Every move you make

Питер Sucker love is heaven sent You pucker up, our passion's spent My heart's a tart, your body's rent My body's broken, yours is bent Carve your name into my arm Instead of stressed, I lie here charmed 'Cause there's nothing else to do Every me and every you Sucker love, a box I choose No other box I choose to use Another love I would abuse No circumstances could excuse In the shape of things to come Too much poison come undone 'Cause there's nothing else to do Every me and every you Every me Детская любовь ниспослана свыше. Ты морщишься: наша страсть прошла. Моё сердце — продаётся, твоё тело — сдаётся. Моё тело разрушено, твоё — истощено. Выгравируй своё имя на моей руке. Вместо того, чтобы расстраиваться, я лежу очарованный. Но больше ничего и не остаётся. Только я и ты. Детская любовь — вот мой подарок, Другого — мне не нужно. Другую любовь я бы так не берёг, И ничто не могло бы оправдать моего отношения. В обличии грядущего Разлилось слишком много яда. Но больше ничего не остаётся, Только я и ты, Только я… он… Placebo Every me and every you (also — cruel intentions OST) Понедельник, 26 июня. О том, что произошло что-то необычное Питер догадывается не сразу!.. Слово произошло уместнее слова случилось. Потому что случается резко что-то громкое яркое и шокирующее. Происходит же обычно что-то плавно неотвратимое. Он заглянул в темное окошко квартиры в Бруклине в тот же понедельник в районе одиннадцати вечера, решив не откладывать до завтра, и так много откладывал. И увидел все ту же картину — закрытое окно и темнота в комнате. Питер тяжко вздохнул. Осознав — что теперь его новая задача — «поймать» Уэйда в этой квартире. Да. Но ведь это не так уж сложно, правда? Если они поймали друг друга каким-то образом в целом городе в мае… И после он задумчиво сидит тем вечером с полчаса на соседней крыше, пялясь вниз на улицу — просто на всякий случай — вдруг Уэйд как и в пятницу — вышел в магазин… и вот-вот вернется?.. Так как понедельник, то в этом спальном районе тихо. Он слышит, как валяют дурака подростки на игровой площадке с баскетбольным кольцом, но решает не обращать внимания. Он всматривается в силуэты прохожих у фонарей на остановке… И его ждет глухое разочарование. Потому что никто не приходит к полуночи, и проем окна остается мутно темным и безжизненным. Ну, ладно. Думает Питер. Ведь тогда, в пятницу, два дня назад, ему просто-напросто повезло!.. Нужно смотреть фактам в лицо. Обычно вы вряд ли можете встретить друга с которым разминулись в пару минут — если только не залезете на самое высокое здание квартала в его поисках, как он тогда и сделал собственно. Поэтому в понедельник Питер возвращается ровно в полночь домой, где Мэй заботливо оставила для него на кухне сэндвич с ветчиной и помидорами — он укрыт экраном-колпаком для микроволновки. После этой поездки она становится остро внимательной и молчаливой, будто опасается разлуки и скрывает это. Питер улыбается ее заботе, греет себе клубничное молоко — в глубине души чувствуя стыд за подобные детские вкусовые пристрастия. Он старается не шуметь, чтоб не побеспокоить тетю перед работой. Мэй вымоталась еще утром в аэропорту — сказала, что перепады давления в самолете всегда вызывают мигрень, и видимо сегодня она легла спать ранним вечером, не карауля Питера. Лежа в кровати в половине первого — он внезапно чувствует смутную тревогу… Для этого нет никаких причин — потому что ничего плохого вроде не происходит. Но… Будто… эта ситуация с Уэйдом… подвешенная, нелепая, неудачливо повернувшаяся — не дает покоя… вышла из-под контроля, во всех смыслах… особенно в такой неудачный момент!.. Вот если б он сегодня нашел его и поговорил, объяснился — было бы легче. И даже если бы Уэйд был в самом поганом своем настроении и орал бы и вел себя, как безумец, подстрекаемый голосами, или пытался драться — Питер знал как сладить с таким Уэйдом. Кажется, знал. Ну… он знал, что можно выслушать его претензии и извиниться, можно позволить ему попробовать вмазать Пауку пару раз, если тому полегчает. И это обычно всегда и со всеми работает. Чего он не знал — что делать с тем, кто вне зоны доступа! Но… теперь — после того, что произошло с телефончиком… после его отсутствия больше двух суток без предупреждения… черт!.. Питер нахмурился. Тревога не отступала. А он ведь не верит в интуицию и прочее ненаучное фуфло!.. Вот паучье чутье это иное, оно физиологично, не в голове и эмоциях. Питер зажмурил глаза, принудительно пытаясь уснуть. Ладно, единственное решение таково — завтра он наведается в бруклинскую квартиру с утра… а потом… черт знает, что потом?.. Решать проблемы по мере поступления, последовательно. Вдруг он найдет мирно спящего в кровати Уэйда? Который просто уезжал по делам. Эта мысль приносит странное теплое волнение в грудь. А если… а если не найдет?.. Эмм… ну, тогда он попробует еще вечером навестить его, там же. И… в среду, да. Сдаваться от одного раза не стоит. И от двух. А если не найдет и тогда?.. Ну вот уж. Такого точно быть не может. За несколько дней он его отыщет, зная теперь примерные места!.. В конце концов, он знает еще одну его квартиру… ту, беленькую студию, да, где смотрел жуткие фото из лаборатории?.. Он был всего раз в ней, но примерно помнит район. По крайней мере визуально помнит нужное окно! И — Питер ведь и сам только что исчез без предупреждения на несколько дней!.. Уэйд тоже имеет на такое право! Может… он навещает родственников или что-то такое? У него же есть родственники? У всех есть! Питеру приходит в голову, что он даже не в курсе — есть ли у Уэйда семья. Он непозволительно мало знает о нем. Просто Паркер нервничает от того, что накосячил… в ином случае перерыв в неделю он бы и не заметил!.. А тут… все одновременно неудачно… еще с этими поцелуями… Мппффф… Питер знает, что все это чертова брехня… да, он серьезно облажался. И да, опасается, что Уэйд писал ему, пока телефон был выключен… но еще… конечно, он хотел его и увидать. Теперь эта потребность стала чище и сильнее… когда он разрешил себе ее называть и признавать. Честно. Поэтому — он так или иначе все исправит и починит!.. Иного выбора нет. Эта мысль наконец приносит какой-никакой покой. План это всегда хорошо. Планы всю жизнь успокаивают Питера. И он тревожно засыпает после часа ночи… *** Вторник, 27 июня. На следующий день он встает в семь — как только слышит как хлопнула дверь за Мэй, перестает лежать с закрытыми глазами в поддельной медитации неглубокого сна, откидывает тонкое одеяло. Питер тащится на кухню, делает себе кофе — потому что он собирается быть очень деятельным и бодрым, да!.. Смотрит в окно сквозь прикрытые жалюзи. Яркая полоска света поднимается за крышами спальных домов окаймленная оранжевым — предвещая жаркий день, вздымается бугор солнца. Пока полоса не превратится в огромный пылающий белый шар над головой, в зените полудня… плавящий пластификатор асфальта. И когда этим ясным утром он рассекает воздух пыльного Манхэттена на паутине… чувствует, как становится жарко — Нью-Йорк просыпается, вот что говорят ему эти звуки… Машины внизу гудят ровным потоком пробки на Восток-61-й… Яркие желтые такси внизу как крохотные неповоротливые жуки толкаются в давке. Где-то авария, где-то спустило шину и раздаются ругательства дорожников. Транспортные нити завязываются в узлы. Питер вдыхает воздух мегаполиса и чувствует — он дома, в этом хаосе, шуме и безумии. Это чувство не придет к нему ни в одном ином городе мира, Питер знает, он моногамен в этой привязанности. Вместе с Карен — передавшей сигнал об очередной аварии — он помогает разблокировать дверцы автобуса, который примяло к отбойнику на повороте к Мэдисон-авеню и 64-й. Механизм створки скрипит под его перчатками. Пассажиры в слегка нервной спешке выходят из задней заклинившей двери, косясь на Питера с подозрением, водитель прибегает в салон из кабины, безмолвно выпучивает глаза, пялясь на задние колеса автобуса, которые Питер чуть отодвинул от бордюра левой, чтобы руками открыть двери и люди смогли пройти. И только пожилая темнокожая леди с белоснежными волосами под фиолетовой косынкой подходит и треплет его благодарно по плечу, спрашивая, в какой стороне искать метро. Карен подсказывает