***
За обедом она заставила себя съесть пару ложек пюре, а потом раздался голос директора. — Пришло время подвести итоги голосования… «Мерлин, я сейчас задохнусь! Почему эта женщина всегда так медлит?!». В голове Джинни все мысли разделились на до и после сегодняшнего дня. Она ела все, что попадалось ей под руку, пытаясь заглушить пустоту от неведения. То и дело метала взгляд в сторону Блейза Забини, выискивая в его лице причины для спокойствия. У него феноменально хорошо получалось ее поддерживать. Он сразу находил нужную улыбку, загадочно улыбаясь или подмигивая. Одними губами говорил: «– Ты такая молодец Джиневра, все будет хорошо.» И наверное, Джинни должна была бы задуматься, почему она ищет поддержку в лице Блейза, а не за столом своего факультета, в друзьях и в любимом парне. Эти мысли она оставляла для вечера, когда останется наедине с думами. Сейчас в голову лезли только мечты о победе. — Идея по созданию женской межфакультетской команды по квиддичу одержала победу, в процентном соотношении шестьдесят один на тридцать четыре. Спешу поздравить мисс Уизли Большой зал разорвался громкими аплодисментами, а Джинни замерла на месте, как будто ее околдовали брахиабиндо. Она очнулась, когда тонкие ручки Гермионы обвили ее плечи и притянули к груди. — Джинни, ты победила! Ты сделала это. Ты сделала это сама. Ты такая умница! — лепетала Гермиона. Она не могла себе позволить пребывать в апатичном состоянии, когда жизнь подруги терпела такие колоссальные изменения. — Я… Я выиграла, — она приняла объятия подруги, но взгляд был устремлен за стол Слизерина, где широко улыбаясь на нее смотрел мулат и громко хлопал. — Мы победили, — прошептала она, чтобы тот разобрал по губам. Он все понял, покачал головой и ответил. — Ты, — подмигнул Блейз. — В половине третьего состоится старостат по поводу зимнего бала, прошу всех старост пройти в кабинет трансфигурации по завершению обеда. Все принялись кушать, хотя уже кусок в горло не лез от таких прекрасных новостей. Каждый гриффиндорец считал своим долгом поздравить малышку Уизли с победой. Все трепали ее за плечо, приобнимали, говорили теплые слова. Но ей не нужно было все это; она хотела скорее поблагодарить Блейза за такую помощь. «Если бы не он, ничего бы этого не было». «Я должна сказать спасибо». По завершению трапезы Джинни поспешила к выходу, поджидая Блейза. Он знал, что она его дождется. Она знала, что он подойдет. Когда все медленно стали выплывать из Большого зала, разбредаясь на перерыв, Забини подлетел к рыжей и хотел было обнять на радостях, но посчитал это излишним в такой обстановке. — Принцесса, могу вас поздравить, — Джинни вскинула руку и слегка толкнула его в плечо. — Не называй меня так! Я… Я хотела тебя поблагодарить. Знаешь, если бы не ты, то ничего бы этого не было. Я продолжала бы слоняться за МакГонагалл до конца года, а потом вовсе опустила бы руки. — Ты не из тех, кто просто опускает руки, Джиневра. Ты добилась бы своего. Со мной или без меня, — он засунул руки в карманы и перекатился с носок на пятки. — Все равно, большое спасибо, я твоя должница, — начала было Джинни, но была перебита внезапным появлением Гарри Поттера. — Джин, пошли, — слегка грубо, по-свойски сказал он и схватил девушку за руку. — Гарри, я разговариваю, — громче положенного в такой ситуации ответила рыжая и захотела было выдернуть руку из силков Поттера, но посчитала это слишком грубым. «Что на него нашло?». «Почему он так себя ведет?». — Нам пора, — тише сказал Гарри, полностью игнорируя пристальный взгляд Блейза. Джинни же было до чертиков неловко. Она не хотела устраивать сцен перед Забини, наоборот. Она считала своим долгом показать, что в отношениях у нее все отлично. Почему-то это было важно. «Не хочу, чтобы мои отношения стали чем-то ужасным в глазах Блейза». «Ведь тогда его слова об идеальности моих отношений окажутся правдой. А ЭТО НЕ ТАК!». «Мне не скучно с Гарри, я его люблю». — Пока, Забини, еще раз спасибо. Блейз ничего не сказал в ответ, лишь качнул головой. В его глазах будто что-то надломилось, что-то, что раньше так светилось. Гарри зашагал прочь, утягивая девушку за собой, как сирена зазывающая моряков своим прекрасным пением. Но Поттер не желал ей зла — он просто тушил ее огонь. И самое страшное во всей этой ситуации, что Джинни начала это понимать. Страшно, потому что меньше всего на свете она хотела его терять… «Любовь… Влюбленность… Как же сложен этот мир».***
