Every move you make

I'm not no animal in the zoo I'm not no whipping boy for you You may not treat me like you do I'm not no animal in the zoo My skin is not a football for you My head is not a football for you My body's not a football for you My womb is not a football for you My heart is not a football for you I'm not no animal in the zoo Я не животное в зоопарке Я тебе не мальчик для битья Ты можешь не относиться ко мне так, как относишься. Я не животное в зоопарке Моя кожа для тебя не футбольный мяч Моя голова для тебя не футбольный мяч Мое тело для тебя не футбольный мяч Мое чрево для тебя не футбольный мяч Мое сердце для тебя не футбольный мяч Я не животное в зоопарке Red football Sinéad O'Connor *** Одиночки общаются с другими одиночками, а пары — с парами. *** Питер. Когда неудача настигает вас… Прямо вас, конкретно нервного честного человечка по другую сторону экрана, то, чего вы боялись больше всего на свете… тянет к вам и вашей нынешней жизни и будущему свои щупальца смерти и безысходности… Это случится с кем-то иным, не со мной… Отрицание… Каток неизбежности несется прямо в ваше чистое и честное лицо, зрачок сужен… и кажется, что вы замерли — маленький и невесомый, нечего противопоставить. Против беспощадного огромного ничто, что снесет вас… вынесет на внеземную. Обстоятельства, невезения, слабость… Потому что вы беспомощны и вы одиноки перед ними… Вы можете представить хруст, с которым будут ломаться ваши кости… Можете представить, какие лица будут у ваших друзей на похоронах… Можете представить, как ваша жизнь превратиться в ничто. Как и все ваши планы. Не представляйте. Так звучит неизбежность. Так звучит - я же тебе говорила, Говард!.. Не бери конфет у незнакомцев в подворотне! Сам виноват! Так звучит — не разрешай мистеру Андерсону трогать твою коленку во время музыкальных уроков, он же учитель сольфеджио — его руки всегда должны быть на клавишах!.. Сама виновата! Так звучит — дорогой, я надеялась, ты поступишь в Массачусетский и станешь высококлассным ученым, а не нищим супергероем из подворотни! Сам виноват!.. Так звучит голос правды… и голос этот один из самых жестоких. Если позже Питера кто-то спросит — как думаете, мистер Паркер, кто в этом… виноват? У Питера заготовлен ответ с его шести лет — он виноват сам!.. Ответственность его. И в этой истории ему кажется все однозначно. Ну, и щепотка невезения… Куда же без нее. *** 6 июля, четверг. Проливной ливень никогда не говорит Питеру, что будет хороший день. А кому-то — да? Окей… может быть в детстве — когда ты надеваешь яркий желтый дождевик — чтобы сонный водитель мусоровоза на минимальной ставке оплаты в час не сбил тебя в утреннем тумане пригорода, когда ты будешь запускать кораблик из рекламного проспекта в поток сточных вод… Тогда дождь кажется тебе приключением! Разнообразием среди серого асфальтового мира. Ты натягиваешь сапоги, которые всегда велики на пару размеров — куплены в запас, дети так быстро растут! И мама… или папа… или тетя — говорят — милый, не отходи с заднего двора!.. Шумные воды поглощают бумажное суденышко, а ты чувствуешь себя капитаном, пославшим моряков на верную смерть. Азарт. Так вот… даже в детстве Питер не очень любил дождь. В Квинсе не так много задних дворов в многоэтажных кондоминиумах. А вот Бен любил непогоду больше ясных дней — говорил, заказы после долгого дождя становятся активнее — сгнившие перекрытия крыши обычно требуют срочных плотницких работ, хорошо оплачиваемых, если семья не хочет ночевать под открытым небом. Так что… Утром четверга Питер смотрит за окно… Дождь мерно моросит — серый и упрямый. Раньше он считал глупостью — что можно по виду и тембру капель воды, углу наклона и падения и прочему — определить, надолго ли непогода. Или же быстро прольет и закончится!.. За последний год он стал в этом большим экспертом. Когда от подобного зависит твоя жизнь и планы — иначе никак. Первые несколько раз… когда начинал накрапывать дождик, нечастый в Нью-Йорке летом, Питер, упрямо натянув свой самодельный костюм — прошлым июнем — заставлял себя выйти вечером из дома. На патруль. Он считал, что стоит победить эту суеверную тревогу — тогда он еще не понял, что это сбоит его паучье чутье. Он не понял до конца, что физически это влияет на него не так, как просто тревога… что его организм встроил в себя паучьи рефлексы… и страхи… и инстинкты. Одним таким мокрым зябким вечером, после школы, в будень - дождь как раз невезуче усилился — он сидел, прилипнув ладонями к скользкой поверхности отвесной стены публичной библиотеки у парка Флашинг Медоус. Мелькнула тень на периферии, вспышка опасности пронзила его, Питер вздрогнул, потому что звон в голове и тревога накрыли его… и интуитивно выстрелил вниз паутиной, в переулок, смазанным зрением пытаясь уловить… и от резкого движения не удержался, соскользнул ладонью с мокрой стены, и ухнул вниз… Стреляя вверх в попытке уцепиться и не разбиться!.. И рухнул боком на мокрый асфальт, еле успев затормозить ладонью о мокрую стену… прямо в холодную грязную лужу… Лодыжку предательски прострелило болью от неудачного приземления. В общем — в переулке ничего не было. Чтоб все понимали. И хорошо, что свалился он всего с десяти футов… Хотя ребра ломило нещадно еще два дня. И паутина пока была не идеальна, чуть портясь от воды, еще в полете из шутера. Его чутье играло с ним злые шутки… будто он разом выпил два литра эспрессо… любой шорох и мельтешение капель и воды… все это шумит… отвлекает, терзает его чувствительность. Все, чего хочет его тревожный быстрый мозг — которому он не доверяет в такие дни — завернуться с головой в одеяло!.. и переждать… свернуть свою паутину в анабиозе. Но не сегодня. * В одиннадцать четверга он решает, что быть может стоит повидаться с Недом. Ну типа, не только как отговорка Мэй. Потому что в последнее время они стали реже тусить вдвоем, все чаще с Мишель… и что-то угасло в их бро-дружбе. И Питер грустит… потому что его жизнь меняется, он пытается словно попрощаться… Да и потому что занять себя больше нечем, а ожидание выматывает. И нервно ходить по квартире под мерный перестук капель чертовски надоело. — Буду скучать по тебе, чувааак, — говорит добродушно Лидс, когда они заваливаются в его захламленную комнату, и Питер сообщает, что все же уедет из города. — Знаю, эта фраза больше в духе Эм Джей… но я работаю над выражением чувств между прочим! По ее совету! Да, Питер узнает эти нотки. — Да брось, фейс-тайм никто не отменял, как и дим-самы по четвергам на ужин! — отвечает Паркер. Хотя и он тоже понимает, что перемена для них обоих будет очень большая. Ни одна видеосвязь не заменит их прогулок в комиксовые лавки по выходным… и зависания после школы по очереди у компа, у Питера дома. Он падает на кресло, заваленное футболками друга. С шуршанием убирает из-под задницы смятый Technology Review за февраль месяц. В комнате Неда всегда еще больший беспорядок чем в его собственной, но маме Лидса плевать, она демократична. Если ребенок ориентируется в хаосе, ничего не теряя — значит, это творческий беспорядок. — Вообще не понимаю, почему ученые до сих пор не придумали какой-то телепортатор! — это Питер открыл журнал на последней странице с анонсами предстоящих статей. Там говорится о пробных испытаниях группой малазийских физиков. Нед усмехается. — Ты бы… задал этот вопрос Железному человеку, чувак, — говорит с укором. — А то может, Старк упускает перспективное направление!.. Прикинь — никакого метро!.. Общественного транспорта! Хотя, его небось тут же убьют аэромагнаты — боясь потерять такие бабки за перелеты! Это как табачное лобби… Питер криво усмехается. — Да уж, задам я ему вопрос! В наших взаимоотношениях он — тот, кто задает вопросы! Светя лампочкой мне в лицо! — что правда то правда. — Небось за историей моего браузера следит… Питер не исключает и того, что Тони Старк занимается подобными новыми направлениями с целой командой ученых — про перемещения в пространстве. Но — как всегда, он узнает об этом, если понадобится его участие, не ранее. Нед шуршит в фантиках на столе, деловито выкидывает мусор в переполненное ведро под столом, будто опомнившись при гостях — и кидает Питеру обнаруженную жвачку. — В тему об этом, на днях тут… произошло странное… — говорит Лидс, понижая голос, на лице его появляется выражение непонимания и подозрения. — Мне кажется… кто-то… типа… пытался меня хакнуть! Прикинь!.. Меня! Питер фыркает: — Боже, да после того, как ты столько раз проворачивал подобное с другими!.. Одна бедная Бетти чего стоит… Они с Мишель до сих пор подкалывали Неда, что тот ревниво подозревал подругу, когда они целомудренно встречались два месяца в прошлом году, а потом та порвала с ним. И настолько довел себя до отчаяния и неуверенности тем, что они расстались, что вскрыл ее почту и переписку на фейсбуке на почве ревности!.. Благо, та ничего не заметила, подумав что ее просто разлогинило. Нед ничего крамольного там не нашел, никаких переписок с горячими парнями, но утешением это ему не стало — то, что тебя бросают просто так, а не ради кого-то мало кому могут утешить раненую гордость! — Так-то да, вот поэтому я и говорю!.. Никаких следов, а ведь я понаставил столько ловушек… — разочарованно бубнит тот. На нем серая футболка с волновым рисунком черной дыры и решением Керра. — Кто-то очень крутой и невидимый пытался это провернуть, понимаешь? Но вроде остановился… Питер хмурится, переворачивает страницу журнала. И запихивает сразу две мятные подушечки в рот. — И… кому крутому ты мог понадобиться, чел? Эмм… это я не обесцениваю твои гениальные мозги!.. Может быть, они охотились за твоим расширенным списком врагов Никсона, который ты хранишь на защищенном сервере Румынии?! — ирония это лишь отчасти, потому что Нед… проводил исследования, боже, конспиролог какой! — Ну… как скажешь! Между прочим, это не самое ценное, что есть у меня на компе!.. — самодовольно заявляет он. Питер боится спрашивать, опасаясь узнать новые данные о рептилоидах в парламенте. Они торчат в комнате еще пару часов, листают новые объявления даркнета, хихикая над чуваком, который заказал нижнее белье Леди Гаги. Ношенное. Нед показывает Питеру учебники, которые купил к своему обучению, они листают вместе математический анализ - и Питеру впервые в жизни ни черта не понятно!.. Он вроде умный, но это углубленный курс. Лидс утешает его, что тоже не сильно врубается, но надеется, что в процессе на лекциях это все усвоится. Питер понимает друга — тот тоже испытывает мандраж — боязнь не справиться с новым этапом, показаться глупым и нелепым… А Паркер просто чаще вляпывается в подобные испытания, поэтому Нед и делится с ним своими сомнениями. — Кстати, ты эмм… ты что, собираешься сёдня на патруль? — спрашивает Нед, кивая на его рюкзак. В глазах его сочувствие. Паркер испытывает чувство вины. Нед всегда был заботливо внимательным. — Э, ага… — если тот спросит, что за дело, то Питер не уверен, что сможет ему рассказать, не упомянув… ну… — Погода дерьмо! — назидательно говорит Лидс. — Я б не пошел! Если бы они играли в игру — назови очевидные факты, Нед всегда бы выигрывал с невероятным отрывом. Или в игру — мудрые решения. — Да понимаю я, предстоит одна заварушка, — отвечает Питер, полагая что это наиболее обтекаемо. — Кстати, прикроешь меня перед Мэй, ну на всякий… не знаю, понадобится ли, я наврал ей, что ночую у тебя… потому что потом мы с тобой… долго