***
Снова библиотека. Снова Гермиона сидит одна. Почему-то за последнее время она полюбила одинокие часы в читальном зале, хотя раньше обожала тащить парней с собой, лишь бы кто-то оказывался рядом, сидел и периодически слушал ее мысли, направленные в пустоту, просто вслух. Гарри в такие моменты боролся с желанием уснуть, но при всем уважении к подруге, продолжал читать и прислушиваться к ней. А Рональд… Он спал: сидя, стоя, склонив голову над книгой или облокотившись о стеллаж — как угодно. Правда сейчас Грейнджер сидела здесь не для того, чтобы снова окунуться в чтение дневника Николаса Фламеля, хотя желание просмотреть хоть парочку страничек было неописуемым; шатенка ждала свою напарницу по заданию. Сроки поджимали, а они еще не закончили работать над «круциатусом». Гриффиндорка посмотрела на свои маленькие часики и заметила там дату. Двадцать седьмое октября, вторник. Пятница не за горами, так что стоит поторопиться с этим. Гермиона не любила сдавать все в последний момент. Этот год вообще был необычным для нее: у нее есть молодой человек, война закончилась, она живет в отдельной башне для старост с Блейзом Забини и… Позавчера, в воскресение, она обнималась с Драко Малфоем в заброшенном кабинете астрономии после того, как испытала приступ лунатизма и кошмара. «Мне все еще кажется, что это было частью сна». Наверное, Гермиона и приняла бы это за сон, если бы не доказательства. Утром, она проснулась в своей кровати. И первым делом почувствовала запах совершенно ей несвойственный. Откуда-то взялась сладкая мята и отдаленные нотки хвойного леса. Это сочетание присуще только одному персонажу — Драко Малфой, собственной персоной. Ее пижама пропахла им до нитки, впитала каждую нотку и теперь отравляла рассудок юной Гермионы Грейнджер. Когда она отчасти свыклась с мыслью, что ей нравится этот запах, пришло время для осознания… Драко Малфой действительно помог ей справиться с кошмаром и правда обнимал. Вот так просто. Без брезгливости и отвращения на лице. Он сам это сделал — притянул ее и обнимал пару минут. Гермиона даже почувствовала, как он прижался щекой к ее макушке, но скинула все на неокрепший разум после сна. После этой странной ситуации он первый отстранился. Девушка видела, как он хотел сказать что-то гадкое, но почему-то умолчал. В его глазах бегали огни — он был зол, — но Гермиона не понимала на кого. На нее, на себя, на весь мир в совокупности… Но так или иначе, даже с этими странными эмоциями, он решил провести ее до башни. Они шли молча, не проронив ни слова. — Это только между нами, Грейнджер. Поняла? — после этой реплики девушка убедилась, что он пребывал в не самом лучшем расположении духа. «И из-за чего? Потому что отвлекла его от выполнения задания? Определенно. Да. Надо будет извиниться за это. Потом». «И почему он просит МЕНЯ хранить все в тайне. Я больше него заинтересована в молчании». «Стесняется того, что обнял меня?». «Малфои не стесняются Гермиона!». — Да, конечно Этого было достаточно, чтобы он сразу развернулся и пошел прочь. Возможно, в подземелья, а возможно в этот заброшенный кабинет. Почему-то эта глупость грела ей душу — она теперь знает его тайное место. Что за бредовый повод порадоваться? Самый глупый. Утром Грейнджер наткнулась на еще одно доказательство, что это был не просто сон: то заклинание, которое она запустила в пожирателя во сне, было настоящим. Она правда «выстрелила» в ближайшую полку с единственным цветком, который был в их башне. Кактус Джоуи. «Мерлин, Блейз меня убьет… Он так прикипел к Джоуи». «Еще и учитывая, что я сама же ему его и подарила. На день рождения, который был через пару дней после моего». «Годрик, я ужасна!». Самое жуткое в этой ситуации, что магия вырвалась из палочки… «А что было бы, если там кто-то стоял, например, Блейз?..». «Я могла выстрелить в него». — Грейнджер? — женский голос вырвал шатенку из мыслей и вернул на планету Земля в 15:46 27 октября 1998 год. Это была Дафна Гринграсс, и одно ее это «Грейнджер», сказало все само за себя. Она была без настроения, злая и еще более холодная чем обычно. Гермионе казалось, что девушки вот-вот перейдут к той части, где смогут втихую называть друг друга по имени, как это уже было с Блейзом, но нет — это очередной шаг назад, а может сразу несколько. — Все хорошо? Дафна очень неаристократично плюхнулась на стул стоящий рядом. Скинула сумку на пол и запустила тонкие пальчики в белокурые волосы. Этот оттенок до чертиков напоминал цвет Малфоя. «Интересно, а по структуре они такие же?». «Гермиона!». «Просто интерес!». — Все отлично, Грейнджер! Я еще не настолько отчаялась, чтобы делиться проблемами с грязнокровкой! — выплюнула Гринграсс, и в воздухе повисло молчание. Адская тишина. За последний месяц она ни разу не слышала этого слова в свой адрес и считала, что это успех, но, видимо, стоит поставить прочерк. Чистокровный мир еще не готов избавиться от глупых стереотипов. Хотя Гермиона думала, что Гринграсс переросла это. Видимо, нет… — Ладно, — сухо произнесла шатенка и разложила свои свитки. — Грейнджер… — виновато начала Дафна, сложила руки на столе, будто устала от жизни и всего, что к ней прилагалось. — Я все поняла, Гринграсс. Мы не подруги, не называем друг друга по имени, не делимся проблемами. Мы делаем это задание, и на этом точка, — покачала головой Гермиона и принялась просматривать свои же бумажки. Секунды тишины и молчания действовали на нервы, но гриффиндорка изучала свой же почерк, уличая некоторые буквы в неровности. — Пэнси выводит меня из себя. Я просто пытаюсь быть хорошей подругой. Но когда с одной стороны твоя сестра, а с другой подруга, становится неимоверно сложно, — шатенка не знала, как к этому относиться. Продолжать молча слушать или делать вид, что вообще не имеешь к этому дела. А может стоило что-то ответить. — Я осознаю, что никому не нужны мои проблемы, но мне сложно всегда быть такой… Какой все меня видят. Ты видишь… — Ты не такая на самом деле. Не холодная и безэмоциональная. Зачем создавать эту оболочку? — не смогла сдержаться Гермиона и все же спросила. — Потому что так легче