Старостат начался с того, что все ждали Рона и Ромильду. Гермиона лениво уложила лоб на руки и тяжело дышала, пытаясь найти в себе силы на оставшуюся часть дня, недели, жизни… Блейз, сидящий рядом поглядывал на девушку, пытаясь ее раззадорить. — Грейнджер, как дела? — начал он, придерживая голову рукой. — По шкале от одного до десяти, где десять означает «испробуйте на мне непростительное», а один «воздух сегодня со вкусом блесток», — он ехидно улыбнулся. Гермиона приподняла голову и повернула лицо в его сторону. Она ему улыбнулась искренней настоящей улыбкой, как для лучшего друга. Драко наблюдал за этой картиной и нервно сжимал кулаки. Ему было непривычно видеть вечно ровные плечи опущенными, а вздернутый носик и налитые щечки белыми. «Так не должна выглядеть Гермиона Грейнджер». «С ней что-то происходит…». «Да мне насрать, что с ней». — Предположу, что шесть «я чувствую запах гари, кажется, это внутри», — девушка горько хихикнула и выпрямилась. Она чувствовала себя именно так — выгоревшей и уставшей. Видимо, выходные в тотальной изоляции ничем не помогли девушке. Стало значительно хуже и это ее съедало. Как и сейчас съедало Малфоя такое теплое общение между ней и его лучшим другом. Он сидел поодаль на правом ряду. Смотрел на них и НЕ завидовал, НЕ ревновал. «Она так ему улыбается… Как Поттеру и Уизелу». «Если бы ты позволил ей быть ближе, тоже бы получил эту улыбку, но ты идиот!». «Я пытался, она сама отказалась. Сама послала к черту все мои попытки». — Интересное сочетание, — Забини заметил, что Гермиона хоть как-то отреагировала на него и посчитал это знаком. Блейз быстро вытянулся, облокачиваясь на стул и закидывая руки за голову. — Я знаю, что может поднять тебе настроение. — Удиви меня… — Я дочитал вашего этого Онегина. Слово «вашего» резануло слух, но возымело должный эффект на Грейнджер. Она резво обернулась на него всем корпусом и посмотрела как на что-то неизвестное. — Мерлин, ты шутишь! — хохотнула девушка и положила ладошку на его руку. Четвертая часть мира Драко Малфоя рухнула ниц, ломая и круша все на своем пути. Все летело в дребезги. Ее рука на плече Блейза и кажется, что ничего больше не существует. «Убери свое плечо от ее руки!». — И как тебе? — ее голос раздавался на всю аудиторию. Драко мог поспорить, что каждый сантиметр был пропитан ее звонким смешком. — На самом деле… — начал было мулат, но сразу был прерван появлением опоздавших гриффиндорцев. Загоревшийся взгляд Гермионы потух. Появление этих двух никак не должно было испортить девушке настроение, но тот факт, что они прервали беседу с интересным ей человеком, сделал все за себя. «Верни свою руку на плечо Блейза, но только не будь такой…». — Раз мы наконец-то все в сборе, можем начать наше собрание, — официальным тоном начала профессор. Драко отдаленно слышал, как женщина говорила какие-то слова, но все они никак не складывались в полноценные предложения. Он смотрел на Гермиону и пытался понять, в чем дело. Он не видел ее все выходные, за завтраком она была поникшей — улыбалась через не хочу, потому что так надо было для Уизлетты, а их столкновение пальцами и подавленным голосом сказанное «благодарю», впечаталось в сознание, оставляя там мерзкий след. Это слово звучало таким угасающим тоном, что Драко готов был придушить себя, лишь бы больше не прокручивать в голове снова. — Я займу вас всего на пару минут. Из-за того, что наш учебный план претерпел некоторые изменения, ваши каникулы будут сдвинуты. Зимний бал мы проведем двадцать восьмого числа. Рождество отпразднуем в Большом