***
Субботний день Драко провел у себя в комнате. Он старался не общаться с Тео или Грэхемом, игнорировал любые попытки вывести его за пределы подземелий. Пару раз к нему ломилась Пэнси с больным намерением поговорить о важности их отношений. Так или иначе, он продолжал ее отвергать. Примерно в таком же ритме прошла половина воскресного выходного. Мысли Малфоя путались между собой. Метались от люстры в мужской спальне до Гермионы Грейнджер. От нее до плохо выглаженных манжет на школьной рубашке. А потом снова, снова и снова к этой чертовой гриффиндорке, которая поселилась в его голове. Она, кажется, расположилась как у себя дома и уже заваривала свой ужасный ромашковый чай. «Тупая Грейнджер!». «Зачем я стал свидетелем ее проблем?!». «Мне это нахер не сдалось!». Малфой расхаживал из стороны в сторону, от своей кровати к небольшому окошку, через которое было видно жителей Черного озера. Мысли сбились в одну кучу и каждый раз, пытаясь все распутать, он только больше их переплетал, возвращаясь к главной старосте девочек. — Драко? — Блейз бесцеремонно открыл дверь и вошел внутрь, громко закрывая за собой дверь. — Тебя не было вчера ни на завтраке, ни на обеде и даже на ужине. Сегодня я заходил за тобой, чтобы вместе сходить в Большой зал, ты сказал, что догонишь меня и остался здесь, чертов засранец! Что с тобой происходит?! Уже восемь вечера, ты ничегошеньки не ел. — С чего ты это взял? — совершенно спокойно, без единой лишней эмоции проговорил Малфой и запрыгнул на свою кровать. — Я вызывал Попси, он приносил мне еды. — Чувак, что с тобой? — Чувак? Тебе двенадцать и ты тупой магл? Что за слова? — откуда в Драко взялось это странное настроение? Блейз не понимал, но точно знал, что не из воздуха. — Драко Люциус Малфой, ваша светлость, какого хера вы ведете себя как ебучий сноб? — Если ты не забыл, Блейз, я и есть ебучий сноб, — натянуто улыбнулся блондин и закинул руки за голову, располагаясь поудобнее. Впервые за сегодняшний день Грейнджер покинула его голову дольше, чем на пару минут. Он чувствовал себя больным, когда думал о ней дольше положенного. А учитывая, то, что она маглорожденная гриффиндорка да еще и подружка Поттера, он вообще не должен был о ней думать. Однако, весь вчерашний день он только и успевал вести спор с самим собой. Одна его часть полностью презирала шатенку, а вторая делала тоже самое, но в меньшей степени. Он мог признать, что она перестала выглядеть как убогая девчонка с отвратительными волосами, отталкивающей улыбкой и бесформенным телом. Драко позволил себе согласиться с тем, что теперь Гермиона выглядит… Сносно. Сносно в его понимании красоты и эстетики: она невысокая, возможно, слишком худая, но это, наверное, из-за ее дурного состояния. Черты ее лица мягкие и приятные. А когда Грейнджер улыбается, в ее глазах будто плавится шоколад, перемешивается с карамелью, и даже Малфой, который терпеть не может сладкое, готов был утопиться в этом месиве. Он и утопал. Сейчас он шел на самое дно вместе с ее кудрями, которые перестали бесить. Вместе с тем, как она скрещивает руки и задирает нос. Вместе со всеми ее привычками и прочей ерундой. Он тонул, но отказывался это признавать. Даже сейчас, проведя два дня в своей комнате, прячась от встречи с НЕЙ. Ведь в пятницу они снова поцеловались… — Прекрасно. Собирай свои вещи, сегодня ночуем вместе, — подал голос Блейз, замечая, как его друг снова грязнет в своих мыслях. — Я не занимаюсь подобными делами, Блейз. Тебе стоит обратиться к Монтегю, возможно, его подружка Булстроуд поделится с тобой парнем. Или быть может дружок Поттера, Уизелдур. Да, иногда мне кажется, что он не по той части… Кто бы стал встречаться с Грейнджер? — очень наигранно хохотнул блондин и закрыл глаза, довольный своей шуткой. — Очень переиграл. Я бы поставил тролль. — Я оскорблен! — Что у вас с Грейнджер? — от внезапного вопроса Драко даже открыл глаза, хотя секундой ранее притворялся спящим. — Что у меня может быть с этой твоей подружкой? — Не ерничай, Малфой. Вы говорили с ней в пятницу, потом она убежала к себе, как ошпаренная, а ты вторые сутки не выходишь из комнаты. Собственно, как и она. Блондин старался двигаться лениво, не выказывая никакого интереса словам друга. Ему казалось, что это выглядит натурально и явственно, но Блейз видел все. — Неужели зазнайка Грейнджер не выходила из своей каморки два дня? — Выходила. Спускалась в гостиную, но, когда я попытался с ней заговорить, она откашливалась и уходила. Попросила передать Джиневре, что плохо себя чувствует и все, — Забини пожал плечами, но наблюдать за другом не переставал. — Вот я и сложил два плюс два. — Я не обижал твою ненаглядную, если ты об этом. — Ты уже собрался? — Я не пойду с тобой. — Никто сейчас не спрашивал твоего мнения. Драко, тебе надо выйти отсюда, ты покрываешься плесенью. Давай, Гермиона не выйдет из своей комнаты, кажется ей правда плохо, — серьезный взгляд серых глаз смерил мулата и Малфой встал на ноги. «Ну а даже, если мне придется встретиться с ней. Глупо избегать друг друга». «Салазар, да мне вообще плевать, я просто не хотел видеть этих жалобных глаз, и все». «Может было бы даже неплохо увидеть Грейнджер, удостовериться, что Блейз не лжет. Что ей правда плохо…» — Мне нужно пять минут, — блондин быстро оделся в свою привычную выходную одежду. Два друга брели по коридорам вечернего Хогвартса и молчали. Никто не был настроен на спонтанные беседы о погоде. Подойдя к портрету мисс Дамблдор, Блейз прошептал старый пароль. — Грейнджер же грозилась сменить его, — хмыкнул Малфой. — Когда я сказал, что дальше своего кресла в гостиной она не выходила, я не лгал. Да и почему-то мне кажется, что она его не сменит. Иногда я думаю, что знаю ее, но это оказывается совершенно не так. А Драко не думал, что знает ее — он на самом деле знал. Блондин видел в ней свое отражение, только гриффиндорское и маглорожденное. Он замечал за ней это, но отказывался признавать. И Малфой точно знал, что если бы Гермиона действительно хотела сменить пароль, ничего бы ей не помешало. Слизеринцы вошли внутрь. В гостиной стояла гробовая тишина, даже шорох из комнаты гриффиндорки не раздавался. — Не пытайся услышать хоть что-то. Гермиона чаще всего накладывает заглушающие чары, — как само собой разумеющееся проговорил Блейз и направился к стеклянному стеллажу. — Виски? Два друга уселись на диван и проговорили до часу ночи, обсуждая какой-то бред или что-то важное. Там было