***
Гермиона шла в полубреду, никого не замечая на своем пути. В голове не укладывалось, как она смогла решиться на расставание с Роном. Чаши весов все никак не унимались и шатались из стороны в сторону. Одна часть была рада, что теперь Гермиона свободна и может решать свои проблемы, слушая сердце. На Грейнджер очень давили сезонные припадки ревности Рона Уизли. Иногда она просто не могла чувствовать себя собой, находясь в этих отношениях. Всегда был какой-то барьер, из-за которого гриффиндорка не могла дать своему парню нечто большее, чем он желал. Ну и конечно, теперь она чувствовала себя менее ужасной из-за поцелуя с Драко Малфоем. Другая часть была в полной печали. Все эти шесть месяцев отношений с Роном служили одним из способов отвлечься от той громадной кучи проблем: кошмары, панические атаки, воспоминания, поиски родителей, уйма интервью, последствия войны и прочее… Рональд всегда был рядом — как друг и как парень — это подстегивало. Гермиона была ему благодарна за все, но никакая из этих причин не смогла бы заполнить ее пробелы в сердце. Она все еще не была в него влюблена. С таким количеством разных мыслей и душевных терзаний, Гермиона дошла до башни. Девушка была уверена, что внутри никого нет, потому что по времени завтрак был в самом разгаре, а значит Блейз и Малфой точно ушли. Уши заложило от нервозности. На миг она забыла, что уже через час за ней прибудет мистер Уизли и поисковая команда от Министерства тронется в путь. — Every night in my dreams… — Грейнджер напевала себе под нос незамысловатую магловскую песню, которую услышала по радио еще во времена военных действий. «Так странно… Когда магический мир раскалывался на две части, магловский существовал в своем обычном темпе. И только отдельные люди, посвященные в тайны волшебной стороны, осознавали, что происходит по ту сторону стены». — I see you, I feel you. Шатенка поднималась по ступенькам и смотрела себе под ноги, чтобы лишний раз не споткнуться. Одна из ступенек всегда была до чертиков скользкой и почему-то именно на нее Гермиона решала наступить, а не перепрыгнуть. — That is how I know you go on, — на последнем звуке гриффиндорка переступила порог и оказалась внутри гостиной. — Концерт лично для меня, Грейнджер? — громом разразился ледяной голос и Гермиона второй раз за день вздрогнула. Сначала Рон, теперь… — Малфой? Я начинаю задумываться, не стоит ли мне съехать и оставить вас с Блейзом здесь одних? Вашей паре нужно расти, строить будущее, — она секунду молчит, а потом показательно щелкает пальцами и делает вид, будто что-то вспомнила. Только что. — Я же уезжаю, точно. У вас будет целая неделя намиловаться! — закончив свою пламенную шутку, Гермиона двинулась в сторону своей комнаты, чтобы остаток времени побыть наедине. — Что ты имела в виду? — вдруг спросил Малфой, заставляя девушку замереть. — Ты о ваших романтических отношениях с Блейзом? — хмыкнула она и закатила глаза на глупый вопрос Драко. Сейчас она не была настроена на эти разборы полетов. Точнее, внутри она сгорала от желания рассказать о разрыве с Роном, снова увидеть тепло в ледяных глазах. Она этого ждала и кажется, вовсе забыла, что перед ней стоит не какой-то чувствительный пуффендуец, а Драко Малфой, он на такие заявления реагирует всегда одинаково, НИКАК. — Что значит, «целая неделя»? — Я же говорила, что уезжаю… — как-то грустно сказала Грейнджер. «Забыл, конечно… Я ему излила душу, а он просто забыл». «Зачем я только забиваю им свою голову?». — Я думал, что ты говорила не про это воскресенье, — также холодно ответил он, но, если бы Гермиона повернулась в его сторону, увидела бы, как парень стушевался. — Успела попрощаться с Уизелдуром? — Драко решил восполнить свой заряд очередной колкостью, но снова, сам того не понимая, попал в самое яблочко. — Да, — коротко ответила Гермиона и переплела руки, обнимая себя, создавая эффект нужности. Девушка посчитала, что разговор можно считать оконченным и двинулась вперед, пытаясь сбежать