зале, устроим пир, а уроки будут отменены. С двадцать девятого декабря все студенты будут вольны покинуть школу или же остаться здесь на время выходных дней. Каждое слово Минерва говорила четко, пытаясь как можно быстрее передать информацию. Все до последнего слова казалось шумом, потому что единственное на чем фокусировались глаза Малфоя — спина Грейнджер. После полученной информации она стала серее прежнего, будто что-то для себя подчеркивая. «Да что с тобой?». — Я собрала вас, чтобы вы приняли решение по тематике бала, — снова подала голос МакГонагалл. Аудитория смолкла. Все, кто до этого момента внимательно слушал директора вмиг отвели взгляд, лишь бы она не спросила их мнения. — Мисс Грейнджер, у вас есть идеи? «Ну конечно, старухе лень думать и она забивает голову этой девчонке. Грейнджер никогда не пошлет вас, хотя давно пора». «Спросите кого-то другого. Уизел вон, Вейн, да блять меня…». — Я… — карие глаза забегали по аудитории. — Я… Можно сделать маскарад, — подытожила шатенка, видимо говоря первое, что пришло в голову. — В какой стилистике? — Минерва улыбалась Гермионе по-доброму, но даже то тепло, исходящее от директрисы не могло заставить Грейнджер чувствовать себя лучше. — Книжные персонажи и исторически личности. Можно черпать вдохновение из не магического мира, думаю, это было бы интересно, — МакГонагалл скептически зыркнула на гриффиндорку и перевела взгляд на остальных. — Что думаете? — Думаю, что это хорошая идея, — быстро подал голос Блейз. Он всегда появлялся в нужное время в нужный момент. Пушистая голова Гермионы аккуратно повернулась в его сторону и одарила благодарной улыбкой. — Прекрасно, главные старосты «за», что насчет остальных? — осунувшиеся глаза старой женщины пробежались по классу, в надежде останавливаясь на гриффиндорской парочке. Рон потеряно смотрел на директора, а Вейн вовсе разглядывала свой маникюр. «Непутевые львята». — Мы с Дафной поддерживаем идею Грейнджер, — внезапно даже для самого себя проговорил Малфой. Все взгляды аудитории разом устремились на него. Каждый глядел с удивлением и не пониманием, почему это слизеринский засранец, бывший пожиратель смерти поддержал гриффиндорскую принцессу. Голова Гермионы медленно, плавно повернулась назад, чтобы лицезреть гримасу Драко. Блондин уже был готов увидеть непонимание, отвращение, да все что угодно, ведь она его ненавидела по собственно-придуманной причине. Но ничего этого не было. Она взглянула на него и… И улыбнулась. — Спасибо, — одними губами прошептала слова благодарности и обернулась обратно. Лицо было уставшим, но даже так улыбка смотрелась самой идеальной и искренней. Малфой старался сохранять хладнокровие, но не сумел сдержаться и качнул головой в ответ. Уголки губ слегка метнулись вверх, лишь на секунду и снова серьезное выражение лица. — Что насчет других старост? Я так понимаю, что никаких иных идей нет и мы свободно можем остановиться на идее мисс Грейнджер, — по классу прошла обратная реакция и все, кто до этого молчали, закивали и согласились, лишь бы не придумать ничего другого. — Замечательно. Тогда можете быть свободны. Начинайте продумывать декорации, потому что всем этим займетесь вы. До свидания. Мисс Грейнджер задержитесь на минутку, — все тотчас подскочили с мест и ринулись к выходу. Драко медленно, лениво перебирая ногами прошел к дверям и замер на мгновение. «Мне надоела та херня, которая происходит. Мы поговорим, Грейнджер, сегодня!».***
