***
Узкая талия Кэйи была создана точно под широкие ладони Дилюка. Он впился пальцами в нежную кожу и с силой сжал, мечтая потом увидеть пунцовые следы. Кэйа дразняще покачивался мускулистыми, крепкими бёдрами у него на члене, запрокинув голову и упёршись руками в грудь Дилюка. Когда он проехался по особо чувствительной точке, Кэйа тонко всхлипнул и закусил припухшую от поцелуев губу. Дилюк смотрел на него широко распахнутыми глазами — и не мог насмотреться, впитывая каждый вдох и каждый звук. — Глубже, Люк, пожалуйста, мне нужно… — проскулил Кэйа и повалился Дилюку на грудь. Даже запыхавшись, он не прекращал насаживаться на член, словно требовал большего. Дилюк хотел дать Кэйе всё, чего он только пожелает. Его руки опустились на задницу и крепко стиснули. В награду Дилюк получил ещё один приглушённый всхлип. Мягкий податливый Кэйа, готовый практически на всё ради его члена пробуждал в Дилюке что-то первобытное. Дикое. Хотелось сделать его своим, спустить в него и продолжать вколачиваться, пока Кэйа не кончит — а, может, и даже после, пока кончать станет нечем. Дилюк с размаху врезался в его тело и взял бешеный, рваный темп. Кэйа был горячим — и внутри, и снаружи, и Дилюк застонал вместе с ним в унисон, чувствуя, как всё его существо стремится ему навстречу. В нём было так хорошо, так сладко, что каждый нерв Дилюка начал наполняться знакомым, блаженным теплом. — Кэйа, я… — в беспамятстве промямлил Дилюк. — Тш-ш, я знаю. Излейся в меня, — прошептал Кэйа и поцеловал. «Его губы на вкус как мятный сироп», — мелькнуло в голове перед тем, как яркий солнечный луч ударил прямо в лицо и разбил самый красочный влажный сон, который Дилюк когда-либо видел. С колотящимся сердцем он распахнул глаза и, словно заведённый, завертел головой по сторонам. В покоях, слава Архонтам, никого не было — только он и его стыд в виде лужицы спермы под ним. Дилюк закрыл руками лицо и закопался в ворох подушек. В последний раз он кончал во сне ещё будучи нескладным подростком, когда сознание точно так же рисовало картины, от которых он не мог спокойно спать по ночам. Однажды ему приснилось нечто подобное на их совместной ночёвке — с детства и почти до самой юности у Кэйи была привычка тайком пробираться к Дилюку в комнату — Кэйа тогда крепко спал и ничего не заметил; и Дилюк бы не пережил повторения истории во взрослом возрасте. Со вчерашнего дня они с Кэйей почти не разговаривали. Разве что перекинулись парой дежурных фраз, а потом легли по разные стороны кровати и уснули, ограничившись пожеланиями спокойной ночи. Дилюк допускал крамольную мысль, что Кэйе было так же неловко, как и ему. «Крамольную», потому что до сих пор с трудом верилось, что Кэйа способен испытывать неловкость. И всё же его непривычно тихое поведение наводило на мысли об обратном. Видимо, это же заставило Кэйю, большого любителя поспать, встать ни свет ни заря. «Оно и к лучшему», — рассудил Дилюк, хорошенько зевнул и выбрался из одеяльного кокона, поставив в голове галочку о том, чтобы приказать горничным сменить постельное бельё. Он переодел заляпанную семенем ночную рубашку, поправил камзол и брюки и взялся за гребень, чтобы привести непослушную копну в надлежащий вид. Дилюк предпочитал наводить утренний туалет без помощи слуг — это помогало собраться с мыслями и запланировать дела на грядущий день. Дел сегодня, помимо бала, особо не предвиделось, а вот мысли кружились в голове беспорядочным танцем. Дилюка беспокоило, куда мог запропаститься Кэйа в столь ранний час. Надо отдать ему должное в ситуации с Аяксом — слово он сдержал, но Дилюк не мог отделаться от навязчивых подозрений, что Кэйа всё равно мог вести двойную игру, как тогда, во время войны. Может, он уже просто сходит с ума и видит то, чего нет? Может, он погряз в сомнениях и на корню рубит все шансы