Мы утонем во тьме

      После странного утреннего инцидента в башне старост, Драко решил пойти в свою комнату и пока все его любимые соседи не проснулись, переодеться. Все шло по плану ровно до того момента, пока Малфой не переступил порог собственной комнаты. Теодор Нотт встретил его в одних боксерах и с помятым ото сна лицом. Грэхэм еще сопел в подушку.       — Мистер Малфой, вы рано… — единственное, что успел сказать Тео, когда Драко прошмыгнул мимо него забегая в душ. Он не хотел оправдываться, не хотел говорить с Ноттом и говорить что-либо вообще. Он мечтал, чтобы его персона не привлекала лишнего внимания, хотя прекрасно осознавал, что это практически из ряда фантастики. Драко принял быстрый душ, дождался, пока звуки из комнаты стихнут и вышел. Теодор уже ушел.       «Слава Салазару!».       Блондин быстро переоделся, но его голову все еще мучили мысли, из-за чего она немного болела. Он замер перед зеркалом и какое-то время пытался найти в себе явные изменения. Но кроме небольшой ранки над бровью ничего не было. Малфой пытался отыскать какие-то изъяны, ведь не могло его чистокровное тело никак не отреагировать на ночь, проведенную в кровати грязнокровки. Щеки были со здоровым румянцем, глаза не безжизненные, губы хоть и не были изогнуты в улыбку, но все равно смотрелись как-то иначе. Весь Драко выглядел так же, как и вчера, но будто… Словно счастливее.       «Это никак не связано с ней!».             «Я не хочу этого. Она не хочет этого. Мы не подходим друг другу».       Со спутанными мыслями он вышел из подземелий и направился в Большой зал. Обычно парень приходил туда за полчаса до конца, а сейчас шел к самому началу. Драко не чувствовал голода, не испытывал жажды, да и вообще идти на завтрак желания не было, но он уже пообещал Блейзу ждать его там.       «Славненько…».       Парень плюхнулся на свое привычное место и осмотрел все вокруг. Столы уже были накрыты, а ряды других факультетов заполнены всего на треть. Была только среда, а многие уже устали и хотели выходных. Чем ближе каникулы, тем сложнее. Еще подготовка к балу… Драко нравилась идея Гермионы и одновременно нет. Он не знал кем наряжаться, да и не хотел вовсе, но понимал, что придется явиться на это празднество. Малфой наполнил свой кубок кофе и отпил небольшой глоточек крепкого напитка.       — Итак, мне тут птичка на хвосте принесла… — женский голос откуда-то сзади вырвал Драко из спокойного бытия. Первый раз за все утро мысли не мучили его голову. Дафна Гринграсс присела рядом с ним и коварно улыбнулась.       — И тебе доброе утро, — он приподнял свой кубок поворачиваясь к подруге, чтобы лучше видеть ее загадочную физиономию. — Птичка Паркинсон? — Малфой приподнял одну бровь в вопросительном жесте, хотя точно знал ответ.       — А птичке Паркинсон птичка Булстроуд. А Птичке Булстроуд птичка Патил. А птичке Патил, птичка Вейн, — на последней фамилии тело Малфоя напряглось и он скрыл это за кубком. Он знал, к чему шел этот разговор и хотел избежать всеми возможными способами. Ухмылка Дафны была загадочной и такой будто она уже выиграла во всевозможных конкурсах. Драко закатил глаза.       — Что ОНА сказала? — слова выделялись сами собой и Гринграсс быстро поняла, что Малфой заволновался.       — Смотри, как занервничал… Так это правда? — обычно холодные глаза и безэмоциональная гримаса сменились на интерес и энтузиазм. Это не было похоже на Дафну. Ровная спина сейчас немного сгорбилась, а кончики ушей покраснели от интереса.       — Не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь, — блондин пожал плечами, и чтобы хоть как-то занять руки и отвлечься от неприятного разговора принялся накладывать себе еды в тарелку. Он совершенно не хотел есть, но это был единственный способ спастись, пока не придет Блейз или кто-то еще на кого можно будет переключиться.       — Ты был с Грейнджер вчера вечером?! — то ли спрашивая, то ли утверждая пропищала Дафна.       — Нет.       — Вас видели! — Драко сидел к ней правой стороной, так что небольшая рана, которую ему оставил Уизел не была видна. Маловероятно, что гриффиндорская староста Вейн будет рассказывать, что ее новоиспеченный любовник ударил слизеринца за то, что тот провожал его подругу. Это не в их стиле.       «Сука Вейн выбрала идеальную сплетню!».       «Это ударит по Грейнджер…».       — Ну был. Провожал ее до башни, потому что мне нужен был Блейз, — вранье слетает с губ, словно это что-то само собой разумеющееся. Ему даже не нужно дополнительного времени.       — Блейз тебя вчера не видел. Как только птичка Паркинсон мне все рассказала, я отправила ему самолетик. Разбудила бедного, но зато узнала все, что нужно было.       «Значит его разбудил самолетик Дафны…».       «Салазар, Блейз знает больше, чем должен. Он ведь видел меня и на тот момент уже знал, что ночью меня видели с Грейнджер… Блять!».       — Это все… — начинает было Малфой, но Дафна его резко перебивает.       — Ты влюблен в Грейнджер? — пищит блондинка и нервно поправляет волосы. В ее глазах читается надежда, она хочет услышать «Да». Малфой смотрит на это серьезнее, чем когда-либо, но через секунду смеется в лицо.       — Бред, — прыснув, выдал Драко и вернулся к кубку с кофе. Из-за того, что он пил крепкий напиток на голодный желудок, внутри ощущалась пустота, но разговор с Дафной совершенно лишил его аппетита. То и дело он поглядывал на двери, сам не знал зачем. Ждал появления Блейза или… Гермионы. Ему нужно было отвлечь внимание блондинки, но это было проблематично. Огонь в глазах слизеринки только разгорался.       — Есть много аспектов, которые натолкнули меня на эту мысль! — Дафна сложила руки на столе и отвернулась от Драко. Она смотрела прямиком в сторону стола Гриффиндора. — Я сижу в той стороне, не рядом с тобой, но часто замечаю, как ты смотришь туда, — девушка немного поерзала на месте и придвинулась к Малфою ближе. — Отсюда прекрасно видно место, где сидит Грейнджер. Предположу, что ты смотришь на нее, а не на Уизли. Да и в последнее время он уже не сидит с ней, — она разжевывала каждое слово и вкладывала его в приоткрытый рот Драко.       «Она следила за мной?!».       — Ваши эти переглядки на старостате. Я думала, что Грейнджер смотрит на меня, ищет поддержку, но… Не то чтобы это меня ранило, но да, — очередной удар поддых. Драко всегда думал, что их никто не замечает, но Дафна явно видела больше.       — Ох, Салазар, я смотрел на Грейнджер во время того, как она говорила, надеюсь у нас не будет тройни, — испуганно проговорил Драко и потянулся к тарелке с фруктами. Зеленое яблоко, ее запах…       — Хорошо, что скажешь насчет недели, когда ее не было? Ходил серее тучи, словно с дементром ночь провел.       — Я всегда так хожу…       — Нет, Драко, ты и Пэнси отшил. Раньше тебе были комфортны эти «отношения». Она давала тебе то, что было нужно, а ты ей жалкую толику своего внимания.       — Я отшил ее, как ты говоришь, потому что устал. Я скучаю по нашей дружбе, мне нужна подруга, а не девчонка на ночь.       — Это не мешало вашей дружбе раньше! Но потом появились переглядки с Грейнджер и ты решил, что с Пэнси покончено, — Драко хотел что-то ответить, хотел дать отпор Гринграсс, но слова не шли на ум, ведь она была права. Он наконец-то решился поставить точку в недоотношениях с Паркинсон, потому что…       «Не потому, что теперь появилась Грейнджер, у нас с ней ничего не было».       «И не будет! Я не позволю этого».       — Даф, это бред. Я не влюблен в Грейнджер. Я просто напросто дал ей шанс, как ты и просила. Вы вроде идете в книжный, собирались, точнее. Помниться ты просила меня подумать — я подумал, так и быть составлю вам компанию. Но я все так же ее терпеть не могу. Она и ее дружки бесят меня до одури. Так что не говори подобной хуйни, — что-то снова блеснуло в глазах Дафны, но на этот раз она решила промолчать.       — Хорошо, договорились, — коротко бросила она.       В тот самый момент в Большой зал, вместе с рыжей Уизли прошла Гермиона Грейнджер. Она то и дело поправляла воротник белоснежной рубашки, кивая на каждое слово подруги. Девушка не смотрела по сторонам, словно запретила себе это, она шла четко к своему столу, а Драко не мог оторваться. Наблюдал, как ее тоненькая ручка прячет место, где предположительно должна была остаться фиолетовая отметина от его поцелуев. Он улыбнулся, и чтобы Дафна не заметила этого, быстро принялся поедать яблоко.       «Славненько…».

