***
Стволы деревьев становятся выше, тут уже темнее, потому что кроны закрывают пасмурное небо и сквозь них почти не видно просвета. Плотный слой иголок и листьев пружинит под ногами, глушит шаги. Дряхлый бурелом впереди мешает идти дальше. Черт. Погрузившись в бестолковые попытки вспомнить, он зашел слишком далеко. Золотым мелькает редкая осенняя листва сквозь хвойные. Он вертит головой, пытаясь определить, в какую сторону возвращаться. Следопыт из него так себе. Вспоминается сержант Гейтис — у мерзавца будто чутье было звериное, в какую сторону идти по чертовым влажным джунглям, никакого сраного компаса и карт не надо!.. Так, ранние воспоминания обнадеживают, что он не окончательно чокнулся, как можно подумать… Он упрямо продирается вперед через злоебучие шипастые кусты с крохотными однозначно-опасными-розовыми ягодками — съешь нас и будешь галлюцинировать сутки, чувак — оплетенные каким-то иссохшим вьюном. Под ногами трещат тонкие ветки и сухие желтые иголки. Терпко пахнет сыростью и прелой листвой. Он глубоко вдыхает тяжелый воздух. А на джинсах ниже колена оседает влага от жухлой травы. Ну вот, кажется заблудился!.. Потому что, судя по плотному своду веток над головой, так что хмурого серого света не видать — тропы здесь точно нет, он оставил ее позади, и пришел он сюда какой-то другой дорогой, такие дебри не помнит. Тут вечные сумерки и духота. А он шел на автомате, не задумываясь. Придется тащиться обратно. Он чувствует себя самую малость идиотом. Сколько он сюда брел, пока не очухался, зайдя в овраг? С полчаса? Внутри головы тихо и пусто. Непривычно. Так, что Уэйд даже скучает. Как минимум по одному. Можно, конечно, попиздеть мысленно и с самим собой, чем он и занимается все эти дни, но в условиях отсутствия новостей — повестка будет высосана из пальца, а хандрить на сегодня хватит! Потенциальные темы тривиальны и обмусолены: Стоит ли на завтрак поискать сушеной голубики? Мох растет северной стороны пня или западной? Как назвать жирного барсука за сараем и знаком ли он со вчерашним помойным вором? Пф. В Диких условиях. Уэйд перекидывает плотный брезентовый рюкзак на другое плечо, там вяло барахтается его улов в зип-пакете, Мо будет гордиться. От резкого движения приклад ружья бьет его по заднице в ответ. Он сегодня какой-то неуклюжий и отстраненный, в этом все дело. От былой собранности охотника — ни следа. Одно прекрасно даже в случае если он заблудился — подохнуть он точно не сможет!.. Прекрасно ли это? Так что может бродить по чертову лесу бесконечность! Пока не хватятся коммунальщики… Питаться галлюциногенными ягодами и отравленными грибами!.. Или наоборот. Познать чертово просветление и единение с природой — этого же он искал? Хуй знает это ли, но нашел лишь это. Остальное в процессе. Жаль только, что на нем лишь фланелевая рубашка и джинсы, как на сорокалетней лесбиянке, потому что к вечеру станет совсем зябко. Он же не предполагал, что в лесу в нем откроется латентный топографический кретинизм, маскируемый до того наименованиями улиц! Уэйд продирается дальше, сквозь чахлые мертвые папоротники, хрустящие стеблями под армейским ботинком, подошва утопает во мху, он лезет из неглубокого оврага вверх. Внезапно на него нападает злость, и он с размаху пинает шляпку бледного прозрачного гриба на тонкой ножке. Получи, мерзавец! За всю хуйню и неудачи! Он поправляет кепку на затылке, чешет взмокшую шею. Чувствует под пальцами несколько новых саднящих ран. Ему душно и жарко, потому что он шагает уже больше часа, и оказывается не в ту сторону. Время близится к обеду. Чертова тишина сейчас особенно давит на психику. Прям с первого дня! Вы представьте себе, какая это ебучая глушь! Полтора часа по трассе и грунтовке на юго-запад вглубь заповедника. Здесь одновременно охуительно тихо и наоборот пугающе шумно. Только иным шумом. Не городским. И только городской житель может начать дергаться от такого. Он к такому не привык, одним словом. Чертовы птички чирикают спозаранку на крыше… Под полом вечно что-то скребется, и он не уверен, что хочет знать — что, старые доски перекрытий скрипят, а осенний ветер задувает в мансарде. И ночами кажется, что этот жуткий дом-призрак сам по себе живой и опасный!.. Уэйд нихера такого не боится! Не дождетесь!.. Бояться стоит мерзких людей-ублюдков, а не детской страшилки о живом доме! Старый дом всегда шумный, так сказал Мозер. Ободранный синий пикап на заднем дворе успокаивает нервы, как обратный билет в цивилизацию. Он в любой момент сможет отсюда съебать! Но он держится. Рано сдаваться. Хотя кажется спустя месяц, такая жизнь вовсе не для него! Он и бойскаутом-то не был! Разжечь огонь он может лишь при помощи классического зиппо и галлона бензина. Уэйд знает, что делать с проворовавшимся дилером, перебравшим сутенером, стукачом из картеля, перешедшим дорогу подельникам. Но он в душе не ебет — что например делать с шипящим на него опоссумом, собирающимся остервенело драться за мусор, как за свою жизнь! И отчего-то не притворяющимся мертвым! Передачи о живой природе порой врут! Боги! Он еле прогнал мерзавца с веранды, когда тот разбудил его в пять утра позавчера!.. Уэйд босиком в одних трусах прокрался к окну, со скрипом медленно открыл входную дверь, держа наготове двуствольный ругер, думая что по его душу пришли какие-то старые клиенты, хер знает как нашедшие это заброшенное логово… и после этого облегченно заржал вслух над самим собой, увидев виновника — который пытался вскрыть мусорный бак, повиснув на крышке. Спустя пятнадцать минут он прогнал засранца шваброй — не рискуя приближаться к столь отчаянному существу. Правда уже сегодня утром он повел себя нерационально — намеренно оставив объедки вчерашнего ужина на ступеньках, чтобы приманить несчастного голодного засранца, потому что понимал, как тому охота пожрать что-то помимо осенних жуков! Бедный маленький агрессивный комок, в глуши не часто перепадает пустых углеводов. Уэйд от всей души посочувствовал тваринушке! Слабохарактерный городской дурак, который приведет себе на веранду семью опоссумов и енотов, понадейся, что не гризли. Вот что теперь говорит ему внутренний крокодил Данди заместо его голосов. Шляпа у него кстати была зачооот, может уже пора тоже?.. Он решает подумать об этом, ведь ему чертовски идут странные головные уборы, скрывающие ебало, но пока Уэйд довольствуется джинсовой кепкой, как у деревенского реднека. Итак… кажется, становится светлее, хороший знак — под ногами перестает хлюпать влага, а пружинит сухой торф. Значит, он точно не идет в болото!.. Вы посмотрите, как быстро он схватывает!.. Еще через пару лет сможет добраться до дома от крохотной деревянной пристани в заводи Саут-Саскачеван без происшествий, не скормив себя диким зверям! И меньше, чем за полтора часа. Блеск. От формулировки «через пару лет» он автоматически вздрагивает. Хуй уж. Уэйд выходит к берегу. Сентябрь безжалостно высушил высокую траву до белого пергаментного шелеста. Корнями она уходит в черный речной ил. Воздух здесь пахнет горьким — гниющими корнями речной осоки, черным маслянистым илом и туманом по утрам. Родина, мать ее… * Два месяца назад… он очнулся — удивительное дело! — тоже на излучине реки, исток Ист-Ривер дальше залива… Реки в последнее время начинают играть в его жизни непозволительно активную роль. Как такое произошло — он понятия не имел. Ведь только в море существуют всякие там прибои и отливы, которые и выносят бедных самоубийственных китов и дельфинов на берег!.. Помогая им закончить свои маленькие печальные жизни. Природа всегда действует сообща. Только его не признает своей частью. Но отчего-то его она, матушка природа, тоже выплюнула на песок Губернаторского острова глухой ночью, отторгла… голого и обгорелого. Частями. Выблевывающего на берег речную мутную воду с запахом отработанного топлива вперемешку с песком и водорослями — значит его хорошо потрепало по дну! Вокруг его талии болтался оружейный пояс, как он помнил пустой, плотная кожа не сгорела, левый ботинок висел на шнурке вокруг лодыжки… и это в общем-то вся одежда, что была на нем, когда он открыл глаза. Экзотично, как в молодости. И… Уэйд не помнил, как он оказался в воде!.. Вишенка на торте. На данный момент его тревожило это. Не только, но по большей части… что он натворил? Он помнил все, что происходило в ублюдской заварушке ДО. Он поморщился от этого знания. А потом — судя по тому, что он очухался в ночи — выпал целый огромный кусок времени!.. Сколько — часов двенадцать? Или сутки? Или двое? Если повреждения были фатальны, он мог отращивать конечности и… внутренности именно столько!.. И судя по количеству голой кожи — около 90%… значит эти части были… эммм потеряны. Но… еще он не мог понять — куда делись воспоминания. Или после той заварушки его тело просто измельчили и он все это время приходил в себя? Ничего не пропустил? Это было слишком оптимистичным вариантом. Он помнил, как он очутился в лютом дерьме с… с внезапным Паучком. Неуместным… причиняющим боль своим существованием… Две серые мутные недели до того… тоже. Дни слежки, путешествия в северный Мичиган, неудач и успехов, скандала с Железным мудилой, и скандала с Вислом. И помнил, как ему вышибли мозги пару разочков в чертовой недостроенной высотке, прежде чем воспоминания оборвались!.. В общем ничего необычного. Все привычно — он и сам себе вышибал мозжечок раньше пару раз в неделю!.. И не терял память от такого. Но сейчас что-то пошло не по плану! Сломалось! И вот, значится… он помнит кучу-малу с ублюдками, костюмами, наручниками… бля, дурак он конечно, но об этом позже! А потом - бум! — и он тут. На берегу чертовой Ист-Ривер. Голый и с амнезией. И зуб на зуб не попадает от холода. Каким-то чудом прокравшись к домику дежурного смотрителя незамеченным, он, не смущаясь, одолжил у того футболку и штаны, порывшись в темной прачечной. Хотя что значит чудом — только туристы тут и торчат в выходные. К тому же была ночь… И он даже не знал, какой сегодня день! Это очень напомнило… как он очухался тогда, после этого ублюдского оружия Х. Голым, смутно соображающим, тоже обгоревшим… С появившимся Желтым. Уэйд нахмурился и вдруг резко остановился, будто под дых ударили… И понял, что тревожило его с момента как он очухался… он слышал лишь одно… тишину. * Большое сморщенное яблоко смотрит на него с подоконника своей осенней желтизной, навязчиво предлагая съесть его, дабы избежать цинги. Какой-то древний рефлекс, доставшийся от северных золотоискателей! Лихорадка Клондайка быть может хранит память на генном уровне. Съешь яблоко, сука, а то выпадут зубы! — Какая нахер цинга, вчера на ужин мы сожрали половину замороженного апельсинового пирога!.. — бубнит он под нос. — Не считая того, что и зубы отрастают… И невольно морщится. Потому что в пустой хижине голос его звучит пугающе!.. Слова нелепо упираются в деревянные законопаченные стены, затихают. И он по нелепой привычке говорит «мы», хотя никакого обоснования этому нет. Ничего, он скоро привыкнет… И тоже привыкнет не пиздеть сам с собой по пустякам. Божечки, будет совсем похож на обычного человека, пусть и не физически! Какая отвратительная радость. В следующую поездку к старику Мозеру нужно будет купить радио!.. А то можно крышей двинуться ж! Так-то он обосраться нормальный, конечно!.. Теперь! Он нашел на чердаке один старинный приемник, но кажется, тот ровесник вьетнамской войны, и если включить его, то он услышит привет из прошлого от Линдона Джонсона про добровольческие начинания и патриотизм!.. Пффф. Он одергивает себя, что здесь черт-побери Канада, а тут, кажется, аналогом является Корейский конфликт! Полки в гостиной не пустые, на них пылятся какие-то исторические пожелтевшие детективы, на кухне над газовой горелкой натянута леска, на которой сушатся какие-то ведьминские пучки трав, наподобие зверобоя и чабреца. Которые он суеверно не трогает! И в душе не ебет, откуда знает названия, но знает, чье это может быть наследственное знание, что ему досталось. Чертовы энциклопедии. Он жарит розового полукилограммового окуня на крохотной черной сковороде. Неплохой улов на первый раз. Сливочное масло мстительно брызжет ему на запястье, он шипит в ответ. Пар поднимается вверх к несчастным пучкам приворотных трав и Уэйд усмехается. Он чувствует пустоту… и уют. Если кто-то спросит его — что с ним… то у него есть лишь один ответ на этот вопрос. Он как чертов проигравший битву за территорию… старый гризли — зализывает раны… После поражения. Кости его переломаны… моральные, не физические, к сожалению. С физическими ясно хотя б что делать. А как наложить ментальную шину? И он нихера не помнит, как это сделал, налажал, но помнит ощущение, что точно проебался, вот просто знает это… быть может, это последний завет Белого? Там, в ебаном Сигейте, случилось что-то ужасное, отчего его мозг просто защитно вырубило, так ведь?.. Как предохранитель в электрощитке. Нечто, что наверно может деморализовать его больше прежнего, если он вспомнит. И… каким-то ебическим чудом это привело его к нынешнему тихому состоянию. Незнания. Спасительного и мучительного. Не то, чтобы все предшествующее на той проклятой жаркой неделе было чудесной прогулкой… Его убивали раз пять перед той встречей с… с мелким супергероем. (Так он называл его мысленно теперь.) И сам себя он убивал не меньшее количество раз… из-за него же… но сейчас не время вспоминать былое! Но там, в комнатушке, он наверное как-то перегрелся? Перешел черту? Типа — как эти жертвы жутких событий, которые не помнят лица своего мучителя!.. Конечно, Уэйд сомневается, что он — жертва, но тем не менее! Вот, с ним полюбас случилось то же. Поэтому… ему нужно лишь еще глоточек тишины и пустоты. Чтобы понять, что делать дальше… что делать с собой. Срастить перелом и идти… даже не помня причины. Тишина у него уже есть — судя по тому, что он остался один… в своей несчастной черепушке. В такой неуместный момент! Ублюдки бросили его… вдруг — навсегда?.. И вот — он устроил себе и пустоту, чтобы переварить свое преображение из пиздящего циничного мерзавца в печальную медузу. На сотни акров вокруг чертовы леса заповедника. Сплошь тишина… и только опоссум. Даже телефона у него нет — просто огонь. Уродливый бессмертный мужик, ставший отшельником. Друг бобров, защитник енотов и неудачник, умывающий кровавые руки в прозрачной речной воде после рыбалки. Но все, что он умеет — это превращать вещи в дерьмо одним прикосновением, как анти-Мидас!.. Да про него станут слагать легенды. Лет через шестьдесят — только подождать… * Вечером он заводит старый форд F-150, тот пыхтит и выплевывает из себя клубы сизого дизельного выхлопа. Никакой электрической теслы в этой дыре!.. Иначе рискуешь застрять на трассе без зарядки и голосовать — а с его личиком вряд ли кто остановится, разве что сфоткаться как с чучелом на Хэллоуин. Он едет на север по шоссе, резко вырулив с грунтовой дороги. Мечтательно думает о том, стоит ли взять упаковку темного эля, или же продолжать воздержание ото всех искушений. В старенькой магнитоле начинает ловить радио и он настраивает какое-то дурацкое шоу с угадыванием слов. И спустя пять километров заворачивает к крохотному супермаркету. Колокольчик звенит над дверью, как в ламповых фильмах про маленькие уютные городки. Где каждый знает соседа в лицо… Ирония, но… — Здаров, Мо, — не поднимая взгляда, кидает Уэйд пожилому усатому продавцу. Тот похож на ранние дагерротипы европейских аристократов своими неуместными бакенбардами на пол лица. Лицо его кстати смахивает на красную прошлогоднюю картофелину. В магазинчике чуть пахнет старым табаком — въевшимся в стены, хотя Мо отрицает, что курит в помещении! Уилсон направляется к холодильнику за очередным запасом еды на неделю. Сам себе не признается, что он тут от скуки, а не от того, что закончились запасы. — Здорово, жуткий Уилл, — отвечает тот, не отрываясь от кроссворда. Да, Уильям Мерфи, это он, приятно познакомиться… Практически гибрид его имени и фамилии. Прозвище, как у чертова агента Смита поражает своей оригинальностью. Но эпитет «жуткий» придает изысканной индивидуальности. И реалистичности. Это любовь! Его любят продавцы! — Не более жуткий, чем вкус твоего парикмахера, — парирует Уэйд, закидывая в корзину пакеты замороженных овощей, молоко, хлеб. Без мысленных подсказок Белого сложно вспомнить, что еще нужно… — По крайней мере, мне парикмахер пока еще нужен, чертов южанин! — отвечает тот язвительно. Туше, старик хорошо держит удар. — Я бы сделал акцент на «пока», зато я экономлю на шампуне, — Уэйд поднимает руки, сдаваясь. Он стоит перед холодильником с мясом. — Я кстати не южанин, а из пригорода Онтарио… — Главное на туалетной бумаге не экономь! Подтираться платановыми листьями — дерьмовая идея… во всех оттенках смысла. Точно, Мо — гений, бумага, блять! — И для канадца ты слишком много сквернословишь!.. — подначивает старик ворчливо. Уэйд усмехается. — Но и моя вежливость при том на месте… — Вот и я про то — диссонанс! Магазинчик маленький, но ассортимент достаточный для того, чтобы приготовить обед и ужин из имеющихся товаров и не помереть от голода и однообразия. Несколько невысоких витрин поперек помещения заполнены печеньем и хлопьями, вдоль стен тянутся объемные холодильные шкафы. А над кассой висит потрепанное чучело глухаря — серьезно!.. Это что — декорации для Твин Пикс? Именно этот вопрос он и задал при первом посещении. Завоевал ли он стариковское сердце этим? Кто знает. — Ну, как твои успехи, видал последнюю серию Battlefish? Там маменькин сопляк вытянул трехкилограммового лосося… — Мозер не долго утруждает себя светской беседой, переходя к острым для него темам. Никакой политики, только жизненно важное. Он откладывает обратно газетенку, выходит из-за прилавка, чтоб беседовать лицом к лицу. Старая школа этикета. Затем берет с полки карамельные вафли и бросает в корзинку Уэйда — это его способ рекомендации. Фартук на нем возмущенно перекошен. Как какой-то хиляк вытянул большую рыбину? В прошлый раз Мо впарил ему чертов комплект старых снастей, своих, буквально заставив Уэйда попробовать рыбачить. Сказал — это инициации. — Ты же знаешь, что у меня ни хера нет ящика! — говорит Уэйд, качая головой. Его сраный затянувшийся информационный детокс. — Иначе я бы как и ты верил в антинаучную плоскоземельную… — Можешь взять этот, и перестать строить из себя хиппи… — Мозер сверкает очками на крохотный телевизор с кинескопом, висящий под потолком, каких Уэйд не видел лет десять. Тот бодро показывает без звука какую-то магазинодиванную чушь. — Пффф, чтоб загнать его на аукционе древностей?.. Или снизить свой айкью на сотню пунктов одной передачей «орел ИЛИ решка»? Это их привычная игра — как пинг-понг — перекидываться фальшивыми ворчливыми остротами. Уэйд хорош в таких играх, он знает по опыту с Ал и… еще в Нью-Йорке… он осекается мысленно. Никаких пересечений черт. Он ждет, когда выцветет, выветрится, перестанет болеть. — Но что точно мне не помешает, так это какой-нибудь приемник?.. Есть такое, старина?.. — он с надеждой оглядывает магазинчик. По исключительно съестному наименованию и хозяйственной крохотной витрине с шуруповертами и присадками для мотора, становится ясно, что вряд ли… Уэйд морщится в разочаровании. Неужели придется тащиться в Саскатун?.. Он не был в большом городе с месяц — как покупал ружье — и не горит желанием. — Эх, без ножа меня свежуешь, жуткий Уилл! — с притворным горем отвечает тот. Затем заходит за прилавок и шуршит под стойкой. — На, держи… твой стоический аскетизм разжалобил мое суровое сердце! А то глядишь через пару дней ты и речь человеческую забудешь!.. И мне придется разговаривать о рыбалке с неудачником Джимом… А он только и знай — трепется, слова не давая вставить, то ли дело ты… И он протягивает ему старенький радиоприемник на одну кассету — боги, кассету! — и с крохотной антенной. — О, мужик, это же сокровище! — восклицает Уэйд, обрадованный, что не придется тащиться в город и ловить на себе взгляды. — То что нужно! Он от такого отвык за месяц. От внимательных взглядов. — Только боюсь, в твоей глуши хрен что поймаешь… Сооруди усилитель что ли? В углу есть проволока и изолента! И батарейки не забудь! Потому что я просрал от него вилку… но если ты рукастый, то припаяешь новую, — он показывает на уголок стойки. — Ага! — бодро отвечает Уэйд. — Должен сказать, ты суров к своей щедрости, но ценю твою честность, что это крохотный кусок дерьма! Мне подходит… Он берет в руки маленькую спасительную коробочку, отделяющую его от тишины и звуков природы, что заменит ему голоса, открывает отдел с батарейками, чтобы проверить размер. Мо даже не пялится на его пальцы — кажется, уже привык. Внутри Уэйд чувствует внезапную радость от подарка. Он музыку слушает только, когда в тачке выезжает! А тут… такое раздолье! Или же это радость от разговора с кем-то… живым. Он стал чертовски сентиментален! — Я считаю, что ты мог сторговаться с Келманом и скинуть тридцать процентов от его цены, если б был умнее! — замечает Мозер. — В той же халупе ни черта нет! Ни кабельного… ни гаража приличного! Даже радио зажал!.. Это любимая шарманка старика. После рыбалки, конечно. Он весьма бережлив — не только к своим деньгам, но и к чужим. И при том жадным его точно не назовешь, потому что он спокойно подарил Уэйду отличный топор в первый заход в магазин. Сказал — на новоселье и от медведей, заходи если выживешь! Когда узнал примерный район его хижины. И сразу сказал, что его наебали на десяток-другой тысяч. — Охота мне была препираться со старым пнем, пересчитывая ступеньки на веранде и щели в сарае! — отмахивается Уилсон. Хотя правда в том, что тот не слишком присматривался к документам. На хорошие у него не было времени — он съебывал оперативно, и не хотел обращаться к Джеку, чтобы даже тот не знал, где он. Он был на паранойе. — Охота-неохота, а он на тебе наварился! — ворчливо замечает Мо. — Подождал бы, как вдова Эрроуз решила продать свой дом… — На что мне ее дом, он в пригороде, — резонно замечает Уэйд. — Слушать щебет сопляков, что тащатся в школу в семь утра? Увольте… Это чистая правда, потому что за то, чтобы быть подальше от чертовых зевак он готов и переплатить, всегда! Все равно — куда девать ему чертовы бабки? Сейчас они находились в районе Бивер-крик, заповедника в сотни гектаров. Город в сорока километрах севернее. А поблизости лишь одинокие домохозяйства… Конюшни по другую сторону реки. Частные фермерские дома. И пара магазинчиков, как у Мо. Уэйд и сам в душе не знал — что потянуло его вернуться на чертову родину. Желание побыть дальше от сраного города разве что… Ему просто физически хотелось свалить к чертям из сраного быстрого мегаполиса. И теперь его отпуск затянулся, но ответа и решения у него пока не было… — А так ты слушаешь чертов щебет пересмешника в пять утра… да грызню енотов за твой мусорный бак? — прозорливо спрашивает тот. — Уютно, не правда ли? Уэйд улыбается, от того, что тот попал в точку. Как это ни странно, поездки в магазин становятся для него чем-то приятным. Кажется, старику тоже не с кем потрепаться. И он не задает лишних вопросов. Умиротворяющая рутина, ритуалы. Уилсон трепется с Мо еще пять минут. С тревогой смотрит на витрину холодильника, сдается и берет себе шестибаночную упаковку темного под взглядом Мозера. Может, постреляет по банкам из духового ружья, а то так недолго и сноровку растерять. И когда два бумажных пакета погружены на пассажирское сиденье форда, а Мо стоит в дверях магазина, и закат окрашивает его седую голову оранжевым… Он вдруг кидает на Уэйда тяжелый взгляд и произносит: — Блин, чуть не забыл!.. Какой-то мутный тип разыскивал тебя позавчера… Уэйд замирает так же мгновенно, как вспыхивает полузабытое бешенство на дне его желудка. Он захлопывает скрипучую дверцу форда, оборачивается медленно. — Меня искал?.. — он поднимает взгляд на старого Мозера. Тот внимательно смотрит в ответ. — С чего ты взял, что именно меня?.. Он знает… мое имя? Как кто-то может знать его имя? Никто не в курсе, где он! Типа — вообще никто! Мо мгновение пялится на него. Его взгляд не полон подозрением, скорее возмущением. Что кто-то посмел его допрашивать накануне, да еще и городской придурок. — Ну… он описал тебя, как шрамированного злого здоровяка… Кажется весьма экзотичным попаданием, как думаешь? Этого еще не хватало. — Я сказал этому пришлому говнюку, что он пересмотрел кабельного!.. Такой… занудный хрен с нежными ладошками, не работяга! Он вообще нихера тебя не знает — ты ж божий одуванчик, Уилли, хоть и с припиздью! — фыркает Мо. И у Уэйда невольно теплеет на душе. Несмотря на неутихший гнев. Пришлому. Мо не считает его пришлым, дарит радио, и говорит каким-то уебкам, что в жизни Уэйда не видал. Ну что ж… Уилсон не спрашивает старика, как тот выглядел — описания всегда одинаковые… и нихера не дают. Но в глубине души он чувствует привычный азартный огонек гнева. Что кто-то… посмел его потревожить. В его трауре и остракизме. Им несдобровать… Он кривит рот и заводит мотор. Что, его отпуск закончился? Надо проверить сундук с барахлом… *** После третьей банки чертова темного опьянения конечно нет… он поднимает банку и презрительно пялится на нее, что это… Moose Head? Серьезно? Какая, нахер, голова лося, это максимум лосиная моча… Черт, нахера его соотечественники варят такое поганое пойло?.. Лучше б гнали что покрепче! За градусом шанс объебаться ниже. Он прихлопывает пустую баночку пяткой ботинка о ступеньку веранды, в раздражении забыв, что хотел пострелять по банкам. В темноте шелестит последняя сентябрьская мошкара, привлеченная фонарем на подоконнике. Горький вкус пива напоминает о чертовом ублюдке, бармене… угу. А Сестра Маргарет напоминает обо всем дерьме, о котором он пытался забыть тут… Забыть и забыться… от самого себя съебать. К сожалению себя всюду берешь тоже, пусть и двое мерзавцев отвалили от его головы. Внезапно оказалось, что они — не главная, мать их, проблема! А лишь игрушки на рождественском дереве. Уэйд думает об… оставшемся в сером Нью-Йорке… унижении. Так верно? Или должно быть какое-то иное описание этого мерзкого холодного чувства в кишках?.. Оно его подотпустило конечно, уже не так крутит, но все равно еще шевелится. Живучее. Он… вспоминает, как швырнул об стену сраный телефон, когда… получил то уебское сообщение. И сейчас… он не отказался бы от присутствия Белого. Как злого сержанта из комедий. Белый — уебок… жестокий мудак. Но мудак, который — его, не чужой, только он скажет правду. И Белый тогда сказал — о да, я-же-говорил. Он сказал это через пару часов, дав Уэйду остыть. Чтоб эти слова легли на нужную почву. Взросли и дали всходы. Уэйд вышибил себе мозги пару раз в своей нелюбимой квартире… потрепался сам с собой… и переварил, как мог, произошедшее. То, что он превратился в никчемного липкого слабака за пару месяцев мнимых надежд. Пока Железный хер не отрезвил его. И потом… потом Уэйд только работал. Ага. Не вспоминал о мерзком вечере. О Старке… отравившем его своими логичными словами. Которые попали точно в цель. О том, что он сдерживался всю ночь, притворяясь взрослым и уравновешенным, ха… перед тем как утром, в выходной… повел себя, как слабак и дурак. Который раз за тот месяц. О том, что как тупой сопляк звонил с десяток раз мерзкому маленькому засранцу… безрезультатно. Нет так нет. Уэйд умеет признавать отказы. И поражения. Пиздеж это все конечно, ничего он не умеет признавать. Но чтобы не увязнуть в саможалости и стыде, он сделал вид, что взрослый. Что все понял. Но унижения это не умаляет. Он отпивает глоток из следующей банки, горло сохнет. Ладно, раз уж делать больше нечего, придется выпить поганого пойла в глуши Бивер-крикского заповедника. Работать с тем, что имеет. Как всегда. Он вспоминает, как взбесился тогда на крыше в дождь… тем днем четверга, с провалами в памяти. И как совершил ошибку. Потому что не ожидал. И… подумать не мог, что встретится там