Кэйи проявить себя? А может, он всего лишь хочет выдать желаемое за действительное и вернуть те времена беззаветной дружбы и полного доверия? Закопавшись в собственных мыслях, Дилюк не заметил, как расчёсывал один локон вот уже несколько минут. Из вереницы размышлений его вырвал удивлённый возглас Кэйи: — А, так ты уже встал! Он вихрем ворвался в покои, обдав Дилюка запахом мяты, сандала и золотой осени. В руке у него мелькнула бархатная коробочка размером с книгу, но тут же скрылась в складках плаща. Дилюк сделал вид, что не заметил. — Это скорее мне стоит удивляться, что ты не спишь. — Стоило огромных усилий не прищуриться с подозрением. Не то, чтобы Дилюк уже строил в голове заговоры, в которых участвует Кэйа, но зачатки хрупкой веры дрогнули. — Я ходил в город прогуляться. Рынки Снежной просыпаются рано. — Пожал плечами Кэйа. — Думал позвать тебя с собой, но я помню, ты не очень любишь шум города. — Ты ходил один? Без охраны? — нахмурился Дилюк. Ещё свежи были воспоминания о налетевшем на них старике в «Ваншу», который, конечно, был почти безобиден, но всегда оставался риск нарваться на более опасного недоброжелателя — или просто сумасшедшего. — Ты хотел сказать «без слежки»? Да, — невесело усмехнулся Кэйа и снял плащ. — Что? Я просто… «Я просто беспокоился», — хотел сказать Дилюк, но осёкся, и вместо этого выдал: — Не пристало члену королевской семьи разгуливать одному в чужой стране. Прозвучало резче, чем хотелось бы. — Мог просто сказать, что переживаешь за меня. Не так уж это и сложно, — Кэйа фыркнул прошёл к платяному шкафу, чтобы повесить туда плащ — и, вероятно, спрятать коробку. Со спины Дилюк не мог видеть выражение его лица. Лишь заметил, как Кэйа раздражённо дёрнул плечом. — Мне пора, — не оборачиваясь, прохладно добавил Кэйа и вышел из покоев. Злая ирония заключалась в том, что слежка за Кэйей всё же была — просто он о ней не знал. После дня своего совершеннолетия настороженность и навязчивые мысли досаждали с удвоенной силой, отдаваясь покалыванием в шее пониже затылка. Дилюк сколотил собственную сеть информаторов, о которой никто не знал — или почти никто, исключая отца. У Крепуса, вероятно, были подозрения, но напрямую об этом ему Дилюк никогда не говорил. Сеть состояла из крайне узкого круга доверенных лиц, и Дилюк не мог не гордиться тем, что Кэйа, по всей видимости, о ней не подозревал. Впрочем, он и не злоупотреблял возможностями своих шпионов: в Мондштадте их наблюдение за Кэйей ограничивалось лишь проверкой корреспонденции, в которой не было ничего подозрительного. В Снежной, исконно враждебной стране, известной своими кровавыми переворотами, Дилюк приставил к нему соглядатая только из соображений безопасности. Он прекрасно понимал, что тотальная слежка без видимого повода — путь в никуда. Да и не помешанный же он, в самом деле. Отслеживая каждый шаг Кэйи, чтобы непременно сунуть нос в его дела, Дилюк лишь укоренил бы в себе железное недоверие, которое и так с трудом поддавалось ковке. Но Дилюку отчаянно хотелось верить — и дать возможность показать, что Кэйа того стоит. Вот только в жизни дела с доверием обстояли сложнее. Особенно после того, как Кэйа спозаранку исчез «погулять» и вернулся, явно что-то скрывая. Дилюк встал и принялся наматывать круги по комнате, мечась из одного конца в другой, как подхваченный шальным ветром опавший лист, убеждая себя, что тревога, тисками сдавившая грудь, беспочвенна. Но тогда зачем что-то так прятать? Эта мысль въелась в голову, подобно многолетней ржавчине. Она раздражала — не смертельно, но назойливо колола и во время завтрака, и во время конной прогулки. Дилюк мог бы в два счёта залезть к Кэйе в платяной шкаф и найти то, что он пытался скрыть, и развеять свои сомнения — или, наоборот, укрепить их. Но мысль о том, чтобы рыться в его личных вещах, вызывала тошноту. Это просто низко. И, тем не менее, с всепоглощающей тревогой необходимо было что-то делать. Сдавшись в бессмысленном споре с самим собой, Дилюк вызвал к себе шпиона, приставленного к Кэйе.***