все. Единственное чего не касалось их общение, так это темы о гриффиндорской дурнушке. Они обсуждали задания, грядущие планы на зимние каникулы, даже успели обсудить кто кого пригласит на рождественский бал. — Если Грейнджер и Уизли к тому времени расстанутся, то я бы пригласил ее, — хмыкнул Блейз и допил остатки янтарной жидкости, которые каплями болтались на дне. Драко чуть было не подавился от этого. — У меня сразу несколько вопросов, — Малфой отложил свой стакан и вперил в мулата непонимающий взгляд. Тот переплел пальцы между собой и принял серьезный вид. — Во-первых, почему Грейнджер и Уизелдур должны расстаться? Во-вторых, а как же Дафна? И в-третьих, Блейз, ты хоть сам себя слышал? — с каждым словом уверенность Забини стиралась с лица. Он сам не понял, что сказал, а когда друг ткнул ему этим в лицо медленно осознавал. — Салазар… — Вы с Грейнджер теперь не только книжки обсуждаете, но и мальчиков? Это… — Это не то, что ты подумал, — карие глаза забегали по сторонам, пытаясь найти план побега. — Просто Гермиона… Откуда-то сверху, со стороны спальни гриффиндорской старосты, послышался спасительный крик. Точнее сказать, он спас Блейза от неловкого разговора с Драко, но точно не сулил ничего хорошим для самой Гермионы. — Сиди тут, — приказал мулат и сорвался с места. Драко не надо было быть гением, чтобы знать куда именно он бежит. «Блейз натуральный дебил, раз думает, что я действительно останусь здесь». «Почему она кричит… Снова сны?». «Салазар, я знаю о Грейнджер больше, чем хочу!». «Я не смогу остаться здесь». И Малфой подскочил с дивана. Он быстро нагнал друга, который уже не церемонясь открывал дверь в комнату девушки. Драко даже заметил удивление на лице мулата, когда дверь легко подалась его воле. Блондину пришлось сделать еще пару шагов, пока из комнаты продолжали раздаваться громкие крики. Только оказавшись на пороге он смог увидеть ужасающую картину. Гермиона Грейнджер — девчонка, которая никогда не плакала перед ним, сейчас лежала на полу, извивалась как настоящая змея и ревела во все горло. Она кричала, стонала от боли и заламывала себе руки, отчего те краснели. «Завтра точно будут синяки». Пока Драко рассматривал и изучал происходящую ситуацию, Блейз действовал. Для него это явно было не впервой и он очень быстро упал рядом с ней на колени, пытаясь привести ее в себя. — Гермиона, вставай, просыпайся, давай же, — мулат слегка сжимал ее плечи и тряс. Драко же продолжал стоять в дверях. Все его тело оцепенело, он будто вернулся в ту ситуацию, которая приключилась в его доме чуть больше полугода назад. Это было ужасно, снова пережить воспоминания прошлого. «А Грейнджер, видимо, в этом живет. Снова и снова, каждую ночь возвращается в те дни…». — Нет! Не трогай его, прошу он не виноват. Я его… Это я его… Нет! Драко! — она кричала лишь обрывки фраз, но и из них можно было понять, что примерно происходило в ее сне. Имя Малфоя сорвалось с губ девушки совсем тихо, но оба слизеринца расслышали. Блейз тотчас обернулся к другу и вопросительно взглянул на него, будто блондин знал, в чем проблема этой девушки. «Почему? Что я могу делать в ее кошмаре?». «Я чудовище маленькой принцессы?». — Не хочешь попытаться помочь раз поднялся? — Драко поймал себя на мысли, что его лицо исказилось в странной гримасе. Перемешалось призрение, брезгливость и страх за… За Гермиону Грейнджер. Сам он себе отказывался признавать. Парень сделал маленький неуверенный шаг к ней, боясь все испортить. — Она тоже человек, Драко, прекрати так смотреть. Ей страшно. Я же не могу просто слушать, как она истошно кричит и молит о помощи! Блейз не был в курсе того, что Малфой знает больше него, что он видел все своими глазами. Правда такого рода кошмар он увидел впервые, от того увиденное застало его врасплох. Блондин приблизился и присел на колени рядом со своим другом. Холодные пальцы медленно скользнули по мокрой щеке. Девушка извивалась, будто в нее снова кидали непростительное. Гермиона кусала губы, чтобы сдерживать свои крики и мольбы о помощи. — Я знаю, Блейз. Грейнджер, все хорошо, это я, — его прикосновения действуют странным болеутоляющим зельем, ведь стенания шатенки на мгновение прекращаются. Забини отползает немного назад, но продолжает наблюдать за действиями друга, будто запоминая все на будущее. Малфой поддевает ее колени одной рукой, а шею другой и сильным, но не резким рывком притягивает девушку к себе. Драко поднял Гермиону над полом и медленно поднес к кровати. В его руках она прекратила плакать и кричать, просить оставить кого-то выдуманного. — Прошу, Лестрейндж, не трогайте Драко… Это я его… — последний шепот, сорвавшийся с ее губ перед тем, как голова снова коснулась подушки и сон не вернулся в мир грез. Малфой был уверен, что последних слов его друг не расслышал, потому что Грейнджер их пролепетала одними лишь губами, практически без звука. Шатенка подтянула коленки к груди и сжалась в позу эмбриона, прячась от этого мира. Забини поднял красный плед с пола и накинул на девушку. «Тетя Белла? Я? Грейнджер приснился я». — Драко, — шепнул Блейз, замечая, что Малфой слишком долго смотрит на ее мирно спящее лицо. Он боролся с желанием смахнуть сбившиеся пряди, но голос друга явно вернул его в реальность, где они с Грейнджер враги. Слизеринцы вышли из ее комнаты тихо закрывая за собой дверь и спускаясь в гостиную. «Что же ей снилось?». «Будет странно спросить напрямую?». «А может во время очередной ссоры застать ее врасплох?». — Что это было? — отходя к дивану, внезапно спросил Забини. — Ты сам сказал, что это что-то само собой разумеющееся, — пожимая плечами ответил Малфой и плюхнулся на диван, который сегодня будет служить ему спальным местом. — Я не об этом… Она говорила твое имя, но больше меня удивило то, что ты чуть было не оттолкнул меня, чтобы помочь ей. — Ты несешь полный бред, — Драко снова закинул руки за голову и показательно прикрыл газа, делая вид, что уже настроен отходить ко сну. — Я все видел своими глазами, Драко! И она успокоилась, только когда… — Тебе показалось, друг! Грейнджер приснился кошмар, на этом точка. Если ты печешься о том, что я могу кому-то рассказать, то будь спокоен. — Я знаю, что ты никому не расскажешь, — Блейз еще пару мгновений простоял на своем месте, просто изучая блондина. Стало так тихо, Драко даже показалось, что мулат уже ушел к себе, оставляя его наедине со своими мыслями. — Перед тем, как она закричала мы говорили об их с