всем вокруг: они знают, что меня сложно задеть, вывести и перестают пытаться. — Это не мое дело, но… — Пэнси. Она хорошая — верная подруга, да и для Драко она была бы отличным вариантом, — где-то в районе левого легкого кольнуло неизвестное ощущение. Но Грейнджер снова не подала виду. Что бы это не было, это было странно. — Но она ведет себя иногда чрезмерно эгоистично. Я ее люблю, но моя сестра… — Астория, верно? — Да, Стори. Твоя подружка Уизли приглядывает за ней. К моему великому удивлению, они не грызутся на каждом шагу. — Джинни умеет расположить к себе человека. Да и иногда она себя ведет, как истинная слизеринка. — Стори тоже так говорит… — и они обе захихикали. Воздух между ними стал чуточку легче. Напряжение немного спало. — Пэнси пытается донести до всех окружающих, что моя сестра недостойна Малфоя. — Тут уже, скорее, наоборот, — не выдержала шатенка и вставила свои пять сиклей. Дафна с удивлением посмотрела на нее. — Да, я тоже так считаю. Но дело даже не в этом — у них нет выбора, как бы сильно я этому не противилась. — Что ты имеешь в виду? — Это… Это сложно. Так или иначе, Пэнси занижает Асторию, даже унижает. — Паркинсон большого мнения о своей персоне. Думаю, что тебе стоит просто пропускать большую часть ее слов, касательно этой темы, мимо ушей. Жить уж точно будет легче, — Гринграсс согласно покачала головой и закрыла лицо руками. Вот оно. Странный тип отношений. И, возможно, они смогли бы стать хорошими подругами, но некоторые вещи не имеют возможности сбыться. Или… — Грейнджер, прости меня. Я не хотела тебя так называть. Я просто… — Все хорошо, Гринграсс, я понимаю. Прошло мало времени. Гермиона натянуто улыбнулась. Ей было лестно, что Дафна все же решила попросить прощения, хоть и это идет вразрез со всеми ее убеждениями. Сейчас все шло в гору. — Спасибо тебе… — блондинка помялась. — Гермиона… И на этом моменте все внутри застыло. Да, лед тронулся: айсберг под кодовым названием «Дафна Гринграсс» начал таять. — Приступим? — они начали разбирать всю информацию для подготовки конечного сочинения, доклада и презентации самого материала.***
Драко сидел в Большом зале, когда почувствовал странное ощущение. Этого не случалось уже примерно четыре недели. Как же быстро и легко привыкнуть к нормальному состоянию, когда все тело не разрывается от боли? — Драко? Все хорошо? — неожиданно послышался голос Блейза. Блондин сидел ровно, как обычно, старался совершенно не шевелиться. Просто сконцентрироваться на месте, которое начинало ныть и распространить ощущение по всему телу, чтобы боль не ударила новой волной. — Все нормально, — процедил Малфой и сжал вилку в руке. Видимо, слишком сильно, так, что та согнулась под его силками. «Сейчас оно пройдет. Сейчас, еще секунду». «Один. Два. Три. Четыре…». И так до миллиона, лишь бы вся эта херня прошла и не заставила его корчиться от боли на полу Большого зала. «На сколько будет странным, если я прямо сейчас выбегу отсюда?». Забини продолжал изучать лицо друга, пытался вычленить из его отрешенного взгляда хоть какую-то информацию, но тот выстраивал очень хорошие блоки. Не пропускал друга порыться в своей голове. Хотя Блейз и не владел легилименцией. «Похер на всех». Драко откинул испорченную вилку. Она полетела прямо в тарелку, расплескивая пюре, которое он себе наложил. Было неголодно, хотя за весь чертов день в его желудке побывало одно зеленое яблоко. Почему-то уже который день поедание яблок стал его ежедневным ритуалом. Они были кислыми, но их запах… «Блейз поймет и скажет всем что-то, придумает!». И Забини точно так и сделает. Они лучшие друзья со второго курса и кажется, что без этого мулата жизнь Драко была бы совершенно другой. Более блеклой, чем на данный момент. Казалось бы, это невозможно, — но нет. Дверь за блондином захлопнулась, и он летел в сторону ближайшего туалета, заброшенного кабинета… Да куда угодно. Боль тем временем уже объяла всю руку и начинала жечь. Это еще можно было стерпеть… Где-то вдали он услышал как снова открылись двери Большого зала. А дальше послышались быстрые и суетливые шажки, срывающиеся на бег. «Какого…» — Малфой! Этот голос он уже не мог спутать ни с чьим. Приказные нотки, вперемешку с ненужным волнением. Откуда только в ней берутся все эти эмоции? Как она умудряется все это в себе содержать и не взорваться при этом? — Отъебись, Грейнджер! — рявкнул блондин и чуть было не сорвался на бег. Сдержался. Если Драко сейчас стартанет, то эта зазнайка напридумывает себе всякого. «Зачем она вообще вышла?». «Волнуется? За меня?». «Да нет, Драко, чего удумал! Просто она твоя нянька. Помнишь? Старуха поручила ей приглядывать за тобой вместо малыша Потти». «Сука, как же больно!». За спиной послышались быстрые шаги. Нет, Грейнджер уже вовсю бежала. «Ты так же бежала, когда думала, что тот сон был реальностью? Так же бежала, чтобы остановить меня?». «Ты монстр!». «Пошло на хер, подсознание». Боль слегка притупилась, потому что теперь он мог думать только о шагах за своей спиной. Почему гриффиндорка так на него влияла — никому не было известно, даже Мерлину и Моргане. Разве что Блейзу Забини, который о чем-то начинал догадываться. Сам же Малфой немного сбавил скорость из-за образовавшейся одышки. Плохой знак. «Надо скорее…». — Малфой, остановись! Голос девушки послышался куда ближе, чем он думал. Она была всего в нескольких метрах и вот-вот могла ухватиться за подол его жилетки, чтобы остановить. Драко не мог позволить ей этого. Уж точно не сейчас, когда через мгновения распластается на полу и начнет завывать, молить о помощи или скорейшей кончине. Он ей не отвечал. Смотрел по сторонам, пытаясь найти злосчастный туалет, который точно где-то здесь мог быть. «Сука». «Сука». «Сука». — Драко! В этот момент что-то щелкнуло. Шаги замедлились. Эти пять букв сложились так гармонично и слетели с ее уст, как что-то само собой разумеющееся. Малфой медленно, изнывая от боли прокрутился на пятках. Два метра — два большых, длинных шага. Их раздели каких-то две сотни сантиметров. Это же практически ничего — воздух. — Я хочу помочь. Тебе плохо? — виноватый взгляд, будто то, что с ним происходит полностью ее рук дело. «Да, мне плохо Грейнджер. И если сейчас ты не уберешься отсюда, я сдохну!». «Зачем ты это делаешь?!». «Снова выпячиваешь свое благородство. Никому оно нахер не нужно». «Точно не нужно, Драко? Ты уверен?». «УВЕРЕН». — Отвали, Грейнджер. Мне нужно побыть одному, а свою конченую помощь прибереги для Уизелдура! Последний взгляд. Он позволяет взглянуть на нее по-настоящему. Всего на секунду показывает, что ему адски больно в этот момент. Потом снова покрывается корочкой, скрывая все за слоем наплевательского отношения, затем забегает в ближайшую дверь туалета. Тысяча и одно запирающее и заглушающее, а потом душераздирающий крик. Как же ему больно…***
