***
Джинни стояла перед девушками с конечным списком участниц. Их было одиннадцать, после игры с Блейзом одна попросилась покинуть соревнования за основной состав. Уизли не видела ее в будущей команде, так что согласилась без лишних уговоров. И вот, двадцатого февраля бедные оставшиеся кандидатки тряслись на поле от ожидания. Рыжая специально долго молчала, будто чего-то ждала. Она оценивающе смотрела на всех и словно одними глазами подтверждала свое решение. Укол совести заставляет чувствовать себя неправильно. Ведь в составе всех кандидаток только одна студентка Слизерина. Устои. Пренебрежение. Джинни успокаивает себя тем, что остальные дети Салазара действительно плохо играли и летали, это не связано с их происхождением. За спинами девушек мелькает мулат, и Джинни кивает сама себе, словно решая, что с этим надо покончить как можно скорее. Появление Забини, то самое «что-то», которое она ждала. Последний раз проверяет списки. — Я не буду лгать, что это было легко и вы все молодцы. — Все в миг никнут, вспоминая, кто перед ними стоит. Их новый капитан и главная злодейка Джинни Уизли. Строгая принцесса их команды по квиддичу. — Я выбрала шесть девушек, исходя из всех отборочных туров, и одну в запас. Да, знаю, что по правилам запаса не должно существовать, но мы не можем исключать того факта, что с любой из вас может что-то произойти. Девушки переглядываются между собой. Одна Уилоу смотрит на Джинни с каким-то благоговением. Ждет важной информации, той, что ей нужна, которую она хочет услышать. Русая девчушка глотает каждое словно Уизли и ждет следующего. — Тех, кого я назову, становятся рядом со мной. Все молниеносно кивнули. Даже у самой гриффиндорки начали потеть ладошки от волнения. Сейчас решается судьба всех их вместе взятых. Джинни должна предрешить это и закончить главу с выборами, чтобы начался новый этап. — Начнем с ловца, это определенно и безоговорочно, — она коварно смотрит на всех подряд сея секундную панику на лицах. — Уилоу Смит. Маленькая гриффиндорка срывается с места и бросается обнимать Джинни за талию, потому что ростом она могла достать только до нее. Крепко жмется к своему капитану, пережимая жизненно важные органы, от чего съеденный завтрак начинает проситься наружу. — Спасибо, Джинни… Мисс Уизли, вы не пожалеете! Они кивают друг другу, затем Джинни продолжает своей список, перечисляя двух загонщиц Поппи Сторм и Хелен Долиш, вратаря Эсме Пейдж и двух охотниц, помимо себя, Анджелику Бэмберби и единственную слизеринку Доратею Харгрейвс. В запас ушла Беатрис Хэйвуд. Когда оставшиеся девушки с облегчением выдохнули, что их не взяли в состав и теперь они могут перерастать бояться гнева Джинни, оставили команду наедине. Уизли волновалась. Она вспоминала те времена, когда была капитаном Гриффиндора, как все воспринимали ее всерьез и слушались всех указаний. Вспоминала, как ей было весело и хорошо с ребятами. А сейчас она глядела на своих девочек и чувствовала, как страничка жизни перелистывается и открывается новенький чистый разворот для этой совместной истории. — Леди, я очень вам благодарна, что вы поддержали мою идею и стали частью этой прекрасной команды. Сегодня тренировки не будет, мы разве что полетаем и обсудим некоторые тонкости грядущей игры. Уизли мельком смотрит за спины девушек и видит, как нервозно топчется на месте Блейз Забини. Он ждет. Будто точно знает, как только она закончит со своими подопечными, пойдет к нему. Это смешит, но на лице сохраняется каменная строгость. — Первая наша игра с Когтевраном третьего марта, у нас есть чуть меньше двух недель на тренировки. Сейчас все в воздух и десять кругов, чередуя скорости и маневры. И помните, отныне мы женская межфакультетская команда! — голос свистит от радости. Она не верит, что ее идея и мечта воплотилась в жизнь. Джинни больше не сидит на скамье запасных — она капитан, она это придумала и отстояла. Она смогла. — Мы ЖМыК! — пищит Уилоу и тянет руку вперед, чтобы все дружно последовали ее примеру и покачав ладошками, вскинули их вверх, накликая победу. — Как? — удивленно спросила слизеринка, которую все слегка сторонились, хотя Доратея всегда была очень приветливой с многими представительницами других факультетов. — Сокращенно чтобы было, аббревиатура. ЖМыК, — девушки хихикают и складывают свои ладушки на руку Уилоу, чтобы пару раз подпружинить и с криком новой аббревиатуры потянуть руки к облакам. — Замечательно, а теперь десять кругов. Я отойду, — Джинни боковым зрением следит, как все весело взбираются на свои метлы и рвутся на встречу первому кругу из десяти, а Уизли топает с высоко вздернутым носиком в сторону Блейза Забини. Точнее, к раздевалкам, но нарочно проходит рядом с ним. — Джиневра! — зовет ее, но она молча кивает ему и идет дальше. Блейз, словно по заранее проработанному сценарию Джинни, заглатывает наживку и теперь плетется следом. Он преследует ее вплоть до места назначения, грубо закрывает за собой дверь и накладывает легкое запирающее заклинание, чтобы у рыжей ведьмы не было путей отхода, будто бы она не сможет его снять таким же простым взмахом палочки. Смех да и только. — Блейз? — поднимая одну бровь говорит рыжая и засовывает руки в карманы. Делает самый непринужденный вид, словно всегда готовилась именно к этому моменту. Играет в театре одного актера свою роль ледяной леди из ледяной сказки, хотя так сильно хочет его поцеловать. От одних мыслей ощущает тепло и жар, прилив эмоций, жажду агонии и диких сердечных биений. Он делал это с ней. Словно какая-то иная форма круциатуса, когда стреляешь в самое сердце, но вместо боли человек задыхается от чувств. Невыносимо и желанно. — Нам все же надо поговорить! Я понимаю, что ты всячески пытаешься этого избежать, — Забини скрещивает руки на груди и во всей это ситуации выглядит, как забегавшаяся девчонка, от которой ускользает любовь всей жизни. Это комично, но Джинни продолжает оставаться на сцене своего ментального театра. Все ради его реакции, ради того, чтобы понять наверняка, делает все правильно или лучше