Ебнулся, Паркер?.. Навыдумывал!.. — Флеш нервно вытер рот ладонью, будто представил это, будто испытывал брезгливость от одной мысли. Посмотрел на них. А затем на всякий случай сделал шаг назад от их скамейки. Ох, лицемер… Питер пожал плечами, затем повернулся к Эм Джей. И улыбнулся с грустью. На щеке ее отсветами играл оранжевый блик от пламени в жаровне. И волосы упрямо выбились из пучка на макушке, в который она их упрятала. Глаза ее сияли готовностью биться с Томпсоном за Питера и за все несправедливое дерьмо. — Мишель, хочешь… поцеловать меня?.. — с иной интонацией повторил Питер в ее лицо, благодаря ее за этот взгляд, за ритм слов и всего, что она ему дала за этот год. Он не сказал, что хочет поцеловать ее сам, а дал ей выбор… вдруг она скривится в отвращении! Питеру казалось, что она очень красивая в темноте и бликах, в ней мелькнуло что-то дикое и сильное, не в первый раз. И она пристально посмотрела прямо на него в ответ, будто оценивая готовность к эксперименту. Простая красная фланелевая рубашка, нарочито грубая, с широким воротом и манжетами — будто она вытащила ее из отдела с рабочими униформами в дешевом молле — не могла скрыть того, насколько она тонкая и сильная, гибкая и честная в своей прямоте… и как пальцы ее лежат на горлышке бутылки. И… Эм Джей молча наклонилась к его лицу — как чертов второй пилот, подыгрывая — и накрыла его губы своими. Питер встретился взглядом с ее широко распахнутыми глазами, со скрытыми чертенятами… закрыл свои, чтобы не отвлекаться. И осторожно коснулся ее зубов языком, показывая, что это не шутка… и Мишель вздрогнула, будто не ожидала такого. А потом она ответила. Рот ее на вкус был как вишневая жвачка с привкусом пива, Питер удержался от комментария… Но та осторожность и покорность, ожидание от него действий, мягкость ее больших губ… Не таких, как у… Питер вдохнул запах фруктового шампуня от ее волос, а затем сделал… как делал Уэйд. Блядь, да. Толкнулся языком глубже, но не совсем уж вульгарно!.. Ритмично и уверенно, да, будто знал, что делать дальше. Притворился… — Да вы… просто извращенцы и психи!.. — донеслось до них. И шелест травы под ногами. Питер осторожно отодвинулся. Эм Джей быстро вытерла губы ладонью и тут же отхлебнула пива. — Ты… ты чего это?.. — проговорила она. Оценивающе посмотрела на него. Неловкости в ней не было. Это и хорошо. Паркеру тоже понравилось, но не настолько, чтобы… эмм. Питер пожал плечами — голова его слегка кружилась и он чувствовал идиотскую смелость и всемогущество — казалось, что эти мелочи и терки с Флешем ерунда. — Ты ж сама в той будке семи-минут-в-шкафу подкинула мою фамилию, чо идешь на попятный?.. — поддразнил он. — Ты хотела узнать, как я целуюсь — вот! — и он отпил тоже пива, смывая горечью чертов приторный вкус вишневой карамели — в кой-то веки он предпочел сладости горечь. И проворчал: — Фу, Эм Джей, и когда ты успела съесть конфетку?!.. Она вдруг расслабилась и заржала, разрядила обстановку. Затем оскалила зубы, показывая зажатый красный леденец, который видимо спрятала за щекой от него!.. — Это Джолли Ранчер, почти растворился! Мне не нравится вкус пива, поэтому я рассасываю их иногда в процессе… — Мишель деловито зашуршала в кармане джинсов. — Хочешь зеленую?.. Или лимонную? Красные я все съела… — непосредственно ответила она. Господи Боже. — Вот кому нужно дать Нобеля… — проворчал Питер. Почувствовал на себе ее тяжелый взгляд. Будто она внезапно посмотрела на него сквозь микроскоп. Свежая линза. Она усмехнулась, будто ее не удалось провести переводом темы. — Так вооот оно значит… как?!.. — и она пихнула его в плечо своим. — А я думаю — где ты пропадаешь последние недели!.. Питер задохнулся от возмущения! Что?.. Да как?.. Он пропадает последние год с лишним! Что за наглая клевета! Эм Джей не успокаивалась, собираясь сплетничать. — Кто научил тебя… делать ээээм… все это… именно так, а Паркер?.. — в голосе ее звучало несносное зазнайство и уверенность. Чертова профессор поцелуев. Будто она узнала какую-то тайну только что, опытным путем. Легкость в голове Питера не улетучилась, он собирался сопротивляться в ответ! В конце концов он отдыхал!.. Нечего лезть к нему в душу после невинного эксперимента, баловства! — Что значит «научил»?.. — он скривил губы, будто оскорбившись. — Ты вообще видела мой табель?.. Что бы подумал Уэйд, если б Питер показал ему свой табель!.. Божечки, что за мысли! Вписал бы туда пару дополнительных дисциплин? Мишель фыркнула презрительно. — Именно что — видела, и заявляю — человек с таким табелем не может сам собой так уметь… — она кажется развлекалась, по-доброму. — Кажется, мы используем слово «табель» в каком-то сомнительном смысле, — прыснул он. — Мне кажется, у Томпсона, судя по его поведению, не впечатляющий табель… — она прислушалась к формулировке, усмехнулась. — А эвфемизм хорошо звучит! Постенялся показать тебе свой табель… кстати ты прав — этот псих зациклился на тебе кажется, я присмотрю за тобой, если что. Повисла пауза, каждый размышлял о произошедшем, умиротворенные. Запах дыма уютно витал в воздухе. Питер следил за тем, как веселятся и шутят бывшие одноклассники. А они тихонько сидели в стороне, как заговорщики, скрытые тенями. Как и в школьной жизни, на отшибе. Он чувствовал свободу от маски… неожиданно. Он редко в последние дни проводил вечер, как Питер Паркер, отдавая время другой своей стороне — «полезной»… Питер сам по себе был в общем-то бесполезен. И забыл, что может кому-то нравиться… сам собой. Мишель внезапно хмыкнула, привлекая внимание: — Хотел узнать, как это… с другими, да? Что ощущается?.. — осторожно проговорила она. — Ну типа… проверить? Где по-настоящему? Одинаково ли, да? То, как проницательно она попала в цель смутило Питера, больше чем быстрый безумный поцелуй. Потому что он и сам себе не признавался в мотиве… просто думал — порыв. — Да, — просто ответил он. — Ты… ты правда считаешь, что… я могу кому-то эмм понравиться? Затем снова принялся отковыривать липкую этикетку с новой бутылки. Он почувствовал на себе ее недовольный взгляд. — Кроме того что ты зануден в своей неуверенности… Если бы ты взял с собой аттестат, я бы поставила туда «A-»… — продолжила она мягко, практически без сарказма. — А на той вечеринке мне повстречалось только «С+» на минутку… Затем залезла в карман и вытащила очередной леденец, невозмутимая, как инспектор. Запихала его за щеку и отхлебнула пива — ужасающий подход. Питер почувствовал, что на это раз невольно покраснел — щеки горели. — Чего это с минусом?.. — проговорил он ворчливо, скрывая смущение. Мишель набрала воздуха в легкие, что не могло значить ничего хорошего, не глядя на него, а глядя на бывших одноклассников, Питер нервно посмотрел на нее. — Итак, за что минус: чувствуется недостаток практики, легкая неуверенность вначале, хотя хороший потенциал и влажность!.. — абсолютно серьезно ответила она. — Только учти… тискаться я с тобой на пробу не буду!.. Так далеко мое любопытство не распространяется!.. — Питер чуть не поперхнулся от деловитости ее тона. — Вы кстати на какой базе? Или это устаревшая бейсбольная терминология? — ее понесло в неведомые дебри, она могла трепаться так фоном, смущая откровенностью часами, он помнил! Питер вздрогнул от «бейсбольной терминологии»! Господь!.. За что это все? Еще немного и она начнет о контрацепции! Как Мэй в его шестнадцать!!! — Так, остановись… эмм… прошу тебя! — выдавил он. — Я… иначе я не буду обсуждать с тобой ничего подобного, никогда!.. Эм Джей посмотрела на него внимательно, поняла, что он не шутит на этот раз. И скептично покачал головой — мол что такого-то. — Ох, Питер Паркер, те еще черти в тихом омуте, да?!.. Она небось старше тебя, по-любому!.. Надеюсь, это не миссис Стенфилд?.. — она откашлялась, будто предположив, что это правда, и одновременно переводя тему в шутку. — Она всегда так пялилась на тебя, когда ты выходил отвечать доклад!.. Прям… что-то в этом было… брррр… как змея на мышонка… А ты даже не замечаешь такое! Мишель говорила до ужаса похожие слова на те, что он уже слыхал на неделе… от двоих!.. Питер пропустил мимо ушей местоимение «она». И решил уцепиться за другое: — Боже, ей же лет пятьдесят пять… — с укором проговорил он. Что, правда чопорная дама по анатомии странно пялилась на Питера? Он и не замечал! — Как и твоему Тони Старку!.. — ответила Мишель, криво усмехаясь. Они наконец заприметили Неда, который медленно шел к ним из темноты — до кабинок нужно было идти к центру парка по темноте сотню футов, и они пошли вместе с Ричардсом — отважные рейнджеры, не путешествующие по одиночке, и сейчас трепались о чем-то заумном. — При чем тут… мистер Старк… — начал Питер, удивленно, не понимая, к чему она клонит. Смена ее тем была порой внезапно — мысль как порхающая бабочка. Почти как у… — К тому, что он в свои почти-пятьдесят по-прежнему горяч, я это признаю, вот к чему… хотя это все небось бабки!.. Суперсила, как у Бетмена! — она будто задумалась над этим феноменом. — Были б у нас бабки, мы б и в восемьдесят отжигали… Старк похож на такого знаешь — усталого льва, который охраняет свой чертов прайд от чужаков… опасная мягкая кошачья энергия!.. Dilf! (daddy i`d fuck по аналогии с milf)- у Эм Джей всегда была богатая фантазия и неисчерпаемый запас новых аббревиатур. Питер задумался — горяч ли мистер Старк, есть ли в нем какая-то энергия. И не смог дать оценки — не то, чтобы он кого-то так оценивал ранее. Или слишком они скандалили, чтобы он мог надумать что-то такое… А ранее? Если б не скандалили? Должен ли он рефлексировать о том, что… о том, кто он? Теперь? Должен ли оценивать эммм «недевчонок»… с такой точки зрения? Теперь? А горяч ли Уэйд… Божетымой… Или это из-за искусственной легкости алкоголя странные мысли полезли ему в голову, смыв преграды. Он успешно гнал их весь день!.. Питер помнил, что… Уэйд попросил его не думать об этом. Пфф… легко сказать. Не думать. Господи, слишком много раз всплыло в голове имя Уэйда за последнюю минуту!.. Не к добру! Паркер вставал последние три дня в шесть утра. Без будильника. Выходил сонный — якобы на пробежку, запихав тонкий костюм в карман толстовки — на самом деле на утренний патруль, как новая летняя привычка. Мэй в это время только вставала варить кофе. Дымка от восходящего солнца только освещала просыпающиеся улицы мегаполиса. Возвращался он, когда она уже выходила на работу, спустя пару часов — вспотевший и окончательно проснувшийся. Потом он читал несколько университетских учебников до обеда — хотя никто не делал подобного, и терзался будущим обучением — на прошлой неделе положительный ответ прислал Нью-Йоркский университет. Оба письма висели на пробковой доске для заметок, глядя на него с немым укором. А затем отправлялся на вечерний патруль, загоняя себя до глухой усталости и точек перед глазами… будто наказывая, выматывая. Дважды он ловил пешеходов, чуть не угодивших под колеса авто. И еще одна попытка утренней драки на перекрестке. В общем — будто летом в жару город перестал генерировать жуткие катастрофы так часто. Замер. Но после полуночи… лежа в кровати без сна, и пялясь на потолок — прямо в черно-белого Альберта, показывающего ему язык, будто тот в курсе, что Питер ханжа-притворщик, и предлагает ему быть проще. В общем, в темноте что-то случалось… будто весь этот деловой морок слетал с него, оставляя без кожи… беззащитным и растерянным. Паркер не мог перестать думать ночами о… руках и губах Уэйда. О горячей пугающей уверенности, с какой тот касался его, будто сотни раз делал, знал что делает, и что страшнее - хотел… и как лицо горело от его поцелуев — Питеру казалось тысяча муравьев ползают под его кожей от одних воспоминаний, будто все тело зудит. О прозрачности серо-голубых глаз, в которых билось что-то неуверенное в противовес рукам, что-то ломкое. Шепоте, что оплел его разгоряченные юные мозги и никак было не скинуть это липкое наваждение. О том, как… как Уэйд тем вечером выжал его досуха… внутренне и физически. Своей горячей быстрой ладонью… от которой сложно было ожидать осторожности, и тем не менее… Уэйд оказался нежнее, чем обычно бывал сам Питер — вообще в целом, уж черт знает, что Питер навоображал себе, в ужасе задыхаясь над ним. В ужасе… из-за его роста? Голоса, которым он звал его по имени?.. Пола?.. Профессии? Паучье чутье трепыхалось под ребрами, будто Питер сам обрек себя на… смерть… и наверное теперь с ним так будет всегда, когда, когда, ну… И с Мишель мелькнуло что-то похожее сейчас. И ведь… он видал порно — там все происходит как-то иначе. На взгляд Питера… все проще? Питер не думал, что на самом деле это… бывает — так. И то, как Уэйд тихонько целовал его подбородок потом, будто успокаивая… Боги… Вся эта обжигающая постыдная непредсказуемость… совершенно не так он это представлял. И… в тот момент почти не имело значение — кто есть Уэйд. То есть, было вообще не до того… Питеру показалось, что может он вообще не знает — кто тот на самом деле… где истина, а где слои ситуации?.. Врут ли чужие нежные пальцы, обхватывающие его… Питер сглотнул, поняв, что джинсы врезались в пах. Не заметила ли Эм Джей? Он замечтался, глядя в огонь. Ччччерт!.. Он понял, отчего погрузился в воспоминания — потому что с наступлением темноты он не мог отвлекать себя делами, рационально затыкать свой мозг и именно поэтому в темноте спальни лежал горячим клубком противоречий, сухой жажды и тревоги… Господи, что если он открыл шкатулку Пандоры? Как мыши в том эксперименте, которые бесконечно жмут кнопку, получая сигнал тока в центр удовольствия мозга?! И теперь Питер станет таким же?.. Семьсот раз в час мышь нажимала на кнопку, возбуждая прилежащее ядро, пока не умирала от голода, потому что только это и делала! А воздержание уберегало Паркера от подобного годами?.. Мишель бы выплюнула от удивления леденец, если б услыхала такую теорию. Питер сказал Уэйду… свое имя, расстроенный Тони, он слукавил про то, что тот ни при чем… Потому что все было несправедливо. Это Паркер знал точно… Но было еще кое-что, что он не сказал… главная причина признания была внезапно в другом. Потому что внезапно после этого тягучего вечера с пиццей, шутками, бейсболом… готовностью Уэйда никогда не снимать маску паука — пусть и условным, но сам факт принятия условий, открытого разговора, который хоть что-то поставил на места в хаосе… Питеру отчего-то стало невыносимо, что… только Паук в своем костюме, без имени… а лишь той самой лакированной геройской шелухой… может нравиться Уэйду… чтобы тот ни говорил. Как Питер ни утешал себя, что осознает — где его лучшая сторона, осознание это причиняло боль, конечно. И от того, как Уэйд попросил обнять себя там, на крыше, неуверенно и с плохо скрытой готовностью к отказу… и Паркер благодарил бога, что на нем маска… он наверное выглядел идиотом в тот момент. А потом… Дэдпул… Уэйд так «отреагировал» на его собственное обычное имя позднее, так горячо целовал его, скользил руками по спине, что Питер потерял голову… Будто Уэйд хотел добраться до него самого под этим костюмом и не шутил об этом!.. И все завернуло куда-то в неожиданный исход… и внезапно Питеру пришло в голову, что он рад, что Уэйд первым дотронулся до него… эммм… вот так. Ему вдруг пришло в голову, что наверное тот действительно… ну, объективно хорошо умеет все эти… чем объяснить такую свою реакцию? Питер сглотнул, неловко отпил почти выветрившегося пива. Повернулся к Мишель — она что-то рассказывала об устройстве скульптурных мастерских в двух колледжах, куда она подала заявление. Он знал, что слегка нравится ей, не в смысле одержимости страсти, но немного романтически интересен — намеки редко проскальзывали, наверное так и выглядит флирт, так ненавязчиво, чтобы не сделать дружбу неловкой. Нравится сам собой… унылый он… Не то, чтобы Питер хотел Уэйду понравиться сам по себе… Да и никому не хотел… Черт… Лицемер!!!.. Хотел, конечно… теперь!.. или… боялся чужого разочарования… или… он просто желал теперь всего остального, что могли показать руки Уэйда?.. Такие горячие непредсказуемые и нежные… Насколько это мелочное жалкое желание? Или дело в том, что он не думал, что все это… все будет так мучительно сладко!.. Даже звенящее чутье не остановило его. Питер уже вступил в ловушку лимбической системы… он испытывал один и тот же коктейль чувств