— Все еще не понимаю зачем ты побежала за ним, Гермиона, — голос Рона звучал так звонко, что Джинни даже невольно поморщилась. После ужина они всей своей веселой и дружно компанией решили прогуляться по замку. Просто побыть вместе, как в старые добрые. Рыжие брат и сестра предложили сходить на астрономическую башню, но Грейнджер и Поттер в унисон отказались. — Рональд, сколько раз мне нужно повторять?! Я его контролер, потому мне нужно следить за ним. Мне показалось странным, что он просто так взял и убежал с ужина! — шатенка парировала очень умело. Будто заранее подготовила эту речь. Но Джиневра смогла разобрать какие-то незнакомые нотки в словах близкой подруги. «Что-то здесь не так». — Все равно… — Рон, да хватит уже! — взорвалась Джинни. Она устала от этого и совершенно не понимала, как Грейнджер все еще терпит. Уизли замечала погрешности в их отношениях: брат определенно любил Гермиону, но иногда у него феноменально хорошо получалось давить на нее или все в этом роде. Он не гнобил девушку — просто иногда проскальзывало непонимание, а по себе Джинни знала, что это один из худших аспектов отношений. «Непонимание и отсутствие искры». «Вот у нас с Гарри все идеально, ведь так?». «Блевотная идеальность…». — Джин, ты лезешь не в свое дело, — потянул ее за рукав Поттер и одними глазами попросил промолчать. Иногда у Гарри это получалось. Иногда она давала слабину и действительно прикрывала ротик, тушила свой пыл. Но чаще всего это ее злило. Ведь по какой такой причине она должна всегда молчать. Постоянно затыкаться и позволять другим то, что ей не нравится. Сейчас ей не нравится то, как ее брат обращается со своей девушкой. — Не хочу, Гарри! Я устала от того, что Гермионе всегда приходится успокаивать Рона. Может у нее есть свои проблемы, о которых она молчит и не говорит, потому что всегда решает наши. Я не ручаюсь, что это так. Но ведь нельзя отрицать, верно? — шоколадные глаза Грейнджер слегка расширились. Будто Джинни правда знала больше, чем должна была, чем Гермиона позволила ей знать. «Да что же происходит, Гермиона?». Тонкие ручки шатенки обвили свое худое тельце. Худая, она правда очень худая, хотя часто отпускает фразы про излишние килограммы. «Мне бы выглядеть так, но меня все устраивает». — Джинни! — воскликнул Рон. Почему-то сейчас его тон до чертиков был похож на мамин, и это ее нескончаемо злило. Всегда все не так: снова младшая дочь должна промолчать, проглотить… Отчего же? Нет. Не будет. — Да, слушаю, Рон. Что ты хочешь сказать в свое оправдание? Что любишь ее? Доказал бы хоть один раз… А ты, Гарри! Не смей закрывать мне рот! Если я хочу что-то сказать и считаю нужным, я буду говорить! — рыжая развернулась на пятках и злобно раскидывая руки в сторону пошла в обратном направлении. — Джиневра! — Гермиона зачем-то снова и снова называла ее так. «Джиневра — неплохое имя». «Да оно отвратительное!». «Особенно когда его говорит мама, когда злится. Или Рон. Иногда, когда Гермиона. А Бл… Забини!». «Зачем он вообще это сказал?». — Я ушла! — крикнула рыжая и скрылась в неизвестном направлении. Она шептала что-то под нос, бубнила, злилась. И, самое главное, — никто за ней не пошел. Может и правильно, что Джинни ушла. Иногда этим троим нужно побыть наедине. Они так долго дружили втроем и сейчас так мало времени проводят этой самой компанией. Дружба перестает походить на дружбу в своем естественном виде из-за отношений. — Как же меня злят они оба! Брат. Парень. Так не должно быть! — шипела себе под нос Уизли, огибая очередной поворот, подбираясь к той самой астрономической башне. Они сюда точно не пойдут. Рыжая плюхнулась на ступеньки и уложила голову на колени. — Невыносимые! — чуть громче чем следовало простонала она. — Мы еще даже не поздоровались, а ты уже разбрасываешься оскорблениями, рыжая? — Блейз Забини вторгся в ее мысли слишком внезапно, из-за чего Джинни вздрогнула. — Мерлин, Забини! Ты меня напугал! — воскликнула Уизли и подняла голову. Две высокие фигуры стояли перед ней и взирали сверху вниз на печальную гриффиндорку. Драко Малфой, более мрачный чем обычно и Блейз Забини, он был… Как всегда. «Симпатичный… Чертов стручок!». — Прошу прощения, Джиневра, — сказал он и пристально наблюдал за каждой эмоцией, которая могла измениться на ее лице. Но, к великому удивлению, ничего. Казалось бы, для нее полное имя звучит, как оскорбление, а из его уст… — Догоняй, Блейз. Уизлетта, не сиди на холодном, потом будут проблемы с маленькими версиями Поттера, — бросил Малфой и сразу испарился. Он так быстро исчез, что даже не успел отхватить от Джинни горсть ненависти, что было крайне странно. Если бы на месте рыжей сидела Гермиона Грейнджер, то он бы точно не сбежал — остался бы и изводил маленькую до последнего нервного вздоха. — Ты что-то хотел, Забини? — спросила Уизли, ерзая на холодной плитке старинного замка. — Мне стоит спрашивать, что случилось? В Раю какие-то проблемы? — он источал весь сарказм, на который только был способен. Пытался впрыснуть весь яд, который скопился за день, но почему-то слова звучали не так, как было задумано. — Я не собираюсь делиться своими надуманными проблемами со слизеринцем… — это слетело с губ быстрее, чем она смогла обдумать суть сказанного. — Надуманные проблемы? — мулат слегка нахмурился, скорее от непонимания, чем от какой-то злости или обиды. Ведь это словосочетание