не увидимся!.. Питер имеет совести чуть покраснеть — хотя от него это и не зависит. — И если что, я здесь не за этим!.. Ну… а просто — потусить! Нед саркастически закатывает глаза: — Это чертовски цинично, чел, играть на дружеских чувствах… это перебор даже для меня! Ты… эммм… кстати, ты давно не рассказывал мне ну… ни о каких своих делах… Голос его звучит чуть смущенно. Нед отводит взгляд, уставившись в монитор. Будто снижая важность этого комментария, вовсе он и не обижен. — Ну, я все понимаю, это супергеройские дела, и все такое, тайное!.. А я… ну типа, я уже не навигатор, кажется с Рождества!.. — говорит он тихо. Питер всматривается в лицо друга, вдруг понимая, что это терзало его долгое время. С полгода… и тот ни разу не спрашивал у Паркера, что произошло. Просто смиренно принял ситуацию. Ну, потому что видимо его скрытному эгоистичному другу так проще… не объяснять. И Питер трусливо знал это и сам, но надеялся, что Нед не заметил… или что он занят своими делами, раз не задает вопросов. Страдает по Бетти, ходит в шахматный клуб… — Да, чувак… прости, за… эммм… — он сглатывает. — Дело, блин, лишь в моей тупости, правда! Ваще дело ни разу не в тебе!.. Я просто… ну, еще до Карен, как-то ээ… трусливо слился от вас, ребята! В плане — просто мрачно думал о смыслах всего, выборе, геройства или учебы… и вот так вышло! Да, извинения у Питера выходят дерьмово. Однако Нед кажется не думает так. — Брось, я понимаю, ну… это ж как бездна между нами… ты можешь стать Мстителем, типа получить степень в МТИ… — Ой, ты что, совсем сошел с ума? — вдруг прерывает его Паркер. Он даже с кресла встает, нависая над Лидсом. Хотя тот кажется не впечатлен его угрожающим тоном. — Это… не в том же дело! Просто… ну, это я тупой, и боялся вдруг типа… не интересно тебе быть на подхвате!.. И… мол, я должен сам справиться с этим дерьмом! А не заставлять тебя забесплатно работать, взламывая разные базы, вдруг тебя поймают за киберпреступление… И каждый раз типа мне было стыдно, когда я тебя просил что-то нарушать!.. Ведь кто тебя прикроет, если что? На этот раз Лидс уже фыркает: — Ах, ну да, конечно, в моей сверх-насыщенной задротской жизни непопулярного гика столько увлекательных дел, что помощь Человеку-пауку — это просто скучная рутина!.. — он качает головой издевательски. Питер задумчиво пялится на друга. То есть, все это время Нед не был против… А он, дурак, думал они все естественно отдалились друг от друга, ну типа… потому что скоро всем прощаться, уезжая в колледж. — Типа, ты значит, хотел мне помогать, а я… — начинает Питер. Он засовывает руку в карман толстовки в неловкости. — Думал, что ты не рвешься мне помогать… не спросив тебя, сам заранее решил… Он вздыхает, признавая свою тупость. — Ну, блин, а я типа… полагал, что тоже не нужен, решив за тебя! — говорит Нед, будто идиоту объясняет элементарное. — Я не знаю, что за супергеройский кодекс внезапно постановил, что ты должен делать все сам! Даже у Бэтмена есть Альфред… и Робин!.. Если честно, то в данной расстановке я бы предпочел считать себя Робином, хоть и несколько не в форме! Таким — бодипозитивным Робином, знаешь! Пусть мистер Старк будет Альфредом, он же старше?.. Питер хмыкает. Обстановка разряжена. — Хочешь, когда я приеду на Хэллоуин, мы раздобудем тебе костюм Робина? — говорит с улыбкой. Лидс смеется и протягивает кулак, чтоб закрепить сделку. — Кстати, что там с улицами Кембриджа? — спрашивает Нед, переводя тему на будущее, будто они закрыли вопрос. — Ты же не оставишь паучьи вылазки? И Питер рассказывает, насколько все плохо с рельефом города, неясно, что там с преступлениями и вдруг кто-то вычислит его личность, раз он сменит город для патрулирования? На что Нед говорит, что в таком случае этому сыщику придется исключить еще около трех тысяч человек — именно столько студентов мужского пола переезжают летом на учебу в город. В районе трех возвращается миссис Лидс — она раньше ушла с работы, чтобы забрать сестру Неда из творческого лагеря девочек при школе — в такую погоду не заставила Неда тащиться через три квартала. Она стряхивает зонт и плащ от капель воды. И они обедают — Питера заставляют присоединиться — миссис Лидс принесла множество коробочек с китайской лапшой, сказав, что у нее нет настроя еще и готовить после суточной смены. Питер смотрит на пеструю кружевную скатерть на большом обеденном столе, на то, как щедро мама Неда вываливает разогретую лапшу на тарелку сначала ему — как гостю — а потом и своим детям, кричит «налетай»… Они шумные, веселые, эмоциональные. Салли — девятилетняя сестренка Неда — подкалывает брата, каким образом тот принимает друзей, если его комната похожа на филиал гаражной распродажи!.. Есть ли там места, чтоб сидеть? Или Питер все это время стоит, или сидят они по таймеру на одном свободном кресле. Питер улыбается, а глубоко в душе думает — как интересно, мама Неда будет платить кредит за обучение сына?.. Нед сказал, что ему предоставили скидку на обучение, но все равно, нужны взносы, и ему придется тоже искать работу на выходных или что-то такое. Почему… типа только ему досталась такая скидка на обучение в МТИ, ведь Нед ничуть не глупее него!.. И заслужил тоже стипендии! Одна его работа по обходу фаерволов чего стоит!.. И ведь это не показать приемной комиссии нью-йоркского!.. Нед, кажется, своего рода тоже герой — он чертов гениальный чувак, для безопасности притворяющийся компьютерным гиком. А потом… Лидс говорит ему, что он может пойти на патруль сразу от него. Зачем таскаться по лужам обратно?! И вообще — практично переодеться в теплом помещении, чем на улице!.. И Питер думает — всегда ли Нед был умнее в практичных бытовых вещах?.. * Он переодевается в костюм в ванной комнате, заперевшись на все замки, поверх натягивает свою большую серую толстовку, поправляет ворот, чтобы не было видно красного края костюма… и Нед одалживает ему свои свободные спортивные штаны. Потому что… типа джинсы кажутся менее удобным вариантом поверх трико, и он запихивает их в рюкзак. Лидс предусмотрительно приносит ему из кухни несколько мусорных пакетов, полиэтиленовых, Питер накрывает рюкзак, один запихивает внутрь, про запас. Он берет у Неда и моток скотча, отыскав его на заваленном письменном столе за системником — опасаясь, вдруг паутина не выдержит водного напора долго — а плохо прилепить рюкзак с ценными вещами в незнакомом месте опасно их потерей! В общем — Питер собирается, как на войну. С дождем. А Нед Лидс, как оруженосец, верно подает ему снаряды. Ко всем прочим недостаткам ливня — он не приходит один. Вместе с ним помимо шума капель, движения, ударов об одежду… приходит порывистый ветер… деревья шумят. Неприятно для чувствительного слуха. Влажный тротуар мерцает и бликует — и когда стемнеет — станет хуже. Сейчас будто вечные сумерки — а он заранее вышел от Неда, в четыре! Питер запихивает в уши наушники с шумоподавлением, берет телефон с успокоительным плейлистом в карман худи. И машет Неду — до связи утром! Он едет на 74-м автобусе к побережью, до которого добирался на метро по подземной линии D. Обычно он не любит подземку — из-за эха поездов и тоннелей. Но в такие деньки, как сегодня — наоборот, чувствует инстинктивное чувство безопасности, будто спрятался в нору!.. Что дает ему передышку на полчаса. Натянув мокрый капюшон на голову — он чувствует себя почти Уэйдом, и нервно улыбается от этого факта. Паркер написал ему утром еще пару сообщений на первый номер — типа, ты злишься? это будет задание? — и все они оказались непрочитанными. Затем он, замявшись, отправил на второй номер «все в силе?». И тоже не получил ответа, и тоже оно оказалось непрочитанным. Он пытался узнать — зачем они встретятся именно в этом районе. К чему готовиться… И вообще — можно ли быть к чему-то готовым с Дэдпулом?.. И… можно ли перенести из-за погоды. Но судьба больше не благосклонна к нему. Поэтому он в пути. Преодолевает. Питер устал задаваться вопросом… что они будут делать в прибрежной зоне. Поэтому тупо пялится в окно. Судя по странному месту встречи — Уэйд думал замутить очередную разборку с перестрелкой? Зная, что Питер согласится в любом случае, когда на кону чужая жизнь? Такая манипуляция? Или от того, что Питер не писал ему две недели… а тут написал, Уэйд предложил ближайшее время встречи, когда свободен? Черт его знает. Вдруг… он полагал, что Питер не хотел с ним видеться все это время? Из-за чертова недоразумения. И… почему кстати мистер Старк сказал, что Уэйд вне страны? Откуда тот знает такие факты. Что… что он думал все это время?.. Что он думал о Питере. Почему сбежал, если действительно сбегал? И почему вернулся? Глубоко внутри, под ребрами, несмотря на паучью тревогу от дождя, Питер чувствует робкую надежду… И его это больше не смущает, ну сам факт неуместности этого чувства, потому что он отлично промариновался в одиночестве. И тревоге, все две недели. И… то сообщение — это просто хорошая новость для него. Будто та бетонная плита - вины и бессилия — сдвинулась от одного дурацкого сообщения в ночи. Коротенького сообщения, что сказало ему — Уэйд… эмм… абсурдно жив, будто мог помереть… он в городе, близко, по ту сторону экрана… и даже если он типа не захочет разговаривать с Питером, обиженный — он как минимум ему написал, хороший знак! Этого достаточно после всего дерьма. И нет, это не жалко!.. Когда он натягивает на себя маску в переулке за рыболовным магазином под моросящим дождем - ведь он на побережье, тут всюду магазины для рыбалки и серфинга — дрожа от влаги и холода, становится лучше. И сразу он чувствует себя уверенней, будто избавился от неуверенной личины школьника… Он тщательно пакует вещи в рюкзак и мусорный пакет, заклеивает скотчем щели, чтобы не промокло. Карен сможет поддерживать сухость костюма в течение часа — на большее не рассчитан гидрофобный слой. Считается, что Питер не станет торчать в озере или под водой больше часа. Пфф… Бедный наивный мистер Старк. — Карен, водонепроницаемость!.. — и оборачивается на дорогу. Знаете, что за район Сигейт? Если нет, то все верно — нечего тут знать. Удивительно, он тоже относится к клятому Бруклину — самая западная его часть, у залива. Так вот… то, что череда его невезений продолжается — Питер понимает сразу, как автобус выезжает на побережье… ближе к пляжам и штормовой эрозии побережья — Атлантический океан жадно пожирает сушу, наступает на город. Одноэтажные крохотные дома, затем кусок многоэтажек неблагополучной части Кони-Айленд, еще один высокий район… вот почему Питер не патрулирует тут — тут не за что зацепиться паутиной, никаких маневров… передвигаться только пешком. Кварталы эти в последние годы помимо еврейской общины кишат выходцами из Восточной Европы и Союзов. Западный вход в первый квартал представляет собой зарешеченные ворота с дверью и пропускным пунктом, шлагбаумы на вход и выход. Выглядит, как ворота в гетто. Именно поэтому тут устроили свой штаб какие-то негодяи? Тогда логично. Меньше глаз и внимания. Вокруг колючая проволока — без шуток! Вдоль десятков миль забора. Неудивительно, что он ни разу не бывал тут ранее. Это неблагополучный район… С выходом в море. Копы здесь патрулируют тщательно, но не заезжают внутрь без вызовов. Серый туманный пейзаж расстилается перед ним. Небо такое низкое тут, рядом с водой. Питер уверен, аттракционы Кони-Айленд похожи на павильон ужастиков в такую погоду… Но Паркер отгоняет от себя