от дальнейшего разговора и унижения. Первые капли слез уже норовили скатиться по щекам и с немым грохотом разбиться о деревянный пол. Осознание, что она испортила отношения со своим лучшим другом, ударило в самое сердце. — И это все? — Драко не мог упустить возможность вывести гриффиндорскую заучку из себя перед самым ее отъездом. — А как же, «не называй его так» или «отстань, Малфой». Просто «да»? — Просто «да», Малфой. Я хочу подняться в свою комнату и просидеть там остаток времени в полном одиночестве, — она резко развернулась на пятках. Слизеринец был настоящим мастером в выведении Гермионы Грейнджер из своего ровного состояния. — Хочу просидеть там час и никого не видеть, особенно твою наглую морду! Ты такой самоуверенный, такой невыносимый, что иногда я не понимаю, как у тебя получается уживаться с самим собой! Ты шутишь, не боясь обидеть человека. Тебе известно, что я еду на поиски родителей, ты знаешь, что узнал самым первым эту важную для меня новость, но все равно делаешь вид, будто ничего не знаешь! — девушка делает пару шагов вперед, устремив указательный палец вперед в сторону блондина. — Грейнджер, я… — Ты вместо того, чтобы засунуть свое раздутое самомнение и желание лишний раз поиздеваться в куда подальше, продолжаешь шутить надо мной и Рональдом. — Грейнджер… — еще пару шагов вперед. — Тебе же нравится получать информацию из первых уст, да? Ты и так знаешь обо мне очень много, так вот тебе сводка последних новостей, дорогой Драко Малфой: только что лучшая волшебница своего поколения Гермиона Грейнджер рассталась со своим молодым человеком и по совместительству лучшим другом Рональдом Уизли. Ой, ты можешь не понять, о ком я говорю. Уизелдуром, точно! Не поскользнись на третьей ступеньке, когда будешь мчаться и рассказывать всему Хогвартсу. Ох, прости, снова сглупила, я же чертовски глупая ведьма, как ты любишь говорить: ты не сплетник — будешь держать все в тайне, даже не будешь это упоминать по непонятным мне причинам. Будешь молчать и корчить из себя еще более крутого чистокровного аристократа, который соблаговолил сжалиться над грязнокровкой Грейнджер и утаил ее секрет. А потом, оставшись со мной наедине, учудишь какой-то бред и поц… — Грейнджер, закрой рот! — прикрикнул Драко и впервые за всю длинную речь Гермионы шагнул к ней. — Просто замолчи. Я не собираюсь оправдываться за все, что когда-либо делал. Единственное, о чем я готов просить прощения, что оскорблял тебя этим словом. Прости. На этом точка. Не жалею ни о чем сказанном и никогда не пожалею. Поняла меня? — Грейнджер почувствовала, как воздух начинает заканчиваться, все ее внутренности клокотали от услышанных слов. — Ты меня все еще до одури бесишь и всегда будешь бесить. И я никогда бы не рассказал о твоих этих приступах, припадках, кошмарах, потому что, как уже говорил, сам в этом тону на протяжении шести месяцев. Уизелдур придурок, тут я даже объяснять не буду, и ты сделала правильно, раз наконец-то решила бросить этого конченного идиота. — Не смей… — Не перебивай меня. Я собирался посмеяться над тобой, как и всегда делаю это, а ты вывела шутки на серьезный ебаный разговор, — блондин тяжело сглотнул матерное слово. Ему было неловко говорить такое в присутствии девушки, даже если это Гермиона Грейнджер. — Он же даже не мог нормально тебя обнять, Грейнджер. Ваша годовщина была самой неловкой и ужасной пародией на свидание. Он заигрывает со шлюхой Вейн. Если все перечисленное еще не вразумило тебя, то последнее ключевое, ОН ТУПОЙ. Если ты сейчас собираешься идти в свою комнату и реветь, то лучше поплачь из-за ссоры со мной, чем по расставанию с этим полудурком. Рот шатенки слегка приоткрылся от всех сказанных слов. Она смотрела на него совершенно иначе и как назвать этот взгляд не знала. Драко открылся с какой-то очередной новой стороны. Ей нравился такой Малфой; он хоть и пытался как-то задеть всеми этими словами, но сам того не понимая, поддерживал. — Малфой… — Я все еще не закончил. Ты хотела