что ближайшая — Лексингтон 63. И быть может мудрее дождаться следующего автобуса? Женщина окидывает его взглядом и заговорщицки шепчет — что сегодня ее кредит доверия автобусам исчерпан. Питер слабо улыбается за маской и предлагает проводить ее. Мистер Старк может сколько угодно издеваться над ним, что он переводит старушек через дорогу. Но факт остается фактом — конкретно этой старушке нужна лишь подобная помощь. А не новейший состав сверхпрочной паутины или очередная серия наноботов. На прощание Агата — а именно так ее и зовут и ей шестьдесят семь — говорит Питеру очень наивное и искреннее «благослови тебя господь, мальчик!». И медленно спускается в подземку. Питер даже не хмурится — он привык к суеверным причудам пожилых и не начинать теологический спор на пустом месте. И надеется, что метро не разочарует ее, как невезучий автобус. * В десять утра Питер чувствует, что солнце стало припекать. Убавляет яркость на линзах — используя уф-фильтр, все перестает бликовать, будто сквозь солнечные очки. И решает, что наверное момент настал — тащиться на Гамильтон-паркуэй — он выбирает долгий путь не через Бруклинский мост, а раз он в Верхнем Манхэттене, то через Вильямсбургский!.. И дело вовсе не в том, что он пытается отсрочить… трусливо… растянуть время… В Проспект-Хайтс по пути он видит толпу туристов — быть может, ему сегодня предстоит еще один тяжелый день — воришки любят обчищать бедных невнимательных иностранцев которые пялятся вверх на Таймс сквер!.. В этот раз на Катон-авеню оживленное движение. Машины толкаются на светофорах, хоть и не так активно, как в центре. Он впервые тут с утра. Питер залезает на нужную крышу, так как квартира Уэйда на последнем этаже — он спускается вниз с козырька, свешивается вниз головой. Заглядывает в окно вновь… И снова его взгляду предстает обычная скучная картина на этот раз освещенная светом — диван накрыт пледом, никаких признаков жизни… то есть — вообще не видно никаких… ээ вещей Уэйда. Питер хмурится, потому что… ему предстоит еще сколько таких бесплодных визитов?.. два-три-четыре?.. И… решившись он подцепляет ногтями створку половинчатого старого окна… и прикладывает особое усилие, рассчитанное — чтоб не треснуло стекло… Раздается скрип — что-то в механизме рамы металлически ломается и окно поддается вверх… Питер вваливается внутрь… настороженно втягивает затхлый воздух комнаты… потому что удивительно, квартира в это раз пахнет нежилым. Он обходит пустую квартиру — стараясь ступать тихо и осторожно — от немотивированной тревоги. Это не чутье… а просто — ему неспокойно. На кухне светло и солнечно, у крохотного деревянного стола стоит одинокий стул — даже не два, тут явно не бывает гостей. В холодильнике — он испытывает укол совести, будто роется в чужих вещах без спросу, но решает воспринимать это как обыск Шерлока Холмса, так проще — лежит бутылка минералки… и больше ничего. Даже мусор нигде не валяется, будто тут и не ели ни разу. Что довольно жутко. Интересно и в прошлый раз был такой же пустой безжизненный порядок — или Питер просто не обратил внимания, будучи на взводе?.. В ванной — довольно чистой, но не идеально — следы черной плесени от сырости на потолке и стенах, будто никто не следил за этим месяцами — присутствует странный запах… влажности… или чего-то такого, мокрой ржавчины. И Питер впервые испытывает что-то вроде отвращения, неосознанно. Но ничего необычного нет. Кусок белого резко пахнущего мыла — кажется антибактериального — покоится на площадке рядом с краном. Паркер заглядывает в спальню в некоем смущении — но смятая постель пуста. С одной подушкой и темно-серыми простынями одеяло сиротливо свисает на пол. Никаких вещей наподобие неаккуратно кинутой футболки или одинокого носка — как у него в комнате!.. Будто тут и не было никого. Питер помнит, как Уэйд кинул перчатки в отельном номере — он явно не аккуратист. Питер знает, что у Дэдпула явно не одна квартира — в конце концов он должен где-то хранить арсенал своих опасных игрушек, инструментов для слежки и… новых костюмов и вещей, а тут нет ничего. И кто знает, сколько подобных безопасных «нор» у него раскидано по городу… и в какой из них его можно искать теперь. Питер чувствует печаль и разочарование, возвращается обратно по коридору. В гостиной все так же стоит подозрительно новая приставка с парой дисков — которые и принес тогда сам Питер. На телеке тонкий слой пыли. Паркер нахмурился в безнадежности и печали диссонирующими с яркой жарой улицы. Потому что этот визит отличается от вчерашнего — потому что он показывает, что самообманываться больше не выйдет. Уэйд… эммм… залег куда-то на дно?.. Уехал? Или… черт знает что еще. Сменил квартиру?.. Раз тут нет вещей. Эм… в чем… может быть причина?.. Его… выследили те мерзавцы?.. Вдруг Уэйда снова взяли в плен, как тогда… и как искать его теперь?.. Вдруг он где-то в подвале, обездвиженный без сознания?.. Дерьмо!.. Слабая зудящая тревога поднялась в Питере… но он постарался ее унять. — Карен, просканируй помещение, — без особой надежды сказал он. И, конечно, ничего ценного она не нашла. Лишь сообщила о пустой обойме за спинкой дивана — наверное случайно вывалилась, когда Дэдпул собирал свой пистолет — быть может годы или месяцы назад. — На кого заключен договор аренды этих апартаментов? — спрашивает он без энтузиазма. Карен подвисает на мгновение. — На некого Дж. Н. Хаммера, — отвечает она тут же. Ну естественно — кто бы сомневался, что на себя Уэйд ничего и не станет оформлять. Опять какие-то неизвестные мужики преклонного возраста, как и с телефоном. Питер возвращается к окошку, через которое и совершил это незаконное проникновение!.. Полки в гостиной пусты — любимые изогнутые мечи Уэйда конечно же где-то за его спиной… и это говорит, что в ближайшее время он не вернется в эту квартиру. Будто ему незачем сюда возвращаться. Паркер с тоской смотрит на диск с Мортал Комбат, лежащий на самом верху стопки… ничего, он еще сыграет с Уэйдом и уделает его в честном бою — без всяких поддавков. От мысли этой пахнет фальшивым самоуспокоением. Но фальшивое лучше, чем никакого. Питер печально вылезает из окна, плотно прикрывает раму, тянет вниз, зная, что механизм замка поломан, но надеясь что в случае дождя квартиру не зальет водой из-за щели у подоконника… или какой-то воришка точно так же спустившись с крыши, не решит выкрасть из квартиры Дэдпула телек и приставку. Потому что больше там красть и нечего… Среда, 28 июня. На следующий день все повторяется ровно по тому же сценарию. Паркер вдруг испытывает острое пронзительное дежа-вю. Плохое. Он патрулирует весь день — так, что мышцы начинают ныть — забитые молочной кислотой, потому что он не дает себе и часу, чтобы восстановиться… и даже паучий метаболизм не готов к тому, что он решит изматывать себя так долго два дня подряд. Питер чертыхается, когда Карен сообщает, что состава паутины в левом шутере осталось пятнадцать процентов. Или около пятидесяти выстрелов на дистанцию до тридцати футов. Да, она озвучивает именно такую статистику. Поэтому, если он не хочет ехать в подземке домой, как фрик-косплеер, ему придется выбрать оптимальный путь в Квинс из западного Гарлема. Это все от того, что он несколько одержим. Как тогда, в мае. Как иронично. Нужно было взять запасные картриджи… И нужно было отдохнуть. И нужно… слишком много всего нужно. Что делает он точно, так с утра — перед тем, как переодеться в паучий костюм — он покупает в супермаркете в Грин Поинт новый одноразовый телефон!.. Раз тот старый точно теперь бесполезен — он спрашивал у Лидса, и тот сказал, что одноразовые модели — все равно что калькуляторы, даже хуже — если все к черту удалилось, то вряд ли можно выцепить. Так вот в этот раз Паркер настойчиво докапывается до молодого скучающего продавца о возможности «потери данных», но тот удивленно смотрит на Питера и говорит, что ничего подобного произойти не может. Питер удерживается от споров, основанных на опыте… может у него была бракованная дешевая модель. И берет новый номер. Активирует трубку при продавце, запихивает в рюкзак, удовлетворенный. Ну что, новый месяц начал свой отсчет. Питер выходит из крутящихся дверей магазина, в поисках удобной тихой подворотни. Чтоб переодеться. Питер