мрачные мысли. Он по уши в дерьме, да, мы все поняли — и жалеть себя сейчас точно не стоит. Непродуктивно. В такие дни он не чувствует себя героем. На открытом крыльце у продуктового магазина на Нептьюн-авеню, за воротами под дождем, сидит дошкольница — девчушка в розовом дождевике, совершенно одна. И при виде Человека-паука округляет глаза в эмоции узнавания… Питер понимает, что нужно сваливать, чтоб его не заметили, срывается с места, отбегая от ворот… Где-то пронзительно воет собака. Отличный саундтрек. Ну, поехали… Он оглядывается. Ищет взглядом самое высокое здание на этой стороне, чтобы наблюдать за этими воротами, как в тот раз в порту. Карен говорит, что это восемнадцатиэтажная серая башня в полсотне ярдов, рядом еще две, ниже. Запад 37-я. Здание возвышается над районом как трагичная стелла… среди водопадов дождя, ветра и дымки… и одиноких рейсовых автобусов, что снуют снизу. Питер лезет по отвесной стене… медленно - опасаясь соскользнуть… Струи льются по его перчаткам, капает с локтей и коленей. Но внутри костюма пока сухо — он будто аквалангист. И когда он перемахивает край крыши, тяжело дыша… сквозь моросящую пелену и сумерки он видит… лежащую в лужах у широкого прицела снайперской винтовки, накрытой черным брезентом, знакомую фигуру в красном… будто на пляже. Он… эмм… не думал, что такое совпадение реально — но здание одно такое высокое в низком районе! И потому замирает от неожиданности… Две… недели они не виделись, так?.. Две долгие недели… за которые… Черт. И… он не уверен — что… как себя вести. После всех тех мыслей… опасений… того, что он накосячил!.. Того, что… и сердце стучит в ушах… и робкая радость, неуместная… Питер чувствует, что звон в его голове становится сильнее. Шум вокруг, кажется, тоже. Но все, что он точно знает в это мгновение, что… не стоит подкрадываться… Эта мысль — все что он выяснил за короткое время их знакомства — острая и одинокая. Язык во рту становится сухим и неповоротливым. Он смело делает шаг вперед… хотя пальцы на руках нервически подрагивают. Не знает, чего ожидать, ага. Поправляет левый шутер. Ну же!.. И окликает Уэйда: — Хэй!.. — по-дурацки говорит он, стараясь звучать громче шума капель о покрытие крыши. Уэйд вздрагивает. Плечи его каменеют. Он медленно оборачивается, линзы на его маске в сумерках выделяются белым. Будто врасплох застали он шипит: — Ты… что… блять, делаешь тут, мать твою?! — и это явно не то, что Питер ожидает услышать, с такой злостью и горячим возмущением, что ответные слова стрянут у Питера в глотке. Дождь шумит. Питер чувствует себя идиотом и не знает, отчего. — Я… я пришел… на встречу же, — бормочет он. Звон в затылке не прекращается, кажется, тут он даже становится громче. Или дело в нервах и неловкости. Уэйд вскакивает резко одним движением. Пружина разжимается. Вот-вот ударит… Брызги летят с поверхности крыши от его коленей и ботинок, дождь поливает его кожаный костюм, и вряд ли тот у него непромокаемый, он потемнел до бордового… И по всей фигуре Дэдпула… по плотно закрытому лицу этой безликой маской… с подбородка капает вода безнадежно… он лежит тут часами в луже? Даже не укрывшись, будто в этом нет смысла. В упрямой цели бессонной гончей. Питер понимает, что он снова сделал… снова что-то не то… и не знает — что испортил. Своим появлением? — На… какую встречу? — Уэйд делает к нему шаг. Он выглядит опасным незнакомцем. — Ты чего несешь? Что… что твой клятый Железный мудила в очередной раз хочет… Питер автоматически делает шаг назад, пятится… Так говорит ему инстинкт самосохранения. Звон становится громче. Назойливо гудит, будто заставляя его свалить… По плечам барабанит влага, костюм сдерживает ее. — Если ты со своими соплями и нытьем опять обосрешь мне что-то… — голос хриплый злой и пустой. Так Уэйд говорил с ним в начале знакомства… как чужак. Но… Питер же готов был к тому, что тот будет злой? — Я… могу помочь… — лепечет Питер от этого яростного напора. — Иначе зачем… — Ах, блять, помоо-очь… Сука… помочь… — кажется в голосе его звучит дурной смех. И на этом моменте, не договорив… Дэдпул делает резкий бросок вперед, вода разлетается с его костюма… … он хватает его за правое предплечье — Питер не успевает рвануть, растерянный, печальный, только дергается… …и он даже не собирался уворачиваться, ведь что может случиться… И что-то щелкает на его руке… с болью и давлением вокруг запястья… Уэйд удовлетворенно хмыкает. — Ты… ты что это… сделал? — потерянно бормочет Паркер. Он смотрит на браслет черного наручника — полицейского, с усиленной трехрядной цепью, соединяющий левый и правый… металл плотно облегает его правую руку вокруг шутера, впивается в косточку. Второй браслет на… — Я привязываю тебя на место, бедный потерянный ягненок, чтобы ты не заблудился в ответственный момент, как любишь… — шипит Дэдпул, затем дергает его к краю крыши, цепь звякает, он идет к винтовке — намекая, что намерен вернуться к прерванному наблюдению. Он болезненно натягивается браслет, Питер вдруг упирается. Потоки воды поливают его, растерянного, долго соображающего. Зачем это?.. А вся ситуация кажется абсурдной… — А ну… открой эту хрень! — и Питер тянется левой, чтобы ухватить браслет и разорвать цепь. Перчатки скользят от воды. Уэйд хватает его пальцы в ответ, жестко отводя ладонь: — Если ты, придурок, меняешь свои решения по сотне раз на неделе… не моя в том вина… если это очередной твой план… никакая полиция меня не остановит… Стоп-стоп-стоп… — Ты… ты что несешь? — бормочет Питер. — Ты из-за… сломанного телефона… я извинился! Растерянность его сильнее злости или возмущения. Дэдпул будто говорит на непонятном ему языке… он что, сошел с ума? То есть окончательно. Уэйд отворачивается, потеряв интерес, быстро отпускает его запястье брезгливо, дергает его вновь, не касаясь, лязгает натянутая цепь, ведущая к его левой… И Питер видит, как напряглись мышцы плеча под этим усилием. Уэйд не отступит. Боги… — Договоримся… Я делаю свои дела… а ты не вмешиваешься, и не лезешь вниз!.. И мне насрать, каким образом ты узнал о том, что я тут… или какой металлический мудозвон сказал тебе… — хрипло кидает он. Питеру кажется, что он стал слишком тупым в последнее время. Нелепым… не может сообразить. От того Уэйд и такой злой, законно. Он же раньше понимал Дэдпула?.. Что сломалось за эти недели? — Ты… ты же сам сказал мне прийти! — бормочет Питер в маску. — Ты нелогичен… Это нечестно обвинять меня в слежке!.. Он чувствует прохладу дождевой воды, пусть и пока сухую, на лице и затылке. Капли стекают по линзам, портя видимость. Он пытается достучаться до разумной части Уэйда, которая где-то там, под этим гневом, он знает… потому что отношения они и потом выяснят… Но внезапно что-то в его словах заставляет Дэдпула остановиться. Уэйд вдруг резко оборачивается, пялится на него пустыми линзами. — Кто… — И второй раз переспрашивает с хриплым рычанием. — Кто… сказал тебе, повтори, чертов двуличный лжец? Питер помнит, что он супергерой, и… Уэйд просто злится, но все равно запинается: — Тт-ты сам, написал мне, — говорит он. — Сегодня ночью… Шум воды барабанит по крыше. Повисает пауза… такая, будто Питер сказал что-то сенсационное. Отчего Питер начинает всерьез опасаться за голову Дэдпула… он забыл, что сам написал? А затем вновь происходит совсем неожиданное — Уэйд вдруг становится похож… на прошлого себя… того, которого Питер знает, словно мелькает что-то мимолетное, знакомое и родное… и Паркер не может понять, что конкретно такого он сказал, что это подействовало? Уэйд вспомнил наверное? И перемена эта такая резкая… и почти жуткая. Что Питеру становится не по себе. Ничего… они решат это недоразумение, все наладится. Уэйд подходит ближе, плечи его вдруг опускаются. — Я что… написал тебе?.. — шепчет Уэйд, голос его вдруг еле слышен за усилившимся ливнем. А Питер и не понимает — чего он сделал такого правильного, что вдруг… тот перестал орать на него и… он набирает воздуха, чтобы вывалить все о несправедливости… — Валим отсюда, — говорит вдруг Уэйд хрипло и внезапно мягко, он делает шаг ближе, будто собирается обнять со спины и закрыть, снова звенит мокрая цепь чертовых наручников, которые давно стоит снять. — Линяем… я… я облажался… прости… И… он не успевает договорить, потому что позади слышится слабый всплеск… хлопок… После этого Уэйд вдруг спотыкается на ровном месте, и заваливается в бок. Прямо в лужу. С размаху. Руку Питера дергает вниз под чужим весом, чуть не вывернув запястье, он еле успевает наклониться. Чтоб не вывихнуть кисть от рывка. Рука Уэйда висит на его браслете безжизненно, металл впивается в запястье, но кажется тот не чувствует боли… И в мокрых сумерках Питер видит, что… Дэдпул лежит у его ног на черном блестящем покрытии крыши, под потоками бесконечного дождя… локоть вывернут под углом. И что-то темное вытекает из его затылка, смешиваясь в луже с грязью… …прореха на маске у виска… …они на крыше… он мертвый… Питер не успевает сообразить, что произошло. Потому что затем виски пронзает ультразвуком… так что в глазах больно становится, а Карен мигает красным экраном поломки. Все быстро… А потом Питер слышит отдаленный шум воды, что-то плещется позади… будто тяжелые шаги. Он оборачивается, нелепый, с пристегнутым к запястью мертвым тяжелым телом… Черт… Становится темно. Быстрее скорости звука… И это не финишная прямая. * Раз, раз. Раз, два, три. И когда Питер в первый раз открывает глаза, вокруг полутьма… на нем мокрая маска… она давит на лоб и нос, губы онемели, щеки зудят от влаги, он чувствует, что его бьет дрожь. Тттак ххолодно… Видимо, костюм перестал защищать от дождя. Это значит, что прошло больше часа. Что-то рядом с ним мерно движется, справа, он чувствует шевеление бедром и ребрами, словно чье-то дыхание. И влажное тепло там же, у бока. Чужое. — Ты… очнулся?.. — шепчет Уэйд бесцветно. Питер пытается прогнать туман из головы, и холод и боль. Они не прогоняются. Они его упрямые спутники. Это нельзя сделать усилием воли. Под левой лопаткой жжет горячее пятно, будто раскаленной кочергой заклеймили… Но мокрый спандекс остужает кожу. Да и его всего остужает. В плохом смысле холода… Он выдыхает с шумом. — Дд-да, — хрипит он, зубы стучат. Питер поворачивает голову вправо — убедиться, что это действительно Дэдпул… что он ожил… что это его рука пристегнута к его правой. А не какого-то мертвого чужака… Питера ни разу не сковывали наручниками. Ирония, что это сделал Уэйд. — Слушай меня, — быстро бормочет Уэйд. — Мне нужно добраться до ножа, это все, что требуется… нас обчистили, пока я был в отключке, я думаю, скоро придут… и ты будешь слушать меня… Слова Уэйда не складываются в связный поток смысла. То есть он улавливает примерный смысл от тревожного голоса, но слегка отупел - Питер помнит, что таковы последствия травм. В глазах двоится. Он хмурится, мотает головой, пытаясь приподняться с бетонного холодного пола. Чтобы почувствовать хоть какую-то опору!.. Это должно помочь прогнать головную боль. Правое запястье звякает, он вспоминает — Уэйд оставил ему свободной левую, эгоистично… чтоб его правая осталась рабочей. Руки слабые, а колени дрожат. Но нужно прийти в себя, чтобы сражаться с неизвестными мерзавцами! Да… сражаться… Он цепляется за эту мысль. Он даже не видел ничьих лиц… только шаги слыхал. Сколько их… Если закрыть глаза, Питер слышит биение капель дождя, отдаленное в десятке футов — значит, внешняя стена от них недалеко… Он