остановиться пока не поздно. — Пытаюсь, — говорит, словно отрезает, разворачивается к своей сумке, чтобы сложить туда пергаменты со списком участниц. — И у тебя это получается, но мы поцеловались, — твердит парень и это уже звучит, как приговор. Джинни уже давно все решила, давно знает, что чувствует и рассталась с Гарри как раз из-за этого. Она влюблена, она точно влюблена! Снова запихивает руки в карманы и перекатывается с пяток на носки. — Блейз… — Что, Блейз? Если ты не хочешь, чтобы об этом узнал Поттер — хорошо. Я не расскажу, но тогда объясни мне, что за херня происходит между нами? Потому что я совершенно не понимаю и… — хочет продолжить свою сокрушительную тираду, но Джинни его обрывает, наспех разрубая на до и после. — Гарри знает. — Что? — Я рассказала Гарри о нашем поцелуе в тот же день, как это случилось, — говорит и разворачивается к нему лицом, смотрит, как меняются эмоции, как он вспыхивает и смуглая кожа наполняется бурым румянцем. Это даже весело, застигать его врасплох — И? — подначивает, потому что видит, что Джинни не стремится рассказывать подробностей. — Он поцеловал Асторию. Правда, иронично, что все это случилось четырнадцатого февраля? — ЧТО? — Мы с Гарри расстались. Все. Выстрел в переносицу, прямо между глаз. Блейз даже не успел заметить, как луч прилетел в него и снес наповал, лишая всех признаков жизни. Он молчал несколько мгновений, пока до макушки не дошло осознание происходящего. — И ты меня избегала все эти шесть дней, потому что?.. — Потому что не знаю. Я хотела понять, — небольшой шажок вперед. Неловкий и совершенно незаметный. Блейз слишком напряжен из-за новой информации, так что даже не видит, как ее лицо становится ближе, как ее запах становится резче, а тепло тела практически осязаемо. — Что понять? — хмурится. Не понимает. Злится. — Не знаю… — Джиневра, это совершенно не весело! Ты мне нравишься, я тебе тоже, как я понял. В чем твоя проблема?! — Блейз не выдерживает, а под его психующие стенания Уизли делает еще пару решительных шагов. Он кривит лицо в непонимающей физиономии, просто ненавидит, когда его держат в неведении. Он закрывает глаза и протирает лицо руками, а когда открывает, гриффиндорка оказывается вплотную к нему. — Я пыталась понять, правильно ли все это. Одного желания недостаточно, Блейз. Я всегда жила с осознанием того, что мой парень, будет такой, как Гарри, или чего хуже, Невилл. Они прекрасные люди. Но сейчас я понимаю, что они мне совершенно не подходят, я ничуть им не подхожу. Мне нужен живой слизеринец, с эмоциями и огнем, который зажигает меня, который греет одним карим взглядом. Она смотрит прямо в глаза и уже вся дрожит от нетерпения. Забини тяжело дышит, практически задыхаясь. Она его кислород, он в ней так чертовски нуждается. — Ты не имеешь и малейшего понятия, как сильно я люблю смотреть в твои глаза, Блейз, — шепчет в самые губы и это сносит крышу. Мулат целует ее, глотая заветный источник жизни. Это становится одержимостью, потому что она жмется к нему все сильнее, словно пытаясь слиться воедино. Чтобы стать теми банальными половинками одного целого. Кофе с молоком. Закатное солнце и купающийся в лучах лес. Они взаимодополняемые и одновременно с этим цельные. Они не умрут друг без друга, но не хотят больше разъединяться. Они настоящие. Их губы с громким чмоком разъединяются, когда это становится жизненно необходимо. Лбы соприкасаются, Джинни и Блейз с наслаждением прикрывают глаза, забываясь в моменте. — Джинни, ты сходишь со мной на свидание? — шепчет он, потому что на большее пока неспособен. — Думаю, мне стоит дать тебе шанс, — хихикает и снова вкушает сладость губ. Возможно, это яд, и она умирает, но от волшебства этого мгновения можно и сгинуть.***
Близилась дата ритуала и Драко чувствовал непреодолимое желание находиться с Гермионой все чаще. Он будто заведомо решил для себя, что она точно не переживет. Но тем не менее, тема Николаса Фламеля была принята запретной на некоторое время, чтобы не вызывать ссор и распрей в их зарождающихся отношениях. Все не так просто, как может показаться. Вечером двадцать первого февраля Гермиона запаслась термосом горячего шоколада и направилась в сторону астрономической башни. Малфой последние дни неутолимо вспоминал то, с чего у них все началось, так что они решили померзнуть на башне, откуда начались их первые столкновения. Где он спас ее от кошмарного сна, где оба обнажили свои души друг перед другом. Это место для них значило многое, так что у них образовался импровизированный пикник. Драко обещал захватить плед, а с Гермионы были напитки. Хоть Грейнджер и возмущалась, что плед найти куда легче, чем что-то из еды или воды, но потом вспомнила про свой небольшой термос и согласилась на свою участь. Ближе к десяти вечера она вышла из башни старост и, напевая что-то под нос, направилась в назначенное место. Гриффиндорка даже не сомневалась, что Драко уже там, сидит в ожидании, а еще она была уверенна, что парень взвоет, когда узнает, что именно она взяла с собой на их небольшое свидание. Он ненавидел горячий шоколад, хотя Грейнджер неоднократно замечала, что он облизывается каждый раз, когда речь заходит об этой сладости. — Как говорится на Слизерине: «Встретишь грязнокровку в ночь, перед сном лучше прими душ», — небрежно хохотнув, проговорила Пэнси Паркинсон. Она была одна, что совершенно ей несвойственно. Гениальная актриса без свиты не передвигается. Раньше по правую сторону всегда словно приклеенный ходил Тео, но теперь он нашел в себе силы и растворил этот смертоносный клей, который вынуждал его бегать за слизеринкой. Теперь ее подружки оставались единственным сосудом, откуда можно было подпитывать энергию для существования. Вот только где же они сейчас? — Так говоришь только ты, — натянутая улыбка, и Гермиона предпринимает попытку скорее уйти, не продолжая этот обмен любезностями. Не может избавить себя от удовольствия кинуть что-то напоследок. — Приятного вечернего душа. Пэнси фыркнула весьма громко, так что Гермиона даже невольно повернулась