третий вечер подряд — смущение, стыд и… возбуждение. И Питер не знал, все ли испытывают такое… такое… Испытывал ли Флеш — фу, боже — когда подходил к его скамейке?.. Если да, то как он борется с подобным. ** Тогда, ночью вторника, дав отдышаться, осторожно отерев его ладонью и толстовкой, заботливо заправив нижнее белье, и застегнув молнию костюма, Уэйд прошептал ему в висок: — Можно я… помою руки и… быстро вернусь?.. — в голосе его звучала хриплая неуверенность. Словно он готов был слушаться любого приказа. Все что мог сделать пустой и тупой Питер — это кивнуть, сползти с него на негнущихся коленях, поддерживаемый под локоть чужими пальцами, и сесть на диван. Уэйд тяжело поднялся, повернулся спиной, поправил пояс джинсов и поясницу, будто испытывал боль. Прошипел «подожди момент», и скрылся. Он вернулся из ванной минуту спустя — быстро кинул взгляд на диван, затем выдохнул. И до Питера донесся мятный запах ополаскивателя для рта — зачем он ему понадобился? — и чего-то цветочного, и большое мокрое пятно — от воды и мыла — виднелось по центру синей толстовки, будто постыдный след от вечера, Уэйд просто очистил ткань. Но Питер не мог даже покраснеть. — Иди сюда, ты обещал мне… объятие, — проговорил тихо Уэйд и натянул капюшон поглубже на лоб, скрывая глаза, склонил голову. Маску он не надел. Паркер знал, что это не случайность, а усилие. Питер поднялся, чуть пошатнулся от усталости. И когда тот осторожно обнял его — Питер с удивлением обнаружил, что и сам прижимается к Уэйду, будто ища утешения какому-то горю, упирается щекой в его грудь, вцепившись в толстовку на спине. И что часто поверхностно дышит — словно не может глубоко вдохнуть, словно его ударили под дых, как однажды в драке. Будто его подташнивало… морально. Он не мог понять, отчего, не мог сам справиться с дыханием. От всего произошедшего… и от ошметков мыслей, что мелькали на дне его головы. И он никак не мог сосредоточиться, чтобы собрать эти мысли, которые его пугали, обещали извести ночью, орать про ошибки и никчемность. Нелепо… — Тихо-тихо… ты что… ничего не случилось, — Уэйд будто понял его нестабильное настроение и переключил напор и температуру — успокаивая этими детскими уговорами. Питер судорожно вздохнул в очередной раз. От толстовки Уэйда помимо мыла пахло еще чем-то… будто жженым. Или дымом. — Тшш-ш, давай, на счет три вдохни до боли в легких, будто собираешься нырять, потом медленно выдохни… — Уэйд погладил его спину и шею, без давления, кончиками пальцев, отстраненно, почти прохладно, с совершенно иным настроением — будто утешал незнакомого ребенка. — Наверное, тебе пора домой, Питер… Пообещай мне, когда… ляжешь в постель — не будешь мучать себя и… думать обо всем… произошедшем?.. Скажешь сам себе, что во всем виноват Уэйд, ладно? Потому что ведь так оно и есть! Прими горячий душ… Выпей молока и ляг спать! Прости, что… измучил тебя… это потому что ты… нравишься мне…- внезапно голос его стал хриплым. И он повторил. — Все будет хорошо. Когда Питер открыл дверь на балкон — звезды сияли в прорехах смога над городом, до полуночи было еще около сорока минут, его выпроваживали раньше назначенного срока — Уэйд внезапно подошел ближе, замер неуверенно: — Можно… я… напишу тебе попозже?.. — спросил он вежливо. — Не сегодня… Просьба была нелепая. Они переписывались неделю и так. Уточняя место, время… лаконично. — У тебя… есть номер, — Паркер откашлялся, потому что голос его был бесцветным и хриплым. И это оказались первые звуки, что он произнес за полчаса… не считая тех жалких стонов. — Я… — он увидел, как Уэйд сглотнул — дернулся кадык, тот исступленно поскреб болезненно красное пятно на своем левом запястье, нервически, до крови, пахнуло металлом, вдруг опомнился, отдернул пальцы, быстро закрыл рукавом. — Я ранее… не писал тебе первым, если обратишь внимание, лишь отвечал… и ну, спрашиваю сейчас, потому что… могу и не… Питер нахмурился, внезапно поняв, что так оно и было. Дэдпул никогда не писал ему первым, даже когда у них было два одинаковых телефона. Отвечал-то через раз. Но ни разу не писал сам. И эта странная иррациональная перемена, этот вопрос — после того, что тот шептал, что предлагал Питеру сделать со-своим-ртом-о-боги… неуверенность относительно такой мелочи — не сочетались между собой, как кусочки пазла из разных коробок. — К-конечно, напиши, — пробормотал Питер, вдруг почувствовав жар и смущение. Затем неловко прошептал. — Спокойной н-ночи, Уэйд!.. И сиганул с бортика балкона в темноту и огни города, не оборачиваясь. Потому что в нем возникло нелепое желание полежать на диване рядом с Уэйдом, пока тот гладил бы его спину, успокаивая… ** С того вечера Уэйд не писал ему — не то чтобы Питер как сентиментальная барышня считал дни, но уже три, да. А первым он не писал сам, потому что… не думал обо всем, как было велено… почти. И не знал он, что можно… ну… Он патрулировал, учился и страдал… — Ты чего это, покраснел?.. Даже темнота не скроет, — Мишель заглянула ему в лицо. — От… воспоминаний… — выдавил Питер неожиданно откровенно. — Разных… поцелуйных… И дальше все, что помнил Питер — что Эм Джей сказала: напиться и потерять контроль не так уж и плохо!.. Особенно если ты с друзьями, а не один!.. И что после того, как они прогнали Флеша таким нетривиальным образом — нужно отпраздновать их новообретенное безумие!.. И время было детское — лишь одиннадцать, по ее утверждению. Питер распахнул глаза. Солнце грело его щеку, пробившись сквозь занавески. Нед теплой горой лежал слева. Вот что значит она имела в виду под тем, что он целуется не как девчонка. Пфф… Но зато они здорово смутили Флеша. Флеш был трусливым засранцем, и кишка у него была тонка, чтобы связываться!.. Никакого примирения Питер не хотел с ним. Пусть валит на все четыре стороны… Если бы кто-то сказал Питеру месяц назад, что он сможет вытворить такое… ооо-о, он бы первым рассмеялся в лицо этому человеку. И не был он циником. Они вчера поваляли дурака. Все втроем. Просто насыщенные тяжелые события за эту весну и начало лета неслись как экспресс… волоча Питера сквозь все этапы, что он успешно избегал последние годы в школе… начиная с вечеринок, до ранения на патруле… Жизнь взяла и отсыпала ему за все годы впечатлений. Чистый концентрат. Который чуть не прожег в нем дыру! И Питер чувствовал что в нем растёт какое-то отчаянное безумие. То, что он смело вытворял в маске Паука, будто стало просачиваться в его обычную жизнь, невольно. Однако помимо этого легкого куска хулиганских воспоминаний на дне памяти под слоями темноты что-то еще плескалось огнем — острое и обжигающее и черно -красное. Почти опасное. Знакомо тяжелое… Питеру казалось, что он упускает что-то… Мишель появилась в проеме двери, она собирала волосы в хвост: — И долго вы будете валяться? Миссис Паркер заглядывала к нам час назад… Питер подпрыгнул на кровати: — Что?!.. Мэй видела как они втроем спят в обнимку? — А что такого? — Эм Джей была невозмутима. — Я сказала ей, что спущусь вместе с вами, а она что-то пробормотала про неугомонную молодость и зависть!.. И что если захочу — кофе сварен. После всего, что он вспомнил, Мишель казалась не таким неподходящим собеседником, сарказм был малой платой… И почему-то память ее работала лучше — наверное так работает эстроген, девчонкам нужно понимать больше, если они выпили — решил он. Он запнулся и уточнил: — Я вчера… разговаривал с кем-то?.. Э… по телефону?.. — будто нащупав новое покрытое ватой воспоминание, уставился Питер на Мишель. Ее кривая усмешка дала ему ответ раньше ее голоса. — О, память возвращается к вам, пациент!.. Господибожеадскоепеклопреисподней!.. Он вспомнил… Ошметки пылких воспоминаний, смеха, и чертовы маленькие скользкие кнопки под его пальцами, точно… такие маленькие-никак-не-попасть!.. Но нужно было сосредоточиться на смысле, а не буквах… или на буквах без смысла! На обоих не выходило сосредоточиться, выбрать одно!. Ччрт пбри. Он дрожащей рукой потянулся к переднему карману… и достал оттуда проклятый одноразовый телефончик, как опасную ядовитую змею. Маленький пластиковый предатель. Как?! — Нахрена?! Зачем он вообще его брал?! Опасался, что Уэйду понадобится его помощь ночью пятницы?.. — Я уж заподозрила, что ты мутишь с кем-то замужним!.. Поэтому вот это все, одноразовые телефоны и прочее, — проговорила Эм Джей с тревогой. Питер вскинулся. Главное не ляпнуть — почти-женатым-ранее!.. Если он захочет убить Мишель, то так и скажет когда-нибудь посреди разговора. — Не… все в порядке! Мне… просто так удобнее, чтоб не отвлекаться на свой обычный телефон!.. — проговорил Паркер фальшиво. — Типа вечерами списываемся… Одноразовый только у меня, а я, эээ, как видишь - не замужем!.. — идиотски ляпнул он в сомнительном юморе. Сказать — возможно эммм, я переписываюсь со сталкерски-настроенным-наемником, который испытывает ко мне симпатию… — оказалось затруднительно тоже, и тоже грозило вредом здоровью всех присутствующих. Питер открыл сообщения. В предварительно похоронном настроении. Посмотрел на нижнее. Свое. Для начала. И онемел. На каком… это языке. Кто это писал?.. 11:42 Нмного пью сдрузьми на скамейк. Нед сказл чтобуд я спать наполу О ГОСПОДИ. Питер прикрыл рот ладонью. Что он написал?! Это все чертовы кнопки! Не был он так плох… ведь правда? Что? Он назвал имя Неда?.. Зачем?.. Почему он такой никчемный кретин?!.. Ему… совершенно нельзя пить никогда, это перестало быть шуткой прямо сейчас!.. Внезапно, очнувшись, Паркер метнул взгляд в шкаф — где лежал паучий костюм, запиханный в рукав осеннего пальто, для конспирации!.. Вдруг Мишель открывала его, пока он спал, в поисках домашней футболки например?.. Вот отчего он избегал звать ее ночевать вместе с ними с Лидсом!.. Господи, и как прекрасно, что он зануда!.. И страхуется по сто раз! Шкаф был нетронут — в том же беспорядке свисал рукав от синей рубашки сквозь левую дверцу. Питер глянул выше в сообщения, чтобы понять, что побудило его на ту дислексичную тираду. 11:03 Что делаешь? Хочешь поесть мороженого в парке Медоус через полчаса?.. Мы успеем до полуночи, обещаю! Парк был напротив домашнего стадиона Метс в Квинсе, пугающе недалеко от того места, где выпускники вчера валяли дурака — милях в пяти. И Питер вдруг проникся новым ужасом. Что не было совпадением, что Уэйд выбрал тот район — примерно полагая, что он оттуда. Просто по разговорам. И на это предложение… он ответил вот тот малопонятный ужас? Почему в этом старом аппарате не было автозамены? Дерьмо?! Но он… — Ты вчера хихикал как малолетка, получившая первую валентинку, когда трепался по телефону… — ядовито и одновременно радостно сказала Мишель. И вот тут Питер похолодел. Вот что за разговор он помнил. Ему не приснилось. — Я… еще… и говорил… — просипел он в благоговении. Будто произнес «я убил» в зале суда перед судьей! Мишель сжалилась над ним. Нед же с новой силой захрапел, лишая ситуацию должного пафоса инсайта. — Эй, ты чего… ты был не таким пьяным, как тебе кажется, так бывает по утрам, кажется, что вытворял всякое!.. То что ты забыл мелочи, ну бывает, но ты твердо стоял на ногах, и вызвал нам всем такси!.. Она подошла ближе, с сочувствием глядя ему в лицо — может быть от чувства вины за их вечер: — Ты позвонил миссис Пи и сказал, что через полчаса мы втроем будем дома… и что если есть еда, мы съедим ее всю… что кстати оказалось правдой! — она пожала плечами. Затем прищурилась, усмехнулась задумчиво. — Будто автопилот сработал! Ты был даже лучше, чем бываешь обычно, прикинь!.. Пару промилле тебе на пользу, Паркер! Питер подозрительно посмотрел в ответ, но невольно чуть успокоился, открыл список звонков. Мишель усмехнулась снова, коварно — будто ее чертовски радовало все произошедшее. Словно выигрыш на непопулярную лошадь сработал. — И по телефону, ну… с твоей этой самой… ты звучал чертовски самоуверенно и… много смеялся, не как обычно!.. В хорошем смысле! Если бы ты всегда был таким… в тебя просто было бы влюбиться. Поэтому ты пьёшь? Питер возмущённо зашипел и закрыл ладонями лицо от искренности Эм Джей. Звучало слишком оптимистично. Обнадеживающе Питер пихнул сопящего Неда в бедро, пора вставать. Тот вздрогнул и резко поднял голову. — Мистер Лидс, умойтесь и идите пить кофе! — проговорил Питер. С кряхтением поднялся с покрывала, разминая затекшую спину. И сам пошел почистил зубы. Питер вспомнил, что вчера кажется… Уэйд ржал в телефонную трубку, как сумасшедший, это он отчетливо запомнил, оказывается, именно звук и волнующий тембр. Этот смех… Наверное, тот решил позвонить в ответ, получив то кривое сообщение. И чертовски забавляясь, как Питер звучал, решил поговорить. Паркер замер перед зеркалом, потер лоб. Умылся ледяной водой. И глянул в отражение — он не выглядел как человек, страдающий от похмелья, чертовы волосы неприлично отросли… да он и не страдал, лишь от стыда! Судя по краске даже на его шее, щеках… и горящих глазах - он выглядел ошпаренным кипятком. Перевозбужденным. Питер вспомнил, как в трубке… внезапно низкий голос Дэдпула… Уэйда… звучал тягуче и хрипло, даже беседующий о чудесной погоде… Отчего все чертовы мысли, что он гнал трое суток, вернулись в здесь-и-сейчас соляной кислотой… И голос этот посылал вчера отчего-то сигнал отнюдь не в мозг Питера, неа. Намеренно или нет! Может быть, по телефону тот всегда так звучал, это было не специально!.. Просто они ни разу до этого не говорили… Питер вообще считал разговоры по телефону переоцененными, раз есть сообщения!.. Видимо, до вчерашнего. Чего только он не делал до встречи с Уэйдом! Поняв расклад сил… И что они вряд ли увидятся… И что Питер не бросил трубку сразу… а Питер был заворожен и смущен, словно эти долгие дни тишины подняли его возбуждение и ожидание, повысили его градус внимания, словно Уэйд намерено оставил его в этой паузе тишины, ожидая когда споры горячего безумия получат развитие… Уэйд откровенно наслаждался тем, что есть в его распоряжении, этой новой ситуацией, говорил какие-то двусмысленные ускользающие непристойности и подтрунивал над тем, что Паркер пьяный, пытался выяснить степень. И заставлял Питера много говорить в ответ… будто ему нравилось слушать, как он путает слова и формулировки. И совершенно серьезно поддакивал… А еще шуточно предлагал переночевать у него, раз его изгоняют на пол… или снять Питеру номер, одному ему, мол он даже не сунется туда, просто ключ отдаст!.. Паркер отошел от площадки с людьми, под прищуренным взглядом Мишель, агрессивно охраняющей его от всякого говна этим вечером… в сторону пешеходной дорожки к северному входу парка, под синеватый мерцающий свет фонаря, чтобы никто не услышал. И… Питер сказал, что он без маски и с друзьями, а Уэйд возмущенно зашептал, далеко ли он, почему он не пьет рядом с ним, как несправедливо и жестоко — и что… ему можно доверять, он же настоящий джентльмен, и уже не раз доказал это!.. И готов взять все в свои руки во всех смыслах, у него осторожные руки, которым можно довериться и отдать контроль!.. Тут Питер поперхнулся и заозирался, стоя в одиночестве под фонарем с жужжущими мотыльками, он вспомнил этот момент сейчас. Уэйд не засмеялся и на этот раз, а торжественно хрипло уверил, что готов доказать еще с десяток раз свой рыцарский настрой… поэтому… оо-очень безопасно сказать, на какой скамейке он сидит, и он решит-все-его-проблемы… И даже не посмотрит на его лицо в процессе, ага, может вырезать себе глаза, если нужно. На этом он все же гадко хохотнул, наслаждаясь всей этой ситуацией, чем привел Паркера в себя на долю секунды. — Ты невынсим!.. — и Питер бросил на этом трубку. Кажется. Не попрощавшись. Автопилот действительно сработал чудесно. Как только они подошли к опасной точке выяснения местоположения… Чертова двойная жизнь. Чертов провоцирующий Дэдпул. Как горячая жвачка, прилипшая к подошве… так просто теперь не отлепить. Страшнее — осознание, что не хочется ее отлеплять… *** Суббота 17 июня, 7:42 pm Питер глянул на Мэй, которая с интересом рассматривала зернышки в салате — чистая непосредственность. Полностью погруженная в свои мысли. — Это что, киноа?.. Кажется, не было указано в меню… Вот свекольные чипсы неплохи… Питер удержался от закатывания глаз — дабы не походить на мистера Старка окончательно на этой неделе. Никакого сомнительного церемониала этим вечером между ними не было. На Мэй было простое