слышит вибрацию пола — будто несколько человек расхаживают в соседних комнатах… и слабый гомон голосов. Слов не различить… он не настолько талантлив. — Где мы… и кто там… — шепчет Питер быстро, без особой надежды, что Уэйд знает. Он открывает глаза, оглядывает полутемную комнату. Они в пустой каморке, офисной, судя по деревянному стеллажу с папками, сидят на полу, спиной к стене. Всюду пыль и штукатурка сыпется, это как склад с бумагами. Плечо Дэдпула слабо касается его правого. Будто тот старается сидеть отстраненно. Уэйд теряет терпение, раз его слова проигнорированы: — Слушай, на это нет времени, чертовы ублюдки заманили… тебя в сраную… паучью ловушку… я тут добровольно… моя вина… я объясню тебе потом… Питер хочет понять, с чего тот такое выдумал. — Нн-но ты же сам написал… как это… заманили? — бормочет Питер. Он не может так просто оставить это. Как… как это дерьмо произошло? Что он вляпался в ловушку? Белесые линзы маски смотрят на него без выражения. Он издает странный глухой звук, похожий на разочарованное рычание. — Я… ничего не писал, — отвечает Уэйд просто. — Телефон… сгорел позавчера… в Мичигане… И… наверное с этого момента Питер начинает осознавать серьезность. — Наверно, они сделали дубликат моего номера… А ты как кретин, примчался из другого штата, чтоб почувствовать себя вновь героем?.. — голос его звучит с усталой досадой. — Что, захотелось острого?.. И очень цинично… будто… и откуда Уэйд знает про другой штат? Он следил за Питером? Но он же был в городе… уже две недели!.. Паркер трет лоб, чувствуя ссадину от удара о крышу. Он вспоминает, чтоб понять, куда угодил. Ему не пришла в голову даже возможность того, что сообщение было не от Уэйда… ведь тот ответил сразу после его сообщения?.. Хотя… подпись «УУ»? Уэйд никогда не подписывался инициалами, и никогда не отвечал с каких-то других номеров. Разве бывают такие совпадения?! Сейчас не время ругаться… Вот что он понимает вдруг остро. Инстинкт самосохранения. Питер сглатывает. Он опасался, что Дэдпул будет ругаться с ним, или… пошлет его… но вышло все совершенно иначе… много хуже. Уэйд даже послать его и не успел, прежде чем ему вышибли мозги… Он кидает взгляд на внутреннюю линзу… абсолютно темную… обесточенную — он заметил еще в дождь на крыше, как мигнул экран. В темноте этой тоже кроется неизбежность. В каждой минуте этого бесконечного вечера. В чертовом браслете наручника, что привязал его к наемнику. Они… они с мистером Старком так и не решили проблему воздействия воды и электрического разряда в костюме, одновременно, Питер думал что просто удачно соврал про обесточивания, но видимо — в каждой шутке есть доля шутки… и сейчас именно этот паршивый случай, вновь? — Сколько… сколько времени? Карен вновь вырубилась… как?.. — голос плохо слушается, потому что до него пока медленно доходит. Черт, надо было сделать непроницаемым корпус контрольного блока. Он осматривает стены, глухую металлическую дверь без ручки, они заперты… У него суперсилы… а Уэйд бессмертен — они… они разберутся с этим, да!.. Хотя чертовы наручники и осложняют дело. И Питер чувствует вдруг чужое касание к мокрым волосам, капли за шиворот стекают. Слишком чувствительное касание. А этого он чувствовать не должен. Чч-то… — Да… эмм… плохая новость… твоя подружка… мягко говоря — недоступна… — напряженно подтверждает Уэйд, не отвечая на вопрос, убирает руку от головы медленно. Питер вертит головой, и понимает, что маска на его шее сзади разодрана, потому что слишком свободна на затылке — но все еще плотно держится на его лице и глазах — и оттуда вырван крохотный блок управления, питающий Карен и встроенный монитор… Он потерянно щупает эту прореху левой ладонью… Дело не в воде или электричестве, которым скорее всего его и вырубили… судя по боли в спине… Дело в том, что… блок управления уничтожен! Его даже нет… — Мы… не сможем вызвать полицию, — шепчет он. — Так?.. Это первое, что он понимает. Лампочка сверху на потолке тусклая, мерцает желтым. Голоса чужаков отвратительно мирно вибрируют в помещениях вокруг, он следит за звуками. И Питер пристегнут чертовым наручником к… Уэйду… который пусть и ожил — но ведет себя очень странно напряженно. Нужно выбираться отсюда… голыми руками… одной рукой. И не позвонить Мэй или Старку… Никому… Он хотел геройства — вот шанс. Он с этим шансом… в жопе… они, поправочка… Он… сейчас не один, что уже хорошо, так ведь? Кажется, если б влип в одиночку в такое говно — то было бы сложнее!.. С другой стороны из-за Уэйда они тут и застряли, его злости… — Сколько… как давно? — бормочет Питер шепотом. — Может, с час прошло, как я очухался, по ощущению, я не сразу очнулся… — отвечает Дэдпул, и это звучит уже горько. В полумраке слышно его быстрое дыхание. Потому что он осознает масштаб невезения. Питер трет браслет наручника, нащупывает крепление шутера, левый, затем быстро правый, так что звякает цепь наручников, и вздох облегчения вырывается из него: — Они… паутина на месте, — шепчет он, сглатывает. — Они не знают о шутерах?!.. — Мудилы нашли на твоей маске коробочку, может, подумали, что стрелялки не будут работать без него? Или они механические… Не ебу. Или не посчитали это оружием?! Питер не знает, насколько это утешительно. Он не знает, видели ли они его лицо… или им насрать. Но нужно приступать к насущному… когда они откроют дверь, нужно быть готовым. — Их… много? — нужно сориентироваться, удастся ли справиться. Голова чуть кружится. — Я насчитал трех уродов, когда очнулся, двое с оружием, третий обшаривал тебя… Уэйд сглатывает. — Ты… можешь сломать наручники?.. И отдай мне один паутинный браслет, так будет лучше… Питер поворачивается к нему. Из Уэйда будто вышла вся злая кипучая энергия, что била через край там, на крыше… он говорит осторожно, будто снова они в одной лодке. На маске Дэдпула у виска ошметки сырого красного с белым вкраплением крошек кости, прореха открывает испачканную кровью кожу. Пуля прошла навылет. Паркер быстро отворачивается. Не время для сантиментов, нужно выбираться. — А… ключ от них… — бормочет нелепо Питер в надежде, но осекается. Ведь если б у него был ключ, Уэйд бы давно открыл браслеты. Он снова тупит. — Они не полные дебилы, в отличие от меня… ключ в квартире, не планировал им пользоваться типа… никогда, — ядовито шипит Уэйд, он сжимает пальцы в кулак в бессилии. — А я тот еще долбоеб… так взбесился, что решил… наказать тебя этим ебанным наручником… я… уже пытался выбить себе сустав большого пальца, чтобы… но плотно затянул, блять!.. Питер дергает вверх, оттягивая металл от своего запястья и ткани перчатки… скрип звеньев, пальцы соскальзывают, перчатки все еще мокрые… Это не старые наручники, а новые, звеньев ряд, нужно оторвать каждое… или сломать браслет, Уэйд не экономит на экипировке… и плотно застегнул в порыве злости — давит на кость. Уэйд пихает свой кулак Питеру под нос, плотная перчатка его в песке: — На, не бойся сломать мне что-то, упрись ближе к моей, — хрипло говорит он. — Не повреди себя… иначе не выберемся. Давай, врубай… чертовы паучьи силы!.. — шипит Уэйд, поторапливая. И в этот момент — сколько еще этих сраных моментов заготовлено на вечер — сраная дверь распахивается — будто пинком открыли. Дерьмовый водевиль и трагедия положений. Питер вскидывает голову. На пороге стоит неизвестный хмурый мужик с коротким пистолетом в правой руке, у бедра. В гражданском, мокром, неопрятный, будто только с дождя зашел — с волос капает, дуло направлено на Питера. — Проверял, есть ли у вас подмога! Руки убрал, придурок… — кидает он хамски Питеру. — Китайская ловушка на двоих… — с юмором у него тоже плохо. (Китайская ловушка для пальцев — это игра, в которой указательные пальцы ничего не подозревающего человека оказываются внутри небольшого цилиндра. Чем активнее жертва пытается вырваться, тем сильнее увязают пальцы в ловушке. Китайские ловушки для пальцев обычно делают из бамбука, который не растягивается) Питер примирительно поднимает свободную ладонь, встает на ноги, чтобы не быть уязвимым, быть наравне, как обычно ведут переговоры. На мужике висят две кобуры, как у копов. Но он не коп, конечно же. — Сэр, вы должны остано… Запястье его тянут в сторону, и Дэдпул дергается, как на крыше, чтоб толкнуть его себе за спину… вечно он… — Замолчи, Паучок, — шипит Уэйд предупреждающе. Раздается металлический щелчок предохранителя, а затем… Тот мерзавец смещает дуло правее от Паркера… и звук выстрела в таком крохотном помещении оглушает Питера. Кровь Уэйда окропляет брызгами плечо, горячим, тот беззвучно валится тяжело вбок. Снова мертвый… Крик застревает в глотке, руку тянет к полу. Уэйд очнется… Глаза этого унылого небритого мужика удовлетворенно моргают. Рутина. Он делает это не в первый раз. — Кажется, с каждым разом он приходит в себя быстрее… — холодно констатирует ублюдок. — Чудеса господни… Затем его одутловатое влажное лицо поворачивается к Питеру — который, оглушенный выстрелом, ловит ртом воздух. Чужие глаза моргают вновь, будто он вспомнил что-то… — Ну а ты, урод номер два, металл или вмазать тебя веселеньким?.. Питер смотрит на него и заставляет себя произнести - это его мантра, то, что работает по правилам, миропорядок: — Вы совершаете противозако… Тот достает из кобуры у правого бока другой пистолет странной формы. Становится ясно про две кобуры, отупело думает Питер. — Аааах, тебе-то еще рано… Так что — успокойся!.. — и молча стреляет Питеру в грудь. Дротик отскакивает, потому что костюм бронированный по центру, это Тони доработал. Оперение дротика ярко-желтое. Опасное, как бабочка… Питер задыхается от беспомощности. Шум и звон в голове от очнувшегося чутья. Он дергается, пытаясь пнуть мерзавца по запястью, тот уворачивается, делая шаг назад, Питера дергает на место тело Уэйда… Он тянет, пытаясь приблизиться… Он оглушен звуком и смертью… и чужой быстротой… но обычно он самый быстрый… Мужик поднимает пушку, и подходит ближе, чтоб в этот раз не промахнуться. Питер отмирает. Резко отпрыгивает к стене, собираясь драться и уворачиваться. Цепь у запястья бренчит, рука Уэйда безнадежно тяжелая висит внатяг. Ну же, очнись, Дэдпул… молится про себя Питер. Наручник тянет его к месту, к окровавленному неподвижному Уэйду на полу… …и мужик вновь стреляет, в левое бедро над коленом… И… на этот раз ткань костюма пробивает. С такого расстояния и угла. Питер вздрагивает… Делает шаг назад, упираясь в стену… Тянется быстрее вытащить дротик… чувствует резкое онемение, что ползет вверх и вниз… колено подгибается. Он быстро выдергивает яркое оперение, в глазах двоится, а затем лицу становится холодно… Ччччерт. Надежда — что ваш репейник!.. Стоит великого труда отодрать ее колючки от себя. ** Раз, раз. Раз, два, три. И. Просто к сведению. Раз, раз. Раз, два, три. Он чувствует себя почти замечательно. Что-то бьет его по щекам. Раз, раз. Раз, два, три. Это кто-то говорит вслух… или в голове?.. Не разобрать… но мнго лчше, чм в прошлй раз… дж пчти не хлдно… И во второй раз Питер приходит в себя… не так быстро, как в первый. И не так мучительно… Будто волнами выносит его на поверхность, покачивает плавно… с темноты и глубины, тащит куда-то вверх, как подводную лодку. Ему кажется, что он очень долго мерз… потому что все его мышцы болят от прошедшего напряжения. И он будто внутренне содрогается. Но сейчас ему уже жарко. Но он лежит на чем-то мягком, теплом, оно и покачивает его. Как дыхание огромного