Шум рынка напоминал о поле битвы. Зазывалы орали во всё горло, в красках расписывая свои товары, покупатели громко и яростно торговались, а мора звенела и блестела на солнце, перекочёвывая из одного кармана в другой. Дородная дама жарко спорила с продавцом фруктов, утверждая, что тот её обвесил; долговязый юноша в офицерской форме слёзно умолял, чтобы ему сделали скидку на яхонтовое ожерелье для его невесты; вихрастый оборванец набивал себе карманы красными, наливными яблоками размером с большой кулак, пока его напарник забалтывал лавочника; маленькая девочка, одетая в песцовую шубку, топала ногами и навзрыд требовала купить леденец на палочке. Жизнь на рынке бурлила и кипела, и в глазах рябило от обилия красок вокруг. Дилюк лавировал среди рядов с пузатыми самоварами, узорчатыми платками, фигурными пряниками, варёными раками, деревянными куколками, пушистыми шубами, обувью из коры берёзы, зовущуюся здесь лаптями, плетёными корзинами, украшениями из самоцветов… Здесь было всё, что можно себе представить — и даже больше. — Сударь, а, сударь! — раздался зычный голос, появившийся из ниоткуда, прямо над ухом Дилюка. Он сделал вид, что не понимает, что обратились к нему, и хотел было ускорить шаг, как его грубовато схватили под локоть и потащили к лавке, ломившейся от фигурных пряников. — Ба! Куда ж вы так торопитесь, сударь? Вижу вы иноземец — из Мондштадта, верно говорю? Верно! Бывал я в ваших краях, бывал, и лучше вина не пивал! Лучше вашего вина лишь наша огненная вода! О, как в рифму вышло! — мужчина гулко рассмеялся. Он не давал вставить ни слова, но воспитание не позволяло Дилюку вырваться из крепкой хватки, не дослушав собеседника. — Сударь, вот клянусь матушкой нашей Царицей — лучше пряников, чем у нас, вам на всём белом свете не сыскать! Привезите жене али мужу сладкий гостинец, уважьте свет очей своих. Есть у нас и с повидлом, и со сгущёнкой, и с мёдом. Повидло яблочное, абрикосовое, вишнёвое, грушевое, сливовое, всякое найдётся. С каким вам больше нравится? А может всего по чуть-чуть? У нас есть наборы со всеми вкусами, распробуете и ещё вернётесь за тем, что больше понравился! Дилюк оглянулся по сторонам в поисках своих рыцарей, переодетых в гражданское, и мысленно застонал, когда увидел, что Свена и Хоффмана взяли в плен торговцы петушками на палочке и вареньем. Пути назад не было. Выход оставался только один — купить столько пряников, чтобы зазывала отпустил его с миром. А зазывала, меж тем, будто чувствовал, что Дилюк — лёгкая мишень, которой можно всучить половину ассортимента, а тот и не пикнет, покорно отсчитывая монеты. Он не успел моргнуть, как в руках уже оказался мешок, набитый пряниками, и заметно полегчавший кошель. Интересно, можно ли считать это ценным вложением в экономику Снежной? За всей кутерьмой Дилюк едва не забыл, зачем вообще отправился на рынок, и вспомнив, направился по указанному информатором адресу. Нужная лавка, из которой Кэйа вышел с загадочным предметом, нашлась не сразу. Несмотря на то, что находилась она практически в самом сердце рынка, на ней не было ни вывески, ни любых других опознавательных знаков. В отличие от других магазинов, всячески пытавшихся привлечь внимание к своим витринам, окна этого были подозрительно завешены тяжёлыми бархатными шторами в пол, сквозь которые не проникал свет. Дилюк вручил котомку с пряниками Свену, коротко кивнул Хоффману, дав сигнал ждать снаружи, и дёрнул за ручку двери. Приветственно звякнул колокольчик, и Дилюк шагнул в интимный полумрак широкого коридора, ведущего ко множеству дверей. В воздухе стоял густой аромат