проверить, откуда этот звук. — Бежишь к Малфою? Интересно, сколько он еще будет трахать тебя. Как думаешь, как скоро ты ему надоешь? — задумчивый тон тянет гласные буквы, а Паркинсон медленно плывет к Гермионе, останавливаясь на безопасном расстоянии от грязнокровки. Чтобы не дай Мерлин, не опылиться, тогда точно придется принимать душ. — Хм, а как скоро наскучила ему ты? — Грейнджер трет подбородок и украдкой поглядывает на багровеющие щеки Пэнси. Первые пару секунд она не верит своим глазам. Паркинсон никогда не горела от злости. Ее белая кожа казалось до ужаса тонкой, но при этом никогда не пропускала на поверхность ни единого признака смущения, страха, злости и прочих эмоций, которые могли бы доказать, что она живой человек. На курсе четвертом или пятом некоторые гриффиндорцы подшучивали над Паркинсон: подсыпали ей в еду чеснок; маглорожденные, чьи родители верили в Бога, наслушавшись баек привозили с собой святую воду и иногда окропляли слизеринку. Ждали, когда она не придет на занятия чтобы спихнуть все на боязнь солнца. Но это все лишь пуще прежнего злило Пэнси и веселило всех вокруг. Эти хохмы закончились тем, что кто-то (предположительно, близнецы Уизли) подлили ей в кубок искусственную кровь и Паркинсон слегла в лазарет на пару дней. Оказалось, что это их «новое» изобретение противопоказано к приему внутрь. — Я ему не наскучила, милочка! Это я его бросила, это он мне надоел. Она показательно зевнула и сделала пару шагов к Гермионе. Та не заметила, как отшатнулась назад. Нет, она не боялась Пэнси Паркинсон, это был рефлекс. Чистой воды привычка, еще одна оставшаяся с войны. Если кто-либо идет на тебя с нескрываемой агрессией, не стой на месте и не беги — все может сыграть против тебя. Но Грейнджер быстро берет себя в руки, сжимая кулачки, вспоминает, что держит термос, вспоминает про Драко и выдыхает. Слизеринка лжет, а Гермиона знает правду. — Мне жаль тебя, Пэнси, — в голосе настоящая жалость. Это лучшее оружие против брюнетки. Слизеринцы ненавидят жалость, но Гермиона делает это без задней мысли, не хочет наносить ответный удар. Говорит чистую правду от большого и сильно бьющегося сердца. Ей правда ее жаль. Пэнси все еще на войне; она живет прошлым и не может принять настоящее, а без этого у нее нет никакого будущего. На каникулах младших курсов Гермиона проводила время с родителями за просмотром кино. Не те клишированные фильмы про подростков в старшей школе, что так популярны только в стенах училища — ей это всегда казалось глупым. Она любила романтические комедии «Когда Гарри встретил Салли» или «Неспящие в Сиэтле». Пэнси казалась похожей на героиню какого-нибудь фильма по типу «Загадай желание», только там главная героиня меняется, а на Паркинсон уже вовсе нет надежд. Гермиона видит, как раздуваются ее маленькие ноздри, как зеленые глаза наливаются яростью и остается лишь надеяться, что сейчас полетит не круциатус, а убивающее, чтобы умереть безболезненно. — Не называй меня по имени, сука! — верещит брюнетка и роняет руки вниз, сжимает их до белеющих костяшек. Гермиона чувствует ментальную боль от того, как длинные острые ногти слизеринки оставляют вмятины в ладошках. — Все двигаются дальше, а ты застыла в военном положении, — продолжает Грейнджер, хотя уже чувствует опасность. Пэнси начинает громко дышать и кажется, что она готова закричать и по-магловски накинуться на свою противницу, но шатенка продолжает ковырять рану. В детстве какая-то девочка в садике ей объяснила, что если давить на синяк, когда он еще болит, то, вероятно, он скорее заживет. Гермиона знала, что это работает не со всеми увечьями, но продолжала мучать Пэнси «во имя ее блага». — Перестань бороться с собой и уступи… — Уступить чему? — нервный смешок пугает, звучит с нотками сумасшествия. Гермиона почти уверена, что сквозь голос слизеринки прорезается ненормальный задор, напоминающий Беллатрису Лестрейндж. Еще один шажок назад. — Принятию? Тому что такая грязь как ты и тебе подобные, не ошибка природы? Острый ноготок устремлен в сторону главной старосты и кажется, что сейчас он материализуется в отравленный кинжал и вырежет новые слова на теле Гермионы. Сколько еще таких слов может придумать Паркинсон? Кажется, к этому она готовилась целую жизнь. Но ничего не появляется — Пэнси просто продолжает вскипать от злости, а Грейнджер потеть от страха. — Я исключение, а ты — правило. Это единственное, что нас отличает. Тяжелый выдох, пора перестать бояться. Она вздергивает подбородочек выше и чувствует подступающее желание выблевать свои же воспоминания. К черту омут памяти, зачем такое вообще помнить? Гермиона смотрит прямо в зеленые глаза и на мгновение задумывается, как же они похожи на глаза Гарри, как же, черт возьми, похожи, но при этом совершенно разные. — Я родилась волшебницей по воле судьбы, а ты, потому что иначе быть не могло. Мне жаль тебя, потому что у тебя, как и у других не было выбора, — от слов исходит звук удара в переносицу. На мгновение это сбивает Пэнси с толку. Она никогда не думала об этом в таком ключе, ведь это неправильный подход к чистоте крови, так не может быть. Не должно. Они не исключение и правило, они не чертова наука. Грейнджер просто ошибка, а Пэнси… А что она? — Выбор был у каждого, идиотка, — Паркинсон не подает виду, что в ее голове появилась новая дверца, в которую можно пройти и поразмышлять. Трещина в идеальном чистом мире. — И если твой ненаглядный парень говорит, что его принудили, то он лжет. — Он никогда так не говорил, не пытался себя оправдать. Он говорил, что сам выбрал неправильную сторону. — Тогда он считал ее правильной, — Пэнси ставит всевозможные замки на эту дверь. Та сторона, что они все выбрали, была правильной и остается правильной по сей день, просто победили враги и надо научиться в этом жить. Свет за новой дверью рвется на свободу, и Паркинсон подпирает ее плечом, не дай Моргана, он выберется оттуда. — Потому что родители были на ней, как и ты, — Пэнси не понимает. — Война закончилась. Прости себя за все дерьмо, которое произошло