***

      Гермиона шла на разговор с мальчиками как на каторгу. Она знала, что ее там ждет что-то… Что-то очень эмоциональное, но была готова. Шаги были уверенные, а голова, переполненная мыслями и речами, которые подходили на все случаи жизни для любого исхода ситуации.       День начался примерно в восемь утра, когда Грейнджер услышала звуки из гостиной. Она медленно открыла глаза и глубоко вздохнула. Запах мяты и хвои разбудил ее окончательно, а воспоминания лавиной обрушились на заспанный мозг. То, что случилось вчера, было для нее большим шагом… Хотя не только для нее — для Малфоя, для их взаимоотношений. Сейчас Гермиона понимала, что пускать слизеринца в свою комнату, а потом просить остаться — самое неразумное, что она только могла придумать. Но, по правде говоря, только с этим слизеринцем она ощущала себя в спокойствии. Особенно в последнее время.       После душа, который смыл с нее большую часть воспоминаний, нахлынуло уже другое. Суть разговоров, всех сказанных вчера слов… Только сейчас Гермиона смогла ощутить вес произнесенного. Она поведала ему историю об изнасиловании, он рассказал о своих чувствах, касательно принятия темной метки. Они оба понимали, кто был в облике Пэнси тогда… Все становилось на свои места. Но, так или иначе, утром она проснулась одна. Одна, укрытая по самый нос пледом со змеиной эмблемой.       «Настоящий черт!».       Подумала Гермиона прижимая к груди зеленый пледик. Сама мысль, что Драко ее укрыл грела душу и дарила приятные эмоции. Малфой с каждым днем переставал ей казаться отвратительным сыном пожирателя смерти. Он, черт возьми, волновался за нее! И Гермиону Грейнджер пугал тот факт, что в итоге это может оказаться игрой. Драко Малфой всегда был прекрасным игроком. До того, как она взглянула в зеркало первый раз, все было спокойно… Она вышла из душа, сложила свое новое покрывало и подошла к зеркалу, чтобы наложить привычные чары.       «Салазар!».       На шее красовалась фиолетовая отметина. Кончиками пальцев Гермиона пробежалась по доказательству ночного инцидента. Воспоминания накрыли и Грейнджер еще какое-то время пыталась прийти в себя от фантомных горячих рук на своем теле.       «Драко оставил мне засос! Мерлин, никто никогда не делал подобного».       «Я никому и не готова была позволить… Рон иногда пытался, но в порыве подобия страсти у него выходили смешные звуки, и он быстро прекращал».       «Драко делал этот так правильно…».       «Ну да, у него большой опыт… Он умеет делать все это».       «Прекрати об этом думать. Хватит!».       Но из головы не шли его поцелуи. От шеи пальцы спустились на грудь, пробежались по животику и спустились к ноющей промежности. Гермиона хотела Драко, это было понятно еще вчера, но она была не готова и самое главное, что парень это понимал…       Девушка наложила на шею чары красоты и скрыла фиолетовые пятна от чужих глаз, но уже хотела вернуться домой снова, чтобы рассматривать этот темный узор. Так или иначе, в Большой зал она входила с некоторым волнением, что чары спадут и все увидят то, что видеть не следует. Джинни шла рядом и все время что-то говорила, высасывала информацию, но не получала нужных ответов. Во время еды шатенка поглядывала на Драко. Малфой сидел с пустой тарелкой, крутил в руке хвостик от яблока. Он ни с кем не говорил, но часто поднимал голову и смотрел в ее сторону. Гермиона могла поклясться, что на его губах даже проскочила улыбка, когда шатенка снова поправила воротник рубашки, скрывая шею сильнее. Это его забавляло, а ее злило.       Прошли уроки, неловкие отговорки Грейнджер закончились и пришло время разговора с мальчиками… Джини и Гермиона поднялись в гостиную факультета после ужина. Уизлетта все еще ничего не знала, кроме тех сплетней, которые разлетелись по школе. Главная староста девочек пыталась сохранить все имеющиеся нервные клетки для разговора с Роном и Гарри. Так что весь день игнорировала взгляды однокурсников.       Они сидели на диване в гостиной факультета абсолютно одни, все разбрелись по комнатам или сидели в Большом зале. Гермиона волновалась и мяла подол школьной юбки, она не знала, как лучше начать. Девушка хотела бы молчать до начала отбоя, а потом тактично уйти к себе, но так нельзя.       — Джин, ты не могла бы оставить меня с мальчиками наедине? — вдруг сказала Гермиона, умоляюще вглядываясь в глаза подруги. Она возмущенно открыла рот, хотела было ответить отказом, но шатенка незаметно качнула головой.       — Но… — Уизли ждала этого момента весь день. Момента, когда все станет явным, когда она наконец-то услышать правду о вчерашнем вечере. Но присутствие Джинни будет одновременно помогать и давить.       — Джинни, я справлюсь, ты будешь поблизости и, если мне вдруг понадобится помощь, я тебя позову. Я все расскажу после разговора с ними, — Джиневра была бы хорошей поддержкой, защищала бы Грейнджер, если бы Рон или Гарри перешли черту, но одновременно она бы мешалась. Говорила бы тогда, когда не должна была. Гермиона это точно знала.       — Итак… — неловко начала девушка, когда Уизли все же встала и со злым выражением лица двинулась прочь из гостиной. Глаза шатенки забегали от одного парня к другому, и вся мнимая уверенность исчезла. Ее словно смыли в унитаз плаксы Миртл.       — Гермиона, какого хера это было? — внезапно начал Рон, уничтожая все, к чему она так долго готовилась. Надеяться на серьезный разговор без негативных эмоций правда было более чем просто глупо.       — Рон! — одернул его Гарри. Шатенке был приятен этот жест, и она благодарно кивнула другу.       — Что, Гарри? Я видел ее с ним, она улыбалась. Сначала я не понял, думал, что показалось. Он держал ее за плечи, я подумал, что делает ей больно. Ромильда сказала, что она улыбалась и я вспомнил. Правда ведь и, кажется, даже смеялась. А это «Драко», Мерлин, меня чуть не вырвало!       Гермиона слушала речь Рона и вспоминала вчерашний инцидент. Он увидел их смеющимися, даже какими-то счастливыми, хотя Грейнджер целыми днями ходит хмурая и серьезная, а тут смеется с главным врагом всего магического мира. Уму непостижимо!       — По правде говоря, он разбудил меня ночью и рассказал эту историю раза три подряд, — виноватый взгляд Гарри, словно извиняется за то, что соглашается с Роном.       Грейнджер смотрит на них, как на незнакомцев, не знает, что ответить, как помочь себе выкарабкаться из этой ситуации. Она репетировала свою речь на протяжении всех уроков, но только сейчас понимает, что ничего плохого не сделала. Она просто смеялась с человеком! Это не противозаконно.       — Я не собираюсь оправдываться, — коротко проговорила она и скрестила руки на груди. Игра началась.       — Что? — непонимающе спросил Рон и нахмурился.       — Я не собираюсь оправдываться перед вами или перед кем-либо. Я общаюсь с Блейзом, Дафной и Асторией. Малфой часть их жизни. Большая часть. Я сидела в библиотеке допоздна, когда наткнулась на него. Мы немного повздорили, как всегда, но потом разговорились. Ему нужно было к Блейзу и мы пошли вместе. Я правда смеялась, простите, если это противозаконно, смеяться со слизеринцем! — она говорит без нотки волнения, строго, сухо и правдиво. Ложь срывается с губ так же легко, как и правда, но никто не замечает разницы.       — Но это же Малфой, Гермиона… — в глазах Гарри творится тотальное непонимание ситуации. Его подруга, которая всю жизнь ненавидела Драко, которая плакала из-за его слов на втором курсе, которая извивалась от боли на полу ЕГО поместья от рук ЕГО тетки… Он правда этого не понимал.       — А я Грейнджер, ты Поттер, он Уизли, Финниган, Томас, Вейн, Патил целая куча разных фамилий, которые ни черта не значат! — голос девушки срывается и поднимается на пару тонов выше. Это деление уже порядком надоело.       — Он пожиратель смерти! — убийственный аргумент Рона возвращает ее воспоминаниями к разговору на астрономической башне. Еще пару месяцев назад этот аргумент перевесил бы все, но сегодня, сейчас, теперь это ничегошеньки не значит.       — Бывший! Бывший пожиратель смерти… — исправляет она Уизли и видит в его глазах просчет ситуации. Он пытается понять, но не понимает и такое ощущение, что не сможет уже.       — Бывших не бывает! — громче, чем положено. Рон всегда был вспыльчивым, мог разгореться, как спичка — резко и внезапно. И так же быстро потухнуть, стоило знать определенный подход. Гермиона всегда думала, что знала его, но теперь была не уверена…       — Ты никогда не думал, что было бы, если бы ты родился в другой чистокровной семье. Не там, где дают выбор и позволяют жить, как хочет душа, а не долг? Не всем повезло так, как тебе, Рональд. Я не оправдываю действия Малфоя, но я много думала о слизеринцах в последнее время и, исходя из моих новых знаний, поняла, что большинству просто не повезло…       — Гермиона, тебе промыли мозги! Ты сама себя слышишь? — ревет Рон, корчась, словно ее слова приносят ему боль.       — Я сама себе их промыла. Вот ты знал, что Дафна приняла метку ради сестры, чтобы Астория не стала помеченной? Она не хотела, могла избежать этого, но сделала ради сестры, — это был тот аргумент, которым она могла воспользоваться. Та информация, которую ей поведал Драко о себе, она не имела права рассказывать, даже своим лучшим друзьям. Это только между ними.       — Возможно, она одна, но это скорее исключение, чем правило.       — Ты невыносим! — Гермиона запускает пальцы в волосы, пытается успокоить себя, но получается плохо.       — Гермиона, я просто… — Уизли видит это и немного смягчается.       — Рон, думаю, Гермиона имеет право общаться с кем захочет! — внезапно говорит Гарри и это вызывает удивление у оставшейся части золотого трио.       — Что? — спрашивают в унисон Грейнджер и Уизли.       — Я не говорю, что понимаю ее общения со слизеринцами, но не исключено, что мысль, которую озвучила Гермиона имеет место быть. Мы все эти годы ненавидели их и не давали возможность даже мысли поладить. Джинни подружилась со Стори…       — Стори? — непонимающе спросил Рон и сморщился, как будто ему дали лимон на пробу. Гермиона была просто удивлена от речи друга. Хоть она и не хотела оправдываться, но была готова к этому.       — Астория Гринграсс, — поясняет Гарри. — Забини помогает Джинни с ее проектом, я сидел с ними и пока они были заняты, мы немного поговорили со Стори. Она была… Милой. Не похожей на злых и опасных слизеринцев. Она улыбалась и говорила со мной нормально. Забини, в свою очередь, поддерживал Джинни. Я был удивлен этому…       — Блейз правда делает все, чтобы проект Джинни получился.       — Значит, ему что-то нужно! — кричит Рон и багровеет от злости.       — Не думаю, — огрызается Грейнджер.       — И что вы хотите всем этим сказать?! Старшая Гринграсс хорошая сестра, младшая Гринграсс — общительная и милая, Забини — супергерой в галстуке… А Малфой — весельчак, потому что сумел рассмешить вечно серьезную Гермиону? ЭТО?! Я все правильно понял?       — Ты смотришь слишком поверхностно! И это несказанно бесит, Рональд!       — Считайте меня беспросветным идиотом, но я не собираюсь даже думать о втором шансе для них, — Гермиона роняет руки на колени с характерным хлопком.       — Тебя никто не просит об этом! Я всего-навсего прошу не осуждать меня! Я общаюсь с ними, и на этом точка! Смеюсь, гуляю, провожу время! В воскресенье я иду с Дафной, Асторией и Джинни в книжный, возможно, подключится Блейз. Да, расслабь мышцы лица Рональд, устанут щеки и не сможешь лебезить перед Ромильдой! — последнее срывается слишком быстро, чтобы она смогла обдумать сказанное. Она не ревнует, но он может так подумать.       — И что это значит?       — Ничего! Просто констатация факта. Мне пора. Спасибо, Гарри, что тебе хватило сил и ума понять меня, — Гермиона подошла к другу и крепко обняла его. Перед тем, как выйти из гостиной, она обернулась к полыхающему Рону. — Я верю, что тебе хватит ума понять меня, Рональд. Просто нужно время, и я готова тебе его дать. Я люблю вас обоих, — быстрая улыбка тронула ее губы и она вышла прочь.       «Он поймет. Я уверена в этом. Просто нужно время».       «А сейчас будет допрос от Джинни».       Шатенка тяжело выдохнула и направилась к Большому залу, там ее ждала рыжая подружка с кучей вопросов.