не чувствует удовлетворения, патрулируя второй день подряд до темноты. Город шумит как муравейник… а Питер не чувствует себя пауком… он чувствует опустошение. Мэй сегодня утром смотрела на него в немом ожидании — но не сказала ни слова. Лишь спросила — хорошо ли он спал, нет ли у него стресса от выпускных экзаменов… Быть может, он выглядит как-то не так. Как должен проявляться стресс? Кажется, у Паркера не было никогда стресса! Поэтому Питер внимательно смотрит на себя в зеркале после утреннего душа — но кроме того, что он бледен и выглядит простуженным, ничего криминального не замечает — с ним же все в порядке!.. Обычно он не сильно обращает внимания на свое отражение. Он пристально смотрит… в свои тревожные глаза, кажется он часто моргает, нервное, пытаясь оценить себя, как незнакомец — сам не знает, зачем… Ну, может нижняя часть его лица — еще и куда ни шло, хотя ему и кажется, что ничего особенного — не то что он знаток мужской красоты теперь… Питер не знает, отчего он так сурово и внимательно рассматривает себя, критично?.. И… что это за брови? И… скулы его недостаточно выражены, не как у чертовых высоких спортсменов, наверное… Хотя Эм Джей постоянно просит чтоб он посидел, не двигаясь, минутку, для скетчей, а потом коварно ничего не показывает!.. Неда она просит реже. Щетина пробивается только на щеках, в остальном его лицо возмутительно гладкое, но он все равно решает побриться, чтоб отвлечь себя. Он трет свой подбородок бальзамом после бритья, кожу щиплет. Размышляя — зачем Уэйд хочет увидеть его лицо?.. Что… что он желает в нем найти?.. Кроме того, что осознать, что Питер наврал про возраст и разочароваться в своих ожиданиях? Эмм… больше нет вариантов!.. Быть может Уэйд и так видал лучшую его часть… Да и быть может что с Уэйдом он больше и не увидится… так что без разницы. Паркер с сожалением кривит рот и отворачивается от чертова зеркала. * Нед ему написал еще вечером понедельника расспрашивая, когда они затусят, обменяются новостями — Лидс тоже поступил в нью-йоркский и был невероятно рад этому… он хотел проводить весело лето, смотаться на пару конференций по робототехнике. А Питер чувствовал опустошение. Потому что… его размазала ситуация с исчезнувшим Уэйдом так, как он не ожидал от себя. Только что он бродил по Кембриджу, размышляя, как тихо и скучно, и чего он ждет от жизни. А потом спустя день — произошла эта хрень!.. И одновременно он должен был столько всего решить. Он пробовал рациональные доводы — эмм… Дэдпул… да, сегодня он выбирал именно его прозвище а не имя, так было проще абстрагироваться от растерянности и вины… был непредсказуемым взрослым… наемником. Пусть и с своеобразным убийственным кодексом — который они не обсуждали, но тот явно гордился его наличием. Но все же — у него было много врагов. Это первое. Как бы сама профессия подразумевала это. И не будь Уэйд бессмертным — то давно уже был бы похоронен каким-нибудь мафиозным кланом… Такова суровая правда. И произойти с исчезнувшим Дэдпулом могло все что угодно. От мести конкурентов, до похищения родственниками прошлых жертв!.. Или он мог поехать на какое-то жуткое задание в другой штат или страну?.. Чего, Паркер надеялся, тот не сделал… После этого Питер зависал на мгновение. А потом уличал себя в малодушии. Потому что логичные оправдание… все равно оставляли звенящую мысль, для которой не было довода. Уэйд бы его предупредил. Да. На том этапе их… ээ… взаимоотношений — том, где они целуются до сбившегося дыхания… и держатся за руки… и порой обнимаются неловко при встрече… На этом этапе даже непредсказуемый Уэйд-Дэдпул предупредил бы Человека-паука, если собирался отлучиться из города надолго… Это Питер чувствовал… эммм… разными частями своего организма и без паучьего чутья. И это приводило к следующему выводу — что скорее всего тот и предупредил. В эти самые проклятые бостонские выходные. И сообщение не дошло… А может быть Уэйд и звонил, как тогда в парке… и… В общем — Питер в дерьме. При любом раскладе. * Вечером вторника он со второй попытки восстанавливает адрес квартирки-студии в Брайрвуде. Ну, то есть он вроде как помнил, но тогда с ним еще не было нынешней Карен. И к тому же вылезал из окна он ночью. Он был там единожды… но примерно вспомнил район. И только пролетев дважды над бульваром он вспоминает нужное окно. К этому времени — около шести вечера — он усаживается напротив нужного дома и терпеливо ждет — примерно полчаса-час ему нужно. Чтобы немного стемнело — потому что внизу оживленная улица у метро, и невысокий этаж просматривается слишком хорошо, чтобы взламывать окно средь бела дня. И такие репутационные издержки имидж Паука уже не выдержит. Поэтому Питер спускается на паутине вниз и берет в супермаркете печальный сэндвич и баночку воды — под напряженным взглядом продавца. Будто тот опасается ограбления, раз Питер в маске. Пустующий теперь кармашек от бесполезного теперь одноразового телефона становится отличным хранилищем для мелочи от сдачи. Без двух минут семь Паркер решает, что солнце достаточно скрылось за высотками, и старается максимально быстро доползти до нужного окна. На этот раз все наоборот — оно зашторено плотно. Питер старается провернуть все быстро и бесшумно. Оказавшись внутри… Он замирает. Питеру кажется, что зря он съел сэндвич… точнее — зря это не совсем то слово. Неверное. Слабое. Квартирка эта крохотная, не как бруклинская. Воздух плотный. На белой стене у дивана, красуется неровное черно-бордовое пятно… часть спинки обрызгана красным. И на светлой стене и бело-кремовом диване это выглядит особенно эффектно. В плохом смысле слова «эффектно». Пахнет… сырым мясом. Не мертвечиной… а… таким горько-соленым запахом, еще не начавшим портиться… как… на мясном рынке. Мэй однажды взяла его туда в выходной, уже после появления способностей, купить пару хороших стейков — и после этого Питер не ел мяса две недели — обострившиеся чувства сделали запах крови невыносимым. А тетя очень странно на него смотрела, когда его вывернуло у машины. Питер сглатывает. Трет нос, опасаясь, что станет хуже… Он старается не присматриваться к неоднородному узору крови на диване — боясь обнаружить там кусочки мозгов… И… чьих интересно?.. Он сглатывает вязкую слюну. Во второй комнате — которая одна единственная по сути, кроме крохотной студии с кухней в окно которой он влез — валяется грязный костюм, красно-черный, кожаный, прямо на белом постельном белье, вокруг аляповатые пятна крови, будто его стягивали в спешке, и продырявленная маска на полу. То, чья… кровь и кусочки мозгов… становится чуть понятнее. Тошнота и свербящая болезненная тревога сворачиваются в его желудке, поверх бутерброда. Ложатся камнем, но он закрывает глаза и пробует успокоить их. Почему он второй раз в этой квартире и его вновь тошнит. На этот раз не от фото… пфф… будто вечность прошла с тех пор. Он столько говна за эти пару месяцев повидал, что чувствует того наивного «Питера с панической атакой» — несмышленым ребенком. Питер мотает головой. Чувствует гнетущее разочарование... и уже не тревогу, нет. Паркеру кажется, что к нему никогда не вернется аппетит после увиденного. В этой… квартире кто-то умер. Недавно. Эм… Уэйд? Точно? Кто-то добрался до него, так? Или… тот пришел в квартиру, чтобы восстановиться после очередной страшной заварушки... Питер старается не представлять мертвого Уэйда… или Уэйда, которому вышибли мозги в гостиной… и который пришел в себя и пошел, хромая, в спальню… чтобы переодеться. Или… что он решил написать после этого Питеру… спросить, как дела… не хочет ли он поиграть в приставку, или глянуть телек… не получил ответа… и решил набрать… От этих мыслей в груди становится больно и тесно. Питеру кажется, что у него слишком большой список в голове, того, что нужно «не представлять». В последнее время он все ширится и ширится. Что, если он бесконечен? Практически отчаявшись, он достает из кармана крохотный красный стикер сердечком — ну, уж извините, какой был у Мэй на холодильнике — и пишет на нем номер одноразового телефона по памяти, того, что он купил утром. Вдруг… вдруг Уэйд… эм-м вернется в эту квартиру зачем-то… и… увидит? Или позвонит? Как иначе связаться с ним? *** И так проходит еще два дня. Долгих. Наполненные