Уизелом отношениях. Недавно Гермиона размышляла о влюбленности. Знаешь, она считает, что любовь может быть без влюбленности, ты как думаешь? — Я ничего об этом не думаю. — Она сказала, что можно любить человека, но не быть в него влюбленным и если это случается, то отношения уже не отношения. — К чему ты это говоришь? — Ну ты спросил, почему Грейнджер и Уизелдур должны расстаться? Я попытался ответить… — И ее тайну ты мне рассказал, потому что… Почему? — Спокойной ночи, Драко, — мулат забежал в проход, ведущий в его комнату. Он оставил Малфоя без какого-либо понимания происходящей ситуации. Блондин вперил задумчивый взгляд в потолок. «Блейз пытался мне намекнуть, что Грейнджер не влюблена в Уизела? Или что-то другое?». «Почему этот придурок не мог сказать прямо? Что за идиот?». «Не влюблена в Уизли? А чего же еще с ним? Страдает. Не хочет делать ему больно? Святая Грейнджер…». «Слишком много гриффиндорской принцессы». И в ту же самую минуту его объял ее запах. Алая подушечка. Явно новая, потому что прошлая, из которой Грейнджер сделала плед, была у него в комнате под кроватью. Спрятанная от всеобщего внимания. «Салазар, я ее выброшу! Зачем я вообще тогда унес тот плед? Идиот!». Полевые цветы и яблоки убаюкали его.***
С момента кошмара Грейнджер прошло уже несколько дней. И после этой непонятной ситуации с Гермионой и Драко, Блейз решил провести время без друзей. Он просто слонялся по коридорам, рассматривал уже давно изученные стены, подмигивал картинам, вызывая у них смех или ворчание. Он все еще никак не мог понять, что случилось ночью. гриффиндорке снился сон, в котором фигурировал слизеринец. «Между ними явно что-то есть». «Грызутся, как оборотни из разных стай. Ужас». «Надо будет поговорить с Грейнджер». Под эти размышления он дошел до кабинета трансфигурации. Карие глаза парня быстро наткнулись на рыжую макушку. За последнее время после их «НЕ СВИДАНИЯ» он часто ловил ее силуэт взглядом. Иногда случайно, иногда целенаправленно. На губах блеснула улыбка, и он преисполнился радости. Джиневра Уизли стояла рядом с директором МакГонагалл и что-то бурно объясняла, стараясь показать все бумаги, которые были в ее руках. Забини замедлил ход, чтобы прислушаться к разговору. — Но профессор МакГонагалл, вы обещали меня выслушать на прошлой неделе! — выла Джинни и снова тыкала пальцами в пергаменты. — Мисс Уизли, вы снова все перепутали, я обещала уделить вам минуточку, но не уточняла когда. Сейчас у меня мало времени. — Но я изучила ваше расписание, сегодня у вас всего два урока и те с третьим курсом. — Мисс Уизли, чего вы хотите добиться этим на самом деле? Вы и так состоите в команде, — Минерва поправила маленькие очки. Этот жест послужил каким-то сигналом, что пора вклиниться в беседу. Он прибавил шаг. — Профессор, сейчас я нахожусь в рядах запасных игроков. Так или иначе, даже если бы я была в основном составе, я считаю, что это очень нужно нашей школе. — Мисс Уизли… — но пока старуха не успела придумать очередную отмазку, Забини вырос за спиной Джинни и аккуратно положил руку на ее плечи. — Директор, доброе утро. Джиневра, это тот проект, о котором ты рассказывала? — глаза девушки и взрослой женщины полезли на лоб от удивления. Слизеринец почувствовал, как спина рыжей напряглась от внезапного прикосновения. Так что Блейз решил, отнять от нее свои руки. — Да, это то… — стушевавшись, ответила девушка и зачем-то стала перепроверять все свои бумажки, которые и так были в идеальном порядке. — Директор, по правде говоря, я думал, что вы сразу дадите свое разрешение на создание межфакультетской женской команды по квиддичу, — мулат переплел руки на груди и в этот самый момент понял, зачем Гермиона всегда так делала. Это правда придавало какой-то уверенности. Перед старухой МакГонагалл руки в карманы не засунешь, а этот жест выглядит очень серьезно. — Мистер Забини, отчего же вы так подумали? — Вы же в свое время тоже играли в квиддич. Могу поспорить, что тогда быть девушкой спортсменкой среди мужчин, было не так уж и просто, — Блейз пожал плечами и серьезно изучал реакцию Минервы. У него был план, и сейчас главное было не переборщить. Джинни наблюдала за разворачивающейся картиной. Она начинала понимать, к чему клонит Забини, но пока вмешиваться не решалась. — Это было не очень просто, меня всегда задвигали на задние ряды, — седая женщина вздернула подбородок и крепче прижала свой школьный журнал к груди. Зачем она всегда его таскала с собой — никто никогда не понимал, но, видимо, он был ей нужен, чтобы держаться на земле. — Я вас понимаю, профессор, — с нотками грусти подала голос Джинни, печально опуская взгляд в пол. — Когда Джинни рассказала мне о своей затее, я посчитал это прекрасной идеей. Я увидел в этом сразу несколько плюсов. — Расскажите, если у вас получится меня убедить, то, быть может, я пообещаю еще раз об этом подумать, — Минерва все еще пребывала в некотором удивлении от того, что главный староста, студент Слизерина так легко общается и коммуницирует со студенткой ее факультета. — Я сразу подумал, что девушки, извините мне мое косноязычие, надерут парням зад в игре, — женщина ахнула от таких слов, но позволила парню продолжить говорить. — Джинни хороший игрок и, если бы она стала капитаном женской команды, они бы безусловно были бы сильными конкурентами. — Есть что-то еще? — Конечно. Я на днях вел переписку с моим хорошим знакомым. Он учится в Америке. Боюсь ошибиться, но Ильверморни стоит на первом месте среди всех школ чародейства и волшебства. Так вот, этот мой друг написал, что сейчас они занимаются подобным проектом и хотят со следующего года ввести женские факультетские команды. Смею предположить, что если Хогвартс первым создаст подобную организацию, это будет феномен, который сможет вывести нас на лидирующее место. Посудите сами, директор, — длинная тирада Блейза звучала так уверенно, будто весь вчерашний вечер, а после и ночь он репетировал перед зеркалом. Но это чистой воды импровизация. — Хорошо, мисс Уизли, я даю вам добро на создание предвыборной кампании. Завтра же на стростате сообщу об организации всешкольного голосования и ребята сами решат, быть этому или не быть, — седая женщина качнула головой последний раз. — Очень конструктивные доказательства, мистер Забини, раз вы решили вступиться за проект мисс Уизли, то будете ее помощником, — старуха тотчас развернулась, скрываясь за поворотом. Гриффиндорка зависла в одном положении, будто