Гермиона стояла в совятне. Она долго думала, как лучше провернуть свою идею и отправить мистеру Криви сверток с вещами его сына. Грейнджер бегала по замку всю неделю, выискивая ту коробку с ничейными безделушками, уцелевшими после войны. Она знала, что камера и парочка тетрадей там точно принадлежали Колину. Гриффиндорка видела в этом свою жизненную цель. На душе было тяжело от одной мысли сколько всего пришлось пережить мистеру Криви и что сейчас происходит с Деннисом. Ведь бедный мальчик из-за паранойи отца вынужден отказаться от своей прежней жизни и учиться среди маглов. Гермиона не видела в этом ничего плохого, но и ничего хорошего найти не могла. Младший брат Колина отказывается от всего того, что имеет, становится другим абсолютно несчастным человеком. Грейнджер думала об этом всю неделю и написала в итоге письмо, которое приложила к коробке. — Ну что, милая, лети. Постарайся как можно скорее, мистер Криви совсем плох, — шатенка последний раз провела рукой по голове совы и та отталкиваясь от перекладины взмыла в воздух и вылетела из совятни. Гермиона какое-то время смотрела ей вслед и мечтала о крыльях. Она не любила летать на метле, но иногда хотела бы научиться, чтобы просто в один прекрасный день взять и улететь. Когда все перейдет черту ее терпения, просто взмыть в воздух и оказаться далеко от всех проблем. Но самое ужасное, что от себя не убежать, да и Гермиона Грейнджер не из тех, кто бежит. «Я буду бороться». С такими мыслями она вышла из совятни, спустилась по ступенькам и вышла в общие коридоры, держа курс в сторону башни старост. Понедельник выдался до одури тяжелым — она испытала уйму негативных эмоций и уже заранее устала от этой недели. МакГонагалл попросила ее составить план работы и распределить задания между всеми старостами. Сначала Гермиона подумала, что не осилит все и сразу, учитывая, что ее ментальное здоровье катится на самое дно, пробивая его. Но потом поняла, что лучше нагрузит себя работой и будет меньше думать о собственных неудачах. Бал должен получиться хорошим. «В прошлом году нам всем не хватало этого. Нужна разрядка». «Хоть это Рождество я и планирую провести в Хогвартсе, в полном одиночестве…». За спиной послышался шорох и Гермиона напряглась. Все мысли о Рождестве сразу испарились и полезли глупые идеи. «Хоть бы дожить до этого хваленого праздника». Девушка остановилась и медленно повернула голову на источник шума. Если бы не еле горящие факелы она бы и вовсе списала все на свою бурную фантазию. Но пространство было освещено и в нескольких метрах от нее стояла высокая фигура парня. Стоило Гермионе заметить светлые волосы, как сердце забилось чаще, а на лице появилась мнимая отстраненность. Грейнджер смотрела на него всего секунду, но этого хватило, чтобы сердце пропустило один болезненный удар и заставило почувствовать ненависть к этому дню в новом масштабе. Девушка развернулась и продолжила идти не быстро, почти так же, как и до этого, чтобы не сложилось впечатление, что у нее есть до него дело. «Мне не интересно, почему он здесь». — Грейнджер, — все же подал голос Драко вынуждая ее остановиться, но она не позволила себе сделать этого. Девушка все так же шла, обвивая тело руками, обнимая так крепко, чтобы не потерять связь с реальностью. — Что за детские игры? — прошипел он и прибавил шаг, чтобы нагнать ее. Гермиона же планировала его игнорировать. Она устала терпеть боль и планировала больше никак не страдать, не думать о Драко Малфое. На этом имени отныне и навеки табу. «Я о нем не думаю. Игнорирую. Его здесь нет». — Грейнджер, я хочу поговорить, — проговорил парень приказным тоном и Гермиона закатила на это глаза. Плевать чего хочет Малфой, главное, что этого не желает она. — Я думаю, что нам надо поговорить, — и снова неверная формулировка. Хотя сама Грейнджер не была уверена, что существует такая подборка слов, которая заставит ее передумать и остановиться. — Грейнджер, поговори со мной, — голос понизился практически до шепота и этот момент ломает ее. Все шестеренки в голове прекращают крутиться. «Нет, Гермиона, не покупайся на его этот сладостный тон. Он лукавит. Врет». Секундная оплошность. Грейнджер дает слабину и поворачивает голову в его сторону. «Поганый змееныш, не делай такое лицо будто тебе есть дело. Ты просто хочешь в очередной раз поиздеваться. Я знаю. Уверена». «Зачем ты так со мной. Что я сделала?». «Я не хочу снова страдать. Я так устала». — Что ты хочешь? — совсем безжизненным тоном говорит Гермиона и стискивает себя еще сильнее. Словно боится упасть тут