***

      Драко не подходил к ней уже третий день. Он видел в этом смысл. Парень никак не жалел о случившемся, но больше не мог позволить себе целовать ее, трогать, спать рядом, даже смотреть! Он не должен был делать ничего из этого, но каждый раз прокалывался, потому что ее копна волос сама находила его глаза. Запах окутывал все пространство, когда она даже просто проходила мимо. Смех… Когда она наконец-то позволяла себе смеяться над шутками Джинни, то этот звонкий звук заполнял все вокруг.       Гермиона Грейнджер была везде и нигде одновременно.       Ведь она пропускала каждый обед и ужин, приходила только на завтрак и то, за двадцать минут до начала первого урока. Она сторонилась общения со своими гриффиндорскими подружками с яйцами между ног. Гермиона сидела в библиотеке ровно до без пятнадцати одиннадцать, чтобы в одиннадцать ночи быть у себя в комнате. Откуда он все это знал? Сам себе точно не признается, но следил.       Эти три дня он приходил на завтрак, обед и ужин раньше всех. В четверг и пятницу она правда приходила за двадцать минут до завершения утреннего приема пищи. Выпивала привычную порцию чая, заедала это дело тостом и уходила. Потом он бродил по коридорам, где у нее были уроки, если эти уроки не были смежными со Слизерином. Когда были руны, он блуждал по внутреннему дворику, мерз, хотя не любил этого, но продолжал ходить, лишь бы хоть издалека замечать ее макушку. Уроки она не пропускала. Однажды опоздала на ЗОТИ, на этом было все. Он все время смотрел на пустующее место за столом львят. С семи вечера он заседал в библиотеке, в зоне куда она никогда не заходила, потому что это была часть магической художественной литературы — Гермиона ее не любила. Но зато оттуда открывался прекрасный вид, на магловские стеллажи, где Грейнджер пряталась ото всех. Всех, кроме него, потому что блондин всегда находил. Каждый раз перед тем, как закрыть книгу, которую читает, она смотрела на наручные часики, тяжело выдыхала и только потом вставала.       Она была такой странной в эти дни. И Драко не мог понять почему. Он часто ловил ее взгляды, чаще всего они были пустыми. Иногда Малфой плохо читал между строк, ведь в этих взглядах точно было больше пустоты. Она смотрела на него с непониманием, почему он не подходит, почему игнорирует и даже не задирает. Он просто существует отдельно от нее, словно в другом мире. Это не похоже на общение Драко и Гермионы. Это не Малфой и Грейнджер.       Но у слизеринца было феноменально хорошее объяснение своего поведения. По крайней мере, он считал, что это лучшее, что он мог придумать. Ведь Драко на полном серьезе думал, что им нельзя видеться, что эту химию, которая рождалась между ними нужно потушить. Он знал, что она ГРИФФИНДОРСКАЯ ПРИНЦЕССА, золотая девочка, не может водить общение с пожирателем смерти, слизеринским принцем засранцем. Гермиона Грейнджер варится в своем дерьме, Драко Малфой в своем, и это никак не может соприкоснуться. Он думал, что тогда мир рухнет, а она видела спасение. Ведь чувства всегда спасают.       Блондин сидел у себя в кабинете. Он решил перестать унижаться и перестал заседать в библиотеке. Точнее, на часах было ровно десять часов вечера, он сидел там, а Гермиона вместо привычных без пятнадцати одиннадцать, ушла на сорок пять минут раньше. В тот момент Малфой расценил это как знак прекратить и уйти.       «Я унижаюсь!».       «Черт возьми, это ебаное унижение».       «Почему она ходит такая… Такая!..».       «Что с ней? Что могло случиться?»       «Ставлю сто галлеонов, что стала такой мрачной в среду, после нашего… Ночи. После той ночи».       «И долго она будет ходить так?! Бесить меня своим состоянием?!».       «Отец бы сказал, что я идиот, раз вообще трачу на это время».       «Как жаль, что мне насрать на то, что ты сказал бы, ОТЕЦ!».       «Давно ли тебе насрать?».       Голос Люциуса по старинке прозвучал в голове Драко, отдаваясь болью в метке. Она давно не болела так…       «Давно! Недавно! Плевать. Мне плевать на тебя и твое мнение. Я сделал все, чтобы ты, блять, вышел из тюрьмы, но у меня не получилось! И я не собираюсь рвать жопу за это».       «Что ты себе позволяешь?!».       «Я счастлив сейчас, когда знаю, что мать в безопасности, а ты там, где тебе и место».       «Сын, ты, кажется, забываешь свое место, так что не следи за моим!».       «Мое место здесь, где есть друзья и девушка, которая вызывает улыбку».       Внезапно даже для самого себя проговорило сознание Драко. Всегда белые щеки покрылись легким оттенком розового, походя неспелые персики.       «Пресвятой Лорд, девушка… Астория Гринграсс? Пэнси Паркинсон? Или я знаю… Знаю… Грейнджер, грязнокровая шлюха!».       Драко вскочил с кресла и уставился в пустоту, словно отец стоял ровно перед ним. Оборонительная поза — Малфой-младший готов сражаться с невидимой проекцией своего отца, созданным собственным воображением.       «Закрой свой рот! Она не такая».       «Значит, попал. Вот кому принадлежит сердце моего… Отродья. Ты — грязная часть родословной Малфоев и Блэков! Влюбиться в грязнокровку Грейнджер, не имеющей ни фамилии, ни статуса, ничего. НИКТО!».       «Мерлин, отец, ты себя слышишь?! Гермиона стоит всего мира, а ты сидишь в тюрьме, где жизнь даже существованием назвать грешно».       «Защищаешь свою сучку?».       «У меня ничего с ней нет!».       «Ну конечно… Щенок. Она тебя никогда не выберет. А когда ты признаешь, что влюблен, то падешь ниц. Ниже, чем уже есть. Пробьешь десятое дно и будешь там же, где все предатели крови. Ты пропал, Драко. Ты больше не Малфой…».       Драко упал в свое кресло, сжимая голову, желая лопнуть ее, как воздушный шарик. Он был близок к финалу, чтобы разорвать уже эту нить, связывающую его с реальным миром, но остановился. По сознанию ударило что-то новое. Осознание слов отца… Ведь Люциуса здесь не было — он только в его голове, внутри, а значит плод его воображения, а значит часть него самого — часть Драко. Блондин откинулся на спинку кресла, размышляя о том, что с ним происходит. Ломая новые грани, потому что никак иначе это назвать нельзя. Он уже три дня ничего не говорил Гермионе, смотрел на нее, тихо ненавидел. Только не мог понять кого. Ненавидел ее? Себя? Весь мир вокруг? Или все же себя?       Отрицание очевидных фактов казалось ему несусветной ересью, но он продолжал отрицать то, что он изменился. То, что он стал другим — лучшей версией самого себя. Тем, кто не восхваляет чистоту крови, читает магловские книжки… И все прочее, что изменилось в нем в это учебном году, после войны. Война внутри продолжала идти. Он не помнил, как вскочил на ноги, как принял это решение. Перестать бегать от самого себя. Решил впервые в жизни сделать так, как хочет сам, а не ждет от него окружение или отец.       Он не помнил, как оказался в ее комнате с букетом цветов, которые неделю или больше назад прислала Нарцисса для Гермионы. На мгновение, называя пароль Ариане, он заколебался, но услышал за спиной шарканье и быстро влетел внутрь. Он сидел в ее комнате на ее кровати, сжимая букет в руках, как самый настоящий идиот. Какую же картину сейчас застанет Гермиона Грейнджер… Драко услышал, как хлопнула дверь внизу и подошел к проходу, чтобы прислушаться к разговору главных старост.       — И ты хочешь сказать, что… — ее голос звучит уставшим, но улыбающимся. Она часто улыбается рядом с Блейзом, что заставляет Малфоя испытывать ненавистную ревность, но он продолжает слушать.       — Что мне понравился Евгений Онегин, но перечитывать я никогда не буду. Ударь меня метлой, если я когда-нибудь задумаюсь об этом, — хохотнул мулат. Драко мог думать лишь о двух вещах. Первая, если вдруг они решать поговорить дольше положенного, он умрет от ожидания или выбежит за новой порцией скандала. Второе, что ему говорить?!       — Ладно, Блейз, я устала, спокойной ночи.       — До завтра, Гермиона.       