благовоний, но не тот, что бьёт в голову, а, наоборот, успокаивает. За стойкой ему радушно улыбнулась молодая девушка, светлые волосы которой были заплетены в толстую косу, перекинутую через плечо. — Здравствуйте, сударь! Вижу, вы у нас в гостях впервые. Изволите ознакомительную экскурсию? — Заученная фраза отскакивала от зубов, но звучала естественно и дружелюбно. Начали закрадываться смутные сомнения. Кроме Дилюка, здесь больше никого не было, несмотря на то, что лавка находилась в самом центре рынка. Очевидно, магазин дорогой, иначе аренда в таком месте была бы неподъемной. Должно быть, торговали каким-то редким антиквариатом. Роскошь не особо нуждается в вывесках и зазывалах — кто ищет, тот всегда найдёт. Очевидно, не было ничего криминального в том, что Кэйа купил себе какую-то недешёвую безделушку. Возможно, он скрыл её от Дилюка, боясь обвинений в разбазаривании мондштадтской казны или опасаясь ссоры. В любом случае, на этом Дилюку, пожалуй, стоило бы остановиться и выйти из лавки — подозрения развеяны; но теперь им обуревало обыкновенное человеческое любопытство. — Вы очень проницательны — я действительно здесь впервые. Прошу, покажите мне ваш ассортимент, — вежливо согласился Дилюк и проследовал за лавочницей в одну из комнат. — Наши товары для удобства поделены по секциям. В этой представлены масла — обычные, ароматизированные, с различными любопытными воздействиями и даже съедобные — последние новинки от искусных мастеров Сумеру. Также обратите внимание на свечи — среди них не только восковые, но и массажные. Кроме того, у нас есть уникальные в своём роде благовония, позволяющие продлить удовольствие, стоит их только зажечь и несколько раз вдохнуть. С горящими глазами девушка расписывала товары, пока Дилюк увлечённо разглядывал на витринах склянки с маслами, свечи всех цветов и размеров, и пучки благовоний, чей запах улавливался даже через стекло. Не антиквариат, конечно, но как знать, может, что-то более интересное ждёт в следующей секции? Дилюк обнаружил себя крайне заинтригованным. — Во всех королевствах вы не сыщете белья более изысканного, чем у нас, — с гордостью объявила лавочница, распахивая дверь в следующую комнату. — Наше кружево — результат труда лучших мастеров и мастериц Снежной, передававших секреты своего ремесла из поколение в поколение. Вот, прикоснитесь, чувствуете? Это тонкое, нежное кружево поразит вас долговечностью и прочностью. Каждый комплект мы шьём на заказ по индивидуальным меркам — это лучший подарок для себя или своей второй половинки. Щёки Дилюка загорелись, но он не смог оторвать взгляда от манекенов, выстроившихся в ряд. Комплекты, которые они демонстрировали, были настоящим произведением искусства. С открытым ртом он засмотрелся на один из них — лазоревый бралетт, похожий на тонкую паутинку, обвивал грудь; к белому поясу в виде корсета крепились подвязки в тон верха; завершающим аккордом служили почти прозрачные трусы с разрезом там, где одно тело могло соединиться с другим. «Кэйе бы пошло», — мелькнула мысль, от которой Дилюк, смутившись, безуспешно попытался отмахнуться. — Мы не шьём одинаковых комплектов, но если вас заинтересовала эта модель, я приглашу мастера и вы сможете заказать нечто похожее. — Вернул его в реальность голос лавочницы. Дилюк прочистил пересохшее горло и ответил: — Спасибо, я подумаю. — Тогда продолжим, но если надумаете — обращайтесь, — кивнула девушка и повела Дилюка в следующую секцию. Едва дверь открылась, он опешил, забыв про всё вокруг. Огромными круглыми глазами он уставился на витрины, сгорая от стыда и мечтая провалиться под землю. Архонты, какая же святая наивность! Как он только мог подумать, что здесь торгуют — ха-ха — антиквариатом! С витрин на него смотрели искусственные члены всех цветов, форм и размеров. А Дилюк смотрел