пустотой, печалью… чувством вины, нестабильности. И бессилием. А Паркер не привык к бессилию. Да, он не считал себя умудренным старцем, но все равно — неужели нечего сделать с этим? В пятницу в обед Питер гипнотизирует внутренний экран линз в маске, сидя на перекрытии Бруклинского моста, на том перекрытии, что ближе к Манхэттену, а не Бруклину, если что. Он вовсе не одержим Бруклином!.. И проверял ту квартиру на Гамильтон лишь еще один раз!.. Да! Так вот, в своем настроении отчаянных мер Питер за эту неделю задумывается о новом подходе… Что… Что если эмм… настало время... помириться с мистером Старком?.. Мммм. Они как бы в теории и не ссорились — это скорее холодная война и сепаратистское противостояние!.. И… мистер Старк ведь так переживал за поступление Питера, полчаса читал морали! И вообще… скорее всего ему придет по нраву, что Питер сам напишет ему первый. Потому что… ну, потому что Тони Старк — Железный человек, собственно!.. И может позволить себе вообще не написать Питеру никогда. Ага. Это грустный факт. Который подсвечивает в очередной раз дисбаланс их взаимоотношений… Но Паркер отгоняет подобные мысли. Они сбивают с решительности. Эм… или просто ненавязчиво позвонить и спросить — ну, как продвигаются дела, не нужно ли… ну, что-то сообщить Дэдпулу? Звучит правдоподобно. В конце концов, мяч на их стороне — точнее, на стороне Тони, раз они взяли образцы материала у Уэйда. И никак не отреагировали!.. Это совершенно невежливо, особенно заставив человека эяку… ммм. Отличный повод это, короче. Только без упоминаний о последнем факте. Питер вздыхает. Ветер Ист-Ривер пахнет влажными речными водорослями, летом запах густой и травянистый. Он набирает Тони Старка по голосовой команде Карен — если тот занят или вне страны, то Питер просто попадет на автоответчик. Ничего страшного. Тони отвечает со второго гудка, что удивительно: — Мда, Паучок, все… в порядке?.. — говорит он быстро без приветствия. Питеру только теперь приходит в голову, что он вынудил ответить мистера Старка, потому что тот мог подумать, что что-то произошло, раз Паркер звонит ему, а ведь по сути — нет. Особенно удивителен такой звонок после их ссоры. И видимо Тони точно решил, что произошло какое-то говно!.. — Эм, привет, мистер Старк! Нет-нет, ничего… ничего не произошло!.. — уверяет он быстро. — Я… просто… Ну, подумал, что мы плохо попрощались, и решил набрать вас, раз… ну, делать нечего… — это походит на завуалированное извинение, но без признания виноватых. — То есть — не только что подумал… а вообще… давно уже подумал!.. Повисает пауза, Питер хмурится. Нужно было отрепетировать вступление. И середину. И все вообще. — Остыл, пацан? — кажется, Тони улыбается, у Питера отлегает от сердца, ну хоть тут все по-прежнему. — Все норм, можно замять дело. Мы наговорили друг другу лишнего оба, такое случается, зато спустили пар, — раздается шуршание, будто тот поднялся с кресла. — Отличные последние отчеты кстати, особенно про ограбление ювелирного… Как… твой колледж? — переходит он опять к этой теме. Будто и поговорить не о чем. Питер вздыхает. И вообще, с каких пор Тони Старк хвалит… его отчеты? — Ааапф, я… уже… выбираю из двух, все под контролем, в процессе! — быстро закрывает Паркер тему. — Ну, я по делу звоню… хотел спросить… Эм, образцы, и все такое, — он старается не мямлить, а говорить коротко и уверенно. — Может, ну… стоит что-то передать… эм, Дэдпулу… — звучит нелепо, и Питер добавляет нейтрализующее последний вопрос. — Ну, или например у вас есть еще какое-то поручение, раз я ничего серьезного не делал эти пару недель!.. Так, тут одновременно звучит намек на выведывание инфы и легкая манипуляция — ну, так кажется Питеру. Просто… ну, вдруг мистер Старк знает, где Уэйда найти. Как тогда, он показал же ему видео с камер фиксации!.. Возможности искин безграничны, в реальном времени, и тот может по открытым источникам сказать, засекли ли Уэйда камеры. Может, есть новая информация, и тогда вот и повод!.. Но повисает крохотная напряженная пауза, в течение которой Питеру кажется, что он был слишком откровенен в этом вопросе, напролом пошел, вместо дипломатического. — Не, Питер, его… образец кажется не подошел, так что можно не передавать ничего… эмм… мистеру Уилсону, — говорит Тони ровно, вежливо назвав Дэдпула по фамилии. — Если бы подошел, я бы раньше связался с тобой!.. Или… с ним. Питер хмурится. Внутри него медленно расплывается очередная волна разочарования. Ко всему прочему, вообще… типа все было зря. И… и то, что он заставил Уэйда притащиться в Башню… вообще все задание?.. Все это мелькает перед глазами — последние два с лишним месяца… Так разве бывает?.. Это осознание ударяет по нему серьезней, чем он полагал. В очередной раз за эту неделю. Оно порождает в нем пустоту. — Пит, ты там? — спрашивает мистер Старк тише и кажется взволнованно. — А ты… ты что — видишься… с ним? Питер чувствует, что Тони намеренно не называет Уэйда даже прозвищем. Но в голосе его сдержанная тревога… да, все они переживают за сопляка-Питера, что уж поделать. — Ммм, не, не виделся больше недели, в этом и странность, — отвечает он честно. — И… даже если б вы сказали, что нужно что-то передать, то… вам самому и пришлось бы мне давать наводку!.. — признаётся он печально. До Питера доносится вздох — удивительно, наушник от костюма более чувствителен к звукам, чем телефонная трубка. — Ээ, Паучок, по моим источникам, мистер Уилсон, — вот еще одно вежливое усилие мистера Старка. — Покинул страну… и кажется, в ближайшее время не вернется! Так что… как я и говорил — миссия выполнена. Питер вздрагивает, ветер дует в маску. То есть… — П-покинул страну? Почему не вернется? — он не успевает задуматься, как эти нелепые слова вылетают из его рта. — Когда?.. Он… Тони фыркает, прерывая его: — Мне почем знать, просто у меня информация, что с неделю его нет в городе, вот и все!.. Не знаю, что тебе рассказывал этот… человек о себе, но знаешь, у него много дел, — отвечает Тони слегка раздраженно, будто ему не нравится это обсуждать. И он вновь резко меняет тему. — Лучше сосредоточься на учебе, Паучок, когда определишься с колледжем — продумаем… новую программу патрулей, даже если… ээээ… это будет не Нью-Йорк, например!.. — легко произносит Тони. До Питера доходит, что это ненавязчивый намек от мистера Старка, что в Кембридже… тот предлагает ему продолжать супергеройскую работу, даже несмотря на опасность нарушения конспирации!.. И… отсутствие скорее всего настоящих преступлений!.. Эм… что ж. — Д-да, я… понял вас, — отвечает он слегка потеряно. — это… это круто!.. — энтузиазм в его голосе будто взят напрокат у выгоревшего служащего хосписа. Внутри собирается непонятная пружина… Разочарование, скорбь и напряжение сталкиваются между собой в невообразимый коктейль боли. Он не может это объяснить. Будто внезапно его обычная жизнь стала… ужасной!.. Типа… повернулась не тем местом и ожиданиями. Хотя по сути совершенно ничего не изменилось с весны. Он все тот же… его планы… его друзья на месте… он поступил в колледж… Мэй здорова, мистер Старк хвалит… Он понимает, что молчит пару мучительных секунд, пауза затягивается. — Питер, Паучок, — зовет вдруг осторожно мистер Старк. — Иногда… миссии бывают пустыми… ни к чему не приводят!.. Иногда ты сталкиваешься с людьми в процессе работы — приятными или нет, общаешься, а потом вы больше не видитесь… и… это типа нормально! Краска бросается в лицо Питера, когда до него доходит, что Тони Старк… утешает его. Как ребенка, потерявшего игрушку!.. Или кого-то, с кем не хотят дружить!.. От этого он начинает заикаться еще больше. — Я… не это хотел… Эмм, просто в плане, я имел в виду, что… ну… странно, что так без предупреждения!.. Не то, что кто-то должен предупреждать, особенно меня!.. Он замолкает, зная, что делает еще хуже и более неловко. В голове неуместно вертится вкус губ Уэйда… тьфу. — Давай, не расстраивайся из-за дела, ты молодец, — Тони в очередной раз хвалит его, что уже начинает быть подозрительным. — Да, чуть устал, — говорит привычную отмазку. — Типа экзамены и все такое… Полнейшая ложь. — Не отдохнул в Бостоне в выходные? — кажется, мистер Старк улыбается. Ну конечно, удивительно было бы, если б тот был не в курсе