Охватила паника. Глаза полезли на лоб. Драко слышал ее аккуратные шажки в сторону своей спальни. Он отлетел от двери и встал в непринужденную позу. Забыл, что в его руках цветы и случайно резко дернул рукой, один бутон осыпался на кровать. Это выглядело более, чем неловко. Парень замер в ожидании, пути назад уже не было, даже дезиллюминационные чары не помогут.       Она открыла дверь и удивилась горящей лампе, но следующее, что заметила повергло ее в шок. Драко Малфой. Букет пионов. Лепестки на кровати. Ее комната.       — Малфой? — прошептала она. Не было писка, которого он ожидал. Драко проморгался и встал в более уверенную позу. — Что ты здесь делаешь, черт возьми?!       — Я… — блондин уже готов был наплести какой-то чепухи, но уставшие черты лица исказились злостью.       Она вскинула палочку вверх, заглушая комнату и запирая ее на время, чтобы у поганца не было пути отступления.       — Что ты?! Какого хрена ты здесь забыл?! Три дня Малфой! Три дня. Ты спишь в моей комнате, потом исчезаешь. И три блядских дня не обращаешь никакого внимания! — мат слетает с ее губ практически незаметно, но режет слух. Она сама морщится от сказанного, но продолжает. — Что это за тупая манера поведения?! Я думала, что все идет в гору, наше общение. Ты рассказал мне такие вещи, я открылась тебе, черт возьми. Рассказала то, что никому не собиралась говорить. Это так чертовски важно, а ты просто взял и… И стал худшей версией себя, которая не обращает внимания, словно меня вовсе нет, — она устало уронила руки вниз и опустила голову. Больше всего Драко боялся, что она сейчас заплачет. Блондин сделал небольшой тестовый шаг вперед, пытаясь понять, стоит ли идти ближе. Она не шелохнулась, стояла ровно, как и прежде. Тогда Малфой подошел ближе.       — Прости меня. — коротко сказал он и пальцами правой руки обхватил ее подбородок, поднимая голову вверх, вглядываясь в покрасневшие карие глаза.       — Ты всегда делаешь это… Особенно в последнее время.       — Делаю что?       — Извиняешься. Слишком часто за этот год, — она шмыгает носом, внутри словно полоснули ножом по сердцу.       — Потому что я виноват. Я просто испугался.       — Чего?       — Всего. Я не понимаю этого. Меня не учили такому…       — Этому не учат, ты сам понимаешь, что и когда надо, — она смотрит ему прямо в глаза. Секунда, и слеза все же срывается вниз, скатываясь по щеке. Драко хочет стереть мокрый след, но Гермиона быстро отдергивает голову от его руки, стирает влажную дорожку рукавом. Она обходит его, стягивает мантию, вешает на спинку высокого стула. — Зачем ты принес цветы?       — Это… — он закашливается. — Это мама прислала на прошлой неделе, тебе.       — Твоя мама прислала мне цветы? — только сейчас она удостаивает букет должного внимания. Белые, аккуратные, уже практически распустившиеся пионы. — Это же…       — Да, пионы из ее сада. Она написала, что не смогла устоять перед желанием подарить их тебе. Ты ей понравилась.       — Меня пугает такой интерес со стороны семейства Малфоев, — фыркает Гермиона, но принимает букет из его рук. Опускает голову в цветы, глубоко вдыхает приятный запах.       — Грейнджер, ты должна меня понять, — начинает Малфой, но она его не слушает, полностью поглощена цветами. Наполняет вазу, опускает их в воду, любуется.       — Я ничего не должна, Малфой. Я знаю только то, что ты ночевал в моей постели, оставил эти чертовы засосы, — она резко опускает воротник и еле заметные пятнышки, скрытые чарами красоты, бросаются в глаза.       Гермиона взмахивает палочкой и магия спадает. Вся шея усыпана этими отметками — какие-то меньше, какие-то больше. Драко и не помнил, как наставил столько. Он рассматривает их и сам себе удивляясь улыбается.       — Почему ты улыбаешься?!       — Ты их не свела… Могла, но не сделала.       — Это… Это… Я…       — Прости, что ушел, я подумал, что надо это сделать до подъема Блейза. Я игнорировал тебя не потому что испытываю отвращения, а потому что подумал, что это все… — он обводит рукой их и ее комнату. — Это тебе не подходит. Тебе подходит рыжий придурок, который любит тебя и готов на все и даже больше.       Гермиона случайно приоткрывает рот. Делает шаг к нему, хмурится, затем еще шаг, еще ближе, совсем рядом. Девушка хватает его за ворот белой школьной рубашки и притягивает к себе.       — Я ненавижу, когда что-то решают за меня.       Их губы сливаются в уже привычном жесте. Поцелуй становится чем-то само собой разумеющимся для них. Как они смогли упустить тот момент, когда оставаясь наедине, они теперь не желают друг друга убить, а желают раздеть, облизать, облобызать. Когда это произошло? Поцелуй длится совсем недолго, Драко не успевает опустить руки с талии на бедра, прежде чем Гермиона отстраняется.       — Если ты хочешь, можешь остаться, я очень устала и хочу спать, — коротко говорит она. Драко молчит. Смотрит, как она берет стопку вещей и идет в ванну. Она дает ему шанс на побег. Дает ему возможность уйти тихо, без лишних слов. Они помирились, она его практически простила. Малфой смотрит ей в след и шестеренки в его голове крутятся сильнее, чем на экзамене по травологии. Блондин думает, вычисляет, размышляет.       «Иди прочь, сын, уходи же. ИДИ! У тебя есть шанс».       «Пошел ты, отец».       Слизеринец садится на край кровати и снимает обувь, откладывает в сторону и ждет. Смотрит в сторону ванной и ждет. Через пару минут она входит в комнату и ахает. Думала, что он уйдет. Драко смотрит на нее — такую красивую, с собранными в небрежный пучок волосами. В коротких спальных шортах и рубашке с эмблемой своего факультета. С шеей, исписанной самим Малфоем. Эта картина возбуждает его, но парень стоит, потупив взгляд, рассматривая худые ноги. Гермиона съеживатся, оттягивает подол спальной рубашки, прячет тело, верит, что толстая и некрасивая, а Драко удушиться готов от желания.       — Славненько, — коротко говорит она и улыбается ему. Она улыбается ему… Малфой фотографирует это глазами и запоминает надолго. Ведь этот момент важнее всего прочего сейчас. Она откладывает вещи на стул и садится на диван.       — Грейнджер, я…       — Ты можешь спать с какой хочешь стороны, в прошлый раз я не дала тебе выбора, — коротко говорит девушка и проходит к кровати.       — Я… — он мнется, смотрит на алые подушки. — Я могу как в прошлый раз.       — Славненько, — снова говорит это проклятое слово. Она забирается на кровать и Драко замечает, как обтягивается ткань вокруг ягодиц, когда она ползет к своему месту возле стенки. Парень лицезрит, как горошинки ее сосков проглядывают сквозь ткань пижамы и из-за этого приходится подавлять ноющее чувство в паху.       — Славненько, — блондин следует ее примеру, ложится на свою часть. Между ними жар, они оба горят желанием, но никто не понимает, что будет дальше.       — Я так устала за эти три дня, я очень много думала, — она поворачивается на правый бок, а он перекатывается на левый. Их взгляды сталкиваются.       — Ты всегда много думаешь.       — Я думала о тебе и всем том, о чем мы говорили. Я хочу больше узнать о метке и твоих болях. Мне кажется, мои приступы имеют такую же природу, как и твои. Я могла бы понять это и помочь тебе.       — То есть ты думала о моих руках, — нахальная улыбка на лице блондина, а руки уже тянутся к талии, сжимают ее крепко, слегка притягивая ближе.       — Драко… — шепчет она. — Я правда устала, — он ослабляет хватку, но руку не убирает.       — Тогда спи.       — Да, спокойной ночи, — карие глаза скрываются за свинцовыми веками и она практически сразу засыпает.       Драко гладит ее по спине, придвигаясь немного ближе. Ему неудобно в школьной одежде, но сейчас все стирается и ее тихое сопение, спокойный вид убивают все неудобства. Он смотрит на нее, разглядывает черты лица, ведь впервые так близко и долго может смотреть на нее.       Малфой засыпает, когда четырнадцать раз кряду подмечает, что Гермиона красивая до потери памяти…       «У меня есть шанс, отец».       Последнее, что проносится у него в голове.