и живи дальше, — ручка Гермионы практически вздымается вверх чтобы потрепать напряженное плечо Пэнси, которое продолжает подпирать ментальную дверь. Внутри разгорелось новое противостояние, агония сбивает с толку. — Иди куда шла, Грейнджер, — вместо того чтобы продолжить препираться, слизеринка берет тайм-аут. Надо избавиться от новых нежеланных мыслей. Они некомфортные, непривычные. Такие же непривычные, как тот факт, что она осталась одна. Вся мишура из призрачных слизеринок, которые ее окружают, только подчеркивают ее отстраненность и брошенность. Тео был последним, кто не променял ее на новый уклад, кто поддерживал ее. Дафна еще пытается наладить хоть какое-то общение, но все это больше похоже на одолжение. Пэнси Паркинсон ненавидит, когда ей делают одолжения. Одиночество ее съедает и начинает сбываться тот жуткий сон, что приснился ей еще в начале учебного года. — Хорошего вечера, Пэнси. Свет за дверью гаснет, Пэнси снова идет на поводу у собственной тьмы. Тем временем Гермиона глубоко дышит и натянуто улыбается, шагает в сторону астрономической башни, туда, где ее согреют чувства.***
Чуть меньше, чем через неделю, в следующее дежурство слизеринцев в плане Гермионы стояло приготовление настойки, что требовалась для ритуала. В среду после зельеварения она задержалась в кабинете, предлагая свою помощь Слизнорту. Гораций любил пользоваться предложенной помощью, так что быстро нашел, чем занять студентку, а сам убежал на обед. Мальчикам Гермиона сказала, что ей нужен один ингредиент для зелья для повышенной оценки, так что они оставили ее наедине со склянками, которые нужно было пронумеровать и расставить на свои места. Грейнджер успокаивала себя, уверяла, что это не ложь. Ведь ей действительно нужны ингредиенты для зелья. Да, не для оценки, а для ее жизни, но это, по сути, одно и тоже. Ее запасы папоротника близятся к нулю, а полынь и вовсе закончилась еще до Рождества, руки все не доходили сходить в специализированную лавку и купить все, чего ей недостаточно. На скорую руку она расправилась с заданием профессора и, постоянно озираясь по сторонам, заполнила мешочки нужными травами. Вечером она встретилась с Драко и они, подшучивая друг над другом, обсуждали грядущий праздник Рона. Гермиона чуть ли не на пальцах, без упрашивания, скорее даже в приказном тоне, уведомила его, что в субботу они с Джинни и Блейзом идут покупать подарки. Объяснила, что Ромильда решила устроить тайный праздник для Уизли в Выручай-комнате. Драко фыркал, закатывал глаза, напоминал, что он не особо любит рыжего и остальных гриффиндорцев, но в итоге сдался. Шатенка в свою очередь пообещала ему, что позовет и других слизеринцев, чтобы он не чувствовал себя брошенным. Идея увидеть, как Нотт или Дафна корчат улыбку, поздравляя Уизела с праздником, настолько его вдохновила, что он даже просиял. На вопрос почему с ними идут именно Джинни с Блейзом, Гермиона прикусила губу и принялась рассказывать о том, как закончились отношения последней надежды магической Британии. Лицо Драко искажалось в таких гримасах веселья, что иногда казалось, будто это судороги. — Ты серьезно?! Поттер целовал Стори? Мою Стори? — на последнем заявлении он получил хмурый кивок, а когда опомнился, начал вымаливать прощение. Он частенько замечал за собой глупые слова, которые, оказывается, не всегда контролировал. Иногда на грани сна, когда они с Гермионой обсуждали что-то до поздней ночи, он мог сказать что-то до жути милое в адрес Пэнси Паркинсон. Конечно же, он сразу получал хлесткий удар по торсу и быстро просыпался, а потом долго думал, как разговор вообще свернул к Пэнси? Гермиона ревновала его и это было очевидно. — Да, твою Стори! — ядовито ответила Грейнджер. — А Джинни поцеловала Блейза, и я вообще не уверена, можно ли тебе это рассказывать, — замялась, но потом вспомнила, что Забини его лучший друг и продолжала свой рассказ. — Я вообще не понимаю, почему он мне ничего не сказал об этом… — Ты ему сразу рассказал насчет того, что было между нами? — Малфой закатил глаза и громко выдохнул. Дальше Драко с упоением слушал про первое свидание Джинни и Блейза и о том, как неловко оно прошло. Уизли рассказала Гермионе, что они пошли гулять по Хогсмиду, точнее, блуждали по закоулкам, потому что мало кто знает о том, что пара Джиневры и Гарри распалась. Мулат все время пытался шутить, но выходило настолько глупо, что иной раз рыжая не знала, как отвечать — смеяться или отмалчиваться. После длительных хождений по мукам, они наконец-то решили посидеть в кафе, но вместо «Трех метел» зашли в «Кабанью голову», где обычно не сидели студенты Хогвартса, а отсиживались заблудшие души. Они выпили по бокальчику и отправились обратно в школу. На прощание Блейз ее поцеловал и это было лучшим за весь вечер, хоть все так же неловко. — Они же уже проводили время вместе, почему это свидание вышло таким… Отвратительным, — Малфой почесал затылок и украдкой посмотрел на часы, отсчитывая, сколько еще времени у него осталось до дежурства. — Потому что у этой их прогулки был статус «свидание», это все усложнило. Они же до этого были просто никем, даже не друзьями. Джинни не могла терпеть слизеринцев. — Он снова фыркнул и закатил глаза. — Джин могла думать только о том, что их кто-то заметит. Не просто выбросить из головы мысли, даже если речь идет о человеке, который нравится. Драко понимал, что Гермиона говорила об отношениях между Забини и Уизли, но заметил, как эта история перекликается с их собственной. Как долго Малфой сам отнекивался от того, что чувствует что-то, как они оба отрицали любую привязанность, хотя уже давно ночевали вместе и говорили. Оказалось, что разговоры для Драко более интимны, чем секс. Это было необычно и душевно, а душу он старался никому не открывать. — И ты думаешь, что если в субботу мы пойдем вчетвером, это будет менее неловко? Гермиона уверенно кивает. — Определенно! Для начала они не будут одни, с ними будет еще одна пара. Да, они еще не встречаются, но все к этому идет. Они найдут еще одно совместное занятие, а