не могло сулить что-то положительное. Однако он забыл с кем имеет дело. — Да, у меня все хорошо! У гриффиндоцев всегда все хорошо и никак иначе. «Уйди, Забини. Мы не друзья. Просто уйди!». «Если Гермиона смогла, не значит, что я захочу дать тебе шанс». — Уизли, не стоит умалять свои проблемы, если у тебя не все хорошо. Я, как человек со стороны, могу заметить нечто большее. — И что же ты видишь? — она обняла свои коленки и с играющим интересом посмотрела в карие глаза мулата. Ей казалось, что у всех слизеринцев светлые глаза, на ее памяти так и было. Это не определённый критерий при отборе, просто странная закономерность. Забини был первым с темным оттенком глаз. — Я вижу, что тебе тяжело, но ты очень хорошо справляешься. — Очень емко. — У тебя умер брат. МакГонагалл отвергает все предложения по организации отдельной межфакультетской женской команды по квиддичу. Скоро соревнования с Колдовстворцем, а ты под вопросом в его участии. Идеальные отношения со святым Поттером, до невозможности идеальные. Тебе скучно, но ты отказываешься это признавать! С каждым словом все внутри переворачивалось. Казалось, что он просто смотрел в ее светлые очи и видел всю эту гурьбу проблем, которые все время вертелись в черепной коробке. Джинни хотела воспротивиться этому, воскликнуть, что все не так, что все эти аргументы чистейшей воды ложь и бред. Но сил не было на это. Знала, что это правда. Отчего-то на одну ношу стало меньше. Теперь кто-то еще в курсе всех ее проблем. — Возможно… — на этом Забини ловко подскочил, параллельно отряхивая ноги от незримой грязи. — Малфой прав, сидеть на холодном полу — плохая идея, но дело твое. Наколдуй себе какую-то подстилку или подушку. «Дело твое». «А где же это, «Джиневра, встань немедленно!»?». «Годрик…» — Забини, спасибо, — прошептала она. Мулат последний раз бросил на нее взгляд и покачал головой. Теперь он знает о своем превосходстве, но почему-то не использует против нее — ждет момента или просто не хочет… Он сделал шаг в сторону, куда ушел Драко и остановился. — Джиневра, как будет готова петиция по женской команде, я готов подписать. И Малфой тоже, — он подмигнул ей и тотчас ушел. «Д-Ж-И-Н-Е-В-Р-А…». «Быть может, это правда не так уж и плохо звучит».***
Вся неделя выдалось напряженной, будто властитель времени что-то знал и нагнетал обстановку до самой последней минуты. Казалось, что Гермиона знала, в чем дело. Сегодня пятница, а значит ЗОТИ, а значит сдача докладов. И в какой-то степени она волновалась из-за этого: вдруг они сделали что-то не так или не раскрыли заклинание, как следовало. Все эти дни из головы не выходили все моменты, связанные с Драко Малфоем. И Гермиона, кажется, даже начала чесаться каждый раз, когда ее взгляд ловил его силуэт. Будто аллергия распространялась по всему телу, и заставляла Грейнджер волноваться. «Аллергия на Малфоя? Да, очень похоже на правду». «Рон тоже хорош. После той ссоры или приступа ревности, как это назвать не знаю, у меня пропало какое-либо желание с ним разговаривать». «Джинни была так права — Рон никогда не доказывал мне своей любви. Точнее, я не прошу этого. Меня все устраивает, мне не нужны пустые доказательства и пышные признания. Просто иногда хочется от него какой-то романтики». «И все же, я до сих не понимаю позицию Малфоя: помогает справиться с кошмаром, обнимает, а потом так отчаянно и грубо гонит». «Я не жду после объятий любви до гробовой доски. Только не с ним». «Обнял. Мерлин, он меня обнял! И от него так пахло, вчера я засыпала в той же пижаме, которая так же источает его аромат. И мне так хорошо спалось…». «Нет! Это связано не с его запахом». «А что, если с его? Что я буду делать, когда пижаму придется стирать…». «У тебя есть парень, Гермиона, есть парень!». — Грейнджер, ты готова? Мы идем первые, — быстро проговорила Дафна и аккуратно присела на стул рядом с гриффиндоркой. Гермиона совсем не заметила, как класс наполнился людьми. Она снова пришла одна из первых и сидела в своих мыслях. Где-то сбоку раздалось хихикание. — Да, готова. Привет, Дафна. Кажется, блондинка внезапно перестала дышать. Эта смена в общении двух девушек все еще была непривычна слизеринке, да и Гермионе в том числе. Но сейчас она была почему-то вымотана и не могла издавать лишних эмоций на все стороны. Да и зачем назвала сейчас Гринграсс по имени, тоже не знала. Глупая привычка враждовать и окликать всех фамилиями жутко злила ее и уже порядком поднадоела. «Так же и с Малфоем. Я так легко назвала его по имени, а Блейза просто не могу уже иначе звать». — Здравствуй, — качнула головой блондинка и стушевавшись обернулась к ряду откуда все еще доносились смешки. — Что-то не так, Пэнс? — Грейнджер, до этого момента уложившая голову на руки, выпрямилась и обратила взор к ряду слизеринцев. Отчего-то Гарри и Рона все еще не было. — Да ничего. Просто обсуждали с Тео, сколько раз тебе надо будет помыться после такого близкого общения с Грейнджер. Смех стал еще громче. Кто-то украл мозги Пэнси Паркинсон и отказывается их возвращать. Видимо, война и летальный исход предводителя пожирателей ничему не научил бедняжку. Гермиона только хочет заикнуться, ответить брюнетке, но кто-то ее перебивает. — Да, ты права, по всей видимости, слишком много, ведь от твоего токсичного поведения не получилось отмыться по сей день. И кстати, прости, Пэнс, наш поход в бутик мадам Пруденс придется перенести, — блондинка надула губы и расстроенно посмотрела на подругу. — Что? Мы же ходим туда каждое первое воскресенье месяца! — Да, жаль, буду проводить время в душе. Или нет, — Гринграсс вскинула руку в воздух и прокрутилась на попе к Гермионе, которая наблюдала за всей картиной с нескрываемым интересом. Ее задели слова Паркинсон и Гринграсс. Сейчас она была готова разреветься. Эмоциональное состояние летело в подвалы Хогвартса, разбиваясь о холодный пол. — Грейнджер, может сходим в Писорро? — Что? — казалось этот вопрос слетел не только с губ Гермионы, но и Пэнси, Тео, Блейза. И только мрачный Малфой старался не источать удивление от происходящего. «Это шутка? Она так издевается?». — Я