«На следующей неделе я буду в отъезде за нужными мне ингредиентами. КЗ очень волнуется, потому что это будет первая неделя за долгое время без моего присутствия в городе. Она боится быть одна. Давно не писал о ее успехах. Цитаты из личной переписки:
«Чувствую, как мне становится лучше. Я стала использовать более сильные заклинания, но реже, чем ауру тьмы. В последний раз пользования я наложила ее на себя семь раз. Семь… Я уже писала о многих заклинаниях, но есть кое-что новенькое. Я не заметила, как перешла на заклинания четвертого порядка. Салазар… Сегодня это так называемое «темное пламя». Самое главное, чего надо остерегаться — самого огня. В общем, в чем суть: все предельно просто в начале — навести палочку на проклятое место и произнести «Flamma obscura». Далее, по той части тела, где находится проклятая отметина пройдется ощущение горения. Главное не паниковать, потому что через время отметина загорится голубым пламенем. Не тушите огонь, он продержится всего несколько мгновений. Действие заклинания порядка семи часов. Есть свои минусы: головокружение, ощущение опустошенности под конец действия заклинания, возможно кровотечение из носа. Если часто использовать может произойти потеря сознания…»
Каждый раз задаюсь вопросом зачем добавляю эту переписку в свой личный дневник. Хочу оставить часть беседы с КЗ здесь. Эта девушка вдохновляет на работу. Иногда мы с ней обсуждаем литературу, иногда жизнь. Она уже была замужем несколько раз, бедная вдова… КЗ хороший человек и мне жаль, что она столкнулась с этой проблемой, жажду ей помочь и обязательно добьюсь этого!».
Гермиона тотчас подскочила с места и подошла к зеркалу. Она медленно задернула рукав и проскользила взглядом по всем буквам проклятого слова. Девушка все еще не была уверена, действительно ли Беллатриса Лестрейндж тогда прокляла ее отметину, но почему-то все предложения КЗ помогали ей. Выводы напрашивались сами собой. Шрам не заживает уже порядка девяти месяцев, боли все такие же сильные, а стоит неуклюже задеть рану, как она начинала кровоточить. Если шрам не проклят, то это нечто другое, но определенно что-то необычное. «Не делай этого, не надо. Ты через пару часов пойдешь на встречу с Малфоем, он почувствует. Да и зачем перед сном заниматься подобным?». «Не надо». «Не стоит этого делать». Сколько бы она ни продолжала себя отговаривать, рука с палочкой все же поднялась над шрамом. Гермиона дрожала. Дрожала так, будто собиралась делать это первый раз в жизни. Словно раньше не пользовалась темной магией. В голове эхом раздавалась мысль. «Темная магия четвертого порядка. Гермиона! Четвертый порядок». «Это уже точно начало конца». «Остановись пока не поздно. Опусти палочку». Правая рука с волшебным древком медленно нарисовала узор над шрамом, нашептывая темное сочетание слов. Первые секунды Гермиона ничего не чувствовала, наступила адская тишина, даже уши заложило от такого сокрушительного молчания. Но через миг наступила боль. По буквам словно пробежалась чья-то рука. Неровная надпись словно горела и на мгновение все мысли покинули голову Грейнджер. В тот момент она начала считать. Девушка делала это всегда, и старалась понять концепцию заклинания. Зарезюмировать сколько секунд длится тот или иной момент. На цифре семь шрам покраснел, а Гермиона вскрикнула от нарастающего чувства. Кожа словно пылала. Еще через пять счетов появились маленькие язычки огня. Лицо Грейнджер осветилось голубым, а до носа дошел аромат горелой плоти. Она сама не заметила, как начала кричать. Возгорание продлилось порядка одннадцати секунд, на двенадцатой синее пламя полностью потухло, оставляя за собой бесконечные боли. Еще спустя двадцать мгновений боль утихла. Все словно снова продолжило жизнь. То закупоренное ощущение, которое заглушило звуки, вокруг куда-то исчезло. И за эту минуту гриффиндорка первый раз вдохнула полной грудью. «Мерлин, я горела! Моя рука, она горела…». — Какая же я дура. Идиотка несусветная. Зачем я это?! — но она не смогла закончить, потому что взгляд столкнулся с раной на руке, которая сейчас немного затянулась и была похожа на обычную царапину. Сложилось ощущение, что поганые буквы вот-вот покроются корочкой и вовсе заживут. Гермиона уже представляла, как будет сидеть долгими холодными вечерами, разглядывать зажившее место и радоваться, что все это прошло. «Как быстро мы привыкаем к хорошему…». «Это ведь временное действие — всего семь часов… Быть может восемь, если повезет». — Такую невыносимую боль сложно терпеть каждые сутки по несколько раз, но эффект… — Гермиона быстро подлетела к своему письменному столу и села за него. Под всеми пергаментами красовался ее алый блокнотик, в который она решила записывать все свои наблюдения. На новой странице она законсервировала все, что успела понять о темном пламени и постаралась описать свои ощущения, чтобы потом, при дальнейшем использовании сравнить. «Дальнейшем использовании?! Ты планируешь делать это снова?!». «Я потеряна… Я совершенно потеряна!». Примерно до десяти часов она писала свои мысли в блокноте, пока часы не пробили время выхода. Сердце ушло в пятки. Этот «ритуал» нового заклинания смог вытеснить все мысли о Малфое, но теперь, когда ей пора идти, страх накрыл новой волной. Шатенка встала перед зеркалом и прокрутилась по меньшей мере раз пять, высматривая в своем внешнем виде какие-то огрехи. Потертые джинсы, помявшаяся кофта и новенькие кеды, с которых еще не сошло заклинание новизны. Они как были блестящими, словно только что сделанные, такими и оставались. Гермиона перестала разглядывать себя выискивая минусы, натянула мантию и быстро вышла.***
Драко сидел на астрономической башне с самого ужина. Сидел и думал о жизни, периодически продлевая чары тепла, нагревая воздух вокруг себя и прогревая мантию. Он ругал себя, что назначил встречу так поздно, хотя и понимал, что, если бы сказал раньше, то их приватный разговор мог бы стать менее приватным. Так что сидел битый час в одиночестве заполоняя голову различными мыслями. «С чего мне начать? Точнее, о чем вообще говорить?». «Привет, Грейнджер, классно выглядишь?». «Я Малфой, а она Грейнджер, это все еще не нормально, да никогда и не будет». «Ее эти вездесущие волосы никогда не будут выглядеть классно или около того». «Хорошо, я перестану отрицать тот факт, что она не дурна собой, но и признавать, что красавица не стану. Просто мои предпочтения дали слабину. Не знаю, что это такое и с чем связано». Малфой злился на самого себя, потому что с каждой минутой проведенной в одиночестве начинал жалеть о решении поговорить в этом месте. Башня все еще давила на него воспоминаниями. Начиная от ситуации с Дамблдором и заканчивая тем кошмаром Гермионы. Единственное, что его подбадривало и еще больше злило, это собачий холод. Он сохранял Малфоя в трезвом уме, но одновременно несказанно бесил, потому что Драко не любил мерзнуть. «Я вообще не понимаю ничего, совершенно». «Как же я, блять, устал…». Драко уронил голову на колени и сильно зажмурился. С каждый секундой находилось все больше противовесов решению продолжать ждать ее. Каждое мгновение он боролся с желанием уйти. «Я должен ее дождаться. Нам надо поговорить». «О чем ты собрался с ней говорить?! О чем?» «Наверное, о чувствах заливать? Да? Будешь говорить, что постоянно думаешь о ней? Скажешь, что очень провинился, что был неправ все эти годы?». «БРЕД! Ты так не считаешь. Я так не считаю. Я был прав тогда, потому что в тот момент времени не мог думать иначе. Тогда я был прав, сейчас… А сейчас я сам не знаю, что хорошо, а что плохо. Может быть сама идея сидеть рядом с ней идиотская…». «Может быть я вообще влю…». За спиной послышался шорох и Малфой вмиг напрягся, потому что прекрасно знал, что еще