с Пауком… После перерыва и молчания в две недели кажется. И как тот оказался… и Уэйд не сразу понял, что это ловушка. И поначалу хотел вообще быть ледяной королевой, защитная реакция, не желая разбираться в этих хитросплетениях и манипуляциях… их с Железным Говнюком… а потом и не выдержал. От того, что Паук делал вид, что ничего не произошло, приперся как ни в чем не бывало, будто они виделись накануне, будто не отшил его сам, собираясь испортить все дело Дэдпулу… Это было особенно жестоко. Невозмутимость… ложь и брехня. И вот он вспылил, как дурак, от того они и влипли в глупую ловушку! И все поплатились за это… На следующий день, придя в себя, он тогда добрался до одной из своих заначек в подвале Бушвика, коих раскидано было с десяток по городу на случай пиздеца, переоделся, взял бабки и поддельное удостоверение — с нынешним его именем. И… купил пару газет, прежде чем восстановить чертов телефон. И ознакомился с новостями о происшествии. Уже не на первой полосе. Но да — происшествии… И чертова амнезия не помогала ему сориентироваться в том, что он натворил. По всему выходило, что он каким-то образом… эмм… добился своего таки. Ну, убил всех ублюдков… Хотя и нихера не помнил, как он… ну, типа мочил их. И… и не помнил, что с… с… засранцем. С… Питером… и не мог понять — переживает ли от этого? Вдруг… вдруг он и его… На этом моменте он мотал головой — он не мог сделать ничего такого! Даже полностью пизданувшись!.. Но мысль, что с Пауком могло произойти? — раз тот не упоминался в статьях — значит скорее всего вышел чистеньким из воды!.. Ведь если б подопечный Старка… погиб… то газеты раздули бы из этого траур и сенсацию… пресса любит такое, слезовышибательное. Этим Уэйд утешил себя сразу, слегка трусливо. С Пауком все хорошо, ага… он просто… Везунчик. Чистенький идеальный герой, оказался не при чем, как все и задумывалось… Правда чуть не сдох в той каморке… но — вышло наверное все четко. Уэйд помнил его хриплые стоны, когда тот был в отключке… они застыли в его ушах. Но судя по всему, тот в итоге успел сбежать… Или же его чертов циничный корпоративный покровитель замел все следы участия? У того кажется достаточно влияния, чтоб заткнуть всем рты… Зачем… зачем вообще Паук во все это влезал? Ебал ему мозги? Играл в эти качели? Посылал его? Что им нужно было от Уэйда? Зачем было лезть ему под кожу, если по сути он не хотел этого?.. Геройствовать? Только за этим? Уэйд хмурится. Дерьмо. Не хотел вспоминать… и вот расклеился вновь, как летом. Это от пива или же от того, что Мо сообщил, что его искали?.. Всколыхнул болезненную муть со дна души, что он отстаивал все это время. Дернул пластырь раньше… с незажившего. Уэйд больше кажется не испытывал острой боли и стыда. Ну… типа Желтый же не пиздел ему о своих страданиях… а Белый не орал, что он никчемный тупица. Ибо их не было. Хотя он и сам мог себе мысленно озвучивать эти слова. Но еще, в глубине души… Уэйд испытывал глубокую горькую печаль. Ото всего… от того, какой он чертов кретин, поверивший… эм… понадеявшийся, что в его жизни может быть… что-то. Типа… просто что-то. Что-то, что обычно не является его частью и приоритетом. Что-то человеческое. Эм… настоящее? Хорошее? Как там говорят — лучше сожалеть о содеянном? Боль говорила о том, что этот лозунг — пиздеж, по крайней мере, так он думал сейчас. И ощущение было мерзее, потому что он сам себе напоминал уродливую бойцовую псину из приюта, от которой все отказались, которую взяли на пару дней в семью, гладили на диване перед телевизором, но потом… вернули за плохое поведение. Поняв — кто он. Типа — лучше бы вообще этого не было. Он привык к той своей жизни… и эти пару дней не нужны были ему нахер, чтобы лишний раз бередить его внутренности! Не нужна была ему пустая надежда… это было жестоко. Хотя Белый сказал бы что ебать как нужна. Именно поэтому он в это дерьмо и вляпался… ухватился за соломинку, как только ему показали ее. Жалкий дурак. После того, как Уэйд, собравшись с духом написал, после встречи с Железным, Питеру в субботу — «ну чо, увидимся в выходные? Как дела?» Ведь они собирались в какое-то ебливое кино… и просто… нужно было получить ответ, да? Он замер перед телефоном, как тупой идиот, не зная, отчего извелся и не спал всю ночь… От глупой подначки миллиардера… который просто ненавидит его за одно существование?.. Это слабенько. Проблема была глубже — в душе он знал, что так оно и есть, ненависть заслужена, как и слова о никчемности. От горячей неуверенности… и страха… и от того, что он уже разворошил свое маленькое скукоженное сердце, от которого и так мало что оставалось к моменту встречи с Пауком. Но конечно, написать он хотел иное. «Все в силе? У нас все по-прежнему? Никто не сказал тебе отъебаться от меня? Ответь, прошу!» Вот что его волновало. Хоть он и выбрал вежливую пустую формулировку, малодушную. Ему нужно было, чтобы… Питер ответил хоть что-то человеческое. После тяжелой злой бессонной ночи. А в ответ получил… И в ответ получил… подтверждение. Но не то… «Нам наверное не стоит тусить, перебираюсь на стажировку в другой штат! Удачи, было хорошо поработать вместе. Так будет лучше всем.» Вот что прислал ему… засранец. Прислал. Не лично в лицо сказал. Не позвонил… Уэйд видимо недостоин был такого внимания. А как ссаный трусливый школьник бросил его по смс, да?.. Хотя что значить «бросил»? Кто ему что обещал? Никто. Уэйд безмолвно замер… глядя на эти слова. Жестокие в своей вежливости… И… немного не понял… что… что на это… И дальше он усугубил ситуацию. Потому что написал: «Что-то случилось? Хочешь поговорим?.. Я объебался?» Хотя внутри он орал про себя — скажи мне, что чертов Старк не заставил тебя послать нахуй меня, как угрожал?.. Что ты не сраная бесхребетная марионетка? Что… как ты… почему тогда ты не отвалил раньше? После той сраной лаборатории?.. А внутри его трясло от… гнева. Это была его защитная реакция, вспылить мгновенно, не дать боли разгореться, разлиться кислотой. И… и тогда Уилсон взбесился… и решил набрать чертова лицемера. Питера. Мать его… может быть, даже имя это — ложь! Все ложь, все пиздеж!.. Кроме чертова металла пули и острия лезвия Беа! В конце концов Уэйд всегда был честен с ним! Кроме этих мелочей с убийствами!.. Просто вел свою работу дальше, не вмешивая никого. Он просто был собой… И если… если тот решил, что все же слишком чистый для такого кровавого дерьма… если чертов Старк решил продавить эту тему, которую Уэйд и не скрывал никогда!.. Это было хуже предательства! И он имеет право услышать его лживый голос, который даст ответы… и вообще — он… черт, он заслужил, да! Прямоты, откровенности, всего этого дерьма, потому что сам отдавал это! Человеческого отношения! Ведь он… ничего не делал плохого, да? Гудки раздавались на протяжении трех минут. Уэйд, подбирал мысленно тон, который не покажет его жалким идиотом… или смешным самонадеянным кретином… коим он себя ощущал. И ощущал он себя липким от стыда и пота между лопатками. А потом он услышал сообщение, что… номер больше не действителен… И Уэйд сглотнул. Это и был ответ. И он его получил. Он понял, что глубоко и прерывисто дышал все это время спустя пару минут тишины. И резко поднялся с дивана. Это перебор. Что это он ведет себя, как королева драмы?.. Ничего… ничего особо не случилось, так ведь?.. Никто… ничего особо и не ждал! Но это бесспорно было огромной грязной ложью. Для которой было пока не время! Набросить ее, как вуаль на боль предательства можно позже, но не сейчас, пока остро… Привычное обесценивание не работало сейчас! Не тот инструмент. Внутренности Уэйда опалило грязным стыдом… и болезненным жгучим гневом, на себя. на Паучка… нет-нет… не «Паучок» он больше… он отныне лживый говнюк! Уэйду казалось, что он задыхается. Вот, что бывает, когда расслабляешься и теряешь хватку. Когда опускаешь щиты, которые нельзя отпускать!.. Он потер лоб… маска лежала на диване рядом. И Белый молчал еще какое-то время, прежде чем начал с ним разговор. Он заговорил пару часов спустя, дав Уэйду остыть. Все будет хорошо, мой мальчик, — сказал Белый тоном заботливого родственника. — Мы починим тебя! Голос Белого на этот раз звучал мягко. Будто тот действительно собирался не ругать и не усиливать боль. И тот отлично продумал план по закрытию дела, чтоб отвлечься, всем им. И Уилсон был занят долгие дни… зачисткой. И в общем неплохо справлялся… Не появляясь больше ни в одной из старых квартир, кроме Бронкса. И через три дня он даже скатался к ублюдскому сенатору в северный штат, который был его целью, как загноившаяся заноза… — никак не вытащить и причиняет страдания недоступностью. И судя по газетам… ага, он таки сделал, что должен… пусть и в Нью-Йорке. Если гора не идет… и вот тот придурок прилетел сам, выманившись из своей бронированной дыры… видимо, на чертова Паука, который встрял вместе с Уэйдом. Тот послужил случайной наживкой… живой. Хер знает, как оно вышло так… как он взорвал то осиное гнездо в Сигейт, при том с чертовым главным Стайлтсом?.. Аж на вертолете придурок прибыл на их маленькую вечеринку! Но Уэйд не зря тогда взял с собой запас взрывного вещества. И наверное, он нашел способ выбраться из каморки и добраться… раз взрыв вертолета разнес его к чертям. Уэйд подозревал, что без Белого эта заварушка не обошлась… он единственный мог вытянуть все контролем и четкостью… И вот… теперь даже Белого у него нет. И приходится чинить себя самому. В глуши канадского заповедника. На веранде становилось холодно. Он поежился. Отгоняя мысли о том, что обречен вечность сидеть на чужих верандах и крышах в одиночестве вечерами и пить дерьмовое пойло. Уэйд отпил еще большой глоток горького эля. Затем тяжело поднялся и пошел в кухню — настроить чертов крохотный приемник! Если он себя не может пока починить, то попробует помочь чему-то окружающему!.. Сделать мир лучше. В отдельном маленьком пространстве вокруг себя. Жизнь продолжается, пусть и против его воли. Он вставил батарейки, приемник внезапно ожил и Уэйд услышал шумный приглушенный голос в помехах… Нины Симон, которая пела низким растягивающим гласные… And Im feeling goood… Уэйд улыбнулся этому глупому совпадению. И действительно почувствовал себя чуть лучше от этого глубокогоинтимного звука чужого голоса. А он так отвык от голосов… * Так что именно этим Уилсон и занимается тут, ага. Чинит себя. Физиотерапия, ебать. РРрраз!.. Мимо, блять! После того, как сам же и обосрался… И оказалось, что почти справляется… Из крохотного драгоценного приемничка льется какой-то местный хэви-металл, что добавляет брутальности всей сцене! Рррраз-дваааа!.. Он замахнулся и пизданул топором по криво стоящему обрубку полена. Чудом не отрубил себе мизинец на левой ноге, когда топор соскользнул и задел его ботинок! Бедные мизинчики — их удел — вечно страдать, либо натыкаясь на мебель в темноте… Уэйд отмел дебильную мысль о том, чтобы отрубить себе мизинцы на ногах, дабы отвлечься! Лучше сварить кофе, может это улучшит его координацию… Он вытер лицо тыльной стороной ладони. Даже осенью ему было тут жарко. Как так совпало — что он идеально режет человеческие глотки одним движением, но не может наколоть дров в сраный камин за полтора часа?.. Что за херня? Может дрова слишком сырые? Он нахмурился… потер вспотевший лоб. Опыт! Вот оно, все дело в этом!.. Жаль нет ютуба, глянуть туториал. Ведь прежде, чем порезанные глотки стали его профессией, он тоже косячил, ага!.. Хоть и видосов на такие темы кажется нет. Просто… нужно научиться, хуй знает зачем?! — Может, я устроюсь… ебаным лесорубом… ламберджеком, мать вашу! — с гневом восклицает он, сам себе, в очередной раз пытаясь располовинить деревяшку! На этот раз удачно! — Тогда я буду чертовски разочарован! — раздается позади него. Внезапно. Уэйд кривит рот. За всей этой суетой и музыкой, он даже не услышал, что кто-то подошел к его сараю на заднем дворе. Крался, небось. Он оборачивается, придает себе скучающий вид. Хотя все еще чертовски зол… И видит на веранде… чертова всклокоченного Джека, который пялится на него сквозь свои дурацкие очки своими дурацкими серыми глазами. Смельчак, ебать. — Мог пиздануть тебе этим топором промеж глаз, располовинить твою бесцеремонную черепушку, пока ты подкрадывался… — он показывает орудие, которое ему подарил Мо. Висл жмет плечами, будто не боится его. — Жизнь полнейшее дерьмо, сделал бы бесплатную эвтаназию, чел… — говорит он, усмехаясь. Уэйд скептично цокает. — Это что, бля, произошло с тобой за пару месяцев, что ты так приблизился к моей философии и талантам по выслеживанию? — Уилсон слышит, что чуть охрип под конец вопроса. Так вот оно что. Вот кто его выслеживал? Городской говнюк с нежными ладошками, это старина Джеки? Уффф… — Я смотрю, зато ты — все тот же!.. Дерьмовая стабильность, мне нравится… — подъебывает его Висл, окидывая выразительным взглядом, задержавшись на руках. — Эта профессия точно менее оплачиваемая, и древесная смола, говорят не так эффектна как старые добрые эритроциты!.. Он вдруг вспоминает, что распалившись от гнева на ебучие скользкие дрова, снял рубашку и сейчас в одной белоснежной майке… а этот стриптиз он приберег только для енота и Ларри - так он назвал опоссума, чтоб вы знали! — поэтому резко наклоняется, накинуть на шрамированные плечи рубашку, и кепку на свой лысый затылок. Не хочет, чтоб Висл пялился. Не затем он тут, чтоб на него пялился хоть кто-то, пусть и свои… Кстати, Ларри сегодня не пришел, ему что — не понравилась вчерашняя болоньезе?! Он блять, как доктор Дулиттл, ей-богу! — Чо те надо, Джеки… и как ты, сука, меня нашел?.. — устало вопрошает Уэйд. Джек скалит зубы, затем поднимает левую руку, в которой зажата литровая бутылка текилы. — О, я как Сфинкс, пришел загадывать… или разгадывать тебе загадки, хуй их разберет, не силен в мифологии!.. Но обещаю — тебе будет весело! Уэйд хмурится. Чует подвох. — Вот уж хер… Чтоб ты приволокся в чертову жопу мира… чудом меня разыскав, чтоб просто… попиздеть?! Выкладывай