полностью серьезна. Если у тебя, конечно, не было планов со своими котятами. — Мы хотели с Джинни сходить в Сладкое королевство без Гарри и Рона, — замялась Гермиона. — Я могу подойти, когда вы закончите. Ну или Уизли может составить нам компанию, — со змеиного стола послышался свист. — Ты падаешь, Дафна. И, кажется, безвозвратно, — подал голос Тео, пытаясь защитить свою подругу. — Думаю, Джинни не будет против, — неловко сказала Гермиона и покачала головой. Эта идея ее пугала и настораживала, но одновременно интриговала. Взаимодействие Джинни и Дафны. — Можно с вами? — послышался голос Блейза. — Забини? — Гринграсс приподняла одну бровь в насмехающемся жесте. — Да, хочу с вами, — как маленький ребенок подытожил он и, дождавшись одобрительного кивка блондинки, сразу просиял. — Малфой, милый, не злись, я куплю тебе пергамент и мятные сосательные конфетки. — Отъебись, — коротко бросил парень, и Гермиона наконец-то позволила себе взглянуть на него. Мрачный, уставший, совершенно серый. Сидел один, ждал пока его непутевый сосед по парте и заданию плюхнется рядом. — Прости, — прошептала Дафна, пока где-то на фоне Пэнси заливалась ядом и чуть было не задыхалась от этого. Тогда Грейнджер пришлось оторвать взгляд от слизеринского принца. — За что? — Я даже не посоветовалась с тобой… Поставила практически перед фактом. Просто, я говорила, что у нас с Пэнси сейчас напряженные отношения. Если хочешь, можем никуда не идти… — Дафна, мне не сложно, я очень рада твоему предложению. Мне нужна смена обстановки. Гринграсс только сейчас взглянула на нее как-то иначе, если не сказать совершенно по-другому: шоколадные глаза казались потухшими, личико бесцветным, да и Грейнджер была сама не своя — не та девчонка, которая рассказывала в библиотеке о своих похождениях с маховиком времени. — Гермиона… — шепотом произнесла Дафна, наклоняясь к уху шатенки. — У тебя все хорошо? — в какой момент времени они стали общаться вот так, Грейнджер и сама не понимала. Просто им было… Комфортно. Как же все было необычно. Водить общение и «дружбу» со слизеринцами. «Что дальше Гермиона? Будешь обниматься с Малфоем?». «Упс, ошибочка, УЖЕ!». «А перед Роном не стыдно?». «Это же просто объятия, черт, с Гарри я обнимаюсь каждый день». «Он тебе как брат! А это Драко Малфой!». Но Гермионе не удалось договорить в класс влетели Рон и Гарри, еще пару гриффиндорцев и за ними зашел Эрик Минч. Как всегда, в своих смешных очках, котелке и неуклюже перекатываясь с ноги на ногу. — Добрый день, давайте не будет долго томить весь класс и приступим к вашим проектам. Первые у нас… — он окинул взглядом всех присутствующих, потом свои списки. — Гермиона Грейнджер и Дафна Гринграсс. «Все будет хорошо!». «Просто выступление». Гермиона встала со стула. Пока шла в середину класса вслед за своей напарницей, взглянула на друзей, которые пытались перешептываться между собой. Сидели на одном ряду, один с Пэнси Паркинсон, другой с Драко Малфоем. — Мы рассматривали заклинание «Круциатус».***
— Малфой, Минч не говорил какие мы идем по счету? — прошептал Поттер, пока Гермиона Грейнджер говорила свое длинное предисловие, где объясняла почему они с Дафной выбрали именно это заклинание. Кажется, это длилось вечно, но для Драко на самом деле всего пара секунд. Почему-то ее голос сейчас успокаивал. Как обычно она наполняла его своими негативными эмоциями, сейчас просто убаюкивала монотонными речами. — Поттер, ты идиот. Вы с вислым пришли одновременно с профессором. Естественно, он ничего не говорил, чего бы ты мог не услышать! И говорит твоя подружка — имей уважение, — Драко закатил глаза и тяжело выдохнул. — С каких это пор слова «моя подружка» и «уважение» ты можешь произносить в одном предложении? — С тех самых, когда ты и рыжий стали на ее фоне казаться более неотесанными ебланами. Поттер, давай сведем наше с тобой общение к минимум, ты меня раздражаешь, — произнес Драко, после чего они оба развернулись к Гермионе. Она краснела, однако публичные выступления не были для нее в новинку. Малфой мог уверенно сказать, что видел ее мордашку практически в каждом номере «Пророка». Фото, конечно, в своем большинстве не были цветными, так что нельзя была различить алеют ее щеки или нет. «Да, гениально, самое время размышлять о щеках Гермионы Грейнджер». «Я так устал. Не хочу думать. Эта неделя наконец-то подходит к концу». «Тот факт, что во вторник случился этот приступ с меткой, меня выбил из привычного хода вещей». «Хочу проспать всю субботу…». — Как я уже говорила и как вы все прекрасно знаете, «Круциатус» — это одно из темнейших и входит в тройку запретных заклинаний… «Зачем она решила выбрать это заклинание?». «Глупая девчонка!». «Или чрезмерно умная». «Салазар, Грейнджер, ты решила разобраться в нем… Да! Точно». «Думаешь, что дело в нем…». — Круциатус — заклинание боли, ужасной и невыносимой. Оно заставляет человека корчиться от боли и биться в конвульсиях, — поддакивала Дафна, пока Грейнджер что-то быстро просматривала в своих пергаментах. «Какая слаженная работа». «Десять очков Гриффиндору и Слизерину за веселую дружбу!». «Мерлин, что за шутки — подружить Грейнджер и Дафну…». — Но для того, чтобы заклинание сработало в полную силу, недостаточно просто навести палочку на жертву и произнести «круцио». Нужно желать этого, наслаждаться болью изнывающей жертвы, — Гринграсс снова что-то лепетала. Говорила слишком долго. Гермиона все это время нервно кусала губы. Драко словил себя на мысли, что хмурится от одного взгляда на это действие. «Ну не надо же. Тупая гриффиндорка!». «Зачем акцентируешь на своих ужасных губах все внимание класса?». Малфой незримо оглянулся и заметил, что кроме вислого, избранного засранца и еще парочки львят никто не смотрит на шатенку. Никто не замечает, как от тяжелого дыхания вздымается ее грудь. Совершенно ни одна живая душа не обращает внимание, как плавится шоколад в ее карих глазах от каждого слова, видимо довольная проделанной работой. Даже ее друзья точно не подметят, как слегка она покачивает головой в качестве подтверждения слов Дафны. Но почему-то Драко Малфой