на члены. Душа медленно покидала его тело от осознания, что Кэйа вышел с покупкой именно из этой лавки. В голове вертелась туча вопросов, от количества которых Дилюк завис на несколько минут. Для кого Кэйа приобрел отсюда… вещь? И что именно он купил? Было это обыкновенное масло или что похлеще? Зная Кэйю, он бы не обошёлся чем-то простым. Отчего-то Дилюк был уверен, что его муж — большой ценитель экспериментов, так что обязательно откопал бы здесь что-то необычное. Аякса он отбрил, значит, предположим, он хранит верность. Тогда… Неужели это для?.. Бред. Чушь. Вздор. Захотелось ударить себя по щекам, чтобы выбить из головы эти дурацкие, позорные и слишком смелые мысли. Наверное, Кэйа купил что-то для себя, чтобы развлекаться холодными одинокими ночами. Да. Именно так. — П-простите, — перебил он лавочницу, расхваливающую удобства и преимущества одного из приборов. — У вас появился какой-то вопрос? — Что это за место? — Лавка товаров для любовных утех. — Девушка, судя по всему, поняла, что Дилюк осознал это только сейчас, и не подозревал до этого, где находится. С плохо скрываемой улыбкой она добавила: — Что-то ещё? — Да. Э-э… А где выход? — не нашёл ничего лучше сказать Дилюк, чувствуя, как стыд сжигает уже не только кожу, но и внутренности. — Позади вас. — Она вытянула губы трубочкой, стараясь не рассмеяться. Дилюк стремглав миновал коридор, приёмную и вылетел на улицу. Будь неладна эта бархатная коробочка.***
Кэйа был по меньшей мере великолепен. Открытые рукава, присборенные к манжетам, обнажали мускулистые плечи. Будь шёлковая рубашка ещё чуть более прозрачной, это выглядело бы вульгарно, но портным удалось выдержать грань между пожеланиями Кэйи и безупречным соблюдением стиля. Высокий ворот скрывал шею, но небольшое окошко на груди позволяло нечаянно ею залюбоваться. Корсет с вышитыми серебряной нитью звёздами плотно обхватывал узкую талию, а с правого плеча ниспадал еле тронутый серой дымкой хвост полярной лисы. Образ завершали узкие брюки и высокие сапоги на каблуке с отполированными металлическими мысками. Зачарованные взгляды на балу будут обращены к нему одному — и Дилюк на секунду забудет признаться себе в том, что тоже не может отвести взгляд. Дилюк предпочитал в одежде скромную роскошь. Чёрная рубашка выгодно оттеняла бледный цвет лица. Жабо с крупным рубином подчёркивало глаза, делая ярче. Поверх белого камзола крепился плащ с подкладкой из красного бархата. В отличие от Кэйи, сапоги у Люка были светлыми, а брюки тёмными. Дилюк мысленно поблагодарил королевских портных за такие наряды, дополняющие друг друга, как недостающие части головоломки. На входе в бальную залу глашатай объявил их прибытие: — Наследный принц вольного города Мондштадт, Дилюк Рагнвиндр, и его муж, принц Кэйа Альберих из Каэнри’ах! Дилюк ощутил десятки, если не сотни, глаз, устремившихся к королевской чете Мондштадта. Их разглядывали с нескрываемым интересом, порой — с откровенным презрением, но не было никого, чей взгляд остался равнодушным. Дилюк смотрел прямо перед собой, оставив обмен вежливыми улыбками Кэйе, только крепче вцепился в его руку, получив в ответ короткий ободряющий взгляд. Дилюк вдруг ощутил себя до ужаса алчным. Ему хотелось, чтобы здесь, в толпе людей, где каждому богато разодетому юноше и каждой густо надушенной даме нужно уделить внимание, Кэйа смотрел только на него. Какая глупая мечта. — Кажется, все будто хотят попробовать тебя. Глазами, вон, пожирают, не стесняются, — тщательно скрывая в голосе что-то похожее на ревность, негромко пробубнил Дилюк. — В лучшем случае половина. — Что? — Говорю, только половина хочет меня. Другая явно жаждет твоего внимания. — Брось. У меня нет твоего обаяния, — захотелось скривиться, но в толпе должно держать лицо. Любой двор похож на свору бездомных собак: чуют