льняное платье, серое, без отделки, Паркер же надел вежливую однотонную рубашку. Семейный ужин амишей практически. Пока в общем зале школы собирались выпускники… Питер полностью был доволен своим местоположением, ожидая потока неудачных фоток от Мишель в ближайшие пару часов. — Так, я не понял, мы решили играть невероятно пафосных гурманных снобов, пришли в этот фьюжн… а ты копаешься в салате, как патологоанатом!.. — поддерживая напускную иронию, сказал он. Она издевательски усмехнулась: — Мне нравится, что мы осознаем степень притворства, а не делаем это всерьез, как парочка в смокинге и бальном платье в углу! Кстати — возвращаясь к твоей речи… остаемся собой! Питер отломил кусочек от рыбы, которую он заказал и которая была великолепна против ожиданий — но явно не должна была стоить около пятидесяти долларов. — Ты думаешь в твоем Кембридже будет что-то подобное и изысканное? — с лукавыми морщинками глянула она на него. — Наслаждайся… — Вот уж надеюсь, что нет… — Мы празднуем!.. И судя по твоему сегодняшнему ночному возвращению… могу ли я предложить вам бокал вина, мистер Паркер? — переменила настрой Мэй. Питер скривил губы, уловив сарказм. Демонстративно отпил воды из стакана, будто наслаждался каждым глотком, вытер губы салфеткой. — Нет, спасибо, миссис Паркер, я кажется сегодня остановлюсь на чистой h2o! — Хорошо, тогда приступим к деловым вопросам. Питер нахмурился — это что еще за деловые вопросы?.. Почему на этой неделе все хотели с ним обсуждать какие-то проблемы?.. Она заманила его сюда, сказав, что они давно не выбирались вдвоем из дома, и что замечательные события всегда нужно отмечать. И Мэй так просто не собиралась сдаваться: — Итак, избегать этой темы бесконечно мы не можем! И я надеюсь, что это незнакомое место подойдет лучше, чем кухня, из которой ты можешь сбежать в свою комнату, прося не давить!.. — со скрытым коварством начала она. Питер знал что они вернутся к этому. Просто не думал, что вот прям в ресторане! — Кембридж, Питер, он самый, Массачусетс, да? — она ясно и смело встретила его взгляд. Вызов брошен. Уперты они были оба. — Все те же доводы — нам это не по карману. — И повторю тот же аргумент — впервые за последние пять лет нам это может быть по карману!.. С учетом твоей стипендии и моей новой работы!.. И твоих мозгов! Она отпила белого вина. — Прекрасный демократичный Нью-Йоркский прислал тоже положительный вердикт!.. — сказал он. — На прошлой неделе. — Нью-Йоркский закончат 90% дуралеев, которые вчера хихикали над твоей речью! — сказала она серьезно. Наколола ломтик помидора на вилку и отправила в рот, воинственно. — Мы оба знаем, что ты выше всех них… — Ты… собираешься взять несколько сотен тысяч кредита лишь на печать в дипломе… Это была привычная спираль их препирательств. — Лишь на печать лучшего технического вуза, в который поступают не все подряд, какой там конкурс — 50 человек на место?.. Или сотня? — Мэй подготовилась. Не зря она была замужем за одним из упертых Паркеров шестнадцать лет. Кажется, это была их фирменная черта. — Это твои амбиции или мои сейчас звучат? — Питер был упрям. Не менее, чем она! Мэй кинула на него хмурый взгляд. — Твоя взяла, умник. Ишь ты, какой проницательный стал… Повисла пауза — они собирали оружие, каждый свое, чтобы продолжить битву. — У меня предложение… В следующие выходные мы съездим туда вместе, присмотрим квартиру или комнату, погуляем по студенческому городку, всего две сотни миль, можем поехать на машине или час на самолете! В этом нет постыдного, что тебе страшно… Питер вздрогнул: — Что?.. — он вдруг почувствовал, что больше не хочет есть, он чертовски сыт. Он сделал еще глоток воды, чтобы взять паузу и не вспылить. Так вот, какого они все мнения — что ему страшно, и он как маленький сопляк хватается за тетину юбку, опасаясь разжать пальцы и потеряться в новом большом мире?.. Потому что боится жить сам, один?.. И Мишель тоже так думает, интересно? А Нед?.. — Дело не в страхе… я хочу, чтобы решение было рациональным! — прохладно заметил он. — Я не уверен, что хочу провести четыре года не в Нью-Йорке… Я не уверен, что значение конкретного заведения столь велико, а не способность обучающегося… Я не хотел бы чтобы ты… оставалась одна — не в смысле снисхождения, а я… я сам не хотел бы, слышишь?.. Если кого-то волнуют мои желания? Мэй вдруг нахмурилась, будто такие причины не приходили ей в голову. — Прости… я… не подумала. Наверное, судила по себе, если тебя утешит это. Я… мне казалось, ты просто пытаешься ну… как обычно не доставлять проблем!.. И поэтому скромничаешь… Подошел официант, не вовремя уточняющий, все ли в порядке. Мэй кивнула, поспешно, сказав, чтобы он подошел позже. Питер чувствовал усталость и легкие нотки похмелья, догнавшие его к вечеру. — Ладно… ты тоже меня прости, что я так отреагировал! — он потер затылок. — Просто… ммм, ну, на стажировке в том году все точно так же носились, решая за меня, на всех этих факультативах!.. Будто я выставочная лошадь!.. И мне показалось, что я в этом всем снова растворяюсь… будто мое мнение не имеет значения. Я прекрасно понимаю, какой это шанс… но и не уверен, что мне может понравиться… Остаток ужина прошел мирно. Он согласился, что съездить и посмотреть — хорошая идея, хотя и полагал, что Мэй надеется поймать его в ловушку первого свежего впечатления!.. Показать как здорово там, и под этим эффектом и подписать бумаги. Ну что ж. Эксперимент должен был быть проведен по всем фронтам, таков научный подход, он был согласен с этим тезисом. Что если там, в кампусе, действительно крышесносные лаборатории… и при их виде он забудет о благополучии Нью-Йорка, о том, что здесь останутся Нед и Мэй… и возможно, Мишель… и… Потому что амбициозные планы победят? Питер же в глубине души знал, что он не тот, кто доверяет первому впечатлению, и кого можно купить на дешевые спецэффекты. Или дорогие. Этот июнь будто вскрыл в нем нечто… что-то, сидящее в глубине и темноте. Живое, неуверенное и горячее, бьющееся под легкими… и больше отчего-то ему не казалось правильным поступать так, как кто-то ожидает от него. Отчего это случилось?.. Что он понял?.. Что жизнь достаточно коротка - его, по крайней мере, чтобы проживать ее по чужому сценарию? Или что жить чужими надеждами и планами — вовсе не благородно, а наоборот… малодушно?.. Все равно что отдать штурвал самолета кому-то другому на сложном вираже, пусть и более взрослому, но избегая своих собственных ошибок, как трус?.. Или как хороший мальчик, не желающий расстраивать старших?.. Аккуратненький серый отличник, которого могут десять лет не замечать одноклассники… и которому тошно от самого себя… Если бы у Питера не было личности Паука последние почти два года, он бы чокнулся намного раньше, он был уверен… и в том, что он не хотел в МТИ была еще одна причина… уехав из Нью-Йорка он опасался того, что кроме работы Человека-паука… пусть ночами, пусть урывками — чем еще он сможет заняться, где реализоваться?.. Кто он без этого? Вот, чего он страшился, и в чем признавался сам себе с муторной болью в солнечном сплетении. *** Воскресенье 18 июня, 8:49 pm Он подхватил под мышки на перекрестке зазевавшегося тощего пацана с большим рюкзаком за спиной, тот, уткнувшись в телефон, безмятежно шагнул на зебру на красный сигнал, погруженный в виртуальные мысли!.. Питер скрипнул зубами. Дернул вверх себя и его, по затейливой дуге, в сторону от движения, на тротуар, натягивая паутину на левом шутере. — Уоооох, — донесся до него сдавленный вопль в его руках. Что-то выпало у того из рук, раздался глухой стук. Кто-то настойчиво бибикнул. Тормоза даже не скрипнули ни у одной из тачек — никто не притормозил. Ветер ударил Паркера горячей волной в лицо сквозь маску. Ниже раздался невозмутимый шелест покрышек о разгоряченный асфальт, движение машин даже не замедлилось, а Питер приземлился на другой стороне улицы, сгруппировался. Поставил на ноги свою легкую неуклюжую ношу. А веснушчатый паренек, не взглянув на Питера, с воплем чуть не кинулся обратно на шоссе: — Мой телефон!.. Нееет! — и не глядя рванул под машину. Паркер не сдержал возмущенное шипение, вцепился в чужой воротник левой, затем перехватил за ручку рюкзака, мгновенно стрельнул паутиной — еле успев дернуть мобильный из-под колес кроссовера. Как раз загорелся зеленый. — Держи, черт тебя побери! — раздраженно выпалил он, совершенно растеряв необходимую вежливость и протягивая телефон. — Ты вообще смотришь по сторонам?! Видишь этот знак — опасность, снимите наушники?! — он разозлившись вытащил из его уха левый наушник, подавляя желание выкинуть его на другую сторону перехода. Наконец пацан уставился на него, очнувшись, будто ему действительно включили звук: — Вооу, Человек-паук, ты спас… телефон… и меня!.. — он в туповатом удивлении уставился на Паркера прозрачными голубыми глазами. Питер печально покачал головой. Именно такую последовательность выбрал спасенный. Приоритеты — сначала телефон. — На, возьми, пообещай, что этого больше не повторится! Знаешь, тебе не очень понравится такой гаджет, как инвалидная коляска… — устало пробормотал Питер, отдавая наушник в открытую доверчивую ладошку. — Каждый раз вытаскивай один перед переходом!.. Питер знал, что нотации могут быть пустым звуком для мелких, пока те не решат сами следовать правилам. Он просто очень надеялся, что маска здесь сыграет хоть каким-то авторитетом… Напоследок он сфоткался с ним, взяв твердое обещание, что тот больше не станет так себя вести, и пригрозив, что проследит за ним до дома с крыши универмага. На вид парнишке было лет двенадцать. Питер внезапно почувствовал себя воспитателем бой-скаутского лагеря. Спасал он зазевавшихся подростков пару раз в неделю в течение всего года — они как грибы в «Марио» вырастали на запретный сигнал светофоров и зомбированно шли вперед к самому краю, даже не глянув по сторонам!.. И каждый раз Человек-паук сопровождал это лекцией о недопустимости такого поведения. И каждый раз с ним просили сфоткаться… Господи. Вот его благодарность… лучше бы соблюдали правила пешеходов, он бы сфоткался с ними без таких поводов! Арррр!.. Телефончик-предатель, что подвел его в пятницу, тоненько пиликнул у щиколотки около половины десятого, когда он присел перевести дух от воскресной тяжелой работы на высоте. Влажные сумерки подступили к городу. Питер как раз сидел на здании библиотеки Декальб — 790, Бушвик авеню в Бруклине — невысокое двухэтажное здание недалеко от Бродвея. Питер любил эту библиотеку в детстве — Мэй брала его на концерты и постановки детского театра, всегда поражающие декорациями. И Питер раз в месяц ностальгически сидел на покатой крыше весь этот год в завершении дежурства, перед тем как лететь домой… Он достал телефон из кармашка, чувствуя нервические мурашки предвкушения. С позавчерашнего вечера он притворялся мертвым для Дэдпула. Хотя никуда и не делся от мыслей ночью, как обычно. Но с чего бы им, мыслям уходить? Он же ничего не выяснял… не разговаривал и не думал. 9:38 Как твой настрой сегодня, столь же авантюрен, как вечером пятницы? То же место, через час? У Сити-Филд. Питер нахмурился. Почувствовал, что внезапный жар на лице — вовсе не та, привычная реакция, которая должна быть. И размышлял что ответить. Уэйд был чертовски самоуверен по телефонному общению, в противовес смущенному вопросу — можно ли писать. И… что он хотел? На этот раз? Если в прошлый все было ясно сразу. Стоит ли уточнять?.. К чему готовиться? 9:41 Мы… будем искать плохишей? Есть какие-то новости? Это промышленный район. Уже отправив сообщение, Паркер с досадой осознал, что оно вышло сухим, деловым и трусливо переводящим тему. И в нем не было ответа… Что-то вроде манипулирования. Если по делу, то «да». Если просто трепаться, то Питер против?.. Типа говорить им не о чем после произошедшего? Он быстро дописал вдогонку. 9:41 В смысле — да. Не про «авантюрен»! И все, на этом телефончик зловеще погрузился в молчание. А Питер даже растерял свое волнение о встрече с Уэйдом и смущение, теперь увлеченный целью и загадками — что происходит. И размышлениями, стоит ли перекусить за эти пятьдесят минут. Район Уиллетс-пойнт был ранее ухоженным куском парка, примыкающим к спортивному комплексу… когда стадион собирал популярные матчи — Питер помнил, так было лет двенадцать назад, не удивляйтесь!.. Он ходил с Беном на субботние матчи, с воодушевленным азартным Беном, который твердо не отпускал его руку, на редкие домашние игры — народ стекался толпой по свежеасфальтированным подъездам. Контроль билетов… Разбавленная содовая с тающим льдом, хот-доги. Палящее солнце. Сейчас окрестность поистрепалась — асфальт был сплошь в разномастных заплатках, будто лоскутное покрывало, железнодорожный мост через Сивер-уэй ржаво скрипел под составами пассажирской ветки. Или в детстве все кажется радужней? Питер приземлился на мост, прилип ступнями и локтями к балке перекрытия. Задумчиво замер, глядя, как на темном небе мелькают габаритные огоньки крытых верхних трибун — основные софиты включали только во время матчей. Гигантская красная шляпа с логотипом команды одиноко торчала на площади — место для фото. Стадион Сити-филд поглядывал в темноте округлым силуэтом, будто огромное окаменевшее чудовище эпохи неолита — выплюнув десятки тысяч людей из своего чрева накануне, Питер не сильно нынче следил за расписанием. И пустое чудовище с рядами кресел уснуло до следующего раза. 10:28 Подойди к восточному входу, где палатка с мерчем. Паркер вздрогнул, нервно обернулся, но только ржавая перекладина была за спиной. Никто не наблюдал за ним. Он замер, размышляя, что делает тут в пол-одиннадцатого ночи воскресенья… и искренний ответ не радовал его — он потакал своему любопытству и слабости… Он приземлился к нужному входу, нервно заозирался. Над высоченной дверью мигал красный огонек камеры наблюдения, и Питер поежился, повернулся спиной к двери, всматриваясь в темноту влажного летнего вечера. Всюду это наблюдение. Он уставился на пустую парковку перед входом. И тут до его спины мягко дотронулись сзади, так что он подпрыгнул в ужасе от неожиданности. — Иисусе!.. Дэдпул тихо хмыкнул. Черт побери, почему паучье чутье выключилось так внезапно?.. — Ты чего… так подкрадываешься?! — ворчливо прошептал Питер, автоматически понижая голос. — А ты чего такой нервный… как заряженный кольт? — вопросом на вопрос проговорил Уэйд. — Задумался?.. Он звучал лениво и довольно, будто все это время спокойно отдыхал поблизости, будто весь этот час ждал его неподалеку. Питеру показалось, что от того сегодня пахнет каким-то… эмм… химическим запахом? Сквозь маску он не мог понять четче. Но что-то резкое… как запах… эмм антисептика? Чистоты? — Привет!.. — поспешно сказал Уэйд, будто опомнившись. — Прости, слишком тщательно крался к тебе, забыл поздороваться… И с этими словами тот… нет, не обнял Питера и не сделал ничего такого неловкого — он просто протянул руку в своей плотной перчатке, погладил его по плечу, осторожно, будто уточняя их новые границы. Следя линзами за маской Паркера. От этого щекотного… и горячего… и осторожного… и — Питер уже и позабыл как оно, выбивающего почву логики и заготовленных фраз из-под ног — Питер почувствовал себя молчаливым тупым идиотом… В его голове было столько мыслей пока он летел сюда, а теперь сказать он ничего не мог, будто плотина стояла. Все на что его хватило — не отодвинуться от руки… — Пп-ривет, Уэйд, — проговорил он, неловко хриплый. Но Уэйда устроило, кажется. — Мы что… будем кого-то выслеживать на… стадионе? — с подозрением проговорил Питер. Дэдпул нетерпеливо дернул плечом, будто ему не понравился вопрос, Питеру это напомнило жесты Тони, когда тот был раздражен, их он насмотрелся. — Ты же… эмм… — он замялся, подбирая слова. — Закончил свой патруль, или как ты называешь эти альтруистичные вылазки, да? — спросил он нейтрально, но с легкой иронией. — Поэтому… эмм… мое предложение все еще то же, что позавчера — поедим мороженого? Ты как?.. Ты… э, любишь мороженое? Ведь все любят… Питер как истукан уставился на опасно возвышающегося Дэдпула в полной экипировке, который стоял в нерешительности, терпеливо ожидая его ответа. — Просто поедим мороженого? Правда? — он даже перестал заикаться. Он признаться и прошлое-то предложение не воспринял серьезно. — Ага… — ответил