подмечает все. Наблюдает, бдит, будто боится упустить хоть одно изменение. «Идиот…». «Что ты делаешь?». «Какой ерундой занимаешься…». — Да, как Дафна подметила, существует возможность выбирать место, где должна возникнуть боль, направив в это место волшебную палочку. — Из известных нам примеров людей, переживших это заклинание — Аберфорд Дамблдор. Он был подвергнут пытке Грин-де-Вальдом. Седрик Диггори и Флер Делакур испытали на себе действие заклинания во время Турнира Трех Волшебников, которое наслал на них Виктор Крам, — на этом упоминании гриффиндорка дрогнула. — Заклинание «круциатус» было применено ко мне, Беллатрисой Лестрейндж во время войны, — и снова затряслась, как осиновый лист. Драко точно видел, как свиток в ее руках сотрясался, хотя девушка пыталась держаться кремнем. Все взгляды впервые за весь урок устремились к паре гриффиндорки и слизеринки. Первый раз все, а не только Драко, слушают с интересом. «Грейнджер не делай этого! Зачем изводить себя?». «Ради хорошей оценки? Или чтобы что-то донести?». — Последствия заклинания могут быть ужасными. Некоторый процент легко переносит последствия заклинания, но большей части приходится после проходить реабилитацию. По анонимным неофициальным источникам, пострадавшие от длительного «круциатуса» могут отходить долгие годы и все это может перерасти в хроническое заболевания нервной системы… «Хроническое заболевания нервной системы?». «По анонимным неофициальным источникам?». «Рассказываешь свою историю? Зачем?». «Уизел и Потти знают вообще? Почему ты не лечишься?». «Хроническое заболевания нервной системы…». — Спасибо, мисс Грейнджер и мисс Гринграсс, за такой развернутый ответ. Можете положить свое эссе на мой стол. Малфой перестал их слушать всего минуту, а доклад уже подошел к концу. Откуда-то с задних рядов послышались неловкие хлопки, но никто не обратил на это внимание. Драко интересовала игра, которую вела Грейнджер. Он чего-то не понимал и это точно было не его дело, но почему-то до чертиков хотелось разобраться. «И я это сделаю, Грейнджер». «Интерес! Это просто интерес!». «И больше не повторится то, что случилось в моем кабинете!». «Мне будет плевать на твои эти приступы, припадки и что еще случается в твоей голове». «Плевать!». «Абсолютно насрать!». — Рональд Уизли и Пэнси Паркинсон, — проговорил Минч, вырывая Драко из мыслей. — Профессор Минч, можно мы ответим в следующий раз? Мы с Паркинсон все еще не закончили работу, — взгляд серых глаз быстро перебегает к темной макушке Грейнджер. Поникшая, уставшая, лучшая ученица своего выпуска сидит сгорбившись, уложив голову на руки. Гринграсс что-то ей нашептывает и даже слегка треплет по плечу. Дружба… Странная штука. «Да что с тобой такое, черт возьми?».***
22:00 Гермиона сидела в своей комнате уже несколько часов. Сегодняшний день казался ей до бесконечности тяжелым в моральном плане. Не было сил даже корчить жалкое подобие счастья, так что за обедом и ужином Джинни постоянно дергала шатенку с вопросами. Рыжая была уверена — что-то случилось. Гермиона тоже так думала, но отчаянно не понимала или отказывалась понимать, что с ней происходит. — Гермиона, что с тобой происходит? Однако Грейнджер слушает этот вопрос, но не слышит. Все буквы пролетают мимо. Она могла думать только о дневнике Николаса Фламеля, о грядущей прогулке с Дафной, Джинни и Блейзом и, как бы это не было сложно, — о Драко Малфое. — Что? Все хорошо, я просто задумалась, — натянутая улыбка, чрезмерно фальшивая и показательная. Уизли хмурится, Рон и Гарри бурно обсуждают грядущие соревнования и даже не вслушиваются в их диалог — лучшие друзья снова что-то упускают мимо. Они верят словам Грейнджер, а Джинни видит большее, глядит немного глубже. — Кстати, Джинни, мне очень неловко… — Что-то с нашим походом в воскресенье? — Нет, ничего не отменяется. Сегодня Дафна Гринграсс предложила сходить вместе в «Писорро» в воскресенье, — челюсть рыжей резво прильнула к столу от удивления. Никто никак не привыкнет к этому тесному общению Гермионы с некоторыми Слизеринцами. Сначала Блейз, потом Дафна, потом… «Оу, а еще я обнималась с Малфоем!». «Мерлин, Гермиона, это же просто объятия! И даже не ты инициатор!». — И ты хочешь, чтобы… — Хотела предложить сходить в «Сладкое королевство» вчетвером, — Грейнджер неловко улыбается и неловко разделывает горошек в своей тарелке. Есть совершенно не хотелось, СНОВА. — Вчетвером? Ты сказала вчетвером? — Да… — прошептала Гермиона и вжала голову в плечи. Как теперь признаться, что среди них будет один… — Кто? — Блейз Забини. Сначала Джинни делает быстрый вздох, потом медленно выдыхает и продолжает поедать мясную нарезку. — И все? Я не против провести время со змеенышами. Может пойму, чем они тебе так нравятся, — рыжая игриво подмигнула шатенке, и в этот момент маленькая часть груза с ее хрупких плеч спала. «Слава Мерлину, Джинни, ты лучшая!». — Спасибо, — прошептала Гермиона и продолжила потрошить кусочек мяса, который не намеревалась сегодня доедать. Вообще ничего есть не планировала, оставалось только издеваться над едой. И вот она уже некоторое время пытается вчитаться в слова Николаса Фламеля, но все идет боком. Отвратительно. И Грейнджер быстро, но аккуратно захлопывает книгу. Сегодня точно не подходящий день для изучения своей проблемы. «Дежурство с Блейзом только через час. Спущусь в гостиную, посмотрю на огонь, может вздремну. Или почитаю что-нибудь легкое». «Маленький принц!». «Попробуем». Девушка подхватила книгу с полки и медленно поплелась вниз. Она смотрела под ноги, разглядывала носки своих любимых, но уже слишком потрепанных лиловых кедиков. Им уже не помогали никакие очищающие заклинания, но Грейнджер поклялась, что пока не найдет родителей, не решится выбросить их. Так она спустилась вниз по ступенькам и только подняла голову, чтобы осмотреть любимые просторы, как взвизгнула от испуга. — Годрик! Я так испугалась! Малфой, что ты здесь делаешь?! — Драко Малфой серее тучи стоял посередине комнаты и что-то без умолку шептал себе под нос. Он не сразу ее заметил, но точно поджидал, так что, когда она