чего-либо. Странно только, что его вообще интересует жизнь Питера вне геройской работы, что тот знает такие мелочи. — Ауч, это кажется попахивает нарушением личной жизни и сталкерством, — с грустной улыбкой отвечает Питер. И добавляет. — Такая низкая этажность… что вообще можно там… ловить… Тони смеется, уловив шутку: — Уверен, для твоей паутины всегда найдутся жертвы, хоть в поле! Заскакивай в Башню, я в городе еще на неделю, — говорит мистер Старк примирительно. В его тембре звучит будто вопрос. — Эм… можем похимичить в лаборатории, раз больше в школьной не зависаешь… По сравнению с их прошлым разговором Тони сегодня просто в чудесном расположении духа, и его снисходительность даже льстит, потому что он звучит очень дружески, он редко так звучит, без раздражения, что его отвлекли. Может быть, рад, что Питер позвонил? Тоже переживал эти пару недель тишины? И от этого Паркер испытывает слабый укол вины — ведь он позвонил, чтобы выяснить что-то… а мистер Старк просто слегка волновался за него, оттого они так и рассорились — Питер не дурак же! То что ему не по нраву этот навязчивый контроль не отметает факта мотивации. — Да-да, заскочу на недельке! — говорит, стараясь звучать бодрее. Хотя признаться — заскакивать у него нет желания. Но не говорить же мистеру Старку об этом. По крайней мере — пока он не расставит точки над i. * 2 июля, воскресенье. Порой, когда Питер лежит в темноте в своей постели, пялясь в потолок и чувствуя отстраненное сожаление, ему приходит в голову, что не так уж и плохо свалить из города. Острые мысли. Эгоистичные с одной стороны. Ну, просто сменить картинку — наверное, это полезно. Расширить кругозор. Уговаривает он сам себя. Питеру кажется, что так звучит голос страха и трусости — просто сбежать, да. А ведь помимо прочего он еще хотел разобраться с теми похитителями людей — про которых мистер Старк сказал ему забыть. И Паркер не собирался сдаваться, пусть и… в одиночку теперь в этом деле. 2:03 вот что показывают электронные часы на тумбочке у кровати. Ему не спится. Вновь бессонница. Является ли она частью новой тревожности?.. Или же частью того, что он не в состоянии даже отыскать засранца в красном кожаном костюме… налажал с этой задачей, или тот сбежал куда-то. Пфф… Питер смотрит на тумбочку, на ней валяется фантик от очередной жевательной конфеты — Эм Джей оставила вечером. Она предложила попялиться в новый сериал вместе с Лидсом и заказать пиццу, раз уж Мэй не против в выходной. И весь вечер подозрительно присматривалась к Питеру, будто полагала, что с ним что-то не то!.. Прям как тетя… Мишель вообще стала чертовски сентиментальна — более, чем видимо позволяла себе до их потенциального разъединения! Она пригласила их к себе на пижамную вечеринку, сказав, что отец не против, в эту среду. Кстати, ее взяли на литературное мастерство — видимо это тоже стало побуждением «наобщаться впрок». Или насобирать материал для нового публицистического эссе?! Кто знает. Питер размышляет наверное второй раз, робко и неуверенно — жаль, что он не успел сказать… эммм… ну, сказать Уэйду… наверное… В ребрах ломит. Он переворачивается на спину. Ведь если б он… ну, вдруг, он сказал бы Уэйду… что тот тоже немного нравится ему… и… это может… поменяло бы все произошедшее?.. если б он просто… эмм, сказал, что… типа жалел бы, если б Уэйд исчез?.. Питер хмурится — черта с два согласился бы Дэдпул вместе с ним сражаться с преступностью, это утопия… Тут мистер Старк прав. Но… но помимо прочего, Паркер чувствовал, что он… эм, в общем-то… ничего не дал в ответ Уэйду. Ага. Типа… тот ну, сказал много разного, откровенного… и задавал вопросы… и был так честен, раним, порывист, не уверен и напорист одновременно… и… Питер закрывает глаза. Ну, да, сам он медленный… и… эммм, тупой… у него мало опыта в таких делах. Точнее — совсем нет. И большего у него и не было, что можно… отдать, на тот момент… Все что он мог предложить — это зависать на крыше, шутить… и лишь свое глупое имя. И, видимо, этого оказалось мало… Питер просто не умеет в это вот все. И… не знает, где научиться… И думал, что Уэйд в курсе. А может быть да и решил сбежать от подобного?.. Это… тяжело. И теперь он как дурак испытывает печаль… от всего в целом. Ему казалось, что поначалу он… видимо скучал?.. ага. Первые дни, неделю… Время тянулось. Он патрулировал почти каждый день… в выходные встречался с Лидсом и Мишель, ужинал с Мэй… И ночью лежал без сна. Ему остро хотелось увидеть Уэйда, это были почти навязчивые надежды… в маске или капюшоне — иррационально сказать «Хэй!», испугать его, бесшумно подкравшись сзади… но, спустя две недели безуспешных поисков и тишины… Он смиряется. Он в среду на неделе перепутал с Уэйдом неизвестного высокого чувака в толстовке, у подземной станции Йорк-стрит, окликнул его, а тот в испуге обернулся, задрал голову, а затем ослепительно улыбнулся Человеку-пауку… Питер помахал в ответ, поборов разочарование. И больше не обольщался так. Питер понял, что внутри него больше нет этой печали потери, кажется, к этому уикенду. В нем осталась серая пустота — будто он даже тизер не досмотрел, а все обрубили на сеансе в кинотеатре!.. И ощущение недоразумения… и собственной вины… и того, что он облажался. И какой-то незрелой потери и несправедливости!.. Типа… взрослые — настоящие опытные взрослые! — наверное не испытывают такого?.. Они знают, что делать всегда… они знают, как поправить, связаться с другим человеком, извиниться, или смириться с потерей… Питер не знал этого всего. И еще один факт его терзал… Он ведь раньше так ни разу не косячил, да. Если брать взаимоотношения с другими. Он никогда… ну, не ссорился вот так с кем-то, вроде эммм… друга? Того, кто ему нравился… — вот как точнее. И такой нелепый скомканный оборванный разрыв вышел… Без объяснений, без права объясниться!.. Глупо! И это причиняло боль обиды, от несправедливости. То, что он виноват. И что это впервые… все впервые в этих отношениях. Что… он ничего плохого и не хотел, и не делал, а вышла такая жопа! По идиотской случайности… Питеру казалось, если б он реально что-то плохое навертел — и Уэйд бы исчез от этого — это было бы заслуженно и он проще это пережил бы!.. Как некая справедливая закономерность. А тут… просто глупость, потеря связи и неизвестность!.. И обида… или не обида… И… ему не с кем поговорить об этом. Поделиться своей печалью. Он варится в этой печали и вине один. Вторую неделю… Питер кидает взгляд на часы… они показывают 2:18. Господь, почему при бессоннице время тянется бесконечно?!.. Он закрывает глаза и считает до ста и обратно… третий раз после полуночи. * 4 июля, вторник. Вечером он сидит на полу в комнате Эм Джей, она протягивает ему бутылку лагера, достав из-под кровати, деловито. Будто из импровизированного бара при сухом законе. — Ты… как это делаешь? — спрашивает он, удивленный. На нем фиолетовые пижамные штаны и розовая футболка в цветочек, что выглядит весьма провокационно, а все потому, что он не взял свою пижаму, полагая что это шутка про дресс-код — им же не по шесть лет — и Мишель дала ему свою, хихикая от выбора… ирония в том, что она ему даже великовата — штаны уж точно — а плечи наоборот жмет. Но Эм Джей шепотом заметила, что он выглядит горячо, и Питер смущенно отвернулся. — Ты о чем — что я восхитительно сочетаю в себе визуальную женственность и воинственный обличающий ум? — она открывает свою бутылку, варварски о край металлического стеллажа с книгами. — Я про покупку алкоголя! — бубнит Питер, потерянно глядя — как открыть свою, не показав сил. Затем, когда подруга отворачивается, он проворачивает с паучьим усилием — если бы вселенная знала, как он использует ее дары, то поместила бы паучьи силы в другого ботаника! — Поддельное удостоверение, — отвечает она, зависая перед ноутбуком. Питер чуть не давится пивом — при том теплым! — от такого нарушения закона. — Чччто?!.. — шипит он, вытирая рот. Она криво усмехается. — Да шучу я, зануда!.. Хотя мой способ не лучше! Мне продает знакомый кассир в магазинчике, угол 50-й за наценку в 30%!.. А пробивает, будто для себя!.. Если я его сдам — ему грозят проблемы, а я не добуду пару пива!.. Наше сотрудничество взаимовыгодно — как маленькая рыбка и китовая акула… только не