отсчитывая безопасное расстояние, на которое должна была отойти Минерва. — Мерлин, Забини, спасибо тебе, спасибо огромное! — рыжая развернулась к мулату лицом и резко повисла на его шее, подскакивая на носочки, чтобы быть ближе. Она так крепко сжимала его плечи, отчего тот даже слегка закашлялся, но наконец-то ответил на объятия, опуская ладошки на спину гриффиндорки. — Не за что, я очень рад, что смог помочь тебе с этим. Джинни медленно разомкнула руки, отстраняясь от парня. — Что это за друг? Он правда тебе писал это? Я думала, что в Ивельморни вообще не играют в квиддич, у них там какая-то своя игра. Должна быть одна команда и та, не шибко развита. — Так оно и есть, — хохотнул Блейз и отнял руки от Джинни, засовывая их в карманы. — Нет никакого друга. Не люблю американцев. — Ты шутишь? — Нет, я правда не люблю их, как по мне, у них странный юмор, — мулат пожал плечами. — Ты все это выдумал? Сейчас? — Да. — Мерлин, это было прекрасно, ты правда меня очень выручил. Я тебе обязана, можешь не помогать мне, я все сделаю сама. Ты и так столько сделал. Намного больше, чем… — она замялась, опустила глаза в пол. — Все хорошо, Джиневра, я хочу тебе помочь. Давай встретимся, скажем, в пятницу и обсудим все, — Уизли неловко покачала головой, крепче прижала к груди свои исписанные бумажки. — Спасибо, договорились. До встречи, значит… — Да, до встречи, — она попятилась назад, неловко отрывая взгляд от шоколадных глаз. «Эта девчонка… Делает со мной что-то странное». «Мерлин, я влип, и мне это нравится!».***
Ночь воскресения была для Гермионы просто отвратительнейшей. Ей снова приснился до одури глупый кошмар. Беллатриса Лестрейндж пытала ее за поцелуй с Драко Малфоем! Эта сумасшедшая волшебница посылала в нее столько круциатусов, сколько было звезд на небе. А когда во сне Грейнджер теряла сознание, то Лестрейндж исцеляла ее, чтобы снова продолжать свои терзания. Гриффиндорке снилось, что рядом с ней всегда стоял заносчивый слизеринец. Он смотрел на эту картину, а когда хотел чем-то помочь, то тоже получал непросительное. Гриффиндорка шла в библиотеку и вспоминала все картинки из сна… — Предатель крови, предатель рода! — кричала Беллатриса и посылала круцио в сердце Драко. От его страданий Гермионе почему-то становилось в разы больнее. Она будто пропускала через себя двойную порцию. — Нет! Не трогай его, прошу он не виноват. Я его… Это я его… Нет! Драко, — молила Грейнджер и плакала. Она кричала так громко как только могла. Но признаться в собственном грехе не могла даже в этом кошмаре. Гермиона знала, что это он ее поцеловал, оба раза был ОН, но готова была подставить свою спину под все летящие ножи. — Поганая девчонка, я все знаю! Грязнокровка позарилась на моего племянника. Круцио. В который раз Гермиону пронзали адские боли. По ее телу разливается волна темной магии, но это не то приятное ощущение, как после «ауры тьмы». Это ощущение поглощает, тянет в омут и топит. — Сейчас очередь милого племянника. Ну что, дорогой, признавайся, влюбился в грязнокровую суку? Идешь по стопам тетки Андромеды? Отвратительно! — голос Беллатрисы срывался на писк, а потом грубел до неузнаваемости. Она направляла кончик своей изогнутой палочки прямо в сердце. — Прошу, Лестрейндж, не трогайте Драко… Это я его… — и после этого, сквозь толстые стены Малфой Мэнора послышалось ласковый, практически незнакомый голос. Чем-то тон напоминал Драко, но Гермиона окинула его взглядом, он был нем, как рыба. — Грейнджер, все хорошо, это я. Серые оттенки налились краской и все вокруг залилось светом. Она почувствовала, как ее истерзанное тело после пыток поднимается над землей и все вокруг стихло. Не было ни Малфоя с его виноватым взглядом, ни Беллатрисы с ее безумным смехом и ненавистью. Был свет и спокойствие. Оставшиеся пару часов Гермиона проспала без задних ног. «Что это было? И как это повторить?!». «Почему сон так прервался, не домучив меня до логического завершения. Такого еще не было. Хотя, когда мы спали с Роном вместе, когда он был рядом, такое случалось». «Это очень странно». День прошел в раздумьях. Гарри и Рон расспрашивали, что случилось, потому что все время Гермиона витала где-то в своих мыслях. Шатенка думала обо всем на свете: думала о друзьях, отношениях, дневнике, который почти дочитала, темной магии, которую сегодня утром снова применила на себе. «Аура тьмы не так уж и опасна. Я не чувствую себя…». «Кого я пытаюсь обмануть? Если утром я не использую на себе ее снова, то вместо приема пищи меня рвёт в женском туалете. Плохо сплю и чувствую себя отвратительно подавленной. Не могу же я каждый день…». «Могу». «Нет, это плохая идея! Отвратительная». С такими мыслями она вошла в библиотеку. На часах было семь вечера и, кажется, сегодня она не планировала давать мадам Пинс обещаний, что уйдет ровно в девять.***
— Драко, я тебя прошу! С меня все что захочешь, все что пожелаешь! Дафна Гринграсс смотрела на своего друга такими плачущими глазами, что любой другой бы уже давно сломался и сделал все, что она просит. Малфой же набивал себе цену. Он смотрел на подругу и выдумывал, что бы можно попросить. — Напомни, почему ты сегодня не сможешь со мной дежурить? — надменный голос и этот самый циничный взгляд. На других он работал отменно, а Дафну даже не трогал. Гринграсс схватила плечи друга и серьезно взглянула в серые глаза. — Мы наконец-то помирились с Пэнси. Я тебя никогда ни о чем не просила, так что, пожалуйста! Мы хотим сбежать в Хогсмид СЕЙЧАС, и если бы ты был столь добр подежурить в полном одиночестве, то я бы… Я бы могла поговорить с ней еще раз насчет… Вас! Это работает на Драко как самый лучший и качественный подкуп. Блондин еще каких-то пару секунд строит из себя недотрогу, но, в конечном итоге, качает головой в знак согласия. Дафна подпрыгивает на месте и оставляет легкий поцелуй на щеке Малфоя. — Но отмазывать вас не собираюсь. Вы ушли, я не знаю где, как и что. Гринграсс живо заморгала и прокрутившись на пятках улетела прочь. Драко давно не видел Дафну в таком настроении. Она вообще в этом году была совершенно не такой. Она дружила с Гермионой Грейнджер, она была ответственной старостой, она была хорошей сестрой. Пожалуй, с последней обязанностью блондинка всегда справлялась. Малфою было приятно видеть ее в таком воодушевленном состоянии. Наконец-то пропала ледяная корка между ними. Но теперь Драко был вынужден дежурить в полном одиночестве. За все время своих дежурств, будучи