приблизительно час до отбоя. Он медленно повернул голову и увидел знакомую тень. Гермиона медленно приближалась к сидящему слизеринцу и что-то говорила себе под нос, словно молчание и тишина Хогвартса пугали ее. Драко в миг забыл все мысли. «Глупая гриффиндорка, пришла раньше…». «Салазар, как тупо выгляжу я! Она может подумать, что я ждал ее». «Но я же правда ждал. Сука. Ублюдская ситуация». — Грейнджер, ты рано, — сухим голосом проговорил Драко возвращая свой взгляд вперед. Гермиона вздрогнула от внезапного звука, но быстро прошла ближе к Малфою. — Ты тоже, — она постояла над парнем пару секунд, но потом сообразила и присела рядом, словно он предложил ей сделать это. — Давно тут? — скорее ради приличия, чем из интереса спросила девушка. Ее щечки быстро покрылись розовым румянцем, то ли от неловкости, то ли от холода. — Давно, — Драко принял решение говорить честно, потому что именно за этим он ее сюда и позвал за правдой. Парень повернул голову чтобы взглянуть на нее и быстро заметил красный кончик носа, от декабрьского холода. Волосы, те самые бесячие волосы были собраны в хвост и смотрелись очень ухоженными и привлекательными. Смуглая кожа, отдавала здоровым румянцем. Все это казалось таким странными и самую малость неестественным. Будто Грейнджер не могла так выглядеть. Ее волосы всегда пушились и сейчас либо она провела несколько часов у зеркала укладывая их, либо было что-то еще. Кожа девушки не была такой свежей, никогда за последние полгода, чаще отдавала печальной серостью из-за бессонных ночей. Глаза могли бы сказать больше, но Драко будто бы боялся в них взглянуть. — Все хорошо? — спросила она, заметив, как он ее разглядывает. — Твои волосы. И ты, — только сейчас до Драко дошел отдаленный холодный аромат. Гермиона сидела достаточно близко, чтобы он смог разобрать это изменения в ней. — Ты снова. — Что «я снова»? Малфой закатил глаза. Он не любил, когда она прикидывалась дурой, потому что таких в его жизни было навалом. Парень сузил серые глаза и придвинулся к ней чуть ближе. — Ты использовала темное заклинание! — блондин говорил размерено, но на конце фразы послышался укор. Из-за этой интонации Гермиона покраснела еще сильнее, будто ее уличили в чем-то постыдном. По правде говоря, так оно и было. — Как ты? — Я вроде говорил, что разбираюсь в этом уже какое-то время, — как само собой разумеющееся, сказал Малфой. Словно пользоваться темными заклинаниями для него это так же обыденно, как почистить зубы утром или пообедать. Хотя иногда Гермиона замечала, что он тоже грешил непредумышленными голодовками. — Зачем ты меня позвал? — попыталась она перевести тему, но он лишь нервно прыснул. — Это плохо, Грейнджер… — Я знаю, Малфой, — выделив его фамилию она грубо выдохнула, поворачиваясь к нему лицом. — Мне это не нравится, но пока что только это помогает. Я не могу иначе, — слегка пискляво и громко проговорила гриффиндорка. Она быстро дышала от выброса эмоций, ну и из-за холода в том числе. — Салазар, — Драко выудил палочку из рукава мантии и навел ее на Гермиону, обволакивая одежду девушки теплом и прогревая воздух вокруг. — Ты же чертова волшебница… — Спасибо, — неловко сказала она, поглубже укутываясь в мантию. — Я понимаю, что это может казаться единственным выходом, но это не так. — Почему тогда ты… — Я это другое дело, не путай. — Двойные стандарты, Малфой. Драко даже усмехнулся, потому что именно этой реплики от нее и ждал. Это стало глупой игрой, которую он вел у себя в голове. Предполагать фразы, что она может сказать. Чаще всего он угадывал и тогда вопросы наваливались снежным комом. Все дело в ее банальности или они настолько разные, что аж одинаковые? — Да, возможно, — покачал головой Малфой обдумывая все сказанное. Они сидели в метре друг от друга, но до него все же доходил аромат полевых цветов. Этот запах совсем не клеился с холодной погодой, но добавлял какую-то приятную атмосферу. — Так зачем ты меня позвал? — не унималась она, словно в этом вопросе было больше смысла, чем во всем мире. Кто знает, быть может, для нее так оно и было. Драко же волновали другие вопросы. — Хотел поговорить, — парень пожал плечами. — О чем? — Салазар, как много вопросов, — блондин поерзал на месте, будто так твердая поверхность пола станет более мягкой. Но ничего не изменилось. — Просто я не понимаю, а я не люблю не понимать. — Я знаю, — Малфой улыбнулся уголком губ. Они еще какое-то время сидели молча, смотрели вперед на запретный лес. В головах у обоих было так много мыслей, что сложно было собрать все воедино. Драко медленно повернул голову на нее, а затем обернулся всем корпусом, слегка придвигаясь ближе. — Ты помнишь свой кошмар? Когда я нашел тебя здесь? — она нахмурилась. Продолжала смотреть вперед, потому что стеснялась взглянуть в серые глаза, словно он ее осуждал. Но это было не так. Драко просто пыталась собрать все кусочки картины в одно полотно. — Кошмары, страх телесного контакта, ты из-за этого пользуешься темной магией? — Я должна на это отвечать? — Если не ответишь, то я сделаю выводы из твоего молчания, — слизеринец продолжал разглядывать ее профиль. Аккуратный носик с россыпью веснушек, маленькие полные губы, лоб, щеки, глаза, длинные ресницы. Он мог бы смотреть на нее часами, но быстро отвел взгляд, потому что рассматривать черты ее лица не входило в планы. Да и это начинало походить на помешательство, потому что глупая мысль, что она красивая начинала заполнять его полностью. — Да, — сказала она и обернулась к нему лицом, чтобы видеть эмоции, которые изредка у него все же проскальзывали. — Все что ты перечислил, но еще мигрени, отсутствие аппетита, тошнота, воспоминания, боли. Все вместе взятое. — Информация из дневника старика Фламеля? — она не отвечает, лишь качает головой, но взгляд не отводит. — Это плохо… — Я знаю. Ты тоже этим пользуешься. — Потому что я иначе не могу. — Ты знаешь о моей проблеме, а я о твоей нет. — Меньше знаешь, крепче спишь. — Глупая магловская поговорка, которую ты, казалось бы, не должен знать, — она сощурила глаза выискивая в его лицо предательскую дрожь, но Драко лишь ухмыльнулся. — Я думал, что мы оба уже поняли, что ты знаешь, о моем новом предпочтении в литературе, — он отвел от нее глаза. Этот зрительный контакт начал на него давить. Гермиона же продолжала рассматривать его, изучать то, как меняются эмоции, как ходят желваки, бегает кадык, когда он сглатывает слюну. — Да, но это не отменяет факта… — Из-за метки, — быстро ответил он. Драко в мгновение почувствовал острую нужду поделиться этим с ней. — Она отвергает меня из моего же тела и требует тьму. Только заклинаниями я могу избавить себя от боли, — Драко услышал резкий вздох и обернулся на нее. Гермиона потирала подбородок и о чем-то думала. У нее на лбу словно было написано, что сейчас случится перегрев, даже при такой холодной температуре воздуха. — Грейнджер, ты сейчас взорвешься… — Я не понимаю. — Удивлен, — хохотнул Малфой, но ее брови все еще были сведены на переносице. — У Дафны и остальных тоже такая проблема? — Драко отрицательно покачал головой, не желая говорить этого вслух. Он не бракованный, а просто идиот. — Но… — Они все приняли метку по своему желанию, — Малфой повернулся к ней всем телом, скрещивая ноги, переплетая пальцы рук. В этой позе он был больше похож на обычного паренька, который вот так, без причины, просто сидит с девчонкой, которая ему нравится. Был похож, но все еще оставался Драко Малфоем, а у него не бывает «просто». Тем более с такой как она. — А ты? — А я — нет. Раз у нас вечер откровений, — он загадочно приподнял одну бровь. — Я знаю, что это была ты. — Я была? Малфой, я хотела еще спросить насчет… — Была ты в кабинете Слизнорта, — нахальная ухмылка и снова краснеющие