сразу, не то я без шуток сломаю тебе ноги за нарушение частных границ собственности… — он поднимает топор на плечо, ненавязчиво. Висл пялится на него мгновение. — Господи, мужик, ты чо такой напряженный! Да не выслеживал я тебя… — он скидывает с себя саркастичный тон. — Ты чо такой злой?.. Дай вывалю тебе новости, а затем свалю обратно, просто как маленькая птичка-сплетница… только не говори, что я зря летел сюда два часа!.. У меня сраная аэрофобия! Во мне сейчас ксанакса больше, чем во всех жителях Лос-Анджелеса!.. Уэйд вдруг понимает, что это действительно так и усмехается: — Точно, забыл… что ты не летаешь обычно… только особые случаи. — Вот-вот, оцени мои жертвы! — слабо улыбается Хаммер. — А вообще, мог и на машине доехать, правда вышло бы часов семнадцать пути… — советует он. От этого нелепого признания Уэйд вдруг попускается. Он просто совсем одичал тут в одиночестве, раз кидается на навязчивого Висла, или это от неожиданности. Тот всегда был таким — без мыла в жопу залезет, если игра стоит свеч… и видимо пропажа Уэйда его и подтолкнула к этому — залезанию в жопу, территориальную, правда. — А по поводу того, как я тебя нашел… ну, я ж помню, что ты совсем пизданулся, и наверное запамятовал… По маячку же! — говорит он совершенно серьезно. Уэйд моргает пару раз. Не понимая — что тот несет? — Какому нахуй маячку?.. — он даже не добавляет гнева в голос, потому что чувствует себя дураком. Висл делает шаг назад, поднимает ладонь примирительно. Опасаясь реакции… — Да блин, по тому, что сам ты у меня и взял!.. — он лезет в карман джинсов, достает крохотный пульт. — По gps-трекеру… кажется, в твоей башке, судя по словам твоей старой карги… Уэйд пялится мгновение на Висла, затем на чертов пульт размером с пейджер. Узнавание поднимается со дна. И вдруг его разбирает истерический смех от абсурдности ситуации. И от того… какой он дурак по сути. Сука… спрятался он в глуши… прицепив к себе… сраную сигналку!.. — О… господи… — он сгибается от абсурда этого идиотизма. — Это… сраный Белый… забыл!.. Больше некому было напомнить о том, что в его башке вшито, вот в чем дело. В основании черепа застряла пуля с крохотным gps маячком, которую он как страховку запихал в себя на случай, перед походом в чертову Башню Железного мудилы… и отдал пульт Ал, если на худой конец, его там поймают в ловушку на опыты, не доверяя этим героям, как страховку прицепил к себе маячок. Чтобы Джек вытащил его… вот что это было. Запасной план… Про который он к хуям забыл! Со всем тем пиздецом, который происходил летом… Выскочило из головы, ебать, что в его голове! Сам поставил противоугонку! И… вот туфелька и нашла свою Золушку! — И что, старая кошелка соскучилась по мне, или спустила все бабки? — отдышавшись говорит он. — Раз обратилась к тебе?.. Висл улыбается. — Не, Уэйд, это я вытряс из нее эту инфу… — говорит он самодовольно. — После того, как ты к хуям пропал… после той шумихи с правительственной шишкой, которую разорвало на молекулы над заливом… я связал один и один!.. И признаться, испугался, что они таки спиздили тебя каким-то образом… Ну, то есть обычно ты пропадаешь не так надолго, или я в курсе о контракте… Висл звучит почти искренне. Будто переживал. — И тогда я притащился к старой стерве — она шипела на меня как кошка, говоря, что указаний от тебя не получала, и что пристрелит меня своим крохотным пистолетом!.. Стоило труда убедить ее, что я блять действую во благо! Невольно Уэйд чувствует гордость за старую. Его школа. Какая-то часть него — вроде отголосков Желтого — говорит, что он хотел бы услышать ее сквернословный рассказ об этой ситуации. Небось Джек угрожал ей каким-то шантажом, чтоб выманить эту инфу. — А потом… спустя месяц… ээээ… исчез чертов Паук… — говорит Джек голосом, чуть более напряженным. И Уэйд невольно морщит нос, потому что… не это он желал услышать. — Это ко мне имеет какое отношение? — грубовато говорит он. Сама невинность, вообще не знает, что это за чувак, о котором Висл трепется, так? Блефовать он умеет. — Слушай, мужик… пообещай, что ты не убьешь меня, если я расскажу тебе разную… эммм интересную информацию? — его серые прозрачные глаза полны тревоги… страха… и… вины. — Я… клянусь, что не хотел, чтобы так вышло, да? Типа… нельзя же убивать гонца, который принес новости? — продолжает тот суетливо, поспешно. Уилсон поворачивает голову, внимательно присматриваясь к старому знакомому… или другу? Что тот приперся сквозь тыщи миль… так настойчиво желая его достать. И Уэйда терзает смутное подозрение. Хочет ли он услышать то, что Висл ему расскажет?***
Среда, 5 октября, 06:08 am. Когда Питер бежит в утреннем морозе и видит пар от собственного дыхания в особо холодные дни городской осени — он знает лишь одно - он жив. Тепло его дыхания вступает в реакцию с холодом осеннего воздуха… И с каждым выдохом Питер валяет дурака — стараясь чтобы пара было больше. Но дыхание сбивается, и он перестает. Он бежит по заиндевелым тротуарам Вудсайда — оставляя на сизом асфальте темные следы своими старыми кроссовками… Как первопроходец… Стараясь не поскользнуться. Это его любимый момент — начать дорожку темных следов от облупившегося разбитого крыльца его дома в сторону на запад бульвара. Бюджет его жизни таков, что хозяин-скряга не станет чинить разрушенную ступеньку пока кто-то не подаст на него в суд, сломав лодыжку… Питер старается не стать этим человеком, обходя опасные скользкие участки каждое утро. Ведь и в суд подать он не сможет если что. Питер бежит к Скилман-авеню, заворачивает направо, он знает что через полчаса — когда он будет возвращаться обратно этим же перекрестком, сделав крюк в пять миль — на углу будет разгружать ящики с продуктами Генри — владелец крохотного магазинчика!.. Сорокалетний сухопарый мужчина, похожий на банковского клерка. Питер месяц назад спас его от кражи денег из кассы, когда тот отвлекся на разгрузку фруктов среди дня — апельсины и яблоки покатились по улице. А Генри, высокий седеющий мужчина, заломил руки в драматическом жесте, когда преступник был приклеен к двери паутиной!.. Он даже не заметил Питера, услышал лишь звон колокольчика над порогом. А затем Паркер зашел к нему вечером уже без маски — просто познакомиться, после его горячей благодарности в небо, которую Питер услышал с крыши здания. Питер пробегает мимо — пар обжигает губы влажным, он натягивает выше воротник толстовки на подбородок. Он может и не бегать — если брать в расчет его паучью регенерацию и читерскую хорошую форму — но тут стоит отметить, что он делает это в определенном смысле для медитации… очищения мозгов, чего-то полезного для своего организма и дисциплины. Это дает ему традиционное начало дня. Традиции с недавних пор значат для него многое — они становятся цементом его жизни. Связывают разрозненные части. Нэд вот говорит что умер бы, если б пробежал хоть милю… но Питер уверяет его, что это маловероятно, и что Лидс сильнее, чем думает об этом сам. Пока уговоры Неда попробовать вместе с ним тщетны — но Питер не оставляет попыток. Когда Беверли Скот дважды в неделю опаздывает на лекцию по прикладной химии — она улыбается обезоруживающе профессору Ренту — по говорящей кличке Злыдень — и говорит что она проспала. Вовремя она не пришла ни разу за месяц учебы. Лекция начинается в десять тридцать. К тому моменту Питер обычно не спит уже около пяти с половиной часов, по его внутренним часам уже почти полдень, и он смотрит на улыбчивую рассеянную Бев с удивлением антрополога. Но в его группе все добродушные и рассеянные — удивительно, кроме него!.. Факультет химии таков. А у Злыдня слабость к милым студенткам и их извинениям, с ними он не такой и Злыдень, а весьма себе мистер-Снисходительное-Ворчание. Питер ускоряет темп, пар вырывается из разгоряченного рта, будто он выдыхает плотный сигаретный дым, и это практически смешно… ведь он ни разу не пробовал курить!.. Правда в том, что он до сих пор остается хорошим. Студентом. Племянником. Гражданином. Другом. Супергероем. Какие еще у него есть социальные роли? Он будет хорош в них всех… Питер оббегает вокруг пустой затянутой брезентом тележки, с которой будет продавать бублики забавная старушка, миссис Мид, работающая на кофейню на 49ой. Она начинает свой рабочий день в девять и иногда он берет у нее бублик на завтрак, если едет на занятия из дома, а не с патруля. Питер полагает, что маркетологи кофейни используют образ старушки для увеличения продаж!.. Питер полагает, что эта идея отлично работает — на нем уж точно! Пробегая по Паркард-стрит он невольно замедляется. Потому что дорога идет в гору, а он упрямо не сбавляет темп, но тут скользко. Нужно будет купить новые кроссовки на зиму. Слева от него впереди спортивная площадка Уиндмулер-парк, но в такую рань там вряд ли кто-то играет. Он вспоминает, что тогда летом, два месяца назад… пролежал целую неделю в своей комнате, безвылазно, не вставая с кровати… пялясь в пустой потолок. С саркастичным Альбертом. И теперь старается изо всех сил работать ногами, отталкиваясь от асфальта. Его ноги и руки… и легкие, и селезенка, и сердце, и несчастные суматошные мозги… все на месте. Это все, что у него есть. И этого вполне достаточно. У некоторых и того нет!.. * Мэй заглядывала первые дни каждые полчаса… решив, что Питер серьезно заболел, она взяла отгул на своей — черт-дери-внезапно-тони-старковской работе, о чем она не догадывалась, а Питер сдержался, чтобы не выдать, что она работает на Тони… Мэй нравилась эта работа, она там реализовывалась и гордилась проектами. И он не мог взять и испоганить это своими бездоказательными злыми словами «Тони сказал, что подстроил твое устройство, а на самом деле…» Неа… он не такой. Достаточно того, что он переварил информацию про свое фальшивое поступление. С тетей Питер так не поступит. И если мистеру Старку охота пихать его семье деньги ввиду каких-то внутренних чувств — это дела Тони и его психолога, Питер не будет говорить тете подыскать новую работу только из-за того, что ее нечестно зазвали на нынешнюю… к тому же — он уверен, Мэй Паркер прекрасный работник!.. И это их проблемы, если вдруг они не используют это. А Мэй тем вечером субботы, когда он покинул лазарет Башни, в тревоге спросила, что случилось с его бровью — кивнув на пластырь — не поссорились ли они с Недом до драки, как мальчишки — боже, какой абсурд. И Питер ровно ответил — упал, катался на доске, в дождь. Малоправдоподобно. На затылке была большая ссадина, которую скрывали волосы, и он старательно не поворачивался к ней спиной. И взгляд, которым она посмотрела на него — с тщательно скрываемой тревогой… напряженный, ответил ему, что она на такое не купилась. Питер скомкал и запихал его в карман, этот взгляд, мистер Старк сегодня подарил много таких взглядов ему, и закрыл дверь своей комнаты. Не оборачиваясь. Прячась. Он вернулся домой в субботу вечером, после того, как смог самостоятельно встать с кровати и симпатичная медицинская сестра сообщила, что его кровь чиста от нейротоксина и выдала бумажный пакетик с пузырьком таблеток от последствий сотрясения, хотя Питер и не думал, что это необходимо. А также чудесным образом передала ему рюкзак, с его гражданскими вещами и кошельком с именным проездным — который Питер примотал в подворотне того проклятого переулка Сигейта… Старк подхватил, отследив мобильный? Удивительно, что память последних часов, что он был в сознании, смазалась… но это ретроградная амнезия от сотрясения мозга, он читал, и сестра в лазарете предупредила его. Он даже не помнил, как Тони забирал его в Башню… Но кажется помнил его голос… и то, как он звал его, чтобы привести в чувство! Питер медленно переоделся в одежду — которая показалась чужой, будто годы прошли с момента, как он день назад взял у Неда его штаны и вышел в дождь и туман. Голова слегка кружилась, а боль в ребрах не давала действовать быстро и резко, как он привык по утрам. Никто не предложил доставить его домой в этот раз… И он и не ждал этого. Тони Старк даже не попрощался, просто стремительно вышел из палаты. Внезапно, Питер Паркер будто снова стал невидимкой — теперь и в этой сфере своей личности… Питер знал, что он… ну, этим действием — смелым отказом от костюма — метафорически плюнул Тони в душу. Ну, по восприятию мистера Старка, видимо. Он знал, насколько это может того задеть — гордость и прочее. И что… это очень самонадеянно говорить подобное… не кому-то, а Железному-мать-его-человеку… Просирать шанс, да?.. Возможность стать кем-то большим, чем он сам. Говорить честно — мне нужен тайм-аут. Он никогда на такое не отваживался ранее… Но иначе он не мог теперь… выносить это… потому что… все произошедшее что-то в нем изменило. И он не мог слушать больше упреков Тони — пусть и справедливых… он сам себя обругает позже. У него на это долгие месяцы… или годы. А пока… нужно было унести болящее нутро и голову из высокой Башни стекла и металла, где камеры следили за его лицом… Он не хотел, чтоб Тони Старк видел его печаль и поражение. Питер почти не помнил, как доехал до дома. На автобусе. И тетя как назло была дома, когда он зашел в квартиру… ведь это бесконечные выходные. Что-то деловито готовила на кухне — в хорошем настроении. Питер предпочел бы немного одиночества, чтобы успеть собрать себя после этого… крушения. Она попыталась выманить его на ужин — сказав, что пожарила отличных стейков и сделала салат. И Питер, как плохой шпион - снова выдал себя, сказав, что он не голоден… Не мог заставить себя есть. Справедливости ради — у него даже не было сил врать. Он… замер… будто в паучьем анабиозе. Пытаясь осмыслить произошедшее… то, что он выжил… и… новую точку координат. Нулевую. А вечером он подошел к Мэй, сидящей в одиночестве у телевизора с новостями о жутком расследовании смерти чиновника над заливом, и твердо сказал — «Я передумал, знаешь, я хочу учиться в нью-йоркском… это же… ничего?» И наверное что-то в его голосе… или взгляде… Заставило ее закрыть рот, который она распахнула, чтобы