тот. — Сегодня довольно жарко… самое оно. Он качнулся с носков на пятки — раздался скрип кожи, будто костюм сегодня был особенно шумным, слишком плотно сидел… или был новым — Питер присмотрелся и с удивлением понял, что так оно и есть — ни единой дыры на груди — а в прошлый раз он точно запомнил около трех слева, еще и ковырялся в парочке ранее. И поразительно, почему он не услыхал этот навязчивый скрип, пока Уэйд подходил к нему сзади, чтобы несносно напугать. — Ну ладно. Кстати! Ты… немного скрипишь,— не удержался он, раздасадованный. — Неужели твои старые суставы заржавели… И Питер хохотнул над своей нелепой шуткой, вспомнив, как Уэйд взбесился в прошлый раз от темы возраста и разницы. Кажется, на трагической серьезности было сложно выносить разговор друг с другом. Его-то спандекс не вызывал неудобства. Это дурацкое его подначивание неожиданно рассеяло первичную неловкость, будто они мигом в толпе узнали друг друга, отпустила хрупкая осторожность первых секунд. Вспомнили друг друга. Уэйд хмыкнул в ответ. — Немного смазки, малыш Питер, и мои суставы… и не только — будут как новые, — многозначительно проговорил он, четко в паучью маску, медленно наклонившись, намеренно смущая именно такой формулировкой и неприличной дистанцией. И тут уж Питер вспыхнул, дернулся в сторону. Это ведь именно то, о чем он в ужасе думал все четыре дня? И о чертовых руках Уэйда, будто он заразил его чем-то… — Да чо ты… Тут же… камера над дверью, — проговорил он ровным голосом, меняя тему, деловой. И при этом откуда-то знал, что Уэйд все равно наслаждается его реакцией, затем и дразнит его намеренно. — Конкретно эта камера отключена, забей на сигнал, а дверь… — и с этими словами Уэйд подошел к воротам, потянул на себя резной поручень и открыл дверь с окошками на себя, темный провал коридора с силуэтами витрин у стен оказался пуст. — Из двери я и вышел. Поэтому ты не заметил… Паркер уставился на Дэдпула в недоумении. Сейчас называть Уэйда даже мысленно «Дэдпулом» было уместнее. — Ты… ты что, взломал… стадион Сити-филд? — бесцветным голосом проговорил Питер. — Взломал стадион Метс… потому что я болею за них?.. И сделал потерянный шажок назад, будто открещиваюсь от такого святотатства. Уэйд не захохотал, но он точно улыбался под маской и сделал к нему шаг. — Ради тебя я готов на любые подвиги… хочу чтобы при упоминании бейсбола ты краснел каждый раз… Питер сделал еще один шаг назад. Это никуда не годится!.. Он отказывался на кладбище-то есть, а теперь стотысячная арена… это все выбивало воздух из легких беспомощностью и непредсказуемостью. — Я не пойду… — Ой, перестань, да издеваюсь я над тобой!.. — протянул Дэдпул, отошел от двери, подходя к Питеру вплотную. — Я арендовал его у начальника охраны на пару часов!.. Хвала коррупции и беспорядку, в этом городе все продается и покупается… — Что значит… арендовал… — Питер почувствовал, что на его плечо легла тяжелая рука, прерывая его возмущение и попытки свалить. — Как… Уэйд подтолкнул его в спину ладонью, разворачивая, как тогда — в номер. Мягко, но настойчиво. Питер автоматически пошел ко входу, все еще подозрительный. Как такое… — То и значит! Успокойся, не представляешь, насколько это популярная забава — богатенькие влюбленные парочки снимают стадион для романтического ужина на всю ночь… кхм… — он вдруг неловко прервался. — В смысле — дорогая аренда и почасовая оплата, частично легально… вот что тебе нужно знать. Не трать время… ты же не боишься, Питер… — по-деловому закончил он. Питер поднял взгляд. Дэдпул не глядел в его маску, смотрел прямо перед собой. Питеру показалось, что сквозь костюм Уэйд сегодня… ощущается слишком горячим, без двойного смысла, о котором говорила Эм Джей. — И… и сколько ты заплатил… за… Так вот, почему ты сказал, что камера не работает… — он посмотрел на мигающий красный огонек в углу ворот. Уэйд снова откашлялся, снизив накал. — Ну, что-то вроде двух тыщ за час… — проговорил он задумчиво и отрешенно. Питер поперхнулся: — Чего, нахрен?! — взвизгнул он. Две штуки?! Две штуки час? Дэдпул пожал плечами, тяжело вздохнул, будто это была не интересная тема, а что-то назойливое, незаметно прижимая его к себе ближе ладонью — не то, чтобы Питер не заметил этого движения, якобы невозмутимого. Он чувствовал жар в месте соприкосновения своего плеча и перчатки Уэйда — не только от смущения, но и сквозь новый костюм. И Питер почувствовал, как тот глубоко вдохнул воздух рядом с его макушкой. От Уэйда все еще пахло чем-то странным - может, так пахнет новый костюм? — Ну, на самом деле чуть меньше, если тебя успокоит, это я посчитал еще и пятницу, выебываюсь перед тобой, хотя ты и был занят… но… я сам облажался, что не уточнил твои планы!.. — Уэйд деловито провел его к выходу сквозь темноту холла, затем к лестнице, они поднимались по привычному маршруту, на верхние ряды. Гулко раздавались шаги по пустынному зданию — и Питер внезапно почувствовал что ему не по-себе. Будто он делает что- то противозаконное… Хотя ничего плохого он и не замышлял. Просто раньше он никогда не бывал в запертых зданиях просто так — не чтоб поймать кого-то, а для забавы. Они вышли на свежий воздух, и Питер замер, глядя с площадки вниз, на темный гулкий стадион, поблескивающий пластиковыми сиденьями — словно пустая глубокая летающая тарелка с полем внизу. Это оказалось… впечатляющим зрелищем. Только лампочки на углах поля и по рядам разноцветных стульев освещали трибуны. Тишина и то, что никого не было на трибунах… Питеру никогда бы не пришло в голову посетить ночью стадион… на котором они бывали с Беном столько раз за последние десять лет. Он завороженно подошел ближе к лестнице, ведущей вниз на поле, оперся о металлический заборчик локтями, окинул взглядом сектор под ним — сплошь красные и белые сиденья. — Воу… — выдохнул он восхищенно, внезапно понизил голос до шепота, автоматически, будто боялся, что их поймают, как нарушителей. — Выглядит жутковато, правда?.. Типа… будто наступил конец света… и все остальные умерли… Уэйд подошел и встал рядом с ним слева, очень близко, копируя позу, тоже устроил локти на перилах, слегка касаясь его плеча своим правым, посмотрел вниз. — Можно не шептать, потому что здесь никого нет, кроме… нас, Питер, — тем не менее прошептал он еще тише, будто издеваясь. — Ларри ободрал меня как липку, получив на чай, и вернется к двум ночи… Нас никто не застукает!.. Питер почувствовал, что волоски на его шее поднялись от последнего предложения Уэйда, сказанного двусмысленным шепотом. Он сглотнул. — Если тебе нравится, я могу удивлять тебя чаще… — прошептал Уэйд глухо. И Питер вздохнул, не показывая волнения. Или все дело было в другом… из-за этих долгих четырех дней, что он надумал себе всякого… вспоминая произошедшее, и слова… и прочее, он теперь… ээ… типа действительно был как натянутая звенящая струна… ото всех мыслей. Фантазий-черт-их-побери… которые были неподконтрольны. Чертовы мыши с их чертовым экспериментом… И теперь, когда Уэйд стоял близко, касаясь его… Питер все ждал… эм, что тот попробует его… обнять… или… или-о-боже-поцеловать. И как опасно серьезно уверен в себе он был сегодня, как незнакомец… Ну… не то, чтобы Питер ждал чего-либо. Но просто ему казалось, что Уэйд вроде же… хочет тоже… Боже, или это Питер теперь такого хочет и проецирует, а его позвали просто поесть мороженого?.. Он незаметно вздохнул, стараясь не коситься. Теперь в полнейшей тишине стадиона… ему показалось, что от Уэйда исходит напряженная вибрация?.. Питер не мог рационально это описать. Он прикрыл глаза, сосредотачиваясь на ровном звоне, в голове. Будто что-то гудит в воздухе… как статический ток… но отчего-то Дэдпул очень осторожно держится поодаль. Давая ему пространство, не давил. Не то, чтобы Питер чего-то такого хотел… или… не дай бог, ждал. Он внимательно наблюдал за чужим сдерживаемым напряженным, чуть более скованным телом, будто тот испытывал боль, как после тренировки, движения его были осторожными, слишком медленными и плавными. Ничего лишнего. И новый костюм… и этот запах как в прачечной. — Ну, пошли вниз… — проговорил Уэйд громче. Прерывая его мысли, будто заметил, что Питер пялится и напряженно думает. И убрал локти с парапета, направляясь к лестнице между рядов, уходящей вниз. Питер остался на месте. — Эм… а что… что на самом деле мы… тут делаем? — спросил он хрипло, набравшись храбрости и новой решимости. И все же считая этот вопрос достаточно смелым особенно по своей шкале. Смело же давать название происходящему, ведь так? Уэйд успел дойти до крутой лестницы, сделать два шага вниз, замер на ступенях ниже, медленно почесал затылок сквозь маску, не оборачиваясь. Все тот же скрип сопровождал каждое его движение. В зловещей тишине стадиона — оглушительно. — Ам… а на что это похоже?.. Как ты думаешь? — спросил он осторожно, затем нервно ковырнул ступеньку под ногой пяткой. Затем все же не выдержал и обернулся — белые линзы его маски в темноте выглядели пугающе безликими, чужими. Впились в маску Питера. Опасным взглядом. За спиной Уэйда как всегда были его злосчастные любимые мечи, а пояс-перевязь тяжело оттягивался к левому бедру, под весом многочисленных ножен с оружием и кармашков… Он снова натянул свой костюм, да. Никаких обычных шмоток. И напряженно развернутые плечи в поддельной невозмутимости не могли обмануть. — Похоже… что… эмм… наемник позвал меня на… свидание? — выдавил Питер провокационно, громко сглотнув, последнее слово он произнес так, будто опасался, что тот рассмеется ему в лицо, как над глупым сопляком. Он стиснул край перил паучьими перчатками, ощущая даже сквозь спандекс успокоительную прохладу металла. Лицу стало жарко. Тот спросил его мнения, Питер честно ответил, без этих уловок, которые частенько использовали они оба. Уэйд, кажется, удовлетворился этим ответом, кивнул сам себе. Питер надеялся, что чертовы голоса ничего ему не советуют в этот момент. — Если… тебе так кажется, умный маленький супергерой, значит… так оно и есть, — медленно проговорил он, а затем отвернулся от Питера и невозмутимо продолжил путь вниз, к самому краю поля к крытым навесам, где обычно сидели игроки и тренер. Питер почувствовал, что от этих невинных реплик колени его растеряли часть своей устойчивости — ему внезапно захотелось присесть и перевести дух, пока Уэйд не видел. И тяжелое осознание серьезности происходящего добавило жару ему в грудь. То, что до него не доходило прошлые дни — казалось, все просто шутка или галлюцинация. А сейчас… Он, признаться, надеялся, что Уэйд ответит какую-то идиотскую шутку-оправдание, и можно будет не возвращаться к этой теме. А просто воспринять как… — потусили вечером на пустом стадионе… как тусили за этот месяц раза четыре… Но пришлось бы внести коррективы… на стадионе — Час-за–аренду-которого-стоил-чертову-тьму-денег!.. И Уэйд-напялил-новый-чертов-костюм!.. И странно себя вел! В плане — страннее обычного. Ну-ну, Питер Паркер. Обманул бы ты себя… Пффф. Что он вообще здесь делал?.. Вот где был глобальный вопрос. Он… просто подумал еще в пятницу, что это — не такая паршивая идея?.. В целом, будучи нетрезвым. Что это потенциальное приключение взволновало его глубоко внутри и… разбудило какие-то незнакомые ранее чувства и грани… Тьфу. Это была сфера в которой он никогда не участвовал… Питер вдруг понял, что Уэйд отошел от него, чтоб не давить, давая ему шанс обдумать все… и если Питер захочет — свалить прям щас — ведь дверь осталась в пяти футах за спиной, искушающе открытая — поэтому не оборачиваясь тот шел вниз, обреченно. У Уэйда был своеобразный подход к предоставлению свободы выбора. И он сегодня был таким тихим, серьезным, непохожим на себя… Почему… почему нельзя просто потусоваться вместе?.. Кто это сказал?! Кроме Тони?.. Он достаточно взрослый, чтобы оценить риски!.. И никак не влияет на него Уэйд, что бы Старк ни говорил там — Питер по-прежнему спасает людей!.. И вдруг… — наоборот, он сам сможет хорошо повлиять на Уэйда?.. Просто своим присутствием. Это же хорошая цель?.. Нужна ли цель?.. Или это все оправдания? Питер нахмурился. Отвратительно! Ведь на самом деле подо всем этим трусливым самообманом… лежало иное — ему просто хотелось торчать тут с Уэйдом. Без причины. Ох черт побери… не лежать дома в душной постели… а… Трепаться ни о чем, в надежде, что новообретенная неловкость уйдет, плотина рассыпется… спорить о чертовых матчах, теории вероятности… и азартно ругать его философию мрачности. И случайно касаться плеча плечом, отшатываясь в горячем смущении… но зная, что Уэйд впитывает эти касания, зная это каким-то новым органом чувств, под правым подреберьем. Паркер тяжело вздохнул, победив сам себя в обожженном тягучем смущении, затем двинул за ним вниз. — Ну, и какое мороженое у тебя есть?.. Надеюсь, ты меня не обманул, я между прочим не ужинал… — он как всегда скрывал за ворчливым недовольством смятение и волнение. Мороженое оказалось трех видов, причем все три — не очень почитаемые Питером — кто бы сомневался в их разнице вкусов!.. Он скептично выбрал ведерко с клубничным, как наиболее приемлемым, уже подтаявшим, потому что оно час простояло на сиденьях — заслужив этим выбором от Уэйда полный отвращения взгляд, ощущаемый даже сквозь линзы. — Я взял его просто так, вдруг тебе захотелось бы разнообразия… — Чего… — спросил Питер воинственно. И ткнул на его, с зеленой этикеткой, которую Дэдпул неуклюже пытался вскрыть неудобными перчатками. — Посмотри на себя… серьезно? Мятное?.. Просто двойное «фу»!.. Будто туда вылили тюбик зубной пасты!.. Он привычно потянул маску вверх, затем зубами оторвал пластиковую защитную ленту все под тем же внимательным взглядом Уэйда. — Думал, шоколадное для тебя? В… эмм, в отеле ты ел шоколадный десерт… — проговорил тот, словно оправдываясь, и тоже расстегнул маску на затылке, но отчего-то в последний момент замер, пальцы его отдернулись от головы, он засуетился. — Дай сюда, — вздохнул Питер и сделал то же с крышкой Уэйдова ведерка, варварски откусив защитную ленту, раз тот не мог совладать со своими новыми перчатками. Тот молчаливо взял ведерко, даже не поблагодарив, потерянный. Он потянул перевязь со своими мечами, стащил с плечей, положил подальше на пару мест выше. Уэйд отлепил встроенную пластиковую ложечку с обратной стороны крышки — крохотную и нелепо розовую. — Мятное… эмм, потому что… мне сегодня чутка жарковато… и я подумал, что изнутри оно охладит успешней!.. Мог бы — ментолом облился, — проговорил Уэйд хрипло, все еще не поднимая скрытого маской лица. Он ковырнул ложечкой идеальную поверхность мороженого. И неловко проговорил: — Оно не так плохо, может… попробуешь?.. Питер быстро отвернул свое вспыхнувшее лицо в сторону темного поля стадиона. Это уже было слишком. — Не буду я есть с твоей чертовой ложечки чертово мороженое, как старшеклассница в ромкомах!.. Не знаю, чего уж ты там пересмотрел за эти дни, не будешь-ты-меня-кормить-с-ложки… — прошипел он в смятении, зло и горячо. Затем воинственно отковырнул кусочек своего, прямо из центра, розово-клубничного, разрушая идеальную равнину среза, и неловко отправил в рот, чтобы остудить язык, на котором вертелось столько всего возмущенного. — Значит целоваться можно, а кормить с ложечки мороженым - нет… я понял… — пробормотал печально себе под нос Дэдпул. Что-то в его голосе было… будто он отвлекал от чего-то. Напряженное. Он вообще вел себя как-то подозрительно — если б Питер не был внутри смущен — попробовал бы вытрясти из того правду. Питер насупился, проигнорировав этот правдивый вывод. Хотя Уэйд, кажется, не расстроился, погруженный в терзания мысленно. Он глубоко вдохнул — словно на йоге. Медленно выдохнул, через нос. Затем раздалось шуршание справа от Питера. — Окей, нет так нет, — согласился тот смиренно, плечи его опустились. — А ты… будешь меня кормить?.. Питер поднял на него взгляд, не зная, шутит ли тот или нет… И постарался не выдохнуть резко. Уэйд под его взглядом осторожно потянул маску выше, за самый край у ворота, так медленно, будто это причиняло ему боль… так же спокойно, как только что пытался продышаться. Но руки его не дрожали, будто смертник на эшафот входил. На левой щеке у подбородка его сегодня красовалась глубокая кровавая язва, около трех дюймов длиной, как и на горле рядом с кадыком, и на нижней губе, у правого виска была