знаю, кто в этом тандеме — он!.. И ничего крепкого он не продает, засранец… Питер хмурится. От ее пояснения не стало легче. Но с Мишель он чувствует себя лучше в своей тоске. Они ждут Лидса, который опоздал на прошлый автобус. — Кстати, твой папа не будет ругаться?.. — он кивает на их сомнительное занятие. — Неа, пока мы не орем и не пытаемся поджечь дом, можно делать что угодно… и да — комендантский час в полночь — кажется, все родители сговорились на этой отметке! Паркер слабо улыбается. Комната Мишель в общем-то соответствует ее характеру — репродукции Лотрека сочетаются с плакатам Баухауса и освободительными лозунгами хиппи времен вьетнамской войны… каждый клочок над кроватью завешен наклейкой или клочком бумаги с заметкой — будто она старается не забыть важность этого всего!.. И это выглядит хаотично и художественно одновременно!.. Эм Джей кажется замечает его внимание. — Пока ботан номер два опаздывает, скажи, что у тебя стряслось? Ты будто на похоронах Рождества, — внезапно серьезно спрашивает она. — Такой притихший эти дни… Питер упрямо смотрит в стену. Привычно тянет — ничего-устал. На что Эм Джей жмет плечами: — Как хошь… я свой долг выполнила — твое дело молчать или нет… никакого давления, Пит!.. В ее голосе нет жалости… или навязчивого любопытства. В нем невозмутимость и мягкость. Типа — будто он может делать, что хочет, а она примет любой ответ. Пустота в Питере все на том же месте. Не болезненная, но холодная… Она по-прежнему мучает его последнюю неделю ночами. Ему в голову приходит, что… если поразмыслить… Мишель возможно единственная, кто… кому можно немножечко рассказать… да? Без последствий. Он сидит на розовом ковре в ее хаотичной свободной комнате, в ее мягкой фланелевой пижаме… они пьют пиво втайне от ее папы, ожидая Неда, чтобы смотреть сериал… и… — Я… — а вот как сформулировать он не знает. Он не говорил о таком ни с кем. Питер резко делает глоток из бутылки, смывая горечь недоумения во рту новой горечью напитка. — Эмм… я… облажался… ну… в романтическом плане… наверное… — неловко выдавливает он из себя. Питер жмурится, поворачивается резко к ней, ожидая насмешки. И конечно, все не так, как он ожидает — она просто хмурится и говорит: — Сочувствую, чувак!.. Вот ты чего такой маринованный ходишь! — она отпивает из своей бутылки. Разворачивается на кресле с колесиками к нему лицом, в ее глазах сожаление и тревога. — Э… тебе нужен… совет? Или просто… ну, можешь пожаловаться, и я… буду обзывать эту… стерву самыми грязными словечками, что знаю, клянусь!.. Выбирай любой вариант, Питер!.. Она… в любом случае не заслуживает такого очаровательного умника!.. Питер умолкает на секунду. Мишель всегда с ним очень откровенна… ну, типа это обычно ее потребность. Она не тайный агент разведки — быть может в отличие от него. И она любит делиться личным — но не со всеми, а с друзьями! В этом она вся. Питер же обычно как законсервированная старая банка с горошком!.. Он набирает воздуха в рот, чтоб не передумать. Мишель безопасна. — Э… если… — он неудачно хрипнет, как всегда, когда важное застревает в его глотке на полпути. — Это… может быть, не стерва, а… кретин… Вот и повисает сенсационная пауза. И Питер всматривается в ее лицо, надеясь там найти отвращение… когда главные слова вытолканы. Уголок ее губ дергается… и неуверенно ползет вверх… — Ну ты и засранец!.. — ухмыляется она. Это вновь совсем не та реакция, на которую Питер рассчитывал… Типа вообще не та!.. Он думал, она будет удивленно охать в лучшем случае. Скривит лицо в недоверии — в худшем… черт знает, отчего он был такого ужасного мнения… — Ччего это я засранец? — защищается он хмуро с потаенной надеждой. — И ничего я… — Вот чего ты такой обосраться-загадочный этот месяц!.. — она усмехается, в глазах ее пляшут привычные черти. — И эти твои мутки с дебилом-Флешем, рефлексия… Погоди, это ж не он?.. Но если и он — то конечно я не осуждаю, — быстро тараторит она. — Боже, ты что, нет конечно, — восклицает Питер. Неловкость мгновенно пропадает от такого предположения. — Но… если что, то его странные эмм… вайбы — это взаправду, он сам это все!.. Я не выдумал!.. — быстро оправдывается он. Чтобы занять себя, он быстро отпивает большой глоток, горло разжимается наконец и он чувствует пьянящее облегчение. Так, что пальцы дрожат… будто отходняк от адреналиновой дозы — так бывает после особо опасного дежурства!.. Уффф… — И… И ты так трясся, ходил с этим одноразовым телефоном, прятался в своих переписках от… этого?.. Что… эммм… что ты мутишь с кем-то… типа эээ парнем? — деловито продолжает она. Слово «мутишь» навешивает такой суровый и реалистичный ярлык на произошедшее… и ко всему не является описанием!.. И ко всему — Питера больше тревожит, что они с Уэйдом — герой и буквально антигерой!.. Что он открывает рот, не зная, с чего начать… что начать отрицать! — Не… не мучу я!.. Из-за чертова телефона все это дерьмо и произошло, — говорит он безопасное. — Я… облажался… и вот… все потеряно!.. Теперь ему кажется, что голос его звучит действительно похоронно. Однако по мере того, как он выдавливает по одному предложению, кажется, что внутри него становится… теплее… — То есть… это… был единственный ваш… способ связи? — спрашивает она. В ее голосе нет подозрения, только печаль. — И… ты не был у него дома?.. Питер знает, что говорить, что квартир несколько — это намекнуть Мишель, что он целовался с маньяком-расчленителем с множеством тайных нор… а это как ни странно — не так!.. — Не… мы… — чертовы слова не даются ему легко, но он старается. Вот отвечать билет по физики — это запросто. — Мы… эмм… ну, немножко обжимались, и… — чувствует, как краснеет шея. — И гуляли… и… типа… я не давал ему свой номер, понимаешь, чтобы… Мэй не нашла, и вообще, мало ли!.. Это звучит убедительно. И вызывает понимающий кивок у Эм Джей. Но Питера не мучает совесть — его прочие тайны больше и страшнее, чем описание отношений с Дэдпулом… черт, он сказал отношений?.. — Да, поняла… И… твой телефончик сломался?.. Питер рассказывает ей сбивчиво и горячо — что произошло что-то с контактами, что система перезагрузилась, и больше нет связи и номера… И испытывает такое эйфорическое облегчение — что Мишель с искренним сочувствием расспрашивает его, не издеваясь… как хмурится, и говорит «вот дерьмо!» в нужных местах… Он и не мог предположить, что это станет таким… облегчением… Просто кому-то… рассказать частичную правду… Повисает крошечная тихая пауза. Мишель пялится на него изучающе. — Он… он эмм… сильно старше? — спрашивает она, хитро прищурившись. Питер сглатывает. — Ну же, посплетничай со мной!.. Ничего плохого в этом… И как ему то, что ты… мелкий? Вот она и пришла в себя. Отвращения нет, но любопытство ее будет неизбывно!.. — Ты… с чего это взяла?.. я что… — он еле заметно вздрагивает. — Типа как в этих лоли-парах… я мелкий сопляк с кем-то взрослым?.. На содержании небось? Она давится пивом и сдавленно хихикает: — Бб-боже, не знала, что ты такой извращенец и в курсе трендов!.. — она ржет, но тихонечко, чтоб не услышал отец и не заметил их с пивом. — Я… имела в виду, что это не какой-то грязный пятидесятилетний старик… На этот раз хихикает Питер: — Пятидесятилетний?.. Старик?.. Ты знаешь, что Мэй сорок семь?! — шипит он саркастично. — Передам ей!.. А она такого хорошего мнения о тебе… Мишель делает дикие удивленные глаза: — Господи, быть не может! Не смей ничего подобного говорить миссис Пи!.. Она… она же пантера!.. — Сейчас я сблюю… потому что ты назвала Мэй… О Боги!.. Хочу расслышать это… Эм Джей пинает к нему ведро для бумаг из-под стола с намеком, чтоб он не промахнулся. Питер закатывает глаза. — Не переводи тему — он значит почти-старый и… он типа… не против что тебе семнадцать?.. На этом Питер вспыхивает: — Я… не сказал я, сколько мне лет!.. — мямлит он, не зная как точно сказать, что и лица его не видели. — Или… немного приукрасил, понимаешь ли… Он ведь и впрямь не мог сказать, сколько ему лет… Уэйд смеялся бы над ним до скончания века… и плюс это… дало бы ему слишком большой кусок информации для определения его личности!.. Ведь именно поэтому Питер не сказал — конспирация?.. А не потому что не хотелось быть сопляком в его глазах?.. — Он должно быть не сильно разбирается