свежее мясо — сразу обнажают клыки. — Ты только что сделал мне комплимент? — Его смех, мягкий и возмутительно нежный, прозвучал над самым ухом, пустив по спине волну мурашек. — Ты выглядишь загадочным. Это притягивает. Сразу вызывает желание разгадать. — И ты, выходит, не исключение? — В этом зале нет никого, кто хотел бы разгадать тебя сильнее, чем я, — так же вкрадчиво произнёс Кэйа, сузив взгляд. — Можешь попробовать. На Дилюка вдруг снизошло озарение. Они сейчас… флиртовали? Любые слова Кэйи и так легко спутать с флиртом, но обычно Люк никогда на это не покупался. В зале стало душно, а под кожей словно вспенились пузырьки шампанского. Интересно, другим тоже хватает нескольких фраз Кэйи, чтобы так себя ощущать?.. Царица Розалина произнесла короткую речь — и грянула музыка. Пока лорды и леди разбивались на пары, Кэйа успел взять бокал вина и принялся со скучающим видом его потягивать. Дилюк заколебался. Должен ли он кого-то пригласить? Любое мероприятие подобного рода — отличный шанс наладить международные отношения всего несколькими па да парой вежливых слов. Но в душе Дилюк надеялся, что Кэйа пригласит его, а потому ощущал странное родство с группой молодых людей неподалеку: юноши и девушки хихикали, поглядывая в сторону Кэйи, и явно решали, кто первым отважится позвать его на танец. Из-за их спин выплыла ещё одна фигура. Ещё не успев разглядеть как следует, Дилюк понял, что это Аякс. Кэйа поприветствовал его своей дежурной улыбкой. Люк не смог выдавить и этого. — Могу я украсть твоего мужа? Всего на один танец. Дилюк едва не выплюнул едкое: «Нет», но вовремя опомнился. Аякс спрашивал разрешения у Кэйи, подавая руку Дилюку. На мгновение тело сковала паника. Что ему, Бездна побери, нужно? Кэйа то ли не видел, то ли не захотел видеть беспомощности в глазах Люка, и молча кивнул. Не успев придумать правдоподобной отмазки, Дилюк вложил ладонь в узкую руку Аякса. Остальные танцующие рисковали свернуть себе шеи, глядя как нынешний муж и бывший жених стаптывают сапоги в быстром вальсе. Дилюк решил не уступать Аяксу право вести. Тот сопротивлялся — недолго. — Он великолепен, не находишь? — Дыхание неприятно обожгло ухо. — Кто? — прикинулся дурачком Дилюк. — Ты знаешь, кто. Он и тебя не выпускает из постели, пока не выжмет все соки? — Аякс с порога начал провоцировать. Судя по его словам, он не знал, что Дилюк в курсе их маленького разговора с Кэйей накануне. — Я не собираюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь, — прохладно отрезал Дилюк, гадая, с какой целью Аякс всё это затеял. Он мог пристыдить его за невыполнение супружеского долга, но вместо этого притворялся, что ничего об этом не знает. — Полцарства в обмен на пару безобидных вопросов! Скажи, кто из вас сверху? Он? Или вы меняетесь? Если так, то ужасно тебе завидую. Мне он никогда не позволял себя трахнуть, хотя его задница так и просит крепкий член. — Каждым словом Аякс будто подливал больше и больше масла в огонь, проверяя — взорвётся или нет? Но этого было позорно мало, чтобы вывести Люка из себя — его собственное воображение могло справиться с этим лучше всякого Аякса. — Представляю, какой он узкий, и становится жарко. Но ты-то и так наверняка в курсе. — Аякс методично прощупывал болевые точки, надеясь наугад найти нужную и надавить посильнее. Дилюк мысленно фыркнул: как он мог забыть, что принц Снежной знал Кэйю таким, каким Дилюку и не снилось! И всё же щёки предательски зажгло. — Вот и я не могу забыть. Так что не принимай близко к сердцу, если услышишь нас. Да, я о том самом. Теперь-то он точно будет умолять меня сделать его своей подстилкой. А умоляет он громко. Впрочем, тебе-то откуда знать, Ваше Высочество? Дилюк удивлённо уставился на свой кулак. Он совершенно не помнил, как ударил его. Тело само отреагировало. Вспышка — и