зверя. И в его затылок упирается что-то горячее… влажное. Что это может быть? Питер еле заметно шевелит рукой — проверить, может ли. Да. И понимает, что вокруг его талии лежат… чужие ладони — одна в черной перчатке, вторая испещрена язвами и шрамами голая… …держа его поперек ребер, вертикально, прижимая спиной к теплому и твердому… и он сидит на ком-то. — Ты… ты живой? — еле слышно шепчет Уэйд ему на ухо. Это его дыхание согревает затылок Питера. — Дда… — говорит он в ответ тихо. Голос собственный издалека, слабый. Он поднимает руку — она голая, нет шутера… кто-то снял. И перчатку тоже снял… мысли обрывками. — Думал, ты не очухаешься, — голос Дэдпула каждым словом согревает его висок. — Ты стонал… Мудак сказал мне, что застрелит тебя нахуй, если ты… не заткнешься… Питер пытается прочистить горло, его саднит. Хочется пить. Но ему так тепло. — Тшш, просто… молча выслушай меня, мы немножечко влипли, — сбивчиво бормочет Уэйд. Вторая попытка. В прошлый раз их прервали на этом месте. — Мудак зайдет сюда через пару минут, он заботливо проверяет… И ты ничего не будешь делать, хорошо? Я… прошу тебя, Питер?.. Не как в прошлый раз!.. Нужно выбраться из помещения… Или вырубить его… Голая ладонь на его груди осторожно сжимает ткань костюма в горсть — складки кожи на сгибах чужих пальцев тоненько подчеркнуты красным… будто кровь глубоко забилась туда, в фаланги Уэйда… Раздается металлическое бряцание цепочки от их наручников. Может они этим звуком себя выдают?.. Питер хочет возразить. — Если… если ты не дашь мне… эм поправить… с тобой… может случиться что-то плохое, — шепчет Уэйд ему на ухо, в его голосе занудная угроза, будто он пожарный пришедший на утренник в школу. — Ты… должен подумать о своих родных… и друзьях и планах, и просто… не мешать мне, окей? Не мешать расправиться с чертовыми ублюдками… Эти слова пробиваются смыслом сквозь дохлую склизкую медузу, на которую похожи его мысли. Распрааавиться… Что Уэйд имеет в виду? — Помнишь… ты… хотел работать в команде? Представь, что мы команда… и нужно послушаться меня, лады? Разочек… Я все поправлю!.. — это почти жалобная просьба, он уговаривает Питера. Это очень странно. Не похоже на Дэдпула. Питер слабо кивает. Голова его кружится. Но зрение уже не двоится, он фокусируется на правой ладони без шутера. Пробует сжать кулак. Рука вокруг его ребер ослабляет хватку, будто опомнившись Уэйд испытывает неловкость: — Я посадил тебя… так, чтобы ты… не захлебнулся… Тебя уже вывернуло дважды… — быстро шепчет тот. — Никакого контекста… Я… помню… Питер знает, что Уэйд не врет. Он с трудом поднимает левую ладонь и касается своего подбородка, слава богу голого — наверное тот предусмотрительно поднял маску — благородно не снял. Или снял, но надел снова? Кто знает. Питер даже не помнит, чтобы он… блевал. Господи… И он не знает, сколько времени… — Отдохни немножко, он пульнул в тебя редким дерьмом… — доносится до него. — Хуже, чем тогда… думал, твоя регенерация не справится… И в следующий момент Питер снова будто на мгновение закрывает глаза… И ему кажется, что кто-то бормочет ему на ухо что-то несвязное. И на каком-то незнакомом языке… И Питеру нелепо кажется, что это французский. Его тормошат, будят, руку дергает, больно. Спустя одно крохотное мгновение — а кажется, он только прикрыл глаза. Оказывается, он провалился в небытие… бесконечный мучительный вечер… полный суеты, неудач, из которых никак не выбраться!.. Тот же мужик наставляет на него пистолет. На этот раз в его глазах и нет интереса, лишь брезгливость. — Дернешься, на сей раз я использую этот… — он про боевые патроны. Это Питер понимает. Питер отстраненно смотрит на свою руку, которая пристегнута к запястью Уэйда — и видит, что на ней снова перчатка. Будто чтобы замести следы… он не помнит, чтобы надевал ее сам. Его маска снова на его лице. Уэйд молчалив. Собран и напряжен, и будто онемел. Нехарактерно. Он стоит рядом, придерживая Питера за плечо, потому что его отчего-то шатает. В касании его ладони к предплечью Паркеру чудится странное предупреждение, чтоб тот не дергался. Горло саднит. Тепло большого напряженного его тела кажется успокаивающим, хотя Питер и чувствует неуместную горечь от этой мысли. И их под дулом пистолета выводят из этой каморки — это то, чего добивался Уэйд? Мерзавец идет позади. Питер не считает, что Человек-паук должен смиренно идти под дулом пистолета… Даже пошатываясь от тошноты и слабости… о нет, дерьмовые смиренные варианты не про него. Он впервые видит квадратное пустое помещение… похожее на ангар, с низким потолком, голое будто новомодный открытый офис на ремонте. С узкими окнами под потолком. Свет идет лишь от мерцающих люминесцентных ламп, потому что… уже ночь. В помещении шестеро — трое в десятке футов, переговариваются о чем-то. Еще двое у маленького стола, смотрят в ноутбук, завороженные. Шестой — конвоир с пистолетом. Все без масок, в штатском, будто не боятся показывать своих преступных лиц. Плохой знак. Безнаказанности… Питер осознает одно — врагов мало — несчастные пару человек, не вооруженные… если бы только они быстро разъединили чертову цепь… вдвоем они бы справились! Если бы в Питере не плескался очередной транквилизатор, с которым медленно борется паучий геном, и не дрожали пальцы… Он при помощи даже одного шутера склеил бы присутствующих в один комок из рук, ног, лживых лиц… и упек их в тюрьму, преступников, уверенных в неуязвимости… ведь только преступники могут вести себя так. Он нащупывает левой крепление шутера в поиске поддержки. Гладит безымянным пальцем спусковую кнопку… Дэдпул идет рядом нарочито медленно, присматривается? Еще… еще не время. Он… обещал Уэйду… что он послушается! Ведь у того есть какой-то план… ...И еще потому что он думает, если Дэдпула вновь убьют — сам Питер опять станет неподвижным с мертвым телом и все закончится плохо… …уяснил урок за два раза. Он не во всем хороший ученик. Он смог бы порвать чертов браслет чуть позже… просто ему не дают времени прийти в себя…? И он был бы свободен от Уэйда… хотя бы в физическом смысле. У несущей колонны перекрытия в центре помещения стоит группа из трех, с особым ореолом — фигуры их выступают из полумрака помещения. Питер пялится внимательно. Один из них выглядит как претенциозный вылизанный говнюк в дорогущем темном костюме, неуместном среди голых стен ремонта. Как к нему обращены лица двух прочих… Питер чувствует, что они краем глаза следят за реакцией, именно его. И он со своей скучающей грацией будто в гостях на фуршете в Белом доме — остальные в джинсах и ветровках. Питер понимает… Он — босс. Они с мерзавцем позади, который тычет дулом в лопатку Питера, подходят к этой группе — те умолкают. Что им нужно от парочки неудачливых супергероев? Они что, как в зоопарке хотят посмотреть на них? Мужчина в костюме окидывает Питера взглядом — этот взгляд похож на взгляд старой дохлой змеи, бесцветный. Ничего не выражающий и скользкий… — Ммм, гляньте только… — говорит он своим сомнительным собеседникам. — Тянул одну игрушку в автомате, а вытащил две! Питер знает, так разговаривают считающие себя неуязвимыми. И слишком умными. Тот, что справа от костюма, низкорослый, похож на молодого ДеВито — сальные длинные волосы, выдающийся нос - слабо усмехается, подобострастно. Хотя шутка вовсе не смешная. — Генри сказал — нужен в красном костюме… — говорит костюм будто сам с собой. — Но они оба в костюмах, господа!.. Кто… из них старковский щенок? Напыщенно и преувеличенно со знанием дела — но это не так — вещает этот престарелый болван. Как чертов политик… Питер моргает… Это… шутка же? Его что, в гугле забанили? Или тот настолько отстал… Он вообще откуда? Питер чувствует чужую некомпетентность прямо сейчас. Они даже не в курсе, кто из них кто… факт. Питер чувствует опасность ярлыка «старковский щенок» одновременно сулящего разборки с Тони — если блин он выживет после сегодняшнего — за весь ворох лжи!.. Тот просто размажет его… За то, что эти ублюдки охотятся на Паука, ага. И он пришел сам к ним в руки. Питер мгновенно вспоминает пулевое — не везет ему в непогоду — и наемников, что по словам Уэйда, пришли за ним, непрофессиональных медленных. Он вспоминает те жуткие фото — на бумаге, и слова что только «старые консервативные бюрократы любят бумагу»!.. Это все оно же? Клубочек и ниточки… вились-вились и вот узор. — Э… тот, который живучий здоровяк? — отвечает молчавший до этого момента подхалим. — Второго убрать? Это они про то, что убрать Питера, серьезно? — Ларри, а если б ты выстрелил в башку этого мелкого, он что, не очухался бы?.. — костюмный босс вдруг обращается к их конвоиру. Удивленно. Позади раздается дребезжащий голос этого Ларри: — Я стрелял в здоровенного, потому что так его описали выжившие ребята Луиса… — кажется, он самый смышленый из них, какое везение. — Что сколько не стреляй в урода — все нипочем!.. Я и проверил!.. Паркер опускает взгляд на выпуклую эмблему паука на своей груди, которую точно все заметили… и даже не знает, отчего они столь тупые… и что в его случае хуже — сказать, что он Паук или промолчать. Он молчит. Потому что Уэйд молчит. — Высокий — чертов убийца, Франклин оценил арсенал, — костюм кивает в сторону высокого рядом, будто тот специалист. — Старк с таким не свяжется, чтоб не мараться… Питер незаметно косится взглядом на груду оборудования Дэдпула, которую те предусмотрительно взяли в оборот. Он чувствует, как в нетерпении подрагивает левая ладонь Уэйда, когда тот намеренно не смотрит в нужную сторону, держит голову прямо, пялясь на мужиков. Это и есть план? Вот зачем нужно было выбраться из чертовой каморки? Чутье пробивается сквозь слабость. И воздух начинает вибрировать… от того, что скоро случится… — Что, прикрывал мелкого?.. Хотели всех нас положить, нахер… — шипит коротышка возмущенно. — Как положил восьмерых за неделю? Это ты был, так ведь? Он пялится Уэйду в маску, в глазах его злость и страх одновременно, Питер видит. Положил восьмерых за неделю? О чем это они? Паркер понимает, даже не зная ничего про Человека-паука, эта горстка трусов полагает, что он своеобразный наемник Тони, работающий по его указке, а Дэдпул его сомнительный напарник. А это не так, и такие мысли даже у мерзавцев надо… — Мы… оба не имеем поня… — начинает он. И получает короткий тычок локтем под ребра от Уэйда. Чтобы заткнулся. Кажется его лепета даже не расслышали эти высокомерные говнюки. А Уэйд все молчит. Он будто ждет какой-то мелочи. Знака. Почему тот не действует… или не даст действовать Питеру самому?.. Эти мерзавцы разговаривают так, будто перед ними не стоят Питер с Уэйдом. Игнорируют. И демонстративно издеваются. — Когда, кстати, приедет ваш главный мистер Сатана, ребятки? — хрипло произносит Уэйд вдруг. Это первые слова, что он произносит при посторонних. — Ты глянь на этого самоуверенного ублюдка!.. — тянет седой высокий справа, похожий на военного бритой башкой. — Он будет утром, зря заявился в такую рань… И вот тогда-то он найдет способ упокоить тебя… И тут Дэдпул во время его трепа шепчет еле заметно «на счет три». Только паучий слух дает расслышать. Маска скрывает его губы. Костюм весь в ошметках его мозгов… Питер не знает, что случится на счет три. — Дождемся босса? — затем коротышка кидает потерянный взгляд на костюмного вылизанного мужика. — И он заберет себе нужного… Становится ясно, что он совершил ошибку. Иерархическую. Этикета. Повисает пауза. — Я