в людях, если увидев твои незамутненные глаза — не понял сам! — саркастично добавляет она. — Да ты среди единорогов можешь жить, не смотря на то… что научился хорошо… целоваться… — заключает она шепотом. Питер морщится. Но это все равно не сильно бесит его — он чувствует, что Мишель отчего-то по-доброму забавляется. — Он… эммм… красивый? — спрашивает она тихо. Затем поднимает руку, не давая сказать Питеру и слова. — Нет, стой, я сама угадаю!.. Вряд ли прям… красивый!.. Типа… тебе важна ваще странная безумная фигня в человеке типа в характере или мышлении, чтобы зацепиться… а кто-то красивый небось еще и отпугнет твой завернутый трусливый мозг!.. Питер хмурится. Это… до ужаса похоже на правду. — С чего ты взяла такие глупости!.. Лиз… эмм была… и есть, красивая, — вспоминает Питер, пусть та и перевелась в другую школу, это факт. — И… Мишель кивает. — …И ты чуть не состарился, пока не решился подойти к ней ближе именно из-за ее прекрасной внешности!.. И… кстати, понравилась она тебе своими мозгами и уверенностью, много позже, Паркер!.. — заключает она чертовски логично. Питер хмурится. Телефон вибрирует и он смотрит на сообщение Неда, что тот в десяти минутах езды. — Почему ты не сказал раньше, мы бы… столько всего обсудили, — печально говорит она. — В хорошем смысле!.. Со мной… можно же говорить о таком! Питер смотрит в ее лицо и грустно пожимает плечами. Смелый он на патрулях, да. — Не знаю, типа… Я все еще не очень хорошо… эээ… понимаю, что это было… и кто я и прочее говно!.. — Если… если тебе нравится проводить с кем-то время… ээ… целоваться… и смотреть кино… то пока не обязательно называть себя какими-то громкими словами, так ведь? — говорит она мягко. Питер чувствует, что по неопределенным причинам Мишель в ее возрасте отличается по эмоциональному развитию от него. Она… может, потому что ее семья иная?.. Или потому что ее характер такой бунтующий и она готова показать всему миру средний палец — лет с четырнадцати кажется. — Ты правда так думаешь? — спрашивает он. Она окидывает его взглядом. — Ну, тебе конечно идет моя пижама… но если ты переживаешь, делает ли тебя это… каким-то не таким, что ты тусуешься с… парнем… то — я тебя разочарую. Мы немного вышли из прошлого столетия!.. Хотя придурки будут в любое время — сейчас все несколько проще, так что не драматизируй!.. От этого замечания Питеру становится еще чуть легче. Или может это от маленькой бутылки пива?.. Вряд ли… это от того, что Мишель… понимает. — И да… по поводу тайного телефона от миссис Пи… ты же знаешь, что можешь ничего не говорить своей горячей тете, пока не собираешься под венец с мужиком?! — деловито сообщает она. Питер вспыхивает сразу от двух моментов в ее реплике: — Прошу тебя, не называй Мэй горячей!.. И… под венец… боги, да я лишь… — Да-да, экспериментируешь, и потому и не вешай… ярлыков, если они сводят тебя с ума, а я знаю — они сводят. Такой уж у тебя ум!.. Питер хмурится. В любом случае все это разговоры о прошлом, пусть и чертовски облегчающие боль в солнечном сплетении. Будто кто-то распутывает там темный клубок тревог, раскладывают по полочкам, разбирают. Хотя… они просто сплетничают с Эм Джей, пока не пришел Нед. Обычно Питер считает, что он выше подобного!.. И не ведет так себя… — Как… как его зовут, скажешь? — спрашивает она его улыбаясь. По-доброму. Питер поднимает взгляд — пялится в ее лицо. — Эмм… не знаю… — Да брось! Ничего такого не будет, ты ж сказал вы не увидитесь больше… — искушает она. Да, из ее уст это звучит почти как принятие. Факта прошедшего. — Ммм… Уэйд, — отвечает тихо он. Мишель удивленно поднимает брови. — Воу, неожиданно… звучит, как имя… горячего плохиша!.. Питер подозрительно хмурится: — В смысле?.. Она деловито поводит плечами: — Ну смотри, есть имена унылые, например — Маарвин!.. — она делает скучающее лицо. — Или типа… Ооскар… Джееральд… такие, будто из дома престарелых да? Питер против воли хихикает: — Если произносить таким нудным тоном, как ты, то любое имя… например — Пииитер… — передразнивает он ее. — Нет, ты такой невыносимый!.. Дослушай! А есть — хлесткие, как удар кнута! Типа Эрик — бам, Джек — бам!.. Уэйд!.. Бабам!.. Чуешь разницу? Мистер Умник?! И Мишель самодовольно скрещивает руки на груди. Как ученый, презентовавший новую теорию. Питер не может спорить с ней больше. К тому же что-то в его желудке становится теплым и тяжелым — просто от того, что Эм Джей сказала, что имя… Уэйда… эммм… горячее… и даже теорию под это подвела. Неясно — чтобы его поддержать?.. — Он… распускает руки? Плохо себя ведет… или что-то такое? — спрашивает она тоном полицейского, вдруг резко меняя тон. В ее голосе тревога, будто она только что подумала о таком. Затем внезапно снова сдавленно ржет, не дождавшись ответа Питера, закрывает ладонью рот, тянется на полку над столом, и кидает в него плюшевого зеленого кролика: — Покажи на кукле, где тебя трогал… Уэйд? — говорит она басом. Питер вспыхивает, кидает в нее обратно несчастным животным: — Я знал, что пожалею о том, что рассказал тебе… Если ты ляпнешь при Неде… — Эй, не будь занудой!.. — говорит она тише. — Я просто… дурачусь, потому что… переживаю!.. Мне… просто хочется знать, что с тобой все будет в порядке! — Я могу… постоять за себя, если что, — говорит он, хорохорясь. Хотя вдруг вспоминает — Мишель видала, как Юджин изводил его последние пару лет, и сдачи тот получал редко. — Не, он ничего такого не делает… все… — Питер сглатывает. — Все всегда было… осторожно… Он вспоминает это их кодовое слово «осторожно», что осколком терзает его горло теперь. — Ну… тогда можно я поиграю в дедуктивный метод? — спрашивает она деловито, заглядывает ему в лицо. Питер недоуменно поднимает на нее взгляд. — Ведь если… эммм… если твой чувак… — она закатывает глаза, и делает пальцами невидимые кавычки. — Не знает номера твоего телефона… выходит — он дал тебе номер своего? Так? Питер не понимает, к чему она клонит. — Ну… Она внезапно становится очень самоуверенной. — И… он наверное записал тебе свой номер куда-то?.. Раз ты такой параноик, скрывающийся ото всех. Он все еще не понимает этих абсурдных измышлений. Ретроспективы в прошлое. — Не на руку? Или… ээмм… визитку дал? Хотя, кажется, визитки устарели — только у извращенцев-бизнесменов они еще в ходу… но надеюсь это не… про Уэйда, так?.. — Эм Джей дожидается его растерянного кивка — визитки точно не про Дэдпула! Внезапно — будто преодолевая какую-то плотину тупости — до Питера начинает доходить. Медленно, как иногда доходит решение трудной задачи в тесте. — Ты имеешь в виду… Он… записал… на фантике от конфет!.. — говорит он задумчиво. Чертов розово-оранжевый клочок бумаги с нечеткими цифрами, что валялся у него на столе месяц назад… — Фантик от конфет — мне нравится, очко в пользу, без пафоса!.. А затем он резко вскакивает со стула: — Но… Мэй наверное уже… наводила порядок в моей комнате… и выкинула все, что показалось ей мусором! — быстро тараторит он. — И… и к тому же… я пропал на такое долгое время!.. Эм Джей цокает языком. — Во-первых… Никому не говори, что тетя убирается в твоей комнате, если планируешь потерять девственность в этом году, Питер, или вообще хоть когда-то! Это ужасно звучит! — говорит она философски. — Лучше ври!.. Питер смущенно кашляет: — Я… обычно прошу ее не делать это, но она все равно… — Во-вторых, девиз любых начавшихся отношения — лучше поздно, чем никогда!.. — заявляет она торжественно. — Ну ладно… не любых… но большинства!.. Если хорошо извиниться — то все поправимо, так ведь? Питер кивает, внезапно поняв, что сидеть на месте он не может. Ему… охота приехать обратно домой и перерыть все чертовы ящички… он клянется мирозданию и вселенной — что если найдет тот клочок, то всю оставшуюся жизнь будет наводить идеальный порядок!.. Эмм… он готов дать… обет чистоты? Или это не про то? — Хьюстон, прием! — отвлекает его Эм Джей. — Итак, твоя саркастичная… и гениальная подруга подсказала тебе лазейку! Тебе, скрытному самоуверенному снобу! — издевается она. — Да, не знаю… я же… я же типа лучше тебя учусь!.. — говорит он потерянно. — Почему мне не пришло… Питер признает правоту. Внутри него просыпается крохотная надежда… что, типа — он поправит все с этим новым вариантом. Уэйд сказал, что