старостой, он не наткнулся ни на одного нарушителя и сейчас эти вечерние обходы теряли для него какой-либо смысл. Он вышел ровно в одиннадцать ночи. Первым делом прошелся по подземельям, быстро обошел башню Пуффендуя и Когтеврана. На них он никогда не возлагал особы надежд: одни были слишком умны чтобы попасться, другие слишком желтыми. Драко не любил желтый цвет. «Но сильнее желтого, я ненавижу красный». С этими мыслями он обошел башню подзаборных львят. Там тоже было тихо. Все спали, либо слишком хорошо скрывали свое бодрствование. «Не понимаю. Почему я не могу просто пропустить дежурство?». «Наверное, потому, что я ответственный». «Отвратительно, но факт». Он размеренно перебирал ногами, проходя мимо библиотеки, пока не услышал тихий шорох. Драко встрепенулся от одной лишь мысли, что сейчас сможет снять с кого-то пару тройку очков и еще осыпать шутками. Он правда был рад, пока не заметил копну каштановых волос, отдаляющихся от дверей библиотеки. «Читать допоздна, Грейнджер? Вот это ты нарушительница правил». Малфой решил не замедлять шаг и двинулся следом за Гермионой. В отличие от девушки, которая еле волочила ноги по полу, он шел тихо, как всегда аккуратно и грациозно. Она что-то бубнила себе под нос, сильно сжимая несколько книг в руках. — Минус десять очков с Гриффиндора за то, что главная староста девочек подает плохой пример! — надменный голос разрезал воздух и Грейнджер вздрогнула от неожиданности. Девушка остановилась на месте и прижала правую руку к сердцу, пытаясь замедлить сердцебиение. — Мерлин! Минус десять очков со Слизерина за то, что их староста напугал меня до полусмерти! — после долгого молчания ее голос показался каким-то охрипшим. Хотя теперь, после того что Драко видел и слышал вчера ночью, быть может, она охрипла от криков. — Читала до самого отбоя? Твое рвение к учебе не может не вдохновить. — Сам Драко Малфой вдохновлен мной? — они медленно двинулись с места в одном направлении. — Не говори ерунды, Грейнджер. Глаза Малфоя забегали по сторонам пытаясь найти хоть какую-то деталь, чтобы зацепиться. Волосы? Он сам не заметил, как ему стали нравится эти пушистые пряди, закрученные в привычные кудри. Глаза? Шоколадные глаза никогда не были предметом для издевок? О ее крови и речи идти не могло. А что еще? Взгляд незримо забегал и остановился на потертых лиловых кедах. — Если бы не твоя старая обувь, возможно, я бы даже не заметил тебя. — Они не старые! — обиженно проговорила Гермиона и опустила глаза вниз. — Ладно, возможно ты прав, но я не могу от них избавиться. — Я хочу знать, почему? Наверное, нет. — Конечно, не хочешь. Я тебе больше скажу — ты бы и не узнал даже, если бы захотел. — Почему это? — обиженно спросил он, снова рассматривая кеды. Лиловые, с белыми потертыми носками и такой же стертой подошвой. На фиолетовой ткани небольшие наклеечки с сердечками белого цвета. — Потому что ты не тот, с кем хочется делиться подобными вещами. — Я ранен, Грейнджер, в самое сердце. — О, Мерлин, не ври, у тебя его нет, — она тихо захихикала от своей же шутки. Драко засмотрелся на ее смеющее лицо и словил себя на мысли, что просто не в силах отвести взгляд. Он смотрел, как она морщит носик, когда улыбается и щурит глаза. — Ладно, уговорила, рассказывай. Или нет, я угадаю: эту обувь подарил Уизелдур на какой-то из твоих дней рождения. Хотя, может быть, это подарок Уизлетты? А может Поттер наколдовал из чайника? Да, это похоже на стиль Поттера… — Это подарок мамы. Она мне их купила два года назад… — она хотела было продолжить, но Драко хохотнул и потер лоб правой рукой, разглаживая образовавшиеся складки. — Два года? Понятно почему ты в них так громко ходишь. Они не прохудились? — он снова выдал странный смешок. Шутка была глупой, он это чувствовал. — Я их ношу, потому что скучаю по родителям. Это одна из немногих вещей, которые у меня остались от них. Блондин непонимающе взглянул на девушку, а после, осознавая смысл ее слов, нахмурил брови. Он даже не знал, как сейчас реагировать, стоит ли извиняться или лучше продолжать неловко молчать. — Они не умерли, убери эту гримасу со своего лица. Все намного… Я не знаю, хуже или лучше. — Если они живы, то по всей видимости «лучше». — Я наложила на них заклинание «обливиэйт», чтобы они забыли обо мне и всем магическом мире. Они уехали в Австралию. А сейчас, уже полгода я ищу их. Сам решай, лучше или хуже, — она натянуто улыбнулась. Драко и не заметил, что они прошли уже большую часть всего пути. Он снова опустил взгляд на ее кеды. Теперь они не выглядели такими отталкивающими. — Министерство ищет их? — Да. В воскресенье я уезжаю на поиски, меня не будет неделю. — Куда отправитесь? — Париж. Министерство Франции прислало весточку, что многие беженцы из Англии сейчас под столицей. Такая незамысловатая беседа могла состояться между кем угодно, но не Драко Малфоем и Гермионой Грейнджер. Это на них не похоже. Грейнджер замолчала и через секунду уже захихикала. — Ты чего? — Смешно то, что ты узнал об этом первым, не считая министерства и директора МакГонагалл. Я хотела завтра рассказать Гарри, Рону, Джинни и Блейзу с Дафной. Но получилось, что ты узнал первым, — Гермиона закрыла лицо свободной рукой, потирая сонные глаза. Девушка устала и ей срочно нужен был отдых от всего на этом свете. И в первую очередь, от самого Драко Малфоя. — Я польщён. Какое-то время они шли в полной тишине. Никто не знал, о чем говорить, а Драко не понимал, почему продолжает идти за ней. Точнее, вместе с ней. Да, им было по пути, но он мог свободно отстать или обогнать девчонку. Сейчас же он наслаждался тем, что шел рядом с ней, как бы глупо это ни звучало. В голове снова появилось воспоминание с прошлой их ссоры и тем, как все закончилось: поцелуй, телесный контакт, истерика. А началось все из-за холодка от темного заклинания, который Малфой учуял еще на прошлой неделе. Он искоса глянул на гриффиндорку и принял для себя решение, что лучшего момента для продолжения разговора не найдется. «Я больше не собираюсь ее целовать. Тогда это было так… Проверял кое-что». — Грейнджер, что с тобой происходит? — внезапно убил тишину парень. Блондин старался не смотреть на нее лишний раз, потому что в последнее время стал замечать за собой некоторые странности. Например, Драко мог засмотреться на думающую Гермиону или наблюдать за тем, как она конспектирует некоторые записи на ЗОТИ. Он часто следил за тем, как она входила в Большой зал, когда