россыпь ужасных похожих ран, свежих будто… Питер не мог подобрать описания. Вообще сегодня лицо его выглядело… чуть хуже, чем обычно, при том «чуть» это было мягко сказано — даже та часть, что была видна… была сплошь в болезненных воспаленных пятнах, будто кожа сегодня не до конца покрывала его… будто человек, выглядящий так, не мог быть жив… не мог выжить после чего-то ужасного… и внезапно химией, будто отбеливателем в химчистке, остро пахну́ло сильнее… его огромная фигура, мышцы обтянутые кожей нового костюма в свете фонарей, не внушали опасения больше… лишь острое ощущение чужой боли. По сравнению с прошлой встречей — сегодня все было на сотню процентов хуже, или на двести… и вряд ли тот согласился бы снять сегодня маску. Вот отчего он был так плотно упакован сегодня, как солдат в униформу, что придавала ему человеческий вид. Это… выглядело настолько болезненно, что… Повисла жуткая тишина. Питер не удержался и все же сглотнул, он видел, что Уэйд напрягся под его взглядом, молча ожидая его слов или реакции… не поднимая глаз. — Тебя… тебя я могу кормить, — проговорил Питер тихо, упрямо отвечая на последний вопрос. И, стараясь не задумываться, что делает — выигрышная стратегия всей недели, потянул перчатки с пальцев, зажав ледяное ведерко между коленей. — Зачем… ты снимаешь перчатки? — спросил Уэйд хрипло с угрозой, будто не очень был доволен. Питер не поднял взгляда, отложил перчатки на соседнее сиденье за спиной. — В них… ну, не могу держать предметы через ткань, если только это не смертельная необходимость, а сейчас ее нет… эмм… типа, сцепление не то? — он постарался, чтобы голос его не звучал сочувствующе, невозмутимо продолжил беседу. — Не знаю, как объяснить… нужно ощущать… — Кинестетик? — спросил Дэдпул почти счастливо, успокоенно, поняв, что никто не задаст лишних вопросов. Питер только отдаленно понимал, что это слово значит. Таких ярлыков он не развешивал обычно, Мишель бы поняла. Затем, не давая опомниться ни себе, ни чертову болтливому страдающему Дэдпулу-без-кожи, зачерпнул клубничного мороженого и протянул ложечку к лицу Уэйда, поднес к израненным губам, чувствуя себя деревянным дураком… Внезапно запястье его у шутера перехватили чужие пальцы, почти болезненно, Уэйд послушно склонил лицо, так что оно оказалось в тени, и обхватил губами ложечку в его пальцах, не отпуская его руки… Питер замер… и это движение… намеренно он все это подстроил, или нет… оказалось таким интимно-пугающе-покорно-возбуждающим… что сердце больно скакнуло в глотку… И Питер в испуге дернул руку из чужой перчатки, переусердствовав и приложив свою суперсилу… и сразу сбив собственное дыхание, чуть не свалившись с сиденья в проход — чертова пойманная задыхающаяся канарейка в шахте. Смерть близко, канарейка бьется о прутья!.. — Я скучал, — прошептал Уэйд, снова потянул его руку к себе, и коснулся губами его запястья… выше своих же пальцев в перчатке, не голой кожи, а внезапно через манжету костюма… Питер сжал зубы. Скрип кожи на чужих широких плечах. Затем Дэдпул резко отстранился, как ни в чем не бывало, отпрянул на свое сиденье. Питер сглотнул, все ещё выдавая себя дыханием. — Клубника — все еще отвратительный выбор, — проговорил Уэйд, довольно усмехаясь, однако Питер слышал, что тот тоже перевел дыхание, заметил что улыбка эта была кривой - от боли или отчаяния. Это все было похоже на контрастный душ, впрочем как всегда — их общение… Среди прохладно-нейтрального разговора с подколами что-то обжигающее в Уэйде вырывалось наружу, цепляя Питера, а затем так же резко отпускало. Так, что потом сложно было совладать с пальцами… и голосом. И вспомнить, о чем они вели разговор до. И только сейчас Питер додумался искать признаки того, что и Уэйда эти мгновения выбивают из себя, если не больше, просто тот быстрее притворялся невозмутимым… это давало странное удовлетворение, уравнивало. Взаимность. Вот что сотворило с ними обоими то приключение в ванной… Боже. Питер принялся за свое мороженое, незаметно наблюдал за Уэйдом краем глаза… как тот, помедлив, все же стянул и свои перчатки, косясь на Паркера. Руки его были тоже в ярких глубоких отметинах, словно шрапнелью окатило. — Знаешь, выражение «заморозить мозги мороженым» имеет под собой реальной обоснование? — проговорил Питер. — От мороженого может болеть голова… — По занудным фактам из передач BBC в твоей озвучке я тоже скучал, — мягко ответил Уэйд. — Какую-то часть моего мозга неплохо б заморозить… — Если бы я был… эээ, занят и сегодня, ты бы сидел тут в одиночестве? — с подозрением спросил Питер, зажав ложечку между зубов, и устраиваясь удобнее на сиденье под напряженным взглядом. Уэйд вздохнул, скорее раздраженный. — В пятницу я уже изучил всю западную трибуну, побродил по полю, поэтому просто пошёл бы домой, — ответил тот вежливо. Он устало сгорбился на маленьком пластиковым сиденье, но будто часть напряжения ушла из его шеи и рук. Питер незаметно посмотрел на его лицо. Неужели он правда ждал его позавчера… пфф. При этом что-то в лице Уэйда — скучающая определенность — сказало, что так и было. Они как два шпиона незаметно наблюдали друг за другом, пользуясь темнотой и масками… сегодня все было более хрупким, чем обычно, чтобы поломать неуместным вопросом. Любым вопросом. Стоит придержать жгучую жалость. И Питер еле держался, чтобы не спросить — что случилось. Зная, как этот вопрос может взбесить Уэйда… Случилось ли оно вчера, после того, как Питер не встретился с ним в пятницу? Или ранее? Умирал ли он?.. — Где вы обычно сидели? — спросил внезапно Уэйд, меняя тему и поддерживая вежливую беседу, отправляя внушительный кусок мороженого в рот. И он так обнял ведерко со своим мороженым пальцами, будто остужал ладони и наслаждался прохладой. Кажется он расслабился, по сравнению с началом вечера уж точно. Питер недоуменно поднял на него взгляд. — Мммм? — промычал он вопросительно. — О… в плане…- Уэйд замялся. — Ну… с тем близким, с кем вы ходили на матчи?.. Если тебя ммм не расстроят такие вопросы… Ах, вот оно что. Питер даже не особо почувствовал печаль. Потому что сейчас — ночью, стадион не навевал такой ностальгии, как мог бы утром — потому что ночью это оказалось совсем иным местом, без людей и в темноте, будто библиотека без книг, ха!.. Тоже наверное жутковатое зрелище… — Ну… обычно на самой верхотуре — где-то под экраном — самые дешевые билеты, — проговорил он тихо показывая на противоположный конец поля. Кинул взгляд на огромный проектор, потухший. — Ты же знаешь, что я не какой-то богатенький чувак из частной ложи? — он усмехнулся с печалью. Уэйд саркастично хохотнул, высмеивая само предположение. — Оу, вот уж в голову бы мне не пришло, что ты богатенький!.. Или даже, что был… таковым ранее… — он вытянул свои длинные ноги, положил на кресло впереди, кидая взгляд через поле на экран. — Пока таинственное происшествие или финансовая пирамида масонов-сайентологов не обанкротила твою аристократическую семью и не заставила тебя работать уборщиком этого города на засранца с эспаньолкой… Питер хотел из упрямства начать спорить, но поостерегся ляпнуть что-то, что даст Уэйду еще информации о прошлом. Эта встреча была такой трепетной и… уютной что ли. И не хотелось это портить. — А ты… сидел обычно… в отдельном частном секторе?.. — поддразнил Питер. — Да уж конечно, я с детства тот еще нищееб… а когда у меня появились бабки, вся эта пафосная хрень не по мне… А ещё… это был какой-то новый Уэйд. Притихший и внимательный, осторожный, откровенный и теперь… да, Питер чувствовал на себе его тяжелый наблюдающий взгляд, значения которого не мог разгадать. В нем была неуверенность и непривычная обреченность, в его движениях и даже в том, как тот держит ведерко с мороженым. И у Питера что-то холодное и скользкое в желудке переворачивалось от этого. — Года три не был на этом стадионе… — пробормотал Паркер, переводя тему, и улыбнулся, глядя на поле. — В последний раз это было осенью перед… ээ… Он внезапно замолчал, случайно не туда повернув разговор. Не хотел ворошить и вспоминать, события той осени, к тому же он был уверен — Уэйд не затем устроил это ночное приключение. Питер почесал подбородок, повернул лицо вправо и уставился на Уэйда, который тактично выглядел очень занятым своим художественным ковырянием мороженого — чтобы в центре остался выпуклый… боже… член… Питер не удержался и фыркнул, наблюдая за его творчеством. Уэйд, которого застали врасплох, хулигански вскинул взгляд и белозубо улыбнулся. Тишина с минуту была мирной. Затем ее прервали… Кажется на несколько рядов выше под сиденьем спрятался сверчок, он начал свои ритмичные «тц-тц-тц»… — Поэтому мы сидим тут? — тихо спросил Питер. — Типа… ты эм... решил, что мне будет приятно? Уэйд пожал плечами, и помолчал. — Ну… наверное, да… я на этом стадионе не был лет пять наверное!.. Домашний стадион Янки тоже не видал с тех пор, — он замолк, тоже скрывая своих скелетов по шкафам. — Пытаюсь вспомнить молодость… Питер полагал «с тех пор», это как с Уэйдом случилось то самое, плохое. То, почему нельзя говорить X в его присутствии. — А ты… ходил куда-то… ну, с папой? — спросил он. Переводя тему. Хоть он и был тут с дядей, а не отцом. И понял, что Уэйду оказался неприятен этот вопрос. Вроде бы ничего не изменилось, но тот будто напрягся. Питер пожалел, не знал, что это опасная тема. Какие темы вообще безопасны с Уэйдом. Ну… можно же с ним говорить? Раньше они проще общались, быть может, внутри Уэйда тоже выстроилась неловкая плотина цензуры, сдерживающая поток слов, как и в Питере?.. И вот они сидят… и неловко бормочут что-то нейтрально скучное. — Не… точно уж нет, с отцом не ходил, — проговорил Уэйд медленно. Затем будто сделал над собой усилие, чтоб пояснить. — Он был военный. На все такое было поебать… Не буду жалобно рассказывать о своем детстве… хотя, вдруг это растопило бы твое паучье сердечко, и ты подарил бы мне поцелуй — представь что на нас наведена камера поцелуев, Питер… — прошептал он провокационно. И вновь улыбнулся криво обнажив зубы, с легкой иронией над самим собой. Да, это был знакомый Уэйд, обращающий неловкость в шутки. Раненые губы его стали выглядеть чуть лучше, организм его работал, отстраивая новые клетки кожи, завораживая этим зрелищем, уникальным. Питер покачал головой. Уткнулся обратно в тающее мороженое, стоящее на коленях. Стараясь не представлять обезображенные губы Уэйда на своём лице… — Ну вот, обломщик… Итак… о чем говорят нормальные люди на свиданиях? — медленно проговорил Уэйд, будто прочитав мысли Питера. — Фи-фай-фо-фам, Дух британца чую там. Мёртвый он или живой, Попадет на завтрак мой… Уэйд горько усмехнулся. — Любил в детстве эту историю… думал, что я Джек, но чертовы стебли не росли в моем дворе… а сейчас я… и сам превратился в злого страшного великана, что ест на завтрак милых пареньков? Питер не ответил. Дэдпул цитировал детские сказки и говорил про себя неожиданно много. Каким интересно он… был тогда, прежде чем стал собой. А в возрасте Питера? Был ли он похож на жестокого Флеша. Пауза была уютной, он боялся испортить неловким вопросом. Питер понял, что… Уэйд старается говорить о чём-то человеческом, и пытается показать… вторую свою сторону, скрытую ранее, прошлое, детство, раз костюм плотно сидит сейчас на нем, компенсировать. Он пытается показать внутреннее, хотя откровенность ему неприятна, он делает это для Питера… — У меня в этом чертовски мало опыта! У тебя? Ты же тоже чувствуешь этот чертов запор слов, как и я?! — не выдержал Дэдпул. Питера разобрало идиотское смешливое хулиганство. И облегчение. От того, что Уэйду тоже неловко? Но и от того, что тот… так серьезно старался в груди что-то нервно трепыхалось. Высокая фигура Уэйда, послушно сидящего рядом с ним… и эта беседа… наполняли его странным нервным трепетом, будто происходило что-то… э… безумное, более, чем кажется. — Если бы я знал, что таков рецепт — тебя заткнет поцелуй, как в сказках — когда косматое чудовище превращается в молчаливого приятного собеседника, то попробовал бы с первой встречи… — опасно проговорил Питер, не глядя на Уэйда, но зная, что это сильный ход. Воздух был приятным и свежим от поля. Тот в ответ смешливо хмыкнул, оценив смелость. — Про чудовище в точку, хоть я и не превращусь в принца и от сотни поцелуев. Мелкий провокатор, заставляешь меня жалеть, что в этом сеттинге нет машинки перемещений во времени, — проговорил тот тихо, Питер слышал в этом ответе улыбку — можно было даже не смотреть в чужое лицо. Паркер не выдержал, ему показалось забавным выводить сегодня Уэйда, отвлекать. Особенно с учетом его болезненного вида и молчания, он подумал что поменяться местами сегодня — отличная идея. — Опыта свиданий у меня не больше твоего, казанова! Или пытаешься узнать, как часто я на них хожу?.. — и он спихнул локоть Уэйда со спинки своего сиденья — тот закинул его якобы незаметно мгновение назад под тему беседы. А теперь Уэйд пораженно прижал ладонь к сердцу, будто отвергнутый актер трагедии. — И… как часто ты на них ходишь? — спросил тот тихонько. Паркер замялся, внезапно угодив в ловушку, расставленную другому. — Н-не так уж часто, — ответил он. Сколько у него было свиданий — суммарно около пяти? Считая это, или нет? Уэйд был чертовски коварен, чтобы обвести его, заставив выдать информацию. И именно это он и делал всегда, подсознательно жаждал узнать о Питере больше. — Мне… мне показалось, что на этих выходных твой опыт… мог эмм... расшириться? — Питер поднял на него тревожный взгляд, гадая, как тот такое понял. Как вообще можно было… что-то подобное понять по Питеру за десять минут разговора? Он был сегодня какой-то перевозбужденный? Или наоборот отстраненный? Уэйд понял его смущение и быстро добавил: — Я хочу… мм… показать, что обсуждать такое невинное, вслух… двум взрослым людям, это типа — нормально, — проговорил Уэйд медленно. — Разговоры, да? Э, безопасно? Питер не собирался дергаться от слова «взрослым» как школьник, неа. Он почти натренировался в подобных разговорах с Эм Джей позавчера!.. И в чем только он не потренировался… И не было ни единой детали, что он выдал — как Уэйд догадался о подобном?.. И он решился. — В пятницу я… целовался с девушкой, ты прав, — проговорил Питер медленно, поднял взгляд, чтобы уловить, как окаменела челюсть Уэйда. Тот тем не менее довольно тщательно облизал пластиковую ложечку и спросил коротко: — И как она?.. — Хорошо, это… было хорошо, вроде, — ответил Питер честно. — Моя подруга… уже года четыре, ну и вот, как-то удовлетворили любопытство… Паркер и сам не знал, зачем сказал это, хоть и было оно правдой. Признался. Хотел посмотреть на реакцию Уэйда?.. Нет. Он сказал, потому что тот первый нащупал даже такую мелочь. Насколько пристально он наблюдал за Питером, что… замечал какие-то изменения. Насколько это было безумно, нездорово… и отчего-то смущающе. Питер занервничал. Сегодня Уэйд в этой своей маске — не только на лице, но и вежливой безразличности — вызывал подозрения, что все это лишь… лишь какая-то игра, причем опасная. Что Питер ему не нравится вообще… Ведь как он может нравиться?.. И Питер в этой игре однозначно проиграет. Питер никогда не играл в подобное… Что бы тот ни говорил в прошлый раз. Может, Уэйд тогда хотел человеческого тепла и общения после стресса от лаборатории, и наплел это все, чтобы он остался на вечер. Эта мысль сейчас царапнула Питера изнутри своей логичностью. И сейчас… просто Уэйд понял, что Питер неловкий молчаливый идиот… Еще и несдержанный… Боги. Поэтому он так молчалив… — Как… она выглядит?.. — спросил Уэйд хрипло. Неожиданное. Питер поднял на него взгляд. — Выглядит?.. О… Смуглая, выше меня на три дюйма… карие глаза, волосы темные, пушистые… о, волос много у нее, это да, — он усмехнулся, описание внешности же ничего особо не даст Уэйду, чтобы его выследить. Зачем тому понадобилось это спрашивать — проверить вкус Питера?.. и обругать? — Полная противоположность мне, значит... хороший вкус, — хмыкнул Дэдпул. Питер все не мог понять к чему тот ведет, задав вопрос и получив честный ответ. Уэйд вдруг подтянул к себе ноги, положил одну на другую, словно собираясь из расслабленной позы. Лодыжку на согнутое колено. Питер не выдержал: — Давай уж откровенно — почти любой человек на этой планете — полная противоположность тебе!.. Уэйд уставился на него