что-то сказать о поцелуе, я прав? Может хватит вспоминать этот момент при каждом нашем столкновении? Крайний раз ТЫ меня поцеловала. Сама. И я планирую забыть каждый из этих трех моментов, как страшный сон, — в мгновение все светлое, что раскрылось на ее глазах потемнело и завеса пала, закрывая восхищение от слов Драко отвращением. — Если ты бросила Уизли из-за этого, то глупо, если нет, то самый правильный поступок в твоей жизни. А теперь, я ухожу, подожду Блейза внизу. — Ты… ТЫ… Малфой развернулся и зашагал в сторону выхода, крепко сжимая кулаки, стараясь сдержать раздражение от собственной грубости. Заметив то, как Драко отдаляется, Гермиона снова себя обняла и побежала в свою комнату, громко стуча каблуками школьных туфель. — Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу! — шептала она, сползая вниз по двери. — Крайний раз… Нет, Малфой, ты оговорился, последний раз! Это был самый последний раз. Больше я тебя не поцелую, больше скажу… Ты тоже больше не притронешься ко мне! Она заплакала. Как говорил Драко, гриффиндорка плакала не из-за расставания с Роном, а из-за этой обидной ссоры между ними.***
— Мистер Уизли, я здесь! — крикнула Гермиона, приближаясь к взрослому рыжеволосому мужчине. Он оглядывался по сторонам, то ли выискивая каштановую голову Гермионы, то ли просто осматривая заново отстроенные стены Хогвартса. Артур приветливо помахал девушке рукой и двинулся к ней на встречу. — Гермиона, я так рад тебя видеть, привет. Где мой нерадивый сын, я думал, что он тебя проводит, — мужчина быстро подхватил сумку Гермионы и пару раз слегка приподнял, чтобы привыкнуть к тяжести. Грейнджер взяла с собой минимум вещей, но даже этот минимум весил достаточно много, да и плюсом ко всему была стопка книг и тетрадей. — По правде говоря, мистер Уизли, мы с Роном сегодня расстались… — неловко почесав затылок, проговорила Гермиона. Она неловко подняла правую руку, чтобы снова протереть щеку. Она плакала на протяжении часа и все еще ощущала мокрые дорожки слез на лице, будто они там еще были. — Ох, да? Прости, Гермиона, мне очень жаль, — Артур резко опустил взгляд в пол, будто пытаясь там найти спасение от этого нежеланного разговора. Молли бы точно подобрала нужные слова. — Ты должна знать, что для нас с Молли ты навсегда останешься дочерью, о которой мы так мечтали… — Но Джинни… — неловко и удивленно начала Гермиона. — Не говори ей, что я такое ляпнул. Я люблю ее больше жизни и горжусь, как ни одним из всех сыновей. Так что это будет тайной, я иногда говорю не подумав. Пошли Гермиона, — мистер Уизли слегка подтолкнул ее вперед, после чего обогнал на пару шагов. От этого неловкого и незамысловатого разговора Грейнджер почувствовала какую-то приятную легкость. «Они все принимают мое решение. Джинни тоже поддерживает меня». «Глупо было думать, что кто-то из них решит отказаться от меня…». «Мы же семья». «Рон ведь тоже моя семья». Гермиона и мистер Уизли подошли к хижине Хагрида. Возле его маленького домика была слепая зона для трансгрессии. Там их уже ждал министр Бруствер, Минерва МакГонагалл и Китлин Мэнтерог. Последнюю Грейнджер видела всего пару раз и только издалека. Троица стояла, что-то бурно обсуждая. Только подойдя ближе, Грейнджер заметила еще Флер Уизли. Она стояла ровно, молча вслушиваясь в каждое слово Кингсли. — Наконец-то вы пришли, — профессор МакГонагалл развела руки в стороны. — Директор, вы составите нам компанию? — улыбаясь спросила Гермиона. — Что вы, мисс Грейнджер, пришла пожелать вам удачи и проводить в добрый путь. — Спасибо, директор. Могу я вас попросить завтра на старостате прочитать эту записку, если число голосов будет равным или не в пользу Джинни? И если мой голос будет решающим, то я, конечно же, поддерживаю ее идею, — шатенка склонила голову в знак благодарности и быстро всучила пожилой женщине сверток пергамента. — Добрый день, министр Бруствер, мисс Мэнтерог и Флер, — блондинка, а в прошлом Делакур, легко коснулась смуглой руки