имел в виду — второго босса, мистер Коттрелл! Вы — первый босс… — поправляется он. Уэйд на этом шипит «три», пропустив предыдущие цифры. И потом происходит много всего разного… …одномоментно. Уэйд упрямо проворачивает тот же бесячий маневр, толкает себе Питера за спину, а затем вскидывает правую руку, неловко стреляет паутиной в лицо правому мужику… попадает в плечо и подбородок… естественно — он в жизни не пробовал делать такое… …дергает на себя, и мужик спотыкается… Питер морщится, он чувствует собственную замедленность… это плохо. Но он все еще быстрее обычных людей. Он разворачивается спиной к спине Уэйда… и стреляет свободной левой в вооруженного конвоира позади, выдергивает пистолет. Тот падает на пол… Чтоб прикрыть Дэдпула от новой смерти… Все мелькает, слышны ругательства. Зрение смазывается… …звучит задушенный крик о помощи мужика в костюме, трусливый и высокий… и двое устремляются к ним из противоположного конца помещения. Все же раздается выстрел и оглушительный грохот за спиной… будто что-то упало с высоты. Рядом падает Уэйд, тяжело, придавив его плечо… руку выворачивает чертовым наручником. если бы не он!.. Вся их чертова авантюра… начало было таким хорошим!.. Питер тяжело дышит. Сейчас… нужно быстро встать… Уэйд дышит сверху… Но, кажется, он жив, раз дышит… это же хорошо?.. А потом Уэйда с него сдергивают подбежавшие двое… Отпихивают, руку тянет, они же связаны. Питера тоже вздергивает вверх по инерции. А затем… в левую бровь прилетает удар чужого лба — он такое только в фильмах видал — грубо… …искры из глаз. Оглушающе… даже не боль… онемение… Он слышит, кажется, скрежет линзы… Питер чувствует, как острое пластиковое осколком впилось в его щеку, разрывая кожу… Глаза заливает теплая кровь — он не может понять его ли… …потому что ничего не чувствует… … от удара в лоб и лицо… правая часть его головы горячо онемела… Снова удар в солнечное сплетение, воздух выбило и не вдохнуть, суета. В глазах темнеет и кажется лицу стало горячо и мокро… с его левого запястья дергают шутер. Это он улавливает остатками сознания… Становится светлее и прохладно. Лицу… становится холодно щекам и кто-то фыркает. Ччччеерт… * Раз, раз. Раз, два, три. Два… три… раз… обратный отсчет. Каков верный порядок?.. И когда Питер открывает глаза в третий раз за эти страшные горячие часы боли… беспомощности и ада… Ему кажется, что очень раннее утро — то есть, день закончился… и неумолимо начался новый. Планете насрать на травмы отдельных людей. Он поначалу не понимает, где он… Значит, в этот раз он был в отключке много дольше — пару часов… Три раза он терял сознание за сутки? Каждый раз от новой причины, явно рекорд… кто-то сильно ударил его по голове в прошлый раз, оттого так болит половина лица?.. Хорошо не в нос… Скула болит муторно… и лоб. Надо бы к этому привыкнуть. Это не те рекорды… и не хочется привыкать к такому… Он фокусируется на обшарпанной серой стене перед глазами… На ней черные следы от подошв обуви, как в младшей школе в кабинетах… потому что он лежит на полу, вновь, на левом боку… из брови сочится кровь… и уголок глаза щиплет. Он вдруг понимает, что правая рука его неудобно натянута в сторону, за голову… будто его распяли… вывернули плечо вверх. Будто ощущение тела появляется не сразу… и он осознает по отдельности свои части… онемевшие или ноющие… Питер поворачивает голову… и видит, что Дэдпул… Уэйд, пялится на него… немигающими белыми линзами. Неподвижный и внимательный, замерший. Он ссутулившись сидит у стены… Он… рядом… это успокаивает. Питер отчего-то не хотел бы, чтобы эти мерзавцы разъединили их, пока он в отключке, и он бы очухался один, быть может изувеченный… Лучше… лучше очнуться рядом с Уэйдом!.. Пусть это и трусливо. — Ты тут… — шепчет Питер с облегчением. Но слова его вызывают не тот эффект. Уэйд качает головой. Молчит с пару секунд. А затем задает вопрос: — Ты… кто такой, сопляк, черт побери? — спрашивает он сипло. Ровно и безэмоционально. Как робот. Так, будто он думал над этим первым вопросом типа… …долгие часы… …выбрал именно этот. Вопрос. Питер хмурится сквозь боль… потому что правая половина лба чувствуется пульсирующей и горячей массой… А затем… медленно и холодно понимает… …понимает довольно поздно, а если б и рано, то что это поменяло б… … что маску с него стащили… Пока он был без сознания. На нем нет маски… Чертовы часы… он лежал с голым разбитым лицом… … в пыльной подсобке на окраине паршивого района. Никто не искал его. Но ведь это он и задумал… он хотел самостоятельности… и свершений. Висок его щиплет и стягивает от запекшейся крови… долгие часы, что Уэйд… смотрел на него — такого, какой он есть… Питер зажмуривается. Нет больше сил смотреть на безжалостную плотную маску Дэдпула… и… голос его презрительный… и жестокое «сопляк»… …точно в яблочко попал. Всегда метко кидает предметы и стреляет… И… в Питере больше нет страха… или стыда… или каких-то эмоций. Все это закончилось за весь прошлый вечер… В нем пустота. Явным становится вдруг все… не только тайное… все его чертовы эмоции написаны на его лице… перед Уэйдом… не спрятаться. И он пялится… И тогда он медленно понимает, почему рука затекла, вытянутая вверх. …потому что Уэйд максимально далеко отсел от него, насколько позволяла длина цепи на браслетах наручников, пока Питер был без сознания… будто от дохлого животного отодвинулся. Чтоб не заразиться чем… Питер молчит. Уэйд видел его лицо… все видели его лицо… — Сколько… и сколько тебе лет, лживый маленький сопляк?.. Чисто уточняю! — задает Уэйд второй вопрос. Его голос хриплый и все еще безэмоциональный, будто выцветший. — Пятнадцать?.. Тебя вообще зовут так, как ты сказал? Питер молчит. Но кажется, Уэйду и не нужен его ответ. Это монолог… выедающий его внутренности правдивыми упреками… что означает — теперь, в этой комнатушке, он тоже один, сам по себе… несмотря на то, что Уэйд сидит рядом. - Всегда знал, что на них не поведется никто нормальный… то, что ты сопляк многое объясняет, кстати!.. — шипит тот. — Почти успокоительно… Питер молчит. Сквозь пелену безысходности и пустоты не пробивается ничего… Даже сожаление. Он размышляет, насколько сильным ударом станет для Мэй типа… его смерть… И… можно ли скрыть что он… был Пауком. Он думает о том, зачем сегодня вышел из дома… вообще связался с этим идиотом в красном… зачем действовал втайне ото всех… Его не душат слезы. Тони Старк был прав — он откусил больше, чем может прожевать. И… Уэйд занимает то самое «больше»… это… как подводная часть айсберга. С таким не справиться. Питер сейчас больше не боится сдохнуть… ситуация кажется безвыходной. Он медленно размышляет. Вопросы всплывают в его горячем мутном разуме. Сколько человек видело его лицо, пока он был в отключке? Сфоткали ли они его?.. Чтоб послать в газеты? Чтоб найти и убить Мэй, идентифицировав его личность?.. Прислать Старку его палец с фотографией?.. Просто взбесить, раз это личные счеты… И он сам пришел в эту их ловушку… — Извини, что я… неудачник, Уэйд… — шепчет он бесцветно. Хотя он не сожалеет. А затем до него доносится чужой гадкий смешок. Такой издевательский и клоунский. Разбивающий этот нейтральный занудный тон государственного обвинителя, нехарактерный занудный тон речи. — Бо-оожемилостивый… не-не-не, небольшое недоразумение! — говорит Дэдпул, он обводит пальцем свое лицо в маске плавным жестом. Питер сглатывает, пялится в его маску, раз тот указывает. — Этот придурок больше не у руля, — говорит Уэйд многозначительно. — Он показал свою… несостоятельность… Поэтому я взял на себя ответственность! Сечешь? Как берут при терактах… большая честь, как по мне! И если бы эта ночь… на грани жизни и реальности для него могла бы стать безумней… …то она бесспорно стала бы. Но мозг Питера отбит… отравлен… через него пропустили разряд тока… он обезвожен… — Я… Белый, — отвечает Уэйд хрипло. — Ты же так жаждал познакомиться со мной, сопляк… Где приветственные овации? Питер невольно вздрагивает… и внимательно смотрит на Уэйда… …на то, как скучающе сцеплены его крупные сильные руки на согнутом колене. В ожидающем жесте. Это вдруг хуже, чем проснуться одному… - Без меня мудаки не справились!.. — говорит он занудно и самодовольно одновременно. — Жалкие… но я пришел выручить всех! Сейчас, пока Питер лежит на полу, в ожидании того, как придет очередной тупица с пистолетом… посмотрит в его лицо без маски… …и начнет говорить про неведомого второго босса… в пальцах пока нет никаких сил, чтобы разорвать цепь… но… он соберется, да… …сейчас. …все это… из-за Уэйда… ведь он дурацки пристегнул их… пусть и не со зла… — Кто… снял с меня… — хрипло шепчет Питер. Он… он боится услышать, что это и сделал Белый… и не знает, отчего, и какое это теперь имеет значение. Раз тот видит его. И все прочие видели… Дэдпул вздыхает, скучающе. — К сожалению, не я!.. Я присоединился к вечеринке уже тут!.. — отвечает Уэйд занудно. — Но хочу заметить, что если б был шанс, я бы воспользовался им… Питер чувствует неуместное облегчение. Словно… теперь становится легче находиться в одной комнате с Уэйдом. И… это Питер обманул его… а Уэйд не предавал его доверия ни разу… кроме того, что устроил эту фатальную неудачу с наручником…. Но Питер сейчас прощает его — он знает, это не вина Уэйда… никто из них не мог предположить… — И это ведь как фокус Гудини — снять оковы, будучи привязанным к лживому якорю, запертый в комнате на двенадцатом этаже недостроенного бизнес-центра… не хватает лишь цепей! Я бы перерезал тебе запястье, пока ты лежал в отключке, — он скучающе вздыхает, будто делится бытовыми проблемами. — Но боюсь, оставшиеся не оценят такого решения проблемы, они отчего-то испытывают к тебе симпатию… а я, увы, пока не один… ебаная демократия, понимаешь… Питер отстраненно понимает, что голос Уэйда… звучит иначе. То, как он выговаривает гласные — грубовато проглатывает их в конце… И не как Желтый… С совершенно иными интонациями — скучающе злыми. — Ну, теперь… когда ты очухался… и все под контролем… — он будто вслух размышляет. — Моим! Приступим… Он похлопывает себя по бедрам. И говорит много и сухо, взахлеб… так, будто молчал годами, и спешит вывалить и наговориться… Питер не знает, прерывать ли. — Когда человек не смотрит на тебя в упор, можно пялиться на него, сколько душе угодно. Если бы главный кретин не был таким принципиальным в Гарлеме месяц назад… все мы избежали бы этой ситуации!.. И даже ты, мелкий врун!.. Меня никто не слушает! Питер хмурится, но не прерывает — Белый намекнул, что нужно было стащить маску раньше. Уэйд не сделал ничего подобного… — А потом… ты испортил продуктивный настрой этому сентиментальному кретину своим сообщением и отвратительной ложью!.. — полное безумие. От ненависти, что сквозит в голосе Уэйда Питера начинает мутить. Он не знает, к кому она относится. Ему кажется — что не только лишь к нему, но и к самому себе, и это пугает. — Поэтому… всем лучше, если я помогу вам… Вы оба с ним те еще слабаки!.. Много общего, да. Затем тот тянет свою свободную правую… и из-за голенища высокого ботинка вытаскивает черный складной армейский нож, пару дюймов длиной, малютка… Действительно как чертов иллюзионист. — Ты… все это время… — Питер приподнимается, плечо затекло. — В отличие от вас, пока эта куча мала не прострелила мне левое легкое и печень… я пощупал одного из них!.. Очень непредусмотрительно в таких узких джинсах носить что-то в заднем кармане!.. — Что?.. — шепчет