щеки Грейнджер. — Я хотела спросить, почему на тебя метка реагирует иначе, чем на других? — дрожащим голосом продолжала гнуть свою линию гриффиндорка. Драко закатил глаза. Они оба слишком упрямые, чтобы прогибаться, но сегодня игры по правилам без увиливания и лжи. Каждый чувствовал нужду наконец-то излить душу и странно, что спасение они нашли не в друзьях, а в друг друге. — Ответ за ответ. Я дал достаточно информации и заслуживаю того же. — Да, а теперь отвечай, — быстро проговорила гриффиндорка. — Что «да»? — Это была я тогда в кабинете Слизнорта. Ты не должен был появиться и застал меня врасплох. — Врасплох в образе Пэнси. — Да, — практически шёпотом ответила девушка, прижимая коленки к груди и обнимая их, так крепко, словно в этом было спасение. Драко знал эту особенность Гермионы, прятаться в объятиях. Сжимается в своих же тисках, потому что так чувствует себя увереннее. — Дафна сделала это ради сестры. Она хотела спасти Асторию. Метка считает ее достойной. Меня же она считает жалкой частью чистокровного волшебного мира, потому и отвергает, — парень запустил руку в волосы, уничтожая идеальный порядок прически. Хотя от редких порывов ветра пряди уже смотрелись небрежно. — Ты не хотел принимать метку? — то ли с удивлением, то ли констатируя факт, проговорила шатенка, продолжая обнимать свои колени. — Да, возможно это удивительно для золотой девочки, но я не хотел, — он смотрел прямо в шоколадные глаза. Сам не знал зачем, но говорил чистую правду. — Уебещная картинка считает меня недостойным, поэтому я вынужден подпитывать ее сторонней магией, — Гермиона не могла отвести глаз, ей будто рассказали самую эксклюзивную информацию в мире и теперь она не знала в какую из папок своего мозга ее девать. Девушка просто зависла, уставившись в одну точку, прямо перед собой. — Это значит… — Это значит, что меня заставили. Вынудили стать тем, кем я скорее всего быть не хотел. — Драко, — жалостливым тоном начала Гермиона, возвращая свой взгляд к серым глазам. — Нет, Грейнджер, не стоит жалости, ненавижу это, — он смотрел на нее в упор, готовясь сказать самые важные слова в своей жизни. То, о чем он всегда думал, но никогда не произносил вслух. — У меня правда был выбор. Был выбор между принятием метки — встать на неправильную сторону, спасти семью и натворить кучу бед; или же стать отшельником — отвернуться от всего, к чему меня готовили, отречься от фамилии и рода. Я выбрал не сторону мудака со странными маниакальными наклонностями — я выбрал жизнь родителей, и тем не менее, не желал этой херни. Я выбрал долг, — парень закатал рукав и ткнул пальцем в покрасневшую метку, словно она была раздражена. Блондин не кричал, говорил все размеренно, даже немного медленно, пробуя каждое слово, зная, что больше никогда и никому их не повторит. Первое, о чем подумала Гермиона, что хочет дотронуться, коснуться, узнать, насколько далеко он позволит ей зайти и сколько еще разрешит узнать. Она потянула руку, но Драко быстро ее перехватил. Их взгляды снова встретились. Ее чистые карие и его ледяные серые, словно противостояние, в котором Малфой разрешил ей выиграть. Ее кончики пальцев аккуратно пробежались по коже его предплечья. Она, еле касаясь обвела контур и замерла на черепе. Большие шоколадные глаза взметнулись к его лицу. — Тебе же не больно? — Нет, все хорошо, — а по телу словно проходили удары тока. Руки были одной из самых чувствительных эрогенных зон и такие ласковые прикосновения Гермионы становились для него приятной пыткой. Он незаметно прикусил губу и тяжело выдохнул. Грейнджер услышала это и отняла руку от его кожи, боясь совершить оплошность и оттолкнуть. — Я была в образе Пэнси, потому что хотела понять, чем она лучше меня, — безэмоционально проговорила Гермиона все еще изучая метку, но уже глазами. Драко прыснул. — И как? Получилось? — Немного. Она очень красивая, у нее аккуратные волосы, она худая и красивая. — Повторяешься. — Потому что это так, — хмурясь подняла голову и взглянула на него. Малфой же ухмылялся ее словам. — И зачем? — Что, зачем? — Зачем ты это делала? Гермиона сильно закусила нижнюю губу. Признавать правду все еще было неловко, но она видела какую работу проделал над собой Драко, раз смог рассказать о метке. Значит она тоже не должна молчать. Хочет сказать правду. — Я хотела понять, почему ты ее целовал. Я видела вас в коридоре в день приезда. Шла в башню Гриффиндора, увидела тебя, хотела поблагодарить за кеды, но… Но потом случилось то, что случилось. Мне было интересно, чем она лучше. Драко стоял на развилке, сейчас он мог все испортить. Это было в его стиле — сморозить ерунду, сказать лишнего, какую-то грубость или продолжать говорить правду, как все было. Парень улыбнулся своей ехидной улыбкой, намереваясь поиздеваться, но заприметив чистый взгляд девушки в миг растерял всю уверенность. — Это она меня целовала. Мы с Пэнси просто друзья, может, для нее нечто большее, но не для меня. — Кажется, я это уже поняла, — неловко проговорила гриффиндорка, поправляя невидимую выбившуюся прядь. — Так значит ты приревновала меня к Пэнс? — загадочно спросил Малфой, напрочь уничтожая всю атмосферу, которая стала интимной из-за ушата правды. — Нет! Я никого никогда не ревную! Это глупо и бессмысленно! — как маленькая девочка процедила Гермиона, злясь на саму себя за что-то несущественное. — Я сделаю вид, что поверил, — блондин подмигнул шатенке и улыбнулся своей обворожительной улыбкой. Она закрыла лицо руками от неловкости. — И вообще… — он подскочил с пола, отряхивая мантию от пыли и грязи. Гермиона удивленно на него взглянула, словно не ожидала такого. Они сидели здесь уже порядка часа, перебрасываясь какими-то бессмысленными репликами. Пора было расходиться. Парень подал ей руку, чтобы помочь встать. Грейнджер неуверенно приняла помощь, вкладывая свою маленькую ладошку в его. Он резко потянул ее на себя, сковывая девчонку в объятиях, слегка приподнимая над полом. — Ты красивее Пэнси Паркинсон, — блондин прошептал этой ей в губы совсем тихо, кротко, боясь, что если скажет хоть немного громче, то весь мир рухнет, развалится и исчезнет. Она искала его глаза и удивленно нашла тающие глыбы льда. Гермиона тепло улыбнулась, оголяя передние зубы. — Ты завтра будешь помнить то, что сказал? Или это однодневная акция? — Я буду помнить, что сказал, но это однодневная акция. Такими словами я не разбрасываюсь во все стороны, боюсь гнева Пэнс. Гермиона хихикнула и замерла в ожидании. Кажется, что весь мир последовал ее примеру и тоже затаил дыхании, даже ветер стих. Лед таял, шоколад плавился, но все стояли на своих местах, пока Грейнджер случайно не выдохнула громче положенного, а Малфой не словил запах напитка, который она пила перед выходом. — Мятный чай, — проговорил он. — В последнее время могу пить только его. — Интересно, почему? — Не имею ни малейшего понятия. Драко впился губами в ее губы. Искры посыпались во все стороны. Они оба ждали этого, хотели с момента последнего поцелуя. Малфой, тотчас не теряя времени, проник внутрь рта девушки и прошелся языком, собирая остатки вкуса мяты. Грейнджер издала тихий стон, ведь она хотела этого, мечтала. В те короткие мгновения, когда кошмарные картинки, давали ей передохнуть во снах приходили эти сцены. Сцены поцелуев, прикосновений, чувств. Она жила ими, потому что адски скучала по его губам. Грейнджер не так часто позволяла себе об этом думать, но просто постоянно проецировала его вкус, когда пила мятный чай, мятное сливочное пиво, шоколад с мятной прослойкой, мятные карамельки. Ее помешательство перешло на новый уровень, когда она однажды после уроков решила прогуляться и забрела в запретный лес, подышать хвоей… Хвоей, которую источал его свитер. Малфой жался к ней, словно это последнее, что дает ему возможность жить и отпустив ее, он канет в лету. Возможно, сейчас все так и было. Он отстранился всего на миг, чтобы поменять траекторию поцелуев, но словил ее взгляд. Затуманенные шоколадные глаза, смотрели на него желанно, возбужденно и это сразило его, убило. Драко прильнул губами к ее губам и оставил пару коротких поцелуев. Он знал, что если не остановится сейчас, то потом может начаться ее истерика, а он не хотел портить вечер. — Драко… Я… — прошептала она ему в губы, чуть было не задыхаясь. Он снова быстро ее чмокнул и взглянул прямо в глаза. — Я провожу тебя до башни, — подытожил блондин и медленно отстранился.***