частенько теряет телефон, но в прошлый раз восстановил же… чтобы… быть с Питером на связи? — И учеба делает тебя умнее в академических знаниях, но не бытовых, малыш!.. Твоя забывчивость про контракт телефона! — говорит она самодовольно… — Обращайся, если что! И это ее… «малыш», такое знакомое за этот месяц… в сочетании с новой потенциальной надеждой… и… всем прочим… вдруг размазывает его острым и благодарным. — Я… — Питер сглатывает. — Хочу… сказать тебе спасибо… Он не силен в таких вещах. Но видимо настало время стать в них увереннее!.. Из-за его упрямого молчания могут происходить обиды, он это усек. Урок вынесен. — Это… щас сентиментальный момент, да? — уточняет Эм Джей. — Мне надо подготовиться… — Ты… вечно все портишь!.. — шипит он смущенно в ответ. Она поднимается с кресла, принимает официальный вид поддельной серьезности, одергивает свою черную драную футболку и серые шорты — ее домашний прикид как у бездомного, в отличие от того, что она выдала Питеру. — Хочешь обнять меня напоследок?! Эмм… как там… сравнить? Хочешь, я возвращу тебя в лоно гетеросексуальности своими хрупкими рука… Это никуда не пойдет. Она с хихиканьем прыгает на кровать, нависает над Питером, завывая, будто совершает ведьминский ритуал, сбивает драматизм. — Ты просто отвратительна! Я душу тебе распахиваю… — смех удается сдержать, но плохо. Питер в очередной раз вздыхает по-стариковски. На сердце у него становится легко, неясно отчего. И кажется еще немного — и он взлетит к чертову потолку. И от… того, что она выслушала его… и что она на его стороне… всегда… — Я не знаю, что у вас тут происходит, но всегда подозревал, что вы за моей спиной что-то скрываете… — с порога бубнит Нед, глядя на них. — Меня впустил твой отец, сказав, что вы шумите, как на концерте Айрон Мейден… А он не заказывал билеты в партер!.. *** Питер находит злосчастный скомканный клочок от Ментос — святый боже, эти конфеты преследуют его уже больше месяца! — в тумбочке с комиксами среди другого мусора и карандашей в четыре часа утра… В четыре… Питер рылся в своем столе, ветровке, рюкзаке и школьной сумке на протяжении двух часов… передвигаясь по комнате на цыпочках, стараясь не шуметь и не быть мерзавцем к Мэй! Он разглаживает чертову бумажку, мятую, чудом сохранившуюся и не почившую в мусоросжигательном жерле на окраине… отгоняет от себя тревожные мысли о размазанных мозгах в светлой студии на диване… отгоняет мысли о смерти… о том, что сказал ему Тони Старк… И пишет с нового одноразового телефончика, наплевав на ночное время: Привет, у меня был сломан телефон!.. Прости. Ты в городе? Ч-П. И… решившись отправляет. Прикроватная лампа освещает комнату теплым тусклым светом, он ерзает на кровати. Сна ни в одном глазу. Питер напряженно пялится в крохотный экран нового телефона. Затем хмурится, и отправляет пустое сообщение с восклицательным знаком себе на смартфон. И слышит слабый звук уведомления о доставке на одноразовом. До Уэйда сообщение пока что не доставлено… поэтому звука не было. Одинокая галочка висит на отправленном. Без подтверждения о просмотре. Ну что ж… Он… он сделал все, что мог. Питер идет в ванную, снова пялится на себя в отражении — на этот раз печально, не оценивающе. Думает о словах Эм Джей. Вообще обо всем, что она сделала для него вчера. Как помогла залатать дыру в его груди… показала, что все не так драматично, как он думает… И… даже если она не в курсе всей глобальной картины с супергеройством, расследованиями… убийствами… спасениями… и всем прочим дерьмом, что привычно окружает Питера последние полтора года… в ее словах есть смысл. И в словах Тони Старка. О том, что так случается… иногда… эм… просто ты видишься с людьми, а потом они пропадают. Такова жизнь. И… Питер просто привыкнет к этому. Этот день и разговоры подталкивают его... к принятию. Он встает под горячие струи душа, мылит волосы шампунем, размышляя, что пострижется на выходных! А то это уже неудобно, и волосы такие непослушные!.. Он растирает свои плечи и руки полотенцем — жестко, так чтоб кожа покраснела, будто пытается согреться и усилить кровообращение. И не смотрит на свое отражение напоследок. Хватит, насмотрелся. Питер крадется в свою комнату — на часах 4:32. Он слышит за стеной мерное дыхание Мэй, которой скоро вставать. И… Завтра утром он скажет ей, что поедет в Бостон, и отучится в МТИ… В конце концов — такой шанс действительно редко выпадает. Он станет лучшим учеником на курсе химических технологий. И Мэй… будет гордиться им. А потом, вернувшись, он найдет себе хорошую работу и поможет покрыть кредит за обучение!.. Это меньшее, чем он может ей отплатить. Это вновь похоже на план… Вот, как изменились его планы за эти две недели… что тянулись бесконечной пустой серой полосой. Нужно двигаться дальше. И отпускать нерешаемые задачи. Не циклиться. А перед тем, как уехать в Массачусетс, он попробует помочь Тони Старку с ситуацией с мутантами… один, да. Питер сглатывает комок. Выключает лампу у кровати. И накрывается одеялом с головой. Его бьет дрожь, наверное от того, что он плохо высушил волосы. Спустя тридцать секунд до его слуха доносится слабый пиликающий звук. Питер тут же вздрагивает, откидывает одеяло с лица, тянется к телефончику в ящике тумбы… И видит сообщение. Сигейт, 6 pm, Западный вход УУ Яркий свет экрана слепит глаза в темноте комнаты. И Питер перечитывает дважды. Он смотрит на номер — и видит, что это незнакомый набор цифр. Там нет этих сомнительных троек, в которых он подозревал восьмерку. Хотя… то отправленное сообщение висит выше, отдельно, прочитанное. Пока он мылся. Может… у Уэйда повредился телефон?.. Или… или это конспирация? В нем вдруг поднимается нервное идиотское волнение!.. И Питер думает, как теперь заснуть?.. Паркер думает, нужно ли… что-то спрашивать? Пытаться выяснить… извиниться еще раз? Или сделать все это лично? Черт! Он жмурится. Блокирует экран. Нужно… нужно поспать, да. Чтобы быть в форме. В любом случае он явится туда в костюме… и будет… готов ко всему!.. К любому настроению Дэдпула. Ага. Утром он с трудом разлепляет глаза… Потому что слышит чей-то тихий голос, что зовет его. — Пит, проснись!.. Он резко поднимает голову с подушки. Мэй стоит одетая в приоткрытой двери: — Дорогой, я сегодня задержусь, потому что нужно подготовить новую концессию… — шепчет она. Питер все не может сообразить, где он, потому что спал всего пару часов. Он хрипло мычит. В голове всплывает ночные планы, жаль что он проспал все: — Эм… я… я решил… что поеду в Кембридж, — говорит он хрипло. И да, это явно не та форма подачи, которая должна была быть. Но раз он решил… то сегодняшняя разборка не изменит его мыслей. Мэй улыбается, удивленная: — Я… рада, — волосы ее плотно собраны в пучок, темная рубашка застегнута на все пуговицы, на ней шуршащий плащ. Продирая глаза, Питер быстро пока она не ушла говорит: — Можно останусь у… Неда, ночевать? — спрашивает он, заранее пытаясь подготовить себе почву на случай проблем. А друг прикроет его если что. Хоть и не понадобится может. Смягчившись от того, что он уедет в другой штат, она кивает: — Да, конечно!.. Думаю, вы будете скучать друг по другу!.. — она улыбается. — Кстати, твой день рождения через месяц, подумайте, как отмечать!.. Питер трет лоб, в его голове звенит какой-то колокольчик — будто тревоги. Наверное от того, что он как дурак — так поздно лег и не в тот день. Нельзя сегодня выматывать себя на патруле, вдруг Уэйд снова хочет вместе задержать каких-то головорезов. А Питер как всегда невезуч. И… нужно взять запасные картриджи!.. Позвоночник ноет, словно он заболел. — Ща… я тоже встаю, — говорит он сипло. Глаза слипаются. — Полежи еще, милый, все равно не пойдешь на пробежку… выспись!.. Такая погодка, только и лежать под одеялом, — ее глаза светятся заботой. — Я сделала тебе сэндвич, он в холодильнике! А Питер спросонья не может сообразить… — Чч-то… — он недоуменно поворачивает голову в сторону окна… И все внутри обрывается. За окном льет ровный серый дождь… моросит по стеклу размеренным стуком. Капли скользят к подоконнику… Мерный стук сливается в ровный гул. Вот, отчего его чутье вибрирует… Вот, почему он проспал тяжелым глухим сном… и никак не может собраться воедино. Сегодня… будет тяжело.