приходил раньше нее. В этом году такое случалось очень часто. Даже слишком. — Ничего… — Нет, я чувствую. Я в этом уже полгода. — Ты не поверишь, но я тоже, — девушка натянуто хихикнула. Смешок прозвучал очень нервозно и Драко это почувствовал. — Блейз говорил, что я был?.. — Драко даже не успел закончить свою несформировавшуюся мысль, как Грейнджер прочитала все в его голосе и перебила. — Он говорил. Я не думаю, что хочу это обсуждать. — Что тебе снилось? — Ничего такого, о чем стоит говорить, — Гермиона занервничала. Драко увидел это в одном лишь действии, как она стала поправлять пряди волос, заправляя их за уши. — Но ты кричала. — Я каждую ночь кричу, в этом нет ничего необычного, — как само собой разумеющееся проговорила она. Для Малфоя это было далеко неправильно и он мог поспорить, что в норму вещей до войны это тоже не входило. — Но ты говорила мое имя! — Драко использовал последний козырь. Он знал, что если и сейчас не вытянет из нее ничего, то этот разговор можно считать таким же пустым, как и все остальное. Пара старост приближались к ступенькам, которые вели к коридору. А коридор был прямым путем к башне старост. Обычно старосты факультетов не обходят зону главных старост — сразу идут к крылу администрации. — Что? — Перед тем как ты уснула, ты попросила тетю Беллу не трогать меня. С чего бы ей меня вообще трогать? — Мерлин, ты не должен был… — Но услышал. — Услышал. — Так что там было? — В моем сне… В моем сне твоя тетя узнала о нашем… — Нашем? — в голове хаотично стали витать мысли. Что у них вообще могло быть общего, за что Беллатриса взбесилась бы? — Поцелуе… Нашем поцелуе. И она хотела тебя… — Меня? — Убить. А я… — Грейнджер, хватит, скажи все и сразу. — Я пыталась сделать так, чтобы она тебя не трогала и бросилась под заклинание перед тобой, — проговорила она снова на одном дыхании. В последнее время в ее жизни слишком часто случаются такие моменты, где она говорит все на последнем выдохе, а потом боится вздыхать. — Грейнджер… — О нет, Малфой, я не готова сегодня что-либо обсуждать. — Да что с тобой не так? — Если со мной все не так, то зачем ты меня целовал?! — эти слова прозвучали так сокрушительно громко, что Драко оглох. Воздух вокруг них замер и перестал поступать в легкие. Он привык, что преимущество на его стороне, а теперь она имела то, чем могла манипулировать. Грейнджер же, конечно, не имела умысла управлять Малфоем. Она правда просто хотела докопаться до правды. — Идиотка! Говори тише! — шикнул парень, хватая ее за предплечье. Картины вокруг зашевелись, показывая признаки жизни. Это вывело из себя блондина еще больше. — Стыдишься? — они завернули за угол, приближаясь к портрету Арианы. По какой-то причине оба испытывали привычное ощущение. Идти вот так вот — вместе — к входу в башню главных старост. В первый раз, когда Малфой провожал Грейнджер, он перед ней извинялся. — Заткнись нахер. — Ты меня целовал, Драко, два раза! И если бы тогда не мой приступ… Ты готов был… — Заткнись, я сказал! — Малфой резко остановился, снова хватая девушку за руку и оборачивая к себе так резко, что парочка книг чуть было не выпали. Железная хватка блондина вырывает рукописи у шатенки и откидывает куда-то на пол, показывая серьезность своих угроз. — Не то что? «Она же просто играет со мной». «Я снова чувствую холодок темной магии». «Хорошо, Грейнджер, будь по твоему». — Рыжий знает об этом? — Нет… — слишком неуверенный тон выдает ее с потрохами. Драко надвигается на нее, чем заставляет девушку пятиться назад, впечатываясь лопатками в ближайшую стену. — Ты же сама хотела, чтобы я тебя поцеловал. — Не хотела, — снова эта неуверенность в собственных словах. — А чего отвечала? — Я… Я… — шоколадные глаза, разгоряченные от такого щепетильного разговора, встретились со льдом, и вместо того, чтобы сладость замерзла, холодный айсберг начал таять. Между ними были предательские сантиметры. Стоило бы скорее отдалиться, разойтись в разные углы, подальше друг от друга. Все закончится либо ужасной ссорой, которая поднимет на уши весь Хогвартс, либо очередным поцелуем, который снова перевернет сознание обоих. — Ты, Грейнджер. Чего же ты хотела? — хитрый блеск мелькнул в отражении угольно-черных зрачков. Слизеринец видел, как глаза девушки медленно опустились на его губы. Горячий львиный язычок пробежался по нижней губе, увлажняя пересохший рот. — Я хотела… — совсем неуверенно, еле слышно проговорила она и через мгновение припала к губам Малфоя. С Роном у них никогда такого не было. Всегда была нежность, но никакой искры. После таких мгновений Гермиона задавалась вопросом, как она могла считать влечением и желанием то, что есть у них с рыжим Уизли? Задавалась вопросом, но отказывалась на него отвечать. Их языки медленно переплелись, наращивая темп поцелуя, переводя его в быстрый, сладкий, всеобъемлющий. Драко положил руки на ее талию и старался никуда не поднимать или опускать. Зафиксировал их на одном месте. А Грейнджер в свою очередь запустила худенькие пальчики в пряди белокурых волос. Они все такие же мягкие и шелковые. Они целовались всего пару минут, тела жаждали продолжения, но каждый понимал, что сейчас не время. А точнее никогда. Для них это время не может наступить. Драко медленно отстранился и взглянул в искрящиеся желанием карие глаза. Она глядела на него, как на что-то новое и неизведанное. Малфой продолжал прижимать ее к себе, аккуратно поглаживая изгиб талии большими пальцами, а она снова теребила прядь его волос. Слизеринец потянулся и слегка стукнулся лбом о ее лоб. Такое теплое мгновение отпечаталось в памяти для каждого. Время будто застыло. Были только Драко и Гермиона, стоящие недалеко от входа в башню старост, прижатые с одной стороны стеной, а с другой реальностью. В этой маленькой коробке заканчивался кислород, но никто не жаловался, лишь ловили последние секунды. Гриффиндорка успела урвать последний вздох, наполненный ароматом хвои и мяты, прежде чем парень отстранился. Он сделал неспешный шаг назад, не отрывая от нее глаз, затем еще и еще. Приемлемое расстояние, которое, может быть, между двумя студентами враждующих факультетов разделило бешено бьющиеся сердца. Потом снова шаг, еще, поворот и вот он уже стоял к ней спиной. Зашуршали книги, — она подняла их с пола. — Грейнджер, — коротко позвал он ее, даже не оборачиваясь. Девушка тоже не стала, лишь что-то хмыкнула в ответ. — Удачи с поисками. — Спасибо. Они разошлись, каждый в свою сторону. Так выглядел их мир, их судьба.***