именно обсуждать нас, когда мы в очередной раз начнем спорить из-за какой-то мелочи. — Драко хотел возразить, даже поднял указательный палец, чтобы выглядеть убедительнее, но взяв еще пару секунд на размышления, понял, что Гермиона права. — Твое присутствие успокоит Блейза, а мое — Джинни. И в заключении мы сходим в «Три метлы», сядем за один столик, закажем что-нибудь, а потом мы с тобой ретируемся, оставив их наедине. — И они, будучи уже расслабленными и не воспринимая эту встречу как условное «свидание», смогут хорошо провести время. — Гермиона поднимает большие пальцы вверх и радуется как маленькая девочка, что смогла объяснить Драко весь свой план. — Пять очков Слизерину за понятливость и десять Гриффиндору за то, что их представительница умеет хорошо объяснять и составлять планы! Драко весело улыбается и тянется к своей старосте за поцелуем. Нежность. Он ластится носом о ее щеку, пропускает пальцы через спутанные волосы, старается делать это аккуратно чтобы не сделать больно. Она целует все его лицо — брови, глаза, нос, щеки — заканчивает на губах и тонет в легкости чувств. Их прерывает влетевший через замочную скважину самолетик, уменьшившись, а потом приняв полноценный размер. Драко нехотя отпрянул от своей девушки и наспех развернул послание. Пару мгновений читает, потом, улыбаясь, закатывает глаза. — Это Дафна. Пишет, что устала приходить к башне старост, так что ждет меня в гостиной Слизерина. Она передает тебе привет и просит поскорее кончить, чтобы я мог приступить к дежурству. Гермиона хихикает и слегка краснеет. За последнюю неделю она наслушалась столько шуток от слизеринской компании, что уши могли свернуться в трубочки, а щеки зардеться до синевы. Она начала привыкать к такому образу общения. — Хорошо, кончим в другой раз, — лепечет она, чему удивляется Малфой. Удивляется, но принимает новые правила игры. Грязные словечки больше не вызывают в ней стыдливого отказа. Она научилась с ними справляться и использовать. — Ловлю на слове, — целует ее в макушку и встает с кровати, поправляет пиджак и хочет было попрощаться, но замечает, как Грейнджер обувается и тянется за увесистой сумкой, из которой торчит уменьшенный котел и звенят склянки. — Ты куда собралась? — Мне нужно приготовить настойку для ритуала. Проведешь меня до того кабинета у астрономической или я сама дойду? — она это говорит, как ни в чем не бывало, а слизеринец цепляется за слова и вскипает. Градус близится к отметке сто, так что он выдыхает и странно, что изо рта не выходит пар. — Ты не говорила ни о какой настойке… — Я думала, что ты это прочитал в дневнике, я же давала тебе его! — хмурится и смотрит на него снизу вверх уже готовая выходить. — Настойка полыни и папоротника, она замедляет ритм сердца и дыхание не должно сбиться сразу, чтобы я могла нормально читать заклинание. Все это не кажется ей странным. Она уже давно приняла тот факт, что ритуал состоится, невзирая ни на что. Еще не понимает, к чему это может привести. Мнимый оптимизм обволакивает все ее мысли. Всему виной темная магия! Гермиона Грейнджер реалистка, а не оптимистка. Она думает и рассматривает всевозможные исходы, а теперь уверена исключительно в своей победе. Глупо и опрометчиво. — Точно, — душится отрицанием. Горло дерет от желания взреветь против этой идеи, но не хочет ее обижать. Для Гермионы это важно, ее глаза блестят вдохновением и надеждой. Для слизеринцев надежда это проклятье, пустая трата времени и сил. Ничего не должно быть сконцентрировано на надежде. — Проведу тебя. От слов сохнет в горле, и Малфой практически задыхается. Гермиона берет его за руку и это немного исцеляет. До самого кабинета они идут в полном молчании. Оба о чем-то думают. Драко о том, что чертов ритуал может убить ее. Гермиона о том, что может обидеть его своими действиями. Малфой справляется с ролью поддерживающего парня во что бы то ни стало. Даже очень хорошо справляется, но кажется, что из ушей повалит дым и вся его напускная вежливость в адрес Николаса Фламеля рухнет ниц, пробивая новое дно. — За тобой зайти после дежурства? — Не надо, я дойду сама. Думаю, это займет больше времени, но спасибо, — видно, что Драко злится, все идет не по его плану. Хотя никакого плана на будущее у него и не было, но все равно идет не так как он хотел. Гермиона тянется к его губам, а он подставляет щеку. — До завтра, — шепчет девушка. Не дождавшись ответа, заходит в кабинет. Машинально ставит парочку запирающих и заглушающих. Закрывает не только дверь, но и свой разум от мыслей об отношениях. Сейчас нужно сохранить хладнокровность и пониженную температуру. Очередным взмахом палочки остужает атмосферу в комнате. Садится в кресло, которое создал Драко и на мгновение ее блок на сознании дает сбой. Она усаживает поглубже и урывает пару глубоких вздохов, будто это не кресло ее обнимает, а Малфой. Мгновение заканчивается, и она резко открывает глаза. Котел, ингредиенты, палочка, дневник — все что нужно перед ней. Взмахом увеличивает котел, наполняет его водой до нужной отметки и открывает книгу.Настойка полыни и папоротника вместо успокаивающего лекарства, для более сложных ритуалов и заболеваний души. Полынь в нужном количестве служит антиядом. Для приготовления требуется:
* девять щепоток сухой полыни;
* пять листов папоротника, собранных в полнолуние;
* данная пропорция на три литра воды;
Варить на среднем огне, предварительно разогрев воду до сорока градусов. Затем добавить полынь и мешать, пока вода не приобретет болотный оттенок, ближе к коричневому. Пока вода с полынью приближается к кипению, толчем листья, пока не пустят сок. Жидкость до пузырения не доводить! Залить сок папоротника, мешать до ста градусов — пузыри допускаются. На данном этапе дать зелью повариться полчаса и добавить остатки толченых листьев, предварительно разрезанных тонкой соломкой. Получившуюся смесь варить на убавленном огне три часа, а после оставить настаиваться четыре дня в десятиградусной температуре. Допускается снижение или повышение градуса до семи или тринадцати.