своей маской — ничего не выражающей и пустой — как бывало редко, белые линзы смотрели на маску Паркера. Питер выдержал взгляд, ковырнул чертова приторного мороженого, хотя он уже наелся, слишком сладко. — И что же ты… сидишь здесь со мной, а не с ней? — протянул Уэйд высоким равнодушным голосом. И раздался скрип чертовой кожи костюма, тот отставил своё мороженое, словно собирался вмазать ему и освобождал руки… И в этот момент впервые за эти дни в позвоночнике Питера раздалась неприятная вибрация опасности. Паучье чутье отлично все еще работало. И Паркер автоматически подобрался, отпрянул. Это опасное гудение одновременно и успокоило и испугало его. Почему… что Уэйд хочет сделать, если его организм реагирует так… Что вообще может прийти в его голову? И почему они все еще сидят друг напротив друга, если тот способен на что-то ужасное?.. В темноте пустого стадиона… Неловко отводя глаза, когда другой смотрит слишком пристально? — Потому что… у нас… свидание, очевидно? — тихо спросил в ответ Питер. — И еще это не она купила столь отвратного мороженого… только кто-то с поистине ужасным вкусом… Уэйд не выдержал его взгляда и того, как Питер медленно цедил слова, невозмутимо перечисляя факты. Он вдруг зарычал и рванул вперед, больно хватая за правое плечо, а Питер вздрогнул и охнул, когда Уэйд притянул его голову к себе, обхватив затылок второй, и сухо коснулся его губ своими искалеченными - чертово мятное мороженое, всюду… попробовал, хоть и не желал… обжигая дыханием, резко меняя настроение опасного момента. Питер потерянно замер, позволяя это. — Прости-прости… не хотел… не хотел сегодня… целовать тебя, и… трогать… будучи таким… пообещал себе перед выходом, — бормотал безумно Уэйд в его рот, осыпая правую щеку легкими невесомыми поцелуями — губы его были горячими и солеными отчего-то. — Чертово невезение… пытался исправить весь вечер, смыть, но времени не хватало, пришлось идти так… Руки его, такие горячие и внезапно дрожащие стиснули его плечи. Больше никакой опасной уверенности. Питер прерывисто вздохнул и почувствовал, что отбеливателем у лица Уэйда пахнет еще сильнее — не должно от здорового человека так пахнуть, будто запах смерти. — Тихо-тихо, Уэйд… — прошептал Питер потерянно и испуганно от этого истеричного напора, задыхаясь от того, каким горячим был Уэйд под костюмом — в плохом смысле слова, у него что-то перевернулось в желудке. Уэйд обнимал его в каком-то паническом облегчении, будто случилось что-то плохое. — Ты… что хотел отмыть, расскажи мне?.. И Питер попытался коснуться пальцами подбородка Уэйда, у своего плеча, успокаивающе погладить… Тот увернулся, невероятно ловко. Это, стоит признать, было неожиданно и… почему-то болезненно отзывалось в груди Питера — злая насмешливость сменившаяся на горячий поток оправданий и безумного бормотания. Отброшенная маска и то, что под ней, было страшнее лица Уэйда. Его плотину невозмутимости сорвало… — Эм… ну… я попытался… не выглядеть так к этому времени… но не вышло!.. — проговорил тот медленно. Питер незаметно принюхался к его маске. Пахло все так же… И еще металлом… и засохшей кровью. И болью, если она имела запах… вообще не тот комплект, чтобы это было приятно… чтобы так мог пахнуть живой человек. Питер почувствовал, что он не очень хочет знать, что произошло… что это нечто отвратительное — судя по признакам. Он сглотнул. Собирая остатки решительности. Уэйд поднял лицо и коснулся губами его лба. Сквозь паучью маску, будто старался не касаться Питера своей голой кожей лишний раз. Осторожно погладил его лопатки ладонью, будто боялся что Питер сбежит. — Почему… от тебя так пахнет? Расскажи мне, пожалуйста, — Питер увернулся от его губ, все же мягко поймал подбородок, удерживая, чтобы не обидеть, постоянно отворачиваясь. Пытаясь заглянуть в маску — хотя смысла от этих глухих линз не было. Глаза Уэйда были за ними — тревожные и внимательные. — Эм… Иногда бывает… после долгого… восстановления, — проговорил Уэйд сдержанно. Питер видел, что тот зло скривил губы. — Не спеши… все хорошо, ты сейчас тут, со своим гадким мороженым… и мной, — проговорил он мягко, вспомнив вдруг, как тихо и спокойно тот разговаривал с ним в прошлый раз. И он заслужил ответного утешения в своей боли… и… И Уэйд уткнулся лбом в висок Питера, словно скрывая подбородок вновь. Огромное двухсотфунтовое тело его вдруг облегченно сползло по сиденью, расслабляясь, он словно пытался обвиться вокруг Питера левой рукой, ладонью, плечом, уткнуться носом в шею, соприкоснуться большей площадью. И при том одновременно не коснуться своей голой кожей. Будто выключили тот опасный режим, от которого затрепетало паучье чутье. — В пятницу… я был лучше… жаль, не вышло… черт, одно невезение, — пробормотал Уэйд хрипло. — Не хотел приходить сегодня… но вдруг в будни ты бы снова не смог!.. И что делать… Питер сглотнул от этой откровенности, но знал, что не может не задать этот вопрос. — Тебе… сейчас очень больно, да?.. — прошептал он в макушку Уэйда, скрытую маской, он почувствовал и запах нового костюма теперь, когда Уэйд бесцеремонно уткнулся в его щеку затылком, устроившись на плече — скорее приятный запах новой кожи на этом фоне химии и крови. Питеру показалось, что в горле его возник какой-то неловкий комок… от трагичности осознания… что Уэйд ждал его, будучи почти без кожи под костюмом все это время… потому что хотел его увидеть. Так, что законсервировал все лишние движения… чтобы не показать, что что-то не то, собираясь играть эту роль, чертова русалочка с болью каждого шага. Паркер ощутил, как Уэйд напрягся — обнимающая его рука стиснула левое плечо чуть сильнее, затем тот быстро разжал пальцы, опомнившись. И Питеру пришло в голову, что напряжение, что он считывал с Уэйда весь вечер — ровное гудение сдерживаемой боли. — Нет, уже почти нет, — быстро ответил тот. — Вот пять часов назад было не фонтан… точнее — фонтан как раз, а сейчас я уже почти как новенький!.. Хлорка помогла!.. — но ответ его был слишком торопливым, Питер конечно заметил это. Паркер невольно сглотнул от этой явной лжи. А еще Питера затошнило от слова «хлорка». Он… он же не мог искупаться в… отбеливателе?.. Что-то защемило в солнечном сплетении. А Уэйд был почти горд собой и своей находчивостью. — Серьезно?.. — он постарался придать своему голосу холодности, а не ужаса отвращения от представленных картинок, и того… как эта откровенность смыла с него налёт возбуждения, насквозь прошив болезненным сочувствием. — Ты в какой школе учился, если решил, что ранам может помочь отбеливатель… Уэйд кажется нервно сглотнул — он почувствовал движение его горла, на своем плече. — Это… это не моя была идея, если ты понимаешь… — проговорил он напряженно, но руки с предплечья не убрал, опасаясь, что Паркер сбежит видимо. — Эм, она сушит и обеззараживает… Питер знал, к какой грани они подошли. И это для него была не самая страшная грань. Видимо любая эмм… связь с Дэдпулом состояла из обхождения граней и опасных тем, минное поле, и кому оно нужно… Видимо ему… — А чья это была идея? — терпеливо произнес Питер, и с этим вопросом он отставил подальше чертово мороженое на сиденье слева, и правой, замерзшими пальцами, деловито нащупал голую ладонь Уэйда на его бедре. Питер постарался действовать так, будто знал что творит. Чистый блеф. Горячие пальцы Уэйда в благодарности стиснули его ладонь, он быстро переплел их с пальцами Питера, будто так и должно быть, будто ждал этого. — Это… это была идея… Белого, — послушно проговорил он тихо и напряженно. Питер втянул воздух носом, он знал, что есть и второй, да. И он знал его цвет… — И ты решил воспользоваться отбеливателем, чтобы… тоже типа самому стать белым? Логика такова?.. Есть там у тебя в голове кто-то, кому по душе… эмм… бережная стирка цветного кашемира, например?.. — с сарказмом проговорил Питер. — Кондиционер, замочить в ванной при температуре 90° F? (Прим. 30 градусов по Цельсию). Что-то такое… подходящее для детских пижамок и рваной кожи? Пальцы Уэйда вновь обрели свою собственную жизнь и нежно погладили его запястье, большой он пропихнул в манжету, обвёл косточку. Будто он особо и не слышал смысл сказанного, а просто наслаждался беседой и рукой Питера. — Но оно же сраб… — А ну не перебивай меня, — проговорил Питер, внезапно ощутив ту же волну горячей правоты. И взбесился от этого безответственного… Уэйд только был расстроен, что Питер злится, но не считал произошедшее ненормальным. Вообще в целом. — Никакой логики в таком поведении нет!.. От тебя ужасно пахнет!.. — припечатал он. — Кровью и отбеливателем!.. Будто я в больнице или… морге сижу!.. Эти слова внезапно дошли, Уэйд отстранился. Выпрямился на сиденьи, поднял свою тяжелую упрямую башку с плеча Питера. — Кстати, ты же помнишь мое антигеройское имя, если мы… про мертвецов?.. — проговорил он серьезно. Затем добавил, перестав валять дурака. — Я… прости, хочешь… отсяду?.. Запах никак не выветривается, а я его уже не чую… Но зато… я смог надеть костюм после ванной!.. — Нет… — устало проговорил Питер. — Просто… просто все это… эмм, жутко… А еще, — он замялся, не решаясь признаться ли. — Ты будто… вибрируешь! — Чего? — Чувствую жар… и вибрацию, — проговорил Питер, вдруг смутившись, словно привидения обсуждали. — Что-то горячее бьется… не сердце… а вокруг тебя, обжигающее. Он закрыл глаза, и почувствовал, что Уэйд поднял его ладонь к лицу и осторожно коснулся его пальцев губами, как тогда… И так и задержал руку у своего рта, обжигая дыханием. — Я… — Уэйд сглотнул. И прошептал смущенно в сжатый кулак Питера — Я… эээ… вчера и впрямь… сгорел!.. Этогоблядьнехватало. — Ччто?.. — Питер распахнул глаза. — Прикинь, если по прикосновению ты теперь можешь угадывать… типа события? — отвлекшись от вопроса забормотал Уэйд, увлеченный идеей. — Как в Мертвой зоне?! Той жуткой, что с Кристофером Уокеном!.. Люди будут присылать тебе предметы, а ты за бабки искать пропавших… но самые четкие картинки — от прикосновения к человеку! Питер пораженно выдохнул. Момент острой уязвимости прошёл, оставив после себя только грусть и недоумение в душе Питера. — Явно не об этом говорят на свиданиях, — проговорил он скептично. Отгоняя от себя картину… полностью сгоревшего Уэйда… как восстанавливалась его плоть на костях… как тот наверное прилип к старому костюму…. и как он сегодня хотел мятного мороженого, потому что горел внутри. И Питер чутьем смог уловить, как сейчас восстанавливается его кожа — волны жара и боли, вот отчего тот так выглядел, процесс шел?.. — Пффф, ты сам признался, что не специалист… в свиданиях, касаниях и прочем… — судя по голосу Уэйд пришел в себя от этой эмоциональной вспышки, стал несносен и перевёл тему. — Лучше расскажи, отчего ты был таким веселым и пьяным и целовательным в пятницу… Теперь сидя лицом к лицу, он жадно пялился на рот Питера, тот точно знал это. — Лучше расскажи, кого ты пытался прикончить, пока случайно не превратился в кебаб! — парировал Паркер. Уэйд замер. Они сегодня уже в третий раз подошли к опасной грани. Но на этот раз паучье чутье молчало. Питер отодвинулся, отнимая свою ладонь из горячих пальцев Уэйда. — Ты… ты же не думаешь, эмм… — Уэйд почесал затылок с остервенением. — Ща… — он потер подбородок, не зная куда деть руку, будто сдаваясь, — не выходит не обсуждать это, да?.. Давай сделаем это грамотно, да?.. Питер кивнул. Да и не могло выйти молчать о кровавой бездне. Вот где Тони прав. Ни один поцелуй не сможет затмить ее… — Эм… ты… — Дэдпул запнулся. — Ты как бы… что обо мне знаешь?.. — спросил он хрипло. — Не, хуевое начало… типа, ты думаешь, что я ебану любого, за кого мне заплатят, верно? Типа проституция от киллер-бизнеса?.. Твоя репутация, как ты там сказал — не перенесет такого. Питер почувствовал, что Уэйд нервничает, и одновременно бесится где-то в глубине души. — Ну… Эм… Мистер Старк сказал, что ты наемник, и это же правда… — проговорил Паркер медленно. Уэйд погладил его пальцы, будто подбадривая, не перебивая. — И… ну, а остальное я типа… просто видел тебя и все. Уэйд уставился на него оценивающе: — В смысле и все?.. Ты… ну типа, нет какого-то ебучего тайного досье, или что там бывает в вашей мстительной-базе?.. О списке жертв с фоточками, как фикрайтеры пишут? Хотя — если было б, ты тут не… Паркер удержался, чтобы как жалобщик не сообщить, что он пока-не-мститель. И неясны перспективы. — Тони… сказал только, что ты эээ… убил с десяток человек… ну, тогда, после лаборатории… он сказал что эээ, ты почему-то не тронешь меня… — он сглотнул, не упоминая что Старк сказал про «подростка», что показывало определенные принципы. — И… недавно какое-то жуткое убийство, подозревал, что я в курсе! — проговорил Питер тихо. — И… и это типа… ты правда мог убить тогда десять человек?.. Уэйд стиснул его пальцы болезненно. Шумно выдохнул. — Я… не трогаю… эмм хороших людей, да? Давай определим правила… ебаный кодекс допустимого… — И у тебя конечно есть критерии, бланк с двумя столбиками, плюсы и минусы… если что-то перевешивает, ты делаешь вывод… — Питер потянул свою ладонь из чужой хватки. Он чувствовал прохладный ужас под ребрами от того, что Уэйд не отрицает. Или… скорее неверие, потому что он же… — Ччерт, мы только же начали… — с мукой проговорил Дэдпул, оскалившись. — Уже крутишь мне яйца прямо с первого свидания, а я даже голым тебя не видел… еще никто такого не проворачивал! — Питер охнул на эти слова, а Уэйд упрямо вцепился в его руку, не отпуская. — Давай… давай так — я услышал тебя лучше, чем ты думаешь… Эмм… пока происходящему нет названия, давай не будем себя вести… вести как эмм сварливая женатая пара… пока мы… присматриваемся, да? Питер покосился на него. Уэйд был серьезен, подбирал слова. — А мы… присматриваемся? — переспросил Питер. — Если ты думаешь, что я идиот, то скажу — по мне будто букашки ползают, когда ты якобы незаметно пялишься на меня за своими линзами, — усмехнулся тот саркастично. — И… ты думаю чувствуешь то же… Обстановка снова стала легче, будто вещи были названы своими именами, гнойник вскрыт. Уэйд осторожно погладил костяшки его сжатого кулака, задумчивый. — Если… если вдруг так случится, что эммм… ну типа происходящее станет серьезнее, не знаю каким образом — то мы вернемся к этому вопросу и… правилам, я обещаю… Паркер подозрительно посмотрел на плотно сжатый рот Уэйда. Взгляд зацепился за глубокую темную рану на его нижней губе, которая тем не менее, кажется, стала меньше чем была полчаса назад. И пальцы Уэйда, держащие его ладонь были неожиданно влажными — обычно нет. Питер вздохнул. В этом… была своеобразная логика. И справедливость. Он не собирался открывать Уэйду лицо и свою личность… И… что он мог требовать при этом от взрослого человека со своей жизнью и правилами, пусть и безумными слегка?.. Пока тот не вытворял ничего подобного перед ним — Питер не мог читать ему морали о подозрениях Тони. И… ведь те люди вчера как-то сожгли Уэйда?.. Жгут ли дотла «хорошие» люди… эммм наемников?.. Или пока отбиваются — да? Может Питер вообще собирался уехать из Нью-Йорка на пару лет… Мог ли он читать лекции? Нет. Это было нечестно и слишком предварительно, тут он прав. Но если он и уедет за сотни миль, почему не… ну, не позависать с Уэйдом?.. Верное ли слово? Он глубоко вдохнул. — Ладно… — проговорил Питер медленно, разложив доводы в голове. — Ты… прав. И увидал, что Уэйд выдохнул, хотя и не рассчитывал на такой эффект — тот был нехарактерно собран и недобр весь разговор об опасном, даже не было похоже, что ему есть дело до нотаций Питера. Питер устало вздохнул, краем глаза наблюдая за напряженным Уэйдом и теперь зная, что тот чувствует этот взгляд, внезапно хмыкнул насмешливо. Уэйд с подозрением наблюдал за ним, не делая попыток как-то тронуть и все же упрямо не отпуская из пальцев его ладонь, которую Питер сам и протянул. Дэдпул был не из тех, кто отдаст так просто, что имеет… Питер подумал, что с учетом ситуации, привычных споров… нужно отвлечь Уэйда от этого мрачного настроя в его болезненном восстановлении под жарким кожаным костюмом. В его раздерганном настроении в диапазоне от нежности до агрессии… споры подождут. И ещё… ещё было кое-что… нечто рисковое в своей сути, о чем он пару раз думал, лежа в темноте без сна на кровати — каково было бы подобное? Думал эти дни. Хоть и не думал о пугающей реальности, как