Гермиона и Джинни сидели на лавочке у входа в Хогвартс. Они наложили на одежду согревающие чары и наслаждались легким покалыванием ветра на щеках. Девушки так редко за последнее время сидели вместе. Крайний раз это была прогулка от Хогвартса до Хогсмида и ту прервала младшая Гринграсс. — Как проходят дела с организацией женской команды? — спросила Гермиона, переплетая свои пальцы между собой. Компания Джинни Уизли всегда была легкой и непринужденной. Хоть девушки и были достаточно разными, у них были отличные друг от друга хобби: рыжая любила спорт, а шатенка его просто не понимала. — О, Мерлинова борода, как я могла не рассказать об этом раньше! — Гермиона заметила, как затряслась нижняя губа девушки и рот растянулся в счастливой улыбке. Грейнджер подготовила себя к любому исходу ситуации. — Профессор МакГонагалл разрешила организовать предвыборную кампанию для всешкольного голосования. В понедельник состоится старостат, до этого времени мы с Забини должны подготовить небольшой проект в качестве предпоказа для старост, — Джинни говорила так вдохновенно, чуть было не задыхалась от наслаждения. После каждого слова главная староста раскрывала глаза и рот все шире от удивления и радости за подругу. — Джинни, я так рада за тебя. Ты большая умничка! — шатенка быстро прижала к себе подругу крепко обнимая и потирая спину в качестве полного одобрения и даже гордости. Сама Гермиона уже давно занималась Г.А.В.Н.Э, но эта организация не пользовалась такой популярностью, как будет женская команда по квиддичу. — А я-то как рада. С сентября преследую старуху… — Джиневра! — Прости, вчера мы слишком много времени провели с Забини за подготовкой, видимо, приелось, — рыжая так непринужденно хохотнула, а Гермиона оторопела от предложения, в котором столкнулись Блейз Забини, Джинни Уизли и «провели много времени». — Я должна спросить, что ты делала с Блейзом? И почему он помогает тебе с подготовкой? Или ты сама расскажешь? — шатенка приподняла одну бровь и заметила, как лицо подруги изменилось. Она как-то быстро занервничала и неловко почесала затылок. Все казалось таким непривычным и нормальным одновременно. — Блейз Забини… Он… Это такая странная ситуация. — Джинни, просто скажи. — Ну, когда я в очередной раз решила попытать удачу и караулила директора возле ее кабинета, — рыжая неловко хихикнула. — Так вот, я терпела полный крах, снова, но тут появился твой сосед и наплел всякого. Он рассказал, что Ильверморни планируют ввести женские команды со следующего года. Стоило МакГонагалл услышать, что если Хогвартс введет такого рода команды раньше, то нас это выведет на лидирующую позицию среди школ чародейства и волшебства… Не знаю, как и почему, но на директора это возымело какой-то особый эффект, и она дала добро на организацию всешкольного голосования! — Джинни всплеснула руками, создавая эффект фейерверка и радостно захлопала в ладоши, как маленькая девочка. Грейнджер снова ее крепко обняла. — Это очень хорошо. Я рада, что вы поладили. Блейз хороший… Как бы странно и необычно это не звучало. — Да, пожалуй так. По правде говоря, Гарри часто предлагал мне свою помощь и думаю, что он легко бы смог уговорить профессора МакГонагалл, но я отказывалась. А Забини просто подошел и сделал. Не знаю, как тебе это объяснить. — Я все понимаю. Иногда хочется спонтанных поступков, чего-то внезапного, душевного… — на мгновение Гермиона замолчала и в голове снова возникли моменты, когда Драко Малфой впервые ее обнял, как он был рядом. Казалось бы, Рон тоже всегда рядом, а слизеринец тогда просто оказывался в нужном месте и в нужное время. Но ведь он не ушел, он остался рядом. Самое глупое занятие — приплетать слизеринцу Малфою человечность, которая у него отроду отсутствует. Однако Гермиона продолжала этим заниматься. — У вас с Роном все хорошо? — внезапно спросила Уизли, видимо замечая, как задорный взгляд Грейнджер тускнеет и наполняется печальными думами. — Да, с чего ты вдруг спрашиваешь? — Не знаю, странное чувство просто… — Ох, простите, профессор Трелони, вы вселились в мою подругу, — девушки захихикали. Гермиона было подумала, что смогла отвести от себя подозрения по поводу отношений с Рональдом, но Джинни была настроена во всем разобраться. — Шутки шутками, Гермиона, но давай начистоту. Я же вижу, что у вас что-то не так. Да, ты стала его чаще целовать и это даже выглядит так, будто сама этого хочешь… «Хочет темная магия, которая обволакивает мое сознание». «Да даже сейчас я такая, более ли менее живая, благодаря ауре тьмы». «Прошла всего пара недель, а я уже чувствую потребность увеличить дозу!». «Джинни, мне нужна помощь, о которой я никогда и ни у кого не попрошу». — Ты меня слушаешь? — Джинни заметила отрешенность во взгляде подруги и защелкала перед ее лицом пальцами, пытаясь привести в чувство. — Конечно, Джинни. Рыжая продолжила свою тираду о важности ментального здоровья, об отношениях через силу и вообще обо всем на свете. Она чувствовала проблему, которая съедала Грейнджер изнутри, но не понимала ее до конца. Да сама Гермиона не понимала. «Я понимаю, что скорее всего эти отношения тупиковые и ничего дельного из нас с Роном не выйдет. Прекрасно понимаю». «Я осознаю, что у нас с ним ни разу не было той близости, которой желают все вокруг. Не было единения сердец и душ». «Все, потому что я не могу ему этого дать. Вижу, что он хочет, но пока не могу. Только работаю над этим». «Я так же понимаю, что изменила ему, поцеловав Драко Малфоя». «Я не могу себе позволить продолжать обманывать Рона. Потому что внутри такое чувство, словно с этим заносчивым слизеринцем не все так просто закончится». «Наш последний, нет, крайний поцелуй был таким… Таким трепетным. Ох, Мерлин…». — Гермиона Грейнджер! — Я целовалась с другим парнем… — внезапно выпалила она. Шоколадные глаза расширились, и она чуть было не потянулась, чтобы прикрыть рот руками, будто это поможет остановить вылетевшие слова. Джинни удивленно посмотрела на подругу. Тонкая, светлая ручка легла на коленку Гермионы и сжала ее. — Все хорошо, я понимаю, все хорошо. Кто это был? — Я не могу сказать… — Это… — Джинни зажмурила глаза, будто в голову пришел самый неприятнейший из вариантов. — Блейз Забини? — неловко озвучила свою догадку и взглянула на девушку из-под ресниц, боясь услышать положительный ответ. — Нет. Ты что, совсем нет, — Грейнджер восприняла это, за самую глупую и несносную