начать спорить. Хотя он не хотел показывать ничего излишне трагичного. Пытался, чтоб голос его звучал непринужденно… но наверное, плохо пытался, погано он врал. Она робко коснулась его холодной ладони и сказала неожиданное «Конечно, дорогой, это же твое обучение», и переключила шумные новости на исторический канал… и Питер сел рядом. Но сфокусироваться на экране все никак не мог. Он видел там пустоту… а не какой-то связанный сюжет. Мельтешение картинок. Наверное в то время, пару столетий назад, было как-то проще жить? Или всегда так кажется? У соседа трава зеленее. И… Мэй не задала ни единого вопроса. Она просто молча сидела с ним и смотрела в экран, не комментируя. Хотя ее заинтриговал способ производства пеньки из стеблей. А потом, когда он не встал и к завтраку в воскресенье, хотя прошлые недели поднимался пораньше на пробежку… в полдень она постучала в дверь его комнаты в тревоге. Отворила дверь, когда он сказал, что не спит. Подошла к его кровати, погладила по плечу через одеяло… И потом она спросила тихо: — У тебя… что-то болит? Хочешь, съездим к врачу… — она не спросила «что случилось?», и ничего такого. Будто почувствовала что-то скрытое и болезненное. — Не, со мной. все в порядке… физически, — ответил Питер хрипло. Что было правдой. Он проспал десять часов и остаточное головокружение почти исчезло, не в первый раз он получал по голове, пусть и так сильно — до этого ни разу. И ребро почти перестало ныть, потому что внутри организма все еще работала паучья регенерация… помогая костям срастись, вне зависимости от того, что творилось в его голове. Его организм не собирался сдаваться. Она помолчала, погладила его волосы. — Кто-то… разбил тебе сердце, дорогой?.. — спросила она шепотом. До ужаса точно поняв, что случилось что-то более серьезное, чем мнимая ссора с другом, или отмененное свидание… но не поняв — что на самом деле — разбилось нечто большее… Примерное его представление о мироустройстве и справедливости. И… оценки своих сил и везения. Понимание, кто он есть… насколько он умен, наивен… или чего он стоит. Стоит ли он вообще чего-то? Мог ли он вообще соваться в серьезные передряги? Как тогда со Стервятником. Или его удел — карманники. Это было серьезное его поражение — чуть не стоившее ему жизни. И чуть не стоившее раскрытия его личности. Он поставил слишком много на кон. И не смог выиграть. И как был самонадеян. И осознание, где правда, а где ложь… кому можно доверять и с кем общаться… Вот что разбилось. Это однозначно было большим, чем его сердце… во всех смыслах. И не отменяло, что и сердце его пострадало… И… взгляд… чужой и холодный… разочарованный, даже — два взгляда — полностью оправданно. Внутри было пусто… и почти не печально уже. Печаль слишком блеклое чувство. И то, что осталось — нужно было чем-то наполнить. Пока организм его регенерировал полученные ранения. Но об этом он подумает чуть позже. * Чуть позже наступило скоро. Питер пришел в себя спустя три дня… умственно и физически, хоть и не морально. Не думает же кто-то, что после того, как он почти три месяца варился в этом расследовании, общении и прочем, отпустит за три дня?.. Он хотел бы надеяться — но нет. После того, как сидеть без действия оказалось невыносимо, мозг его будто очнулся от апатии. День его больше не был занят патрулем… и подготовкой к учебе… костюм разобранный и рваный наверное лежал в мусорном контейнере Башни с опасными отходами. Чтобы не попал в плохие руки. Вряд ли мистер Старк жаждал преподнести ему новый на праздник, а значит… нужно было искать новые распорядки дня. Что еще больше разделило его жизнь на до и после… пустота в течение дня, не только внутри, а бесконечно тягучее время, бессмысленно тянущееся в тишине неопределенности, типа кто он теперь… что делать? Наверное, стоило искать новые смыслы. Нед пришел к нему на второй день. Мэй впустила его в квартиру, когда Питер забылся тревожным сном в обед — он отчего-то много спал, может быть из-за недостатка сна последнего месяца, или травмы головы. Тот робко замялся на пороге в своей неуместно оптимистичной оранжевой рубашке и синих шортах, с тревогой пялясь на Питера. И Питер эгоистично вспомнил, что даже не написал другу — что он в порядке и не сказал «спасибо». Хотя простого спасибо явно недостаточно. И напряженно и неловко Лидс сел в кресло и все же сказав — «прости, чувак, если я сделал что-то неверно, просто испугался за тебя!.. Мистер Старк так на меня орал, ты бы знал! Думал в суд на меня подаст за порчу его имущества, видеорегистратора и так далее! Он угрожал!» Паркер уставился на него в недоумении — Тони еще и орал на Неда… за то, что они вместе ковырялись в костюме?.. А еще Нед шепотом спросил — знает ли он что-то о происшествии в заливе? И потому ли он в таком настроении, что там случилось нечто паршивое. Лидс был умным парнем всегда. И Паркер кивнул, молча. А потом Питер поблагодарил его за… спасение жизни и тайны личности!.. И… извинился, что Железный человек испугал ранним утром Неда, особенно с учетом того, что вина во всем лежала на Питере. И уверил, что Старк ничего плохого не сделает, и просто бывает так эмоционален, с Питером тоже. Но в конце концов это уже не имеет значения, потому что они вроде как… «глобально на паузе». И Нед тактично промолчал, не собираясь сыпать соль на рану другу, хотя Паркер видел, что тому не терпелось узнать подробности. Как всегда ожидая, когда Питер решит сам поделиться — потому что в мелочах он бывал прилипчив, но тут как и Мэй почувствовал, что дело плохо, раз Питер лежит, будто раненый. Но после этого атмосфера как-то стала легче. Будто они помирились. Питер отпустил натянутую внутреннюю струну — напряжения, вины и подозрения ко всем, что поселились в нем эти пару дней. И напомнил себе, что… он и в городе-то остался ради Мэй и Неда… помимо нового отвращения к Кембриджу. И Лидс так непосредственно обрадовался этой новости — что Питер останется в Нью-Йорке, и вместе они будут учиться в одном универе, плевать, что на разных факультетах — хотя и пытался это тщательно скрыть, притворно сожалея об МТИ. Однако темные глаза его светились таким многозначительным воодушевлением, что это растопило что-то внутри Паркера, что-то холодное и скользкое… что он уже не замечал. И Питер невольно улыбнулся в ответ. И Нед сказал — вот было бы круто снять вместе жилье!.. Если конечно выйдет найти нормальную работу! Ведь миссис Паркер не будет против? Потому что его мама однозначно воспротивится такому повороту! Кто будет забирать Салли, если Нед съедет. И еще, размышлял он мечтательно, может это поможет двум ботаникам не умереть девственниками например!.. Хотя и повышает риск умереть от голода, потому что отдельно никто из них не жил, и Нед сомневается что человеческий организм способен существовать на читос и апельсиновом соке, хотя он и не против поставить эксперимент. Питер с улыбкой слушал грандиозные планы друга. И теперь — уже не метафорически — Паркер почувствовал, как между ними усилилась разница… Может, если он позже расскажет, от какого дерьма друг пытался его спасти — то ему полегчает. Ведь тот рискнул нарваться на орущего Старка, чтобы тот смотался за бессознательным Питером. Вообще — поделиться с кем-то пережитым… Он ведь никому не рассказал. Даже Тони. Быть может, это успокоило бы тихую тянущую боль от неудачи… и предательства. Хотя он не мог понять, откуда взялось предательство… никто ведь его не предавал, а наоборот спасли, просто совокупно это ощущалось именно так! Быть может из-за невезения и несправедливости, и того, что сам он потом вытворил в палате… и назад пути не было. Однако сейчас он не мог еще и от Неда услыхать справедливое «ну ты и облажался, Пит! Кому ты поверил, с кем связался… А мистер Старк…». А ведь так оно и было… Мэй проводила Лидса до двери вечером с явной досадой — потому что тот отказался остаться на ужин. Нед напоследок выразительно поднял брови — намекая, чтобы Паркер начал обработку тети про отдельное жилье. Но сейчас Питеру было не до того — к тому же, ему все еще было семнадцать, ага. Но Питеру достаточно полегчало, чтобы он мог поужинать с Мэй под очередное телешоу, даже переброситься парой фраз, почти как в прежние времена. И сказать, что с ним все будет в порядке, она может выйти на работу. И не опасаться, что он внезапно сошел с ума… или в депрессии. * Разбирая барахло в шкафу на следующий день — старые конспекты со школы, которые он не выкидывал годами, как барахольщик, и прочее, что не пригодится в будущем обучении — он обнаружил в коробке с микросхемами запасные веб-шутеры… те, старенькие… которые собрал сам год назад. Его первые инженерные изыскания. Он нахмурившись уставился на громоздкую нелепую конструкцию — пусковая кнопка выпирала не под тем углом, так что тянуться до нее пальцами в центр ладони было трудно, грубые шурупы и сочленения браслета слишком выходили и сложно было натянуть рукав на них!.. Да уж… Теперь, подержав в руках произведение Тони Старка, Питер мог судить о верной эргономике деталей, легкости полимеров и изяществе форм!.. Жаль только у него нет таких технологий… Интересно, как поживает Карен? Отчего-то она ощущалась как старая знакомая, а не искусственное порождение. Он сглотнул и решительно сгреб с верхней полки под футболками десяток-другой пустых картриджей… которые он планировал наполнить жидкой паутиной, у него был небольшой запас из школьной лаборатории, заготовил впрок, но срок ее прочности истечет через месяц. А более стабильной формулы он пока не придумал. Он повертел маленькую металлическую капсулу. Больше ему не нужны эти изобретения, не его. Точнее… может и нужны, но права на них он теперь не имеет. Питер запихал картриджи в полиэтиленовый пакет, но вдруг замер. Он секунду подумал… а затем достал баллон с черной краской, которой красил корпус системника, встряхнул, и залил их плотным слоем, скрывая логотип Старк Ин — господи, даже на такой мелочи мистер Старк ставил свою печать… Если выкинуть их в мусорное ведро, это слишком необдуманно, а он стал очень осторожным теперь, учился на ошибках. И задумался… сможет ли он снова выйти на патруль?.. А если да, то… Типа… опять в том нелепом сине-красном пижамном костюме? Чтобы все преступники и жертвы смеялись над ним, думая, что он… поддельный Человек-паук, подражатель, дурачок, насмотревшийся паркур-роликов в сети… теперь, когда они видели другого «официального» Паука… тот был настоящим? Он впервые мрачно задумался об этом тогда, летом… …будучи разобранным, преданным, и самостоятельно виноватым в этом. Тогда было слишком рано думать о подобном. Рана от крупного поражения не затянулась. И вот теперь… Подбегая к подъезду прохладным ясным октябрьским утром по завершении тренировки — Питер теперь знал ответ на этот вопрос. Ведь ему сейчас и предстоит утреннее дежурство — до начала занятий! Целых три часа! Горячая пора утренних происшествий! Пока Нед храпит в соседней комнате сном ребенка!.. Питер фыркнул. Мышцы его горели от напряжения. И если тот проспит пару по работе с дата-базами — это будет абсолютная вина Лидса, в няньки он не нанимался! Ага. Лидса, который вчера не собирался ложиться спать в два ночи, играя в бесконечную апокалиптическую стрелялку, несмотря на все нудные увещевания Питера!.. И как миссис Лидс поднимала его утром в школу годами? Чистая загадка, талантливая женщина. * Пятница 8 октября, 2:41 pm. Питер заваливается в обед в крохотную квартирку — что они снимают второй месяц, с тонкими стенами и одной спальней — бессовестно занятой Недом — и маленькой якобы гостиной — сам он великодушно спит на диване. В углу комнаты стоит одинокий шкафчик, имитирующий кухню, одинокая электрическая конфорка, которой они ни разу не пользовались за это время — и Питер опасается, что только он сумеет ее врубить в случае нужды. А холодильник размером с микроволновку ютится под раковиной. Кажется, так живут японцы — он видал обзор самых крохотных квартир на реддите. Но Питер не жалуется! Он вообще компактный парень, это Нед вечно предлагает заказать трехфутовую пиццу, забывая, что хранить остатки негде, и она даже не поместится на их столик. Питер кидает ключи, закрывает дверь на замок. Хотя красть кроме ноутбука — его! — у них нечего. С системником Неда воры далеко не уйдут, если только не тяжелоатлеты! Сегодня пятница, а завтра суббота… и это значит — черт-побери, и он не перестанет чертыхаться… третья суббота месяца — Мэй придет к ним на обед. Вторую субботу — ну, в зависимости от смен — приходит миссис Лидс!.. Это сомнительная форма присмотра… Так Питер это окрестил. Они будто разведенные родители, миссис Лидс с Мэй, разделили выходные, что могло бы быть иронично. И так позволив двум несовершеннолетним жить отдельно, пусть Питеру и восемнадцать. К приходам матери Неда Питер относится с большим энтузиазмом, потому что инспектирует она только своего сына, а не Питера — оно и понятно. Она приносит большое стеклянное блюдо с мясной запеканкой, сетует что Нед исхудал, и скептически окидывает поверхности взглядом, как шпион в гангстерском фильме. Она подрабатывает частным клинингом иногда, и Паркер почти чувствует профессиональное осуждение в ее глазах на их пыльную жизнь. Но удивительно — миссис Лидс обычно удовлетворенно кивает, будто гордясь сыном. Питер помнит, какой Нед обычно барахольщик. Их быт не столь воодушевляющ, как они полагали, но тем не менее развлекает обоих новизной. И Нед Лидс, стоит признать, не самый навязчивый сосед из возможных. У них типа общежития на двоих. И они справляются. Обычно Нед все равно торчит дома у семьи три вечера в неделю, потому что перетащить все свое барахло в крохотную дешевую квартирку без ванной — невозможно!.. Грузовика не хватит. А ему каждый день вдруг оказывается нужно что-то из его ящика в столе — то электрический тестер, то паяльная кислота. Кто его поймет — зачем? Что он вообще там собирает? Коллайдер? Если так — Питер не хочет знать! Питер полагает, что таким образом Нед