Последние страницы дневника включали в себя рецепты всех зелий, которые хоть как-то упоминались в записях. Гермиона уже изучала рецепт несколько раз, но решила снова перечитать. Зачаровав котел на самостоятельное подогревание, она принялась толочь папоротник, потому что листья у него были весьма твердые и не поддались бы так легко. На душе и в голове были тихо, Грейнджер была благодарна себе за свободу от мыслей хоть на какое-то время.***
Гермиона держала Драко за руку и в очередной раз поучала. Объясняла, как правильно завязывать шарф, потому что блондин по привычке ходил с расстегнутым пальто и накинутым поверх шарфиком, словно для красоты. Когда Грейнджер в шутку отметила этот факт, Малфой серьезно на нее посмотрел и дал понять, что так оно и есть — для красоты. Джинни и Блейз сначала плелись рядом со своими друзьями, Уизли охраняла плечо подруги, а Забини поддерживал друга, но в конечном итоге, после очередной едкой реплики в сторону «стиля» Драко, новоиспеченная «пара» осталась в хвосте. — Думаю, что так будет все время, — шепчет Джинни и улыбается. Она смотрит на свою подругу и понимает, что с Драко она остается собой, не превращается в какую-то другую Гермиону, которая лебезит перед своим парнем. — Ставлю пять галлеонов, что это их план и они оставят нас наедине сразу после того, как мы зайдем в магазин, — также тихо отвечает мулат, подмигивая рыжей девушке. Он сам не понимает как и зачем согласился на поход по магазин в честь дня рождения Рона. Забини не был абсолютно уверен, приглашен ли. Кто его там может ждать? Гермиона, Драко и Джинни, кажется это верх гостеприимства. — Ставлю десять, что они продержатся до кафе, — отвечает ему такой же коварной улыбкой. Грейнджер примерно полтора часа рассказывала ей, как прекрасно они вчетвером посидят в «Трех метлах», как они будут говорить на все темы мира, а потом в такой же компании вернутся в Хогвартс. Джинни кивала, а сама понимала, что дело не так просто, как кажется, но продолжала восхищенно открывать рот и поддерживать идею подруги. От самой мысли о двойном свидании тянуло проблеваться. — Повышаю до пятнадцати, — ухмыляется Блейз и закидывает руку на плечо девушки. Первый порыв скинуть его прикосновение сменяется на неловкость и смущение. На морозе румянец не сдает хозяйку с потрохами. Она поворачивает голову и смотрит в карие глаза мулата с трепетом, но его игривая улыбка от предстоящего пари быстро приводят ее в норму. — Вы хотите ограбить меня, мистер «главный-староста-мальчиков»? — вздымает брови и игриво улыбается. Их губы слишком близко друг к другу, непозволительно близко для девушки в отношениях… Джинни хочет улыбнуться этим мыслям и одновременно расплакаться. Как такое вообще возможно? Она и Гарри больше не вместе. Они шли нога в ногу к своему семейному будущему, и они больше не вместе. Странное волнение расплывается в животе, теплое и липкое, ей комфортно в этом мгновении. Блейз пахнет теплом и сливками, словно побрился не пеной для бритья, а сладостью, и теперь его лицо благоухает. Уизли отпускает мысли об отношениях с Гарри, обрубает то, что было раньше. Тогда было хорошо, безусловно, но теперь новая эра, новое время и ей это несказанно нравится. — Возможно, в башне старост хорошо будет смотреться какая-нибудь безделушка или цветок в горшке, купленный на твои галлеоны. Грейнджер разбила мой кактус, — шепчет Забини и рыжая больше не может, она быстро прислоняется своими губами к его и вместе с этим внутри надувается шарик и она взлетает. Буквально парит над землей. Поцелуй быстрый, кроткий, такой словно они встречаются уже пару месяцев или даже год. Отстраняются друг от друга и смотрят в глаза, на фоне продолжается шумная болтовня Драко и Гермионы, которые кажутся совершенно органичными в этой своей маленькой вселенной. Блейз хочет что-то сказать, но Джинни его опережает. — Пари принимается, ставки сделаны. Буду рада новеньким монеткам, а не потертым, — подмигивает и отводит взгляд, чтобы снова не утонуть в его карих глазах. Рука все еще на ее плече, глупая улыбка по-прежнему на его губах, идут нога в ногу, как в банальных книгах о любви. — Какой у нас план? — подает голос мулат после длительной войны с самим собой. Забини воевал с желанием утонуть в запахе мандариновых волос, убедиться, чем они пахнут, хотя наверняка знал, что виноградом. Этот бой он выиграл. — Мы идем в магазин «Все для квиддича», — говорит Гермиона отрываясь от беседы с Драко. Кажется, они обсуждали снежинки. Снег уже практически полностью растаял, зима подходила к концу, но они все равно обсуждали снежинки. Малфой говорил, что мир весьма необычен, раз у него столько фантазии для создания совершенно разных снежинок, ведь одинаковых не существует. Гермиона улыбалась на это и рассказывала какую-то магловскую байку. Она говорила, что в детстве мама ей рассказывала сказку, в которой один парень работал мастером хрустального дела, он продавал люстры, посуду и прочие нужные для быта вещи. Этот парень влюбился в девушку, которую увидел в день, когда выпал первый снег. Она зашла к нему с просьбой сделать хрустальное украшение в форме снежинки. У девушки были белые волосы и серые глаза, кожа ее была практически прозрачной. Несмотря на холодную погоду, она была в расстегнутом пальто и со стянутым шарфиком, так, что ее оголенная шея даже смущала молодого парня. Парень долго убеждал девушку, что лучше ей обратиться к ювелиру, к мастеру по серебру, но