гриффиндорки, пытаясь передать ей свою уверенность. — Добрый день, Гермиона. Мы летим во Францию таким дружным составом. — Министр, вы будете с нами? — Только первые пару дней. Быть министром оказывается не так просто. Хоть кто-то бы предупредил, — пошутил Кингсли и Грейнджер растянула губы в доброй ухмылке. Этот человек всегда казался ей достойным своей должности — так оно и было. — Мисс Мэнтерог, миссис Уизли и мистер Уизли будут с вами до конца поездки, — все друг другу улыбнулись. — Нам пора, — подытожил Артур Уизли, подходя ближе к своей веселой компании на ближайшую неделю. — Портключ готов к использованию. Директор, прошу вас, отойти на пару шагов, — Минерва повиновалась просьбе рыжего мужчины и, качая голову, видимо, соглашаясь со своими мыслями, отошла на пару шагов. — Удачи! — одними губами произнесла седая женщина и приложила пару сморщенных от старости пальцев к губам. Компания, отправляющаяся в «экспедицию», взялись за руки, и мистер Уизли тотчас активировал портключ. Перед глазами шатенки все в один миг начало испаряться, цвета смазались в один. «Все будет хорошо. Мы справимся…».***
Рональд, Гарри и Джинни остаток дня просидели в своей гостиной. После того судьбоносного разговора Уизли и Грейнджер, парень прибежал в башню злой и рассерженный. Поттер пытался отговорить его от полного разгрома комнаты мальчиков и у него это практически получилось: пострадали всего-навсего парочка подушек, рамка с колдографией и даже бокалы Невилла, которые Долгопупс привез из дома. Пока Гарри пытался понять в чем дело и почему Рональд ведет себя, как слетевшее с катушек животное, Джинни третий раз переслушивала послание Гермионы. Маленькая светящаяся выдра прилетела сразу, как Грейнджер в своей комнате перестала сотрясаться от рыданий после ссоры с Малфоем. — Дорогая Джинни, передай Гарри мои извинения. Я хотела зайти, но посчитала лишним снова видеть Рональда. Да, мы расстались. Я подумала, что это надо закончить как можно скорее. Мне больно и плохо, но я уже не могла держать это внутри. Прошу, пришли письмо и расскажи, как он. Я отправлю весточку, как только прибуду во Францию. Удачи на предпоказе завтра. Люблю вас всех! Через пару часов мужская часть золотого трио в компании Джинни Уизли сидели одни в гостиной факультета. Большая часть народа разбрелись кто куда, но многие, естественно, пошли в Хогсмид. — Может, нам тоже следовало сходить куда-нибудь сегодня? — неловко перебил молчание Гарри и прокашлялся, испытывая неловкость от своего же предложения. — Она меня бросила… Мерлину непостижимо, мы расстались, — Рон говорил, как зачарованный. Голубые глаза превратились в стеклянные и все смотрели в одну точку не отрываясь. Видела бы его сейчас Гермиона, точно бы подметила, что эти холодные, прозрачные очи очень похожи на повседневный взгляд Драко Малфоя. — Рон… — начала было Джинни, но тут же замолчала, не зная какими именно словами лучше успокоить брата. Она все еще понимала Гермиону и знала немного больше всех присутствующих. Но Рон по-прежнему оставался ее родным человеком, тем, кто держал ей волосы, когда ночью она блевала от нервных срывов и слез по смерти Фреда. Джинни редко вспоминала эти моменты, потому что считала их одними из самых ужасных. Она в ночи выбегала из дома и громко вопила, накладывая на дом заклинания, чтобы никто внутри этого не слышал. Казалось, что весь мир остановился из-за кончины одного из близнецов, для нее все так и было. Она кричала так громко, что потом ходила охрипшая и заплаканная, никакие чары красоты тут не помогали. А теперь она вынуждена врать Рону, точнее сказать, недоговаривать. — Ваши отношения изжили свое. Вы же правда больше друзья, чем возлюбленные. — Ты говоришь ее словами! — Потому что я сторонний наблюдатель. Все это видели, кто был рядом: я, Гарри, мама, да даже Джордж замечал, а он в последнее время ни на что кроме работы не смотрит. — Джинни… — Гарри аккуратно положил свою руку на ее плечо, пытаясь тем самым остановить. Рыжая непонимающе