просто пытается бывать дома чаще, чтоб не бросать маму и сестренку. А Питер в такие дни остается в квартире совсем один. И старается задротски опередить программу по химии. Миссис Лидс вообще так причитала, будто прощалась с Недом навсегда, когда они вызвали такси чтоб погрузить картонные коробки с барахлом Неда, тогда в августе. Сам-то Питер ограничился сумкой с вещами и коробкой с учебниками. Мэй скептично посмотрела на это и сказала приходить на стирку, если не желает пользоваться общественной! Договор аренды оформлен на нее. Как и кредит на обучение. Но после той жуткой молчаливой недели в июле тетя внезапно становится очень предупредительной, уверяет, что он отдаст ей все долги, когда получит первую Нобелевку… Первую, именно так она и говорит, смущая Питера. И еще говорит, что подработку найти ему все же придется, потому что это будни взрослого человека, раз уж он сепарируется! Носить ему ужин через полгорода она не намерена. Как это ни странно отсутствие гиперопеки успокаивает Питера. Все эти воспоминания кажутся далекими и чужими. Но… это то, что помогло ему снова вернуться в норму, после самого сильного своего неудачного дела. Перезагрузка жизни. Можно ли назвать это «делом»? Его ли оно было? На эти вопросы он и сейчас не может дать ответ. Питер с трудом заставляет себя мысленно произнести имя… Уэйд. Потому что… потому что нет этому объяснения, вот почему. Потому что при воспоминании что-то гадко проворачивается в горле. Ярость, вина, сожаление… желание заорать. Даже сейчас, месяцы спустя. Поначалу он просто гнал от себя воспоминания о той кровавой каморке… в которой он был заперт десяток часов… и последующей бойне… Решил, что так проще — забыть. Вырвать из календаря этот день. Однако ему стали сниться кошмары… и он видел отрубленные конечности и кровь… и он просыпался в поту среди ночи. Он… бывал в разных жутких ситуациях, в него стреляли и ранее, он несколько раз видел погибших, пусть и не столь близко. Но стоило признать — ближе всего к смерти своей… или… как Тони сказал — пожизненной ловушке — он оказался именно тогда. И он был такой беспомощный… и слабый. Вот что страшно… Никогда не попадал в такую страшную мышеловку. Это было самым травматичным. Несмотря на то, что он выжил. Забыть не выходило… наверное, со временем оно само должно было сгладиться. Принятие, черт возьми. Поэтому… он решил, что это нечестно и трусливо, делать вид, что ничего не произошло, прятать голову в песок, раз это настолько перевернуло его обычную жизнь, что он разосрался с Тони из-за этого, хотя кажется, что совсем вышло случайно. От этого факта он готов был плакать… сейчас, месяц спустя… и ни за что не признался бы никому в этом. Он… наверное погорячился… просто стоило смиренно выслушать справедливые упреки мистера Старка, и его жизнь хоть отчасти осталась бы прежней, ведь так?.. Но он оказался гордецом, он был злой… хотел независимости… и не думал, что Тони… отпустит? Хотя и не блефовал. И видимо важно, ну вспомнить, по частям и деталям, что это было, что привело к тому. Где именно он повернул не туда. Сделать разбор ошибок, чтобы ситуация его перестала терзать. Для самого себя, разобраться. Прогнать туман и красную пелену липкой беспомощности… Пообещать себе, что такого больше не повторится, а это значит — честно проанализировать, что произошло. Он помнит, что все это было роковой и страшной случайностью. Не злым умыслом. Но чего он точно не знает — отчего Уэйд… Дэдпул, так вернее, да… столь яростно отреагировал на его появление на той крыше. Что это привело к той катастрофе… Этот вопрос не давал ему покоя пару недель. Ведь если бы… — ох уж эти конструкции сослагательного наклонения! — это был другой день, или другое место, и Уэйд… не использовал бы наручники, как дурак… И они не устроили бы потасовку и заметили стрелявшего сразу… столько «если»… Тогда что? На этом планирование альтернативного прошлого обрывалось. Но одно точно — все было бы не так, как сейчас, неудача не была бы такой. Дэдпул был там, чтобы разом закрыть то дело с экспериментами, уложить последние кегли в страйке… в своем стиле и духе, навсегда. Без всяких вызовов полиции… и расследований. Он действовал радикально… Питер был там, потому что ему написали… видимо — заманив в ловушку. Тот… седой напыщенный индюк — Питер знал, что говорит об умершем, но не мог остановиться — цинично цедил такие жуткие слова, скрывающие под собой покрываемую чиновниками незаконную экспериментальную деятельность!.. Говорил о людях, как о материале. И про него самого, Паука, какие-то мутные планы… и про мистера Старка и… шантаж? Или месть? Половину из них Питер и не понял, а Тони ничего не объяснил в гневе и разочаровании. Но Питер запомнил на всякий случай, что мог… и неведомого подорвавшегося сенатора даже и не видел. Может и к лучшему? Зачем… он понадобился тому? В какой переплет он случайно угодил? Что… на самом деле там произошло? Уэйд… взорвал вертолет над заливом? Ставя жирную точку в этой истории? И… еще кое-что. Питер откуда-то знал, что после всего произошедшего… Дэдпул… Уэйд… кажется исчез. Типа не на пару дней, а вот совсем. На этот раз. Он чуял это. Что он больше не увидит его. А не то что каким-то образом тот будет скрываться в городе. И дело было даже не в тех хриплых безумных словах про «они будут скучать»… а может быть в реакции на его, Питера, лицо?.. И было это мучительно не меньше того, с какой злостью Дэдпул отреагировал на его появление. Питер ни в коей мере не решился бы больше проверять хоть одну явочную квартиру… или искать встреч — да и что можно было бы сказать при встрече после увиденного ими обоими, увиденного лица Питера. Но так же чувствовал, что тот очень далеко… черт знает, каким чутьем. И одновременно испытывал малодушное успокоение, что… они больше не увидятся… и все еще ярость и желание ударить кулаком в стену! И желание наорать на Дэдпула… сказать, что в том его вина… что он разрушил его прежнюю жизнь!.. Из-за него он разругался с Тони… и на этом его уносило эмоциями… Но потом он приходил в себя… и признавал - это не так. И думать так — заниматься сладким самообманом, снимая ответственность. Потому что он поступил так в разговоре с Тони, как чувствовал на тот момент. И оно казалось верным. Питер думал об этом не постоянно, нет!.. Лишь иногда… когда вспоминал. Просто иногда он лежал вечерами после фейс-тайма с Эм Джей, которая все же уехала в Пасадену!.. Чувствуя себя одиноким. Нед в соседней комнате переговаривался в онлайн-игре с кем-то, явно чувствуя себя менее одиноким. Он нашел подработку системным администратором-стажером серверов в страховой компании, чем невероятно гордился. А Паркеру вот только предстояло озаботиться поиском какой-то более серьезной работы, чем посудомойщик. Питер в полночь лежал без сна и пялился в потолок в разводах от нерадивых соседей сверху. Новый грязный потолок, без фотки Эйнштейна. Он вспоминал, как спустя месяц после тех страшных событий он праздновал день рождения в августе. Чертово восемнадцатилетие. И Мишель с Недом потащили его в кино с рейтингом 18+, какой-то треш-ужастик, что совершенно не было логичным, ведь Неду еще было семнадцать и его не впустили, а Питер невольно заржал над ними, а Эм Джей смотрела на него пристальным и печальным взглядом, думая, что незаметно, но не говорила ни слова. Они хотели просто вытащить его из комнаты… Именно поэтому Мэй быстро согласилась, что пожить отдельно с Недом ему может пойти на пользу!.. Потому что он был в течение того месяца молчаливым и задумчивым. И они нашли квартиру на Саннисайд Гарденс, 44-я. Довольно дешево, даже подозрительно — но причина оказалась проста — поблизости пролегала железная дорога, и иногда стены сотрясались от вибрации скоростного поезда ночью. Но Питер не жаловался! О… он был практически счастлив — если это допустимо в его новом социальном положении. Его мозг был отвлечен — новые кабинеты в университете, куда он ходил заполнять бумаги и получить учебники, новая подработка лаборантом… Это была новая жизнь… Пусть и не такая, как он думал месяц назад, но тоже весьма себе! Эти новые события заполняли пустоту от привычных паучьих патрулей… и от… общения с… Это были новые детали конструктора, да. И… стоит сказать, что именно Нед Лидс — вновь приобретенный навигатор! — выпнул Питера из его апатии. Учеба начиналась в первую среду сентября. По всей стране. Они сидели как-то вечером накануне, и из-за отсутствия большого экрана пялились на монитор ноутбука со смешными роликами. Перед ними лежал пенопластовый контейнер из Panda-express с острой лапшой, из которой Нед выковыривал остатки сладкой курицы вилкой. Он был увлечен лентой фейсбука на телефоне. — Эй, смотри, что пишут!.. — и Нед бесцеремонно ткнул Питеру почти в нос экран своего телефона. Питер нахмурился, затем резко отвернулся. Разглядев фотку и заголовок. На что Лидс вообще там подписан, что у него такие рекомендации?.. — И к чему ты мне это показываешь?.. — на секундочку, там было написано «Человек-паук, очередная однодневка Старк Индастриз, не оправдал своих вложений и уволен». Черт бы побрал этику современных журналистов!.. Ну кто… кто вообще может придумать подобное? — Чертов кликбейт, кому как не тебе знать?! Нед посмотрел на него в упор, не отводя взгляд: — Ну… выходит, этот Уэс Хитфилд прав?.. — это Лидс имел в виду имечко сенсационного писаки. — Ты глянь… у парня кажется зуб на тебя!.. Он тут еще обвиняет тебя в терроризме и взяточничестве от мелких преступников, которых ты отпускал на дежурствах, если они давали тебе наличку! И Нед зачитал ему несколько отвратительно лживых фактов, которые невидимый репортер придумал буквально из воздуха! Питер хотел разозлиться, но кроме раздражения это ничего у него не вызвало. Слабенько. В конце концов статья была даже иллюстрирована его старой фотографией… еще зимней, в первом костюме от Тони Старка. — Ничего он не прав… — проговорил Питер мрачно. — Никто меня не увольнял… я сам… — и осекся, ведь тогда пришлось бы говорить больше. Прошел почти месяц, как Нед терпеливо молчал и не спрашивал ничего. Почти рекорд. Паркер подозрительно покосился на друга — не специально ли он показал ему эту заметку, чтобы спровоцировать?.. Но… нет, это было бы слишком коварно! — Они… просто поливают Человека-паука грязью, потому что чувствуют безнаказанность, как всегда… — ответил он довольно сдержанно. — Или это нападки на мистера Старка, а я — повод… Нед покачал головой, будто был в корне не согласен с этим. — Или потому что ты два месяца не появлялся на улицах. Знаешь эту тему — о мертвом, — он сделал кавычки пальцами, — можно говорить что угодно. Так вот, видимо, для этого города ты мертв, чувак… Ну, то есть не ты, а Паук, конечно! Я кстати читал несколько заметок, что ты и впрямь откинулся, просто не показывал тебе, чтоб не расстраивать!.. И друг невинно посмотрел на него. Питер все не мог врубиться, что Нед ему втирает. Как будто раньше желтая пресса не писала про него всякую чушь. А уж теперь ему и подавно все равно. — Ну… так и есть, формально, — пробормотал он. — Я ведь… — Нет, так не «есть»! — внезапно воскликнул Нед возмущенно, отчего Питер вздрогнул и заткнулся. — Ты просираешь свои мутагенные таланты!.. Из-за маленького происшествия на побережье… Ах вот оно как?! — Маленького… Погибло семь человек… — начал Питер. — Крохотного мутного происшествия, в масштабах страны и вселенной, в котором ты НЕ убивал этих шестерых, ведь так?.. — Нед испытующе посмотрел в глаза. Питер отвел взгляд. — Я… я отчасти виновен в их смерти… потому что они… увидели мое лицо… — шепотом проговорил он. Нэд прерывисто вдохнул: — Воооу… и… эммм… это что, Железный человек убил их за это? — благоговейным шепотом спросил тот. — Он что и меня мог за такое… Паркер вскинулся на это дикое предположение: — Ты что, совсем с ума сошел?.. — он вдруг почувствовал, что разговор их потерял драматическую напряженность, а снова как в старые времена, когда один по очереди нес фантастическую дичь, а второй отвергал эту идею!.. — Это… конечно, это не он… Повисла многозначительная пауза. — Это… не он… и типа не ты? Нед скривил губы, будто намекая — должен ли он уточнить главный вопрос. — Это… это Дэдпул, — пробормотал Питер. Эффект на это признание был более впечатляющ. Лидс пораженно выдохнул. — Чувак… ты чего это?.. Эм… закорешился с-с-с наемником?!.. — брови Неда комично поползли вверх, затем он не выдержал и вскочил с жалобно скрипнувшего стула, нервически заходил по комнате. — Воу… а… это… чего это… он решил убить тех чуваков?.. Это потому ты спрашивал про него весной?!.. Ты… нанял его? — продолжил тот свою абсурдную теорию. Питер понял, что наверное это тот самый момент… сказал «А». И закатил глаза. — Мы… расследовали одно дело, вместе… помнишь те… генные незаконные исследования, — он сглотнул, понимая, что особо он и не участвовал в этом, судя по всему. И что не сможет рассказать другу про все их взаимоотношения. — Потому что типа… кажется эта тема — больная точка для него и вот… случайно я спас его, потом он меня… и… в один момент все происходящее вывернулось наизнанку… Он беспомощно умолк. — И… и как вы… как он?.. Он правда жуткий психопат? — кажется, Нед потерял свой недавний праведный ужас, потому что любопытство вытеснило его. — Типа… полностью отмороженный?.. Питер почувствовал, что даже… несмотря на то, что они с Дэдпулом уже и не увидятся никогда… слушать из уст Неда такое… отчего-то было нечестным. — Ну… он однозначно не совсем эээ… здоров, — наиболее обтекаемо сказал он, отводя взгляд. Он вспомнил то, с какой холодной презрительной интонацией говорил… Белый. Удивительно, не являющийся Дэдпулом на поверку… И помотал головой. — Эм… и физически тоже… Нед уточнил: — Какая-то жуткая мутантская болезнь под маской, да? — прошептал он, выпучив глаза и подходя к Питеру ближе, будто боясь, что их кто услышит. — Как у Болотной Твари? Он другого цвета, фиолетовый или синий? Питер не выдержал и фыркнул: — Господи, ты