Питер. Дэдпул наклоняет голову вбок, как любопытный ребенок, глядящий на насекомое в банке. — Знаешь, что делает раненое животное, когда попадает в капкан? — спрашивает тот вежливо. И, не дожидаясь ответа Питера, поясняет сам: - Отгрызает себе конечность, конечно же… И с этими словами он поудобнее усаживается, упирает запястье в колено, произносит: — «127 часов» — это отсылки для придурков!.. Тебе придется помочь мне с костью, Кларисса… сэр Хопкинс по сценарию опытней меня, тонкие запястья… И Уэйд приставляет лезвие — чуть ржавое и грязное, отодвигает край перчатки кончиком… Жмет и вспарывает кожу… повыше браслета наручника, кровь льется на пол… тоненькой черной струйкой… Питер сглатывает в омерзении. У Дэдпула сильные крупные запястья с выступающими венами — их видно сквозь раненую кожу… Костяшки широкие. И ловкие пальцы, сжимающие нож… — Дай я… попробую… — не может же Уэйд действительно отпилить себе руку крошечным лезвием? Питер мотает головой, растерзанный и обессиленный, не способный смотреть на это… правая рука его на весу, покачивается от резких движений Дэдпула, будто тот пилит сырую ветку дерева… тошнотворный первобытный ритм. Звериный… Питер шмыгает носом, у него перехватывает дыхание от отвращения и слабости. И запаха. С пальцев Уэйда капает темно-красная густая жижа… — Не суетись, маленький Питер!.. — деловито советует он. — И не смотри, будешь опять блевать… разведешь грязь… Питер кивает, но не может отвернуть лица, это нечестно, он садится и чуть придвигается, чтоб цепь не мешала работе. Уэйду-Белому нравится это и он решает мирно потрепаться за своим занятием: — Если бы все сложилось иначе, я мог бы рассказать тебе последовательность полевой ампутации… между прочим, это я подсказал идиоту, как вытаскивать из тебя пулю… — он практически с гордостью сообщает это. Голос его приглушен маской. Нечеловеческое спокойствие, поток информации. Кажется, Белый социопат, но… Белый не так пугающ, он скорее деловит и самодоволен. Теперь Питер невольно знает это. — Индейские племена собирали скальпы, как доказательства убийства, трофей, но знаешь — это слегка непрактично, только подумай сколько крови!.. На голове столько капилляров, поэтому-то вся твоя башка в крови! — он показывает на засохшие пятна на полу левее, а Питер вдруг касается саднящего лба, это его кровь оказывается. Голос Дэдпула вдруг успокаивает его своим скучающим тоном, говорит, что они выберутся, потому что Уэйд знает, что делать… он вляпывается в такое дерьмо часто. Он часто умирает, теряет конечности, и выбирается из самых безнадежных ситуаций… в отличие от Питера в его семнадцать. И… тут быть может, стоит довериться… — Наиболее практичное доказательство убийства — это левое ухо!.. — говорит Уэйд, продолжая свою работу. — Чтоб было суше и чище — нужно снимать с мертвеца… мочку внатяг. Этой рукой, что уже обескровленно повисла, он трогал лицо Питера на крыше, а теперь отделил по кругу лоскут плоти и принялся за кость. — А теперь… Зафиксируй предплечье, будь добр, двумя руками, — просит Белый его подчеркнуто вежливо. Питер старается не вдумываться в смысл его фраз, не всматриваться в движение ножа. Просто слушает голос сквозь головокружение. Резко пахнет мокрым железом. Питер вдыхает пугающую тишину. * И потом… пачкая все вокруг кровью, льющейся из обрубка левой… Уэйд стаскивает с отрезанной ладони перчатку, морщась. И прижимает с силой к культе, пытаясь остановить кровь. Пальцы его правой руки не дрожат, будто то, что он сделал — привычно. Это его норма. Питер испытывает только головную боль… и жажду. И больше ничего. Даже больше не тошнит. Уэйд откидывает отрубленную конечность в сторону, будто мусор, и Паркер отводит взгляд, разбитый всем произошедшим. Уэйд замирает… Белый замирает, так вернее. Подходит, садится на корточки и внимательно пялится в лицо Питера… будто пытается запомнить его. Запечатлеть. Маска непроницаема, и безжалостна. Он тянет руку… и Питер предсказуемо дергается и отстраняется… от этого жеста, не зная, что ожидать. От этого чокнутого и неизвестного ему Уэйда… самую опасную его часть, что только что отпилила свою конечность, глазом не моргнув… И Уэйд медленно выдыхает. — Твое лицо… — и он не договаривает. Питер моргает. Что он хочет добавить — идиотское? Лживое?.. Отвратительное в своей детской наивности?.. Не геройское?.. Как и глаза?!.. Твое лицо тоже нужно срезать?.. Своим острым слухом Питер улавливает приглушенные шаги за стеной. Далеко. В двадцати-тридцати футах. А затем Уэйд делает странное — он тянет с себя маску… пачкает случайно кровью ворот. Глаза его холодные и спокойные. Его лицо почти ничего не выражает. Чужое… не как Питер привык. Висок сплошь в пожухшем красном, засохшие черные разводы у уха, где запеклась кровь… Сегодня ему вышибали мозги трижды?.. столько же, сколько вырубали Питера? Питер помнит, как Уэйд шептал ему не вмешиваться… и что он все поправит. — Сейчас, погоди немного, — говорит он. он потряхивает обрубком. — Начнет сворачиваться… И они замирают на миг, присматриваясь, глядя в глаза друг другу… И это вовсе не так, как Питер представлял… когда… когда Уэйд его трогал. Тогда, давно… Это не то ожидание-реальность, что рисуют в шутках. — Мда… Ну что ж, бывает!.. — шепчет Уэйд. Питеру физически больно от этого мгновения… от незнакомой пустоты, что сквозит в светлых глазах Уэйда. Что он чужой и неизвестный. Отдавший контроль другому… чтобы не видеть. От того, что все пошло к чертям… ничего не вышло… и он слабый и раздавленный сидит тут. И не знает, что делать с тем, что его лицо известно могущественным преступникам… поможет ли Железный человек с этим. Теперь, когда глаза Уэйда видны, Питер не опасается больше Белого. Потому что Белый сразу становится Уэйдом… без маски. Они сливаются… У него странные привычки — например, он почти не смотрит в глаза — не напрямую, сейчас только сосредотачивается на мочке уха или подбородке. Уэйд моргает трет маску о наколенник. — На… прости, что грязная… — и протягивает Питеру ее. Паркер неуместно вспоминает, что Белый чистюля, со своим отбеливателем. — Зачем… мне… — Чтоб тебя не увидел кто-то новый, пока мы будем выбираться… — просто отвечает тот. — Давай, не тупи, сопляк… Питер берет кожаную тряпку, неловко натягивает на затылок, она велика, пахнет кровью - еще бы… Он даже не обижается на сопляка, потому что это звучит устало, а не зло на этот раз. Сквозь линзы этой маски видно не так хорошо — обзор меньше, и ткань такая плотная, трудно дышать, вдох дается с усилием… и… Уэйд всегда так дышал?.. — Я помогу тебе разобраться, — говорит Питер упрямо. — Ты… не выберешься один, и… я не выберусь… и нужно… всех обезвредить… И ты сказал, что мы команда. Уэйд смотрит на него мгновение, а затем качает головой - строго, в лице его терпение. — Это не я тебе сказал такую чушь!.. Меня ты не заставишь плясать под свою дудку. — Да пошел ты!.. — огрызается Питер автоматически. Внезапно почувствовав себя лучше — в чужой маске, больше не привязанный. — Я не принцесса в беде!.. Он поднимается с пола, чтобы это доказать. Чуть шатает, но он стоит на ногах. Ему уже много легче… руки не дрожат… и… можно как-то попробовать! Жаль шутеров нет больше. Он трет руку, которую теперь не дергает каждое чужое движение. Свобода. Скорость его наверное тоже скоро восстановится… Дэдпул… Уэйд… внимательно осматривает Питера с головы до ног. — Некоторые из нас считают чужую эрекцию самым честным видом лести и любви… — бормочет Уэйд себе под нос. Философски. — Чуешь?.. Уэйд-Белый серьезен в своем прощальном манифесте. — Но… если бы все так было просто… эрекцию ведь можно подделать, сотни пилюлек рады предоставить это фальшивое свидетельство!.. Но вот что истинный признак любви… так это жертва, сопляк! Такое не подделаешь… А потом… Раздаются шаги за дверью… так громко, что кажется даже Уэйд слышит их. Зрачки его быстро дергаются в сторону, будто он размышляет мгновение. И принимает какое-то решение. — Мудилы будут скучать по тебе!.. — бурчит он в мрачном смирении висельника. Водоворот грядущего поднимается, угрожая страшными бедствиями. Дверь раскрывается… они бы хоть петли смазали, ну серьезно!.. такой скрип. И… Уэйд тянет руку к его подбородку… и наступает хаос… * 7 июля, пятница, утро. Кажется, бурлящая ледяная вода поглощает его. Сначала по шею… потом выше, льется в рот и нос, забивает глотку… Чтобы выплюнуть его водопадом крови на мраморный пол. Рвет на кусочки… а затем собирает обратно. Он голыми пальцами пытается прорыть тоннель наружу, чтобы увидеть свет и глотнуть воздуха!.. Питер вздрагивает и открывает глаза. Он лежит на чем-то твердом, под спиной, укрыт теплым невесомым. Солнце светит на лицо. Он моргает. Ничего не болит. …и чувствует на себе чей-то тяжелый взгляд. Тони Старк смотрит на него внимательно, и в его глазах одновременно и тревога и гнев. Да, именно то ожидаемое сочетание. На носу Тони привычные синеватые очки, будто ему не охота смотреть в глаза. — Доброе утро, Питер, — говорит он еле слышно. Он не называет его «Паучок», или «пацан». Питер моргает, пытается шевельнуть головой, чтобы оглядеться, отчего-то грудь ноет справа. — Будь добр, пока не шевелись, достаточно сломанного шестого ребра справа, сотрясения мозга, и отсутствующего нижнего премоляра, — перечисляет он вежливо тоном палача. Питер нащупывает во рту дырку в десне на месте зуба. И не помнит — куда он делся?.. Они с мистером Старком в крохотной светлой комнате, сквозь жалюзи на окне солнце расчерчивает полосками кровать и белое больничное покрывало на коленях Питера. Солнце… дождь закончился. Тони Старк в идеально сидящем сером костюме. И он зол. Комнатка похожа на частную палату, но нет никаких датчиков. И… обычная кровать, а не те жуткие, Питер боялся их в детстве, когда они оказывались в клинике с Мэй. — Я… — выходит хрипло. Питер чуть кашляет. Тони встает с посетительского стула, берет пластиковый стакан с соломинкой и с тем же пылающим праведной яростью взглядом подносит к лицу Питера — что разбивает накал. Питер жадно выпивает все, неловко шумно втянув воду в конце. — Итак, Питер, — говорит Тони. — Я не буду орать на тебя сейчас… Уже неплохое начало. Хотя самое неплохое — что он жив. И Тони есть на кого орать. — Не буду, потому что это не имеет смысла, — внезапно бросает мистер Старк. — Ты… мне кажется, что в нашем взаимодействии что-то непоправимо нарушилось… Питер вспоминает то, что скребло его мысли все это время. — Те… те люди видели мое лицо… — говорит он то, что тревожит его больше всего. — И Мэй… Тони внимательно смотрит на него мгновение. Затем стягивает с себя очки. Это наверное хороший знак. — Ты… не помнишь, чем все закончилось?.. Это… наверное временное последствие сотрясения. Кажется, это с тобой впервые, как и многое другое!.. Питер закрывает глаза… пытается погрузиться. Вспоминает красный поток, струящийся из бока Ларри… того конвоира, что стрелял в голову Уэйда столько раз… Он вспоминает кровь, струящуюся из пулевого ранения сквозь красный кожаный костюм… — Они… э… — он не решается произнести вслух. Ему сложно задать вопрос — арестованы ли эти люди, или же… Тони не улыбается. Он качает головой. — Пятница, покажи, пожалуйста, эээ… фото… ожерелья… То, что мистер Старк обращается к Пятнице, говорит, что они… в Башне… не в какой-то больнице… Просто Питер ранее не бывал в больничном отсеке — не было нужды. В центре комнаты из проектора сверху транслируется