воскликнула, тоже немного испугался от неожиданности. — Грейнджер, я удивлен, что за два месяца ты к этому еще не привыкла, — фыркнул он и перестал ходить из стороны в сторону. Резко выпрямился и будто бы врос в пол. «Что это с ним?». — Ты что-то хотел? — Хотел… — он бездумно покачал головой. Малфой выглядел потерянным и снова бесцветным, практически прозрачным. Он смотрелся так, будто думал над чем-то важным и эти мысли высосали все эмоции. «Может это как-то связано с его побегом из Большого зала во вторник?..». «Гермиона, ты слишком много думаешь о Малфое!». «В какой промежуток времени он поселился в твоей голове и начал пускать корни?!». — Что-то случилось? — он был напряжен. Шатенка скользнула взглядом по его силуэту. Белокурые волосы рассеяно торчали во все стороны, он редко позволял своей прическе быть настолько небрежной, но ей нравилось этот образ. «Мерлин, мне нравится. Что? Что-то связанное с Драко Малфоем?! Нет! НИКОГДА В ЖИЗНИ!». — Нет, ничего особенного. Я просто хотел спросить. Он прокашлялся, а Гермиона скользнула взглядом к напряженному лбу, серым глазам, которые бегали по ее лицу изучая, пытаясь что-то найти. Они смотрели друг на друга, но не могли сказать ни слова, ни единого звука. Дальше были губы и на них Грейнджер зависла. Слегка бледные, но такие пленительные. «ЧТО?! ЧТО ЧЕРТ ВОЗЬМИ?». «Нет, Драко Малфой не может быть пленительным! Он же… Он же фу!». — Я собирался спросить, какого хера ты побежала за мной во вторник?! — потерянный взгляд резко становится жестоким, и она быстро отрывает глаза от губ. — Что? — Я спросил… — Я слышала, что ты спросил. Я выбежала, потому что ты мой подопечный. По приказу министерства, я должна следить за твоими передвижениями, которые могут показаться странными. — Подожди, как говорят тупые маглы? Сейчас сниму лапшу с ушей. Вот, продолжай, — он показательно стряхнул с одного и второго уха что-то невидимое и зло улыбнулся. — У этого есть другая причина, Грейнджер. — И какая же? Что ты там себе напридумывал? — Не думаю, что мне это почудилось, Грейнджер. — Думай что хочешь! Мне плевать, — этот ответ ввел его в замешательство, и Гермиона, воспользовавшись этим секундным промедлением обошла диван и села. Она пыталась сохранять спокойствие, но получалось плохо.***
«Чертова грязн… Грейнджер». «Какого хера я даже в уме не могу ее так назвать?!». «Тупая! Тупая! Тупая!». «Что я вообще здесь делаю? И зачем все это говорю?». — Грейнджер, тебе пора перестать прикидываться дурой, — он смотрел ей в затылок и ненавидел себя за то, что начал. Парень тонул и никого кроме нее рядом не было. Чертовка из-за своей гриффиндорской доблести потонет вместе с ним. Сраная судьба. — В каком это смысле, Малфой? — В том самом. Прикидываешься идиоткой, — она заерзала на месте. — Я все еще не понимаю, к чему ты клонишь. — Уизлдур знает о твоих кошмарах? Она замерла. Застыла, будто весь воздух в комнате испарился и сейчас последние капли в легких начинали иссякать. Парень упивался этим. Игра началась. Счет все еще два к четырем в ее пользу. — Ты обещал не говорить об этом! — воскликнула она. — Я обещал никому не говорить об этом, — подчеркнул он и перекатился с пяток на носки несколько раз, как невинный ребенок. Драко продолжал говорить с ее затылком, ведь шатенка отказывалась смотреть на него в упор. — Ты придурок! — Так что, знает? — Рональд все знает! — Так он знает о недавнем случае лунатизма? И знает о том, что тебя трясет от прикосновений? Знает, что ты практически не ешь? Знает, что ты обзавелась чертовыми комплексами? Знает, что ты читаешь дневник Фламеля с темными заклинаниями из запретной секции? Знает, что ты обжималась с его «врагом номер один»… — в яблочко. Грейнджер вскочила с места. Только вот что из всего перечисленного добило ее? Что заставило так отреагировать? Придется заново. «Три к четырем. Это было слишком просто». — Следишь за мной, Малфой? — Еще чего… Но ты так и не ответила. Приступы, лунатизм, прикосновения, — медленно говорит он и делает несколько маленьких шажков приближаясь к шатенке, но не слишком быстро. — Отвращение к еде? Дневник, обнимашки? — как его самого не выворачивает от последнего, только Салазар и знает. Одна мысль об объятиях с… Вот блондин стоит практически в трех шагах и может свободно разглядеть морщинку на лбу. «Да кого я пытаюсь обмануть? Грейнджер не такая отвратительная, какой должна казаться. Привлекательная сука!». — Рональд знает о… О том что мне иногда снятся плохие сны! У меня нет никаких проблем с близостью с людьми, — она стоит ровно, прямая как струна арфы. «Почему арфа?». «Я люблю арфы, они выглядят очень грациозно…». «Сука, как грациозность и Грейнджер могут хоть как-то граничить?!». — Я ем, как и все. Никто не знает про дневник, потому что я стараюсь это не афишировать! Ты вторгся в мое личное пространство, разузнав об этом! — продолжает стоять ровно, опустив руки вдоль туловища. «Как она все еще…». И стоит Драко об этом подумать, как она тотчас переплетает руки на груди и перекатывается на правый бок. — И это не я тебя обняла, Драко, ты сам, — Гермиона показательно выделяет его имя, чтобы хоть как-то реабилитироваться, пытается вывести его из себя, но сейчас Малфой настроен иначе… — Да, я сделал это, потому что ты одними глазами умоляла об этом! Ты выглядела так плохо, так ужасно потерянно, что безмолвно умоляла. И снова каждое слово равняется сантиметровому шажку в ее сторону. Эти заявления вызывают на лице Грейнджер смятение. Она и без этого чувствовала себя ужасно из-за случившегося, а сейчас, когда Драко озвучил ее мысли, была на грани… — Да как ты… — Что, Грейнджер, попал? Вислый совсем плох? — Не смей говорить ничего плохого про Рона! — она вскинула одну руку в воздух, тыча в Малфоя указательным пальцем. — Я сейчас должен испугаться? Ууу. — Ты идиот! — А ты беспросветная дура! — Да как ты смеешь?! — Уизлдур еще не разочаровался в тебе, поганая идиотка? Ах ну да, у него отсутствуют мозги, ценит тебя за то, что твоих хватает на двоих? — Да как… — Повторяешься! — В отличие от некоторых я позволяю людям приблизиться к себе, а не отталкиваю, вру