мог бы писать такие же скандальные статьи о супергероях! Но… да, наверное мутантская болезнь это подходящий термин… Нед мгновение посмотрел на лицо Паркера. Затем кивнул. — Значит тебе повезло, что паучьи силы не сказались на твоем лице, чувак! — сказал он совершенно серьезно. — Представь только… количество глаз, или жвала… Они помолчали мгновение. От того… что он просто разговаривал с Недом на эту тему… И тот не смеялся над ним, не говорил, что Питер идиот, как можно было опасаться… было настолько легко. Нед был на его стороне. Вот в чем дело. И не сомневался в правильности решений в момент принятия. И… это давало успокоение и поддержку, которых он не ожидал. Питер вздохнул и потер лоб. Ну… вот он и исповедался… и ничего ужасного не случилось! — Итак… значит, он… убил плохишей?.. — Ну, наверное… не уверен, все ли они глобальные плохиши… — занудно поправил Питер. Нед поцокал языком. Собираясь побыть адвокатом дьявола. — Тот злодейский сенатор? — быстро кинул Нед. — Был в деле? Питер закатил глаза: — Да, наверное злодейским он был… Но… все равно он заслужил разбирательства и тюрьмы… пусть и пожизненно! Повисает пауза. Питер мрачно погружен в свои мысли, что все, что он сделал тем вечером — не обезвредил ни одного, да и не спас, был практически мертвым грузом - иронично, с учетом того что трижды-мертвым побывал Дэдпул, а не он сам… но сам он точно был буквально грузом! — Погоди, значит… эээ… этот… стремный опасный чувак, неубиваемый к тому же… ну, видел твое лицо?.. И… тебе не страшно? — Лидс пялится на Паркера как на редкий экземпляр комикса про Аквамена. Питер молчит мгновение. — Ну… он типа… считал меня скорее приятелем… не думаю, что он теперь решит меня… убить, — он молчит о том, что так было до той страшной ночи. И до того, как Дэдпул взбесился, до того, как он увидел Белого… и до того, как тот спас его, отпилив руку на живую… он просто молчит. — Если ты опасаешься, что… Нед отрицательно мотает головой: — Не… но после такого потенциально опасного сталкера на хвосте, ты однозначно должен мне безвозмездную неделю уборки!.. — говорит он. Питер хмыкает: — За полтора месяца ты ни разу не убирался тут!.. — Если что — тебе придется нести этот крест!.. Вдруг он решит поквитаться со мной, твоим лучшим и бесценным другом! — трагически восклицает Нед. — Итак… значит, там все вышло дерьмово? Раз вы разругались… Питер кивает. — Кажется, мы чуть не умерли… потому что те чуваки были подготовленные, будто ждали! — Тока он-то умереть не может, и чуть не умер ты, ага… — печально говорит Лидс. Видимо, припоминая, как Старк орал на него, и начиная понимать серьезность. Паркер согласно молчит. В любом случае Нед сочувственно смотрит на него. — Послушай!.. Теперь становится ясно, отчего мистер Старк был такой… бешеный! Если он был в курсе, с кем ты… якшался… Нед говорит логичные умные вещи. Закономерные да, которые придут в голову любому, кто услышит эту историю. Питер пораженчески молчит дальше. Он уже переварил эту ситуацию ранее и обсуждение собственной глупости и невезения почти не приносит ему страдания. Слегка царапает внутренний заживший шрам о первичной мотивации их встречи. — Да, он-то был в курсе потому что сам… Мистер Старк ведь в курсе всего… а если нет, то жучок мне в задницу засунет, чтобы быть в курсе!.. — выпаливает он внезапно. — Но не посвятить в нужное… Внезапно раздражение от этого упоминания, что Тони благодетель и спаситель, уверяет его в верности своего решения. Вот уж точно не то, что он ожидал! Терзаясь своей ошибкой все это время… и сейчас, в споре вышло, что он все еще упрямо думает, что Тони был несправедлив. Это неожиданно. — Воу-воу!.. Полегче, Пит! — отвечает Нед, поднимая ладони. — Я не к тому… ты не понял. А… ну, если Железный человек как бы теперь… не спонсор и куратор твоих похождений, отрекшийся, то отчего… ты не возвращаешься к… предыдущему уровню? Питер непонимающе смотрит на сосредоточенного друга. — Никто… не отрекался от меня… я сам… — он чувствует, что невольно краснеет. — И что значит предыдущий уровень? — Ну, то есть как год назад… возвращаемся к перехвату полицейской волны и… Вот это поворот! — Погоди, — говорит устало Питер. — Я… я типа… не знаю, имеет ли это смысл? После этого провала… эмм… и что… Паук будто исчез для горожан… хотя и не многие знали обо мне… — Поиграл в высшей лиге и не хочешь возвращаться в прошлое? — Нед жесток. Но отрезвляюще. — Нет, мне кажется… Все это ошибка?.. Говорит он наконец то, что терзает его все это последнее время. Нед не прерывает. — Я… не сделаю ничего полезного и глобального, как Тони, один… Я не являюсь Мстителем, и не стану, у меня теперь… даже костюма нет… — Ты… ты же Человек-паук по своей сути, чувак, — медленно говорит Нед. Он наклоняет голову и заглядывает Питеру в глаза с тревогой. — Ты… типа, все что ты умеешь, твои рефлексы… инстинкты… это… черт, да никакой костюм не даст это обычному челу, вроде меня!.. Хотя и уважаю Кунг-фу Панду… — он кивает на коробочку с китайской едой с логотипом панды. И Лидс грустно улыбается, признавая очевидное. — Смотри… помнишь мы с тобой угорали про Бэтмена и Альфреда, помощников и вот это все?.. — Наши отсылки приобретают навязчивый окрас!.. — замечает Питер. — Что есть, то есть! — вдохновленно начинает он. — Так вот Брюс Уэйн же обычный мужик с горой денег, да?.. И супер-пупер гаджетами! Но по сути он тренированный богатый чувак с наследством!.. И… ну типа, ты задумывался, что Тони Старк ну… примерно такой же?.. Чертовски умный, ага! Но по сути — отними у него костюм и инструменты… и оба они будут ребятами в пиджаке во главе корпорации! Какими бы умными ни были… Питер не понимает, куда клонит Нед. — А если тебя отправить в одной пижаме Эм Джей… — Всего-то один раз надел… — …в какую-нибудь заварушку с вооруженными мужиками, ты сможешь бегать от них по стенам часа четыре, пока у них не закончатся патроны и не закружится голова!.. Или поднять пикап и вежливо положить на них! — … только если не в дождь!.. — бурчит Питер ворчливо. Хотя ему теперь понятно, куда тот клонит. — Никакого дождя больше, чувак!.. Работай над ошибками! Хоть гидрофобным спреем облейся! — совершенно серьезно говорит Лидс. Как какой-то телевизионный коуч из дешевых реклам. — Так вот… хватит сожалеть о неудачах, покупай себе новые синие легинсы и в путь… Питер смотрит на Неда скептично: — Какие нахрен леггинсы, Нед? — устало вопрошает он. — Ну… это я так, ради эффекту… что тебе там удобнее… — смущенно говорит он. — Мысль ты уловил, а мое эмоциональное красноречие иссякло… Ты понял… Нед молчит мгновение, а затем продолжает серьезнее: — Знаешь, ты спас одноклассника Салли этой весной от пьяного мотоциклиста на перекрестке!.. Я… забыл сказать тебе! Ну… и она так восторженно рассказывала об этом маме, что настоящий супергерой повстречался ее знакомому. А я сидел за ужином… и так бесился, что не могу сказать, что ты и есть Человек-паук… и что ты мой лучший друг!.. И Лидс слабо улыбается. Питер задумчиво смотрит на друга. И кивает — подтверждая, что это взаимно. И… ощущает, что еще один тугой узел развязался в его груди. Он почему-то не мог развязать его сам. Будто на мгновение он потерялся во тьме… и забыл, ради чего он занимался патрулями… потому что все стремился куда-то вперед. Неизвестно куда. Быстрее, выше, сильнее. И эта неудача просто как бетонная стена остановила его бег… — Поэтому… не всегда стоит оглядываться на то дерьмо!.. Оно в прошлом! А мы тут… и стольким людям требуется помощь, пока публичные супергерои сражаются с инопланетянами и мировым заговором… Типа… второклашки все еще переходят дорогу в неположенных местах!.. И если спасти парочку — то это точно сделает этот мир лучше. Питер сглатывает и молчит. А Нед тем временем оживляется от этого философского тона. — Так… ну раз уж мы закончили с этим!.. — он деловито отправляется в свою комнату, оттуда доносится грохот. Питер подозрительно косится в ту сторону. Коллайдер? Нед появляется, держа что-то в руках. — Надоело работать тайно! Посмотри, как я замучался с этим… — и он протягивает Питеру… его собственный веб-шутер, только с обновленной конструкцией, более компактным креплением. Так вот, зачем ему нужна была паяльная станция. — Ты рылся в моих вещах, пока меня не было, как грубо… — ворчливо говорит он. — И тебе не терпелось показать мне результат… Браслет и кнопка действительно выглядят отлично, и оно стало легким. Питер… чувствует недоумение и… благодарность. — Так что это самое, давай завязывай с рефлексией! А то я запущу в сети флешмоб «верните Человека-паука» с донатами на краудфандинге… или что-нибудь столь же стремное!.. — Спасибо!.. — говорит Питер просто и мгновение смотрит в глаза своему другу. И благодарит он больше за… за то, что Нед поговорил с ним. Это оказывается много важнее. — Это вложение в будущее — не хочу, чтобы тебя нашли какие-то злодеи… а тут мы сидим пятничным вечером в спорах о комиксах! Пока ты решил повесить костюм на крючок… Так хотя бы вооружим тебя!.. Чистая практичность! — говорит тот смущенно. Паркер нацепляет браслет на правую руку, он плотно облегает запястье, застежка, как на часах щелкает… Это не старковский идеальный агрегат, отпечатанный на чудо-принтере и смоделированный на его виртуальном запястье… но это много лучше того, что было. — Кстати, если тебе нужна разминка — по стенам полазать… и ты убираешься следующую неделю — в моей комнате на потолке у окна… паук свил гнездо… — Нед умудряется оставаться серьезным. — Я не знаю, как там у тебя принято — попросить его на паучьем языке покинуть дом или еще что… Но я буду очень благодарен за сотрудничество! — Ты правда боишься пауков? — скептично спрашивает Питер. — Только если они ниже пяти футов, — печально отвечает Лидс. И потом… в остаток вечера они переключаются на поиск бесплатных воркплэйсов с простенькими лабораторными условиями… есть ли такое?.. Ведь… у Питера нет больше паутины, а без доступа к школьной лаборатории самому не провести реакцию. А потом Питер притаскивает из своей комнаты зимнюю шапку… размышляя, подходит ли она, но Нед отрицательно мотает головой. И сетует, что нельзя посоветоваться с Эм Джей — та бы им список идей по костюму вывалила. И… в тот вечер в сентябре… Питер впервые засыпает сразу, как голова его касается подушки. Он не пялится в потолок в печали. Он больше не чувствует одиночества и пустоты. * Но если еще есть какой-то смысл у всего происходящего — это то, что Питер устраивается на работу в лабораторию при кафедре химии. Его кампус прикладных наук находится в Бруклине, основной корпус на Вашингтон-сквер, там он только подписывал бумаги. У Нью-Йоркского множество зданий, лабораторий и отдельных школ. Это будто большой живой организм. После первого занятия он выходит с толпой первокурсников в шумный коридор и видит на доске с объявлениями на первом этаже в холле бумажку о том, что требуется лаборант. С возможностью стажировки в дальнейшем, необходимая специальность — исключительно прикладная химия. Два дня работы в неделю, вторник и пятница — именно по этим дням в расписании проходят практические занятия у всех потоков. И… Питеру Паркеру кажется, что это счастливый шанс! Ведь это даст ему повод проводить время в лаборатории при подготовке пробирок и реагентов, разрабатывать новые составы для паутины. Ну… в свободное время. Может быть, судьба не такая уж сволочь, если ему так повезло. Ну… вообще в целом, кажется, что после ряда неудач и проблем… внезапно с ним случаются и хорошие события. Декан факультета хмуро смотрит на него — непонятно, отчего миссис Пакстон сама проверяет претендентов. — В прошлом году был случай, когда студент пытался синтезировать соединение гексогена… — говорит она строго. — Но кажется вы, мистер Паркер, не собираетесь заниматься подобным? Он поспешно мотает головой, отрицая такую вероятность. И таким образом у него есть четыре часа в неделю очередного… мытья посуды… пусть и химической. Это смешно. 