В голове Гермионы был белый шум. Драко шел рядом, кончики его пальцев то и дело случайно касались ее руки и от этого по телу снова пробегали пульсации адского желания. Она хотела взять его за руку, переплести их пальцы, сжать так крепко, как только может, но осознавала на сколько это глупо. Глупо для него, для нее, для них обоих. Вся сегодняшняя ситуация была такой странной и непонятной. Малфой открылся ей, позволил узнать то, что мало кому говорил. Это значило, что он принимает их общение, дает шанс. «Мерлин, я не понимаю ни черта». «Совершенно ничего». «Он снова меня поцеловал, сказал, что я… Что я красивая». «МЕРЛИН… Он ведь правда это сказал». — Малфой, я могу дойти сама, — начала было Гермиона, но он быстро ее перебил. — Я могу тебя проводить. Или ты не хочешь? В этом есть проблема? — он приподнял одну бровь и вопросительно взглянул на нее. В глазах была издевка, парень заранее знал ответ, знал, что она хочет, чтобы он ее проводил, но лишний раз поиздеваться над ней стоило всех свеч. Гермионе нравился такой Драко. Он казался простым в эти моменты, хотя Грейнджер все еще помнила, сколько замков и проблем скрывается за этой оболочкой. Его улыбка успокаивала, а серые глаза не морозили. Гриффиндорка не выдержала и улыбнулась в ответ. — Хорошо. Рон редко вел себя так. Он всегда был мил, но, если Гермиона говорила, что ее не стоит провожать — слушался. Иногда это было ей на руку, а иногда играло против, ведь о романтике в такие мгновения и речи идти не могло. «А Малфой романтик? Хах, Гермиона, ты такая шутница…». «Вся эта ситуация уничтожает меня. Я задыхаюсь от воспоминаний». «Ты красивее Пэнси Паркинсон». «Ты красивее. Красивее. Я красивее. Я красивая. Мерлин…». Стайка бабочек снова разлетелась по всему телу, отчего Гермиона глупо улыбнулась своим мыслям. — Почему ты улыбаешься? — внезапно спросил Малфой. — Я шла на астрономическую башню и думала, что все это закончится очередной ссорой, но, — она снова улыбнулась и вздернула носик, гордясь тем, что они смогли проговорить без ругани порядка шестидесяти минут подряд. — Ты, оказывается, можешь быть выносимой, — Малфой пожал плечами и прыснул. — Ах так, да? Я удивлена, что ты умеешь говорить, не разбрызгивая яд. Практически полтора часа, Малфой… — Ты нарываешься, Грейнджер, — он улыбнулся шире и сузил глаза. Гермиона глянула на него испуганным взглядом, будто сейчас от него нельзя было ожидать ничего хорошего. Она прибавила скорость шагу, но продолжала следить за его действиями. — Это прямая угроза? — хихикнула она, поднимая одну бровь. Это был вызов. Они играли друг с другом. Это все выглядело так по-детски, но обоих устраивал такой расклад, они заслужили час спокойствия, без дум о своих вездесущих проблемах. — Просто беги, Грейнджер, — прошипел он и в ту же секунду оба сорвались с места. Гермиона бежала со всех ног, хихикая и улыбаясь. Девушка давно не чувствовала себя более живой, чем сейчас. Наконец-то не было серой обыденности, жалостливых взглядом, разговоров о надуманных проблемах. Был один момент, и они оба ловили его, убегая от серой однообразности. Драко бежал достаточно быстро, чтобы скоро догнать гриффиндорскую зазнайку. Его большие руки схватили ее плечи, как раз, когда надо было сворачивать за поворот и они чуть было не повалились на холодный пол Хогвартса. — Малфой! — пискнула Гермиона, заливаясь смехом. — Сдавайся, Грейнджер, — он слегка встряхнул ее, без жестокости и грубости, просто странный для них, но такой нормальный одновременно жест. Парочка слишком была погружена друг в друга, чтобы заметить происходящее вокруг. Шатенка смотрела в глаза блондина и если бы им было отведено еще одно мгновение, то их губы снова попробовали друг друга на вкус. — Гермиона? — испуганный голос, который она могла узнать из миллиона, раздался откуда-то спереди. Глаза округлились, рот приоткрылся и, кажется, холод исчез, все заполнилось адской жарой. Рональд Уизли, держащий за руку Ромильду Вейн стоял в паре метров от Драко и Гермионы, которые были слишком увлечены друг другом, чтобы заметить дежурных старост. Грейнджер медленно повернула голову в сторону рыжего, а Малфой, тем временем, отнял руки от ее плеч, но улыбку прятать не стал. Все было серьезно и ему нравилось лицо Уизела, которое уже начинало кипеть от злости. «Малфой, пожалуйста, ничего не делай. Просто молчи». Но коварная ухмылка Драко не сулила ничего хорошего. Гермиона сделала шаг вперед и вздернула подбородок, чтобы казаться в выигрышном положении. Рон закипал, а Ромильда уже пыталась сформулировать сплетню, которая завтра разлетится по всей школе. — Гермиона… Что это значит? Ты с хорьком? С этим поганым… — гриффиндорец покрылся страшными красными пятнами и с каждым словом готов был взорваться. Гермиона подняла руки, чтобы начать что-то объяснять, при это бурно жестикулируя, но голос за спиной быстро ее остановил. — Уизел, давай ты сначала сформулируешь оскорбления, а мы пока постоим, — шатенка кинула сокрушительный взгляд в сторону блондина, а тот даже не дрогнул. Он наблюдал за медленным пробуждением вулкана, еще немного и лава повалит из ушей. Гермиона боялась этого. Она сделала еще один неловкий шаг вперед, чтобы оказаться к Рону еще ближе. — Рон… — Что ты делала с этим придурком? С этим конченым пожирателем смерти?! — Рональд! — рыжий сделал несколько больших шагов в ее сторону, выпутывая пальцы из руки Ромильды. Она молчала все это время, боясь, что-то сказать. — Что?! Я сказал что-то не так?! Он пожиратель, слизеринец. По нему плачет Азкабан, а ты, — он поднял палец и больно ткнул в плечо шатенки, пытаясь хоть как-то достучаться до нее. Перед глазами стояла пелена, Гермиона не понимала, как могла попасть в такую ситуацию, как могла забыть, что сегодня дежурит Гриффиндор. Рядом с ней оказалась какая-то большая фигура и это точно была не Ромильда. Драко встал рядом и взглянул на рыжего в упор. — Уизел, поднимать руку на лучшую подругу и бывшую девушку? Думаю, тебе стоит отойти назад, — строго проговорил он без намека на улыбку. Рон смотрел на обоих с самой открытой ненавистью, словно это были два врага, два отравленных ядом человека, которых он всю жизнь ненавидел. И если с Малфоем это была правда, то Гермиона… — Рон… — Защитник? — прошипел Уизли и опустил руку вниз. Грейнджер потерла плечо, которое неприятно ныло, после грубого прикосновения друга. Она мечтала, чтобы эта ситуация закончился, не хотела портить приятные моменты, такими ситуациями. Рон ступил в сторону Драко. Парни буравили друг друга взглядами. — Что тебе от нее надо? — А тебе? — глупо спросил Малфой, стараясь держать себя в руках, но с каждой секундой это желание понемногу исчезало. — Она моя подруга! Мало того, что теперь она водится с тебе подобными, так еще и проводит время после отбоя с таким гнилым человеком. Ты же ненавидишь ее. Что тебе надо? Малфой был самую малость выше, всего на каких-то пару сантиметров, но этого было достаточно чтобы эффектно опустить голову и практически шепотом ответить Уизелдуру. «Нет, Малфой, молчи, прошу. Ничего не говори. Пожалуйста». — Малфой, — прошептала