он стоит посреди притихшего зала, ожидающего продолжения шоу. В ушах стоял звук скрипки, оборванный посреди ноты. Аякс слизнул кровь с разбитой губы и зубасто улыбнулся, сияя, как новенькая монета. — Господа музыканты, не останавливайтесь, прошу вас! Наш гость всего лишь глотнул лишнего и не удержался на ногах, вот случайно меня и задел! В толпе беззвучно раздался коллективный вздох разочарования. Перед тем, как схватить с подноса проходящего мимо официанта рюмку, Дилюк прислонился к уху Аякса и прошептал: — Ещё раз назовёшь моего мужа подстилкой — и на одного наследника в Снежной станет меньше. Дилюк скрылся в толпе, на ходу осушив рюмку с огненной водой. Он терпеть не мог алкоголь, но сейчас ему было всё равно. Забыться — это единственное, чего хотелось. Он взял ещё одну, не сбавляя скорости, но его перехватила рука, опознать которую он смог бы даже с закрытыми глазами. — Не трогай меня! — приглушенно взъярился Дилюк, на секунду обернувшись, чтобы Кэйа услышал. Он заприметил в конце зала открытый балкон и продолжил лавировать среди людей, чувствуя, как задыхается. Кэйа что-то жужжал над ухом, не то упрашивая, не то извиняясь, но звон в ушах не давал разобрать и слова — и слава Архонтам. Прохладным ветром обдало горящие щёки. Дилюк поборол соблазн захлопнуть дверь балкона у Кэйи перед носом, но это привлекло бы слишком много внимания. Кэйа тенью скользнул за ним и неуверенно подошёл ближе. Дилюк смотрел куда-то перед собой. Он потянулся к рюмке, залпом осушил чудом уцелевшее содержимое и поставил её на перила. — Что он сказал тебе? — тихо спросил Кэйа. — Лучше спроси, чего он не сказал. Какое ему вообще до меня дело? — Аякс любит хаос и сражения. На самом деле он это не со зла и не из каких-то личных обид, — почти равнодушно пожал плечами Кэйа. — Ты что, защищаешь его? — оскалился Дилюк и отшатнулся. — Скорее, объясняю причину. Не воспринимай всё, что он сказал, на свой счёт. — Ты сейчас издеваешься? Я не потерплю, чтобы какая-то шавка из Снежной обещала сделать моего мужа своей подстилкой, — взорвался Дилюк. Если бы не завывание ветра, его услышали бы в бальном зале. На лице Кэйи медленно проступило понимание произошедшего. Уголок губ неверяще дёрнулся, будто Кэйа собирался улыбнуться, но почему-то сдержался. Его глаза, обычно насмешливо прищуренные, изумлённо расширились, а кожу щек тепло закололо. — Постой, ты ударил его, потому что он так меня назвал? — Голос Кэйи заметно дрогнул. Наверное, ему пришлось набраться смелости, чтобы озвучить оба вопроса. — То есть… ты защищал мою честь? — Кто-то же должен, — уклончиво буркнул Дилюк, краснея в ответ. Они замолчали, исчерпав вопрос с Аяксом. Дилюк мысленно ждал, когда Кэйа вернётся в бальный зал, но тот почему-то никуда не торопился. Они стояли рядом, едва соприкасаясь плечами, и смотрели на огни и расписные купола столицы у подножия дворца. Каждый словно собирался сделать шаг, но никак не решался. Наконец Кэйа набрал в лёгкие воздуха и спросил: — Потанцуем? Музыку слышно отсюда. — Голос его звучал не шибко уверенно, но весьма воодушевлённо. — Я выпил, — вяло засопротивлялся Дилюк скорее для галочки, чем всерьёз. — Ничего, я поведу. Полетишь — поймаю. Его рука показалась Дилюку горячей, как раскалённое железо. Кэйа нежно обхватил его пальцы и от того, каким правильным было это движение, внизу живота что-то сладко перевернулось. Вторая рука мягко легла на талию и несильно сжала. Этот танец совсем не был похож на свадебный. Они будто бы плыли над полом, перекидываясь короткими, неловкими взглядами. Когда Дилюк не смотрел Кэйе в глаза, то смотрел на его губы. Они выглядели очень… целовательными. Яркие, как слегка перезревший плод, они заставляли Дилюка украдкой глотать слюну. Мир сузился до него одного и тёплого дыхания, приятно щекочущего ухо. Может, Дилюк