догадку. Для нее поцелуй с Блейзом стоял на одном уровне с поцелуем с Гарри — настолько неловко и глупо. Но после того, как Гермиона наконец-то ответила, Джинни, как-то странно и с облегчением выдохнула. — Ты что-то чувствуешь к этому человеку? — НЕТ! Конечно нет… — Тогда как получилось, что вы поцеловались? — Не знаю. «Гермиона Грейнджер чего-то не знает?». Пронесся в голове голос Блейза и шатенка нахмурилась. — Точнее, я не понимаю. Мы не особо ладим с этим человеком. Я уверена, что не вхожу в его список подходящих девушек. — Кто-то ведет такие списки? — Знаешь, мне кажется, что ОН его ведет, — проговорила Гермиона, неловко хохотнув, после чего воцарилась тишина. Они обе молчали, потому что никто не знал, как начать. Точнее, Грейнджер боялась продолжать этот разговор, а Уизли переваривала информацию. — Что ты планируешь делать? — вдруг подала голос Джиневра, от чего шатенка даже вздрогнула. Что она планировала делать? Она только что рассказала сестре своего молодого человека, что изменила ему с кем-то, к кому даже чувств никаких не питает. Правда это или ложь, еще предстояло разобраться, но сам факт поцелуя с другим человеком остается неизменным. Гермиона ощущала апатию, хотя должна ощущать вдохновение от грядущих поисков. Вчера, она рассказала обо всем друзьям. Они были так рады за Грейнджер, так трепетно поздравляли, а в голове одна лишь фраза. «Удачи с поисками». Малфой засел очень глубоко и просто был внутри. Наполнял ее, как аура тьмы. — Я не знаю… — Ты хочешь рассказать Рону? Или, я не знаю… Что-то более радикальное? — Я не хочу больше его мучить. Не знаю поймешь ты меня или нет, но я не чувствую этого… Не могу объяснить. Внутри не разливается лава, когда он меня обнимает, сердце не бьется чаще, когда он произносит мое имя. Честно говоря, когда он говорит «Миона», мне хочется его треснуть. — Вот почему ты тогда начала разговор о любви и влюбленности. Ты не влюблена? Все детальки одного набора начали собираться и Джинни будто прозрела. Каждый раз, когда Гермиона отрешенно и словно на автомате говорила Рону, что любит его. Все те ситуации, когда он оказывал знаки внимания Лаванде, Грейнджер не ревновала. Да даже их свидание на полгода отношений, над которым корпела Джиневра, Гермиона не рассказывала о нем с таким воодушевлением. Она больше эмоций выказывает, когда речь заходит о ссорах с Малфоем. — Да, я просто хотела разобраться в себе. Я люблю Рона. Каждый раз, когда говорю это правда. Но наша любовь… Она не та, из которой потом рождается брак, куча детей и счастливое будущее. Будто только сейчас, озвучив самые потаенные мысли, Гермиона начинает осознавать всю соль. Она правда не влюблена в Рональда Уизли — он ее лучший друг, практически брат. Она будет рада побывать на его свадьбе, но не в качестве девицы в белом пышном платье. Грейнджер потерла глаза, параллельно радуясь, что решила сегодня не подкрашивать ресницы. — Возможно, оно и к лучшему. Вы с Роном разные. Знаешь, есть противоположности, которые притягиваются. Вы не из таких — у вас нет этого притяжения. — Да, пожалуй, ты права, — усталый голос выдает Гермиону с потрохами. Она истощенна до одури и хочет просто перестать думать. — Мне надо с ним поговорить? — Думаю, да. — Я уезжаю завтра. Сделать это до отъезда или после? — Если до, то у вас будет время, чтобы побыть вдали и понять, пауза это или окончательный конец. А если после, то так у тебя будет больше времени подумать о ваших отношениях. На каждое слово Грейнджер качала головой поддакивая Джинни. Эта девушка была такой смышленой. Если у Гермионы была предрасположенность к учебе и изучению наук, то Джиневра прекрасно разбиралась в жизни. Она знала чего хотела и точно не оказалась бы в такой ситуации как подруга. Уизли была простой, душевной, обычной, но такой прекрасной, как никто другой. — Спасибо Джин. Правда, большое спасибо. Я так боялась даже думать обо всем этом… — Гермиона, ты в первую очередь моя подруга и только потом девушка моего брата. Я уже это говорила и повторю еще раз, — самые теплые слова, которая Грейнджер только могла услышать. Самые уютные объятия за последнее время. «После объятий Драко Малфоя…». «Заткнись. Заткнись. Заткнись!». «Это уже перебор. Мне надо перестать думать о нем. Пора». — Пойдем внутрь? — Да, чары спадают.***
Остаток дня золотое трио и Джинни провели вместе: они играли в шахматы, ели остатки сладостей, купленных в Хогсмиде на выходных и смеялись. Почему-то после разговора с Джинни, Гермионе стало легче дышать. Теперь она знала, что в их небольшой компании есть понимающий человек. Отныне Грейнджер не одна тонет в своей лжи. Вечером гриффиндорка долго собирала нужное для поездки. Она зачем-то перебрала все вещи, снова разложила их по полочкам, но в новом порядке. Протерла полки, помыла пол, прошлась очищающим заклинанием по другим поверхностям. Пыталась занять себя всем чем угодного, лишь бы не думать о грядущем разговоре с Роном. Девушка так и не решила, стоит говорить с ним перед отъездом или уже после. — Наверное, лучше после. Так у меня будет время побыть без него, — говорила она сама с собой, падая на кровать звездой. Все дела были переделаны, даже те, о которых можно было бы забыть. — Но, с другой стороны, лучше не откладывать на потом. После очередного опровержения своих же слов, Гермиона взвыла, как оборотень на луну. Накрыла голову подушкой, сильно прижимая ее к лицу, чтобы ее стенания не были такими громкими. Драко Малфой снова пришел в гости к Блейзу. И один лишь факт, что этот неприятный слизеринец внизу или за стенкой, заставлял Гермиону сходить с ума. — Зачем он вообще сюда приходит? После всего того, что случилось, продолжает приходить. Придурок. Ненавижу! — удар прилетел по идеально разглаженной стопке вещей, которые завтра она планировала надеть. — Это все из-за него. Из-за невыносимого слизеринца я думаю о разрыве с Роном! — еще один удар и после него, вещи точно нужно будет снова гладить. — Глупо винить во всем Драко. В поцелуе участвовало два человека. Да и то, что между мной и Роном уже давно, а точнее с самого начала было обречено на провал, — тонкие пальцы прикрыли горячее лицо. Кажется, от всех мыслей и дум у девушки поднялась температура. — Я устала. Поговорю с Роном завтра же и предложу сделать паузу. Неправильно так с ним обращаться, — терзаемая своими мыслями, Гермиона завалилась на бок и уснула. Завтра будет очень долгий день для нее, для Рона, да и для всех остальных.