Гермиона. — Твоя подружка и пожиратель смерти, звучит так страшно, что ты готов отвернуться от нее? У меня плохие новости: кажется ваша дружба — сплошная фальшь, — тихо, еле слышно проговорил Драко и это было последней каплей спокойствия в сегодняшней игре. Рон отошел на шаг, но не чтобы спустить пар, а чтобы выпустить его. Он замахнулся и сильно ударил Малфоя куда придется. Прилетело в бровь. Драко отшатнулся назад на пару шагов и зло улыбнулся. — Это все? Я удивлен. — Я убью тебя, ублюдок! — Рон занес руку над головой, желая преодолеть образовавшееся пространство между собой и слизеринцем, но перед ним выросла Гермиона, а за спиной послышался плачущий голос Ромильды. — Рони! — Рональд! — Рон не успел опустить руку мягко и получилось так, что он толкнул Грейнджер слегка сильнее, чем мог себе позволить. Гермиона схватилась за плечо и зашипела, но с места не сдвинулась. — Грейнджер, — подал голос Драко и зашагал вперед. Эта потасовка казалась не столько страшной, сколько комичной и невообразимо бессмысленной. Гермиону злила ее же глупость. Как она могла забыть о чертовом дежурстве?.. — Стой на месте, Драко! — сказала она, не поворачиваясь к блондину. И стоило ему услышать свое имя из ее уст, как он тотчас повиновался девушке, оставаясь в шаге от гриффиндорцев, достаточно близко, чтобы подлететь в любой момент. — Драко?! — пищащим голосом спросил Рон. — Это его имя, Рональд. А ты ведешь себя, как идиот. Ты толкнул меня! Ты хоть понимаешь до чего доводит твой всеобъемлющий гнев?! Не понимаешь, я вижу. Я засиделась в библиотеке и Драко провожает меня, потому что я немного плохо себя чувствую. Ты же, в свою очередь, ведешь себя… — Ты хоть сама себя слышишь?! Ты слышишь, что говоришь?! — пищал Рон. — Малфой провожает тебя до башни. Зачем? Он никогда не делает ничего просто так. У этого есть причина и завтра вся школа будет… — Вся школа будет говорить, потому что кое-кто уже готовит сплетни, — Гемиона кинула злой взгляд в сторону Ромильды, которая словно записывала на стенках черепной коробки каждую секунду разворачивающегося конфликта. — Тебе пора принять тот факт, что война закончилась! Ромильда, уведи его, мы поговорим завтра, — строго проговорила девушка. — Пошли, Рони, — залепетала девушка, подлетая к парню и утягивая его за собой. — Не приходи плакаться, когда он обидит тебя! Ты глупая, Гермиона, раз думаешь, что такое не случится! — это было последнее, что сказал рыжий, прежде чем скрыться за поворотом. Коленки подкосились. Только сейчас Грейнджер поняла, что вся трясется. Наиглупейшая ситуация. На ее плечах оказались крепкие руки и это чуть было не сбило ее с ног. — Грейнджер… «Он обидит меня? Я же… Я не хочу в это верить». «Драко… Малфой, он изменился? Правда ведь». «Слова Рона ничего не значат». «Мерлин, Малфой, не заставляй меня жалеть об этой ситуации. Прошу». — Давай, если я тебя обижу, ты пойдешь плакаться Блейзу, а не ему. Хорошо? — Гермиона закатила глаза и медленно повернулась, чтобы высказать все, что она думает о нем и об этой глупой шутке. Он не имел цели обидеть ее, скорее рассмешить, но выходило очень плохо. — Ты! — начала было она, но увидев лицо парня тотчас ахнула. — Твое лицо, кровь… — Это заразно? Говорить отрывками? Я тоже теперь? — Драко закрыл рот рукой, в удивленном жесте, а потом зло улыбнулся. — У тебя кровь, — быстро проговорила она и хотела дотронуться, но не решилась. Гермиона отшатнулась на шаг назад и спрятала руки за спиной. — Я забыла, что сегодня вторник и что они дежурят… — Я тоже. — Не надо было меня провожать. — Жалеешь, что твой горе-женишок увидел нас вместе? Да, завтра школа будет гудеть сплетнями. — Я о том, что он ударил тебя. Я не хотела этого, — она опустила глаза вниз и начала быстро думать, как лучше выйти из этой ситуации. С собой у нее не было экстракта бадьяна, а о существующем заклинании заживления ран она словно забыла. В голове шли просчеты всех ситуаций. — Ничего страшного, — Драко сделал большой шаг в ее сторону, сжал маленький подбородочек и поднял ее голову наверх, чтобы взглянуть в ее карие глаза. Кровь стекала по виску на щеку. Эта картина была не самой приятной, но в такой ситуации, когда Малфой смотрел этим взглядом, Гермиона не могла думать о чем-то другом. — У меня в комнате может найтись экстракт бадьяна. Я должна обработать твою рану, — проговорила Гермиона. — Мы уже почти дошли. Она видела, как он нахмурился и слегка ослабил хватку руки, которой сжимал ее подбородок. Девушка обхватила его запястье и умоляюще взглянула в глаза. — Позволь мне обработать ее. Он устало качнул головой сдаваясь… Сдаваясь ей. «Замечательно… Просто прекрасно, я запуталась еще сильнее».***
Драко шел за ней в полнейшем молчании. Никто ничего не говорил, каждый боялся еще сильнее испортить ситуацию. Оба были в странных чувствах, после случившегося. Малфой понимал, что что-то меняется, но что было этим «чем-то» не знал. Его отношение к ней или их взаимоотношения в целом? «У нас нет никаких отношений!». «Я просто пытаюсь поладить с ней. Да, — все так: Дафна и Блейз все время просят дать ей шанс. Я вот… Даю». «Даю шанс и ничего большего». «Гриффиндорская принцесса не может мне нравиться. Не может». Тем не менее, он шел и не мог отвести взгляд от того, как прыгают ее волосы, завязанные в хвост. Такой простой жест сводил его с ума и ему хотелось скорее стянуть резинку и запустить руку в волосы Грейнджер, приводя их в тот самый небрежный беспорядок, к которому все привыкли. Драко стал ненавидеть Уизела еще сильнее, ведь тот позволил себе толкнуть ее. «Рыжий придурок не смог сдержать свои негативные эмоции и выплеснул их на своей закадычной подружке, которая ему и задницу подтирает, лишь бы тот был счастлив». Сам того, не замечая он сжал руки в кулаки и сильно стиснул челюсть. Злость просилась наружу, хотела выплеснуться хоть на кого-нибудь. Но рядом была только она. Драко должен был совладать с агрессией, лишь бы не обрушить все на Гермиону. Она пыталась заступиться за Малфоя. Старалась преподнести все в нужном ключе и возможно самолюбие слизеринца было ранено тем фактом, что она не сказала правду… «Но она назвала меня по имени перед этим идиотом…». «Салазар, она попыталась выставить меня в хорошем свете. Грейнджер, что у тебя в голове?». Так они дошли до гостиной старост. Драко замер возле дивана, а Гермиона двинулась вперед к своей комнате. Блондин не знал, что делать — продолжать стоять, ожидая ее возвращения или идти за ней. Гриффиндорка словно услышала громкие мысли парня и резко обернулась. Так быстро, что хвостик ударил ее по лицу. Она нахмурилась и поправила свою прическу. — Я думаю, что ты можешь подняться в мою комнату, — неловко проговорила она, стараясь не показывать, что голос дрожит. Темная магия придавала ей уверенности. Каждое заклинание действовало по-разному. Аура тьмы чаще всего делала из нее обычного человека: она хотела целовать Рона, хотела есть, хотела улыбаться и жить. Несколько других ничем не помогли. Прикосновение тьмы превращало ее в агрессивную и токсичную, заставляло говорить грубые вещи, злиться. А пламя тьмы, новое заклинание, по всей видимости, даровало уверенность в себе. Гермиона приподняла подбородочек, вздернула нос и качнула головой в подтверждение своим словам, скрываясь на лестнице, которая вела в комнату главной старосты девочек. Драко повиновался. Знал, что это может быть плохой идеей, но все равно пошел следом. Он поднялся по ступенькам и прошел внутрь, закрывая за собой дверь. Гермиона быстро взмахнула палочкой, скорее по инерции, чем предумышленно. Наложила заглушающее и запирающее, откинула палочку на кровать, скидывая с плеч мантию и вешая ее на спинку стула. Драко замер от такого действия и вперил взгляд в