она наотрез отказывалась и стояла на своем. «Упрямая», — говорил Малфой, а Гермиона хмуро соглашалась, зная, что, подмечая эту черту, он явно думает не о девушке из сказки. Через неделю девушка снова пришла к своему мастеру и получила хрустальную снежинку. Ее глаза заблестели, она расплакалась от радости. Парень долго смотрел на нее и понял, что влюбляется. «Невозможно влюбиться в незнакомого человека», — Гермиона закатывала глаза и продолжала. «Это же сказка!». Девушка отблагодарила парня и ушла. Он не видел ее две недели. Расспрашивал своих посетителей о бледной девушке с самой красивой улыбкой на белом свете, но все лишь пожимали плечами. Никто не знал этой девушки, может она была приезжей, может нелюдимой, а может и вовсе юродивой. Парню было горестно от этого. И вот, спустя две недели, она снова переступила порог его мастерской. Щеки ее были красными от мороза, а глаза мокрыми от горьких слез. Она сказала, что уронила свою снежинку и та разбилась на сотни маленьких осколков. Парень заверил ее, что сможет все исправить и сказал ей приходить через неделю. В следующий ее визит он отдал ей новую снежинку и пообещал сделать еще тысячи таких же, если она продолжит возвращаться к нему каждую неделю. Девушка потупилась и ушла прочь, позабыв об ожерелье. Она вернулась на следующий день, виновато взглянула в глаза мастера и сказала, что недавно ее возлюбленный умер от гриппа. Он всегда называл ее снежинкой и поэтому девушка хотела себе именно такое ожерелье. Она сказала, что не может изменить своей любви, не может так скоро забыть его. Парень долго смотрел на нее, сердце обливалось кровью от этой истории любви. Он молча протянул ей новое ожерелье и сказал: «Ваш возлюбленный не умер, он превратился в облако и теперь каждую зиму будет возвращаться чтобы сделать миллионы снежинок. Ни одна из них не будет похожа на предыдущую. Каждая будет отличаться своей красотой, но самая прекрасная будет ходить по земле и морщить носик от влажных поцелуев небесного хрусталя». Девушка поблагодарила парня за эти слова и ушла, оставив ожерелье нетронутым. На этот раз она не вернулась ни через день, ни через неделю — никогда. А парень вспоминал ее каждый год в дни первого снега, когда снежинки падали на ресницы и танцевали свой танец любви. После этой сказки, Драко сильнее сжал руку Гермионы и готов был обойти все магазины не только Хогсмида, а магической Британии. — Я покупаю перчатки, — быстро пропищала Джинни. Приватизировала себе самую легкую идею для подарка и радостно приняла острый взгляд Гермионы. — Ты выбрала легкий путь! — зло сказала шатенка. — Насчет подарков, Дафна сказала, что купит набор воска для метлы и очки. Еще она сказала, что Тео подарит ему новую шахматную доску. Гарри уже купил ему цепочку, в подробности он не вдавался, так что украшения тоже брать нежелательно. Стори сказала, что подарит ему смокинг, а Ромильда подарит себя, так что этот вариант тоже отпадает, — шутит Грейнджер, но на последнее заявление Блейз грустно опускает голову, словно его план только что рухнул. — Очень жаль, а я так хотел купить новое нижнее белье и… — И увести еще одного Уизли, — заканчивает за него Малфой и это вызывает бесконечную паузу до краев переполненную неловкостью. Глаза Джинни горят, Драко уже может начать отсчитывать секунды до собственной кончины. — Малфой, Блейз никого не уводил! — вскидывает палец и готова убить его, перерезав горло тоненьким острым ноготком. Гермиона вросла в землю, не зная, за кого заступиться. Забини последовал ее примеру и просто молча убрал руку с плеча рыжей девушки. — Я пошутил, Уизлетта, юмор придумали не гриффиндорцы, — ах, стыдоба! Драко удивился, но ему стало стыдно за собственную шутку. Влияние чертовой Гермионы Грейнджер. — Прости, если обидел, это была шутка, — стальная рука медленно ослабла и упала ниц, вдоль тела. Драко Малфой только что попросил у нее прощения, это было уже из ряда фантастики. Она гуляет под ручку с Блейзом Забини и получает извинения от Драко Малфоя. Мир явно начал крутиться в обратную сторону. — Да, хорошо, ладно, — засовывает руки в карманы, сжимая их в кулаки. Привычный жест, когда не знаешь, куда себя деть. — Грейнджер, напомни мне, почему нельзя просто подарить деньги? — устало спрашивает Драко, возвращая взгляд своей девушке. Они стоят у входа в магазин «Все для квиддича» и решают свои мелкие неурядицы. Гермиона громко выдыхает, потому что уже ни раз объясняла ему все, расставляя по полочкам. — Мы не дарим деньги, Драко! Тем более, если это сделаешь ты, он воспримет это как знак неуважения и ваш пакт о перемирие навсегда будет расторгнут. Очередное закатывание глаз, очередной удар по плечу. Ему должно быть больно, но он ехидно улыбается, будто только этого он и ждал. — Я подарю бутылку огневиски, сойдет? — подает голос Блейз, о котором, кажется, все забыли. Гермиона некоторое время думает и в итоге кивает — идея хорошая. Пару секунд она не моргает, словно записывает эту идею в своем ментальном блокноте: Блейз = алкоголь. — Я подарю альбом с колдографиями, они у меня уже готовы, так что надо будет зайти в «Писарро», я там приметила один, — она снова кивает и переводит взгляд на Драко. Дело осталось за ним. — Я ничего о нем не знаю, кроме того, что ты мне сама рассказывала: он играет в квиддич и хочет стать аврором. Этот факт я вообще не понимаю, откуда я знаю, — потирает глаза, вся эта ситуация до чертиков его злит. — Я