виртуальный экран и… отвратительное фото, на котором… на бетонном заляпанном полу лежит… Это… это что? — Это… я полагаю, прощальный… ммм… подарок мистера Уилсона, Питер, — говорит Тони Старк про… шесть окровавленных кусочков плоти, разных оттенков и форм… Ушей. Внутри Питера вновь воцаряется тишина. От… шока. Он вспоминает рассуждения… Уэйда, о том, какое идеальное свидетельство… чужой смерти… и… Питер сглатывает, горло вновь пересохло. — Это… это что, уши?.. — шепчет он бесцветно очевидное. Тони внимательно смотрит на него — на этот раз почти сочувственно. — Я… думаю, мистер Уилсон… эээмм… попытался сохранить тайну твоей личности, — медленно говорит Тони. Его черные глаза не выглядят осуждающе. — Ты был в его маске, на крыше, без сознания… Строящийся закрытый бизнес-центр на Мейпл-авеню в Сигейте, я прилетел за тобой в костюме… Питер хмурится. Уэйд… убил всех этих людей… Тони однако решает, что стоит договорить до конца. — И… эмм… он возможно оставил бы и седьмое… но… вертолет Bell 429 сенатора Стайлтса из Миннесоты, стоимостью десять миллионов долларов… непредвиденно взорвался в заливе Лоуэр в двух милях от берега, предварительно из-за неисправности двигателя, обломки его находятся на дне, на глубине двухсот футов, тела пока не найдены, береговая служба организует расследование… — Тони Старк перечисляет факты, будто из сводок газет. Голова идет кругом. Паркер ничего не понимает. Это из-за сотрясения? — Питер, ты… эээ… не хочешь рассказать мне, что произошло?.. — спрашивает Тони устало. — Сегодня в пять утра мистер Эдвард Лидс при помощи удаленного доступа к системе оповещения Карен подал сигнал от встроенного маячка с твоего костюма… Питер сглатывает. — Нед… следил за мной?.. — спрашивает он. — Слава богам, что хоть кто-то следил за тобой, пацан, — говорит Старк печально. Он называет его пацан. Хороший знак, кажется. Но Питер не чувствует ничего. — Он сказал, что твое местоположение не менялось в течение десяти часов, и это ненормально… Умный парень… Питер складывает пальцы в кулак, сжимает и разжимает, проверяя силу. Перед его глазами мелькают какие-то остаточные вспышки скомканных воспоминаний… Как Уэйд ударил зашедшего мужика дверью в лоб, вырубая, затем воткнул нож ему в левое подреберье, обшарил, вытаскивая его пистолет из кобуры, деловито и быстро… И… И Питер ничего не сказал, лишь сглотнул. Он слышал бульканье в горле этого человека… и больше ничего не почувствовал… после всего произошедшего… и не мог заорать Уэйду остановиться. Он должен был… и не сделал этого. Потому что его сковало льдом отупения… и нереальности… Потом, когда они вышли в большой холл с пустыми стенами, там стоял лишь один человек… Один из тех, кто бил Питера в лицо… И Уэйд с двадцати футов выстрелил ему в грудь… И тут уже Питер воскликнул — «прошу, просто рань их!»… и Дэдпул даже не обернулся на него… И как Уэйд снял еще двоих, выбежавших на выстрелы, с оружием в руках, с лестницы другого этажа…. как Питер неудачно повис на его правом локте, а… Уэйд лишь невзначай двинул ему левым в скулу… потому что кисти у его левой не было… и… рот Питера наполнился кровью… — Он… выбил мне зуб, — глупо проговорил Питер вслух. Это звучит по-детски и глупо. После… всего произошедшего и увиденного им за эти десять часов или сколько там… Тони кивнул. — Тебе виднее. Повисла пауза. — Сейчас уже полдень, Мэй Паркер ждет тебя вечером, ты позвонил ей и сказал, что задержишься у друга, — с намеком произнес Тони Старк. Он потер переносицу. — Нейросети… говорят любым голосом, что пожелаешь… Питер наконец решается: — Вы… не хотите сказать мне, что так и знали… и что предупреждали… — неожиданно он чувствует, что в его голосе звучат злые слезы. Он отворачивается, смотрит в потолок и быстро моргает. Мистер Старк вздыхает: — Конечно, все это я чертовски хочу сказать!.. Но какой смысл — ты и сам все это знаешь!.. И ко всему — ты цел, пусть и таким радикальным методом! Пытаюсь радоваться мелочам!.. — удивительно, Тони действительно криво усмехается. Как… как он может воспринимать так… Питер говорит: — Если бы… эти люди э… остались живы, и они… видели мое лицо… а теперь они мертвы из-за меня… Тони смотрит на него недоуменно. — Они… мертвы не совсем из-за тебя, пацан, а из-за тех дел, что они проворачивали с невиновными людьми, используя инфраструктуру портов. Это не то, что Питер Паркер ожидает услышать. — Вы… вы что это, оправдываете Дэдпула?.. Тони смотрит на него внимательно: — Из сложившейся наидерьмовейшей ситуации, как это ни странно, вышел не самый худший итог… Они могли накачивать тебя транквилизатором и держать где-то вдали, пока я не отыскал бы… Выжив… они могли бы узнать твое имя и действительно навредить твоей тете… Если бы ты вместе с мистером Лидсом не отрубил экстренную систему оповещения… все было бы в порядке!.. Полицейские приехали бы в течение десяти минут… Паркер сглатывает, смотрит на голубое одеяло на своем животе. — Тот… сенатор из Миннесоты… он хотел заполучить меня, чтобы… кажется, взбесить вас, судя по разговорам, — говорит Питер ровно. — Там были такой серьезный тип, в костюме. И другие… Его… наемные люди уже пытались пристрелить меня с месяц назад… и… полиция кажется не помешала им… Он видит, как Тони хмурится. Внимательно вглядывается в его глаза, будто оценивает, серьезно ли Питер. — Почему… ты не сказал мне раньше?.. — хрипло спрашивает он. — Тебе… просто стоило мне сообщить! Питер отвечает честно: — Хотел… справиться сам… и не поверил, что такое действительно возможно… Ну, то есть, кому нужен я… чтобы кого-то нанимать… — он умолкает. — Думал… Дэдпул блефует. Тони Старк вздыхает разочарованно. — Я… разберусь во всем этим говном позже, — говорит он раздраженно. — Хорошо, что никто не видел твоего лица… — Дэдпул… — Питер осекается. — Дэдпул видел мое лицо… — он не смотрит в глаза Тони. — Но… он же видел его и раньше, разве нет? — с непонятной уличающей интонацией говорит мистер Старк. Питер поднимает взгляд. — Чч-то?.. Нет, он не видел… — говорит он потерянно. С чего это Тони Старк взял такую ерунду… Тот неожиданно молчит. Потом вытирает ладонь о бедро, будто рука вспотела. — Я… позабочусь, чтобы он… не побеспокоил тебя!.. Он же… не знает твоей личности?.. — с намеком говорит Тони. — Он… не надо ни о чем беспокоиться, это мои дела, — Питер вдруг хрипнет. — Ну… имя мое знает, да… и это вроде все… Я… смогу постоять за себя, если что! Тони смотрит на него с непонятным выражением, будто сожаления. И о чем-то размышляя… о каких-то ошибках. Паркер видал такой взгляд. В прошлом году, прежде, чем тот забрал у него костюм. — Ладно, иногда все мы лажаем, пацан, — говорит Тони серьезно. — Наверное, тебе стоит взять перерыв… эмм… быть может бессрочный, со всей этой геройской темой!.. Я думаю, так будет лучше, тебе нужно восстановиться… И заняться учебой, как раз уедешь отвлечься от этого… Питер чувствует наконец-то что-то, кроме отупения. Он приподнимается на подушке… боль пронзает ребра. — Я… я думаю, что я останусь в Нью-Йорке… — говорит он тихо. И произнеся эти слова… он впервые за эти сутки чувствует спокойствие… что, он хоть что-то делает правильно. Сомнений больше нет. — Я… не хочу покидать тетю… город… и друзей, — говорит чуть громче. — Это неправильно… Тони молча смотрит на него. — Это из-за чертова… — он вдруг осекается. — Тогда… я не могу позволить тебе продолжать в том же духе, взрывы, убийства, тайные операции за моей спиной… Взлом костюма… Ты чуть не погиб… Питер чувствует отдаленный всполох гнева, в груди. Больше не боль. Он уже переживал подобное. Поэтому переживет еще раз. Что ж. Это оказывается не самое страшное, что может произойти с человеком — после сегодняшней ночи он уверен в этом. И еще… в нем появилась какая-то серая дыра… и упертость… — А это… уже решаете не вы, — говорит он. Сам не веря в то, что он несет… Старк поднимает голову, смотрит на него долгое мгновение молча. — Ты… Питер, ты не в себе, — говорит Тони глухо. Однако, он уже не так уверен в себе. — Ты много пережил за это утро, у тебя серьезные травмы головы… Мы оставим этот разговор на потом, когда токсин выведется из твоей крови… Питер качает головой. — О, нет-нет, погодите… — он кашляет. — Я… вы можете забрать обратно костюм… Тони резко встает со своего посетительского стула. — От костюма почти ни черта не осталось твоими стараниями, — говорит он горячо. Больше не терпеливо. — Ты мальчишка, который не слушается никого… Мне насрать на тех продажных бюрократов, которые поубивали бы сами себя… ты чуть себя не угробил!.. Ты врал мне… Питер хмурится. — Значит… можете… не делать новый костюм, — говорит, ком в горле мешает сказать это достаточно громко. Старк хмыкает: — Да уж не сомневайся! Я устроил тебя в чертов МТИ, чтобы ты был подальше от этого опасного мудака!.. Слушал ли ты меня? Мэй Паркер работает на прекрасной работе вместо той проклятой изматывающей благотворительности за гроши… — Тони резко замолкает. Будто его занесло. Затем достает из кармана очки и быстро скрывает глаза. — Мэй… работает на вас?.. — говорит Питер потеряно. — Как… это возможно?.. Она… она же сама нашла новую работу. И… И так радовалась ей… ей было интересно! — Как вы провернули это… Тони упрямо качает головой. — Я хотел, чтобы… ээ… вы ни в чем не нуждались, она могла оплатить учебу, ты все равно не получал оплату за дежурства… — быстро бормочет мистер Старк. — Считай это плата за год… Он не выглядит виноватым, Тони выглядит уверенным в своих словах, и недовольным упрямством: — Почему… Питер, почему… ты не хочешь ничего хорошего?.. Что мне нужно сказать, чтоб это сработало… - с тоской восклицает тот. — Почему ты не можешь следовать правилам?.. Питеру кажется, что все эти сутки он находится в каком-то галлюциногеном сне, как Алиса в стране чудес… только какой-то ужасающей стране!.. Не чудес!.. И он все не может очнуться. Ему… хочется оказаться в своей спальне… и зарыться под одеяло. И… И это Тони устроил его обучение? Он не ослышался?.. Не сам Питер поступил в колледж?.. Как… как принять это все?.. Как… как явиться к Мэй вечером… и попытаться сохранить лицо, беседовать с ней о поступлении, о том, как прошел его день, как он переночевал у друга, когда внутри него выжженное поле. Он осторожно касается брови, чувствует под пальцами стежки швов. Придется что-то врать. Что ж. — Мы… нам стоит подумать обо всем этом… — Питер с трудом осознает, что он сам произнес эти слова. Этот… день вырвал из его внутренностей кусок. Он только что вырвал из себя еще один кусок… добровольно, отдал Тони то, что думал принадлежит ему. От… гордости?.. От детского желания отомстить?.. нет… И… теперь слово «пустота» недостаточно точно описывает то, что творится в его сердце… Он вспоминает, с какой тревогой смотрел на него Нед… когда Питер вчера в обед махнул ему на прощание под дождем… Его дружище, который… подстраховал его… и его личность не узнали полицейские, которые обнаружили бы его на крыше здания, полного трупов… хотя его и не просили!.. Он вспоминает, что пустым был и взгляд Уэйда… который увидел его настоящее лицо. Даже отвращения или злости не скользнуло. Равнодушие… он попрощался. И… и разобрался по-своему со всеми… кто… «я все поправлю»… вот что он сказал... Питер вспоминает, что сутки назад он был другим человеком… Все… все, во что он верил, все его планы… Больше не имеют значения. Ему… придется начать с начала. Он… он справится, да. Ага. Он уже делал это раньше…