***

      Суббота как и всегда наступила после пятницы. Драко проснулся, как и в прошлый раз раньше Гермионы. Он долго смотрел на ее спящее лицо. Внутри бушевал огонь, потому что парень никак не мог понять, правильно ли поступает, что остается. Секунды сменялись минутами, а минуты часами. Оказывается, он не спал большую часть ночи. Ее запах должен был успокаивать, но в этот раз что-то определенно пошло не так и он просто наслаждался полевыми цветами и яблоками.       «Красивая… Определенно красивая».       В черепной коробке вертелись все мысли мира и одновременно голова пустовала. Гермиона лежала на плече Драко и сопела, иногда дышала чаще, видимо картинки в голове вызывали такую реакцию, но она не кричала, не плакала. Кошмар не выходил за грань сна.       Малфой потерял счет времени, продолжая смотреть на нее. Глаза под веками забегали и раздался голос.       — Мне еще долго притворяться спящей, чтобы ты смог уйти незамеченным? — улыбка появилась на полных губах девушки и только потом она приоткрыла всего один глаз, чтобы увидеть реакцию блондина. Он смотрел на нее с удивлением, будто его застукали за чем-то непристойным.       — Ты хочешь, чтобы я пропустил такое зрелище, как воробьиное гнездо на твоей голове после сна? Могу поспорить, что ты расчесываешь их час, — ухмыляется Драко, глядя прямо ей в глаза.       — Я имею право выставить тебя за дверь, — обиженно говорит Гермиона, но не может долго сдерживаться и улыбается в ответ. Это совершенно точно то, что Малфой мог ожидать, проснувшись в одной кровати с Грейнджер. Обоюдные издевки друг над другом были полностью в их стиле.       — Да, да. Именно так, — шепчет Драко приближаясь к ее уху и оставляя быстрый поцелуй на виске. Ему требуется около пятнадцати минут, чтобы собраться духом и встать с теплой кровати. Слияние их запахов дурманит рассудок, но он не может оставаться на дольше. — Мне пора, — серьезно говорит он и тянется к своей обуви.       — Ты… — Гермиона подтягивает зеленый плед, кутается в него, потому что спросони утренняя прохлада в комнате чувствуется куда ощутимее. — Ты придешь снова? — зачем-то спрашивает она. Точно потом будет жалеть, стыдиться, корить себя за такую глупость, но все же спрашивает. Гриффиндорка уже устала от этой глупой неопределенности. Она понимала, что в этот раз Драко пришел, потому что хотел объявить мир и теперь у очередного возвращения нет смысла — они не пара, никто друг для друга. Малфой буравит ее взглядом, долго думает, что ответить. — Я просто решила спросить, вдруг я останусь у ребят, а ты решишь заявиться с чем-то новым или желанием поругаться. Я не могу такое пропустить, — парень усмехается.       — Так ты помирилась со сладкими золотыми мальчиками? — укол ревности и какой-то глупой обиды, словно он желал, чтобы они не мирились и вообще больше не общались. Этот вариант нравился ему куда больше.       — Я с ними и не ругалась… — робко отвечает девушка, а Драко смотрит на нее, нахально улыбаясь, не верит. — Я им все объяснила.       — Все объяснила? — она качает головой.       — Сказала, что мы встретились в библиотеке, тебе понадобилось к Блейзу, и вот. Объяснила, что наше общение, не противозаконно и смеяться в твоей компании или называть по имени это входит в пределы нормы, — брови блондина взлетают вверх. Не верит услышанному, но теплая волна приятной неги разливается где-то внутри в районе сердца.       — А что выходит за пределы нормы? — шепчет парень и наклоняется к ней. Их лица в сантиметре друг от друга, глаза бегают от губ и обратно.       — Я… Я… Эй, ты не ответил на вопрос, почему я должна? — шепчет Гермиона, боясь уничтожить момент.       — Правда? — Малфой нахально улыбается, словно уже чувствует победу, это в его стиле, но Грейнджер не из мягкого теста сделана. Она ждет ответ, хмурится, хоть контроль ей дается с трудом. — Сегодня мои хотят устроить посиделки с алкоголем, так что я буду там, — звучит так, будто парень отчитывается своей девушке, но Драко и Гермиона не пара, они… Они ничего.       «Мы — ничего, между нами нет ничего. Мне просто нужно это… Нравится».       «Не она, а просто… Возможно и она…»       — Славненько, — шепчет она, хотя по голосу совершенно ничего невозможно понять. Она тяжело дышит, уже открыто наблюдает за тонкими губами Малфоя, боится отвести взгляд, будто он может исчезнуть в любой момент.       — Да, славненько, — он правда отстраняется, так быстро забирает все тепло, которое успело ее объять.       Драко не целует ее, чувствует желание, но понимает, как это будет выглядеть. Блондин ночует в комнате, просыпается рядом, смотрит на нее, пока она спит и все это без грязного умысла. Так делают… парочки. Влюбленные пары, которые просыпаются утром и целуются, не почистив зубы. Малфой и Грейнджер не такие, они не в отношениях!       «Да, мне просто нравится ее компания, нравится неизвестность и новые ощущения. Но это все!».       — Ты должна сегодня появиться на обеде и ужине. Если получится, я зайду.       — Я не буду ждать.       — А я не буду стараться, но в Большом зале ты должна быть.       — Ничего не должна.       — Нет, Грейнджер, должна. Тебе надо нормально питаться, а не этот ебучий чай с тостом, — блондин не смотрит на нее, тихо обувается, чтобы наконец-то покинуть покои юной принцессы львиного царства.       — Я… ты следишь за мной?       — Нет, только наблюдаю. Пообещай мне.       Она долго молчит. Слизеринец даже не смотрит в ее сторону, просто идет к выходу.       — Я не слышу ответа.       — А я его и не дам! Я не буду этого обещать.       Парень пожимает плечами и выходит прочь. Проводит над собой большую работу лишь бы не закрыть дверь с громким хлопком.       «Несносная девчонка! Она появится там, я уверен».       Так и происходит. Гермиона приходит на каждый прием пищи, кушает больше, чем обычно, но недостаточно для нормального человека. Драко улыбается каждый раз, когда замечает ее появление и сам себе качает головой, словно хвалит маленькую гриффиндорку за послушание.       Вечер наступает очень быстро. Малфой сидит на диване, потягивает огневиски из бокала и слушает очередную несуразную историю Тео с отработок. Этот парень, кажется, все время проводит с Минчем, даже больше, чем с Пэнси Паркинсон. Брюнетка, в свою очередь, словно звонок, смеется с каждого его слова, то ли привлекает внимание Драко, то ли пока Малфой неустанно думал о Грейнджер, между Паркинсон и Ноттом что-то изменилось.       — Драко, ты две ночи не ночевал у себя в комнате, — блондин удивляется внезапной смене разговора. Замечание Теодора оглушает его, и рука сжимается сильнее, чуть было не лопая бокал.       — Да? — нахальная ухмылка Дафны звучит так, словно она что-то подмечает для себя.       — И где же ты был, Драко? — Блейз подключается со своим этим взглядом «чувак, я кажется все понял». Он всегда все понимал, это одновременно радовало и бесило. В какой момент времени блондин стал предметом интереса у всех друзей? Он постоянно молчал, старался не привлекать внимание, размышляя, взвешивая все за и против ночей с Грейнджер в ее комнате.       «Мне спалось отлично, более чем просто хорошо, но я же не могу позволить этому стать чем-то привычным! Не могу ведь?».       — Отвалите! — рычит Малфой и осушает бокал огневиски. Рука тянется к бутылке и хочет наполнить емкость до краев, желая забыть об этом разговоре, но он наливает всего половину и говорит себе «стоп».       «Если я все же решу пойти к ней, то мне не стоит быть пьяным…».       — Кто же эта красавица? Или, может, красавец? — провоцирует Нотт       — Идите вы! — громче прежнего воет Малфой и пьет, пьет, пьет. В гостиной сидит только старший курс, и то не в полном составе. Их привычная компания — Драко, Блейз, Дафна, Тео и Пэнси. Им хватает друг друга. Вместе готовы пройти через все беды и невзгоды.       — Да ладно тебе, Драко, поведай нам эту тайну, — словно змей искуситель молит Нотт.       Малфой смотрит на него со всей возможной злостью и уже хочет было послать его, как слышит скрип дивана слева от себя, там сидела брюнетка. Паркинсон слишком резко поднимается на ноги, пошатывается, кидает какую-то бессмысленную отговорку и уходит прочь. Она просто бежит от друзей, от этого разговора, который доставляет адскую боль. Пэнси пытается бороться с безответными чувствами, но все еще до чертиков сложно.       — Простите чуваки, мне надо… — устало произносит Нотт, быстро допивает напиток и встает с пола около кофейного столика. Тео исчезает так же быстро, как и Пэнси. Шатен бежит за ней, следует по еще теплым следам, как можно скорее остановить ее, подставить плечо или стать грушей для вымещения эмоций.       — Сколько он еще так продержится? — устало спрашивает Блейз и трет глаза. В последнее время Гринграсс, Забини и Малфой все чаще стали оставаться в компании друг друга.       — Кажется, он любит Пэнси, — предполагает Дафна и пожимает плечами. Она наблюдает за этими непонятными отношениями Нотта и Паркинсон уже достаточно долго, чтобы иметь представление, что у них друг к другу.       — Думаешь? — Забини хмурится, словно для него это что-то значит. Драко в свою очередь не понимает отчего.       — И что это значит? Любит, и что?       — Кажется, ты не понимаешь серьезности? — Гринграсс ерзает на коленках Блейза. Малфой правда не понимает всей соли ситуации, потому что его этому не учили. В детстве ему не читали сказки, где принц убивается за принцессу, а уже повзрослев сам не увидел нужды в этом. Ему жилось хорошо в своем неведении, вполне себе спокойно.       — Кажется… — отвечает Драко, и в ту же секунду Блейз лениво поднимается с кресла, заставляя Дафну встать с его колен.       — Я так понимаю, наше веселье подошло к концу… Я к себе.       — Блейз, я проведу тебя, — мулат удивленно поднимает брови, но кивает, соглашаясь на это. Забини снова теряет одну деталь, чтобы сложить полученное уравнение, не понимает, что движет его другом. А Драко решает провести Блейза не просто по доброте душевной, не из большой дружеской любви… Он идет туда, куда ведет его маленькое заледеневшее сердце. Туда, где оно может оттаять.       «Любовь… Они преувеличивают значимость этих шести букв».       «Тео просто одержим своей идеей получить Пэнси — на этом все, никакой любви».       «Куда тогда иду я?».       «А я иду к ней… Это не любовь, но мне нужно быть рядом. Просто я так хочу…».