шатенку. — Грейнджер? — приподнял одну бровь в игривом жесте. — Что? — Дверь. — Ох, Мерлин, это по привычке, прости. Я… Это так глупо выглядит. Я обработаю рану и все уберу, — направилась к своему небольшому шкафчику со всеми ингредиентами и лечебными травами. Драко прошел внутрь комнаты и остановился около кровати. Все казалось таким неловким, таким странным и непонятным, но ему нравилось. Внутри играло странное чувство глупого возбуждения, и он улыбался из-за этого. «Я в комнате Грейнджер, это более странно, чем я представлял». «Я этого не представлял!». — Присаживайся, — приказала она, поворачиваясь к нему с бутыльком и ваткой в руках. Драко снова повиновался, но зыркнул на нее с недоверием. — Что это? — Перекись водорода и ватка, — она сделала шаг вперед, ловя на себе недоверчивый взгляд Малфоя. — Мерлин, это магловское средство дезинфекции ран. Эта водичка останавливает кровь и обеззараживает царапины, — Гермиона подошла еще ближе к парню. — Я сделаю вид, что верю, что ты не собираешься убивать меня магловской херней, — он поднял голову, чтобы ей было легче взглянуть на рану, которая дико чесалась. Грейнджер обхватила его лицо пальчиками, поворачивая так, как ей удобно. — Будет немного щипать, если что, говори, — проговорила она и намочила ватку жидкостью с характерным запахом. Драко был напряжен, наблюдал за каждым ее действием, словно ожидая подвоха. Гермиона приложила влажную ватку к ране и первое, что почувствовал Малфой — адскую боль. Его руки взметнулись вверх и легли на талию девушки слегка отталкивая ее назад, подальше от раны. — Малфой, все хорошо, — девушка быстро подула на ранку, убирая вату. Она скрутила губы в трубочку и обдувала горящее от боли место. — Салазар, Грейнджер, немного щипать и блядски болеть — не одно и тоже. Ее щечки покрылись румянцем, но она продолжала дуть. Картина маслом: Драко Малфой сидит на кровати гриффиндорки, его руки на ее талии, а она дует на его царапину, параллельно стирая кровавые подтеки с виска и щеки. — Я дую, не должно быть больно. Можно немного потерпеть, — нахмурилась она и снова приложила ватку к ранке. Его пальцы сжали ее бедра, и шатенка немного ахнула от непривычного чувства внизу живота. — Дуй, — приказал он, наблюдая за ее красным лицом. Большие пальцы рисовали узоры на талии. Он не торопился отнимать руки. Ему нравилась реакция ее тела, на такие прикосновения. ЕГО. Драко предпочитал думать, что на Уизела она реагировала иначе или вообще не реагировала. Глупая мальчишеская ревность, желание во всем быть лучше. — Кажется, все, — сдавлено проговорила она, задыхаясь от ощущений, рождающихся где-то внизу. Их глаза встретились и оказалось, что расстояние между лицами было катастрофическим. А такое обычно приводило только к одному исходу. Драко потянулся к ней, Гермиона потянулась к нему и их губы уже второй раз за вечер слились в горячем поцелуе. Руки парня по-свойски лежали на ее бедрах, а язык уже так привычно изучал рот шатенки. Он немного надавил на нее и Гермионе пришлось согнуть ноги и присесть ему на колени как маленькая девочка. Она не любила сидеть на коленях Рона и никогда этого не делала. Глупые мысли, что она тяжелая никогда не покидали ее голову, но сейчас в черепной коробке было пусто. «Мерлин, какая же она худая, легкая, маленькая, хрупкая…». Раздался глухой звук. Гермиона разжала пальцы и выронила бутылочку с целительной жидкостью и окровавленную ватку прямо на пол. Уложила свои ладошки на его плечи и шею, привычно поглаживая. Приятно было осознавать, что это уже не было чем-то диким… Стало нормальным. В голове Малфоя был целый вихрь, и он не мог остановиться нахваливать Грейнджер в своей голове, не решаясь сказать ничего из этого вслух. Правая рука парня поднялась чуть выше под кофту, поглаживая ребра девушки, пробегая кончиками пальца по краю чашек лифчика. Он почувствовал, как она перестала дышать и немного отстранился. — Драко… Я… — Малфой посмотрел ей в глаза немного испугано. На мгновение он совсем забыл об особенности ее «заболевания». Прикосновения могут закончиться паникой, а этого он хотел меньше всего. Парень перенес руку на спину и слегка погладил лопатки Гермионы. Она смотрела на него со всей возможной нежностью и желанием. Чувствовала, что хочет, но боялась. Он тоже боялся. Никто не решался снова шевельнуться, молчание повисло между ними, а воздух встал. Никто не дышал. — Грейнджер… — начал было он, но гриффиндорка быстро заткнула его новым поцелуем с сильным напором. Она целовала его, протискиваясь языком внутрь рта слизеринца. Малфой надувался, от всей ситуации, под закрытыми веками мелькали яркие узоры, от поднявшегося давления, а пах предательски пульсировал. Гермиона продолжала настаивать. Руки путали его волосы, портя идеально уложенные белокурые пряди. Драко отстранялся от губ шатенки и припадал к шее. Руки держал на талии, боясь сделать лишнего. Он развернул девушку, укладывая ее на кровать, а сам повис сверху. Лишнее действие, и все закончится… Сладкие поцелуи на шее вызывали тихие стоны. Малфой покусывал нежную кожу, возле сонной артерии, посасывал, оставляя пока еще незримые фиолетовые пятна. Внутри девушки подступала паника, но от приятных действий парня вырывались только стоны, а не крики. — Драко, — прошептала она сладко, практически умаляющим тоном и блондин вернулся к ее губам. Ведь еще одно такое «Драко», и он не сможет держать себя за запертой ширинкой. Малфой слегка опустился и коснулся пахом ее бедра. Глаза девушки вмиг расширились, но она не торопилась отталкивать блондина. Ее движения слегка сковал страх, но она все еще отвечала на поцелуи. Слизеринец же в свою очередь расценил это, как хороший знак и толкнулся снова вперед, задевая набухающей частью промежность Гермионы. Ему понадобилось целых несколько минут, чтобы понять, что в ее ответных поцелуях что-то изменилось. Стала менее податливой, руки замерли на плечах мертвенной хваткой. — Грейнджер? Она раскрыла глаза широко и быстро заморгала. Вся ситуация казалась знакомой. Только вместо Драко был Рон и это случилось в один из последних дней лета. Тогда паника накрыла ее с головой и Уизли оставил ее… — Грейнджер, все хорошо, все, я остановился, — Малфой поднялся над ней, отпрянул, старалась не касаться совершенно. Член ныл от желания, но сейчас было самое главное не довести ее до криков, слез и болезненных воспоминаний. Гермиона быстро дышала, часто моргала, пытаясь скрыть наворачивающие слезы. Когда одна из предательниц скатилась по щеке, Драко быстро поймал ее поцелуем, стараясь сразу стереть мокрый след. — Все хорошо. — Все хорошо, — тихо повторила она и Малфой наконец-то слез с нее, переваливаясь на бок, рядышком. Затем он встал и оценил картину происходящего. Они столкнули плед на пол, смяли простыню под собой, а палочка Гермионы, которая валялась где-то сверху, кажется, теперь была заложницей между стеной и кроватью. Драко поднял плед и накинул его на девушку. Он серьезно взглянул на нее, пытаясь понять, что сейчас должен сделать. В голове была буря мыслей, которые хаотично летали из стороны в сторону и ни одну из них он не мог сформулировать полностью. — Грейнджер… Я… — Останься, — попросила она, глядя на него влажными глазами. Слизеринец думал всего секунду, но, когда увидел очередную сорвавшуюся слезинку, лег рядом с ней, стараясь свести телесный контакт к минимуму. — Хотя бы ненадолго. — Это не проблема, Грейнджер. Я не собирался уходить. — Я не хотела, чтобы это случилось, — всхлипывая проговорила она и зарылась под плед, пряча от парня свое лицо. Драко не знал, как начать и что вообще стоит говорить. — Ты же понимаешь, что ничего мне не должна, правда? — под пледом что-то сотряслось, но Малфой не понял ответа, так что слегка приспустил