это делается. Что они встретятся так скоро… и… Он деловито отвернулся, снова устраиваясь спиной в кресле, чуть расслабляясь, будто нашёл опору позвоночнику. Этот беззащитный настрой Уэйда, может и к лучшему для… — Эм… я тут поду-уумал… — он смущенно криво усмехнулся меняя тему резко, в омут с головой, да? Уэйд мгновенно заметил смену тона, будто внутренним чувствительным камертоном уловил. Или он так отчаянно ждал подтверждения, что все в порядке… — Ну? Он тоже развернулся лицом к ровному полю, скрипуче откинулся на спинку, быстро бесцеремонно притираясь плечом к левому плечу Питера, и не выпуская его ладони из своей — будто это была его законная добыча до конца вечера, раз Питер сам ее сдал. Что было почти умилительно нелепо от кого-то столь опасного, высокого и… сумасшедшего. — Подумал, хотя я просил не думать? — спросил Дэдпул хрипло, отражая его интонацию, как идеальное зеркало. — Ая-яй-яй… Настроение Уэйда менялось, как камушки в калейдоскопе от одного движения складывались каждый раз в новый узор. — Подруга спросила… ну, та, — он замял упоминание Эм Джей. Уэйд на этот раз не скривился. — Эм… смешно прозвучит, ты щас будешь как безумный гоготать на весь стадион… — Питер почувствовал, что переоценил свои силы. — Эм… поэтому НЕ ори, да?.. И вообще, надеюсь тут нет камер, сидим здесь… — Нет никаких камер. Давай уже, сказал «A»… — подначивал Уэйд. — М-на-какой-мы-базе?.. — проговорил Питер одним скомканным горячим словом. Он практически почувствовал, что Уэйд замер, не ожидая такого поворота… удерживается от идиотского ответа. Что было тактично с его стороны. — Если ты пошутишь… — Правильно ли я понимаю, что тема бейсбола действительно окрасилась для тебя иными оттенками на этой неделе, малыш Питер, — прошептал тот, совершенно несносный. — А еще…. Ты обсуждал с кем-то меня? Питер знал, что скулы его пылают. И он раздраженно фыркнул: — Окей, так я наверное опаздываю домой… — фальшиво начал он. — Ни черта ты не опаздываешь, еще час!.. — возмущенно прошипел Уэйд, в голосе его звучало задушенное раздражение. — Кажется, сегодня мне нужно раньше… — недобро проговорил Питер, все еще смущенный. Уэйд панически вцепился в его локоть второй рукой, удерживая на всякий случай, хотя тот и не двинулся с места, лишь мстительно развлекаясь. На Уэйда оказывается тоже была управа. — Все-все… если ты серьезно, то прости, что я тупой… Все чертово мороженое — заморозило мозжечок, как я и хотел!.. — Дэдпул прочистил горло, будто подбирая слова. А затем медленно положил их сцепленные руки на правое бедро Питера, погладил большим пальцем по тонкой ткани костюма. Паркер гулко сглотнул от этого осторожного движения и от мурашек, разошедшихся от места касания. — Ну… эмм. в прошлый раз мы ээ… мы начали с первой… и закончили второй, кажется… может, слишком быстро для тебя. От хриплого осторожного многообещающего голоса Уэйда… и того, что он не начал эту тему сам, ни шутки не кинул, ни в сообщении, ни сейчас, и скорее всего и не начал бы сам… и держал бы Питера за руку столько, сколько тот разрешит. Это… эмм не сочеталось ни с одним из представлений Питера, ещё и после того, что Уэйд вытворял тогда… Чертов убийственный джентльмен? Серьезно? Питер почувствовал трепещущее волнение. От своей новообретенной фальшивой смелости пусть и словесной. И смены ролей. И ободренный продолжил. — Ну… кажется это я закончил второй, ты имел в виду, да? — проговорил он, зная, что вовек не произнес бы подобное без маски. — Ты остался на первой… — Наверное, полагаю… Если что… я… предлагал тебе вторую с половиной… или четвертью? Где проходит грань?!.. Э… мы не говорим ни о каких третьих, все хорошо, Питер, — проговорил Уэйд поспешно. — Мне… эм, первой хватает… Уэйд нервно забормотал, успокаивая его, явно не себя — видимо, после той сцены с задыхающимися объятиями не хотел давить. И Питер захотел… ну, не захотел — но он думал, что… ну, может, все не так было трагично, как его тогда накрыло… и так неуверенно Уэйд сейчас звучал, только при обсуждении подобного. Что… что если в этом отношении, он мог быть… эммм отчасти не так опасен? Или это чертовы горячие мысли сделали ему такое открытие. Питер неловко прокашлялся. Заглянул в маску Дэдпула, жалея, что не видно его глаз, было б проще, чем с этой безликостью. — И коль ты так прицепился к чертовой терминологии бейсбола, Уэйд, я бы ээ… хотел побыть в этом иннинге… бэттером (*batter нападающий в бейсболе). Если… можно? Повисла пауза. Питеру показалось, что Уэйд подвис. Будто он его как-то «выключил» своей фразой. — Я не уверен, что верно понимаю… — проговорил тот очень вежливо и тихо. Паркеру придало уверенности, что с Дэдпула его уверенность окончательно слетела, будто они поменялись, и он подобрал чужую, упавшую. Она пришлась впору. — Стадион располагает, да? — прошептал он невозмутимо, чуть пихнул замершего Уэйда в каменное плечо своим, как тот делал порой. — Мой мяч… А затем… Он поднял их сцепленные руки со своего бедра, рука Уэйда стала безвольной и тяжелой, и самоуверенно переместил на его бедро обе их сцепленные ладони, как только что сделал тот. На горячее твердое сильное бедро, скрытое тканью нового костюма. И вот тут уж Уэйд отчетливо вздрогнул, отвис, будто понял, что конкретно Питер имеет в виду. — Эм… это наверное неуместная идея, да?.. Ты… чего это? — пораженно прошипел он, внезапно избегая смотреть в паучью маску, уставившись на ладонь Питера на своем бедре как на бомбу замедленного действия. — Играешь в благородство? Питер почувствовал, что кровь застучала в его ушах, от того, что он собирался сделать. Но он вдруг ощутил прилив безумия и смелости. — Теперь… я должен поуговаривать тебя, таковы правила этой игры?.. Ты сказал, что с тобой можно эмм… пробовать всякое… Уэйд охнул, вдруг поняв, что Питер не шутит. — Не-не-не, малыш… мы… не играем ни в какие игры! Эм, нет никаких очков!.. Все хорошо и так. Он вдруг засуетился, растеряв опасную грацию своего высокого напряженного тела. — А мне кажется - есть, правила, — и Питер отцепил правую руку из его хватки и осторожно повторил движение Уэйда — погладил большим пальцем того по бедру вверх, будто проследил ногтем шов на его новом костюме, будто оценивая качество — с легким нажимом, замер в совершенно неприличной близости. Уэйд задушено выдохнул. И Питеру отчего-то понравился этот эффект. — Мы… не нужно делать, ты… ничего такого не должен… это… Питер!.. — тот решил использовать его имя с интонацией возмущения. — Мы на стадионе!.. Тебе пора домой! Ооо, это была тяжелая артиллерия, раз только что тот не хотел его отпускать, а теперь пытался избавиться. Пфф, вот уж такой фокус не пройдёт. Справедливости ради — неуверенность Уэйда успокоила внутри Питера нервную обжигающую волну. Во рту его пересохло, он хотел… раз уж сегодня он был в более уверенном настроении, то он мог и… Эмм, тоже поизучать Уэйда, да. Это… уравняло бы их. Но плотно сжатые губы того и учащенное дыхание говорили, что нужно уточнить адекватность предложения. — Тебе… тебе очень больно?.. Дело в этом? — спросил Паркер, потому что ему показалось, что Уэйд испытывал какую-то боль, он прикусил раненую губу, и плечо его, касающееся Питера было каменно напряженным. — Не так, чтобы… — ответил он. Если ему не было больно, непонятно, чего тот шугался так от Питера. Потому что… эмм, Уэйд же сказал несколько раз, что ему… ну нравятся все. И… он так касался Питера… ну, то есть с тем что это Питер, а не горячая фигуристая блондинка, не должно было быть проблем, вроде. Это у Питера все было в этом плане сложнее… — Э… я знаю, что не сумею сделать эээ… так хорошо, как ты… — пробормотал Питер, и это честное описание и признание все же обожгло его новым мучительным стыдом. — Если дело в эт… — Господижты… — рявкнул Уэйд, так что Питер отпрянул. — Да что за вечер… что ж ты несёшь, малыш?.. И он замер, не скидывая все же руку Питера со своего бедра, что противоречило словам, и тяжело вздохнул, затем поерзал на сиденье, он не выглядел злым, но нервным и напряженным. Но Питер почувствовал, что где-то здесь и кроется секрет. Уэйд НЕ не хочет. На этот раз паучье чутье не вопило от опасности. Он был эмоционально ведущим отчего-то сегодня. Начиная от утешения его боли и чтения нотаций. И… уязвимость Уэйда, сегодняшняя, с его чертовой кожей… жаром… и тем, что он не дает прикасаться к себе… и заезженное воспоминание о том, как тот трогал его самого… пусть сегодня и был иной настрой. Все это теперь… э… взволновало слегка его тем, что он может сделать… с этим большим горячим и страдающим мерзавцем. Как он будет дышать… — Но если… если я хочу… эм, немного тебя… потрогать, то мне можно?.. Типа… так же честно? В прошлый раз ты… э… — проговорил он осторожно и погладил его бедро, успокаивая. — Если я хочу тоже… Уэйд глухо застонал, будто спор этот тоже доставлял ему невыносимую муку. — Паучок, ты, кажется, тоже перегрелся… — нелепо пробормотал он, пытаясь отползти от его руки на соседнее сиденье. Рука Питера была слишком быстрой и сильной, чтоб от неё можно было так просто отползти. Он зажмурился на секунду, напрягая слух. Отсекая лишний шелест и шорохи, а затем: — Я слышу, как по твоему позвоночнику ползёт капля пота… — проговорил он в лицо суетящегося Уэйда. Тот выдохнул, затем резко упёрся спиной в сиденье. — Ты что это сегодня выдаёшь… мне… хотелось тогда так сделать, но не тебе, — прохрипел Уэйд. — А я… — он замялся, подбирая слова. Наконец он нашел то смутное, о чем думал много, и кое-как сформулировал. — Мне тоже… хочется кусочек такой власти над тобой, как ты тогда… И он наклонился к шее Уэйда, скрытой грубым чёрным воротником, полоска горла и щеки, угол челюсти в мелких ранах, он сглотнул, а затем тихонько подул ему на щеку, будто остужая. Уэйд неожиданно повернул к нему лицо, ловя выдох подбородком и губами. — Ты где научился этому… всему? — подозрительно и напряжённо прошептал вдруг Уэйд, бесцветно. Питер закатил глаза. — Да вы сговорились все… у тебя я этому научился, кретин… И Питер медленно выдохнул носом воздух в свою давящую на лицо маску… и сделал то самое, безумное. Он положил правую ладонь на ремень Уэйда, чертову прохладную пряжку с металлическим кругляшком… Тогда тот не спрашивал его мнения, но спросил в процессе, можно ли эээ, дальше продолжать. И… Уэйд хрипло чертыхнулся себе под нос и ловко поймал Питера за запястье, перехватывая, останавливая. Но ладонь Питера сквозь сопротивление скользнула ниже… и накрыла ширинку Уэйда… тот охнул, он же невесомо прошелся пальцами по грубой ткани, прочертил молнию вниз ногтем, замер, слушая чужое загнанное дыхание у плеча. Будто тот решался… А вот в этот раз Питеру решаться было проще… потому что расстановка сил была иной… быть «главным» выходило проще. — Разреши мне, Уэйд, я… постараюсь аккуратно… — Питер снова подул в его щеку, кажется ему это пришлось по душе. А затем… Уэйд застонал, повернулся лицом к его виску… и отчаянно прижался губами к его горящей щеке, обжигающе мокро - он отчего-то избегал касаться его губ сегодня… и одновременно накрыл его пальцы своими уверенно, нащупывая что-то… дернул собачку молнии вниз, и прижал ладонь Питера к себе. Быстро, словно боялся передумать… Он уперся лбом в висок Питера — твердо и горячо, влажно выдохнул в шею сквозь зубы… — Тебе… точно не больно? — прошептал тревожно Питер, испугавшись вдруг его настроя. — Нет-нет, Питер, все… все отлично… — выдохнул Уэйд ему в кожу. И Питер сглотнул и похолодевшими пальцами полез сквозь плотную ткань костюма, к нижнему белью… нащупал резинку, теплый хлопок, мягкое ниже… Ооооу… В прошлый раз Питер не обратил внимания, потому что был увлечен своими ощущениями, но теперь, эм… кажется, Уэйду все было не по нраву. Потому что… И тот так тяжело дышал. Но… не от возбуждения. — Уэйд, — шепотом позвал он, тот молча потерся лбом о его щеку — грубая кожа маски. — Ты… прости, что я не знаю, как… и что тебе не нравится, как… Питер потянул ладонь назад, чувствуя себя никчемным неловким дураком, и на этот раз уже Уэйд удержал его руку, прижал к своему паху с такой силой, что Питер невольно ощутил все. — Божежтымой… — прошептал тот. И Питер не понял, что в его голосе — ломкое и болезненное. — Я не… это не из-за тебя, ты что… это все я… Знаешь, сколько раз я дрочил после нашей последней встречи, ни в жизни не догадаешься… — Ох-замолчи! — прошипел Питер в ответ. — …примерно семь!..— упрямо прошипел Уэйд. — Я просто… не могу… мысли заткнуть, сосредоточиться. Питер перестал вырывать свою руку: — И ты… ещё ты отчего-то не… хочешь, ну… Уэйд приподнялся с его плеча, заглядывая в маску. — Чего?.. чего не хочу? — спросил он подозрительно и ломко. Питер сглотнул, замер в паре дюймов от его губ. — Не хочешь… целоваться… не, сегодня или… вообще? — прошептал Питер неловко. — А ты что… хочешь? — с подозрением уточнил он. — Я подумал, что тебе… ээ немного противно… Они все еще сидели, в странной позе почти-объятий, а ладонь Питера была в его штанах, буквально. И Питеру пришло в голову, что стесняться кажется уже почти нечего, хотя лицо его горело весь вечер и так… — Ну… эмм… да, я бы хотел, ведь… ты-целуешься-лучше-всех-с-кем-я-пробовал… — на одном дыхании проговорил он в район подбородка Уэйда, чувствуя что задыхается от горячей неопределённости, и… все было как-то остро весь вечер. Чертов стадион, боль и неловкость. Уэйд замер, переваривая сказанное, уставился на него недоуменно, будто вторая голова у Питера выросла… или будто его разыгрывали. — Чего?.. — проговорил тот задушенно, словно поменявшись с Питером местами, немногословный. — Так… херли ты целовался с этой своей девчонкой? — Ч-чтобы… ну, удостовериться, — прошептал Питер просто. Уэйд прерывисто вздохнул. А затем неуверенно склонился к его лицу, преодолел эти пару дюймов между ними, и коснулся его губ своими… осторожно как тогда. И Питер тут же закрыл глаза, потянулся лицом навстречу, и на этот раз… Уэйд вдруг позволил ему вести, впустил в свой горячий тесный рот его язык, и выдохнул пораженно, когда Питер осторожно прикусил его верхнюю губу, избегая трогать нижнюю, раненую. Будто до последнего боялся, что Питер шутит… А Питер… погладил под пальцами… боги… его твердеющий… член. Господи-боже… он постарался не отдернуть руку. Ведь так и должно быть. И потом… продолжая целоваться, тяжко дышать, побеждённый, Уэйд позволил ему неуклюже трогать себя сквозь боксеры… и несколько минут Питер пребывал в леденящем ужасе от самого факта и… от размера… да, вульгарно звучит, но все же… отрицать очевидное было нельзя… И Уэйд наконец стал каменно-твердым под его неумелыми дрожащими пальцами, а поцелуи его внезапно стали короткими, будто укусы… и собственное возбуждение Питера мешало мыслить связно в этот момент и дергаться. Питер сдался спустя мгновение, опыта у него не было… Он отстранился от рта Уэйда, который давно перехватил инициативу. — Ты… ты поможешь… амм… мне?.. — прошептал он в мокрые губы Уэйда. И, чувствуя, что лицо полыхает, провел широко раскрытой ладонью снизу вверх. Коснулся головки, зажмурил глаза. Губы обжег выдох. — Хочешь… лучше я сделаю… тебе… как в тот раз?.. Было нормально? — сипло проговорил Уэйд. — Можно не завершать… — Нет! — воскликнул Питер поспешно. — Я… я хочу… сегодня сам… — Но потом… можно?.. — упрямо прошептал Уэйд, будто торгуясь. Питер молча кивнул, отчего легкие его сдавило возбуждением, не член, а именно легкие, потому что сейчас сосредоточиться нужно было на одной задаче одновременно, особенно такой трудной. Это вам не по небоскребам лазать! — Мм, наденешь… перчатку? — прошептал Уэйд внезапно. Питер недоуменно уставился на него. — Что… о, нет! — ответил он твердо. Как… такое в голову пришло? Это… была новая опасная сложная сфера. Неизведанное. И… он не хотел сделать Уэйду больно или плохо, особенно после этого поганого дня. Он должен был получить что-то хорошее, как Питер тогда… И далее все произошло… быстро… обжигающе и влажно. Три слова. Уэйд резко сполз по спинке сиденья, положив тяжелую свою голову ему на плечо, беззащитно задирая лицо и подбородок, чтобы Питер касался его губ, и обнимая его левой за талию, просунув руку под поясницу… И стянул ниже свои боксеры под костюмом, расставив колени пошире. И хрипло прошептал, как и Питер тогда «лучше-не-смотри»… хотя однозначно с иным посылом. Питер честно зажмурился, решив, что