в обморок от бессилия, а это помогает ей держаться на ногах. — Хотел обсудить твое странное поведение… — Малфоя заранее одолевает мнимое чувство победы. Грейнджер правда устала, она изнемогает от желания лечь на холодный пол и заплакать, но держится до последнего. До того момента, пока не зайдет в свою комнату, наложит запирающее и заглушающее… После этого позволит эмоциям выйти наружу. Будет плакать, кричать пока не вырубится, а там уже и новый день. — Мое? — непонимающе спрашивает она, выдавливая их себя все возможное, лишь бы окрасить голос хоть чем-то. Придать ему какую-то эмоцию. — Ну это не я уезжаю на девять дней, а потом приезжаю будто новым человеком. Все было… Мы не… Мы, конечно, ссорились, но ты никогда не вела себя так отстраненно. Я хочу поговорить уже который день, а ты говоришь какой-то бред и уходишь, — выкладывает на одном дыхании Драко и умолкает. Смотрит, как в глазах Грейнджер вырисовывается адское пламя, потому что Малфой разбудил дьявола. Больше всего в мире Гермиона не любит несправедливость, а то, что сейчас говорит слизеринец таковым и является. Это несправедливо по отношению к ней. — Я? Что за бред ты несешь, Малфой. Это со мной что-то не так? — первый раз за сутки она выдает больше эмоций, чем спичечный коробок. Голос походит на писк, но сейчас на это совершенно плевать. — Да, ты. Знаешь, Грейнджер, я дал тебе достаточно времени, чтобы ненавидеть меня из-за выдуманной херни. Теперь нам надо обсудить некоторую неразбериху, — все это время они шли, медленно, но в одну ногу, не спотыкаясь. Но стоило Драко договорить, Гермиона вросла в школьный пол. Руки рухнули ниц, развязывая узел спокойствия. — Выдуманной херни?! — гриффиндорка аж взвизгнула от несправедливости. — Как еще назвать то, что происходит? — теперь блондин скрещивает руки на груди будто преимущество на его стороне. — Я просто игнорирую тебя, потому что мне не нужны вечные ссоры, эмоциональные качели, когда одну секунду меня обнимают и целуют, а другую уже с какой-то девушкой за поворотом в коридоре тискаются, — наконец-то говорит все как есть, то что на душе. Плевать, что звучит как ревнивая девушка — сейчас это так второстепенно, что даже неважно. — Что ты несешь? — То, что знаю и видела своими глазами, а я видела все, — еще одна подсказка, но Драко как не понимал, так и не понимает ее завуалированных слов. — Я не могу понять… — Тебе и не надо. Спасибо за кеды, на этом, как ты сам говорил, точка. Если ты не помнишь, мы условились закончить наше общение, — голос вздрагивает. Она не хотела плакать сейчас, обещала себе, что не будет. «Я еще не в комнате, не скрываюсь за заклинаниями. Мне нужно уйти, я не могу…». — Я хотел поговорить о… — Я тоже хотела. Летела сюда из Австралии с мыслью о том, что мы поговорим. Прилетела — увидела кеды. Вышла за стены башни и увидела… Увидела то, что увидела. Это было ярко, красочно и теперь я хочу это забыть. Твое присутствие и вечное желание как-то испоганить мне жизнь никак не помогает. Оставь меня! Он тянет руку к ней, но Грейнджер быстро отталкивает его ладонь, не давая себя коснуться. Если Драко это сделает, она не сможет сохранять свою позицию. — О чем ты? — парень повинуется ей и перестает пытаться. Смотрит на Грейнджер, как на нечто неизвестное. Сейчас Гермиона для него совершенная незнакомка. Он ее не понимает, а она не дает понять. — Ты идешь к Паркинсон, а я иду к себе в башню. Повторюсь, на этом точка, — и девушка срывается на бег. В это Гермиона вкладывает весь остаток сил, который в ней был. Гриффиндорка бежит, как последний раз, словно в один конец, без возможности остановиться или обернуться. Она не хочет смотреть назад, ведь там он… А Гермиона Грейнджер хочет покончить с болью и тем более с Драко Малфоем. «Он целовал Пэнси Паркинсон». «Но ведь он тебе нравится». «Нравится, не нравится — спи, моя красавица. Так всегда говорил папа и это правда. Плевать, что нравится или нет. Это воздух, это пустой звук, это НИЧЕГО». «Я же не влюблена в него. Ведь так?».