убежище гриффиндорки. — Понимаешь? — Да, — какое-то время они не смотрели друг на друга. Она боялась, что если увидеть присущий его взгляду холод, то найдет там укор, хотя понимала, что Драко бы не стал. — Что это за припадки, Грейнджер? — слизеринец первый разрушил тишину. Гермиона быстро вздохнула, набирая легкие воздухом и задерживая дыхание. Словно если сейчас задохнется, то избежит этого разговора. Драко ее и там найдет, отыщет и спросит снова. — Это… — начала было она, но быстро замялась. Ей понадобилось целых десять счетов, чтобы понять, что она готова и хочет рассказать. Хочет поведать Малфою правду. Раз у них сегодня день откровений, она может… Хочет этого. — Воспоминания, как тот кошмар. — Я знаю, что это прозвучит тупо и я не имею права это говорить, но… — он тяжело сглотнул наворачивающиеся слова. — Ты можешь мне довериться. — Я боюсь, — быстро ответила она, хотя правда знала, что может. — Я хочу помочь. Тебя кто-то проклял? Это какая-то болезнь? — Обещай, что не станешь использовать эту информацию мне во вред! — четко, громко проговорила она, глядя ему в глаза. Сейчас решался важный момент ее жизни. Об этом всегда знали только несколько человек: ее лучшие друзья, которые были с ней рядом и Джинни с Луной — только они. Миссис Уизли много расспрашивала об этом. Профессор МакГонагалл пыталась выведать хоть что-то о случившемся, но ни у кого не получалось. Гермиона не хотела, не позволяла другим знать. — Я обещаю тебе, — прошептал он, словно если скажет это громче, то слова потеряют свой вес. Драко Малфой не бросает слова на ветер, он знает им вес и цену. — Тебя прокляли? — Если это можно так назвать… Своего рода проклятье, — она замялась, размышляя, как лучше преподнести информацию. Гриффиндорка приподнялась и села, ровно, продолжая смотреть ему в глаза. Хотела найти там неуверенность в данном обещании и перестать откровенничать. Но Драко был строг, он говорил правду. Этот разговор останется только между ними. — Помнишь ту игру, когда все старосты собрались у нас в гостиной? — он быстро качнул головой. — Твой вопрос, помнишь? — Что-то про девственность, — неловко ответил он, ерзая на месте. Словно сейчас жалел об этом, но все было не так. Мысли овладевали его сознанием и разные догадки врезались в голову, разрывая ту на части. — Да. Я действительно не девственница, — коротко сказала шатенка изучая реакцию Драко, но ее не было. Ничего не было. Малфой смотрел на нее серьезно, запоминая каждое слово, будто готовый сейчас ринуться к поганцу, который это сделал и вырвать ему сердце. — Это, — слова складывались в голове и Драко раскрыл широко глаза. — Уизел? Это с тобой сделал Уизелдур? — Нет, что ты, нет, ни в коем случае, — она подобрала ноги, снова прижимая колени к груди, обнимая их так крепко, как только могла. — Но… — Во время войны, до… До того, что случилось в твоем поместье, — она замялась. Говорить это, значило снова пережить. Девушку пробила дрожь, это было видно невооруженным глазом. Весь былой настрой сошел на нет и Драко тоже забеспокоился. Большая белая рука, легла на ее коленку. Он сел напротив, стараясь показать всем своим видом, что ее никто не обидит, пока он рядом. Правда Малфой не мог быть уверен на все сто процентов, не станет ли он тем самым уродом, который осмелиться ранить ее. — Во время войны меня… Меня… Меня избили до полусмерти и изнасиловали, — ее взгляд опустел. Карие глаза лишились цвета, а румянец, который так сильно нравился Драко вовсе пропал, делая щеки совсем белесыми. Руки Малфоя сжались, все его тело напряглось. Словно кто-то посягнул на святое. Слова Плаксы Миртл вспомнились сами собой. «Ты так же смотрел, когда говорил о матери, в прошлом году…». «Это начало конца, дружище». — Кто? — сквозь стиснутую челюсть все же смог процедить он. — Он уже мертв. — Кто это сделал? — Фенрир Сивый. В королевском лесу Дин, когда мы искали крестражи, они напали на наш след. Мальчиков не было… Рон очень сильно поругался с нами и ушел. В ту ночь я была на стреме, и ОН нашел меня. Я отошла к озеру, и он… Он… — слезы хлынули из глаз, словно кто-то вытащил затычку. Драко смотрел на ее плачущее лицо и боялся сделать лишнее движение. Казалось, что был готов ко всему на свете, но не к этому. Малфой ненавидел эту ситуацию, ведь он был беспомощен, он ничего не мог сделать. Гермиону затрясло, словно она снова окунулась в тот день, когда чертов оборотень поставил в ее нормальной жизни точку. «Ебаный Сивый мертв. Ублюдок легко отделался. Если бы он сейчас был жив…». «Что бы я сделал? Мне есть до этого дело? Разве есть?». «В тот момент я ненавидел Грейнджер сильнее всех на всем свете». «Мне было более чем плевать, я бы пожал руку этой пародии на человека. В тот момент я бы даже гордился им». «Мерлин… Салазар». — Грей… Гермиона, — прошептал парень, привлекая ее к себе. Она поерзала на месте, замялась, снова испытывая страх. — Иди сюда, — снова прошептал он. Драко боялся говорить громче, будто мог спугнуть свой геройский настрой. Гермиона подалась вперед и прилегла рядом, утыкаясь носом в его плечо. «Ну что, Уизел, в чью жилетку она плачет?». — Все хорошо, ты с этим справишься. Ты сильная, ты умнейшая ведьма своего поколения. Ты сможешь. Я помогу тебе, постараюсь. Очень постараюсь, — говорил еле слышно на ухо шатенки, бережно поглаживая ее сотрясающуюся от рыданий голову. Драко не был готов к этому, к такому невозможно просто быть готовым. Отец учил строгости и хладнокровию, все сознательную жизнь обучал сына повадкам настоящего аристократа. Мать учила быть его учтивым, заставляла корректно обращаться со старшими, объясняла, что хорошо, а что плохо. Но почему-то Люциус занимал ступень выше на лестнице под названием «воспитание». Принципы отца вросли в сознание мальца, впитываясь в чистую кровь. И сейчас все катилось к черту, ведь вот он… Драко Люциус Малфой, готов поклясться и дать непреложный обет, лишь бы Гермиона больше никогда не страдала. — Прошу тебя… — Что? — Побудь со мной пока я не усну, потом можешь уйти, — попросила она. — Хорошо, конечно, — он гладил ее голову и что-то шептал еще примерно пятнадцать минут, пока сбитое дыхание не пришло в норму и парень не почувствовал, что она спит. «Мне пора. Надо идти. Мне надо идти. Надо выпутаться отсюда и уйти». «Я не могу ночевать в ее кровати. Не с ней». «Я не могу ведь. Не могу?». Серые глаза упали на ее макушку, до слуха донеслось мирное сопение, и вся уверенность исчезла. Ему потребовалось всего несколько минут, чтобы тоже уснуть. Оба в уличной одежде. Она под пледом, опухшая от слез, а он до потери памяти спокойный, потому что рядом с ним Гермиона Грейнджер и она не испытывает ненависти в его сторону. Даже после всего, что сегодня услышала. «Начало конца…». Последнее, о чем он подумал, прежде чем уснуть.***