всё же влюблён. — Выглядишь бесподобно, ты знаешь об этом? — шепнул Кэйа, в танце прижав Дилюка спиной к своей груди. — Знаю. Ты тоже ничего. — Люк уже не слышал музыки. В груди будто стучал гигантский барабан, заставляющий вибрировать каждую клеточку тела. Огромный, огненный цветок распустился в животе, и это чувство — давно забытое, погребённое в могиле предательства — кружило голову. Он хотел прижать к себе Кэйю как можно ближе и больше никогда не отпускать; и в то же время хотелось оттолкнуть его от себя, убежать от него и этих чувств, втайне надеясь, что Кэйа догонит и остановит. Скажет, что никуда бежать не нужно. — Аккуратнее. — Кэйа перехватил его на талии сильнее, ощутимее — и как раз вовремя, потому что Дилюк каким-то образом умудрился споткнуться. — Извини меня, — неожиданно для самого себя выпалил Дилюк. — За что? — беспечно отозвался Кэйа. — За то, что я сказал утром про неподобающее поведение. Я просто… На самом деле… Я просто переживал, — тихо сказал Дилюк так, словно выдал какой-то страшный секрет. Каждое слово давалось с большим трудом, как будто язык вдруг налился свинцом. Музыка оборвалась, из зала послышались аплодисменты. Они остановились, склонив головы, но никто так и не выпустил руки друг друга из своей. Ладонь Кэйи была тёплая и мягкая в отличие от шершавой, мозолистой ладони Дилюка. Оборванные концы той нити, что некогда крепко их связывала, магнитом потянулись друг к другу так, будто не было всех этих лет. В животе у Дилюка что-то переливалось от чувства близости, которое он почти позабыл. — Я… — начал Кэйа, но как будто растерялся и не нашёлся с ответом. — Тебе не за что извиняться, но я… Я знаю, что ты не можешь мне доверять. И не уверен, что когда-либо сможешь. Но, пожалуйста, давай попробуем? Я был влюблён в тебя. Ты был мне другом, а потом ты всё разрушил. Ты уничтожил меня и разбил мне сердце, а теперь ведёшь себя так, будто этого не было. Ты пробираешься ко мне в душу — опять — и мне так, так страшно, что ты соберёшь эти жалкие осколки лишь для того, чтобы снова разбить. Я уже проявляю слабость, потому что где-то там, глубоко внутри, нечто внутри меня начинает смягчаться. Я должен быть безжалостен к тебе. Но я не могу. — Что попробуем? Возможно, Дилюк втайне надеялся услышать: «Попробуем быть супругами» или «Попробуем стать семьёй» или любую другую подобную романтичную чушь, намекающую на возможность чего-то большего. В конце концов, раньше их разделял долг — у каждого свой собственный, но теперь Дилюку хотелось знать: чувствует ли Кэйа к нему хоть что-нибудь? Но хрупкая надежда разбилась одной-единственной фразой: — Я хочу вернуть всё, как раньше, Люк. Мы должны выступать единым фронтом. Протягивать друг другу руку. Понимаешь? Кэйа коснулся пальцем их шрама на ладони Дилюка. Было в этом нечто ироничное. Даже в браке все возвращалось к исходной точке — они вместе, но не в том смысле, о котором Дилюк снова позволил себе осторожно грезить. Соврать было легко: Дилюк нацепил улыбку, поднял глаза и заверил: — Я бы тоже этого хотел. Давай попробуем ещё раз. Дилюк не знал, сможет ли он снова ему верить. Он даже не знал, стоит ли, но всё его существо тянулось к нему навстречу. Это была кривая каменистая дорога, идя по которой он набьёт себе шишек и сотрёт в кровь стопы, но если был шанс, что в конце его ждёт не пропасть, он не прочь попытаться. Наверное, он руководствовался тем же, чем и тогда, когда отпустил Кэйю, поймав его с поличным. Он точно не готов был пускать его к себе под кожу, но сделать шаг навстречу — вполне. Может, это станет началом. А может, началом конца, но руки Кэйи были горячими, а взгляд — честным. Если он вновь предаст, Дилюку будет некого винить, кроме себя. — Нам пора возвращаться. — Замявшись, он выпустил ладонь Кэйи и заправил выбившуюся прядь за ухо.