***

      Вечер субботы Гермиона провела в своей комнате. Она ненавидела себя за то, что послушалась Драко, но в какой-то степени даже была ему благодарна. Малфой подметил тот факт, что она практически не ест и ее аппетит словно вспомнил, что должен появиться. Она явилась на все три приема пищи и ела достаточно нормально.       Весь день она была со своими друзьями, до последнего думала остаться в комнате девочек с Джинни и проговорить всю ночь, лишь бы не думать о нем. Каждый раз, когда Гермиона долго молчала, в сознании всплывал его образ: светлые ресницы, морщинка между бровей, мягкие губы, крепкие руки, запах. Все становилось таким реальным, и усугубляло положение то, что он спал с ней рядом. Драко не приставал к ней — приобнимал за талию, иногда позволял себе погладить внешнюю часть бедра, но ничего большего. На это Гермиона могла пойти, пусть и хотела большего.       В его присутствии сны боялись становиться злее, чему Грейнджер несказанно радовалась, как маленькая девочка, ведь наконец-то она высыпалась. Не вскакивала до восхода солнца, не проводила часы под струями ледяной воды, сменяя ее на горячую, заставляя тело терпеть контрастный душ.       Так или иначе, на ночевку она не осталась с Джинни. Взвешивая все за и против, она позволила себе дать слабину и пойти к себе.       «Я не буду ждать его. Просто почитаю».       «Он не придет! Я уверена в этом. Он точно не придет».       «Будет с этой своей Паркинсон…».       Гермиона перечитывала новую строчку уже в десятый раз и ничего не могла понять, Драко все не лез из ее головы.

      «Я практически собрал свой артефакт. Скорее это обыкновенный прибор, который я зачарую и использую специальное зелье для лучшего исхода. Боюсь, что страницы дневника подходят к концу и я не успею рассказать о значимости моего прибора. Мерлин знает, что из этого выйдет».

      На одиннадцатый раз суть слов наконец-то дошла до шатенки, и она ахнула. Это значило, что она не сможет узнать об этом артефакте, не сможет разобраться в своей проблеме… Только ради этого она пошла на кражу из запретной секции и оказывается, что все… Что это не конец. Грейнджер отгоняет панику и продолжает читать.

      «Я все чаще сталкиваюсь с людьми, которые испытывают проблемы после пыток «круциатусом», но КЗ — первая, у которой проклята отметина. Думаю, что она согласится стать испытуемой, но я не хочу пробовать на ней. Вдруг что-то пойдет не так. Милая КЗ не заслуживает этого».

      «Пернеллушка советует мне заканчивать с этим — хочет уехать в Америку и остаток дней прожить мирно, без всех моих любимых научных открытий. Но я так не могу, не могу бросить все на полпути, и вообще… Я не вижу себя без новых изучений. Я пообещал, что закончу с артефактом и мы уедем, но не обещал поставить точку в своей научной деятельности».

      «Страницы правда подходят к концу, мне придется попрощаться… Во второй части я точно распишу всю работу.»

      Гермиона зависла. В ее сознании происходила переустановка системы…       «Вторая часть… Мерлин, вторая часть! Это не конец!».

      «КЗ желает мне удачи и уезжает во Францию на время. Говорит, что к подруге. Надеюсь, поездка пройдет без инцидентов. Нас с ней ждет серьезный разговор насчет артефакта… До скорых встреч».

      Лишь на мгновение Гермиона увидела, как ее мир снова рушится, как из рук ускользает последний шанс. Но Грейнджер ловит его за самый кончик, крепко хватает и прижимает к груди. Есть еще возможность — есть шанс — и она не хочет его упускать. Девушка откладывает дневник на стол и забирается под зеленый плед. Запах Драко все еще остался на краях слизеринского покрывала и сама того не понимая, гриффиндорка глубоко вдыхает, улыбается, радуется.       Внизу слышится шорох. Блейз вернулся от друзей. Гермиона сама себе качает головой.       «Нет, он точно не придет».       «Глупо даже думать об этом».       «Глупо было даже надеяться. Ты в последнее время вообще очень глупая».       Блейз поднимается к себе, а через пару секунд проходит в ванную. Его пение всегда ее веселило. Гермиона было хочет крикнуть что-то смешное, чтобы Забини повеселил ее, как обычно, но дыхание замирает, когда она слышит тихий стук в собственную дверь. Грейнджер уже наложила запирающее и заглушающее, так что никто бы не смог пробраться в ее маленькое уютное местечко. В голове проносится мысль, что это может быть сон и сейчас за дверью скрывается ее кошмар. Но девушка все равно идет вперед, снимает чары, делает над собой огромные усилия, но открывает дверь. И там правда стоит кошмар.       — Малфой?       — Грейнджер? — под стать ей, только с наигранным удивлением шипит он. Парень, не церемонясь проходит внутрь комнаты и замирает.       — Ты…       — Мы оба не давали обещаний… Никаких… Но ты пришла на обед и ужин, а я…       — А ты подумал, что я просила тебя прийти?..       — Ты не просила, — сухо отвечает он. — Я пришел, потому что захотел.       Странный разговор, странный Драко Малфой.       «Я хочу, чтобы он здесь был?».       «Хочу…».       «Хочу, чтобы спал рядом, чтобы поцеловал, чтобы был собой… Со мной».       — Сегодня я сплю у стенки.       Строгий взгляд серых глаз смягчается, и Драко даже улыбается шатенке. Гермиона все еще стоит у приоткрытой двери, удивленная происходящему. Малфой становится другим человеком… Нет, он становится собой — настоящим Драко Малфоем, у которого есть свое слово, свое желание и свой выбор. Тот факт, что его выбор — ночь в кровати Гермионы Грейнджер, греет ей душу. Она тоже улыбается.       — Хорошо, так и быть.       Пока Гермиона проводит новые махинации, запирая комнату, Драко впервые за все разы, когда он оставался у нее, трансфигурирует свою школьную одежду в спальные штаны и рубашку с эмблемой факультета, под стать гриффиндорской старосте. Они ложатся, Грейнджер немного сторонится Малфоя, но это длится не долго. В момент он хватает ее руку и притягивает к себе, укладывает голову на грудь, так что сердце Драко ударяется о ее висок, так сильно оно бьется.       — Когда-нибудь мы с этим разберемся, — еле слышно говорит блондин и Гермиона даже не уверена, не показалось ли ей. После этого момента повисает молчание.       Они засыпают практически одновременно с еле заметными улыбками на губах.