подарю ему новую метлу. — Нет! — коротко говорит Гермиона и вычеркивает это из своего ментального блокнота. — Слишком дорого, он не примет этот подарок от тебя и только разозлится. — Салазар! — протянул Драко. — Я завтра сам пойду в Хогсмид и куплю подарок, чтобы никакая зазнайка не могла мне помешать купить подарок на день рождения бывшему парню моей девушки, — говорит и грязно улыбается. — Ура, мы в отвратительном романе какого-то посредственного магловского автора, — вскидывает руки вверх, изображает напускную радость и веселость. Чтобы Гермиона не начала его переубеждать он берет ее за руку и тянет в сторону магазина. Блейз и Джинни устало переглядываются и плетутся за парочкой. Несовместимое совместимо. Их кладут в один блендер и делают самый вкусный молочный коктейль, посыпая мятой, ромашкой и еще какими-то добавками, чтобы вышло вкуснее. Вкуснее, чего? Мятного сливочного пива? Наверное, да. По магазинам они ходят долгих два часа, может, немного больше. Дольше всего они находятся в алкогольной лавке, где Блейз пытается выбрать лучший огневиски из всех. Он смотри на бутылки, просит налить ему на пробу, причмокивает, когда жидкость касается его губ. Нюхает, пытаясь вычислить возраст напитка и когда Джинни начинает злиться и просит его поторопиться, он тыкает пальцем в самый первый, и они довольные уходят со своими коробками. Топают в сторону «Трех метел». Гермиона с вдохновением говорит, как хорошо они сейчас посидят, как будут пить сливочное пиво и болтать о чем-то отвлеченном. Драко нехотя поддерживает ее, а Блейз хмурится, потому что уже точно проиграл в их с Джинни пари. — Давайте сядем где-нибудь в уголке, — шатенка наспех стягивает с шеи шарфик и быстро топает к самому уютному столику из всех. Удивительно, что он свободен в субботу. Драко топает следом, словно привязанный к Гермионе, а уже за ними уставшие Уизли и Забини со своими подарками для Рона. Грейнджер пропускает ребят сесть первыми, а потом только начинает стягивать с плеч пальто, как замирает. — Что такое, Грейнджер? — испуганно спрашивает Драко, словно не знает всего плана. Он касается руки девушки и будто бы мерит ее пульс. Она смотрит на Джинни своими большими глазами и делает их еще больше. — Мерлин, Мерлин, Мерлин! — несколько раз быстро повторяет и смотрит на наручные часики. — Гермиона? — в унисон спрашивают ребята во всю перепугавшись за подругу. Она мысленно высчитывает часы и ударяет себя по лбу, достаточно звонко для лжи. — Я обещала Ромильде помочь украсить Выручай-комнату сегодня в шесть тридцать. Она снова смотрит на часики и кажется на глазах выступают слезы от паники. Драко медленно перестает верить в то, что это все выдумка, ведь даже алые после холода щеки белеют. Ведь Гермиона Грейнджер никогда не опаздывает. — Уже семь! — она жалобно смотрит на Джинни. — Ребят, простите, я совсем забыла об этом, надо было отказаться. — Странно, что она меня не попросила помочь, — задумчиво говорит Джинни в тот момент, как Блейз уже хочет организовать Гермионе портключ прямиком до Ромильды Вейн, лишь бы шатенка перестала так сильно волноваться. — Не знаю, может не хотела тревожить. Ты в последнее время много занимаешься командой, — она говорит так убедительно, что неуверенный прищур Уизли сменяется пониманием и кажется она ведется. Уизли соглашается. — Мы с Драко пойдем, вы оставайтесь, мы можем отнести ваши подарки для Рона в замок. Гермиона тянет свои цепкие ручки к перчаткам и бутылке огневиски, хватает их и быстро разворачивается на пятках. Малфой все это время молчит, как и Блейз. Парни боялись и слова молвить, пока Гермиона разыгрывала собственную театральную постановку. Никто не успевает возразить, Драко машет на прощание и бежит за девушкой, выхватывая у нее коробки. — Что это было? — шипит рыжая хмурясь. — Кажется, Гермиона впервые что-то забыла, — говорит он и призывает официантку, чтобы сделать заказ. — А мне кажется, что это пятнадцать галлеонов летят в карман моих джинсов. — Что? Нет! Если бы не Вейн и ее желание подготовить все заранее, то мы бы сидели бы здесь вчетвером. Официантка жестом показывает, что подойдет через пару минут и Забини возвращает внимание к девушке. — Ромальда вчера подходила ко мне и сказала, что мы соберемся в ночь с воскресения на понедельник и все подготовим вместе, потому что она еще не решила, как будет выглядеть комната. Блейз молчит. Долго молчит. Обдумывает полученную информацию, а потом как по сигналу его глаза округляются и увеличиваются в размере. — Ты хочешь сказать, что Гермиона только что нас обманула?! Так хорошо обманула? — пищит мулат и не верит, не может поверить в то, что его подруга только что так уверенно отыграла отчаяние и испуг. — Я больше не смогу ей верить! Блейз закрывает лицо руками и в этот самый момент возле него оказывается официантка. Она не успевает открыть рот, как Забини озвучивает свой заказ, все так же прячась в ладошках: — Двойную порцию огневиски. — И мне, — говорит Уизли, и официантка так же молчаливо ретируется. — Пятнадцать галеонов, Забини, — улыбается и склоняется ближе к парню. — Давай напьемся с горя от обмана Гермионы. Очередная стрела амура попадает точно в сердце. Он смотрит на рыжую девушку, чистого чертенка, но видит ангела. Как она может быть такой идеальной для него? — Я только что влюбился в тебя, — шепчет едва размыкающимися губами и Джинни краснеет. — Еще рано для этого, Блейз, повтори после третьего стакана.