на него зыркнула, одними глазами спрашивая зачем он это делает. — Рон, я уверен, что на это есть причина. Повтори еще раз, что она сказала? Гермиона никогда не делает все просто так… — Что ты имеешь в виду, Гарри? — девушка зло дернула плечом и скинула его руку. Сейчас он ее злил больше всех на свете. — По ее словам, единственным весомым доказательство является то, что мы не «друг для друга», — как-то обиженно буркнул Рон и скатился с дивана, плюхаясь всей своей массой на пол. — Гермиона не могла ручаться только на это. Здесь явно что-то не так, — Поттер подскочил с места и начал расхаживать по гостиной взад-вперед, почесывая подбородок. Он пытался найти скрытый смысл в словах подруги. Отказывался верить в правдивость слов. — Что за бред? Почему это она не могла так сказать? Могла, еще как. Она все еще девушка и ее ненависть к прорицанию не отменяет шестого чувства. Она не влюблена в Рона, на этом можно поставить точку. Рон в одночасье поднялся на ноги и вперил серьезный взгляд в сестру. — Ты знаешь больше. — Что? Рон… — Нет. Ты сказала ее словами. Она говорила, что любит меня как друга, но не влюблена. Ты говорила с ней об этом? — Рон, я… Я не знаю. Нет, мы не говорили об этом. — Она мне изменила? Она была с кем-то другим? Скажи мне, Джинни, скажи прошу тебя, — Уизли бросился к сестре, пытаясь скорчить самое страдальческое лицо, которое было в его арсенале. — Я ничего не знаю, Рональд. Точнее… Да, мы говорили с Гермионой, она абстрактно рассуждала, что, если ты не влюблена в человека, то ничего путного из этого не выйдет. Влюбленность может перерасти в любовь, но если первое исчезнет, то второе уже не так важно. — Звучит, как несусветный бред, Джин. Ты так не считаешь? — обиженно спросил Рон и на этом моменте младшую из всего рода Уизли словно прорвало. — Что значит бред?! Рон, я понимаю, что тебе обидно, прекрасно это осознаю, потому что ты думаешь, что любишь ее… — Я правда люблю. — Не перебивай меня! Давай взглянем в лицо фактам. Ваше свидание на годовщину — полностью моя идея и мое детище, ты просто был там. Словно это был мой подарок вам, никак не твой для нее. Вы начали встречаться сразу после войны, после всех этих ужасных событий, нашли спасение друг в друге. Но время идет и все раны заживают, затягиваются. Ты знаешь, что она сейчас читает? Знаешь, чем интересуется? Знаешь, что она начала есть шоколад с мятной прослойкой вместо карамельной, как обычно? Знаешь, что иногда после завтрака она бегает в туалет и выблевывает все, что съела? Знаешь, что у нее проблемы? — Знаю! — И что же ты сделал чтобы помочь ей? — в ответ на этот вопрос Рон лишь виновато стал разглядывать свои коленки. Будто там были все ответы на ее вопросы. — Я знаю. НИ-ЧЕ-ГО. Ты ничего не сделал, Гарри ничего не сделал, я ничего не сделала. Но если мы хреновые друзья, то ты… Ты назывался ее парнем, возлюбленным, первым человеком, который должен был спохватиться и начать искать ответы. Да даже узнав о том, что она едет на поиски родителей, что ты сделал? — Порадовался за нее. — Просто порадовался. Это мог и Малфой сделать. Я писала отцу, просилась поехать с ними, чтобы помочь с поисками. Ты хоть что-то из этого сделал? Может, ты предлагал ей помочь с обязанностями старосты, которых охереть как много? Или ты переставал капать ей на мозги из-за вынужденного сожительства с Блейзом Забини? — Джинни, хватит, — Гарри как-то неуверенно прошептал. — Ему и так плохо. — Ты тоже не лучше. — Что ты имеешь в виду? — Ничего. Я не собираюсь жалеть тебя, Рон. Мне жаль, что у вас с Гермионой ничего не получилось, но это столько же твоя вина, сколько и ее. В каждых отношениях участвует два человека, и эти двое несут ответственность, — Уизли встала с диванчика и направилась к выходу. Никто из парней не попытался ее остановить. Каждый думал исключительно о своих проблемах, а Джинни, старалась отбросить все мысли о Гарри. То ли это решительность Гермионы, то ли рыжая сама раскрыла глаза на все погрешности ее отношений.