так и впрямь будет проще… И… Уэйд оказался очень горячим на ощупь… вот что первое он понял, ничего такого пугающе неизвестного, как опасался Питер!.. Несколько шершавых участков, из-за них он хотел, чтоб Питер надел перчатку. А в остальном… Эмм. все, как у него… кроме блин размера… Уэйд сглотнул и смиренно терпел это изучение — как Питер, не глядя слепо ощупывает пальцами его, а затем не выдержал и впился в его рот глубоким мокрым поцелуем и тихонько хмыкнул, будто простонал. И беззащитный звук этот придал Питеру уверенности. И он почувствовал, что от этого жалкого звука что-то… похожее на возбуждение пробуждается в нем… что было совершенно новым и странным. Обхватывать конечно было неудобно, из-за положения запястья, и тот помог ему с углом и ритмом, и несколько раз двинул своими пальцами вместе с его — чуть грубовато и отрывисто… именно так он тогда сделал Питеру… Уэйд нежно погладил костяшки его пальцев напоследок и обхватил пальцами сиденье у правого бедра, отдавая Питеру контроль. И он быстро понял нужный темп, хорошо учился. Питер не мог в полной мере осознать, что прямо сейчас он касается… чужого члена… сидя на ночном стадионе Метс, а его губ касаются горячие мужские губы с сорванным дыханием на них… и сам устроил это. Он сглотнул, а затем протянул левую руку и коснулся ладонью щеки Уэйда, ласково прошелся пальцами по раненой коже, жалея что не может погладить его голое бедное лицо… и двинул правым запястьем в другом рваном ритме. Спустя примерно минуту… Уэйд глухо застонал ему в шею, так тихо, будто просто не смог удержаться… И Питер не мог поверить, что… ну… тот не притворялся, несмотря на его прерывистое горячее дыхание, и то, как подрагивало его плечо в напряжении, упершееся в его бок… И Питер склонил голову и нежно коснулся его губ… невесомо… мысленно уговаривая — ну же… Коснулся подбородка, уголка губ слева… подбадривая, не обращая внимания на раны. Рука на его талии вдруг стиснула его до боли, пальцы с силой впились в ребра, сминая костюм в горсть, царапая кожу, Питер охнул от неожиданности в чужие губы, а Уэйд резко выгнулся на сиденье, больно уткнувшись ему в челюсть лбом… Уэйд хрипло и болезненно вскрикнул. Пальцам стало мокро и горячо. Питер замедлил движения. И… Уэйд обмяк на его плече, голова его стала совсем тяжелой, и он беззащитно уткнулся губами в ключицу Питера, кажется, целуя через костюм. Питер вдруг понял что струна напряжения в нем самом тоже ослабла… будто он сдал экзамен… что за чертова терминология… у него взмокла спина и он теперь не знал, куда эээ деть руку, которую он рисково положил на бедро Уэйда. Сердце быстро билось в глотке. Что обычно делают после? Э, как себя вести и что говорить? Столько вопросов. Но он послушно замер, слушая как тот приходит в себя, давая Уэйду время перевести дыхание. — Можем собрать Старку ещё один стаканчик, как думаешь, хватит?.. — хрипло проговорил Уэйд, и Питер не выдержал и захихикал, неловкость рассеялась от привычного идиотизма его шуток. — Не шевелись, у меня салфетки в поясе… бедный мой новенький костюмчик… Уэйд замычал, но Питер слышал в его голосе глухую сытую усталость. — Это все, что ты можешь сказать?.. — нарочито невозмутимо скривился Питер. — Костюмчик?.. Уэйд тем временем просто застегнул ширинку не вытирая себя самого никак, что противоречило его словам о ценности костюма. Чертов шут и словоблуд. — Я могу поговорить о том, что ты мог бы быть хорошим питчером… но маловато работы с э… моими мячиками… но в прошлый раз я и не показывал тебе приёмов… и что мне подобной услуги не оказывали с шестнадцати, кажется!.. хотя я не жалуюсь! — Питер нахмурился от его грязных шуток, и того что тот почти угадал с возрастом, плечо и так затекло от его болтливой тяжелой башки. — Ещё… я могу сказать, то, что тебе не понравится, например, что ты вечно пачкаешь спермой мои шмотки, или например, что… я влюблён в тебя… Оставив в потоке болтовни это последнее сенсационно висеть в воздухе, Уэйд вытянул левую руку из-под спины Питера, осторожно ухватил его за запястье и прошуршав по карманам пояса, правой деловито вытер его ладонь влажной салфеткой, тщательно, в три захода и еще каждый палец по отдельности, в полном молчании. — Ты… ч-чего сделал в… меня? — пробормотал Питер потерянно. Уэйд проигнорировал вопрос. — Ох… ну, вот теперь можешь начинать вытаскивать из меня жилы, кости, манипулировать и читать морали, а то ты начал с этого, в корне неверно — начинать с кнута, — удовлетворенно проговорил Уэйд. Затем он устало поднялся. Наклонился, разминая спину. Снова несносный и застёгнутый в броню шуточек. Питер почти сожалел, что тот, тихий беззащитный тяжело дышащий Уэйд ушёл. Наверное в этом и был секрет — доводить другого человека до такого состояния, в этом… было что-то. — Я… хотел попросить тебя о кое-чем, — проговорил Паркер медленно. Это нужно было непременно обсудить. Он зарубку себе на мозгу сделал! — Да?.. — с этими словами Уэйд невозмутимо уселся обратно на сиденье справа, чуть отодвинулся подальше, а затем крутанулся и улегся спиной сразу на весь ряд, плюхнув свою голову на колени Питера — без спроса, снова. При всех используемых способах скрыть кожу, в остальном Уэйд был невыносимо тактилен. Наверное, таким он был «до»… Питер невольно улыбнулся его наглости. Кожа на его подбородке выглядела лучше, нежели в начале вечера, почти как обычно… Питер коснулся кончиком указательного его щеки, погладил, провёл линию к уху… и Уэйд молча выдохнул и потерся затылком о бёдра Питера, замерев под этим прикосновением. Он был таким расслабленным и тяжелым. И Питеру опять пришло неуместное сравнение с опасным, но сытым хищником… сытым сейчас. А значит — все на своих местах. — Я… в пятницу эмм, написал тебе случайно одно имя… — собственную тупость нужно исправлять, раз он ляпнул имя Неда. — Совершил ошибку. Уэйд сразу понял, что именно тот имеет в виду, он чуть дёрнул уголок губ вниз, но сдержался и промолчал. — Я тупой и безответственный, и никто… не должен ээ… пострадать из-за этого, — проговорил Паркер заготовленное. Питер продолжал осторожно гладить его голое горло, кадык, подбородок, еле касаясь кончиками пальцев кожи, опасаясь задеть раненый участок, и кажется только это действие останавливало Уэйда от того, чтоб возмущённо подняться на ноги… голова его перестала быть такой тяжелой — он собрался, плечи напряглись. — И… ты боишься, что я… могу что-то сделать с твоим другом?.. — хрипло проговорил он. — Не против пообжиматься со мной, но вот за друга переживаешь… предусмотрительный малыш… — Именно так, — мрачно подтвердил Питер, убирая руку на сиденье, чтоб не отвлекать его. И себя. Уэйд дёрнулся от этого жеста, замер… а затем закинул свою руку за голову, нащупал его ладонь у бедра и бессовестно вернул обратно на своё горячее горло, недовольный поворотом. Питер закатил глаза за маской. — Я никогда… не сделаю ничего плохого тебе или твоим друзьям, тупой маленький Паучок Питер… — проговорил Уэйд медленно. — Ну, если ты провернёшь в блендере мое сердечко… то все мои эмоции в любом случае достанутся тебе, никаким друзьям… боюсь, меня не хватит на многих… И страшные слова эти, сказанные шутливо и горько, отчего-то звучали правдиво. Для Питера. Честно, да. Уэйд погрузился в тяжёлое молчание. Питеру показалось, что он слышит звук шевелящихся шестеренок. Было еще полчаса до полуночи, судя по таймеру в линзе. Но он не хотел уходить после этого, на такой ноте, чувствуя что-то дурное, витающее в воздухе. — Эм… ты… хочешь, я сниму… маску?.. — хрипло прошептал Уэйд наконец. И Питер пораженно уставился на рот Уэйда, который это произнёс. Неслыханное. Это что за смиренное поведение?.. Он никогда не предлагал подобного. — Если… это тебя не расстроит? — ответил Питер тихо. Конечно он хотел этого… потому что хотел видеть глаза Уэйда, живые и эмоциональные, подходящие его болтливому горячему рту и чертовому калейдоскопу настроений… Его тревожные голубые глаза стирали эту несерьезность, костюмную ауру. Противоположность того, о чем говорил Уэйд, что не надо копать глубоко… Уэйд приподнял голову с его колен и резко дёрнул с затылка маску, словно боялся передумать. И уставился на Питера с его колен в комичной мрачности, хотя его местоположение и поза и сбивали градус серьезности. — Раз уж ты такой девиант, что тебе спокойнее… — неловко проговорил он. Питер криво усмехнулся, скрывая неловкость, как и Уэйд. Да, таковы их взаимоотношения — залезть в трусы друг другу, но не показывать лиц, будто тряпка приросла. — Как говорят классики — «я не сумасшедший, мама проверяла меня в детстве»… (прим. Теория большого взрыва, слова Шелдона Купера)— хмыкнул Питер. — Я скорее удивлен, что ты знаешь слово «девиант»… — Цитаты из ситкома про гиков не самое романтичное, что можно говорить на свидании… — Тебе-то откуда знать, хочу отметить, что еще менее романтичное — это отращивать кожу!.. — Я же говорю — подвиги совершаю, а ты…- прошептал Уэйд довольно. Они помолчали минуту. Питер чувствовал спокойствие и смутное самодовольство. Он осторожно касался лица Уэйда, видя как тот иногда интуитивно тянется за его ладонью, прикрывая глаза, хотя и в жизни не признался бы в этом. Говорить, что Уэйд — чертов прекрасный принц с парой царапин — было бы огромной липкой ложью. Как и вульгарное «красота в глазах смотрящего». Пффф… смотреть на лицо его было… больно, да. Что-то под ложечкой шипасто проворачивалось. Смотреть в лицо Уэйда не обижая его взглядом — требовало смелости и упрямства. Но не в его глаза… глаза были…красивыми. Без преувеличений. Питер полагал, что красивее его уж точно. Питер играл в научный эксперимент, следя, как восстанавливается кожа на высоком лбу… за это время участок на переносице стал почти ровным и Паркер осторожно погладил это место пальцем, будто расправляя новую кожу. Уэйд пялился на звёзды в потерянной задумчивости, будто убаюканный его касаниями. А Питер смотрел на него и гладил его лоб, переживая за длинную рану у левого виска, что никак не затягивалась, или это происходило слишком медленно. — Кажется эндорфин сделал процесс регенерации быстрее… пролактин заткнул тебя, а то, что я глажу твоё лицо добавит окситоцина… — шутливо прошептал Питер сверху вниз. — Чертова химия… — Вот где неромантичные разговоры, Паучок, — тем не менее губы его скривились в усмешке. Хорошая усмешка. — Ты знаешь про чертов эксперимент с мышами и стимуляцией мозга?.. — переживая все тот же кризис, пожаловался Паркер. Он посмотрел на пустой стадион, чувствуя свободу и странное спокойствие. — Бедные грызуны, всего-то хотели счастья в своей коротенькой пушистой жизни!.. — горячо прошептал Уэйд, возмущенный сутью, дёрнул затылком. А Питер вдруг почувствовал идиотское тепло на щеках, от того, что тот сразу понял, о чем речь… Питер не думал, что он знает, и это было по-снобски. И он почувствовал стыд за это. — Я боялся, вдруг я стану… как бедные мыши… — проговорил он, пожертвовав откровенностью за свои мысли. — Ну, после эээ произошедшего… помешанным… Повисла пауза, а затем Уэйд оглушительно захохотал. Он буквально затрясся, толкая Питера плечами и не мог угомониться, он ржал до слез, так что эхо на стадионе отражалось от сидений. Питер сконфуженно поморщился и шикнул. — Нет, Питер, кажется, человеческий мозг немного отличается… Но если вдруг твой паучий устроен… иначе, хочешь — я понажимаю эту кнопку удовольствий за тебя, ведь я… не могу умереть… как тебе такой план? — Не знаю…- Питер все же улыбнулся. — Поэтому ты… хотел сегодня быть командиром? — проницательной спросил, глядя на него снизу вверх. — У тебя… очень убедительно вышло. Даже вызывает мелочные подозрения… Затем Уэйд отчётливо вздрогнул, словно очнувшись, кинул на подбородок Питера внимательный взгляд. — Ох, блядь! Я кое-что вспомнил!.. Питер нахмурился — отчего тот так всполошился. И внезапно Уэйд перевернул лицо, уткнулся носом в живот, а затем… в пах Питера и проговорил: — А теперь позволь мне… — обжигая влажным дыханием сквозь костюм. И обхватывая его руками за бедра и талию… Питер дернулся, отпрянул, не поняв, что происходит… А дальше все случилось автоматически, на рефлексах. Уэйд не убрал рук. Так что Питер даже не понял, как сработал его организм… Просто система безопасности включилась сама. Все привычно смазалось, завертелось, звуки выключились, чтобы не отвлекать. Он отчётливо услышал стрекот бедного сверчка выше. И гулкое биение чужого сердца рядом. Время замедлилось, пока он отталкивался ладонью от холодного пластика. А в следующий момент они оказались в проходе рядов, на пыльном прохладном бетоне. Питер ударился коленями и прижимал ладонями запястья Дэдпула, тот глухо приложился затылком об пол. Оба тяжело дышали. Голова Уэйда была зажата между его коленей, Питер прерывисто хрипло дышал, а тот в ответ часто моргал, не понимая что случилось… — Ты… просто мог сказать «нет»! — прохрипел он. Питер не собирался его отпускать. — А ты… мог… спросить, чертов поддельный джентльмен, мать твою!.. — прошипел он возмущенно. Он не понял, отчего… вытворил подобное. Пока кровь и адреналин стучали в горле. Уэйд вдруг напрягся и подсек его колени, двинув головой в сторону. Уронил спиной в проход, меняясь местами. Ловко прижал его к полу и уселся сверху на грудь. Паучье чутье молчало, а Питер чувствовал бешено бьющееся сердце, волнение… и идиотский опасный азарт. И ещё… что-то скребло, опасное, не физически. — Кажется… до такого взаимодействия мы… не дошли еще с десяток баз и ступеней… — прохрипел Уэйд, нависая над ним. — Это если уж совсем станет скучно через пару лет… Питер вспыхнул от того ужасного смысла, и того, как Уэйд вывернул его слова… хотя сам был виноват в этой гадкой ситуации. И… еще он почувствовал, что его это задело. Почти до слез, от стыда. Типа… он расслабился, и Уэйд провернул… такое… — Ах ты, чертов провоцирующий больной маньяк! — и Питер извернулся, выскальзывая из-под тяжелого Уэйда вверх, он подхватил перчатки, запихнул их за ворот, развернул шутер и опасливо попятился — не зная, действительно ли стоит опасаться, но сердце заполошно трепыхалось. — Я… сейчас приклею тебя паутиной к сиденью!.. — дрожащим голосом проговорил он. Он ещё не осознал, что случилось, так быстро все завертелось. Его тело отреагировало быстрее. Уэйд вдруг замер, будто понял, что сделал что-то не то. Отступил. — О Господи, я… я… чертов мудила… блядь… Питер попятился от него. Недоверчиво. Он пока не осознал, что произошло, но ему казалось что-то нехорошее. Он будто только что увидел верхушку айсберга… — Питер… подожди… я не это имел в виду, я… забылся, — проговорил Дэдпул, делая шаг ближе. — Господи, постой… это случайность! Питер скривил лицо, разочарованный, обиженный, хотя и полагал, что обида его наверное детская, взрослые люди так не реагируют. Но не мог ничего поделать с собой. И то, как Дэдпул чуть не скрутил его, просто автоматически… будто Питер был незнакомцем… просто на рефлексах. Будто пощечину ему влепил. — Мне… пора домой, ты был прав, нужно было уйти раньше на полчаса, — произнес он, а затем стрельнул паутиной в верхнее перекрытие, подпрыгнул и скакнул на верхние трибуны. Приземлился в безопасном удалении, добраться туда без паутины быстро не вышло бы. Замер там, чувствуя что глаза жжет. Он вытянул перчатки из-за шиворота, руки дрожали от этой потасовки почему-то. Он и сам не понял, отчего расклеился так, в горле был ком. Нельзя было плакать, это совсем уж детская реакция. До него донесся истерический окрик Уэйда. В нем слышался одновременно страх и угроза. Сочетание. — Черт, Питер, стой, нет. Не уходи так… Я… я просто… чертов идиот, хочешь я прострелю свою тупую башку?.. Хочешь, сам прострели мне ее?.. Вернись на пару минут… Снизу Уэйд выглядел… как незнакомец. Дэдпул. Болтливый наёмник. И почему он думал, что достаточно взрослый, чтобы справиться с чем-то подобным? Что Уэйд безопасен? Прав ли Тони? Черт знает. И все это после сегодняшнего вечера, в который Питеру сердце от жалости щемило… и после того, как он хотел помочь Уэйду… все это фигня. Питер покачал головой. Ему действительно пора домой. Когда он долез до верха крытой ложи, телефончик в его кармане на лодыжке начал противно трезвонить. Питер нахмурился, остановился, затем выключил его. Не глядя. Он удержался от того, чтобы оставить его тут. Ему нужно обо всем этом подумать.