и убегаю! Он не заметил, как подошел и слишком быстро оказался рядом. Она вздернула свой маленький подбородочек, чтобы лучше его видеть, а он опустил голову. Зачем-то глубоко вздохнул. Драко снова очутился в том часе, когда запах кислых яблок и полевых цветов окутал его сладкий сон. Тогда на душе было спокойно. — О чем ты, блять, говоришь? — Я говорю, что ты открыто недоговариваешь. Твердишь, что я грязнокровка, но сам читаешь магловские книги! Двуличие не твой конек, Малфой. Сбегаешь с ужина, потому что с тобой что-то происходит. Ты думаешь, что никто не замечает, как твоя и без того белая кожа бледнеет и становится мертвенно серой? Это очень видно и бросается в глаза, может не всем, но… — Но тебе — да. Так значит влюбилась в меня, Грейнджер? — его веселит это упоминание, а она разгорается, но пока игнорирует его попытки вывести ее из равновесия. Драко жаждет взрыва и вот-вот его получит. — Блейз и Дафна — прекрасные люди, могу поспорить, что и с тобой есть о чем поговорить, ведь ты не глупый, но ты живешь теми убеждениями, которые тебе навязал отец, мать и чертов Волан-де-Морт. Оно разрушает тебя, но ты продолжаешь в это верить! — Говоришь так, будто знаешь меня, — блондин хмурится. В миг суть разговора перестает радовать его. «Она сейчас на краю пропасти, еще слово и…». «Я толкну ее туда!». «И буду слушать, как она со свистом летит вниз, а потом разбивается о землю». — Не знаю, а предполагаю. Ты не даешь себя узнать. Но ведь она и правда не знает, что у него внутри. — А ты этого хочешь Грейнджер?! Хочешь узнать меня? — он хмурится. Делает еще один маленький шажок и оказывается практически вплотную… Зачем так близко, что-то доказывает ей, но сам не знает причины. «Так надо!». Она молчит в ответ. Тоже что-то очень долго обдумывает. Время тянется как жвачка, мучительно долго. Грейнджер снова опускает взгляд на его губы. Зачем-то прикрывает глаза и еле заметно вдыхает запах сладкой мяты и хвои. Взгляд девушки вмиг темнеет, наполняется непонятным дурманом. Она сама не понимает, как это происходит, но тоже делает шажок к нему навстречу. — Хочу… — шепчет она. Слишком близко. Он чувствует, как от нее веет запахом свежести, по всей видимости зубной пастой или душистым мылом. Чем угодно, но это сносит его. Секунда, — и он смотрит ей в глаза. Вторая, — и он медленно опускает взгляд на ее приоткрытые опухшие от укусов губы. Третья, — слегка, самую малость наклоняется. И это играет с ним злую шутку, даже роковую ошибку. «Остановись!». «Да к черту!». Драко слишком быстро убивает все расстояние между ними. Он впивается в ее губы и все тело обдает приятным пламенем, разливающимся по крови и ударяющим в мозг. Теряет рассудок, она явно сходит с ума. Ведь не может Драко Малфой на полном серьезе целовать Гермиону Грейнджер?.. Ее руки неуверенно ложатся к нему на плечи, а он своими аккуратно, но в тоже время крепко обвивает ее тонкую талию. «Мерлин, она еще худее, чем выглядит». Гермиона точно уверена, что, если бы вот так ее вдруг поцеловал Рон, это выглядело бы нелепо. Они точно столкнулись бы зубами, создавая неприятный цокот, но не отлипли бы друг от друга, потому что… Потому что так надо. А сейчас не было никаких «надо», здесь было желание. И никто из этих двух не знал откуда это желание взялось. От любви до ненависти? Да чушь все это — так не бывает. Или бывает, и этот поцелуй — прямое тому доказательство. Они мелодично целуют друг друга, так будто делали это всю жизнь, повторяли каждый день, репетировали, и вот сейчас их звездный час. «Салазар…». Он медленно провел языком по нижней губе шатенки и скользнул внутрь ее рта. Зачем углубил поцелуй, сам не знал, действовал по инстинктам. Он все еще оставался парнем, а она была девушкой. Грейнджер хоть и была метелкой, но могла привлечь его внимание, ведь Драко нежелезный. Малфой рисовал узоры на ее небе, будто бы изучая рот шатенки. Она неумело старалась повторять за ним. И сейчас, именно в эту самую минуту поняла, что во время поцелуев с Роном, дело не в ее неопытности, а совершенно в другом. Но пока что не могла дать точного описания этой их «проблеме». Поцелуй продолжался несколько мгновений, может минуту. Крепкие руки покоились на талии, слегка прижимая Грейнджер к своему торсу. Большими пальцами, Драко поглаживал ее изгибы, но почему-то где-то на подсознательном уровне не позволял самому себе спускаться ниже. А Гермиона боялась пошевелить руки, но в какой-то момент стала изучать его плечи, оглаживая костяшки и даже позволяя себе дотронуться до ключиц. Это походило на сказку. Но всему… Всему хорошему так или иначе приходит конец. Где-то внизу скрипнула дверь. Глаза обоих раскрылись и будто только в эту минуту оба осознали, что натворили. «Мерлин, Салазар, чертов Годрик!».***
Драко резко отстранился от девушки и отшатнулся на пару шагов. Потерянный еще неокрепший от легкого возбуждения взгляд пытался разглядеть на лице Гермионы хоть какую-то эмоцию, но она тоже ничего не понимала. Тогда Малфой встряхнул голову и обернулся в бегство, вот так, ничего не сказав, — развернулся и побежал к дверям. В этот момент в гостиную вошел Блейз и с удивлением взглянул на испуганного Драко. «Что черт возьми произошло?». «Что это было?». «ЧТО?». — Драко? Что ты здесь делаешь? — он смотрел на друга с недоумением, пока еще не замечая гриффиндорку за спиной. Она выглядела еще более потрепанной. Этот день желал ее добить. — Завтра, Блейз, — и в тот же миг он захлопнул за собой дверь. Это было странно даже для него. Мулат оглянул комнату и увидел помятую Гермиону, стоящую возле дивана, с быстро вздымающейся грудью и алыми от поцелуев губами. Если пазл в голове Забини все еще не сошелся, то сейчас… — Грейнджер?.. — Мне нужно к себе в комнату, спущусь через десять минут, — она сорвалась с места, пытаясь незаметно прикрыть губы правой рукой. Она взбежала по ступенькам и быстро заперла за собой дверь. Гермиона шатаясь подошла к зеркалу и взглянула в свое отражение. Губы выглядели красными, изнывающими от желания снова и снова повторять этот по… «Поцелуй!». «МЕРЛИН, ДРАКО МАЛФОЙ ПОЦЕЛОВАЛ МЕНЯ!».