Первое, что почувствовал Драко, когда сознание начало просыпаться, это чувство удушья. Он задыхался. Странно было то, что воздух не попадал в легкие не из-за кошмаров или из-за боли в метке, дело было в чем-то другом. «Что за чертовщина?». Левая рука затекла и Малфой ее совершенно не чувствовал. Было ощущение, что кто-то отдавил ее ему и теперь проблема с меткой решилась сама собой, но ничего подобного. Драко тихо кашлянул. Свободной рукой он потянулся к лицу и выудил изо рта целую прядь пушистых волос. Воспоминания нахлынули словно цунами. Он, Грейнджер, Уизел, поцелуй, комната, поцелуй, разговор. Много разговоров. Так много, что голова шла кругом от полученной информации. «У меня был выбор». «Метка отторгает меня». «Это была ты в кабинете Слизнорта». «Меня изнасиловали». «Фенрир Сивый». Драко старался думать тише, но получалось, откровенно говоря, плохо. Он словно не мог совладать с собой и кряхтел от накатывающихся воспоминаний. Резкая боль в голове отрезвляющим зельем подействовала на сонное сознание. Воспоминание о кулаке Уизелдура и слезы Грейнджер яркими картинками пронеслись перед глазами. Ее карие радужки и белые щеки от паники. От вчерашнего дня становилось плохо, и хотелось взвыть. «Она же всего лишь девушка… Она такая маленькая, такая хрупкая, а пережила столько всего». «Почему она? Как не сломалась? Как смогла это пережить?». Голова начинала подкипать. Еще немного, самую капельку до того, как ненависть к Уизелу и Поттеру перейдет на новый уровень, хотя, казалось бы, куда еще выше. Малфой уже не мог сказать, что ненавидит Гермиону, но насчет ее дружков… Он их не то, что терпеть не мог — это мягко сказано — он их всей душой проклинал. Оставили ее… Когда Грейнджер для них весь мир готова была свернуть, кинуться под нож сумасшедшей волшебницы, перенести все беды, которые только мог придумать мир. Она все еще кидалась ради них в огонь, а они будто не видят того дерьма, которое с ней происходит. Гермиона загибается на глазах и если бы Драко не перестал издеваться, если бы она не нашла поддержку в слизеринцах, кто знает, сколько еще смогла бы протянуть. Малфой никогда не понимал эту гриффиндорскую натуру, когда жертвуешь собой ради других. Гермиона была настоящей дочкой Годрика без какого-либо инстинкта самосохранения. Все было видно невооруженным взглядом. Даже тот факт, что она не отвернулась от Драко, говорит сам за себя. Человек, который боится за свое ментальное здоровье, давно бы уже сбежал. Она гриффиндорка до мозга костей, а эти закадычные дебилы — просто дебилы. Драко почувствовал, как кровь прилила к голове и венка взбухла на лбу от злости. Сбоку послышалось громкое сопение и Грейнджер крепче прижалась к фигуре парня. Серые глаза расширились. «Все еще спит. А мне пора». Он тихо вытянул руку из-под ее головы и ощутил невообразимый холод от пустоты. Его рубашка насквозь мокрая от ее вчерашних слез, а волосы спутанные от страстных действий. Драко словно все еще чувствовал то напряжение во всем теле, когда целовал ее. Такого не было ни с кем. Никто из девушек не дарил ему хотя бы похожих ощущений, а поганка Грейнджер, которая на своем веку встречалась только с Уизелом возбуждала, как самый сильный афродизиак. Малфой поднялся с кровати, создавая некоторый шум. Зажмурился, боясь ее разбудить. Но Гермиона спала крепко, что было на нее совершенно не похоже. Ведь шатенка всегда просыпается ни свет ни заря. Драко окинул взглядом небольшие настенные часы и подметил, что скоро начнется завтрак, так что ему стоит идти прочь отсюда. Он уже было направился к выходу, но резко остановился. В комнате было холодно. Накидывая на плечи свою мантию, парень рассматривал скрутившуюся Гермиону, которая снова прижимала к груди коленки. Только теперь это не был способ спастись в своих же объятиях, а просто чтобы согреться. «Такая милая, когда спит зубами к стенке… Ничего не говорит лишнего, молчит, не краснеет». «Хотя, насчет последнего даже как-то…». «Салазар! Драко, посмотри куда ты скатился! Смотришь на спящую грязнокровку Грейнджер…». «Я уже так не думаю… Это слово ничего не значит и никак ее не описывает!». «Черт бы тебя побрал, Грейнджер! Твоя суперспособность менять людей, давать кучу шансов, видеть лучшее, когда-нибудь тебя же и погубит!». «А я постараюсь сделать так, чтобы это случилось не от моих рук! Я обещал помочь… Я постараюсь». Драко поднял с пола упавший алый плед и накинул на нее. Он только мог представлять, что чувствовала гриффиндорка, когда укрывала его так же какое-то время назад. Наверное, ей просто стало жалко его. Малфои не любят жалость… Драко выудил палочку из кармана мантии, направляя ее кончик на плед. Легким взмахом сменил цвет и очертание герба на слизеринские. Зеленый ей чертовски шел. Девушка смотрелась так безмятежно, неприкосновенно. «Зуб за зуб, Грейнджер». «Она была бы отстойной слизеринкой». Парень хмыкнул и хотел уже отвернуться… Хотел, но не смог. Серые глаза словно нашли самую идеальную в мире картину и не могли теперь смотреть ни на что, кроме спящей Гермионы Грейнджер. Все за пределами этой комнаты в одночасье стало до чертиков неправильным и отталкивающим. Драко протянул руку, чтобы поправить прядки мешающихся каштановых кудрей и замер. Воздуха в легких совершенно не хватало. Весь кислород ушел, на то, чтобы она сладко спала, чтобы без кошмаров. Малфой склонился над ней и аккуратно примкнул губами к виску Грейнджер. Это выглядело так странно, а ощущалось так тепло и нужно. Он поцеловал ее еще в лоб и оставил быстрое прикосновение на слегка приоткрытых губах. «Еще секунда, и я никуда не уйду. А я должен. Должен это закончить». «Я не хочу делать глупости и становится влюбленным идиотом». «Грейнджер все такая же невыносимая гриффиндорка, а я не созданный для нее слизеринец, пожиратель смерти». «Надо с этим что-то делать. Надо прекратить это. Я же обещал, я выполняю обещание. Без меня будет лучше». Он кинул на нее последний взгляд и вышел не оборачиваясь. Ноги несли его так быстро, как только могли. По скрипучим ступенькам он сбежал за считанные секунды, прошел в гостиную башни старост и замер. Со стороны ее комнаты все смотрелось под другим углом и ему это нравилось. Даже такая мелочь, заставила его глупо улыбнуться. Малфой сделал пару интуитивных шагов и наткнулся на диван, толкая его вперед, чем создавая предательский скрип. Откуда-то сверху послышалась какая-то суета и Драко зажмурился. «Это не Грейнджер. Это не Грейнджер. Это не Грейнджер». Парень медленно отстранился от дивана и проклиная самого себя развернулся к комнатам. Через секунду по ступенькам сбежал Блейз, в одних трусах и с палочкой наготове. — Вот это, конечно, рыцарский поступок, — прыснул Малфой. Он предполагал, что Забини уже какое-то время не спал, а просто отходил от сна, как делал это утром, когда еще жил в подземельях. Так что мулат выглядел достаточно бодрым, но по прежнему комичным. — Бегу спасать свою соседку, — хмыкнул Блейз, поддерживая шутку друга, но через мгновение нахмурился, опуская палочку ниц. — Что ты тут? — Пришел за тобой, — перебил его Малфой скрещивая руки на груди и облокачиваясь о подлокотник дивана, из-за которого его присутствие рассекретили. Забини скользнул взглядом по другу. Помятое лицо, растрепанные волосы, словно Пэнси Паркинсон там свила гнездо. Мятая одежда, не школьная форма… Все это выглядело так, словно Малфой не ночевал у себя, слоняясь по замку, а потом прикорнул на ступеньках. Знал бы Блейз, где именно провел ночь его друг… — Так рано? — строго спросил слизеринец, также скрещивая руки на груди. Грейнджер поселилась где-то глубоко и теперь контролировала их действия даже на расстоянии, даже во сне. — Соскучился, — быстро ответил Драко. — Не верю, — какое-то время они буравили друг друга взглядами, каждый пытался выиграть в эти гляделки и Блейз, как назло, отвел взгляд первый. Драко ухмыльнулся и отпрянул от дивана. — Ну и славненько. Буду ждать в Большом зале, — коротко ответил Малфой и не давая возможности мулату продолжить беседу, быстро спустился вниз, покидая злосчастную башню старост. «Слишком много этого места в последнее время…». «Все такое странное, непонятное». «Я не должен чувствовать умиротворение просыпаясь рядом с Грейнджер!». «Я должен чувствовать ненависть, злость, что целовал ее, что она попросила меня остаться, пока не заснет. Я должен злиться на нее, потому что уснул рядом. Должен быть разъярен из-за того, что она рассказала мне больше, чем должна была». «Но уже давно это слово ДОЛЖЕН для меня мало что значит». «Я ведь никому кроме себя ничего не должен?». «Ей тоже!». «Надо забыть Грейнджер… Надо!». «Идиот ты, ничего не получится ты уже угодил в капкан своих же чувств. Ебаных чувств…».