7 октября 10:18 pm. В октябре становится неожиданно холодно, как и в целом этой осенью… но Питер благодарен — что сухо!.. Иначе пришлось бы сделать длительный перерыв. Он пролетает над Верхним Манхеттеном, внизу в темноте улицы сигналят машины в образовавшейся пробке. Он слышит шипение из левого шутера, и мысленно закатывает глаза — он не может отрегулировать подачу паутины в этой конструкции… с громоздкостью он уже почти смирился. Выше по реке находится Гарлем. Но он не станет углубляться в район, а то придется долго возвращаться на другой берег. Листья опадают с деревьев в Парке Джеки Робинсон, пахнет прелым и свежим. На высоте десятого этажа ветер пробирает даже сквозь толстовку. Питер ежится. Черт побери, нужно будет придумать какое-то иное решение на зиму. Иначе он не выживет. Он сидит на крытой автомобильной стоянке на 146-й в нелепой красной балаклаве на голове и лыжной маске — но теперь благодарен за нее, потому что ветер неприятно порывами дует в лицо. Перчатки без пальцев заставляют руки мерзнуть… ну, тут уж никуда не деться… он не знает, как раздобыть высокотехнологичную ткань, из которой Старк сделал костюм, он искал ей-богу… а сквозь его нынешние перчатки сцепление было слабым и он дважды чуть не рухнул в первые дежурства, пока в голову не пришло — обрезать!.. Он выглядит практически как бездомный чудак из-под моста Квинсборо… не хватает бочки с костром. От нее бы он кстати сейчас не отказался. Пять минут назад он спас темноволосую красотку от приставаний нетрезвого парня. Она неторопливо шла вдоль темного бульвара на внушительных шпильках, и кажется увлеченно переписывалась с кем-то, у переулка на Ленокс-авеню в Гарлеме она притормозила… Быть может, договаривалась о встрече-свидании, оттого и не была внимательна. А негодяй шел целенаправленно за ней, и дамочка его не замечала. Питер наблюдал, перемещаясь с крыши на крышу, намереваясь проводить женщину до дома или метро — куда она там собиралась… пусть и просто наблюдая. И когда высокий мужчина ускорился, а затем схватил ее за руку, а она взвизгнула от неожиданности, Питер приземлился позади них, спрыгнув с крыши закрытого на ночь супермаркета. — Эй, мистер… кажется, леди не хочет с вами знакомиться!.. — проговорил он серьезно. — Она идет по своим делам! На что мужик нахмурил свои кустистые брови и плюнул ему под ноги, почти попав на старенькие кеды. Паркер поморщился. — Ты еще что за псих?.. — он окинул Питера взглядом, полным недоумения. «Леди» тем временем отчего-то присоединилась к агрессору: — Если это какой-то пранк, я закричу и вас обоих арестуют!.. — высоким дрожащим голосом начала она. Явно расклад — двое парней против нее одной, ей не понравился. — Ты что это, возомнил себя Человеком-пауком, парень?.. Питер тяжко вздохнул. Это все из-за лыжной маски наверное. Это походило на плохой анекдот. Серьезно? Сравнить его… с ним самим? Но когда тридцать секунд спустя мужик после неудачного хука правой оказался примотан паутиной к парковочному столбику… и цветасто ругался на Питера… Дамочка передумала. — Эй… да ты и вправду он самый!.. — тяжело дыша от адреналина проговорила она, оценив видимо паутину. — Я думала, ты помер! Все газеты же пишут!.. А что… что за дрянь на тебе надета?! Что с тобой случилось, украли шмотки? За этот месяц он уже привык к такой реакции. — Не стал продлевать аренду костюма, потому что нищий, — бросил он со смешком, выстреливая паутиной вверх. Новый-старый шутер работал хорошо, пусть и шумновато. — У меня есть десятка, хочешь? — совершенно серьезно проговорила она. И ее наманикюренные длинные ногти щелкнули застежкой сумочки. А Питер не выдержал и захохотал. Вот так и берутся слухи, что он обирает свои жертвы и дерет взятки с преступников. Пфф… — Открою краудфандинг к Рождеству, мэм, следите за новостями! Вызовите копов, у меня нет телефона!.. — и он взмыл на крышу. И это тоже было абсолютной правдой. Чертовы телефоны достали его. Из-за них вся беда! Неожиданно суеверно думал он. В конце концов, в современном мире у десятка прохожих или спасенной жертвы, всегда найдется аппарат — так пусть они и выполнят свой гражданский долг. Свой он уже выполнил только что… — Спасибо!.. — крикнула она снизу. Ну что ж, почти без оскорблений и благодарность — весьма неплохо по новым меркам. И возвращаясь к полуночи — видимо у него уже выработалась привычка за год, хотя можно было и позже — в их с Недом холостяцкую коробку с картонными стенами… Питер стянул импровизированную маску с затылка, оказавшись в нужном районе. И спустился в темный переулок по стене, убедившись предварительно, что улица чиста. Один плюс в этом всем дауншифтинге был — он мог в обычных тренировочных штанах и толстовке — что теперь являлись его костюмом — не привлекать внимания!.. Просто стянул маску — и все, будто обычный парень, а не Паук. Удобно. Хотя Нед советовал ему купить костюм бобслеиста или фигуриста… Питер скептично отнесся к такой идее… а уж потом как глянул на сайте спортивной экипировки примерный ценник на качественный спандекс — отверг эту идею. Он вообще тут ради спасения, а не ваших этих мажорных имиджевых штучек! Иначе он просто купит дорогущую копию костюма Тони без электрической начинки, никакого смысла! Хотя Лидс и настоял на том, что эмблемку Паука на груди нарисовать нужно — иначе люди будут думать что он какой прокаженный, или уличный грабитель… репутационные риски. И вроде безопасно, когда он идет домой в таком прикиде. Может, он просто тоскующий фанат в паучьей толстовке? Вот например сейчас — он планировал зайти в круглосуточный магазин около их с Недом пристанища… и взять несколько сэндвичей на ужин… после одиннадцати на них действовала скидка, и Питер частенько пользовался этим, возвращаясь с дежурства! Он залез в карман, намереваясь уточнить свои финансы… потому что до следующей оплаты в лаборатории нужно было дожить пару дней!.. Хотя Мэй и подкидывала ему денег, опасаясь, что ему не хватает. И в этот самый момент… стоя перед мерцающей вывеской крохотного магазинчика, вытаскивая пятерку и мелочь из кармана… Паркер вдруг поежился… потому что ветер облизал шею и затылок Питера… так неприятно пронзительно, что он автоматически поднял руку… и почесал голову, взъерошил волосы. Будто хотел стереть этот холод. А потом…. медленно поднял голову, потому что… узнал, что это за мурашки… вспомнил. Это паучье чутье. Он не испытывал его с лета кажется… нынешние его потасовки не были сколько-нибудь опасны. Но сейчас… Питер сглотнул и огляделся… улица была пуста. Кроме него — никого. В это мгновение дверь магазинчика распахнулась и оттуда вышла хмурая пожилая женщина с большим бумажным пакетом, осуждающе и подозрительно посмотрев на то, как Питер ищет мелочь в карманах в своих перчатках-без-пальцев, она быстро прошла мимо… Паркер моргнул, возвращаясь в реальность. Тревога отпустила… и Питер пошел за своим ужином. Напоследок оглянувшись вокруг… он запомнил это иррациональное ощущение. * 23 ноября, четверг. День Благодарения встречает Питера совершенно не тем ощущением спокойствия, как в прошлые годы. А новым потоком информации. То есть да, он должен прийти на обед к Мэй. И он пообещал ей помочь с чертовой индейкой! Потому что она в этом году вознамерилась соорудить красивый семейный обед, сказав, что позовет на ужин некого… коллегу. Нет, вы слышите это? Она позовет… коллегу?! Питер два месяца всего не живет с ней, а она уже приглашает к себе каких-то неведомых коллег, смущенно улыбаясь! Ну ладно… не два, а три, но суть не меняется! И говорит ему постричься! И прилично выглядеть! Да она только дважды в жизни ему говорила подобное, когда они шли подписывать документы в колледж и когда их позвали на благотворительный прием на Рождество в прошлом году. Питер смотрит на себя в зеркало — его обкорнали в парикмахерской около лаборатории так, что он чувствует себя голым. У него всегда так торчали уши? Или они не торчат? И он выглядит до отвращения моложе, чем он есть!.. Все из-за Мэй! И теперь не спрятаться за челкой… ох. И вообще — что это такое? Что за «семейный» ужин с индейкой и ему нужно принарядиться? Что за официоз? Она что — устраивает смотрины своего нового бойфренда? Кто он вообще такой? От новой мысли Питер холодеет. А что… если эти несколько лет Мэй ни с кем не встречалась, чтобы не доставлять Питеру неудобств? Не приводить кого-то постороннего в их дом? После… Бена? Не оскорблять его память. И не расстраивать Питера. И… как только он предоставил ей свободу, она решилась на этот шаг? Он чувствует слабый укол вины за свою реакцию. Мэй… она же такая красивая, умная и одинокая… наверняка, ей хотелось внимания?.. А Питер эгоцентрично замкнулся на своих проблемах, геройстве и учебе. Он сглатывает вязкую слюну. Скептически глядит на голубую рубашку, разложенную на спинке кресла, которую ненавидит всей душой — это его парадная. Сейчас правда рубашка выглядит так, будто ее пережевал аллигатор! Но выбора нет, у него мало одежды в их логове с Недом. А еще одна белая — бесславно пала в бою, став оранжевой после стирки в общественной прачечной на углу 39-й. Мэй не зря над ним издевалась. Если хотите знать — как? — ответ удивит. Питер постирал ее вместе со своей «паучьей-патрульной» толстовкой, запихав все в один барабан. Никто не предупреждал его о такой химии и физики цвета при температуре кипячения! Правда еще имеется вариант — рассмотреть то старье, что хранится в его шкафу, в комнате у Мэй, в половине наверное короткие манжеты. Но пока Питер застегивает пуговки голубой. Воротник его душит. Мишель должна была приехать утром к родителям! И уже оборвала ему телефон дурацкими сообщениями. Она жаждет его увидеть завтра. Черт. А еще он очень хочет успеть подежурить сегодня — потому что праздники — это адский ад на земле!.. И горожанам понадобится его помощь! Особенно от перебравших отмечающих. Он тяжко вздыхает. * Обед. Питер добирается на метро до нужной станции примерно к трем, по пути встречая суетящихся людей, и детей в костюмах, с импровизированных школьных представлений. Кажется, праздникам радуются только дети! Хотя на лицах встречных он тоже встречает улыбки… Ноябрь в этом году не такой холодный, как можно было ожидать. Питер размышляет, стоит ли купить Мэй цветы… или что-то подобное… типа… как делают в кино. Затем представляет взгляд, которым она его одарит и отметает эту идею с улыбкой. Сегодня он закончил лекции два часа назад, и из-за праздника пропустил работу в лаборатории — но вернется туда в обед завтра, у него окно. И нужно подготовить оборудование для вечерних групп. А сегодня он почти не устал от учебы. Он кутается в воротник куртки, жалея, что забыл шапку, но хотя бы шарф при нем. Под ногами мокрый асфальт. Питер по привычке оценивает погодные условия. Не хотелось бы дождя сегодня вечером! Мэй открывает мгновение спустя, как он вежливо постучал. Мало ли там… этот… коллега. — О, дорогой, ты прекрасно выглядишь! Тебе идет, — она треплет его по голове, отчего Питер ненавидит свою стрижку чуть меньше. — Заходи, у нас есть три часа на все… я предположила, что так как ты химик, с пропорциями маринада ты справишься лучше меня… Вот оно что, кулинарная ловушка. Она его заманила. — Можно было заказать доставку, и сказать, что ты приготовила это сама, — усмехается он. — Я уверен, что бизнес по доставке домашних праздничных обедов процветает!.. Мэй ловит мяч. — Ты же любишь эксперименты!.. Не сдавайся! — подначивает. В общем. Она оставляет его наедине с вайфаем, телефоном и чертовски большой тушей несчастной птицы. Все знания — в интернете. Это практически подлый прием — потому что Питер в своей жизни не готовил ничего сложнее тостов. И хочет поспорить, что чтобы прожарить такой объем нужен как минимум межгалактический лазер мощностью… — …Или ее нужно было начинать готовить позавчера! — мрачно изрекает он. Мэй сидит за столом, будто не прислушивается, уставившись в ноутбук. — Да-да, Питер, ты прав… — бормочет она. Питер чувствует себя усталым. Мэй выглядит усталой, и он думает, подозрительно ли расспрашивать ее про успехи на работе? — Кстати, как ты выбила себе выходной? — спрашивает он подозрительно. — Я сказала, что все сделаю из дома и отправлю до вечера, — отвечает она, поправляя очки. Питер мрачно рассматривает комплект продуктов. Работа в пиццерии никаким образом не повлияла на его способности к кулинарии!.. Но с другой стороны — хуже, чем у Мэй — точно не будет!.. Не то, чтобы он критиковал ее умения, но… повторить описанный алгоритм он сможет! Он же не тупой!.. Действительно — сомнительный эксперимент, так проще воспринимать это. Но удар судьба ему наносит спустя полчаса. Когда Мэй поступает звонок, она отходит к окну и разговаривает с кем-то пару минут. А затем подходит к Питеру и говорит: — Мне нужно вернуться в офис, потому что помощница Роба напутала с бумагами и отправила не тот договор подрядчику! — говорит она. — Это всего на час, я вернусь мгновенно!.. — А как же… — Питер показывает на импровизированную лабораторию по смешению специй и лимонного сока. — Если ты почувствуешь, что ничего не выходит, найди этот чертов сервис праздничных обедов, умоляю тебя! — с паникой восклицает Мэй. — Если б я знала, что такой существует, стала бы я притворяться Отчаянной домохозяйкой?.. И с этими словами она покидает поле экспериментов на их кухне. Предательски оставив его наедине с телом индейки. Дверь хлопает, щелкая замком. Питер хмурится, затем замечает, что все же испачкал рукав в соусе, пока запихивал чертову птицу в противень. ЧЧчерт!.. Да, он уже говорил, что ненавидит праздники… Он снимает рубашку через голову. Тоже удумал — сразу нужно было переодеться в футболку, раз предстоит такое грязное дельце. К тому же он чувствует себя неудобно со всеми этими пуговицами. Идет в свою комнату, потерянный. Вот она, его взрослая жизнь? Он теперь ответственный за свидание Мэй с ее ухажером, да?.. Но все равно он понимает, что ситуация смешная. Пять минут спустя он возвращается на кухню, надев темно-синюю старую футболку — вот это нужный формат. И замылив несчастный рукав в своей ванной. Рубашка сушится на стуле. Паркер запихивает несчастное главное блюдо в духовку, выбрав средний режим для начала. Надеясь, что паучье чутье, поможет ему и в этом. И решает на всякий пожарный приглядеть действительно — вариант Б — если из духовки вульгарно начнет валить дым, как в сериях ситкома!.. И в этот момент в дверь звонят, так настойчиво, что Питер вздрагивает. Мэй опять забыла ключи. Он подходит, вытирая руки о футболку. А затем жуткая мысль пронзает его мозг — а что… если это… её чертов кавалер? Этот… неведомый коллега? Не могла же Мэй так подставить его, что позвала его раньше времени, а сама уехала в офис? Ччччерт! — К-кто? — говорит он громко. Обычно он не прячется как ребенок за дверью, но внезапно чувствует себя гостем. Комедия положений. — Доставка! — глухо раздается из-за двери мужским голосом. Питер замирает. Что? Какая, блин, доставка? Мэй заказала доставку сама? Он распахивает дверь и… видит перед собой высокого человека в форменной красной кепке пиццерии под капюшоном с термосумкой… из пиццерии Джо. Он эту сумку в кошмарах месяц видел потом, так устал от чертовых доставок. Это такой розыгрыш от кого-то из курьеров?.. Как?.. Они решили подшутить над ним спустя месяцы после увольнения? Это… — Вы… ошиблись, я не заказы… — и на этом он внезапно затыкается. Поднимает взгляд чуть выше. Потому что видит, что руки, что удерживают сумку, в черных перчатках… И вновь он пытается воспользоваться тем, что паучья реакция его быстрее, Питер инстинктивно захлопывает дверь… перед чужим носом. Чтобы выиграть время… И чужая нога в ботинке успевает встрять в проем, не уступая в реакции. Дыхание сбивается от неожиданности. Дверь резко толкает Питера в грудь, так что он отлетает в коридор, ручка ударяет в живот, так что он охает от боли. — Как говорила мне одна старая знакомая — мужика из берлоги можно выманить только едой… — говорит Уэйд хрипло. И заходит внутрь.